Кампания 1168 г. оказалась самой неудачной, и в результате Нур ад-Дину удалось привести к власти в Каире в качестве визиря халифа Аль-Адида своего ставленника, Ширкуха. Эта победа усилила позиции Зангидов, и создала ситуацию, в которой Алеппо, Дамаск и Каир могли объединить усилия для ведения войны против латинян. Но Ширкуф вскоре умер, и должности визиря халифа добился его племянник Юсуф ибн Айюб, впоследствии ставший известный под именем Салах ад-Дин, (Саладин), основатель династии Айюбидов и будущий завоеватель Иерусалима.

В это время королевская власть в Иерусалиме еще более ослабела. Опасная внешняя ситуация заставила Амори I предпринять беспрецедентные меры по централизации власти. Согласно принятой Высокой Курией законодательной новации, так называемой «Ассизе верности», все сеньоры и рыцари государства становились непосредственными вассалами короля, которому они должны были приносить присягу верности, тема самым нарушая принцип вассалитета. Данная мера, по замыслу короля, должна была создать власти опору в лице мелких феодалов. Однако, как отмечает С. И. Лучицкая, «ассиза не смогла существенно повлиять на баланс сил между королевской властью и знатью - невозможно было осуществить предложенные меры в конкретной ситуации Иерусалимского королевства»132.

Столь же беспрецедентные меры предпринимались и во внешней политике. В 1171 г. Амори I отправился в Константинополь и был принят императором Мануилом Комнином. Мануил, «необычайно тронутый и польщенный этим поступком, … принял с пышностью Амори»133, а иерусалимский король признал себя вассалом императора. Таким образом, Иерусалимское королевство формально потеряло независимость.

В то же время Салах ад-Дин быстро добился фактической независимости не только от слабого египетского египетского халифа, но и от своего «протеже», Нур ад-Дина, впрочем, на словах демонстрируя преданность и тому, и другому. В 1171 г. халиф Аль-Адид умер, и Салах ад-Дин провозгласил себя султаном Египта. В 1174 г. умер также и Нур ад-Дин, и Салах ад-Дин, подобно последнему, после необходимой идеологической подготовки и без каких-либо военных действий занял Дамаск. Распад единого зенгидского государства позволил Салах ад-Дину подчинить значительную часть Сирии. Свои действия он оправдывал необходимостью объединения мусульман для ведения священной войны. Занимая города, он писал: «Мы сделали этот шаг не для того, чтобы захватить новые владения для себя, а чтобы поднять знамя священной войны»134. Священная война против христиан стала стержнем политической программы Салах ад-Дина, обеспечив ему популярность и поддержку мусульманского мира.

В научной литературе существуют разные мнения относительно истинных намерений Салах ад-Дина при провозглашении им джихада. Мусульманские авторы изображают Салах ад-Дина как образцового мусульманина, борца за веру. О. А. Добиаш-Рождественская называет Салах ад- Дина «фанатическим сыном Ислама»135.

В коллективной монографии «История Востока» отмечается, что «в современной историографии наблюдается отказ от чрезмерной идеализации Салах ад-Дина, восходящей к сочинениям его средневековых биографов»136. Британский медиевист Р. Ирвин пишет, что «на Саладина оказывали постоянное давление благоверные мусульмане-идеалисты и беженцы из Палестины; они требовали, чтобы он возглавил джихад против латинских поселенцев. … Однако Саладин не много делал для борьбы с христианами до тех пор, пока в 1183 году Алеппо не признал его своим владыкой»137. Ж. Ришар считает призывы к джихаду Салах ад-Дина всего лишь пропагандистскими лозунгами: «для него священная война была лишь разновидностью борьбы за гегемонию»138. Его мнение разделяет Т. Эсбридж: «Султан пытался изобразить свои сирийские кампании идеологической борьбой за объединение ислама против франков. На самом деле все это было чистейшей пропагандистской риторикой, поскольку сам Саладин заключил в этот период с латинянами два мирных договора»139. Профессор Эдинбургского Университета К. Хилленбранд справедливо резюмирует, что «в контексте возрождения идеалов джихада на территории Леванта, в конечном итоге имела значение именно общественная позиция правителя. … значение Саладина для пропаганды джихада заключается в том, что каждый шаг на своем пути он оправдывал требованиями джихада»140.

