2.4 Преступление и наказание

Вершить правосудие в режиме военного времени приходится бескомпромиссно и жестко, т.к. в основе каждого решения единая цель - победить. Однако, когда рассматривается послевоенная правовая практика, то осуждается каждый шаг репрессивного механизма. Конечно, можно рассуждать о том, что сотрудничество с врагом не всегда является сознательным и личным выбором - причин проявлений коллаборационизма множество. Однако мы рассматриваем ту категорию людей, которая с оружием в руках выступает, во- первых, против своего государства, нарушая присягу, во-вторых, против своего народа, уничтожая всех, кто угрожает пришлой власти. Кроме того, зачастую подобное сотрудничество не было безвозмездным: коллаборационисты получали за службу как материальное поощрение, так и нематериальные блага (боевые награды, благодарность, повышение в воинском звании). Представляется, что при таких обстоятельствах борьба за идею, которой оправдываются вооруженные коллаборационистские формирования, уходит на задний план…

Для того, чтобы представить масштабы прибалтийского коллаборационизма и соотнести с данными судебных процессов и законного возмездия обратимся к численности коллаборантов.

Антисоветские воинские формирования по состоянию на 24 января 1945 года включали в Прибалтике:

- вооруженные литовские формирования - 36 800 человек;

- вооруженные латвийские формирования - 104 000 человек;

- вооруженные эстонские формирования - 10 000 человек118.

В приведенной статистике речь идет о коллаборантах, которые служили в рядах вермахта или войсках СС. Эти данные не учитывают количественный состав местной полиции и отрядов самообороны, которые «трудились» на местах, о количестве которых мы можно судить только из общей численности коллаборационистских формирований Украины, Белоруссии и Прибалтики - 330 000 человек119. Однако, если мы примем в расчет, что только в эстонских

«отрядах самообороны» Омакайтсе состояло около 90 тысяч добровольцев, то общая численность прибалтийских коллаборационистских формирований увеличится на несколько десятков тысяч.

Освобождение оккупированных прибалтийских республик в 1944 году советскими войсками сопровождалось бегством многих коллаборантов вместе со своими покровителями в различные страны по всему миру. К беженцам присоединялось и мирное прибалтийское население, опасаясь репрессий и депортаций, ведь среди местных жителей были те, кто никак не проявлял себя в период нацистской оккупации, но и не поддержал и советских «захватчиков».

После победы перед Советским Союзом стояла масса сложных задач: во- первых, подъем разрушенной экономики на территории огромной страны, где промышленность и сельское хозяйство были практически уничтожены. Прямой ущерб от войны был настолько велик, что советским властям приходилось начинать не с нуля, а даже с минуса120. Кроме того, на местах требовалось укрепить аппарат управления, наладить функционирование центра и республик, где имело место, вспыхнувшее с новой силой, национальное сопротивление. Прибалтика была тому примером: долгое время, после вступления советских войск на территорию республик, сохранялась очень пестрая по своему составу повстанческая борьба, партизанское движение. Принимая в расчет взрывоопасную социальную обстановку в балтийских республиках, а также стратегическую значимость этих территорий, советское руководство оперативно укрепляло внутриполитические структуры и проводило идеологическую работу по борьбе с антисоветским движением. С новым этапом воссоединения Прибалтики и Советского Союза, активно внедрялась идея о братстве народов, что, в свою очередь, исключало афиширование масштабов прибалтийского коллаборационизма. Однако пресечение достаточно организованного национального сопротивления требовало более радикальных мер, нежели идеологические установки.

Привлечение к ответственности нацистских преступников официально разрабатывалось с началом Великой Отечественной войны, что постепенно стало выражаться в более структурированных и четких формах. Однако в условиях быстроменяющейся военной обстановки репрессивный механизм действовал в интересах государства - многие коллаборанты, пройдя через арест и расследование, принимались в ряды РККА или возвращались к работе в тылу. Кроме того, советское руководство не применяло наказания к тем коллаборантам, которые добровольно переходили на сторону советской армии. После освобождения территорий от немецких оккупантов проблема привлечения к правовой ответственности изменников и пресечение антисоветской агитации приобрело более острый характер, при этом непростая задача разделения реальных пособников фашизма от жертв оккупационного режима сохранялась. Массовое сопротивление прибалтийских националистов выделялось на общем фоне неприятия советских устоев, что также требовало исключительных мер. В этой связи советское руководство действовало предсказуемо, хотя и ни без некоторой изобретательности, введя, например, нестандартную меру всеобщей паспортизации местного населения или проводя демонстрационные аресты и показательные процессы. Кроме того, на территории республик создавались вспомогательные отряды из местных активистов, чаще всего, так называемые, истребительные батальоны, в

