Законодательная реформа

Одной из первых реформ Юстиниана в качестве императора стала реформа римского права. Римское право начала VI века представляло собой богатейший материал, в котором воедино слились юридические мысли и нормы от древнейших XII Таблиц, законов республики и императорского Рима. Право, являясь неотделимым от Римского государства, эволюционировало вместе с ним, регулируя существующие частные и публичные отношения римских граждан. Постоянно изменяющиеся жизненные условия и, как следствие, общественные отношения, привели к ситуации, когда законы, изданные несколько десятилетий назад, а в некоторых случаях и столетий, продолжали регулировать те правоотношения, которые настолько видоизменились, что фактически превращались в совершенное иные, а точнее иной объект права. Устаревшие законы подчас вносили либо неразбериху, либо вообще оказывались бесполезными в виду отсутствия объекта ли субъекта регулирования, но при этом продолжали действовать. Последняя кодификация была осуществлена при Феодосии II в 438 году. Бесспорно, что к 528 году скопилось множество проблем в толковании и понимании действующих законов, в некоторых случаях противоречащих друг другу, что в свою очередь приводило к так называемым коллизиям права, и позволяло опытным юристам играть законами. Старое римское право утратило былую стройность, простоту понимания, превратилось в громоздкое нагромождение законов, эдиктов и конституций. К началу века назрела потребность в усовершенствовании существующей правовой системы.

В 528 году по решению василевса была учреждена специальная комиссия из десяти юристов во главе с Трибонианом и Феофилом. По словам Прокопия: «Трибониан был талантлив от природы и достиг высокой степени учености, не уступая в этом никому из современников, но он был безумно корыстолюбив и ради выгоды всегда был готов торговать правосудием. И вот перед комиссией была поставлена колоссальная задача: им было необходимо собрать по библиотекам многочисленные указы (leges, constitutions), переработать прежние кодексы, в том числе и Кодекс Феодосия.

Эту громадную работу провели в очень сжатый срок и, к апрелю 529 года появился знаменитый Codex Justiniani, опубликованный в XII книгах. То, что Кодекс был в форме XII книг, есть дань уважение византийских юристов «основам римского права» - двенадцати таблицам Рима. Правда, уже в 534 году Кодекс подвергся переработке и вышел в новом издании, а прежнее было отменено. В новый Кодекс вошло, подумать только, около 4700 различных законов, изданных от императора Адриана (117-138 гг.) до 534 года. Именно этот Кодекс сохранился до наших времен. Через несколько столетий после его издания в первых европейских университетах юристы стали изучать римское право именно по Codex Justiniani. За заслуги в столь успешной работе в октябре 529 года император назначил Трибониана на должность квестора, которую тот исполнял до 14 января 532 года, когда по требованию восставших константинопольцев, вместе с одиозным префектом Иоанном Каподакийским, был отправлен в отставку.

Вместе с работой по кодификации права перед юристами была поставлена и другая, научная задача, по созданию своеобразного комментария по римскому праву, где были бы собраны все прежние толкования законов знаменитых и авторитетных юристов прошлого древнего Рима. Для выполнения этой важнейшей работы была учреждена комиссия из пятнадцати юристов, и снова встречаем Трибониана, стоявшего во главе очередной комиссии. Работая над составлением комментария, правоведы, в отличие от работы над Кодексом, где отбрасывались ненужные законы, имели возможность творчески подойти к работе, анализировать и критиковать прежние толкования права. Византийским юристам пришлось проанализировать тысячи различных древних рукописей и манускриптов. В итоге, в 533 году появились Дигесты (от лат. Digesta» - «отобранное»), или как их еще называли пандекты, (от лат. «Pandectae» - «все вмещающее»), разделенные на семь частей в пятидесяти книгах. После их опубликования Юстиниан запретил впредь истолковывать законы, а в работе юристов и судей обязал опираться на Дигесты и новеллы императоров. Вместе с тем император позаботился о составлении учебника или руководства для начинающих юристов, получившего название Институций, изложенных в четырех книгах и составленных Феофилом и Дорофеем. Codex Justiniani и Дигесты вместе известны как Corpus iuris civilis («Свод гражданского законодательства»), на котором и основывалась вся юридическая практика вплоть до падения Византии.

Император намеривался не только восстановить римскую империю, но что еще более важно, усовершенствовать ее в соответствии с христианским пониманием государства, превратить державу в своеобразный Град Божий. И основным инструментом в строительстве это Град был Закон - божественная мысль, опосредованная через императорскую власть. В соответствии с этими представлениями Юстиниан пытался регулировать все сферы жизни подданных, начиная от экономических, гражданских, брачных отношений и вплоть до исполнения сакральных обрядов. Но, как известно, любые реформы требуют средств и, как правило, накануне этих самых преобразований их либо недостает, либо они совсем отсутствуют. Придя к власти, Юстинан понял, что те деньги, которые стабильно поступали в казну со времен Анастасия и Юстина были прямо-таки недостаточны для осуществления его грандиозных планов.

