Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

революционный трибунал якобинский диктатура

Вступив в XXI век и накопив немалый исторический опыт, человечество так и не смогло однозначно ответить на некоторые крайне важные вопросы. Один из них - вопрос о путях модернизации общества. Какой же всё-таки является более эффективным и менее болезненным для общества: революционный или реформистский? Казалось бы, с высоты сегодняшнего дня, ответ на поверхности: революция - это насилие, смерть, кровь, поэтому реформы предпочтительнее. Но мы видим, что в современном мире социальные конфликты нередко достигают такого накала, что встаёт угроза смены власти насильственным путём. Это касается даже тех стран, которые имеют богатый революционный опыт, в частности, Франция. В связи с этим идея Франсуа Фюре о незавершённости Французской революции вновь обретает актуальность. Кроме этого, многие реформы в истории были проведены так, что сотрясли общество не меньше, чем революции.

Оценивая время первых революций, специалисты также не до конца разрешили вопрос о соотношении реформы и революции. «Ряд историков и публицистов противопоставляют эти способы преобразования социального и политического устройства западных стран, отдавая безусловное предпочтение реформам. Другие же, напротив, убеждены в неразрывности, диалектическом переплетении революционных и реформистских трансформационных сдвигов в социально-политической истории XVII-XVIII веков. По их мнению, некоторые реформы приобретали объективно революционное содержание». Другими словами, некоторые реформы стали альтернативой революциям. «Реализация того или иного способа модернизации общества зависела от многих конкретно-исторических условий. В первую очередь - от расстановки социально-политических сил в стране и способности (или неспособности) правящей элиты пойти навстречу оппозиции и провести необходимые преобразования «сверху». Какой бы точки зрения ни придерживались учёные, все они признают огромное значение социальных революций XVII-XVIII веков; именно они в значительной мере создали условия для перехода к индустриальному обществу.

Особое место среди буржуазных революций занимает Великая французская. Она выделяется в ряду ей подобных по своему масштабу, размаху событий, числу побывавших у власти и, конечно, последствиям и влиянию на другие страны мира. Тема Французской революции является очень широкой и содержит внутри себя массу крайне интересных для исследователей специфических проблем. Одна из самых обсуждаемых - тема террора.

Надо сказать, что террор со стороны власти, внутри самих властных структур в истории встречается достаточно часто. Несмотря на разные исторические эпохи, разных правителей, разные масштабы, террор имеет некоторые общие черты, не зависящие от времени.

Обратимся сначала к самому термину «террор». «Террор - это физическое насилие вплоть до полного уничтожения по отношению к политическим противникам». Кстати, в том смысле, в каком мы употребляем данный термин сегодня, он впервые был употреблён во времена Великой французской революции. Определить наличие террора в том или ином государстве можно, опираясь на признаки, присущие этому явлению. К их числу относятся следующие:

1. Террор носит массовый характер, воздействуя на неограниченно большой круг лиц, состоящий не только из политических противников, но и случайных людей; стремится к достижению повиновения всей массы населения на данной территории.

2. Террор применяется субъектами, которые обладают официально установленной (разными способами) властью над определённым социальным контингентом.

3. Террор - социально-политический фактор действительности; осуществляется с использованием государственных ресурсов, выражается в массовых насильственных нарушениях и ущемлениях прав и свобод.

4. К террору чаще всего прибегают нестабильные режимы с низким уровнем легитимности власти, которые не могут поддерживать стабильность системы экономическими и правовыми методами. Стабильные режимы прибегают к террору в тех случаях, когда они представляют собой закрытые, изолированные от мира системы.

5. В большинстве случаев террор уничтожает и многих из тех, кто его породил.

Террор начался одновременно с началом Великой французской буржуазной революции. Как только в сознании одновременно многих людей укореняется мысль о том, что в уничтожении других людей нет ничего необычного, террор как снежная лавина накрывает данную страну. Обесценивание человеческой жизни, желание отмщения - также обстоятельства, способствующие вызреванию террора.

По мнению А. Ламартина, террор не был вызван «произвольным и жестоким расчётом нескольких лиц, хладнокровно обдумавших систему правления. Он не был также результатом скороспелого решения или решения под влиянием озлобления; он вводился постепенно вследствие сложившихся обстоятельств, событий и явился плодом мыслей людей разных лагерей, которые, не видя выхода из положения, в котором находились, искали его в мече и смерти». А. Ламартин также отмечал, что в основе террора лежал и субъективный фактор: таким способом многие политические деятели стремились заслужить популярность в обществе, получить власть, физически уничтожая противников.

«Нет, нет, правление террора вовсе не было продуктом системы; оно вышло во всеоружии и роковым образом из самой сущности положения дел: зачато оно было несправедливостями прошлого, а порождено чудовищной борьбой и беспримерными опасностями настоящего», - писал Л. Блан .

По оценке Э. Кинэ, террор возник из столкновения двух различных элементов: Франции старой и Франции новой. «Всюду, где они встречались, они стремились сразу разрушить одна другую; и почти всегда старая Франция побуждала к этому новую. Каждая репрессия с одной стороны вела и с другой стороны к ужасным репрессиям; так с каждым днём всё рос гнев, пока не дошёл до безумия…».

Р.А. Авербух подчёркивал, что почти все наиболее видные деятели Революции провозглашали террор как средство спасения Родины и Революции.

В 1918 году Е.В. Тарле писал, что зарубежные историки разделились по поводу террора на две школы. Одна (И. Тэн, позже - А. Валлон, Ж. Ленотр) «…смотрит на террор как на систему, пущенную в ход якобинским меньшинством для того, чтобы поработить большинство нации, не разделявшее их взглядов; к этой системе пристрастились затем всевозможные карьеристы, преступные элементы, тёмный сброд, любители чужой собственности, понимавшие, что только подавив всякую общественную самодеятельность животным страхом, они любят держаться у власти». Другая школа - в середине XIX века - Л. Блан, позже - А. Олар, А. Матьез - полагает, что террор возник, когда «…вся Европа шла походом на Францию, когда Вандея, Лион, Тулон подымали знамя восстания, когда сплочённые и могущественные кадры духовенства целиком перешли в лагерь контрреволюции: они говорят, что террор был порождён прежде всего патриотизмом, желанием отстоять свою родину от пруссаков, австрийцев, сардинцев, англичан… и дикие жестокости террора в глазах тёмной массы были ответом на попытки иностранцев и «изменников» расчленить страну».

