Размещено на http://www.allbest.ru/

Настроения солдат российской армии в годы Первой мировой войны по источникам личного происхождения

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность работы. В последние годы российская историческая наука переживает всплеск интереса к Первой мировой войне (ПМВ). Связывается это в первую очередь со столетними юбилеями посвященным событиям Первой мировой войны, которые начались в 2014 г., с 100-летней годовщиной начала ПМВ и закончатся 3 марта 2018 г. столетием со дня подписания Брест-Литовского мирного договора, который окончательно вывел Россию из ПМВ. Большое количество вышедших работ и опубликованных источников личного происхождения вызывает интерес к теме последней войны Российской Империи и роли человека на этой войне, что же переживали солдаты, офицеры и генералы, участники ПМВ. Исследование этого вопроса представляется весьма актуальным и интересным, так как изучение истории настроения, морально- психологического состояния, повседневной жизни и быта позволяет подойти к изучению вопросов лежащих в сфере исторической психологии. Помимо исторической актуальности, не менее значимо то обстоятельство, что решение этой задачи позволяет выявить график изменения настроения солдат российской армии к войне, к государству и императору. Эти изменения прослеживаются под действиями различных факторов, взаимоотношения с начальством, работы тыловых служб и организации быта и как апофеоза всему, революционным событиям 1917 г. и объединившим в себя все остальные факторы. патриотизм солдат армия моральный

Прошедшая Первая мировая война высветила ряд проблем, которые касались в первую очередь, гуманитарных аспектов ведения войны, в том числе морально-психологического состояния участников ПМВ, факторов влияющих на его настроение, приоритеты, психологию воина, управляемость личную и в составе воинского подразделения и хозяйственно-бытовое обеспечение повседневной жизнедеятельности военнослужащего.

Безусловно, подобные проблемы характерны любым военным конфликтам прошлого и современности, но особенно противоборствам начала XX века, когда развитие тактики, стратегии и военной техники достигло того уровня, из-за которого «человеческий фактор» отошел на «второстепенный план», а жизнь человека, как военного так и гражданского окончательно обесценилась.

Немецкий историк А. Лодтке, один из основоположников истории повседневности, так определил сферу своих исследований социальной повседневности: «Она фокусируется на анализе поступков тех, кого называют “маленькими, простыми, рядовыми людьми”. Центральными вопросами в анализе повседневности являются жизненные проблемы тех, кто остался безымянным в истории. Индивиды в таких исследованиях предстают действующими лицами и творцами истории, активно производящими и изменяющими социально-исторические реалии прошлого и настоящего.

Настроение участников боевых действий определяется общими социальными и ситуационными факторами. К общим факторам относятся тип и масштаб войны (мировая или локальная), её продолжительность, наступательный или оборонительный, активный или позиционный характер. Большое значение имеет сам театр боевых действий с точки зрения времени года, природных и климатических условий. К социальным факторам относится принадлежность авторов источников личного происхождения к роду войск и воинской специальности («обычный» пехотинец или человек приближенный к штабу и командованию), а также к рядовому или офицерскому составу. Ситуационными факторами являются расположение на основном или второстепенном участке фронта, расстояние от переднего края (зоны активных боевых действий) и ход военных действий (отступление, наступление, оборона). Подобная конкретика условий войны определяла настроение солдат и офицеров, частей и подразделений, поэтому так различаются воспоминания участников и очевидцев Первой мировой войны в отношении повседневности: от позитивных оценок до негатива по вопросам хозяйственно-бытового обеспечения.

Целью работы является изучение процессов изменения настроений военнослужащих российской армии под влиянием политических, хозяйственно-бытовых и революционных факторов.

Задачи работы:

- проанализировать тенденцию изменения настроения солдат и офицеров под влиянием военных неудач Российской империи;

- рассмотреть проблематику взаимоотношений между военнослужащими и офицерским составом, изменения социального состава офицерства и вопросы награждения за отличия;

- изучить хозяйственно-бытовое обеспечение военнослужащих (рацион питания, вещевое довольствие и санитарно-гигиеническое состояние) и как оно влияло на изменение настроений;

- исследовать хронологию событий 1917 года и рассмотреть как в силу политических изменений в стране менялось настроение солдат Русской императорской армии.

Историография.

Историк Б.Д. Козенко выделяет следующие основные направления развития отечественной историографии: военно-историческое, внешнеполитическое, историю рабочего и социалистического движения с упором на проблему краха II Интернационала, истории стран Запада во время войны и целому комплексу аспектов, связанных с участием в войне России, главным образом в свете подготовки и победы Октябрьской революции.

Огромный массив исследований и документальных публикаций, посвящённых Первой мировой войне разделяется на два периода: советский и постсоветский.

В отечественной историографии Первой мировой войны советского периода делался упор, преимущественно, внешнеполитический и военно- исторический аспекты, большое внимание уделялось истории рабочего и революционного движения. Участие России в войне преподносилось, главным образом, в свете вызревания и победы Октябрьской революции, то есть с уклоном в социально-экономическую и политическую историю.