Конечно же, теперь не зачем гадать какой была бы история Византии, и каким бы путем она пошла, если бы на месте главы финансового отдела префекта претория, а затем и непосредственно префектом претория не стоял бы Иоанн Кападокийский. Вот как характеризуется Прокопием префект, которого историк называет одним из виновников случившегося восстания константинопольцев в 532 году: «Иоанн, не отличался ни ученостью, ни образованием. Он ни чему не научился, посещая грамматиста, разве что письма писать, да и это делал из рук вон плохо. Но из всех известных мне людей он был самым одаренным от природы. Его отличала необычайная способность постигнуть необходимое и умение найти выход из самых затруднительных обстоятельств. Самый скверный из всех людей, он использовал свои способности исключительно на дурное. До него не доходило слово Божъе, и не было у него человеческого стыда. Ради наживы он погубил жизни многих людей и разрушил целые города. Награбив за короткое время большие деньги, он предался не знающему границ пьянству. Грабя до полудня имущество подданных, остальное время он пил и предавался разврату.

Во многом беспринципный человек Юстиниан прекрасно понимал ценность и способности Иоанна, превратившегося в одного из важнейших сановников империи и правую руку императора, облеченного колоссальным доверием со стороны Юстиниана. Наконец, само назначение этого человека на столь высокий пост шло в разрез со сложившимися византийскими традициями, когда должность префекта претория занимали юристы. В тоже время Прокопий совершенно зря сетует на факт малограмотности префекта, уместно вспомнить тот факт, что предшественник Юстиниана совершенно не умел писать, и это не помешало ему разумно управлять государством. Смещенный в ходе восстания Ника, он уже в октябре 532 года, то есть через десять месяцев, был вновь назначен префектом и занимал этот пост до мая 541 года, когда в результате дворцовой интриги императрицы Феодоры и Антонины, жены Велизария, он был снова отстранен от должности и сослан в ссылку.

Роль, какую префект играл в административных реформах, подчеркивает количество императорских новелл. Из более ста семидесяти, изданных после 534 года, три четверти, адресованы по большей части непосредственно Иоанну, когда тот пребывал на посту префекта претория Востока, и лишь одна четверть - к остальным двадцати пяти годам с 542 года по 565 года.

Так уж получилось, что и Трибониан и Иоанн Каподакийский с политической сцены сошли почти одновременно, первый умер во время вспыхнувшей в Константинополе эпидемии чумы, а второй в 541 году был сослан в Кизик, где и вскоре умер. С уходом этих неоднозначных, но в тоже время значительных личностей мы уже не встретим в юстиниановскую эпоху людей такого масштаба. Эти двое, работая каждый в своей сфере, одновременно следовали внутренней политике императора, направленной на повышение эффективности управления государством и обществом, где особенное значение уделялось налоговому законодательству и системе сбора налогов и пошлин.

Жесткая фискальная политика разорила большую часть землевладельцев, торговцев и ремесленников. Никогда прежде до Юстиниана люди творческих профессий не видели ничего плохого от императоров, даже языческая академия исправно получала деньги на содержание философов. К концу его царствования эллинских философов не осталось. Профессии врачей, юристов и учителей, ранее пользовавшееся большим почетом и хорошо оплачиваемые, теперь позволяли людям этих занятий разве что не умереть от голода.

Строительная деятельность

Характерной чертой всего долгого юстиниановского правления была колоссальная по масштабам строительная деятельность. Надо отметить, что ни до, ни после Юстиниана ни один византийский василевс не мог похвастаться или сравниться по осуществлению в таких размерах столь важного для государства строительства. Так строительство храма святой Софии в Константинополе, одного из чудес света, на целые столетия сформировало архитектурные формы для будущих христианских храмов и мусульманских мечети, строившихся по образцу этой церкви. Огромный список, представленный в книге Прокопия, где упоминается почти восемьсот наименований городов, крепостей и других населённых пунктов, построенных или обновленных императором, показывает размах строительства Юстиниана. Условно все оно может быть разделено на три хорошо видимых и понятных блока: военное строительство, общественное и религиозное.

Правление Юстиниана, весьма энергичного человека, ознаменовалось многими войнами, которые, без преувеличения велись вдоль всей границы Византийской империи. Ранее Восточную империю охраняло около трехсот тысяч воинов, но к началу VI века численность византийской армии сократилось до ста шестидесяти тысяч, причем воинские качества армии, состоявшей почти полностью из варваров-наемников, серьезно уступали прежним римским легионам. Отдавая себе отчет, что имеющиеся силы не могут гарантировать безопасность границ и прилегающих к ним территорий Юстиниан поставил задачу укрепить границы государства.

Предшественники Юстиниана по разным причинам не уделяли много внимания крепостям и приграничным городам, стоящим на страже рубежей государства. Так императоры Аркадий, Феодосий II, Маркина, Лев I и Зенон предпочитали жить в мире со своим восточным соседом. За долгий мир, не нарушавшийся почти целых полтора столетия, многие оборонительные сооружения и стены городов, расположенных вблизи с Сасанидским Ираном пришли в полную или частичную негодность. И в первых войнах, вспыхнувших в начале VI века между Византией и Ираном, это обстоятельство позволило персам захватить несколько крупных городов и совершить вглубь малой Азии разрушительные походы. Падение Антиохии и других городов Сирии заставило Юстиниана предпринять серьезные мероприятия по укреплению всей границы с Ираном от Черного моря до пустынных земель, населенных арабскими племенами.

