Культ святых и его изменения в контексте социально-политического и культурного развития Франкского государства

Нередко почитание святых, развивавшийся культ того или иного святого давали начало новому городу. Например, монастырь, основанный святым Порцианом в лесной глуши положил начало современному французскому городу Сен-Пурсен (Роуз С. Житие Отцов. С. 216). А такие города, как Реймс, Суассон, Тур, Клермон уже в развитое средневековье стали центрами крупнейших церковных феодалов, выросших на основе монастырей или церквей святых и развившихся в крупных землевладельцев в результате многочисленных королевских пожалований, которые аргументировались в том числе снисканием зашиты и покровительства святого.

Таким образом, культ святых, различные его проявления, агиографическая литература, несомненно, испытывали влияние проводившейся в отношении церкви политики государства. Отношение церковной иерархии к ней, свою очередь отражалось в многочисленных историях о святых, что позволяет рассматривать процесс развития взаимоотношений государства и церкви со стороны её самой.

3. Социальный аспект

Как известно, церковь являлась в средние века мощным феодалом.

Почитание святых во Франкском государстве, специфика религиозности франкского общества влекли за собой масштабное строительство монастырей, церквей, базилик, часовен, посвящавшихся различным святым, а часто в местах смерти святых или местах, связанных с памятными событиями их деятельности.