ведомство которых входили мероприятия по очистке территорий от элементов антисоветского подпольного сопротивления121. К сожалению, результаты деятельности истребительных батальонов не всегда поддаются учету, как и точное количество «националистического подполья», которое порой пополнялось членами тех самых истребительных батальонов. В любом случае, репрессивные меры советского руководства нельзя назвать массовыми - хотя речь идет о десятках тысяч, тем не менее, проводимая политика никогда не осуществлялась в целях тотального уничтожения прибалтийского населения. Официальные цифры арестованных и убитых прибалтийских националистов с 1944 по 1946 гг., т.е. за период наиболее активного противостояния, следующие: Литва - 56 273, Латвия - 12 309, Эстония - 9 150122.

Безусловно, не обходилось без перегибов и несправедливости. Большое число граждан, находившихся на оккупированных территориях, вынуждены были пройти через фильтрационные лагеря, аресты и переселения. Однако нужно учитывать, что подобная политика применялась ко всем сотрудничавшим с оккупантами лицам, вне зависимости от национальности. Кроме того, если рассматривать соотношение прибалтийских коллаборантов периода немецкой оккупации и количество репрессированных советской властью после освобождения республик - показатели разнятся. Численность коллаборационистских вооруженных формирований, которые состояли в различных частях вермахта, включая национальные легионы, приводятся следующие: от 150 800 человек123 - до 290 000 человек124, при этом не учитывается значительное число коллаборантов в составе разветвленной службы полиции и отрядов самообороны, которые выполняли распоряжения немецкого руководства на территории рейхскомиссариата. В противовес ориентировочным показателям по коллаборантам приведем численность репрессированного в 1944-1946 гг. населения республик: около 78 тыс. убитыми и арестованными125.

Если же мы возьмем в расчет соотношение вооруженных коллаборационистских формирований (как указано выше - 150800-290000 человек) или репрессированных (78 000 человек) и количество жертв периода немецкой оккупации, при активном участии в уничтожении мирного населения прибалтийских коллаборантов, то данные вообще несоизмеримы. Показатели по трем республикам приводятся следующие: Латвия - 313 798 человек, Литва

– 666 273 человек, Эстония - 61 000 человек, согласно акту судебно- медицинской экспертизы от 20 января 1946 г.126. Приводимые отечественными исследователями цифры разнятся127, но совсем незначительно, что говорит о согласованности источников и изученности темы. Однако нечасто исследователями упоминается та часть населения, которая была вывезена на принудительные работы в Германию, где большинство и погибло, что позволяет отнести их к жертвам немецкой оккупации. В данном случае речь идет о сотнях тысяч жизней128.

Оспаривая «сталинский произвол» в отношении прибалтийского населения, необходимо рассмотреть еще один аспект. Количество коллаборантов, которые подверглись высшей мере наказания - расстрелу, составляет от 6 до 20% от общего числа арестованных по республикам129. Кроме того, анализируя показатели репрессий советских органов безопасности, необходимо учитывать тот факт, что многие прибалтийские коллаборанты покинули территорию своей страны вместе с немецкими войсками при отступлении130.

В послевоенное время советское руководство неоднократно шло на компромиссы в отношении арестованных коллаборантов: уже в 1946 году прибалты-репатрианты, освобождавшиеся из лагерей, не отправлялись на спецпоселения, а возвращались к своим семьям131. Несмотря на то, что часть коллаборантов все же прошла испытательно-трудовые лагеря и шестилетнее спецпоселение, большинство вернулось на родину к 1947 году. Безусловно, на этом этапе поставить точку в репрессивной политике советского руководства нельзя. Национальное сопротивление, как и аресты и выселения продолжались до 1950-х гг. В любом случае, речь идет о «рядовых» преступниках, что же касается наиболее высокопоставленных, уличенных в многочисленных преступлениях коллаборантах, то некоторые из них предстали перед судом на

«Рижском процессе», а также перед продолжительным и международным судебным разбирательством в Нюрнберге. Однако многие прибалтийские коллаборанты избежали правосудия, получив политическое убежище в других странах, сохраняя до глубокой старости убежденность в верности своих принципов и действий. Этими принципами живут современные республики Балтии.

