Царское венчание и сама церемония пришли на Русь из Византии, откуда первоначально были получены и царские инсигнии. Такую генетическую связь русского венчания царей с византийским устанавливают исторические показания, как русская, так и греческая, и даже русская народная легенда. Полученная из Византии церемония венчания на Руси продолжительное время постепенно развивался, осложняясь в идейной стороне и соответственно этому в подробностях ритуала. Но это развитие не было оригинальным и шло параллельно с развитием коронационной церемонии в Византии. Отсюда следует, что ясно представить себе историю русской священной коронации нет возможности без ознакомления с историей византийской церемонии коронации и поэтому, мы сперва поведем речь об исторических судьбах греческой церемонии коронации, а затем посмотрим, как воспринималось на Руси то историческое развитие, которому эта церемония подверглась у себя на родине.

Византийский император Константин VII Багрянородный (913-959) занес в свое сочинение «Об управлении империей» легенду, приписывающую коронованию необычное происхождение и возводящую его к первому христианскому императору Константину Великому. Предупреждая о грозящих целости и безопасности империи опасностях со стороны окружающих ее воинственных кочевых народностей, Константин Порфирогенит внушил сыну и его преемникам по трону: «если когда-нибудь Хазары или Турки или Россы или какой-нибудь другой из северных и скифских народов потребует в знак рабства и подчиненности присылки ему царских инсигний: венцов или одежд, то должно знать, что эти одежды и венцы не людьми изготовлены и не человеческим искусством измышлены и сделаны; но в тайных книгах древней истории записано, что Бог, поставив царя Константина Великого первым христианским царем, через ангела своего послал ему эти одежды и венцы». Таким образом, в Византии коронацию вели от Константина Великого.

Русские с XV в. стремились связать свою царскую династию с римской. Известное «родословие великих князей русских» ведет их родословную линию от кесаря римского Августа. Однако русские не были рады римской генеалогией своих князей. Они наградили их римскими царскими регалиями. Они утверждали, что великий князь Владимир принял диадему и венец греческого царя Константина, а также «крабийцу сердоличную, из нея же веселяшеся иногда Август кесарь римский», и другие инсигнии.

Государственная жизнь Византийской империи составляла прямое продолжение древнеримской государственной системы. Внезапный распад государственного строя фактически невозможен, и при новых принципах жизни остаются целыми старые формы. Некоторые учреждения, которые имели место в языческом мире, и не смирились с христианскими принципами, были полностью потеряны и заменены. Но многие остались существовать. Некоторые из них не делали ничего, что могло бы противоречить христианской религии, или они были безразличны к нравственному мнению христианской религии, тогда эти учреждения могли остаться в прежнем виде. Что касается других, императоры позаботились изменить их языческое лицо под влиянием христианства. Коронация относится к явлениям второго порядка. Церемония существовала в языческой империи, и она, несомненно, перешла в христианскую империю с некоторыми изменениями. Такой переход мог совершиться тем легче, что для нее имелась христианская основа в истории богоизбранного еврейского народа, цари которого носили царские инсигнии: венец и порфиру.

И вот, мы нашли исходное начало византийской церемонии коронации, оно поможет нам пролить свет на ее первоначальную историю, в которой много неизвестного. коронация монарх николай

Первое упоминание о ритуале коронации дошли до нас лишь из самого конца IV в., из времени императора Феодосия Великого. Затем Константин Порфирогенит дает нам описание нескольких коронаций V и VI вв. Он сразу переходит к передаче современной для него церемонии коронации. Изучая полученный материал, мы приходим к выводу, что в Византии, император, при вступлении на престол, дважды короновался. Одна коронация была гражданская, унаследованная из древнего Рима, другая - церковная.