Приграничные и даже некоторые наиболее важные города были вновь обнесены новыми стенами взамен прежних разрушенных врагами или по приказу императора. Новыми стенами преобразились города пострадавшие в 540 году от нашествия шаха Хосрова, это, прежде всего: Киркесей, Сергиополь, Сурон, Каллиник, Вероя, Иерополь, Карры, Халкида и Варвалис. В восстановление полностью разрушенной Антиохии были вложены огромнейшие суммы. Сам город был отстроен заново в короткий срок, обнесен надежными стенами и украшен многочисленными общественными зданиями и, по словам Прокопия, Антиохия, переименованная Юстинианом в Теоусис («Божий град»), стала много краше и удобнее прежней Антиохии, заложенной еще Селевком. С тем, чтобы еще надежнее закрыть вход врагам в Палестину и Ливан древняя Пальмира, пришедшая к тому времени в упадок, была вновь отстроена и превращена в мощную крепость.

Большие средства были направлены на восстановление и усиление стен таких городов-крепостей как Амида, Дара, Эдесса, Кифаризион и Феодисиополь, так как персидские шахи Кавад и Хосров не однократно покушались на эти важнейшие и богатейшие города, стоявшие на торговых путях из Индии и Китая в Европу. В стране цанов, живших на территории между Трапензундом и Феодосиополем, Юстиниан приказал выстроить две мощные крепости, чтобы не позволить цанам взяться за разбойные набеги на подвластные Византии армянские земли.

Цаны, по словам Прокопия, были совершенно дикие люди, жившие только разбоем и принявшие христианство только под давлением политики Юстиниана. Страна цанов покрытая лесами, находилась в труднодоступных горных районах и добраться до высоко расположенных поселений представлялось весьма сложным и опасным делом, а для воинских отрядов это было совсем сложно. Поэтому помимо крепостей были построены дороги и теперь цаны, когда в их земле стояли крепости, и византийцы могли проникнуть к их селениям, предпочитали не беспокоить соседей своими набегами. Северная граница Цаники проходила по реке Чорох, отделявшей земли цанов от Лазики. Император Юстин I, принявший под покровительство Византии лазов, для укрепления влияния в этом важнейшем регионе приказал построить крепость, названную Петра. В ходе ирано-византийской войны 540-562 гг. Петра неоднократно переходила из рук в руки воюющих сторон, пока после очередного ее захвата византийцами в 550 году не была по приказу Юстиниана окончательно разрушена. Помимо Петры в эпоху правления Юстиниана византийцами были выстроены ряд других крепостей, обеспечивающих контроль над важнейшими областями Лазики, прежде всего Лосорион, запиравший врагам, прежде всего персам, вход в эту страну. Также были перестроены укрепления Севастополя, «который прежде был крепостью, заново весь перестроил, окружил его такими стенами и укреплениями, что он стал непреступным, украсил его улицами и другими постройками; таким образом, и по красоте, и по величине он сделал его теперь одним из самых замечательных городов»

Крымские владения Византийской империи, ранее страдавшие от набегов гуннов и живших там готов, Юстиниан не оставил без внимания.

Первым городом византийского Крыма всегда считался Херсонес, имевший удобный порт, где располагалась византийская администрация. Городские стены, пришедшие в негодность, вновь приняли надлежащий вид, а чтобы город имел еще более надежную защиту, были построены близ Херсонеса две крепости Алуста (совр. Алушта) и Горзубита.

Огромное значение Юстиниан предавал укреплению северных границ Ромейской империи. В отличие от южной, где располагались крупные города, служившие серьезной преградой для агрессоров, северная граница, проходящая по Дунаю (Истру), после нашествия гуннов Аттилы стала проходным двором для любых варваров, вторгавшихся в Византию. Прежние укрепления, построенные римскими императорами, к началу VI века были полностью разрушены, либо оставлены византийской армией, так как прежде существовавшая единая оборонительная линия была уничтожена, а оставшиеся еще крепости уже не представлялось возможным удержать. Ранее прекрасно обжитые и устроенные балканские провинции Римской империи, имевшие многолюдные города, теперь после нашествий готов, гуннов и славян совершенно обезлюдели и лежали в руинах. Те римляне, кого не убили или не пленили, предпочли переселиться в более безопасные районы или вовсе перебрались в другие провинции Византии. На Балканском полуострове осталось всего несколько крупных городов, еще служивших надежной защитой местного населения в случае очередного вражеского нашествия, но если взглянуть на карту европейской части Византийской империи, то можно увидеть, что все они находились на весьма значительном расстоянии от границы.

К таким городам можно отнести, прежде всего, Салоны, что расположен в Далмации, являвшийся административным центром префектуры Иллирик; Адрианополь (совр.Эдирне), и Херсонес Фракийский, расположенный на черноморском берегу. Император Юстиниана посчитав такое положение дел совершенно неприемлемым, энергично взялся за восстановление дунайских укреплений, намериваясь тем самым избавить от страданий еще оставшееся население провинций. Первым делом василевс укрепил то местечко, где он появился на свет, построив там квадратное укрепление с четырьмя башнями по углам, и названное им Тетрапиргия, то есть «Четырехбашенное». «Возле этого местечка он выстроил замечательный город и дал ему название «Юстиниана Прима» (лат. «Первая»)…..он выстроил здесь и водопровод, в изобилии снабдив город вечнотекущей водой….Говоря коротко, город стал большим, многолюдным, богатым во всех отношениях, таким что он мог стать столицей этой области: он и получил это высокое звание…ему досталось на долю быть местом жительства архиепископа Иллирии, так как все другие города уступали этому городу, как первому по величине..»