Преемником Амори I на иерусалимском троне стал его сын Балдуин IV. К моменту восшествия на престол новому королю было всего лишь 13 лет, кроме того, у него была ранняя стадия проказы, которую не сразу распознали и сначала считали каким-то невыясненным заболеванием. Тем не менее, Высокая Курия поддержала его кандидатуру. Балдуин IV был коронован и помазан иерусалимским патриархом в церкви Гроба Господня в июле 1174 г. В течение двух лет до совершеннолетия Балдуина IV королевством управлял регент Раймунд III Триполийский. Вскоре после коронации стали очевидными признаки болезни, что грозило окончательно подорвать авторитет нового короля, поскольку проказе придавалось весьма негативное социальное и религиозное значение - эта болезнь рассматривалась как Божье проклятие.

Тем не менее, король остался на своем троне, продемонстрировав удивительную стойкость и волю, и в 1176 г., отказавшись от мирного договора с Дамаском, Балдуин IV возглавил войско и нанес поражение эмиру Туран- Шаху в долине Бекаа. Зимой 1176-1177 гг. Рено де Шатийон был направлен королевским посланником в Константинополь, чтобы возобновить союз с императором Мануилом Комнином. Надеясь восстановить греческое влияние на международной арене, император согласился на инициативу Рено де Шатийона, обещав военно-морскую поддержку нового наступления на Египет Айюбидов. В ответ на это латинское королевство должно было признать статус византийского протектората, и в Иерусалим должен был вернуться христианский патриарх восточной церкви. Однако эта экспедиция потерпела неудачу, из-за ставших уже традиционными разногласий и взаимных обвинений. Иерусалиму не удалось ослабить позиции Салах ад-Дина в Египте.

Осенью 1177 г. Салах ад-Дин начал военную кампанию против Иерусалимского королевства. Вероятнее всего, Салах ад-Дин решил продемонстрировать свою готовность священную войну, и это наступление не планировалось как полномасштабное вторжение в Палестину. Армия Салах ад- Дина насчитывала 20 тысяч всадников. Навстречу ему выступил Балдуин IV с гораздо меньшими силами. Как свидетельствует современный событиям источник, «все потеряли надежду на выздоровление больного короля, и так полумертвого, но он все равно собрал в кулак всю свою волю и выехал навстречу Саладину»141. Попытка остановить наступление мусульман не удалась, и армия Балдуина IV отступила к Аскалону, чтобы укрыться за его стенами. Воспользовавшись тем, что войска Салах ад-Дина рассредоточились и занялись грабежом близлежащих поселений, Балдуин направил на него мощный удар тяжелой кавалерии. Войско мусульман было разбито, хотя латиняне понесли при этом тяжелые потери. Битва при Монжизаре имела большое значение для поднятия боевого духа франков. Но в 1179 г. Салах ад- Дин все же добился ряда побед над латинянами, а в 1170 г. было заключено перемирие на два года. Султан намеревался посвятить это время укреплению своей власти в Египте и походу против Алеппо и Мосула.

После смерти императора Мануила в 1180 г. отношения между латинянами и Византией существенно ухудшились. Византийцы перешли к политике нейтралитета, заключив в 1181 г. мирный договор с Салах ад-Дином. Новый император Андроник Комнин, пришедший к власти в 1182 г. не стал восстанавливать отношений с Иерусалимским королевством. Более того, одним из пунктов программы Андроника было освобождение Византии от латинян, и в том же году возбужденная толпа устроила кровавый погром в латинском квартале Константинополя, значительно обостривший отношения Византии с Западом142.