В советской историографии доминировала точка зрения, согласно которой террор являлся плебейским способом борьбы за углубление революции. Например, подобные идеи защищали учёные школы Н.М. Лукина - А.З. Манфреда.

В постсоветской историографии получила признание другая концепция: террор из средства защиты революции зимой 1793-1794 года превратился в способ удержания власти политической группировкой во главе с М. Робеспьером.

Без сомнения, наибольшего размаха террор получил в период якобинской диктатуры. Но и в этом вопросе у специалистов нет единой точки зрения. Ленинградский историк В.Г. Ревуненков считал якобинскую диктатуру высшей ступенью в развитии французской революции (разрешила аграрный вопрос, сохранила национальный суверенитет, якобинцы эффективно боролись против внутренней контрреволюции). Автор полагал, что якобинская власть была диктатурой буржуазного типа и опиралась на обогатившихся во время революции крупных собственников и массу средней буржуазии. Отсюда он рассматривал террор как средство, направленное против роялистско-жирондистской контрреволюции, с одной стороны, и против трудящихся масс - с другой.

А.З. Манфред и «московская школа» представляли другую точку зрения. По их мнению, по своим движущим силам революция была народной, буржуазно-демократической. Якобинский период - высшим кульминационным этапом. Классовая неоднородность якобинцев предопределяла противоречивость политики якобинцев. Широкая демократия «снизу» сочеталась со строго централизованной властью «сверху». Якобинский террор был ответом на контрреволюционный террор. Инициатива его исходила от плебейства.

Достаточно распространённой является точка зрения о том, что якобинский террор вызвали реальные обстоятельства. У якобинцев не было другого выхода. Мятежи монархистов и жирондистов охватили всю страну. В 60-ти департаментах из 83-х вспыхнули народные восстания. Особенно страшные события развернулись в Вандее. Был убит Ж.-П. Марат. Острой была проблема снабжения крупных городов продовольствием. Народные низы - санкюлоты - видели причину отсутствия продовольствия в происках спекулянтов и врагов революции. В начале сентября 1793 года в Париже состоялась вооружённая демонстрация бедноты, участники которой потребовали усиления террора против спекулянтов и установления твёрдых цен на все важнейшие товары. Сторонников этих требований называли «бешеными». Их возглавлял бывший священник Жак Ру. «Бешеные» критиковали якобинцев за нерешительность. Якобинское правительство учинило над ними расправу, но вскоре было вынуждено принять многие их требования. В защиту интересов народных низов выступили руководители Коммуны Парижа - П.Г. Шометт и Ж.-Р. Эбер. Летом 1793 года положение на фронтах было катастрофическим. Интервенты вновь угрожали Парижу. У якобинцев в сложившейся ситуации не было выбора. Французский писатель Шарль Нодье (1780-1844) впоследствии писал: «События бывают гораздо сильнее характеров и… если некоторые люди давили на своем пути народы, то потому, что их толкала сила столь же непреодолимая, как та, что пробуждает вулканы и низвергает водопады».

Существует точка зрения, которая причиной якобинского террора называет социальный мотив. Эту точку зрения мы находим у Гракха Бабёфа в памфлете «О системе уничтожения населения» (1796): «Робеспьер и его «партия» следовали тщательно разработанному плану перераспределения имуществ в пользу бедняков, для чего занимались массовым истреблением крупных собственников… Неподкупный и его окружение, проводя политику Террора, руководствовались заботой о неимущей части общества и стремились к установлению «подлинного равенства»».

Идею Бабёфа поддержал его сторонник и последователь Филиппо Буонаротти (1761-1837): «Террор был прежде всего средством реализации социально-экономической программы революционного правительства… Мудрость, с какой оно подготовило новый порядок распределения имуществ и обязанностей, не может ускользнуть от взоров здравомыслящих людей… В конфискации имущества осужденных контрреволюционеров они усмотрят не фискальное мероприятие, а обширный план реформатора».

Есть ещё точка зрения, которая представлена Эдмоном Куртуа (1756-1816), который считал взгляды якобинцев утопией: «Трагедия Террора стала результатом грубого нарушения естественного хода вещей, в соответствии с которым до того времени развивалась революция. Всемирный разум, что приводит в движение миры и обеспечивает их гармонию, был подменен разумом одной партии… Революция, которую считали более или менее постепенным переходом от зла к благу, была отныне уподоблена лишь удару молнии…». Э. Куртуа сравнивал М. Робеспьера и его сторонников с религиозными фанатиками, которые, как правило, не останавливаются ни перед чем ради достижения поставленной цели. Они не учитывали реального положения дел, создавая своё «идеальное государство».

Проблема террора в рамках изучения истории Великой французской революции является одной из самых обсуждаемых. Одним из орудий террора стал Революционный трибунал. Именно Трибунал в вышеуказанной интерпретации и будет рассмотрен в данной выпускной квалификационной работе.

Актуальность темы обусловлена тем, что в современном мире ни одна, даже самая благополучная в правовом смысле страна, не удовлетворена своей системой судопроизводства. Для искоренения недостатков необходимо, в том числе, и изучение исторического опыта, как позитивного, так и негативного. Вряд ли, конечно, сегодня возможно появление органа, в точности повторяющего тот трибунал. Но в условиях нынешних потрясений мы всё чаще видим нарушение прав человека в угоду сиюминутной ситуации или коррумпированным властям. И всё это прикрывается законом и действующим по этому закону судебным органом.