2.5 Прибалтийские воинские соединения в составе РККА

Как уже отмечалось, на территории прибалтийских республик до начала Великой Отечественной войны функционировало массовое националистическое подполье, которое стало верным подспорьем наступающего вермахта, а в дальнейшем - и центром коллаборационистских формирований. Однако, несмотря на полную оккупацию территории республик с первых дней войны и то обстоятельство, что большая часть прибалтов призывного возраста защищала интересы Третьего рейха, советское руководство уже в 1941 году приступило к формированию национальных прибалтийских частей в составе советской армии. Исходя из сложившихся обстоятельств, комплектование военных национальных групп предусматривалось за счет следующих ресурсов:

- прибалтов, постоянно проживающих на неоккупированной территории Советского Союза;

- латышей, литовцев и эстонцев, бежавших из Прибалтики после немецкой оккупации;

- состава национальных прибалтийских формирований, которые служили в советской армии до начала Великой Отечественной войны. Эстонский, латышский и латвийский корпуса подлежали перекомплектации в условиях военного положения.

Одной из первых, отражающих стремительное наступление немецких войск стала 201-я Латышская стрелковая дивизия. Сформированная в большей степени на добровольной основе, и состоявшая наполовину из латышей, дивизия оправдала доверие военного руководства уже при первом крупном сражении - Московской битве, где героизм бойцов соответствовал накалу боев, но не смог предотвратить потерю половины состава. Чуть позже, в 1942-43 гг. латышское соединение участвовало в самых ожесточенных боях Северо- Западного фронта, наравне с другими частями Красной армии. Демянскую операцию, в которой впервые с начала войны были окружены и блокированы значительные силы противника, можно выделить, как самую сложную в боевом опыте национального латышского формирования. Любопытно, что за героизм и стойкость, проявленные в боях 1942-43 гг., латышская дивизия была отмечена высшим руководством страны, не только получением наград и медалей, но и

присвоением нового наименования - Гвардейской Латышской стрелковой дивизии.

В 1944 году, перед освобождением Прибалтики, в дополнение к Гвардейской дивизии была сформирована вторая Латышская стрелковая дивизия, что позволило к началу операции объединить оба национальных образования в 130-й Латышский стрелковый корпус. Поддержку наземным латышским войскам при освобождении Латвии оказывало еще одно

национальное формирование - 1-й Латышский авиационный полк, «выросший» на базе Латышской авиационной эскадрильи (образована в начале 1943 года). Так, объединив усилия, национальные латвийские формирования в составе РККА к сентябрю 1944 года наполовину освободили родную республику, после чего части латышского корпуса стали пополняться за счет мобилизации. Рижская наступательная операция являлась окончательным рубежом по освобождению Латвии, победа в которой была ознаменована рижским парадом с участием национального корпуса и награждением нескольких тысяч бойцов. Любопытно, что Рига, в отличие от многих других городов Советского Союза, была освобождена быстро, без тяжелых кровопролитных боев и сохранилась практически неразрушенной благодаря оперативному отступлению немецкой армии, которая страшилась окружения.

Нужно отметить, что формирование балтийских национальных частей в составе РККА являлось сложной задачей и возлагало на командующих советскими войсками дополнительную ответственность. В первую очередь, была высокая доля вероятности дезертирства и опасность антисоветской агитации среди военнослужащих. Кроме того, учитывая то обстоятельство, что на стороне Германии сражались крупные части национальных легионов, столкновение между латышами, литовцами и эстонцами было неизбежно. Такое печальное событие и произошло в декабре 1944 года, когда Латышский корпус встретился в бою с Латвийским легионом СС, участвуя в ликвидации курляндской группировки. Вплоть да мая 1945 года это направление будет

приоритетной боевой задачей Латышского стрелкового корпуса, как в наступательных операциях, так и активной обороне.