Историографию советского периода можно разделить на несколько этапов. Первый этап начался сразу после окончания ПМВ и продлился до начала 1940-х г. Начало этого периода ознаменовалось относительным плюрализмом мнений, сменившимся в середине 1930-х годов на партийно- идеологический контроль власти. Однако в период между Великой Отечественной войной был собран и обобщён большой фактический материал. Второй этап начался с середины 1940-х г. и продолжался до конца 1960-х г. Временной промежуток второй половины 50-х - конца 60-х гг. был отмечен определённой «оттепелью», ослаблением идеологического контроля. Третий этап развития отечественной науки приходится на период конца 1960-х - середины 1980-х гг., когда контроль со стороны партийных органов только усилился, но, в целом, был весьма продуктивным. С конца 80-х годов начался четвёртый этап и продолжается по настоящее время. Он характерен острой критикой прошлого и попыток создания новой историографии

истории войны 1914-1918 гг., поиском новых направлений в изучении Первой мировой войны, а также переосмыслением уже написанного.

Первый этап советского периода историографии изучал в основном военно-историческое направление. Оно изучалось главным образом самими военными, участниками войны, как теми, кто остался в Советской России после войны, так и теми, кто эмигрировал в другие страны. В послевоенные годы в СССР действовала комиссия, затем военно-исторический отдел Генерального штаба РККА, целью которых являлся поиск, исследование и опубликование воспоминаний и первых исследовательских работ. Подобную работу вели и военные академии, но их исследования были ориентированы на служебное пользование.

В 20-е - начале 30-х годов было издано большое количество работ повествующих о военных действиях в 1914-1918 гг. Публиковались воспоминания участников войны, военных, политиков и дипломатов А.П. Извольского, М.К. Лемке, П.Н. Милюкова, А.А. Поливанова, М.В. Родзянко, В.А. Сухомлинова, В.В. Шульгинаи др. Появились первые труды статистического характера, содержащие подсчёты санитарных потерь, данные о количестве и качестве медикаментов, сведения о санитарно- транспортных средствах и т.п. Издавались воспоминания простых солдат, также выпускались сборники солдатских писем революционного характера, также изредка издавались воспоминания «простых» солдат и офицеров.

В конце 1930-х гг. закупка для библиотек Советского Союза книг эмигрантов, а также их публикация прекратились. Между тем, за рубежом появились труды, крайне необходимые для изучения войны, в частности, 1907- воспоминания министра иностранных дел России в 1910--1916 гг. С. Сазонова, который еще в начале войны изложил свои "12 пунктов", во многом предвосхитившие знаменитые "14 пунктов" В. Вильсона: право народов на самоопределение и на воссоединение, но без аннексии чужих территорий; тезис о необходимости не унижать противника, а принуждать его к отказу от претензий на мировое господство; преобразование Австро- Венгрии в Австро-Венгрию-Богемию.Также были изданы работы генералов Ю.Н. Данилова, А.И. Деникина, Н.Н. Головина, А.С. Лукомского. В эмиграции создался капитальный труд А.А. Керсновского по истории российской армии.

Вместе с тем, большое внимание было уделено изучению истории внешней политики и международных отношений, особенно накануне начала Первой мировой войны. Их внимание привлекали проблемы происхождения и неизбежности войны, ее характеристика, а также дипломатия довоенного и военного времени.

II съезд Советов вместе с Декретом о мире принял решение опубликовать тайные договоры. Тайные документы из архивов бывшего МИД до января 1918 г. печатались на страницах газет. В "Известиях" и "Газете Временного Рабочего и Крестьянского Правительства" было опубликовано более чем 100 документов, в "Правде" -- около 50. Параллельно за период с декабря 1917 г. по февраль 1918 г. в Петрограде было издано 7 выпусков Сборника секретных документов из архива бывшего Министерства иностранных дел. В общей сложности в них вошло свыше 100 документов, частично уже опубликованных большевиками в газетах. Обе эти публикации включали тексты ряда заключенных накануне и в годы войны тайных договоров, а также материалы секретной дипломатической переписки, секретных совещаний в МИД и т. д.

Историк-марксист М. Н. Покровскийв середине 20-х годов выдвинул тезис о виновности в первую очередь Антанты, прежде всего царизма и Англии, в развязывании Первой мировой войны. Он считал, что в сфере международных отношений решающее значение имела борьба за торговые пути. Весь внешнеполитический курс России конца XIX--начала XX в. Покровский рассматривал сквозь призму борьбы за Босфор и Дарданеллы.Односторонний и тенденциозный подход академика не брал в расчет агрессивность германского империализма и его австрийского союзника, являвшимися настоящими зачинателями конфликта.