Начиная с первого короля франков, принявшего христианство, Хлодвига I, представители королевской династии, а также общественной элиты, в том числе церковной, активно занимались строительством посвящённых святым религиозных сооружений, надеясь в будущем быть там похороненными, рассчитывая на покровительство своих небесных защитников и завещая своему святому немалое как движимое, так и недвижимое имущество. Там же. VI, 20; VII, 7. «История Франков» Григория Турского, его агиографические сочинения, А именно «Житие отцов». «Книга Истории Франков», «Хроника Фредегара» изобилуют упоминаниями о дарениях и пожертвованиях обителям тех или иных святых. С начала VI в. активно распространилась практика раздачи королями имущества церквам и монастырям святых по дарственным письмам и грамотам на владение, из-за которых возникали серьёзные конфликты между представителями клира. Григорий Турский. История Франков. IV, 11, 12. О том, насколько за счёт культа святых богатели церковнослужители и местная светская власть, очень ярко свидетельствует эпизод, описанный Григорием Турским в его «Истории», когда некий Леон, сподвижник Храмна, сына короля Хлотаря , посетовал на то, что якобы «..исповедники господа Мартин и Марциал не оставили ничего, что умножило бы королевскую казну». Там же. IV, 16. Притом Григорий привязывает его наступившую вскоре смерть именно к этому обвинению, предъявленному святому Мартину, которое, кстати, действительно было несправедливым, судя по масштабам материального обеспечения его культа. Церквам, монастырям, базиликам святых принадлежали виллы, Практика дарения обителям святых вилл особенно широко распространилась с начала VII в., о чём ниже будет сказано более подробно, однако и у Григория Турского часто встречаются упоминания о подобных пожертвованиях. В 576 г. король Хильперик из королевского фиска наделил виллами базилику блаженного Медарда (Там же. V, 3.); Епископской кафедре блаженного Тетрика в Лангре принадлежали многие виллы,. Повествуя о том, как епископ Паппол, преемник этого святого, пытался присвоить себе церковное имущество, Григорий Турский намеренно вставляет эпизод с явлением ему во сне блаженного Тетрика, который грозно отчитывал за это Паппола. (Там же. V, 5). включавшие обширные земельные владения с лугами, пастбищами, виноградниками, лесами, скотом Григорий сообщает об угоне скота, принадлежавшего базилике святого Мартина. (Там же.VIII, 21).. Имущество обителей святых нередко становилось объектом раздоров и даже убийств. Самому Григорию постельничий короля Гунтрамна Эберульф строил козни, как Григорий пишет «…из-за имущества святого Мартина». Там же. VII, 22. Внутри самих базилик, церквей и монастырей святых также накапливалось большое количество драгоценных вещей, различной церковной утвари из золота и серебра, дорогие ткани. Григорий сообщает о том, что в 581 г. была ограблена базилика святого Мартина, и воры захватили много золота, серебра и шелковых покровов. Там же. VI, 10. Епископ города Пуатье, когда ему и его жителям угрожала опасность, выкупил и себя, и своих сограждан, переплавив золотой кубок из церковной утвари на монеты Там же. VII, 24.. В ходе постоянных войн, которые вели короли франков между собой, церкви, базилики и монастыри святых были самыми привлекательными объектами грабежа по причине хранившихся в них драгоценностей. Но и в войнах с другими государствами разорение церквей являлось одной из обязательных составляющих похода. Когда король Хильдеберт в ходе войны с Амаларихом одержал в 531 г. победу, как пишет Григорий, « …среди прочих сокровищ захватил и самую драгоценную утварь. А именно: шестьдесят чаш, пятнадцать блюд, двадцать ценных окладов для Евангелий - всё это из чистого золота и украшено драгоценными камнями». Там же. III, 10. Однако король распределил их и передал церквам и базиликам святых. Щедро одаривали обители святых не только представители светской знати, но часто и сами клирики, особенно епископы, которые сами впоследствии почитались святыми. Активно занимаясь строительством церквей, монастырей, базилик, часовен, часто в честь разных святых, они оставляли им внушительное наследство. Так, например, Григорий сообщает о святом епископе Клермона Намации, который построил церковь внушительных размеров, «Её длина - 150 футов, ширина под нефом - 60 футов, высота до потолка - 50 футов, впереди - круглая апсида, с двух сторон устроены приделы искусной работы, а всё здание имеет форму креста. Окон в нём - 42, колонн - 70, дверей - 8». (Там же. II, 16). богато украсил её мозаикой из различных пород мрамора. Григорий замечает, что в ней «…чувствуется страх Божий и Его великая слава». Там же. II, 16. А супруга этого епископа построила за стенами города базилику в честь святого Стефана, украсив её цветными росписями. Там же. II, 17. Святой Квинциниан, епископ Родеза, когда его изгнали из города, пришёл к своему другу епископу Евфразию в Клермон за помощью. Тот одарил его домами, полями и виноградниками, замечая, что богатство его церкви столь велико, что он способен разделить его с другими. Там же. II, 37. В последней книге «Истории» Григорий перечисляет всех своих предшественников на епископской кафедре Тура, кратко сообщая о том, что они сделали для церкви. Почти каждый из них построил ни одну, а несколько церквей, базилик, часовен и монастырей в честь разных святых, и не только в Туре, но и во многих других местах, завещав им часть своего имущества, включая земельные угодья. Там же. X, 31. Показателен эпизод из жития епископа Ницетия Лионского, когда после его смерти некий диакон посетовал на то, что святой не завещал никакого имущества базилике, в которой был похоронен, хотя являлся при жизни богатым человеком. Григорий Турский. Житие Отцов. VIII, 5.

Процесс обогащения церкви, в том числе за счёт культа святых, становится особенно интенсивным к концу VI - началу VII вв., когда под воздействием новых волн франкской колонизации усиливалось влияние разложения варварских отношений на галло-римское население. Их синтез способствовал всё большему укреплению феодального уклада, когда король и ещё более обособившаяся по примеру галло-римской знати верхушка франкского общества сосредоточила в своих руках крупные земельные ресурсы, когда большое значение приобретает и крупное церковное землевладение, политическая поддержка короля епископатом.