Чуть позже, чем латышская дивизия, в декабре 1941 года, в составе советских войск была сформирована 7-я Эстонская стрелковая дивизия. Но, в отличие от более надежных латышских частей, эстонцы в течение первого года образования проходили только учебную боевую подготовку. Находясь в резерве, эстонская дивизия в середине 1942 года по решению верховного командования была объединена со второй эстонской стрелковой дивизией в 8-й Эстонский стрелковый корпус.

Первое боевое крещение национальный корпус Эстонии прошел в 1942 году, сражаясь в составе РККА на Калининском фронте. В направлении Прибалтики, по решению верховного командования, передислоцировались все три прибалтийских национальных соединения, кроме того, эти соединения участвовали в стратегически значимых операциях, как в полном составе, так и отдельными частями в составе других войск. Так, эстонский корпус сражался в боях по освобождению укрепленного немецкими войсками города Великие Луки, который являлся важнейшим коммуникационным узлом и «ключом к Берлину». Продолжительная, изматывающая Великолукская операция обнажила ряды эстонского корпуса, вследствие не только значительных боевых потерь, но и в связи с дезертирством личного состава корпуса и переходом на сторону немецкой армии (в качестве пополнения Эстонского легиона СС). Однако нужно отметить, что более тысячи эстонцев, за проявленное в сражениях при Великих Луках мужество, были награждены наравне со всеми отличившимися участниками операции.

Вплоть до 1944 года, несмотря на крайнюю необходимость в пополнении рядов действующей Красной Армии, по решению военного командования основной состав эстонского корпуса не участвовал в крупных и значимых сражениях. Тем не менее, советское руководство не исключало значимость национального эстонского формирования в движении к общей цели, общей победе. В этой связи, проводились решения по усилению национального корпуса дополнительными воинскими частями - танковым полком, который назывался «За Советскую Эстонию» и отдельной авиационной эскадрильей.

К концу 1943 года эстонский корпус был включен в состав 2-го Прибалтийского фронта, после чего было принято решение, в большей степени пропагандистской направленности, об участии эстонского корпуса в составе войск Ленинградского фронта в освобождении Эстонии. Различные подразделения корпуса использовались в Нарвской операции, успешная реализация которой позволила армии повернуть к сердцу Эстонии - Таллину. Масштабной Таллиннской операцией, в которой национальное эстонское соединение одержало ряд побед, завершились боевые действия РККА на материковой Эстонии, где эстонскому корпусу вновь пришлось столкнуться с эстонскими вооруженными формированиями, которые сражались на стороне вермахта. С честью пройдя несколько последний сражений в Курляндии, эстонский корпус получил гвардейское наименование и стал полноправным участником московского парада Победы 1945 года.

В отличие от эстонских и латышских формирований в составе РККА, литовское соединение было скомплектовано в формате дивизии, которая на протяжении всей войны численно не увеличивалась и, соответственно, структурно не менялась. Основной причиной такой малочисленности являлось отсутствие на территории Советского Союза достаточного количества литовцев. Кроме того, в связи с тем, что территорию Литовской республики Германия оккупировала первой, приток беженцев был незначительным. Как и эстонская дивизия, 16-я Литовская стрелковая дивизия в первый год войны не участвовала в сражениях, оставаясь в резерве до конца 1942 года. Лишь с декабря 1942 года национальное формирование вошло в состав Брянского фронта и после крайне тяжелого зимнего перехода впервые участвовало в наступлении советских войск Орловского направления.

Укрепленный и обновленный к середине 1943 года состав литовской дивизии участвовал в контрнаступлении и обороне одного из самых значимых для советских войск сражений - Курской битве. Нужно отметить, что за участие в Курской битве литовская дивизия получила не только боевые награды, но и была увековечена в памяти созданием музея 16-й Литовской дивизии на территории Орловской области.

Весь дальнейший боевой путь литовцев был сконцентрирован в направлении Прибалтики, ознаменовавшийся упорными боями и победами, среди которых одной из значимых можно назвать сражение по освобождению Полоцка, в рамках Белорусской наступательной операции. С начала июля 1944 года литовская дивизия сражалась на территории родной республики, пополняясь местными новобранцами, как правило, за счет мобилизации.