Указанные обстоятельства укрепили позицию Салах ад-Дина, который к тому же в 1183 г. овладел Алеппо. В окружении Салах ад-Дина установление власти султана над Алеппо было названо шагом на пути к возвращению Иерусалима, и Салах ад-Дин объявил, что «ислам теперь готов вытеснить ночной призрак неверия»143. В этом же году владетель Трансиордании Рено де Шатийон предпринял грабительский набег на побережье Красного моря, угрожая, в частности, безопасности священных городов Мекки и Медины. Действия Рено де Шатийона вызвали возмущение в мусульманском мире, и призывы к священной войне получили дополнительный мотив. Ситуацию осложняло резкое ухудшение состояния здоровья короля Балдуина IV: он практически потерял зрение и перемещался только на носилках. В Иерусалиме установилась напряженная атмосфера из-за споров вокруг будущего регентства и наследия престола, а знать распоряжались государством по своему усмотрению. «В то время как он [граф Триполи] находился далеко от двора, а король был болен и не мог заниматься делами королевства, - пишет Вильгельм Тирский, - то желанием всех стало оборачивать в свою пользу доходы с земли; и не было среди них ни одного честного человека, который удержал бы их»144.

В этих обстоятельствах Салах ад-Дин предпринял новый поход на Иерусалимское королевство, но был вынужден отступить - во многом благодаря осторожным действиям ставленника короля Ги де Лузиньяна, не принявшего открытого боя с султаном и позже обвиненного за это в трусости. В 1184 г. Балдуин IV умер, оставив государство в состоянии упадка власти и самой сильной опасности со времени его основания.

Характеризуя правление Балдуина IV историки, с одной стороны, отмечают редкие силу воли и отвагу перед лицом смертельной болезни, с другой - слабость его как короля. Утверждение на троне слабого и больного монарха в условиях, когда возвышение Салах ад-Дина представляло опаснейшую угрозу для Иерусалимского королевства и государственности крестоносцев на Востоке в целом, принято рассматривать как крайне негативное событие. «Крестоносные государства, - пишет Т. Эсбридж, - нередко потрясали кризисы, связанные с наследованием престола, и они оказывались особенно опасными, когда правитель умирал неожиданно - от болезни или погибал в сражении. Случай с Бодуэном IV был другим, и урон от его правления был тяжелее и глубже именно потому, что он не умер»145.

После смерти Балдуина IV внутренний кризис в Иерусалимском королевстве усилился. В борьбе за трон победу одержал муж сестры Балдуина IV Сибиллы Ги де Лузиньян. Перед лицом угрозы масштабного вторжения Салах ад-Дина претенденты на власть примирились, однако установить порядок в латинских владениях не удалось. Так, Раймунд Триполийский попросил защиты у Салах ад-Дина и позволил войскам Айюбидов беспрепятственно проходить по землям Галилеи, а Рено де Шатийон, властитель Керака, напротив, нарушил перемирие с Айюбидами, напав на мусульманский караван, шедший через Трансиорданию. Тем самым у Салах ад- Дина появился официальный повод к войне.

В июне 1187 г., собрав огромную армию (12 тыс. всадников и 30 тыс. пехоты), Салах ад-Дин начал вторжение в Палестину. 4 июля, вследствие ряда неблагоприятных для латинян обстоятельств, численного превосходства мусульман и некомпетентного руководства короля Ги, полевая армия Иерусалимского королевства, насчитывавшая 1200 рыцарей и от 15 до 18 тыс. пехотинцев, потерпела полное поражение при Хаттине. Особое значение имела потеря франками частицы «Истинного креста» - реликвии, много лет укреплявщей дух латинян в сражениях. Личный секретарь султана Имад аль- Дин заявил: «крест - это приз, которому нет равных, потому что он высшая драгоценность их веры»146. Большая часть латинских крепостей из-за мобилизации осталась без гарнизонов, поэтому после разгрома франков последовало быстрое завоевание Салах ад-Дином их владений в Палестине и Сирии, и вслед за этим - непродолжительный штурм и взятие Иерусалима 2 октября 1187 г.