Дошедшие до нас и опубликованные в «Patrologiae cursus completus» PL.T. 80, 87, 88. «praeceptiones», Т. е. «указы о получении доли имущества». «dipomes», Т. е. «дарственные грамоты». «chartas» Т. е. «дарственные письма». о дарении меровингскими королями имущества, привилегий и иммунитетов многочисленным обителям святых свидетельствуют об интенсивном процессе накопления церковью огромных богатств, а соответственно и экономического влияния.

Одним из франкских королей, активно занимавшимся строительством и благотворительностью в пользу культа святых, был последний яркий представитель Меровингской династии - король Дагоберт I (629 - 639 гг.). Этот король раздавал многочисленные дары, привилегии и иммунитеты церквям и монастырям различных святых, о чём свидетельствуют несколько десятков дошедших до нас пожалованных Дагобертом praeceptiones, т. е. указов о получении имущества. Dagoberti I. Ecclesiasticae Praeceptiones // PL. T. 80. Сol. 199 - 567. Подобные dipoma раздавались и предшественниками Дагоберта, но он, несомненно, превзошёл их. Неслучайно знаменитые формулы Маркульфа были созданы этим монахом в конце VII века, поскольку практика раздачи таких грамот распространилась именно начиная с правления Дагоберта. Последующие короли также весьма активно раздавали подобные грамоты.

Половина praeceptiones Дагоберта адресованы монастырю и церкви святого Дионисия, которого Дагоберт считал своим покровителем и покровителем Парижа. Святой Дионисий был мучеником и первым Парижским епископом. Нейстрия со столичным Парижем в VII в. становилась важным в экономическом и политическом отношении регионом Франкского государства. Север становился привлекательным и перспективным направлением. Этот процесс прекрасно описан в книге Стефана Лебека. Указ. соч. С. 135-170. Дагоберт, как говорят о нём современники, был мудрым правителем, властным и стремившимся объединить ослабленное его предшественниками государство. Он укрепил Париж в экономическом и политическом отношениях. Во многом этому способствовало почитание Дагобертом святого Дионисия и, в первую очередь, материальное обеспечение его культа. Дошедшие до нас постановления и грамоты короля Дагоберта дают возможность проследить этот процесс. В течение VI в. монастырь и базилика святого превратились в важный религиозный центр и место паломничества парижан. Дагоберт покровительствовал монастырю святого Дионисия, а святой Дионисий покровительствовал Дагоберту. В 629 г. Дагоберт становится королём, в этом же году он учреждает в Париже рынок, буквально - «in honore domni et gloriosi patroni nostri Dionysii». Буквально «в честь Господа и во славу покровителя нашего Дионисия» (PL. T. 80. 1863. Сol. 510 B) Дагоберт наделяет обитель исключительно важными торговыми привилегиями, в результате получения которых у стен монастыря концентрировалась значительная часть производства Парижского бассейна. К началу правления Дагоберта в Париже существовала построенная в честь святого Дионисия базилика и монастырь. Постановление короля от 631 г. предписывало начать строительство многих церквей, посвящённых святому, и свидетельствовало о том, что первая из них уже была заложена. Ibid. Сol. 562 C. В этом же постановлении Дагоберт называет святого Дионисия буквально «specialis patronus», Т. е. «особый покровитель». то есть особым патроном, покровителем, чего до него, насколько позволяют судить источники, никто из королей не делал. Такой титул свидетельствовал о почитании королём святого именно как своего личного покровителя. Грамоты Дагоберта, датированные 637 г., свидетельствуют о передаче им уже построенной церкви святого около двух десятков вилл. PL. Сol. 547 B. Одной из грамот также от 637 г. Дагоберт постановлял передать церкви святого Дионисия множество других церквей, Ibid. Сol. 556 B. тем самым усиливая не только экономическое, но и собственно религиозное значение только что построенной церкви. Об огромном почитании королём данного святого свидетельствует следующее обстоятельство. Он раздавал виллы не только как монастырю, церквам и базилике своего покровителя, но в 635 г. даровал грамоту на владение виллой даже беднякам, которые были официально занесены в списки как буквально «бедняки святого Дионисия», то есть находившиеся под покровительством святого.