В Далмации было построено или полностью перестроено еще несколько городов, многие из них, примерно с десяток, получили свои названия либо в честь императора или его ближайших родственников - дяди Юстина I и супруги Юстиниана Феодоры, так даже славный Адрианополь был переименован в Юстинианополь.

Особая надежда, по всей видимости, Юстинианом возлагалась на города, непосредственно стоящие на дунайских берегах, большинство из которых имели очень слабые укрепления. Как правило, византийские архитекторы полностью их разбирали и на месте возводили более высокие и надежные, предварительно укрепив фундаменты будущих стен и башен. Таким образом, больше десяти дунайских городов получили надежную защиту от варварских племен. К таким важным городам относились Сирмий, Сингидун, Виминакий, Новы, Верхние Новы, Боновия, Ратерия, Августы, Паластол, Никополь и Доростол. Однако одними городами границы не закрыть, поэтому вдоль Дуная начали возводить многочисленные крепости, стоящие друг от друга на близком расстоянии, с тем чтобы самым решительным образом воспрепятствовать переходу варваров, живших с противоположной стороны реки. Эти крепости вместе с приграничными городами представляли собой первую линию обороны государства. Если же варварам удалось бы прорваться через эти форпосты, то на этот случай в каждом округе были возведены укрепления, где местные жители могли бы переждать грозящую опасность. Последним и третьем рубежом должны были стать укрепления, возведенные в стратегических важных точках, там, где малыми силами предполагалось остановить продвижение больших сил противника. Это, прежде всего, проходы через Родопы, Фермопилы и горы Эпира. Однако, в последствии, новые укрепления Фермопил, построенные на случай прорыва во внутренние области Византии, аварам и славянам, как до них персам Ксеркса, удалось обойти выстроенную здесь преграду и ворваться на древнюю землю Эллады.

В неменьшей степени Юстиниан уделял внимание строительству дорог и благоустройству городов. В юстиниановский период было построено несколько сотен километров дорог, связавшие Константинополь с соседними городами и отдаленными провинциями государства. Яркий пример такого строительства приведен Прокопием: «Ведущая отсюда (из Строгонил, что были расположены под Константинополем) в Регий дорога, по большей части неровная, если случалось, выпадали сильные дожди, обращалась в болото и становилась непроходимой для идущих по ней. Но наш император выстлал ее большими плоскими камнями, сделав ее легко проходимой и совершенно нетрудной. Трудная дорога идет вдоль Регия, ширина же ее такова, чтобы разъехаться на ней двум повозкам, идущим одна навстречу другой. Камни эти исключительно твердые; можно было их сравнить с камнями для мельничных жерновов; величины они огромной, так что каждый из них покрывает огромное пространство земли и высоко поднимается кверху. Эти камни искусно обделаны так гладко и ровно, что кажется, они не связаны между собой никаким раствором, не приложены со всей тщательностью один к другому, а срослись между собой. Таково-то было это сооружение»

По повелению василевса в городах, постоянно страдающих от нехватки воды, были построены водопроводы или, как их называли римляне, акведуки, постоянно обеспечивающие жителей чистовой водой. Даже в столице - Константинополе с населением более пятисот тысяч человек нередким зрелищем были многочисленные очереди возле городских источников и нередко, как это бывает, в этих самых очередях возникали бурные конфликты, переходящие в драки и массовые беспорядки. Со строительством новых акведуков, частично сохранившихся до настоящего времени, очереди за водой превратились в экстраординарное явление, тем более что для удобства горожан возле источников были построенные удивительные по красоте и пышности галереи, где все желающие могли прятаться от солнца, ненастья или просто хорошо провести время.

Для безопасности кораблей, входящих в гавани Константинополя Юстиниан приказал построить хорошие молы и перестроить столичные гавани в современные порты. В Константинополе можно было насчитать около семи различных портов и верфей, превратившихся столицу Византии в крупнейший экономический центр мира. Важной обязанностью столичного эпарха, от которого во многом зависела устойчивость императорской власти, было снабжение города основными продуктами питания, прежде всего хлебом, рыбой и мясом. Хлеб, большей частью экспортировавшийся из Египта, доставлялся в столицу многочисленными кораблями, совершавшими по несколько раз в год свои переходы по маршруту из Константинополя в Александрию и обратно.

Однако, если в весенне-летний период природные условия были благоприятны для таких переходов, южный ветер не только раздувал паруса, но и создавал удобное течение в Гелеспонте, то поздней осенью, когда ветер менял свое направление и гнал холодный ветер из глубин азиатского континента, груженым зерном кораблям было совсем не просто пройти через узкий пролив и войти в константинопольские порты. А так как нехватка хлеба или, что еще хуже, голод всегда чреваты для власти, то Юстиниан приказал на острове Тенедосе, самом ближайшем к проливу острове, со всей тщательностью выстроить амбары для хлеба, достаточные для того, чтобы вместить груз целого каравана. И вот теперь, когда непогода не позволяла судам войти в пролив, они здесь разгружались и, забрав попутный груз, если такой находился, уходили обратно. Зерно же, разгруженное и складированное, уже на повозках доставляли в столицу.