Благодаря тому, что Покровский занял все руководящие должности в системе образования и академической науке, академик усиленно насаждал свою точку зрения, поддерживал сторонников и оказывал давление на оппонентов, именно поэтому в историографии многих тем, включая тему Первой мировой войны, утвердился «тенденциозно-разоблачительный подход».

В 20-30-е годы в трудах С. М. Дубровского, В.П. Семенниковаи других был заложен фундамент дальнейшего развития темы, хотя многие работы страдали упрощенчеством, схематизмом и присущему для этого времени чрезмерному революционному пафосу. В этот период создавались общие труды, очерки войны на Восточном фронте, обзоры военных действий на других фронтах, исследования отдельных операций. Рассматривались такие темы как: боевая подготовка войск, их снабжение, применение различных родов войск и новой техники. Также в отечественной историографии Первой мировой войны имеются работы публицистического характера, посвящённые организации эвакуации, размещения раненных или беженцев. В конце 30-х и на протяжении 40-х идёт процесс обобщения опыта предыдущего конфликта по вопросам снабжения, эвакуации и госпитализации, на основе чего даются инструкции и рекомендации к действию в новой войне. В целом исследования Первой Мировой войны в период Великой Отечественной, приобрели пропагандистский акцент.

Выделяется книга бывшего генерала царской армии А.М. Зайончковского, в которой освещались подготовка разных стран к войне, планы сторон, ход военных действий по всем фронтам, новые явления в военном искусстве. Она оставалась самым полным описанием военных действий в нашей историографии вплоть до выхода в 1975 г. двухтомника «История Первой мировой войны 1914-1918».

С усилением «культа личности» Сталина, развитие советской исторической науке изменилось, начался период субъективистского произвола, догматизма и прямым диктатом Сталина. Разорвалась связь с зарубежной наукой, иностранную литературу изъяли из открытого доступа, её количество сократили, также ряд историков подвергся репрессиям, некоторые погибли. В исторической науке сложилась тяжелая атмосфера доносительства, подозрительности, в исследовательской работе утверждались догматизм и схематизм, научные работы стали подстраиваться под высказывания и цитаты Сталина.

В своих работах Сталин касался темы Первой мировой войны, он писал: «Вложения капиталов и займы превратили Россию в должницу этих стран (Англия и Франция), в их полуколонию». Сталин считал главными причинами ненависти к царскому правительству и к буржуазии в измене военного министра Сухомлинова а также ряда других генералов и министров. В целом Сталин негативно оценивал роль и значение России в войне, в военных действиях видел одни неудачи.

Исследование различных проблем истории войны заметно сократилось, хотя продолжались активное изучение предыстории войны, создания империалистических блоков в Европе и борьбы за раздел и передел мира. В условиях начала Второй мировой войны активно стал изучаться опыт использования танков и авиации, выходили труды по военной истории. К 1941 году в СССР было издано большое количество военно-исторической литературы разнонаправленной проблематики. Она вобрала в себя богатый фактический материал, отличалась глубиной анализа и высоким научным уровнем и во многом ставшая самостоятельной школой военной истории, не уступавшей, а иногда и превосходившая зарубежные научные школы.

В изданиях 60-80-х годов проявилась недостатки порожденные «холодной войной» и противопоставления сталинизму. Историк Козенко выделяет новые акценты в историографии того времени, как то: противопоставление войны на Западном и Восточном фронте, чрезмерное подчеркивание успехов русской армии, даже при скромных результатах деятельности и даже преувеличение фактов высокой технической оснащенности русской армии вооружением. «Зато недооценивались успехи союзников, в частности, значение сражения 1914 г. на Марне. Развенчивались боевые качества германской армии…»подчеркивает Козенко. Однако литература того времени не выделяла геройских поступков солдат и офицеров на фронтах Первой мировой войны. Среди офицеров изредка упоминали летчика-героя штабс-капитана П. Н. Нестерова. Генералов практически не упоминали, была только общая критика. В положительных тонах упоминался А.А. Брусилов, а роли «плохих» генералов как правило доставались А.В. Самсонову и П.К. Реннекампфу. Тенденция не упоминания других генералов, даже отличившихся в хорошо проведенных военных операциях объясняется участием впоследствии этих генералов и офицеров в белогвардейском движении. Стоит заметить, что вопросы питания войск, быта на фронте и в тылу и в целом снабжения российской армии по прежнему мало освещались в научной литературе.

В 1964 году в Москве состоялась конференция в связи с 50-летием начала Первой мировой войны. Был собран большой фактический материал, выявлены диалектические взаимосвязи явлений и фактов, были сделаны обоснованные выводы о военной неподготовленности царского правительства, о диспропорции в распределении финансовых потоков в пользу флоту, но в ущерб армии, что отражало внешнеполитические взгляды императора и впоследствии пагубно отразилось на боеспособности армии в виде острой нехватки вооружения. Также продолжалось изучение социально- экономического состояния России в годы ПМВ. Особенно стоит отметить работу академика П.В. Волобуева «Экономическая политика Временного правительства», в которой автор показал рост зависимости России от союзников (заказы, займы) и в то же время подчеркнул ослабление государства ввиду сокращения вложения зарубежного капитала в экономику России.