Именно в аббатстве святого Дионисия получил развитие цикл легенд, связанных с Дагобертом. См. Стефан Лебек. Указ. соч. С. 149 - 150. Париж, пригородные королевские виллы, монастырь святого стали беспрецедентными точками притяжения, именно политического, которое, в свою очередь, стало возможным во многом по причине концентрации в нём огромного имущества церкви и монастыря, а также привилегий на проведение рынков неподалёку от него с правом взимания налогов на торговые места в его же пользу. PL. T. 80. Сol. 511 B. Автор «Книги Истории Франков», а также Фредегар, высоко оценивают Дагоберта как правителя во многом по причине его щедрости в отношении церквей и монастырей. Фредегар прощает королю Дагоберту все его грехи, так как «…прежняя мудрость при раздаче милостыни не оскудела из-за его жадности, и, в конце концов, он всё же заслуживает царства небесного».Книга Истории Франков. 42.

По этой же причине высоко оценивали Григорий Турский и Фредегар короля Гунтрамна, Хроника Фредегара. 1; Григорий Турский. История Франков. IX. 21. жестоко расправлявшегося со всеми своими политическими противниками и родственниками, именно как мудрого во всём и благочестивого правителя, несмотря на его грехи. А короля Хильперика, который выделялся среди франкских королей своим стремлением к образованию, продуманной внешней и внутренней политикой, Григорий называет «Нерон и Ирод нашего времени» , Там же. VI. 46. всячески осуждает его, отрицательно отзывается о любой его деятельности. Причина такой оценки становится понятна, когда Григорий, уже повествуя о смерти короля, замечает, что он часто говорил: «Вот наша казна обеднела, вот наши богатства перешли к церквам, правят одни епископы. Нет больше к нам уважения, оно перешло к епископам городов». Там же. И далее Григорий замечает: «Говоря так, он постоянно уничтожал завещания, составленные в пользу церкви». Там же. А ведь король Хильперик действительно правильно оценивал современную ему ситуацию и пытался предотвратить накопление церковью чрезмерных богатств, что приводило к раздроблению государства на отдельные экономические и политические силы.

Дагоберт перед смертью попросил перенести себя в монастырь святого Дионисия, к своему покровителю. Он был похоронен там, как многие его предшественники, в обителях своих святых покровителей. Монастырь святого станет впоследствии влиятельнейшим центром Парижа, религиозным и политическим, и не раз сыграет свою роль в различных событиях при дворах королей. Аббатство святого Дионисия считается величайшим памятником готической архитектуры, притом одним из первых. Масштабное украшение его начал именно Дагоберт. Об этом также говорит Фредегар в своей «Хронике» и здесь же подтверждает то обстоятельство, что для его современников масштабы обогащения Дагобертом обители своего святого были новыми: «Он был похоронен в церкви святого Дионисия, которую пышно украсил золотом, драгоценными камнями и дорогими вещами, а также замечательным образом украсил от края до края в надежде заручиться драгоценным покровительством святого. Он дал церкви такое богатство и так много доменов и владений в различных местах, что многие были весьма изумлены».Хроника Фредегара. 79.

Король Дагоберт, как и многие другие представители Меровингской династии, а также светская и церковная общественная элита, действительно не щадил средств для обители своего святого, желая его заступничества. Однако его отношение к монастырю также показывает, что король с помощью укрепления обители пытался укрепить в экономическом и политическом отношении избранный им своей резиденцией Париж - столицу современной Франции. Король стремился переместить перспективы экономического развития в набиравшую политические силы область Франкского государства Нейстрию. Развитие культа святого Дионисия во многом являлось прекрасным подспорьем в его деятельности, одновременно обеспечивая и надежды Дагоберта на заступничество личного святого покровителя, на сопричастность через него в будущем Царствию Небесному.