В отличие от латинян в 1099 г., при взятии Иерусалима мусульмане не устраивали грабежей и насилий. Балиан Ибелин, руководивший обороной города, предупредил Салах ад-Дина, что если последний не предложит приемлемые условия сдачи, франки уничтожат мечеть Омара, казнят пленных мусульман, а сами будут защищаться до последнего жителя. Салах ад-Дин согласился дать свободу тем, кто сможет заплатить выкуп - с мужчины - 10 золотых, с женщины - 5 золотых, с ребенка - 1 золотой. Поскольку далеко не у каждого горожанина имелись средства для выкупа, часть бедняков были выкуплены «оптом», по более низким расценкам. Как отмечает Ж. Ришар, «патриарх и зажиточные горожане внесли свою долю в этот выкуп, но госпитальеры и тамплиеры под предлогом, что хранившиеся в орденах деньги им не принадлежат, проявили прискорбную скупость: только под угрозой мятежа они открыли свою казну, впрочем, без особой щедрости»147. Сообщают также, что представители восточных церквей остались в своих домах после того, как приняли на себя уплату подушного налога согласно мусульманскому закону148.

Несмотря на то, что около 15 тыс. жителей Иерусалима так и не сумели выкупиться и были проданы в рабство, условия капитуляции можно считать великодушным поступком со стороны Салах ад-Дина - учитывая военные обычаи того времени и провозглашенный султаном лозунг священной войны с неверными. Часто причиной такого «великодушия» называют личные достоинства Салах ад-Дина, «благородного воина Ислама», противопоставляя их нравам крестоносцам, уничтожившим в 1099 г. все мусульманское население города. Но многие историки объясняют мягкие условия сдачи города причинами стратегического и пропагандистского характера. Так, М. А. Заборов считает, что «умеренность Салах ад-Дина диктовалась соображениями политического порядка: ведь ему предстояло включить территорию государств крестоносцев в состав египетской державы, и свирепость торжествующего победителя могла бы только повредить в этом деле»149. Сам Салах ад-Дин, судя по сохранившимся документам, намеревался не щадить христиан, а позже объяснял, что к компромиссу его склонили эмиры. В любом случае, факт «умеренности» Салах ад-Дина при взятии Иерусалима способствовал дальнейшему утверждению в мусульманском мире образа этого властителя как твердого, но милостивого защитника Ислама, а также укреплению представления о моральном превосходстве мусульман над христианами.

Подобно «латинизации» Святого Града, предпринятой крестоносцами в 1099 г., мусульмане сразу же после овладения городом приступили к его «исламизации». Кресты были повергнуты, христианские церкви - закрыты, либо переоборудованы в мечети и медресе, бывшие здания мечетей - очищены и возвращены для использования по назначению. Первоначально предполагалось уничтожить главную святыню Иерусалима - церковь Гроба Господня, но потом было решено оставить ее нетронутой, по примеру первого завоевателя Иерусалима Умара. Однако Гроб Господень был закрыт для почитания паломников.

Падение Иерусалима в 1187 г. ознаменовало конец правления латинян в этом городе, однако само Иерусалимское королевство не исчезло окончательно. Благодаря Третьему Крестовому походу латинские владения на Востоке продержались до 1291 г., то есть еще более ста лет, а в 1229 г. Фридрих II даже на время вернул Иерусалим. Но эти владения составляли лишь малую часть по сравнению с территорией Иерусалимского королевства в период расцвета, а потеря центра и духовного символа - Иерусалима - значительно снизила значение этого латинского государственного образования.

Таким образом, в период правления королей Амори I и Балдуина IV Иерусалимское королевство еще более ослабело. Кризис королевской власти при Амори I получил продолжение в правление Балдуина IV, который, несмотря на выдающиеся личные качества, ввиду серьезной болезни был неспособен справиться с конфликтами, вызванными противоречивыми интересами знати и со стремлением ее представителей принимать самостоятельные политические решения. В условиях мусульманского окружения данная тенденция представляла серьезную опасность для государства, потому что сила Иерусалимского королевства состояла в готовности рыцарства, оставив сиюминутные интересы, сплотиться перед лицом внешней угрозы под предводительством короля.