Огромный толчок для широкомасштабного строительства в Константинополе был дан после одного из самых разрушительных восстаний средневековья. В ходе вспыхнувшего в 532 году народного бунта, получившего название «Ника», была уничтожена большая часть административного центра столицы, где располагались важнейшие императорские и городские здания. Также не избежали разрушения фешенебельные кварталы, где жила византийская аристократия и верхушка торгово-ремесленного сословия. В боях между солдатами и восставшими димами серьезно пострадали, а подчас были полностью разрушены здания Сената, Библиотека, Префектуры претория, Ипподром, площадь Августион и форум Константина, украшенный красивейшими портиками. Сгорели два главных христианских храма Константинополя Св.Софии и Св.Ирины, построенные в IV веке.

Сразу же после подавления восстания, еще не успели остыть на пожарищах головешки, а император Юстиниан, подобно Нерону, воспользовавшись появлением больших свободных от построек территорий, принялся за строительство, которое должно было обессмертить его имя. Несомненно, что столь энергичной натуре рано или поздно захотелось бы украсить важнейшую часть города чем-то величественным, а это, конечно же, должен был быть храм, символизировавший могущество Ромейской империи, единственной защитницы христианской веры.

Принявшись со всей помпезностью за восстановление города, он желал, если уж не превзойти Константина I, основателя города, то по крайней мере, не уступить ему, и не зря же на мозаиках Св.Софии оба императора изображены вместе по обе стороны от Христа. С левой стороны от Спасителя стоит Константин, подносящий ему макет основанного им города, а с правой Юстиниан со Св.Софией.

Проектирование нового грандиозного храма было поручено двум известным тогда архитекторам: Исидору Милетскому и Анфемию из Тралл. Юстиниан поставил пред этими двумя задачу, возвести храм, подобно которому еще не было на свете. Втроем, так как Прокопий говорит о непосредственном участии василевса в обсуждении проекта, они решили положить в основу здания четырехугольник венчающим его прежде невиданным по размерам огромнейшим центральным куполом, символизировавшим Небо. Сегодняшняя София приняла свой современный облик в результате позднейших византийских, а в последствии турецких пристроек, но изначально длина храма составляла 77, ширина же 71.7 метр, купол же в своем диаметре 31 метр, располагался на высоте 55 метров. Но не размер основного здания, а его купол и был основой для восхищения и всех последующих подражаний, почти тысячу лет никто из архитекторов не решался повторить опыт двух византийских архитекторов.

Оригинально была решена проблема естественного освещения столь большого здания, обладавшего весьма значительным внутренним помещением. Через шестьдесят девять проемов, оставленных архитекторами, в основании купола солнечный свет яркими лучами проникал во внутрь Св.Софии, создавая удивительное по красоте зрелище, ибо проникая сверху, они как будто копья архангелов, пронзали царящую там сумрачность.

Юстниановская Св.София и до сих пор остается беспримерным и непревзойденным памятником христианского зодчества, поражая наблюдателя своими размерами, парящим над зрителями куполом и обилием падающего сверху света. Создание Святой Софии означало окончательный разрыв с античным искусством, в том числе и в архитектуре, послужив основой для появления самостоятельного византийского стиля. Для выполнения столь грандиозного замысла были привлечены огромнейшие материальные и людские силы, для украшения главного христианского храма многие города Византийской империи жертвовали денежные средства, дорогой строительный материал, например, мрамор, слоновую кость или дорогие краски, необходимые для росписи храма. Декоративным целям храма послужили колонны из разноцветного мрамора. Колонны были доставлены из разных городов, пожертвовавших их на строительство. С этой целью в Риме разобрали прежде языческий храм Солнца и доставили в Константинополь восемь порфировых колонн. Эфес пожертвовал столько же колонн, но только из зеленого мрамора. Капители софийских колонн до сих пор поражают своей изящной резьбой.

Освящение храма состоялось 27 декабря 537 года, то есть через пять лет после начала строительства. На торжественном богослужении, проведенным константинопольским патриархом, присутствовали Юстиниан с Феодорой, сенаторы, аристократическая и торгово-ремесленная верхушка. Император щедрой рукой выделил значительные средства на содержание огромного штата священнослужителей храма и всего храмового комплекса, включающего помимо самого храма различного рода жилые и нежилые помещения, странноприимные дома, больницы. С этой целью к храму были приписаны различные имения, мастерские, в общей сложности в 365 единиц, то есть по количеству дней в году, которые должны были на протяжении года обеспечивать Великую церковь всем необходимым.

Строительная деятельность, направленная на безопасность городов и провинций, связавшая провинции и города между собой новыми дорогами, подчеркивала заботу императора об устройстве государства и император предавал ей колоссальное значение. Особую роль конечно же отводилось храмовому строительству. Такие шедевры, дошедшие до наших дней, как храм Святой Софии в Константинополе и базилика Сан-Витале в Равенне, наглядно демонстрируют уровень мастерства строителей и архитекторов юстиниановской эпохи. Однако нельзя забывать и того что такой размах в значительной степени и опустошил казну и лег тяжким бременем на плечи населения империи, что не могла не сказать в будущем на экономике и состоянии дел в государстве.