5. Культурно-религиозный аспект

Изучение практики почитания святых, пожалуй, как никакой другой аспект духовной жизни в Меровингском государстве позволяет составить представление об особенностях религиозности франкского общества. В предыдущей главе нами на примере Сульпиция Севера и Мартина Турского были уже рассмотрены особенности религиозности представителей античной языческой культуры, однако ко времени принятия франками христианства и образования франкского государства галло-римское население в своей массе уже более глубоко усвоило и впитало христианскую духовную культуру, и само являлось носителем её для варваров-завоевателей. Следует отметить, что понимание божественного как такового у представителей античной культуры и варварской являлось весьма различным. Не вдаваясь в подробности, охарактеризуем основные его моменты. Если для представителей античной культуры божество представлялось как нечто могущественное, поражавшее своим прекрасным обликом, вызывавшее восхищение, для кельтов и франков как носителей менее развитой как материальной, так и духовной культуры, божество в первую очередь было «дающим что-либо», носителем определённых бытовых функций. Подобное понимание божественного со всей чёткостью проявилось в меровингском культе святых. И в данном случае мы в большей степени рассматриваем не то, как франкская полуязыческая религиозность повлияла на развитие культа святых, хотя и это имело место, но как почитание святых франками отразило синтез варварской духовной культуры и принятого франками христианства. Следует оговориться, что о многом в этом смысле уже было сказано в предыдущих параграфах при рассмотрении социально-политического и экономического аспектов культа святых и типизации меровингских святых. Здесь мы отметим самые основные моменты, показывающие состояние религиозности франков и особенности их религиозного сознания в период государства Меровингов.

В историографии долгое время ведутся споры о том, в какой мере образы языческих богов повлияли на христианских святых. Нередко делаются выводы либо о практически полном заимствовании христианскими святыми черт языческих богов, либо же о преимущественно новом христианском восприятии действительности и резких переменах, произошедших в сознании новообращённых варваров, однако на наш взгляд, в этом вопросе следует избегать каких- бы то ни было категоричных выводов. Достаточно удачным в этом вопросе нам кажется утверждение исследователя Валерия Петрова: «Хотя центром духовного сосредоточения христианина должен быть Христос, массы новообращённых прихожан и даже клир желали видеть более ощутимый и близкий предмет для поклонения» Петров В. Мир живых и святые мертвецы в раннем средневековье // Браун П. Указ. соч. С. 195. . Это утверждение вскрывает сущность препятствия к истинному пониманию христианских догматов для франков - бывших язычников. Монотеизм, существование одного единственного Бога, который мог бы отвечать на самые различные просьбы и выполнять все необходимые функции - это, как нам кажется, являлось одним из самых тяжёлых препятствий для глубокого проникновения христианства в сознание вчерашних язычников. Святые действительно, по крайней мере на какое-то время, заменили прежних богов, к которым в зависимости от их функций обращались с разными просьбами. С самого начала приобщения к христианству франков святые играли в их жизни большую роль, притом как для элиты, так и для низших слоёв общества. Хотя присутствовали и некоторые различия в обращении к святым у тех и других. Однако лишь функциональные. Это в основном было связано именно с различной деятельностью и насущными нуждами тех и других.

В период меровингского государства начало активно развиваться явление, которое в империи Каролингов и в последующие столетия стало одним из центральных не только в почитании святых, но и вообще в религиозной жизни католической Европы. Речь идёт об обретении, перенесении и почитании мощей святых. Именно изучение этого явления даёт наиболее полное представление о состоянии религиозности меровингского общества. В нём наиболее чётко вырисовываются те действительные изменения, которые произошли в сознании галло-римлян и франков, принявших христианство. Развивавшееся, но ещё не с такой силой, как при Каролингах, почитание мощей свидетельствовало о глубоком изменении отношения к смерти, особенно контрастирующее с соответствующим элементом в античной культуре. См. Браун П. Указ соч. С. 15 - 21. Почитание мощей и вера в их чудодейственную силу соединяло мир живых и мёртвых, что было особенно характерно для народной культуры развитого средневековья. См. Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. Другие средние века. М., 2000. Однако это же явление свидетельствовало и о полуязыческом сознании франков, а также и о ещё некой наивности веры и отсутствии строгости и жестких критериев в определении истинности святости, ограничении народного почитания местных культов сомнительного происхождения даже со стороны церковных иерархов.