Кризисные процессы в Иерусалимском королевстве происходили на фоне усиления мусульманского мира, успешно объединяемого султаном Египта Салах ад-Дином, который стал наиболее последовательным проводником идеи священной войны против христиан. Внутренняя слабость королевства, отсутствие надежных союзников, недостаточное внимание со стороны западного мира позволили Салах ад-Дину одержать верх и положить конец власти латинян в Иерусалиме.

Заключение

Первый Крестовый поход, явившийся следствием целого ряда политических и экономических предпосылок и выражением духовно- религиозных устремлений западноевропейского общества конца XI века, привел к образованию в Палестине и Сирии феодальных латинских государств, которые позиционировали себя в качестве христианского форпоста на мусульманских территориях. Политическим и идеологическим центром этого форпоста стал Иерусалим, завоевание которого представляло собой официально провозглашенную цель и важнейший итог Первого Крестового похода.

Наиболее значительным из латинских государств в сиро-палестинском регионе стало Иерусалимское королевство. Образование и развитие этого государства происходило в условиях противостояния враждебному мусульманскому окружению, удаленности от центров западноевропейской цивилизации и постоянной нехватки человеческих, материальных и денежных ресурсов. Тем не менее, иерусалимским правителям удалось укрепиться в регионе, обеспечить фактически беспрепятственную связь с Западом, наладить торговлю, выработать эффективную тактику отражения внешних атак. Это стало возможным не только благодаря умелым действиям иерусалимских королей, но и по причине разобщенности мусульманского мира, неспособного до 70-х гг. XII в. организовать общий фронт противодействия христианской экспансии.

В результате компромиссного разрешения конфликта между духовенством и военно-феодальной знатью, оспаривавших главенство власти над завоеванными территориями, Иерусалимское королевство получило статус светского государства с формальным приоритетом власти патриарха как духовного синьора. Форму правления Иерусалимского королевства на данном этапе можно охарактеризовать как феодальную монархию. При этом первые иерусалимские короли добились признания баронами авторитета королевской власти, что способствовало консолидации сил, необходимой для противодействия мусульманским вторжениям.

Право Иерусалимского королевства, о времени кодификации которого в «Иерусалимских ассизах» существуют разные мнения исследователей, основывалось на обычном праве (кутюмах) Западной Европы, в частности - Северной Франции. При этом правоприменительная практика была приспособлена к местным условиям, и фактически имели силу только те ассизы, которые не противоречили реальной политической и социальной ситуации. На определенном этапе наблюдается также рецепция византийского права, что отразилось в Наблусских канонах 1120 г. Параллельно на территории государства функционировали нормы мусульманского и восточно-христианского права, однако они не смешивались с западноевропейскими нормами, поскольку применялись только для подвластного местного населения. Поскольку правящий класс и подвластное население кардинально различались по национальным, религиозным и культурным характеристикам, на территории Иерусалимского королевства сложилась уникальная система управления, представлявшая собой сплав западноевропейских и местных институтов. Эта система доказала свою жизнеспособность и эффективность, позволив обеспечить мирное сосуществование латинян, восточных христиан, мусульманского и еврейского населения внутри государства.

Проводимая церковью политика латинизации в целом не привела к желаемым результатам, поскольку, несмотря на переформирование церковной иерархии в пользу латинского епископата, рядовой клир и миряне продолжали исповедовать свою веру и принимали власть латинских иерархов только формально. Местное население сохраняло также свою культуру, образ жизни и обычаи. Более того, латиняне, поддерживая постоянные тесные контакты с «иноверцами», подверглись значительному культурному влиянию последних. Несмотря на ряд законодательных установлений, призванных препятствовать «смешению культур», в Иерусалимском королевстве постепенно сформировалось культурное пространство, являющееся результатом синтеза латинских, восточно-христианских и мусульманских элементов. Культурное взаимопроникновение, наряду со все более распространяющимися смешанными браками, позволило ряду историков говорить о начале формирования особой латино-сиро-палестинской нации.