Порядок замещения престола был избирательный. Избранный на престол восходил на щит и на нем поднимался, приветствуемый народным кликами и ликованием. Перед тем, как подняться на щит, он сам короновался, надевал царские инсигнии. Самым необходимым для новоизбранного императора считалось и церковное венчание от патриарха. После провозглашения, император направлялся в церковь, где патриарх возлагал на коронованного венец. Говоря о существовании коронации в других видах, историки упоминают об обычае, законе, который соблюдался при коронации. Это упоминание позволяет нам предполагать существование известного церковного обряда, каким совершалось патриаршее венчание императоров. Мы замечаем, что сама церемония коронации постоянно развивалась и осложнялась. Это развитие определялось особыми условиями. Во время провозглашения старались держаться традиционных обычаев; при сравнении описаний разных провозглашений, находим и «отмены» и прибавки. Это все зависело от личного вкуса императора. Константин Порфирогенит заявляет, что он для того и дает описания провозглашений нескольких императоров, чтобы последующие императоры смогли выбрать удобной и понравившейся им вариант провозглашения. Итак, мы замечаем в Византии определенное стремление ослабить языческий элемент в пользу христианского, постепенный разрыв с древностью, и естественно и коронационный ритуал все больше приобретает христианскую окраску; церковная сторона его развивается и осложняется, а гражданская коронация подлежит отмене.

Развитие самой церемонии венчания двигалось медленно и в IV веке, это была очень простая церемония, Патриарх возлагал лишь венец. В V веке более сложным - Патриарх возлагает венец, но предварительно читает Евангелия и приобщает императора запасными дарами. В конце V века церемония приобретает новые черты. Мы узнаем, что перед возложением хламиды и венца патриарх читает молитву и поется «Господи помилуй». От императора требуется исповедание веры. В 491 году патриарх Константинопольский Ефимий потребовал от императора Анастасия, чтобы он, перед венчанием, «представил ему собственноручно написанное, страшными клятвами утвержденное обещание в том, что он будет хранить веру в целости». Описание коронаций последующих императоров говорят только, что патриарх читал молитву. Новые введения в церемонию коронации начинаются лишь в IX веке. Об императоре Михаиле мы знаем, что его коронация совершалась на амвоне. Мы узнаем еще о бывшем у византийских императоров обычае короновать своих супруг и наследников, и, как правило, венцы на них возлагались императором, которые получал из рук патриарха. Не смотря на видимую незначительность исторических показаний о содержании церемонии, мы находим, что уже в начале IX века определились все существенные черты, которыми характеризуется первый дошедший до нас коронация (из X-го века). Царскими инсигниями неизменно являются порфира и венец; возглавляются инсигнии патриархом в церкви на амвоне; при этом патриарх читает молитву; императрица и наследник коронуются рукою императора; от коронуемого требуется исповедание веры и обещание хранить православие.

Если есть что-то новое, что дает нам церемония коронации X века, это только то, что он знакомит нас с ритуалом и порядком, в котором следуют церемония, а именно составные части.

Коронация X века имеет такой вид. Император является в храм св. Софии. В так называемых серебряных воротах он зажигает свечу и вместе с патриархом идет к алтарю. Здесь, они молятся пред царскими вратами и переходят на амвон, где на особом столике лежали регалии. Патриарх читает молитву над порфирой и по окончанию молитвы брал порфиру и надевали ее на императора. Так же он поступал с венцом. При этом все присутствовавшие в церкви возглашали: Свят, свят, свят, слава в вышних Богу и на земли мир. После чего которого царь садился на престол и принимал поздравления.

«Остальное, - читаем в чине, - что касается до приобщения, совершается по обычаю праздников», то есть так же, как в великие праздники, в день коронования император приобщался святых таинств.

Коронация императриц и наследников выполнялась в том же порядке что, как и прежде, император сам возлагал на них инсигнии, принимая из рук патриарха.

Окончательно сложившаяся, к половине X века, система священного коронования во второй половине этого века снова усложнилась. В церемонию было введено, как было выше сказано, помазание коронуемого священным миром. Первое упоминание о царском миропомазании находиться в соборном акте Константинопольской церкви из времен патриарха св. Полиевкта. Краткий отрывок из этого акта дается известным комментатором церковных правил патриархом Феодором Вальсамоном в толковании на 12-е правило Анкирского собора.

С этого времени летописцы и историки византийские, говоря о царском венчании, всегда упоминают о помазании. Так Никита Хониат передает о помазании св. миром императора Мануила Комнина (1143 г.), Никифор Григора o помазании Феодора Ласкариса, Георгий Пахимер о помазании сына Андроника Комнина-Михаила.

Признавая, что миропомазание введено в церемонию в половине X века мы можем смело считать, что первым помазанником на византийском троне являлся император Иоанн Цимисхий.

При изучении византийской церемонии коронации, можно заметить, что развитие ее осуществляется одновременно с изменением взглядов на царскую власть. С постепенным подъемом императорской власти, даже с признанием ее божественного достоинства естественно специализировали, и посвящали в носитель божественных сил. Помазание дало особое качество церемонии коронации.