Как считали историки того времени, Первая мировая война была лишь подготовкой и ускорителем Октябрьской революции, поэтому изучение связи войны с революцией не ослабевало.

Историк А.О. Чубарьян, ввел в научный оборот заключение, что Брестский мир был подписан в первую очередь для спасения сотен тысяч солдатских жизней и что Россия не потерпела военного поражения.

Историк Козенко считает: «В СССР к 90-м годам сложилась серьезная, многообразная историография Первой мировой войны, были выработаны цельные, основательно фундированные концепции всей истории войны и ее важных проблем».Однако «закостенелость» системы советской исторической науки, её консервативность устаревших взглядов и подходов, догматизация основных методологических положений не позволяла отойти от клише, что война 1914-1918 являлась лишь прологом Октябрьской революции. Необходимо учесть еще факт того, что ряд архивов и архивных фондов еще оставались закрытыми, что не способствовало теме изучения Первой мировой войны.

После развала СССР в 1991 году, началось критическое наступление на советскую историографию, на ее основные положения. Историк В.Н. Виноградов в своей работе «Еще раз о новых подходах к истории первой мировой войны»писал о том, что многие, возведенные в советское время искусственные конструкции рухнули, исчез классовый подход, который суживал подходы к истории, на смену изобличительной тенденциозности приходит академический исследовательский метод.

Благодаря изменениям в стране пошел процесс отказа от старых схем и представлений, подчиненных социально-политическому заказу и построенных на узкой источниковой базе, началось всеобщее переосмысление старых понятий и постулатов. Все это было необходимо в связи с открытием (не полным) ряда архивов и архивных фондов, а также появления в России большого количества зарубежной и в частности эмигрантской литературы. Также встал вопрос о том, какую же, все таки, дать оценку советской историографии Первой мировой войны? Считать ли ее достижением с отдельными оговорками или все же это был провал, который привел к отставанию от общей мировой науки.

В журнале «Новая и новейшая история» в 1993 г. академик Ю.А. Писареводним из первых выступил с критикой старых подходов и предложением новых. Академик критиковал старые подходы, указывал на важные моменты, которые сохранили свою актуальность и сегодня, в том числе, о происхождении и характере войны и предлагал новые темы иаспекты, которые требовали детальной проработки: внутри блоковые противоречия и их борьба, патриотизм воевавших, значение выступления России в защиту Сербии и др. Писатели, публицисты и другие любители истории вместе с учеными вступили в дискуссию. Как писал Б.Д. Козенко:

«Они резко подняли «температуру» обсуждения, допускали необоснованные перехлесты, требуя чуть ли не «отменить» старую науку, выбросить, как мусор, старые книги и статьи, круто изменить фронт исследований…».

Снова были пересмотрены проблемы взаимодействия и взаимосвязи войны и революции в России 1917 г. и в особенности Октябрьской. Также, подверглись пересмотру такие важные вопросы, как всемирные последствия войны, ее происхождение, характер и причины, проблема ее неизбежности и возможного альтернативного развития в контексте многовариативности представления об истории. Критически встал вопрос об участии в войне России, о роли самодержавия.

В процессе рассмотрения этих вопросов поднялась волна резкой негативной критики советской историографии, главенствовавших в ней догматизм и схематизм. Добавляли, что Октябрьская революция затеняла собой тему самой войны. Отмечали, что приоритет в советских исследованиях отдавался политическому и экономическому факторам, социоэкономическим сюжетам. Указывали, что советская историография изучала историю войны на уровне классы, массы, социальные движения, а это в свою очередь вытесняло, более меньший уровень духовности, менталитета, человека, индивидуальности, также мало уделялось внимания вопросам быта, психологии и вообще жизни на войне.

Под сомнения поставили империалистический характер войны к которому, если он признавался в принципе, добавляли сюжеты об освободительной борьбе ряда стран и народов, ту демократическую волну, которая вызвала участие народных масс и преобразования в ряде стран.

Отечественные историки в 90-х годах, помимо острой критики и пересмотра прошлых работ, сделали немало для пополнения знаний и глубокого осмысления истории Первой Мировой войны. Были выпущены мемуары и работы участников и современников войны, оказавшихся в эмиграции. Отечественные авторы, опираясь на доступные теперь архивные фонды, обратились к новым темам. Появилось много научных работ. Среди них книга академика В.И. Шеремета, изданная на неизвестных ранее источниках - документах отечественной внешней разведки. Г.А. Воскобойников представил книгу об участии российского казачества в Первой мировой войне. Объективный подход, основанный на новых источниках, помогли автору показать объективное состояние казачьих войск. Постсоветскими военными историками была создана «портретная галерея» видных русских военачальников первой мировой войны. В.Ж. Цветковым была написана биографическая работа освещавшая деятельность генерала Алексеева в годы Первой мировой войны и годы Гражданской войны. Показаны особенности его характера, специфика его стратегического почерка при планировании военных операций, отношение к общественности и к идеям национальной диктатуры. В серии «Жизнь замечательных людей» выходила книга «Герои Первой мировой». В книгу вошли 12 биографических очерка, посвященных Первой мировой войне, среди них вошли как и известные личности М.В. Алексеев, А.А. Брусилов, Л.Г. Корнилов и персонажи мало известные широкому кругу читателей К.Ф.