В сочинениях Григория Турского сообщения об обретении мощей и их перенесении встречаются довольно часто, но намного реже, чем в источниках каролингского периода. Однако эти сообщения позволяют сделать вывод о том, что и в меровингский период почитание реликвий святых было неотъемлемым элементом культа. В меровингской церкви, как мы узнаем из «Истории Франков», была специальная должность матриария, т. е. священника в церкви, где находились раки мучеников, которому поручался надзор за ними. Григорий Турский. История Франков. IV, 5. Все строившиеся церкви, базилики, часовни, монастыри стремились освятить мощами того или иного святого. Григорий специально отмечает, говоря об одной только что построенной сельской церкви, что в ней «…ещё не было мощей святых, и местные жители часто просили, чтобы мы благословили её мощами», Он же. Житие Отцов. VIII, 11. положение было быстро исправлено, и церковь была освящена мощами святого Ницетия Лионского. О широком почитании мощей, вере в их чудодейственную силу, особенной ценности их в глазах простого народа свидетельствуют распространённый агиографический сюжет о споре за тело умершего святого, за его мощи.Характерный пример спора за тело умершего святого отшельника Лупикина, свидетельствующий, ко всему прочему, о явном в данном случае предпочтении богатого и знатного человека в качестве обладателя мощей и о торжественности их перенесения, собиравшего толпы людей. «Когда святой умер, нашлась одна почтенная дама, которая после того, как тело его обмыли и одели в подобающие одежды, пожелала сопроводить его в село Трезель, но люди Липидиако воспротивились, говоря: «Наша земля кормила его, и его тело принадлежит нам». Женщина же ответила: «Раз вы в споре со мной ссылаетесь на его жизненные потребности, знайте, я тоже часто посылала ему пшеницу и ячмень, которые он сам ел или давал другим». Другие возразили: «Он вышел из нас, он пил из нашей реки, и он поднялся на небо от земли, на которой мы стоим. Разве правильно в таком случае, что ты, придя из другой земли, вырываешь его из наших рук? Знай же, что никто из нас этого не позволит: он будет похоронен здесь». Женщина ответила: «Вы хотите определить его происхождение и национальность? Он пришел из чужих земель. Вы говорите о водах нашей реки? Они меньше способствовали утолению его жажды, чем воды небесные». И после такой перебранки обитатели Липидиако вырыли могилу и собрались похоронить тело святого. Но женщина позвала на помощь, обратила крестьян в бегство и силой забрала мощи. Потом она отправила гроб с телом в село Трезель в сопровождении групп псалмопевцев с крестами, свечами и кадилами. Люди, увидев это, раскаялись и обратились к женщине со словами: «Мы провинились, противясь тебе, и искренне признаём, что в этом деле ты выполнила волю Господню. Просим тебя, чтобы нас допустили участвовать в похоронах». Она разрешила им следовать за процессией, и так соединились люди из разных мест и вместе пришли в село Трезель, где, отслужив литургию, похоронили святое тело с величайшими почестями и ликованием. (Там же. XIII, 3). Григорий Турский, как он сам утверждает, всегда, якобы, носил на шее мешочек с мощами святых, которые защищали его во время опасности. Он же. История Франков. VIII. 14. В житии святого Ницетия Лионского говорится, что когда священник базилики в честь святого пожаловался, что тот, умирая ничего не завещал, своей базилике, то святой явился ему на следующую ночь и сказал: «Этот священник клевещет на меня, говоря, что я ничего не оставил храму, в котором покоюсь, забывает о том, что я оставил ему самое дорогое - свой прах». Он же. Житие Отцов. VIII, 5. Вымышленный эпизод свидетельствует о реальной ситуации. Мощи привлекали многочисленных паломников, в том числе и очень богатых, и паству, а соответственно способствовали и материальному обогащению церквей и их служителей. Епископы городов стремились сосредоточить в своих церквях как можно больше реликвий святых. Начало развиваться перенесение мощей и их импортирование. Григорий упоминает клириков, посылавшихся за ними в Рим. Сам Григорий посылал в Рим диакона Агиульфа, и он получил мощи от папы Григория Великого. (Он же. История Франков. X, 1). Святая Радегунда для освящения основанного ею монастыря специально посылала на Восток клириков за частицей креста Господня. Там же. IX, 40. Обретение мощей, их перенесение принимали характер торжественной церемонии. Там же. V, 37; Он же. Житие Отцов. VII, 4; «…мощи святителя (Ницетия Лионского - прим. автора) с почестями, при пении псалмов переносили в Орлеан, один из главных городов галлов…». ( Там же. VIII, 6). Мощи самых почитаемых святых были во многих церквах государства. Например, святого Мартина Турского. Об этом будет подробнее сказано ниже На мощах святых приносили клятвы. Клялись на ларцах с реликвиями, притом иногда пустых, но клятве верили. (Книга Истории Франков, 46). Меровингские короли клялись на главе святого Мартина. (См. Браун.П. Указ. соч. С. 195). Их использовали как защиту от проклятия, После смерти короля Хариберта (567 или 568 гг.) область и город Париж были разделены между тремя братьями, но никто не мог войти в город без согласия другого под угрозой проклятия. Верили, что его можно избежать с помощью мощей святых, и поэтому «…король Хильперик вошел в город с мощами многих святых, которые несли впереди». (Григорий Турский. История Франков. VI, 27). что очень напоминает функцию языческого талисмана.