Если мы посмотрим на обряд коронования, по какому оно совершалось вместе со священным миропомазанием, мы действительно согласимся его назвать таинством. Состав чина коронования в соединении с миропомазанием сообщает из XIV века император Иоанн Кантакузин в своей истории. После провозглашения на щите, император следовал в храм, где было готово помещение, в которое и вводили императора. Здесь он одевал царские регалии, и садился на трон, слушал литургию. Патриарх читал специальные молитвы на помазание царей. После этого, сняв свой головной убор, патриарх божественным миром крестообразным помазывал голову царя. Затем литургия продолжается своим порядком, и, император, если у него нет жены, возвращается на трон. Если же царь был женат, то он, взяв приготовленную корону, перед алтарем возлагал на голову супруге. Патриарх же в это время, читал молитву о царе, царице и подданных. Позже император надевал золотую мантию поверх порфиры, и, взяв в руки императорские регалии, торжественно выходил из собора. По греческому обычаю с дарами обходили храм и возвращались к алтарю. На алтарь поднимался лишь один император и приветствовал стоявшего на другом конце, в царских дверях патриарха. Литургия совершалась обычным порядком до времени причащения. Когда царь был готов к принятию св. таинства, он снова входил через царские двери в алтарь. По окончании литургии, получив благословление от патриарха и других епископов и поцеловав правую руку, он принимал приветствия.

Мы можем видеть, что обряд приобрел очень сложный и подробный вид. В него добавили лишь одно новое основное действие, но в подробностях церемония значительно расширилась. Роскошный расцвет величия и блеск царской власти дали ей особое участие в одном из важных моментов литургии: в великом выходе и открыли путь к престолу через царские врата, дали царю в руки кадило с Фамиамом и в уста чашу с божественной кровью. Этот ритуал стал обычным этапом коронования, и императоры лишь заботились о точном выполнении его предписаний без каких-либо проступков. Обряд прекратил свое развитие, и мы находим его в одном неизменном виде и у Кодина в сочинении «об обрядах Константинопольского двора и чинах великой церкви» и у русского иеродиакона Игнатия, очевидца коронации императора Мануила Палеолога в 1392 году и, наконец, у Симеона Солунского в его истолковании чинов церковных.

Впрочем, если императоры боялись делать пропуски в церемонии, то прибавлений не избегали. Так, предавая чин коронования, иеродиакон Игнатий и Симеон Солунский говорят об акакии, как принадлежности коронации. Это интересный исторический феномен, о котором ничего не знает Иоанн Кантакузин, и о котором не было известно на Руси. В противовес блеску коронации, в Византии вводили в церемонию коронации напоминание о тленности всего земного. В разное время это совершалось по-разному. Иеродьякон Игнатий передает, что в его время после того, как патриарх приветствовал императора с совершением коронования: «приступят к нему мраморницы и гробоздателие: и, принесши показуют ему мраморие и камние и к нему глоголют: которым лицеем велит держава твоя быти и гробу твоему».

Это завершает развитие византийской церемонии коронации: оно далее не пошло. Со времен Симеона Солунского мы больше не находим нововведений в обряде коронации, и теперь мы смело можем перейти к обзору истории церемонии на Руси.

До сих пор нет уверенности в хронологической дате появления царского венчания на Руси. Оставшиеся литературные памятники, единогласно выводят его из Византии, в то же время дают противоречивые хронологические показания. Одна группа памятников утверждает, что первым кто венчался на царство, был князь Владимир Всеволодович Мономах (1113-1125 гг.), другая группа указывает, что это был князь Владимир Святой Святославич (972-1015 гг.). Разница существенна, на целое столетие. Мы поймем эту разницу, если примем во внимание, что конец X века и начало XI века, как мы уже видели, был в Византии переходным периодом для церемонии коронации: в этот период обряд коронации вступает в новую стадию развития.

Увеличилась мощь Московского княжества. Оно уже давно покарило многих удельных князей, которые стали Московскими придворными боярами, а во второй половине XV века нанесло решающий удар и старой Новгородской свободе. Внутренние отношения московской власти все больше изменялись в сторону окончательного единодержавия и самодержавия. Московский великий князь величал себя «единым» Государем всея России и частенько писался «царем». В то же время в русском обществе начинает появляться мысль, что русское государство преемницей павшей Византии. Софья Палеолог, последняя представительница царственного дома, жена Иоанна III, по мнению русских, принесла на Русь последние заветы павшей империи. Именно тогда Иоанн заменил русский герб римским двуглавым орлом.