Крючков, А.А. Казаков, Р.М. Иванов и другие.

Работы Е.С. Сенявскойинтересны в первую очередь новизной жанра исследования - военной психологией. В своих работах Сенявская по опыту Первой мировой анализирует эту проблему. Она поднимает проблемные «В вопросы патриотизма и войны, войны и религии, создания «образа врага» в менталитете воюющих солдат, женщины на войне и др. Историк Б.Д. Козенко так оценивает работы Е.С. Сенявской: «…Они открывают новое направление в изучении войны, ставят в центр исследования человека, его менталитет, психологию, духовную сферу, что, конечно, нельзя не приветствовать».

В последние годы, в связи с юбилейными основными датами Первой мировой войны и повышения уровня интереса населения тематикой Первой мировой вышло большое количество книг и публикаций, среди них, особо хочется отметить работы касающиеся темы настроений солдат российской армии в годы ПМВ.

Работа Е.С. Сенявской «Окопный быт Первой мировой войны: очерк фронтовой повседневности»на основе источников личного происхождения (писем, дневников, воспоминаний) рассказывает об одних из важных аспектов фронтовой жизни - офицерском и солдатском быте в действующей армии, о продовольственном рационе и обеспечении им, о денежном и вещевом довольствии, организации досуга и праздников, устройстве жилья, санитарно-гигиенических условиях, о физических и моральных нагрузках и других. Статья с точки зрения психологии солдата прослеживает смену настроений военнослужащих в контексте обеспеченностью продовольствием и обмундированием.

В журнале «Среднерусский вестник общественных наук» историк В.А. Холодовопубликовал статью «Первая Мировая война в восприятии русских солдат». В данной статье автор в достаточно сжатой форме, в хронологическом порядке приводит материалы по изменению в настроениях солдат русской армии, рассказывает про взлеты и падения морального духа военнослужащих. В статье анализируется восприятие Первой мировой войны самими участниками на основе архивных источников и источников личного происхождения. Также Холодов раскрывает мировоззренческое отношение солдат к происходящим события.

В сборнике «Великая война. Сто лет»опубликованы доклады, представленные 11 декабря 2013 г. на научной конференции «Россия и Первая мировая война: история и память», которая была проведена Российским военно- историческим обществом в рамках международного форума «Первая мировая война в контексте современной мировой политики». Особый интерес представляет статья историка К. А. Пахалюка «Отражение героизма русских солдат и офицеров Первой мировой войны в мемуарной литературе советского периода». В работе рассматривается освещение темы героизма и прославления боевых качеств Русской императорской армии в советской мемуарной литературе. Автор указывает на особенности репрезентации героев и их подвигов в рамках общей структуры дискуссии о Первой мировой, развернувшейся в Советском Союзе.

Книга белорусского историка М.М. Смольянинова «Морально-боевое состояние российских войск Западного фронта в 1917 г.»рассказывает о предпосылках падения боевого духа русской армии к 1917 г. и фактическому разложению как здорового, боевого организма. Автор приводит факты о начале разложения армии с 1916 г., отмечая случаи дезертирства, добровольной сдачи в плен, членовредительства, мародерства и тд. происходивших на протяжении всей Первой мировой войны.

Из работ 2016 года отмечу статью А.Б. Асташова «Моральный дух и настроения русской армии в Первой мировой войне» из сборника «От противостояния идеологий к служению идеалам: российское общество в 1914-1945 гг.». В указанной работе на основе статистических и архивных материалах исследуются причины и изменение настроений и морального духа русской армии в годы Первой мировой войны. Автор приходит к выводу, что военный опыт участия в современной войне большинства солдат-крестьян российской армии привел к формированию новых установок, обусловил их политизацию и участие в революции 1917 года.

Обзор источников

Опубликование источников личного происхождения началось еще во время Первой мировой войны, основаны они были на очерках, рассказах, личных впечатлениях, фрагментов дневников участников войны.