Дальнейшее развитие Иерусалимского королевства характеризуется ослаблением королевской власти и усилением влияния феодальной знати, что в немалой степени было обусловлено неудачными решениями вопроса о наследовании и сопровождающей смену правителей борьбой за власть. Формирование сословного представительства сыграло значительную роль в упорядочении системы управления, но в целом не привело к уменьшению влияния знати, поскольку в условиях перманентной войны обладание военной силой и контроль над стратегическими пунктами имели решающее значение для принятия властных решений.

Объединение политических сил мусульманского мира под лозунгом «священной войны» (джихада), происходившее на фоне внутреннего ослабления Иерусалимского королевства, привело к потере латинянами ряда важных территорий, и в конечном итоге - к завоеванию мусульманами самого Иерусалима. Сравнение взятия Иерусалима крестоносцами в 1099 г. и Салах ад-Дином в 1187 г., по нашему мнению, не дает основания говорить о «моральном превосходстве мусульман», поскольку фактическое отсутствие насильственных действий и убийств после падения города объясняется политическими соображениями Салах ад-Дина и самоотверженностью защитников, позволившей сдать город на приемлемых для латинян условиях.

В результате падения столицы Иерусалимское королевство латинян не исчезло окончательно, но с этого момента стало именоваться Иерусалимским лишь формально.

Взятие Иерусалима и разрушение Иерусалимского королевства стало значительной победой исламского мира - как в символическом, так и в стратегическом аспекте - и одним из важных факторов формирования современного мироустройства.

Список источников и литературы

Источники

1. Ассизы Палаты граждан. Пер. М.М. Стасюлевича // История Средних веков. Кн.3. Крестовые походы (1096-1291 гг.) / Сост. М.М. Стасюлевич. СПб.: Полигон; М.: АСТ, 2001. С. 574-577.

2. Вильгельм (Гийом) Тирский. История деяний в заморских землях. Пер. М.М. Стасюлевича // История Средних веков. Кн.3. Крестовые походы (1096-1291 гг.) / Сост. М.М. Стасюлевич. СПб.: Полигон; М.: АСТ, 2001. С. 32- 43; 100-116; 172-183; 209-219; 243-262; 324-338.

3. Жак Де Витри (Яков Витрийский). Восточная история. Пер. М.М. Стасюлевича // История Средних веков. Кн.3. Крестовые походы (1096-1291 гг.). / Сост. М.М. Стасюлевич. СПб.: Полигон; М.: АСТ, 2001. С. 346-353.

4. Жан Ибелин. Письма Гроба Господня. Пер. М.М. Стасюлевича // История Средних веков. Кн.3. Крестовые походы (1096-1291 гг.) / Сост. М.М. Стасюлевич. СПб.: Полигон; М.: АСТ, 2001. С. 564-573.

5. Наблусские каноны 1120 г. Пер. П.В. Лапо // Лапо П.В. Государственный строй Первого Латино-Иерусалимского королевства (историко-правовое исследование). Дисс.... канд. юрид. наук. М., 2015. С. 192- 195.

6. Раймунд Ажильский. История франков, которые взяли Иерусалим. Пер. М.М. Стасюлевича // История Средних веков. Кн.3. Крестовые походы (1096-1291 гг.) / Сост. М.М. Стасюлевич. СПб.: Полигон; М.: АСТ, 2001. С. 153-167; 184-186.

7. Фулькерий Шартрский. Иерусалимская история. Пер. М.М. Стасюлевича // История Средних веков. Кн.3. Крестовые походы (1096-1291 гг.). / Сост. М.М. Стасюлевич. СПб.: Полигон; М.: АСТ, 2001. С. 123-127; 219- 227.

Научная литература