В Шауляйской операции, в течение трех дней, 16-я Литовская стрелковая дивизия героически отражала атаки немецких войск, которые завершились разгромом и отступлением вермахта. Постепенно на территории Литовской республики остался последний участок, занятый немецкими войсками - Клайпеда. Освобождение Клайпеды становилось не столько очередной боевой задачей, сколько долгожданной реализацией территориальной целостности республики. Безусловно, литовская дивизия проявила все свои лучшие боевые качества в этом сражении, результат которого, оказал значимое влияние на снижение тактических маневров немецкой армии. Это памятное событие было запечатлено в переименовании национального литовского формирования в 16- ю стрелковую Литовскую Клайпедскую Краснознаменную дивизию.

После полного освобождения Литовской ССР, национальное соединение по решению верховного командования участвовало наравне с латышскими и эстонскими частями в блокаде «Курляндского котла», чем завершила свой вклад в победу в Великой Отечественной войне.

В целом нужно отметить, что литовские, латышские, эстонские вооруженные формирования, которые сражались на стороне Советского Союза, нельзя назвать многочисленными, однако это не исключает непосредственного участия национальных соединений в достижение общей, великой цели, а также массу примеров проявления мужества и героизма.

Также важно упомянуть, что позиция национальных прибалтийских формирований в составе вермахта крайне отличалась от позиции таких же соединений в составе РККА. В первую очередь, военным советским командованием предусматривалось назначение на командные должности офицеров эстонских, латышских и литовских национальностей. Учитывался и общий состав прибалтийских частей, в которых, как правило, преобладали прибалты. Обучение, как и боевая подготовка, велись на национальном и русском языках. Т.е., чтобы вести боевую подготовку среди рядового состава национальных дивизий необходимо было знать или выучить национальный язык, более того, русский офицерский состав, который, например, вливался в эстонскую дивизию, был просто обязан знать эстонский язык. Значительное число военнослужащих прибалтийских вооруженных формирований абсолютно заслуженно награждались, включая высшую степень отличия - Герой Советского Союза.

Выводы ко второй главе

Рассматривая любое проявление сотрудничества с врагом, необходимо учитывать, что причины, побудившие к этому сотрудничеству, могут быть разнообразны и не сразу очевидны. Поэтому коллаборационизм, как явление многослойное, требует детального анализа, что зачастую отсылает нас к коллективным и индивидуальным особенностям определенной нации.

На территории оккупированных прибалтийских республик проявление коллаборационизма существовало в разных формах. Часть местного населения пыталась выжить в условиях оккупации, избежать депортации и тяжелого физического труда. Особенно это касалось женщин и детей, которые оказались в самом беззащитном положении. Если рассматривать вооруженные формирования коллаборационистов, добровольно перешедших на сторону врага, то и здесь однозначно нельзя отнести каждого к безжалостным предателям. Однако те коллаборанты, которые покрывают свои преступления, как правило, оправдываются высшей целью - идеологической борьбой, борьбой за будущее своего государства, что, как мы знаем, не соответствует действительности. Тем более ложно оправдание вынужденной позиции предателя, когда происходит подмена нравственных понятий. Никогда уничтожение только по национальным или расовым признакам или убийство беззащитных не может быть оправдано, тем более «благими» целями. Более того, позиция прибалтийского коллаборациониста, интерпретируется сегодня, как позиция жертвы.

Таким образом, проявление сотрудничества прибалтийских коллаборационистов с немецкими захватчиками выражалось, как правило, в выполнении приказов по охране подвластных Германии территорий и уничтожение любого врага Третьего рейха. Однако, несмотря на массовое проявление коллаборационизма, нельзя забывать и тех прибалтийских военнослужащих, которые сражались на стороне Советского Союза.

Заключение

Понятие «коллаборационизм» как процесс сотрудничества населения, проживающего на оккупированной территории, представляет собой сложное, многогранное явление, при анализе которого необходимо учитывать совокупность причин психологического, морально-этического, политического и мировоззренческого характера.

В условиях стремительного развития событий Великой Отечественной войны существовало немало примеров проявления сотрудничества советских граждан с оккупационными властями. Для многих этот выбор оказался единственной возможностью выжить, или временным выходом, как для советских военнопленных, которые могли выбрать только, какой смертью умереть - в концлагере или на поле боя. Однако значительная часть населения оккупированных территорий осознанно и добровольно принимала сторону врага. Но, независимо от мотивов и причин, коллаборационизм всегда оказывался ложным шагом в борьбе за обретение свободы личной или национальной.