Церковная политика Юстиниана

Сложность, а подчас и неопределенность теологических споров, ставших камнем преткновения между христианами, в совокупности с такими личными качествами императора, как непостоянство, деспотизм, лицемерие и коварство, предопределили полный провал во всех начинаниях Юстиниана по восстановлению единства христиан. Стоя на страже пресловутого единства, он должен был вести борьбу с двумя главными еретическими течениями монофизитством и арианством. Первое получило широкое распространение в Сирии, Египте и Месопотамии; второе течение было широко представлено среди германских народов: вандалов, остготов и вестготов. Почти полное физическое уничтожение первых двух народов и удаленность третьего от Византии решило задачу по искоренению учения Ария.

Однако прежде чем перейти к описанию мероприятий Юстиниана, направленных на поиск компромисса между Константинополем и Александрией, центром монофизитства, необходимо рассмотреть действия императора против остатков язычества. Опираясь на книги Прокопия Кесарийского, можно говорить о трех характерных моментах начала царствования Юстиниана. Прежде всего, это Афинская академия, где собрались последние представители эллинской философии. Само ее существование в глазах императора и большей части церковного клира рассматривалось как вызов христианскому обществу и, учитывая отсутствие у Юстиниана терпимости по отношению к язычникам, вполне логичным представляется издание в 529 году эдикта о закрытии Академии. Однако ее непросто закрыли, а начали широкую кампанию по выявлению и наказанию лиц, сочувствующих древним эллинским богам. Большая часть философов, опасаясь за свою безопасность и жизнь, покинула пределы Византии и перебралась в Сасанидский Иран, где были радушно встречены от имени персидского шаха.

После заключения в 532 году «вечного мира» между Византией и Ираном, по которому император обязывался, в том числе не чинить препятствий в отправлении нехристианских культов, афинские философы смогли вернуться на родину.

Очень интересен тот факт, что во время похода персидского шаха Хосрова на Сирию, в ходе которого было разорено множество византийских городов, включая Антиохию, персами был пощажен и нетронут город Карры, стоящий недалеко от границы. «Жители Карр встретили его (Хосрова), предлагая ему много денег. Но он сказал, что в этом нет необходимости, поскольку большинство из них не христиане, а придерживались древней веры»

Скорее всего, населенных пунктов, подобно Карам, было не так уж и мало, но раскинутые по просторам империи они не могли серьёзно противостоять действиям властей, направленных на полное искоренение язычества. Так в 543 году к первым порогам Нила была направлена военная экспедиция под руководством евнуха Нарзеса с целью разорить и уничтожить древнее святилище Изиды, расположенное на острове Элефантине. Храм этот пользовался широкой известностью у жителей Египта. На месте разоренного святилища была построена христианская церковь.

Обретя самодержавную власть, Юстиниан последовательно проводил церковную политику в отношениях с Западом, так как без союза с папой идея восстановления Римской империи и борьбы с западным арианством была бы лишена серьезной идеологической и моральной поддержки, коей обладал первосвященник. И действительно, во время войны с готами понтифики Агапий и Сильвестр оказали византийцам неоценимое содействие, однако уже после первого завоевания Рима (536 г.) между папой Агапием, в то время находившимся в Константинополе, и Юстинианом возникли серьезные разногласия, связанные с проводимой императором политикой в отношении монофизитов.

Приблизительно к 531 году Юстиниан, находясь под влиянием своей супруги Феодоры, всегда сочувствовавшей христианам-монофизитам, решил отказаться от прямолинейной борьбы с ними. В основу тогдашней политики легли переговоры и диспут между сторонами, так в конце в конце 531 года в Константинополе, началась подготовка к состязанию православных и монофизитских теологов. Император по каким-то причинам рассчитывавший на серьезный прорыв, на так называемом Colatio Constantnopolitiana, однако получил ничтожнейший результат. К православию присоединился только один епископ. Другие монофизиты, не поддавшись уговорам и аргументам противной стороны, вернулись в свои епархии. Тогда Юстиниан пошел ва-банк, и, несмотря на противодействие православного клира, сделал несколько важнейших уступок монофизитам. В 535 году умер константинопольский патриарх Епифаний и по настоянию Феодоры на столичную кафедру был назначен православный трапензундский епископ Анфим, сочувствующий еретикам. И вскоре после своего назначения новоявленный патриарх открыто стал поддерживать промонофизитскую линию Феодоры. В ответ на эту откровенную провокацию на всем православном Востоке поднялась буря негодования, и многие епископы, в том числе Антиохийский патриарх, отправили Агапиту письма с просьбой вмешаться в кощунственные с их точки зрения дела, творящиеся в столице. Папа, внимательно рассмотрев суть возникшего спора нашел позицию православных абсолютно верной и пользуясь своим авторитетом, фактически заставил Анфима отречься от столичной кафедры, а вскоре и вовсе лишил того священства. На место патриарха константинопольского папа лично подобрал кандидатуру в лице пресвитера Мины, ревностного защитника православия.