Кроме этого, не надо забывать, что ситуация, подобная той, что была во Франции XVIII века, во многом повторилась в нашей стране 100 лет назад. Для понимания диктатуры большевиков и её составляющих необходимо знать предыдущий опыт - опыт якобинского террора и его орудий, в том числе и трибунала.

Новизна заключается в том, что на современном этапе развития отечественной исторической науки не появилось новых работ, посвящённых конкретно Революционному трибуналу. Кроме этого, научных трудов, структурированно анализирующих историю создания и деятельности Революционного трибунала совсем немного; по большому счёту это лишь работы Е.В. Тарле и Н.И. Идельсона.

Объект исследования - Революционный трибунал эпохи Великой французской революции. Подобные органы власти возникали в период революций в разных странах. Соответственно они имели некоторые общие черты:

1. Возникали в переломные моменты истории стран; часто в экстремальных условиях.

2. Действовали непродолжительное время, видоизменялись или упразднялись с переходом революций от этапа к этапу.

3. Отличались огромным масштабом рассмотренных дел (как правило, время на рассмотрение одного дела было чётко очерчено).

4. Был велик процент смертных приговоров.

5. Участники судопроизводства отличались непрофессионализмом и фанатизмом (в обычных условиях они никогда бы не получили этих должностей; стали таковыми на волне революции).

6. Многие из них стали жертвами своих детищ.

Предмет исследования - нормативные основы существования, организация, методы и последствия деятельности Революционного трибунала эпохи Великой французской революции.

Хронологические рамки работы - с конца 1792 года по август 1795 года. Исследование начинается с анализа событий, непосредственно повлиявших на выдвижение идеи о создании Революционного трибунала. Далее рассматриваются все аспекты деятельности Трибунала в период с марта 1793 года по май 1795 года. Заканчивается исследование не 31 мая 1795 года (в этот день Трибунал прекратил деятельность), а августом 1795 года, так как летом 1795 года были изданы сопроводительные декреты, аннулировавшие приговоры Трибунала.

Цель исследования - анализ деятельности Революционного трибунала как одного из орудий террора в эпоху французской революции XVIII века.

Задачи:

1. Изучить предпосылки создания Революционного трибунала.

2. Проанализировать особенности Трибунала на этапе его создания и начального периода деятельности, в период якобинской диктатуры и в постякобинский период.

3. Попытаться определить характер эволюции Трибунала.

4. Дать общую оценку изученной проблеме.

5. Разработать конспект урока по истории в средней школе.

Методологической основой исследования в данной выпускной квалификационной работе стали принципы научности, историзма, объективности. В ходе исследования использовались как общенаучные (анализ, аналогия, дедукция, обобщение, синтез) так и специально-научные методы (историко-сравнительный, историко-генетический, историко-типологический, историко-системный, сравнительно-правовой).

Источниковая база представлена следующими группами источников: законодательные акты, речи политических деятелей, делопроизводственные материалы, документы личного происхождения.

1) Законодательные акты.

Законодательные акты относятся к важнейшим документам по истории любого общества, поскольку составляют правовую основу государства, регулируют и направляют всю повседневную работу государственных и общественных организаций, вводят отношения между гражданами и организациями в определённую юридическую норму. При работе с законодательными актами необходимо решить следующие задачи: изучить историю текста акта, установить роль того или иного лица в его разработке, проанализировать место акта в системе законодательства, выяснить характер законодательной нормы, господствующих правовых представлений, исследовать законодательный акт как отражение в нём тех или иных аспектов социально-исторической действительности, проанализировать его реализацию, толкование и другие аспекты его жизни до момента утраты им юридической силы или переработки. Специфика законодательных актов в эпоху Великой французской революции состоит в том, что они были представлены в основном декретами, а также актами местных органов власти. Декрет - это постановление органов исполнительной власти государства, имеющее силу закона. Необходимо подчеркнуть, что юридически декрет не является законом в чистом виде, а лишь заменяет его. Принятие декретов допускается в определённых ситуациях, например, при чрезвычайном или военном положении, характерном для революционного периода. Подлинность опубликованных декретов не вызывает сомнений у исследователей. В работе будет использовано достаточно много декретов (например, Декрет 10 марта 1793 г. об учреждении Революционного трибунала, Декрет 29 октября 1793 г. о способе судопроизводства в Революционном трибунале, Декрет 10 июня 1794 г. о реорганизации Революционного трибунала и другие). Они позволяют создать целостную картину функционирования Трибунала с точки зрения нормативной базы.

2) Речи политических деятелей.

Это один из самых сложных для анализа видов источников, прежде всего из-за своей субъективности. Речи достаточно индивидуальны, отражают жизненный опыт конкретного человека как участника или очевидца исторических явлений и процессов, его личные оценки и представления, индивидуальную психику человека. Произносящий речь переосмысливает реальные события через свой внутренний мир и жизненный опыт, мировоззрение и ментальность, через свои личностные особенности. Необходимо учитывать и тот факт, что мы не можем речи, произнесённые в конце XVIII века, «услышать», и, следовательно, ощутить эмоциональный накал говорящего, реакцию аудитории, степень воздействия оратора на слушателей. Как бы то ни было, но с высоты сегодняшнего дня мы видим, что очень часто события разворачивались тем или иным образом именно благодаря воззваниям того или иного деятеля к какой-то категории населения. В основной части работы будут проанализированы речь М. Робеспьера «О медлительности Революционного трибунала», произнесённая в Обществе друзей свободы и равенства 25 августа 1793 г., речь Ж. Дантона в Национальном конвенте 1 декабря 1793 г. и другие. Речи видных деятелей революции дают нам возможность понять, каким образом их авторы влияли на деятельность Трибунала и судьбы французов (в частности, речь М. Робеспьера «О медлительности…» стала катализатором разгула якобинского террора).

3) Делопроизводственные материалы.