Оккупация западных районов нашей страны выявила, насколько многочисленными могут быть национальные коллаборационистские формирования. Прибалтийские коллаборанты являлись примером и важным ресурсом в нацистской политике уничтожения, как военного, так и мирного советского населения. Эти люди принимали идеологию германского национал- социализма и отождествляли планы Третьего рейха с политикой своих республик. В свою очередь, руководство вермахта использовало все значимые рычаги: антисоветскую пропаганду или межнациональные конфликты, - для поддержания прогерманских настроений среди местного населения. Безусловно, скоропалительное присоединение Прибалтики к Советскому Союзу, социально-политическая обстановка в республиках, жесткие репрессивные меры советского правительства сыграли на руку Германии.

Большинство исследователей отмечают, что прибалтийские коллаборационистские соединения отличались решительностью, жестокостью и ненавистью к врагам Третьего рейха. Верность военной доктрине другого государства, под эгидой борьбы за независимость своих республик, выражалась и в формировании национальных легионов СС, в большей степени на добровольной основе. В результате, разнообразие пронацистских коллаборационистских структур и участие в карательных акциях приняло массовые формы. В чем же причина такого масштабного явления?

Представляется, что еще задолго до начала Второй мировой войны, правительства независимых республик Балтии рассматривали Германию как основного экономического и политического партнера. Постепенно «партнерские» отношения стали выражаться не только в присутствии немецких специалистов в госаппарате и немецкого капитала в экономическом секторе республик, но в ряде схожих признаков авторитарных режимов. В свою очередь, германская сторона, наращивая международное влияние, выказывала четкие стратегические интересы в отношении республик. Прибалтийский национализм, который аккумулировался внутри суверенных государств, получал внешнюю поддержку благодаря нацистской агитации. В данном ключе необходимо упомянуть и пронацистское подполье на территории Прибалтики, и официально разрешенную деятельность национальных многочисленных профашистских организаций. Таким образом, к концу 1930-х гг. Прибалтика, оказавшись в зоне германского влияния, стала плацдармом не только для антисоветских настроений, но и активной деятельности Абвер групп. Неслучайно в 1939 году были подписаны пакты о ненападении между Германией и республиками Балтии.

В данной связи очевидна и вполне однозначна реакция советского руководства, когда все процессы в республиках, после включения в состав СССР, ставились под жесткий контроль Москвы. Этот драматический сюжет на сегодняшний день вызывает разноголосицу среди современников. Однако мы можем сделать вывод, что хотя вхождение Прибалтики в семью советских республик и нельзя назвать добровольным, тем не менее, оккупацией эти действия никак не являются. Тем более, если речь заходит о потере независимости республиками, которые накануне войны добивались протектората Германии. Настойчивость же современных балтийских специалистов в позиции пострадавшей от советской «оккупации» стороны может быть вполне объяснима политической конъюнктурой, ради отвлечения собственного населения от социальных проблем и поднятия национального патриотического духа. Тем более что, независимым, с недавнего времени, республикам Балтии нужна своя история, отражающая национальные черты.

Подводя итог, можно предположить, что основной ошибкой советской стороны на территории Прибалтики в преддверии войны оказалась жесткая репрессивная политика, которая к тому же проводилась скоропалительно, без учета национальных, экономических и политических особенностей региона. В этой связи критика советской власти из уст пострадавших от репрессивного механизма вполне понятна. Однако ничто не может оправдать ту политику геноцида, которую проводили национальные коллаборационистские формирования под эгидой освободительного движения или военной необходимости.

Список источников и литературы

1. «Уничтожить как можно больше...»: Латвийские коллаборационистские формирования на территории Белоруссии, 1942 - 1944 гг.: Сб. документов. М., 2009.

2. Генералы и офицеры вермахта рассказывают… Документы из следственных дел немецких военнопленных. 1944 - 1951/Сост. В.Г.Макарова, В.С.Христофорова. М., 2009.

3. Иосиф Сталин - Лаврентию Берии: «Их надо депортировать..»: документы, факты, комментарии. М., 1992.