Решительные действия папы вызвали серьезное недовольство со стороны царствующей четы, особенно Феодоры, обретшей в лице Агапита смертельного врага. В Liberpotificalis («Папская книга») засвидетельствован диалог, состоявшийся между императором и папой. Тем есть очень интересный отрывок, ярко характеризующий накал страстей: «Я тебя заставлю быть в согласии со мной или пошлю тебя в ссылку, - сказал Юстиниан. «А я, - ответил Агапий, - желал приехать к христианнейшему императору Юстиниану, и вот передо мной - Диоклетиан. Однако твои угрозы меня не запугают»

Даже неожиданная и подозрительная, если учитывать происходящие в столице события, смерть папы, случившаяся в июне 536 года, не смогла пошатнуть позиции православной партии. И на поместном соборе кандидатура Мины была утверждена.

Сведение с патриаршества Анфима, означавшее поражение Феодоры, заставило пойти ее доселе на невиданное дело, найти на место римского священника лицо, с которым можно было бы договориться по монофизитским спорам. Одним из таких претендентов был римский диакон Вигилий, страстно желавший занять освободившуюся римскую кафедру.

Вигилий, происходивший из аристократической римской фамилии, был рукоположен в диаконы папой Бонифацием II, по смерти которого в 532 году, через протекцию готского правительства стремился стать его преемником. Но с переходом в 536 году Рима под власть Византии, он стал искать поддержку в Константинополе. В 533 году Вигилий был назначен папским представителем при императорском дворе (апокрисиарием), и когда в 536 году в Константинополь прибыл папа Агапий, он уже снискал благоволение Феодоры. Именно на него Феодора поставила ставку как на будущего папу, который стремился согласиться на смягчение толкование формулировок Халкидонского собора в угоду монофизитам Востока. Когда Агапий неожиданно скончался в Константинополе, Вигилий с его телом поспешил вернуться в Рим в расчете быть выбранным на трон Св.Петра. Но опоздал, ибо был избран Сильверий, организовавший мирный захват византийцами Рима. Однако по коварному приказу, пришедшему из Константинополя, Велизарию, следовало сместить Сильверия и организовать на новых выборах папы победу Вигилию, креатуре Феодоры. Велизарий, опираясь на свою супругу Антонину, весьма опытную в интригах и подобно рода делах, обвинил Сильверия в измене и на циничном судебном процессе папу осудили, сместили и удалили в ссылку, а на его место возвели Вигилия. Таким образом, ценой жуткой неправды Вигилий в 537 году достиг своей цели, став римским папой, чья совесть теперь была очернена низким поступком и одновременно обременена весьма тяжелыми обязательствами пред Феодорой.

Впоследствии Юстиниан все чаще и чаще прибегал к административным рычагам, необходимым ему для достижения тех или иных задач. Несогласный с избранием паствой епископа Александрийского, он поставил на кафедру некоего Павла, дав тому исключительные полномочия и отряд солдат. Александрийскому епископату предлагалось принять постановление Халкидонского собора с юстиниановскими пояснениями, изложенными в эдиктах 533 и 534 гг. Обличенный огромной властью новый епископ Павел рьяно принялся проводить императорскую политику, египетские епископы и клир должны были принять царские поправки или быть заменены новыми лицами. Монастыри, в случае их неприятия эдикта, подлежали немедленному закрытию, а их обитателей приказано было изгонять прочь. Нередко солдаты и окружение Павла прибегали к насилию, самых ретивых еретиков избивали и бросали в тюрьму. Другие же, несогласные с императорской волей, в поисках спасения бежали либо в пустыни и во множестве там умирали либо предпочитали перебираться в сопредельные области или даже государства, где им позволяли верить, как им заблагорассудиться.

Впрочем, не везде Юстиниан мог таким образом распоряжаться церковными кафедрами, больше предпочитая дискутировать и в некоторых случаях издавать эдикты, вынуждая церковных иерархов ставить под ними свои подписи. Ярким примером такого богословского законотворчества, является так называемый, эдикт «О трех глава» от 544 года. Его появление вызвала неоднозначную реакцию на Востоке и очень негативную среди западных епископов, пользовавшихся в отличие от своих восточных собратьям некоторой свободой, ввиду удаленности их епископств от Константинополя. Щекотливые моменты, затрагиваемые в «Трех главах», а именно анафемствование давно умерших трех богословов антиохийской теологической школы, вынудили константинопольского патриарха Мину, юстиниановского сторонника, поставить свою подпись не без колебания и взять ее обратно с условием, если римский папа не одобрит этот документ. Восточные патриархи вначале отказывались его подписывать, но под угрозой низложения сдались и пописали, правда, также обусловив легитимность своих подписей с позицией Вигилия.