К данному виду источников относятся различные документы, возникшие в процессе деятельности учреждений и организаций. Они имеют достаточно высокую степень достоверности в том смысле, что показывают эту самую деятельность сухим бюрократическим языком, без эмоциональной раскраски. В работе будут рассмотрены документы деятельности коллегиальных органов - протоколы заседаний Конвента (например, протокол заседания Конвента 9 марта 1793 г.), протоколы процессов и приговоры Революционного трибунала и другие. Эти материалы показывают реальную картину того, как рождался Трибунал, как функционировал и на основании чего выносил приговоры.

4) Документы личного происхождения.

Этот вид исторического источника исходит от конкретного человека и даёт возможность более глубоко понять происходящее в контексте личности и эпохи. При анализе данного вида документов используются следующие подходы: информационный (позволяет рассматривать источники личного происхождения как носители исторической информации о прошлом, которые в письменной форме отражают реальную действительность прошедшего времени), коммуникативный (позволяет проанализировать включённость автора в события и эпоху), биографический (предполагает изучение особенности жизненного пути и продуктов творчества отдельной личности). В выпускной квалификационной работе будут использованы воспоминания участников судопроизводства и современников (А.-К. Фукье-Тенвиля, М. Робеспьера, Ж. Дантона, Л.-А. Сен-Жюста, Ш. Корде и др.). Эти воспоминания позволяют посмотреть на проблему Трибунала глазами тех, кто имел непосредственное отношение к нему и к Франции конца XVIII века.

Историографический анализ.

Надо сказать, что отдельно тема Революционного трибунала в историографии представлена не так уж широко. Большинство исследователей рассматривали деятельность и роль Трибунала в связи с темами террора или якобинской диктатуры. Тем не менее, можно выделить ряд трудов как зарубежных, так и отечественных историков, в рамках которых поднимается тема Революционного трибунала.

Из зарубежной историографии хочется обратить внимание на следующие труды:

- работу Г. Лебона «Психология толп». Гюстав Лебон (1841-1931) - французский психолог, социолог, антрополог, историк, основатель социальной психологии. Статью написал в 1895 году, попытавшись ответить на вопрос: «Как организовать толпу на преступления?» В связи с этим рассматривал Трибунал как узаконенный способ убедить людей в необходимости насилия в период революций;

- интересна статья Б. Бачко «Робеспьер и террор». Бронислав Бачко (1924-2016) - польский и французский историк, философ, переводчик. Сначала - профессор Варшавского университета, а с 1974 года - профессор Женевского университета. Статью написал в 1989 году, к 200-летию начала Великой французской революции. Рассмотрел проблему обретения репрессиями и насилием характера государственных институтов. К теме Трибунала обращается в связи с его деятельностью в период якобинской диктатуры. Этот же автор создал труд «Как выйти из террора? Термидор и революция», посвящённый периоду термидорианской реакции в целом и завершению деятельности Трибунала в частности;

- труд историка П. Генифе «Политика революционного террора 1789-1794 гг.» вызвал широкий резонанс во Франции, будучи посвящён феномену революционного террора. Патрис Генифе (род. 1955) анализирует социологический, психологический, политический, дискурсивный аспекты политики террора. Трибунал рассматривает как необходимое орудие террора. Автор считает, что подобный орган не мог не возникнуть, должен был возникнуть, так как подобные органы в период революций становятся средством реализации террора;

- работа А. Собуля «Первая республика». Альбер Собуль (1914-1982) - французский историк-марксист, специализировался на истории Великой Французской революции и Первой империи; тема террора и Трибунала представлена не отдельно, а в ходе характеристики якобинской диктатуры.

При работе с поиском литературы по теме Трибунала я выяснила, что во Франции издан ряд книг, посвящённых данной узкой проблеме, но они не переведены на русский язык.

В отечественной историографии тема Революционного трибунала также представлена в связи с рассмотрением других тем - террора, якобинской диктатуры, а не отдельно. Но, тем не менее, можно выделить два труда, специально посвящённых деятельности Трибунала - работы Е.В. Тарле и Н.И. Идельсона.

Евгений Викторович Тарле (1874-1955) - выдающийся российский и советский историк. Тарле уже в царской России занял видное место в исторической науке, позднее был одним из авторитетнейших историков СССР. Если Февральскую революцию он принял положительно, то к Октябрьской отнёсся настороженно. Удивительно, но свой «Революционный трибунал в эпоху Великой Французской революции. Воспоминания современников и документы» Тарле публикует в 1918 году. Новый террор набирает обороты. Издательство «Былое» выпустило только две части работы Тарле. Главный редактор издательства П.Е. Щёголев (1877-1931) не смог опубликовать третью часть в связи с событиями в Петрограде. После кончины издателя Щёголева рукопись в начале 1930-х годов поступила в архив и пролежала там никем невостребованная около 75 лет. В 2009 году Петербургское издательство «Альфарет» выпустило книгу, включившую не только первые две части труда Тарле, но и третью часть, гранки которой разыскал в архивах и подготовил к печати историк Ф.М. Лурье. Он же написал предисловие, в котором приведена подробная хронология событий Великой французской революции от созыва Генеральных штатов до казни Робеспьера, а также комментарии, объясняющие текст. Тарле подробно рассматривает события, предшествующие учреждению Трибунала, анализирует процедуру его учреждения, показывает влияние на деятельность трибунала Декрета о подозрительных; характерной чертой труда Тарле является анализ процессов Трибунала, причём показаны дела как известных людей (Мария-Антуанетта, Шарлотта Корде, Ж.-Р. Эбер, Ж. Дантон), так и рядовых граждан. Заслугой автора является также использование протоколов допросов и свидетельства современников.