Отношение к ним и другим святым реликвиям франкских королей и военачальников наиболее ярко демонстрирует полуязыческое понимание святых у франков. Очень характерный пример подобного отношения представляет сюжет из «Истории Франков», когда Гундовальд, мнимый сын короля Хлотаря I, пытался разыскать мощи святого мученика Сергия, так как кто-то рассказал ему, что якобы палец этого святого помогал одерживать победу в войнах. Гундовальд развернул настоящую охоту за ним. Он и его сподвижник Муммол нашли человека, у которого, как им сказали, были мощи этого святого и силой заставили показать, где они находятся. Далее следует эпизод, ярко показывающий всю суть отношения большинства христианизированных варваров к реликвиям: «После того, как ларчик был обследован, Муммол нашел кость пальца святого, которую он не побоялся ударить ножом. А именно: приставив сверху нож, он наносил дар за ударом. Только после многих ударов косточка с трудом разломилась и, разделённая на три части, рассыпалась во все стороны и исчезла. Я полагаю, что мученику было неугодно, чтобы тот осквернял его мощи. Тога Евфрон горько заплакал, а все пали ниц, моля о том, чтобы Бог удостоил показать им то, что скрыто от человеческих глаз. И после молитвы частички были найдены, и Муммол, взяв одну из них, удалился». Там же. VIII, 31. Ещё один показательный пример. Из похода сыновей Хлодвига I Хильдеберта и Хлотаря в Испанию в 534 г. вместо военного и политического успеха Хильдеберт привёз дорогую для вестготов реликвию, тунику святого Винценция, диакона Сарагосской церкви, принявшего мученическую смерть во время гонений на христиан при римском императоре Диоклетиане, Хильдеберт приказал прибить её к воротам Парижа. Так как считалось, что этот святой защищает город. Там же. III, 29.