4. Латвия под игом нацизма: сборник архивных документов. М., 2006.

5. НКВД-МВД СССР в борьбе с бандитизмом и вооруженным националистическим подпольем на Западной Украине, в Западной Белоруссии и Прибалтике (1939-1956): Сб. документов. М., 2008.

6. Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне: Сб. документов. Накануне. Т.1. Кн.1 (ноябрь 1938 - декабрь 1940 г.); Кн.2 (1 января - 21 июня 1941 г.). М., 1995.

7. Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне: Сб. документов. Начало. Т.2. Кн.1 (22 июня- 31 августа 1941 г.); Кн.2 (1 сентября-31 декабря 1941 г.). М., 2000.

8. Преступления нацистов и их пособников в Прибалтике (Эстония). 1941-1944. Документы и свидетельства. Таллин, 2006.

9. Прибалтика. Под знаком свастики (1941-1945): Сб. документов. М., 2009.

10.Скрытая правда войны: 1941 год. Неизвестные документы. М., 1992. 11.Судебный процесс по делу о злодеяниях немецко-фашистских

захватчиков на территории Латвийской, Литовской и Эстонской ССР. Рига, 1946.

12 .Трагедия Литвы: 1941-1944 годы: Сб. архивных документов. М., 2006.

13 .Уничтожение евреев СССР в годы немецкой оккупации (1941-1944): Сб. документов и материалов /Под ред. И. Арада. Иерусалим, 1992.

14 .Эстония. Кровавый след нацизма: 1941-1944 годы. Сборник архивных документов. М., 2006.

2 .Научная литература

2.1. Монографии и сборники статей:

1. Андреев В. Народная война. М., 1952.

2. Барков Л.И. В дебрях абвера. Таллин, 1971.

3. Будницкий О.В. «Свершилось. Пришли немцы!». Идейный коллаборационизм в СССР в период Великой Отечественной войны. М., 2012.

4. Бутенас Ю. Буржуазные националисты - пособники гитлеровских оккупантов // Гитлеровская оккупация в Литве: Сб. статей. Вильнюс, 1966.

5. Всенародная борьба в Белоруссии против немецко-фашистских оккупантов в годы Великой Отечественной войны. В 3-х тт. Минск, 1983-1985.

6. Дюков А.Р. Ликвидация «враждебного элемента». Националистический террор и советские репрессии в Восточной Европе. М., 2017.

7. Дюков А.Р. Милость к падшим: Советские репрессии против нацистских пособников в Прибалтике. М., 2009.

8. Дюков А.Р. Протекторат «Литва». Тайное сотрудничество с нацистами и нереализованный сценарий утраты литовской независимости, 1939-1940 гг. М., 2013.

9. Жуков Д.А., Ковтун И.И. Русские эсэсовцы. М., 2010. 10.Зубкова Е.Ю. Прибалтика и Кремль. 1940-1953. М., 2008. 11.Ильиных И.А. Шестьсот дней в боях и походах. Брянск, 1960.

12. История дипломатии. Т. 22. М., 1992. 13.История Латвии. XX век. Рига, 2005.

14.Итоги Второй мировой войны: Сб. статей. М., 1957. 15.Кантор Ю. Прибалтика: игра без правил. М., 2011.

16 .Климовский Д.С. Зловещий пакт (Из истории германо-польских отношений межвоенного двадцатилетия). Минск, 1968.

17 .Ковалев Б.Н. Коллаборационизм в России в 1941-1945 гг.: типы и формы. Великий Новгород, 2009.

18 .Ковалев Б.Н. Нацистская оккупация и коллаборационизм в России, 1941-1944. М., 2004.

19 .Колесник A.M. Генерал A.A. Власов - предатель или герой? М., 1991.

20 .Крысин М.Ю. Прибалтийский фашизм. История и современность.

М., 2007.

21 .Крысин М.Ю. Прибалтика между Сталиным и Гитлером. М., 2004. 22.Ларин П.A. Эстонский народ в Великой Отечественной войне 1941-

1945 гг. Таллин, 1964.

23 .Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939 - 1941 гг. М., 2002.