Середина 1950-х - середина 1960-х ознаменуется второй волной публикационной активности, как отмечает историк Пахалюк, было издано 24 издания и журнальных статей. Подобное внимание связано с 50-летием начала Первой мировой войны и частичной либерализацией советского общества. В указанный период времени были изданы воспоминания бывших унтер-офицеров и прапорщиков военного времени, которые впоследствии сделали карьеру в Советской России. Среди них воспоминания С.М. Буденного, И.В. Болдинаи др. В этих мемуарах тематика Первой мировой преподносилась в контексте пролога будущей Великой Отечественной войны. В 1969 году изданы воспоминания маршала СССР Р.Я. «В Малиновского, в которых подробно описывается его участие в ПМВ в составе Русского Экспедиционного Корпуса во Франции. В 1974 году появляются мемуары генерала И.В. Тюленева, в которых отдельные главы посвящены участию в Первой мировой войне, в частности подробно описан штурм Перемышля. В изданных мемуарах того времени преобладают воспоминания солдат и офицеров (как правило прапорщиков военного времени), объясняется это тем, что многие из авторов стали полководцами Великой Отечественной. Вместе с тем было выпущено и много воспоминаний «бывших генералов»: М. Д. Бонч-Бруевича, А. А. Самойлои тд. В них авторы описывают свою боевую деятельность, но и уделяют внимание недостаткам царской армии и всей военной администрации, таким образом, дистанцируясь от службы в русской армии и встают в один ряд с критиками «царизма». Во многих работах, бывшие царские генералы демонстрируют свой путь перехода на сторону революции и советской власти.

Изучению советских мемуаров характерен общий критический подход: подчеркивание неприглядных сторон Русской императорской армии, поиск противоречий, стремление к переосмыслению «темного царского прошлого». При этом Октябрьская революция воспринимается как благо и вся критика дореволюционного времени становится обоснованием объективного характера. При анализе мемуарной литературы советского периода выделяется ряд общих тем, которые в меньшей или большей степени были затронуты авторами, такие как осмысление солдатами целей и задач войны, разочарование от происходящего и как следствие угасание патриотических настроений, нарастание недовольства политикой правительства и рост социальной напряженностью в армейской среде, взаимоотношения между нижними чинами и офицерами, как социальное противостояние двух враждебных друг другу классов.

Историк Пахалюк отмечает распространенную в солдатских, офицерских и даже генеральских воспоминаний сюжетную линию: «…трансформация отношений к царским порядкам под влиянием войны…перерастание патриотических настроений в оппозиционные, а затем в коммунистические», при этом патриотические и даже монархические чувства не всегда скрывались. Например бывший унтер-офицер Давыдов в своих воспоминаниях вспоминает как радовался когда узнал что будет получать Георгиевский крест из рук самого императора. Автор не стесняется и не боится писать про Николая II в положительных тонах, называя его наместником Бога на земле.

В периодике и различных популярных изданиях периода войны (1914- 1917 гг.) прослеживается четко фиксированный образ героизма, в совокупности который состоял из ряда элементов: добровольность подвига, готовность самопожертвования, особая духовность. Целью таких публикаций в прессе была демонстрация широкому кругу читателей примеров «правильного» (героического) поведения солдат и офицеров, все это подводилось под общий идеологический тезис о «народном характере войны».

Русские эмигранты, во многих случаях были вынуждены посвятить свою жизнь добыванию средств к существованию, отчего имели ограниченные возможности для публикации своих воспоминаний. Объединения эмигрантов, существовавшие в разных странах, способствовали изданию дневников и мемуаров, выпуская их в собственной литературе - журналах, бюллетенях и тд. Самым известным из них был журнал «Военная быль», который издавали в Париже. В редакцию журнала присылали свои мемуарные очерки и отрывки из дневников и воспоминаний многие представители военной эмиграции. В подобных публикациях авторы описывали жизнь и быт солдат и офицеров времен Первой мировой, а также свое участие в различных боевых операциях минувшей войны.

Отдельными изданиями выпускались воспоминания участников и руководителей Белого движения, многие из которых уделяли внимание и участию русской армии в Первой мировой войне, среди них были А.И. Деникин, П.Н. Краснови другие. Воспоминания офицеров-эмигрантов, как любой источник личного происхождения, не свободны от субъективных оценок описываемых событий, в том числе и политических, но содержат большое количество фактического материала.

С 1990-х гг. по настоящее время воспоминания бывших офицеров Русской императорской армии издаются и переиздаются достаточно часто. В конце минувшего года вышел большой сборник документов «Первая мировая война 1914-1918 гг. в дневниках и воспоминаниях офицеров Русской императорской армии». В сборник документов вошли хранящиеся в фондах Российского государственного военно-исторического архива (РГВИА) дневники, воспоминания и записки офицеров русской армии. Авторами документов являются непосредственные свидетели и участники боевых действий Первой мировой войны, занимавшие должности от младших офицеров до командира полка.

Научная новизна работы. Заключается в том, что на основании дневников и мемуаров, проблема изменения настроения и морального духа военнослужащих Русской императорской армии, рассматривается по бытовым, политическим и революционным факторам.

Проанализирована социальная структура русской армии, рассмотрены причины патриотических настроений в начале Первой мировой войны.

Проведена связующая нить между военными неудачами и падением морального духа в контексте национального самосознания.