Наум Ильич Идельсон (1885-1951) - советский астроном-теоретик и специалист по истории физико-математических наук. Неожиданно видеть работу, посвящённую Трибуналу, за авторством человека, который не является историком. Но Идельсон в 1909 году закончил не только физико - математический, но и юридический факультеты Санкт-Петербургского университета. До Октябрьской революции работал присяжным поверенным. Свой труд «Революционный трибунал во Франции» Идельсон написал как судебно-исторический очерк. Он вышел в 1913 году в Санкт-Петербурге. Автор подошёл к анализу деятельности Трибунала именно как юрист, поэтому в работе огромная доказательная база. Идельсон рассматривает историю Трибунала как одну из самых трагических страниц в истории уголовных судов Запада. Ценность данного научного труда в том, что автор анализирует всю историю трибунала - от учреждения до прекращения деятельности, разделяет её на периоды, показывает особенности каждого периода, представляя ход процессов и широкую галерею личностных портретов, как известных людей, так и рядовых французов.

Среди других работ отечественных авторов необходимо отметить следующие:

Н.И. Кареев «Великая французская революция». Николай Иванович Кареев (1850-1931) родился в 1850 году, поэтому большая часть его исследований была осуществлена до революции, в Российской империи; зарубежные командировки в тот период были использованы Кареевым для написания монографий, в том числе и по истории Французской революции; тема этой революции является в работах автора одной из ключевых. Кареев сделал первый сводный обзор историографии Великой французской революции не только в русской, но и в зарубежной литературе. Трибунал называет главным орудием террора, считает, что часть смертных приговоров основывались лишь на подозрениях.

В.Г. Ревуненков «Очерки по истории Великой французской революции 1789-1799 гг.». Владимир Георгиевич Ревуненков (1911-2004) - советский и российский историк; история Франции конца XVIII - начала XIX века была главной темой его исследования; по вопросу террора в период Французской революции представлял так называемую «ленинградскую школу» (о чём сказано выше).

А.З. Манфред «Великая французская революция». Альберт Захарович Манфред (1906-1976) - советский историк, специалист по Великой Французской революции; по вопросу о терроре представлял «московскую школу» (о чём сказано выше).

Несмотря на то, что В.Г. Ревуненков считал якобинскую диктатуру диктатурой буржуазной, а А.З. Манфред диктатурой плебейской, но как выдающиеся представители советской историографической науки, они были схожи в оценке террора и Трибунала якобинского периода, считая и то, и другое объективной неизбежностью.

А.В. Чудинов «Будни французской революции». Александр Викторович Чудинов (род. 1961) - российский историк, доктор исторических наук. Статья написана в 1999 году. Автор приводит примеры судеб «маленьких» людей, далёких от политики и не выступавших против революции; события относятся к 1793 году и происходят в глубокой французской провинции, в департаменте Пюи-де-Дом. Хотя автор и не даёт оценки Трибунала, но через судьбы рядовых французов прекрасно показывает особенности системы судопроизводства в революционный период.

Таким образом, в зарубежной и отечественной историографии изучены практически все проблемы, связанные с историей Великой французской революции, но тема Революционного трибунала как одного из орудий террора подробно не проанализирована ни в одном из трудов.

Структурно работа состоит из следующих частей: введение, три главы, каждая из которых состоит из двух параграфов, методическая разработка (конспект урока), заключение, список использованных источников и литературы.

Текст выпускной квалификационной работы прошёл апробацию в рамках международных (4), всероссийских (2), межрегиональных (1) и вузовских (1) конференций, а также в рамках Всероссийского конкурса молодых учёных «Лучшая молодёжная научная статья 2017 года». Участие в конференциях подтверждено сертификатами, а также дипломами I и III степени. Кроме того, элементы текста работы были опубликованы в сборниках по итогам международных (2), всероссийских (1) и межрегиональных (1) конференций.

1. Создание революционного трибунала

1.1 Обострение социальной борьбы в конце 1792 - начале 1793 г. и выдвижение идеи создания Революционного трибунала

революционный трибунал якобинский диктатура

К концу 1792 года уровень социальной напряжённости во Франции достиг невероятного накала. Нашей задачей является определение причин обострения социальной борьбы, анализ её хода и проявлений и выявление мотивов создания Трибунала.

Обострение социальной борьбы было вызвано целым рядом причин, которые сплелись в единый клубок, взаимно усиливая друг друга: резкое ухудшение экономического положения страны, обнищание значительной части населения, голод и лишения, военные неудачи в борьбе с интервентами, постоянные дискуссии по поводу судьбы короля.

Война резко ухудшила экономическое положение Франции. Оккупация неприятелем пограничных департаментов в начале войны, создание больших армий, требовавших снабжения и питания, непрерывно растущие расходы на войну, нарушение обычных хозяйственных связей породили серьёзные экономические затруднения. Некоторые отрасли промышленности лишились своих обычных потребителей и прекратили или сократили производство. Тысячи рабочих и ремесленников остались без заработка. А.З. Манфред указывает, в связи с этим, на судьбу лионской шёлковой промышленности и производство предметов роскоши. Действительно, до революции эти отрасли приносили колоссальные доходы в бюджет Франции. Теперь же, в новых условиях, стране было не до шелков и бриллиантов. Непрерывная эмиссия привела к обесцениванию ассигнаций. С осени 1792 года они пали более чем на 40% стоимости. Следствием этого был быстрый рост дороговизны на самое необходимое, в особенности на хлеб. Зажиточные крестьяне и крупные торговцы-оптовики, скупавшие зерно, придерживали хлеб, не выпускали его на рынок, рассчитывая нажиться на дальнейшем повышении цен. Хлеб стал исчезать из продажи или продавался из-под полы, по спекулятивным ценам. На почве голода и лишений росло недовольство рабочих, мелких ремесленников, сельской и городской бедноты. «Средняя заработная плата рабочего составляла в провинции 20 су в день, в Париже 40 су в день, а хлеб во многих местах стоил до 8 су за фунт. Это значит, что рабочей семье из 4 - 5 человек заработка главы семьи не хватало даже на хлеб». К этому добавилась нерешённость аграрного вопроса; большая часть крестьян не могла позволить себе приобрести землю, так как она продавалась большими участками и по ценам, неподъёмным для среднего крестьянства и бедноты.