Эти требования на единодержавие и византийское преемство требовали исторического обоснования. Таким оправданием были легенды, как например: о белом клобуке и т.д. К числу этих легенд принадлежало наше сказание. Видно, что Иван Грозный упорно ссылался на эти легенды, доказывал свое право на царский титул, в своих дипломатических отношениях с польским королем Сигизмундом Августом, который не хотел признавать за ним этого титула. Находила в сказании опору и идея византийского преемства. Митрополит Макарий писал в степенной книге, что Владимир принял дары «мужества ради своего и благочестия и - не просто рещи - таковому дарованию не от человек, но по Божьим судьбам неизреченным претворяющее и проводящее славу греческого царства на российского царя".

Тот же Иван Грозный, ссылаясь в оправдание своего царского титула на Владимира Мономаха, который якобы получил царские регалии из Византии, в тоже время ссылался и на венчание Владимира Святого. «И Василью с товарищами говорит: государь наш зоветца царем потому: прародитель его великий князь Владимир Святославич, как крестился сам и землю Русскую крестил, и царь греческой и патриарх венчали его на царство Русское, и он писался царем», «а как представился, ино и образ его на иконах пишут царем». Информация о венчании Владимира святого, у Ивана Грозного, усиливается при помощи иконографии. До сегодняшнего дня иконография является лучшим подтверждением, что первым венчанным на царство князем на Руси был Владимир Святой. Во Владимирском Успенском соборе (на Клязьме) открыта фреска, несомненно, XII в., на которой Владимир Святой изображен в венце, усыпанном жемчугом, с жемчужным крестом на верху и далматике.

Память о венчании Владимира Святого сохранилась в произведениях русской народной письменности. Так, например, известная история о Вавилоне, в некоторых изданиях заканчивается рассказом о вторичном переходе полученных Византийским императором инсигний на Русь при Владимире Святом. Но мы имеем письменные свидетельства о венчании Владимира Святого не только мифические, но и исторические. Косвенное доказательство в пользу того, что Владимир Святой получил инсигнии из Византии, а не другой князь, можно найти в следующем. Как у восточных славян, так и у западных императоров было в обычае «князы в цари производити и давати им титли и венцы. Передача атрибутов царского достоинства было почти постоянным, когда языческий князь принимал христианское крещение. Холдвиг, принявший в 495 году крещение, получил от императора Анастасия пурпурное царское облачение и золотую корону. В 522 году Зтафий, царь Лазов, приняв крещение, отправился домой из Константинополя увенчанным императором Юстинианом, неся римский царский венец и белую шелковую хламиду. Дар регалий, таким образом, был даром неофитам и, Владимир, как таковой, как государь, принявший крещение со всем своим народом, как равноапостольный князь, получил инсигнии из Византии».

Из всего вышесказанного следует, что венчание на Руси берет свое начало от Владимира Святого, т.е. X века. И так как в X в. в Византии был краткий обряд венчания и миропомазание, употребленное в этом веке однажды при исключительных обстоятельствах еще не вошло в обычай и утвердилось в ритуале лишь в следующем веке, то стоит полагать, что этим кратким обрядом, был венчан Владимир Святой. Но поскольку, позже, было мнение, что венчание могло совершаться только патриархом. А так как, с другой стороны, после смерти Владимира Русь раздробилась на уделы, а великий князь Киевский потерял свою власть, какую имел прежде, то и венчание в собственном смысле уже не могло совершаться. Так и было, венчания на царство не совершалась до самого конца XV века. На Руси венчание в собственном смысле впервые является в XV веке и с этого времени непрерывно совершается, постепенно усваивая византийские черты.

Важно отметить, что эта церемония в деталях далеко ушла от греческой основы (X в.). Венчание совершалось так же, как и в Византии, на амвоне, но на нем стулья и даже для митрополита: в Греции последнего никогда не было; инсигнии на аналое, а не в алтаре, встреча в дверях храма, молебное пение, благословение крестом и благословение рукою с произнесением слов крещения, все это не имеет места в чине греческого коронования X в. Но основа русского чина все-таки греческая. Те, же молитвы, тоже венчание от венчанного, та же ектенья, многолетие, поздравление и поучение.