Интерес вызывает сфера взаимоотношений начальства с подчиненными. Дается краткая характеристика офицерского корпуса, изменения его боевых и моральных качеств в течении войны. Анализируется образ офицера в воспоминаниях и мемуарах, вышедших в Советском Союзе. А также затрагивается одна из «болезненных» тем освященных в мемуарной литературе - тема награждения. Несправедливое награждение было еще одним из факторов падения морального духа и ухудшения настроений в русской армии.

Завершая работу отражением настроений лета 1917 г. я связываю это с последними активными действиями армии, когда он еще представляла из себя именно армию, а не толпу митингующих людей. 1917 год интересен в плане исследования тем, что он вобрал в себя все те проблемные вопросыкоторые я освещал в 1-3 параграфе. В революционную пору катализатором того социального взрыва послужил менталитет крестьян, изменение социального состава офицерского корпуса, плохие отношения между солдатами и офицерами, плохое снабжение и многое другое.

1. Тема патриотизма и морального духа солдат российской армии в источниках личного происхождения

Приводя характеристику настроений военнослужащих Русской императорской армии необходимо учитывать множество факторов, которые влияли на ее смену настроения, как то: численный состав, численный состав офицерского корпуса, довоенный и самое важное - военный опыт, повлиявший на смену настроений.

По численному составу, за все время войны российская армия насчитывала в действующей армии 6-6,5 млн чел., и в тыловых гарнизонах до 1,5 млн чел. Большое количество потерь убитыми, ранеными, пленными и пропавшими без вести было «естественной» для войны причиной изменений в качественном, возрастном, социальном и др. аспектах. Численный состав же офицерского корпуса русской армии за все время войны насчитывал 300 тыс. человек, из них 80 тыс. человек было на момент проведения всеобщей мобилизации 1914 года, за все протяжение войны армия пополнилась еще 220 тыс. офицеров.

Классифицировать изменение настроения военнослужащих Русской императорской армии можно по различным факторам, например историк А. Б. Асташов в своей статье «Моральный дух и настроения русской армии в Первой мировой войне» классифицирует смену настроений по призывному фактору, которому соответствовали разные волны мобилизации. «Поэтому можно говорить о трех составах (контингентах) армии».

Первым «контингентом» - составом Асташов выделяет кадровый состав армии, который служил на момент начала Первой мировой и призванных из запасаIразряда. Именно этот состав армии участвовал в начальном периоде войны 1914-1915 гг. Уже к осени 1915 г. из-за понесенных потерь, этот состав армии практически перестал существовать. Во второй «контингент» вошли часть оставшегося первого состава армии и подавляющее большинство влившееся в него из запаса. На долю этого состава русской армии выпали тяжелые, ожесточенные бои 1915 года и связанное с этим отступление по всему фронту. Просуществовал же второй состав армии до осени 1916 г. Последний состав Русской императорской армии хронологически приходился на конец 1916 г. и просуществовал вплоть до окончательного развала российской армии в конце 1917 г. В третьем и последнем «контингенте» доля кадровых солдат и офицеров была ничтожно мала, основную же часть русской армии того периода составляли плохо обученная молодежь и новобранцы внеочередных призывов. На этот последний состав русской армии выпала тяжелая доля развала армии и государства.

В источниках личного происхождения есть много упоминаний патриотического порыва, который охватил народы Российской империи в связи с началом Первой мировой войны, вот как описывал диалог с матерью граф Н.А. Бобринский в первые дни начала войны: «По приезде в Москву, мой первый вопрос к матери был - как она относится к войне. «Это война святая, с нашим исконным врагом» - ответила она».

Вместе с различными составами российской армии изменялся и ее качественный состав. Первый состав, как и положено кадровой армии мирного времени обладал высокими боевыми качествами, что соответствовало начальному периоду войны, когда война еще имела маневренный характер. Второй «контингент» российской армии имел более низкую степень военной подготовки, ввиду того что с момента действительной службы многих солдат прошло много времени, а некоторые офицеры и вовсе не служили на офицерских должностях. Брусилов называл такой состав армии ополчением «совершенно скверно-милиционного характера». Последний состав русской армии был наименее обученный, в связи с призывом в армию революционно настроенных слоев населения, высказывавшихсяпротив войны.

Социальная структура Русской императорской армии в годы Первой мировой войны состояла в среднем на 85% из крестьянского сословия, с характерными чертами: «патриархальностью, недостатком инновационных технологий, локальностью, зависимостью от традиций семьи и корпораций». Еще одной интересной особенностью русской армии в годы ПМВ были национальные части, например польский улан Р. Болеславский так описывал участие поляков в войне: «Нам были ближе поляки, воюющие в немецкой армии, чем русские, в армии которых мы воевали», объяснял это:

«И мы испытывали к русским большую враждебность, чем, например к австрийцам, русские никогда не видели в нас братьев. Они относились к нам как к побежденному народу. Они не то чтобы ненавидели нас - просто не замечали».