Всё вышеуказанное спровоцировало народ на насильственные действия. Повсеместно наблюдаются стихийные нападения на склады зерна, транспорт с хлебом. В городах всё чаще звучат требования установления твёрдых цен на продукты и товары первой необходимости. В.Г. Ревуненков обращает внимание на идентичные факты, происходящие в разных частях страны: «В Лионе жёны ткачей толпами врывались в лавки и брали продукты по ценам, которые сами и устанавливали. Они даже составили таблицу цен и расклеили её по улицам… В Орлеане народ громил дома богачей… В департаменте Эр жители прибрежных коммун пытались сорвать хлебные перевозки по Сене и захватить зерно, следовавшее в Париж…». На подавление этих беспорядков направлялись Национальная гвардия и войска. Как следствие - раненые, убитые, гильотинированные. Но иногда под давлением толпы и страхом смерти власти вводили твёрдые цены на продукты. «29 ноября 1792 года на оптовом рынке в Курвиле…трое прибывших сюда депутатов Конвента…были окружены толпой, насчитывавшей до 6 тыс. вооружённых людей. Народ грозил бросить их в реку или повесить, если они не одобрят введения твёрдых цен на продукты. Депутаты изрядно перетрусили и тут же подписали таксу на хлеб, ячмень, свечи, мясо, полотно, железо, башмаки». Именно в этот период на волну социальной борьбы выходят «бешеные» во главе с Жаком Ру. С декабря 1792 года он был членом Парижской коммуны, часто произносил речи, составлял петиции, выступал перед Конвентом. По мере обострения продовольственного кризиса и роста народной нужды «бешеные» всё настойчивее добивались введения максимума и обуздания скупщиков и спекулянтов террором.

Таким образом, тяжелейшая экономическая ситуация в стране привела к обнищанию большей части населения, а это, в свою очередь, породило агрессию с их стороны; в сознании тысяч и тысяч людей укореняется мысль о необходимости привлечь к ответственности спекулянтов, скупщиков, богачей, наживающихся на страданиях народа, привлечь законным путём через специально созданные карательные органы.

Социальная напряжённость в стране постоянно нарастала из-за настойчивого желания европейских держав восстановить во Франции абсолютную монархию и вернуть власть Людовику XVI. К осени 1792 года положение на фронтах ухудшалось: прусские и австрийские войска один за другим захватывали французские города. 2 сентября 1792 года пал Верден, последняя крепость на пути интервентов в Париж. По стране поползли слухи, что интервентам в столице помогут тайные роялисты и что готовится заговор, а арестованным аристократам в тюрьмы доставили оружие и они ждут сигнала к выступлению. В случае захвата Парижа интервентами последние не пощадили бы никого, кто хоть самую малость был причастен к бедствиям короля, его семьи, да и всей старой Франции. На волне патриотического подъёма тысячи добровольцев уходят на фронт. Но одновременно сначала в Париже, а потом и в других городах начались разговоры о том, что если патриоты уйдут на фронт, то заключённые в тюрьмы заговорщики вырвутся на свободу и перебьют их жён и детей! «Мы идём против врага, но мы не оставим позади себя разбойников, которые могут погубить наших жён и детей!» Идея превентивной расправы с заключёнными охватила парижан. Настроение парижской толпы поддерживал ряд революционных деятелей, первым из которых являлся Ж.-П. Марат. Историк Эдгар Кинэ даже считал, что сентябрьские убийства - идея Ж.-П. Марата. Он один предвидел их, один объявил о них, приготовил заранее. Убийства 2 - 5 сентября 1792 года начались с расправы над узниками тюрьмы Аббатства Сен-Жермен, затем убийства продолжились в тюрьме Ла Форс, монастыре Кармелитов, тюрьме Шатле, тюрьме Консьержери, монастыре Бернардинов, тюрьме Сальпетриер, тюремном госпитале Бисетр. Среди убитых были бывший министр короля Монморен, подруга королевы принцесса де Ламбаль, духовник короля. В.Г. Ревуненков утверждает, что в Париже погибло до 1400 заключённых, из них «неполитических» - до 1003. По примеру Парижа расправы над заключёнными произошли в Орлеане, Версале, Жизоре, Реймсе, Орне, Мо, Кане, Лионе, Витто. Органы власти Франции оказались не в силах (а некоторые не имели желания) остановить сентябрьскую резню и предоставили события их течению. Министр юстиции Ж. Дантон заявил: «Мне наплевать на заключённых! Пусть с ними будет всё, что угодно!»

Как известно, 20 сентября 1792 года французам удалось отбить две атаки прусских войск при местечке Вальми. Французские революционные войска перешли в наступление и изгнали интервентов из страны. Но ни Австрия, ни Пруссия не хотели примириться с провалом своих планов в отношении восстановления абсолютизма во Франции. Пруссия уже в декабре 1792 года возобновила военные действия. Англия, ранее сохранявшая нейтралитет, идёт на сближение с Австрией и Пруссией. Французы не сомневались, что новые атаки интервентов неизбежны. Такими же неизбежными представлялись и попытки вернуть власть Людовику XVI или хотя бы вывезти королевскую семью из Франции. Вопрос о судьбе короля был поставлен на повестку дня. Надо сказать, что единства по этому поводу французская нация не проявляла. Революционно настроенные французы требовали предания короля суду и наказания соразмерно тяжести своих преступлений против родины и свободы. Вместе с тем весьма многим людям из народа перспектива казни Людовика XVI представлялась чем-то ужасным. Поэтому когда Конвент вынес королю смертный приговор, а 21 января 1793 года последний был гильотинирован, уровень социальной напряжённости в стране вновь резко возрос. Роялисты объявили вендетту всем цареубийцам, состоялись заговоры с целью освобождения Марии-Антуанетты и её сына из тюрьмы. Луи-Шарля все сторонники монархии признали новым королём Франции. На зданиях Парижа неизвестные по ночам расклеивали стихи на смерть Людовика XVI. Для огромного количества простолюдинов веками существовал религиозный культ королевской власти, поэтому многие из них ждали чуть ли не конца света или, как минимум, божьего проклятья для всей Франции. Но одновременно появились и другие настроения: если можно вынести смертный приговор даже королю, то неприкосновенных нет вовсе, нужно только правильно организовать поиск врагов революции и суд над ними.