Обряд венчания Дмитрия Иоанновича дошел до нас в таком виде, который представляет собою ни больше, ни меньше, как церемониал, имеющий в виду венчание, как в будущее. Понятно, что перед тем как провести обряд, он составлялся заранее и составитель его, взяв за основу византийские традиции венчания X века, пополнил его «стариной». А именно, как совершалась церемония совместно с миропомазанием, и некоторыми оригинальными чертами. Церемония венчания Дмитрия Иоанновича послужил образцом для последующего времени.

По греческой церемонии царского миропомазания прошлась русская рука, и русский обряд венчания отличается от греческого временем совершения миропомазания, местами помазания и формулой помазания. Церемония венчания продолжала пополняться новыми чертами, русского происхождения. Рассмотрим это постепенное осложнение чина.

Итак, лишь во второй половине XVII века на Руси произошло полное усвоение окончательно установившегося порядка греческой церемонии коронации. Неусвоенным осталось участие царя в великом выходе и царское каждение в алтаре. Впрочем, стоит отметить, что принятие греческого обряда совершалось со многими оригинальными изменениями и дополнениями. Даже знаменательный обряд вручения новопоставленному государю акакии если не исполнялись у нас буквально, то заменялся другим подобным обычаем. Непосредственно после венчания цари наши следовали из Успенского собора в Архангельский для поклонения гробницам предков (с XV в.). По основательному сооброжению прот. А.В. Горского, здесь, по древнему выражению, «прощаясь у гробов», видели они кончину престающего.

В XVIII в. церемония коронования претерпела новые изменения, и получила тот вид, какой имеет и сейчас. Петр Великий принял титул императора, и новое величие власти должным образом квалифицировало церемонию. Прежде всего, это повлияло на положении священников церкви во время коронации. При венчании царей им выделялось специальное место. При короновании императоров стало совсем по-другому. Сначала они сидят, но на специальных скамейках, установленных по обеим сторонам от императорского трона; со временем убрали эти сиденья и представители церкви теперь имеют уже чисто служебное положение. Теперь они только помощники и свидетели коронования, а не его совершители и занимают именно такое положение, какое занимали Константинопольские патриархи при венчании византийских императоров. В остальном перемены сказываются не сразу, и венчание совершается «по чиновнику царского венчания». Разница лишь в том, что вместо барм употребляется порфира. Да кроме того чин осложняется введением в него 100-го псалма, который поется при входе императора в собор. Из сказанного уже ясно, что изменения в церемонии коронования лишь сближали его с византийской церемонией. Это сближение пошло дальше и было выражено в принятии византийского обычая коронования императриц.

15 ноября 1723 года император Петр Великий издал манифест о своем намерении короновать свою супругу Екатерину Алексеевну. 7 мая 1724 года ее коронация была торжественно проведена в Москве. Было стремление сохранить греческую основу чина и западноевропейские коронационные обычаи вводились лишь постольку, «сколько по греческому закону позволяется». Коснулись, эти обычаи, более декоративной обстановки коронационной церемонии. Отличительное свойство в соединении, с которым совершалось коронование и прежде, теперь получило и более законченный и стройный вид чрез включение в него новых приличных случаю, прочтений ектеньи, тропорей, парами из Исаии 49, 13-19, чтений из Апостола (Рим. 13, 1-7), Евангелия (Мат Ф. 22, 15-22). Регалии неизменно возлагаются самим Государем, который лишь принимает их из рук первенствующего архиерея.

Следя за историческими судьбами русской церемонии священного коронования, мы приходим к тому заключению, что его образование определялось теми же условиями, какие действовали на образование греческой коронационной церемонии. Изменение политических условий русского государства и развитие государственной власти соответственным образом отражалось на ритуале, причем он постепенно воспринимал в себя греческие элементы, дополняя и изменяя их, и в тоже время пополнялся оригинальными и самобытными русскими чертами. Его постепенное образование, закончившееся в конце прошлого столетия, создало современную церемонию, которая со всей полнотой выражал ту же идею, какую стремился воплотить в себе и греческий обряд священного коронования. Эту же идею, хотя и не всецело, выражали и наши прежние коронационные церемонии, - идею тесного союза царя с народом чрез царский завет с церковью, который есть и душа и совесть народа.

1.2 Первое на Руси - венчание на царство и коронация