С изданием «Трех глав» началась драматическая эпопея жестокой и бескомпромиссной борьбы папы Вигилия и Юстиниана. Весь Восток обратился взорами на Запад, ожидая решения вопроса понтификом. К концу 544 года римский папа оказался в очень тяжелом положении; с одной стороны, Рим осаждало войско Тотилы и срочно требовалась императорская помощь, а с другой стороны, западные епископы, получившие пресловутый эдикт, единодушно восстали, видя в нем умаление авторитета Халкидонского собора и отцов Церкви. Епископы Европы потребовали от Вигилия от лица всех западных епархий выразить решительный протест. Однако, и личные обязательства папы, который был в неоплатном долгу перед Юстинианом и война с готами, не позволяли ему идти на разрыв с императором. Больше года папе удавалось балансировать между спорящими и не позволять появлению очередного церковного раскола между западом и Востоком. Но в начале лета 546 года Вигилий покинул обреченный Рим, в который вот-вот должен был вступить Тотила. Вигилия под охраной византийского отряда доставили в Остию и там посадили на корабль, идущий в Сиракузы. И тогда к находящемуся на Сицилии папе стали стекаться многие виднейшие западные епископы, в том числе авторитетнейший Датий Миланский, указавший на опасность «Трех глав», подрывающий авторитет Халкидонского собора, и на политику Юстиниана, направленную на достижения мира за счет отступления от православия. Сюда же поддержать Вигилия прибыли уполномоченные александрийского епископа, готового обратно взять свою подпись под эдиктом. Получивший столь ощутимое сочувствие, папа написал Юстиниану осуждающее письмо, где выражал свое недовольство царским новаторством и дал четко тому понять, что готов защищать истинную веру. Не смотря на письмо, римского папу, прибывшего в Константинополь осенью 546 года, встретили весьма торжественно, предоставив Вигилию и его окружению красивейший дворец Плакидии.

По прибытию в Константинополь Вигилия начали обрабатывать императорские и патриаршие представители, желая склонить папу к принятию юстиниановской концепции религиозного согласия-единства. В декабре на поддержку Вигилия из Рима прибыл диакон Пелагий, выступавший одновременно в роли посла завоевателя Рима Тотилы, желавшего вступить в мирные переговоры с Юстинианом. Папу, слабо представлявшего богословское творчество восточных мыслителей эпохи Халкидонского собора, заставили перечитать специально подобранные цитаты из неведомых ему писателей: Феодора Мопсуестийского, Ивы Эдесского и Феодорита Киррского. Папу уверяли, что осуждение отдельных мыслей лиц, хотя и оправданных в целом Халкидонским собором, не разрушает авторитета собора. Разными посулами и аргументами императорской чете все же удалось склонить понтифика к принятию нужной им позиции, в основном из-за ложной иллюзии, будто эта маленькая уступка вернет монофизитов в лоно ортодоксальной Церкви. Он обещал устно не противиться осуждению трех восточных авторитетов, но Юстиниану удалось больше, Вигилий выдал ему в виде ручательства - твердо стоять на указанном осуждении - еще два письма, секретных. Трудно удержаться от естественной гипотезы, что эта малодушная уступка Вигилия была расплатой за грубую государственную протекцию, оказанной ему при получении папской кафедры.

Весной 548 года папа написал свое знаменитое judicatum (законное суждение), создавшее у западных епископов представление о возможном пересмотре решений Халкидонского собора и тем самым умалении не только его идеологического авторитета, но и отступление от православия в пользу еретиков-монофизитов. Однако идеи, изложенные в judicatum, не нашли отклика не схизматическом Востоке, в тоже время подняв на Западе бурю негодования, особенно среди епископов Галлии и Испании, находящихся в фактической независимости от Константинополя и поэтому имевших больше возможностей для выражения своих протестов, в отличие от их собратьев в Италии, Далмации и Африки. Что же касается византийских иерархов, то они к концу 40-х годов VI века, находясь в полной зависимости от императорской воли, превратились в послушных проводников юстиниановской политики. Соглашательская позиция папы привела к тому, что Вигилия стали покидать его ближайшие соратники, так два диакона демонстративно со скандалом ушли из Св.Софии, где понтифик совершал праздничное рождественское богослужение.

Несмотря на эти волнения, Юстиниан упрямо шел к своей цели- объединить Церкви, вернув монофизитов к ортодоксии, то есть добиться того, чего не смогли сделать его предшественники. В 551 году он пишет очередной теологический трактат, опубликовав его в виде эдикта

«Omologiathspioteus», который рассылается по всей империи для вывешивания на дверях храмов. Грянул гром. Западные церкви напрочь отказались исполнять повеление императора. Положение Вигилия оказалось драматическим, ибо теперь он был обязан заявить всему смотревшему на него христианскому миру о своей четкой и недвусмысленной позиции. Преодолев прежнюю нерешительность, а если быть точнее - малодушие, и оперившись на соборность западных епархий, он заявил о своем категорическом несогласии с «Omologiathspioteus», в частности, а, в общем, о совершенно недопустимом авторитаризме императора при разрешении религиозных вопросов.

Папская резиденция в Константинополе превратилась в своеобразный штаб православного сопротивления. Авторитетнейший епископ миланский Датий спешно отправился на Запад, заявив: «Я протестую от себя и от имени епископов Галлии, Бургундии, Испании, Лигурии, Эмилии и Венеции и объявляю, что всякого, подписавшего это исповедание, мы отлучаем от общения с нами, ибо ясно, что этот документ наносит удар Халкидонскому собору и кафолической вере». Находившийся при понтифике диакон Пелагий, образованнейший человек своего времени и известный специалист по теологии, еще более укрепил решительность Вигилия бороться с ревизионистами. При его поддержке Вигилий заявил, что он разрывает всякие отношения с патриархом Миной.