Казнь короля всколыхнула Европу и стала поводом для формирования всеобщей коалиции против Франции. Только Дания и Швейцария (а также США) сохранили ещё дипломатические отношения с Францией. Вся остальная Европа в той или иной форме ополчилась против Французской республики.

Таким образом, расправы над контрреволюционерами, казнь Людовика XVI спровоцировали не только обострение социальных противоречий во Франции, но и дальнейший рост вмешательства интервентов в дела страны. Судьба республики висит на волоске. Ощущается острая необходимость в создании некоего органа власти, который бы обеспечил Франции внутреннюю стабильность и внешнюю безопасность.

Тему роста социальной борьбы по мере развития Французской революции поднимали не только В.Г. Ревуненков и А.З. Манфред. Например, Альбер Собуль отмечал, что народные низы были одной из главных движущих сил революции, так как их бедственное положение толкало их к активным действиям; в то же время автор подчёркивает, что социальное положение санкюлотов было неоднородным и во многом противоречивым (наёмные рабочие, мелкие собственники, труженики, связанные с мелким ремесленным производством и мелкой розничной торговлей), а, следовательно, число объектов их ненависти было так велико. Кроме этого, А. Собуль подчёркивал, что политическая гегемония принадлежала буржуазии, а её желания и требования не совпадали с требованиями низов, что ещё более накаляло уровень социальной напряжённости.

Н.И. Кареев отмечал, что социальная борьба была совершенно неизбежна, что именно предшествующая революции история Франции породила тот неслыханный всплеск насилия, который нарастал как снежный ком. «Французская революция была стремлением к свободе и равноправию, к свободе и в смысле обеспечения естественных прав личности, и в смысле участия народа в государственных делах, к равноправию в смысле равенства всех граждан перед законом. Старое государство порабощало личность и устраняло народ от управления, старое же общество состояло из отдельных сословий, из которых одни пользовались всякими привилегиями, а другие были лишены и элементарных прав».

На рубеже 1792-1793 годов на смену стихийным народным расправам с дворянами, священниками и т.п. пришёл организованный террор, т.е. карательная политика, осуществляемая органами государственной власти на основании соответствующих законов. Надо сказать, что ещё до марта 1793 года были предприняты некоторые шаги в этом направлении: Законодательное собрание приняло 30 марта 1792 года декрет против эмигрантов, 26 августа 1792 года - декрет о высылке неприсяжных священников, создало первый карательный орган против монархистов - Трибунал 17 августа, действовавший до конца ноября 1792 года. Но фактически «эпоха террора» началась с марта 1793 года, когда поражения французских войск в Бельгии и на Рейне, измена Дюмурье, а главное, восстание в Вандее побудили Конвент создать Революционный трибунал.

9 марта 1793 года в Конвент явилась депутация Генерального совета Коммуны Парижа, и её глава Шометт заявил: «Нам поручено требовать создания Революционного трибунала без права апелляции». Это требование поддержал будущий террорист Нанта Каррье, который предложил, чтобы Конвент в принципе декретировал учреждение Революционного трибунала и обязал свой Комитет законодательства завтра же представить проект закона. Жирондист Ланжюине выступил против упразднения права апелляции, но Конвент высказался за создание такого трибунала. На утреннем заседании Конвента 10 марта 1793 года Робер Ленде внёс от имени Комитета законодательства проект соответствующего декрета. Предлагалось учредить Чрезвычайный уголовный трибунал в составе 9 членов и предоставить ему право судить без соблюдения обычных форм судопроизводства. Проект этот вызвал бурные дебаты. На трибуну бросился самый красноречивый оратор Жиронды П. Верньо. «Вам предлагают декретировать учреждение инквизиции, в тысячу раз более ужасной, чем инквизиция, существовавшая в Венеции; но мы скорее умрём, чем согласимся на это», - воскликнул он. Возражал и монтаньяр Камбон. Его беспокоила возможность произвола со стороны судей, которых никто не контролирует. Он говорил: «И народ обманывается при выборах; мы также можем, подобно ему, ошибиться. А если мы вручим эту власть девяти интриганам, девяти честолюбцам, которые могут продаться, то что можно будет им противопоставить? Разве само Собрание не могло бы стать их жертвой? И я также не нахожу ничего, что было бы слишком суровым для контрреволюционеров. Но может быть погублен и хороший гражданин».

Конвент большинством голосов решает учредить при трибунале институт присяжных. Но жирондисты выдвигают новые возражения. Судьба декрета висит на волоске. Тогда на трибуну бросается Ж. Дантон. Он заявляет, что если Конвент не создаст немедленно Революционный трибунал, то тогда народ сам возьмётся вершить правосудие по образцу того, что происходило в Париже в сентябрьские дни. «Учтём же ошибки наших предшественников. Сделаем то, чего не сделало Законодательное собрание; будем сами применять террор, чтобы избавить народ от необходимости его применения; организуем трибунал не идеальный, ибо это не достижимо, но возможно менее несовершенный, чтобы меч закона висел над головой всех врагов…».

Речь Ж. Дантона увлекла присутствующих. На вечернем заседании Конвента 10 марта 1793 года декрет о Чрезвычайном уголовном трибунале был принят (с октября 1793 года - Революционный трибунал). В пункте первом первого раздела декрета «О составе и об организации чрезвычайного уголовного трибунала» указано его предназначение. «В Париже учреждается чрезвычайный уголовный трибунал, ведению которого подлежат все контрреволюционные предприятия, все покушения против свободы, равенства, единства и неделимости республики, внутренней и внешней безопасности государства, а также все заговоры, направленные к восстановлению королевской власти или к восстановлению всякой иной власти, посягающей на свободу, равенство и суверенитет народа, будут ли обвиняемые гражданскими или военными чиновниками или простыми гражданами».