24 .Мир ГУЛАГа и спецпоселений: рассказывают свидетели из Центральной и Восточной Европы. Коллектив авторов. М., 2016;

25 .Народная война в тылу фашистских оккупантов на Украине 1941- 1944 гг. В 2-х кн. К., 1985.

26 .Окороков А.В. Антисоветские воинские формирования в годы Второй мировой войны. М., 2000.

27 .Онкен Э.-К. От истории освобождения к истории оккупации: восприятие Второй мировой войны и память о ней в Латвии после 1945 года // Память о войне 60 лет спустя: Россия, Германия, Европа. М., 2005.

28 .Петренко А. Прибалтийские дивизии Сталина. М., 2010. 29.Рейтлингер Дж. Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР. 1941 - 1945. М., 2011.

30.Рутковский М.А. Тень свастики над Балтией. Ярославль, 1993. 31.Сабуров А. За линией фронта. Кн. 1. М., 1955.

32 .Системная история международных отношений. В 4-х тт. 1918-1991.

Т. 1. События 1918-1945. М., 2000.

33 .Семиряга М.И. Коллаборационизм: Природа, типология и проявления в годы Второй Мировой войны. М., 2000.

34 .Соколов Б.В. Оккупация. Правда и мифы. М., 2002.

35 .Станкерас П. Литовские полицейские батальоны. 1941 - 1945 гг. М., 2009.

36 .Страуме Я. Забытая война. Сопротивление латышей русской и немецкой оккупации. Рига, 2007.

37 .Чапенко А.А. История стран Балтии (Эстония, Латвия, Литва) в первый период независимости и годы второй мировой войны: Очерки. Мурманск, 2008.

38 .Чуев С. Проклятые солдаты. Предатели на стороне III рейха. М., 2004.

39 .Чуев С.Г. Спецслужбы Третьего Рейха. В 2-х тт. СПб., 2003. 40.Bellamy Ch. Absolute War: Soviet Russia in the Second World War. New

York, 2007.

2.2. Статьи в периодических изданиях

1. Дробязко С.И. Советские граждане в рядах вермахта. К вопросу о численности // Великая Отечественная война в оценке молодых. М., 1997.

2. Крикунов В.П. Под угрозой расстрела или по доброй воле: О формировании в годы войны немецко-фашистским командованием национальных частей из числа военнопленных РККА и изменников Родины // Военно-исторический журнал. 1994. № 6.

3. Кринко Е.Ф. Коллаборационизм в СССР в годы Великой Отечественной войны и его изучение в российской историографии // Вопросы истории. 2004. № 11.

4. Кудряшов С.В. Предатели, «освободители» или жертвы режима? Советский коллаборационизм (1941-1942) // Свободная мысль. 1993.

№ 14.

5. Майданов А.Г. Рассудит Клио // Военно-исторический журнал. 1990.

№ 5.

6. Малиновский В. В. Кто он, российский коллаборационист: патриот или предатель? // Вопросы истории. 1996. № 11-12.

7. Сафонов В.В. К вопросу о возникновении русского коллаборационизма в годы Второй Мировой войны // История и археология. СПб., 2015.

8. Семиряга М.И. Судьбы советских военнопленных // Вопросы истории. 1995. № 4.

2.3. Интернет-ресурсы

1. Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом 23 августа 1939 г.; Секретный дополнительный протокол к Договору о ненападении между Германией и Советским Союзом // МИД СССР. Год кризиса. 1938 - 1939: Документы и материалы. М., 1990 [Электронный ресурс] // URL: http://www.katyn- books.ru/archive/year/God_krizisa_1t_2t.htm

2. Будницкий О.В. Коллаборационизм: причины и последствия // URL: http://echo.msk.ru/programs/victory/866270-echo

3. Семиряга М.И. Тайны сталинской дипломатии. 1939 - 1941 [Электронный ресурс] // URL: http://militera.lib.ru/research/semiryaga1/index.html;

4. Дюков А.Р. Операция «Зимнее волшебство»: Нацистская истребительная политика и латвийский коллаборационизм

[Электронный ресурс] // URL: http://militera.lib.ru/research/dyukov_ar06/dyukov_ar06.html;

5. Соколов Б.В. Оккупация. Правда и мифы. М., 2002 [Электронный ресурс] // URL: http://militera.lib.ru/research/sokolov3/index.html

Размещено на Allbest.ru