Таким образом, идея создания Революционного трибунала нашла своё теоретическое воплощение в Декрете 10 марта 1793 года. Там же были определены его состав и компетенция.

1.2 Начальный период деятельности Революционного трибунала (10 марта 1793 - 31 мая 1793 г.)

Декрет 10 марта 1793 года не только учредил Трибунал, но и определил его внутреннюю структуру, принципы определения наказания.

В состав трибунала входили пять судей. «Судьи назначаются Конвентом относительным большинством голосов, которое, тем не менее, не должно быть ниже одной четверти общего числа поданных голосов».

Также в состав трибунала входили двенадцать присяжных (назначались ещё четыре запасных присяжных). «В завтрашнем заседании Конвент назначит двенадцать граждан из департамента Парижа и из четырёх смежных с ним департаментов для несения обязанностей присяжных заседателей, а также четырёх их заместителей из того же департамента, заменяющих присяжных заседателей в случае их отсутствия, отвода или болезни. Присяжные заседатели должны нести свои обязанности до первого мая текущего года, а Конвент должен принять меры для их замещения и к составлению списка присяжных заседателей из граждан всех департаментов».

«При трибунале будет состоять общественный обвинитель и два помощника или заместителя, которые назначаются Конвентом тем же способом, как и судьи».

Согласно декрету, большинством голосов судьи избирали одного секретаря и двух судебных приставов, а также утверждали для секретаря двух канцелярских служителей.

Революционный трибунал не мог действовать отдельно от Конвента. В соответствии с пунктом 10 указанного декрета образуется особая комиссия из шести членов Конвента, которой поручается рассматривать все документы, делать о них доклады, составлять и представлять обвинительные акты, наблюдать за следствием, ведущимся при чрезвычайном трибунале, поддерживать правильную переписку с общественным обвинителем и судьями по всем общественным делам, направляемым в трибунал, и представлять о них отчёт Конвенту.

Декрет определяет и деятельность присяжных. Они голосуют публично, решение принимают абсолютным большинством, внятно его объясняют. У обвиняемых есть право отвода одного или нескольких присяжных; основательность отвода должен рассмотреть трибунал.

Чётко декрет определяет возможность кассации. «Приговор приводится в исполнение без передачи в кассационный трибунал».

Во втором разделе декрета определены принципы, согласно которым устанавливаются наказания. «Судьи чрезвычайного трибунала устанавливают наказание, определяемое уголовным кодексом и последующими законами по отношению к изобличённым подсудимым; если установленные преступления подойдут под разряд тех, которые должны быть наказуемы карами исправительной полиции, то трибунал сам устанавливает эти кары, не передавая обвиняемых в полицейские трибуналы».

Вопрос об имуществе решается довольно просто: «Имущество приговорённых к смертной казни переходит в собственность республики; вдовы и дети будут обеспечены, если они не имеют имущества в другом месте».

Заслуживает внимания пункт третий раздела второго данного декрета. Речь идёт о людях, у которых отсутствуют гражданские чувства и сами они могут спровоцировать волнения, а деятельность их не отражена в уголовном законодательстве. Что с такими делать? Согласно декрету, они приговариваются к ссылке. Кого можно подвести под такое определение? Да кого угодно. Это одно из положений декрета, развязавшее руки Трибуналу.

Но всё это будет позже, а пока Трибунал лишь создан. На протяжении двух-трёх недель с 10 марта 1793 года не было вынесено ни одного приговора. «…это новое учреждение как бы налаживается, новые люди собираются с силами, прежде чем пустить в ход свою сложную и страшную машину».

С 10 марта по 14 октября 1793 года Трибунал рассмотрел дела 316 обвиняемых; из них 82 только были приговорены к смертной казни, 210 оправданы, 24 присуждены к различным другим наказаниям.

Первый смертный приговор был вынесен 6 апреля 1793 года по делу Гюйо - Демулана, обвинённого за эмиграцию. Единственным доказательством была белая кокарда - символ роялизма. «…при произнесении его судьи, присяжные, почти вся аудитория заливались слезами; но скоро сознание священного интереса республики высушило эти слёзы…».

Заслуживает внимания дело Екатерины Клер. На основании этого процесса можно сделать несколько выводов, характеризующих начальный период деятельности Трибунала. Пьяная служанка 55 лет на улице в ночное время говорила о сыне казнённого Людовика XVI. Проходящий мимо член коммуны некто Бюньо передал её властям, в присутствии которых несчастная продолжала ещё два часа кричать здравия в честь короля, пока не заснула тяжёлым сном. После пробуждения она была уже не никчёмным маленьким человечком, а фигурантом политического дела. В ходе следствия выяснилось, что женщина чересчур злоупотребляла спиртным и по свидетельским показаниям в тот вечер была пьяна. Сама Клер утверждала, что не понимала, о чём говорила (скорее всего, даже не помнила). Общественный обвинитель составил обвинительный акт. Присяжные заседатели признали её виновной в контрреволюционных речах, призывающих к роспуску конвента, уничтожению республики, восстановлению королевской власти. Суд вынес смертный приговор с конфискацией имущества в пользу республики. Это небольшое дело вызвало волнение в народе и дебаты в конвенте. Часть депутатов требовали отсрочки казни, другие готовы были обвинить первых в контрреволюционных настроениях. Сложно сказать, чем бы закончилось это заседание конвента, если бы конвенту не доложили о казни женщины. Дискуссия прекратилась. Чем же интересен данный процесс? Во-первых, насколько легко маленьких людей за ничтожные деяния привязывали к государственным преступлениям, делали из них опаснейших для жизни государства людей. Во-вторых, в этот период народ ещё не привык к смерти как к чему-то обыденному, а Конвент ещё реагирует на реакцию народа. В-третьих, Трибунал в начальный период деятельности всё-таки пытается соблюсти вид судебного органа, действующего строго в рамках закона.