Историк Асташов анализируя солдатские письма, отправляемые в тыл, подмечает, что из всего объема писем лишь 5% описывает войну, то есть солдаты не стремились обсуждать военные действия, цели войны, политику государства и тд. со своими родными и близкими. Причины нежелания общаться на эти темы объясняется рядом причин. Во-первых, как указывалось выше, уровень общей грамотности все же был достаточно низким, не говоря уже о политической грамотности. Вторая причина была в работе военной цензуры, которая очень пристально изучала письма подобного содержания. Патриотически настроенные письма несут в себе большое количество официальных идеологических штампов про «правое дело», «братьев славян», «православную веру» как основных мотивов ведения войны. В подобных письмах солдаты готовы сражаться «за славянство», «за царя», «за Родину», очевидно что подобные лозунги солдаты заимствовали из печати того времени. И как отмечал в своих воспоминаниях Брусилов: «Сколько раз спрашивал я в окопах, из-за чего мы воюем, и всегда получал ответ, что какой-то там эрц-герц-перц с женой были кем-то убиты, а потому австрияки хотели обидеть сербов. Но кто такие сербы не знал почти никто».Иногда, солдаты даже в шутейной, фольклорной форме пытались найти объяснения разгоревшейся войны: «…Ежели совру, поправьте, но, сказывают, накликал войну не бог, не царь, а... Впрочем, давайте уж начну по порядку...И рассказывал не спеша Кулешов про Ваську- мудреца, сумевшего перехитрить мудреца немецкого, из-за чего кайзер Вильгельм, разгневавшись, объявил войну России». Газеты и журналы того времени, как в первую очередь пропагандистский орган стремились героизировать образ русского солдата, нередко в печать выходили заведомо ложные рассказы и очерки, иногда в ущерб действительно героическим поступкам. Вольноопределяющийся Арамилев вспоминал: «Солдаты добродушно курят папиросы, уплетают за обе щеки шоколадные плитки и в знак признательности врут корреспондентам в три короба о своих подвигах…».

Некоторые патриотические выражения были вызваны традициями полков в которых служили авторы, верности любимых офицеров и начальников, а также вызваны военными успехами России на фронтах мировой войны. В советских изданиях мемуаров участников войны внимание акцентируется, наоборот, на военных поражениях, для создания негативного образа царской армии: «Прошел слух, что французы запросили у царя Николая русские войска для посылки во Францию. Мы только руками разводили: «Ну вот, довоевались! У самих плохо, а тут помогай французу.

Видать, русским солдатом хотят все дыры заткнуть». В более 90% писем затрагивались не военные проблемы. Солдаты писали про условия быта, интересовались положением дома, семьи, хозяйства, все это присуще крестьянскому менталитету большинства солдат русской армии. Крестьянскому менталитету свойственны: самобытность, локальность - верность своему краю, родине, семье, своему дому, именно поэтому в Русской императорской армии были очень распространены земляческие формы взаимоотношений, это и определяло высокую моральную стойкость, проявление массового героизма и мотивацию ведения войны.

Проявление героизма у русских солдат трансформировалась из чего-то высокого и недостижимого в добросовестное выполнение своего долга, из-за чего становится неотъемлемой частью их фронтовой жизни и становится таким же нормальным явлением, как и готовность ежечасно жертвовать собой. Будущий советский военачальник Горбатов вспоминал о готовности самопожертвования и в связи с этим трансформации личного отношения к войне: «Моя всегдашняя готовность ввязаться в рискованное дело превратилась в разумный риск солдата-фронтовика». А военный врач Войтоловский давал объяснение этому явлению: «Из жажды жизни рождается боевой фатализм. Из боевого фатализма вырастет равнодушие к чужой смерти: так суждено, так полагается на войне!..». Командир артиллерийской батареи Б.В. Веверн вспоминал с каким настроение его подчиненные восприняли известие что их в начале кампании не отправляют на фронт, а оставляют в тыловом гарнизоне: «Я, конечно, понимаю вас и мне самому ведь тоже обидно быть зачисленным в какие-то гарнизонные крысы и просидеть здесь всю войну… Да и неприятно будет после войны вернуться в кадровую бригаду: они, наверное, будут драть перед нами свои носы».

Такой менталитет был глубокой основой того внутреннего, скрытого патриотизма, который выражался в виде долга перед царем, семьей и крестьянской общиной. Однако служба воспринималась как тягота и вынужденная необходимость, так как приходилось кардинально менять весь уклад своей жизни, отрываться от дома, семь и родного места. Вот как описывал начало своей службы будущий советский генерал Тюленев:

«Каждый с тоской и тревогой думал: какова-то она будет, служба в армии, что ждет его вдали от родного дома? Многие выезжали в такую дальнюю дорогу впервые. … Однако по рассказам приезжавших на побывку или тех, у кого вышел срок службы, мы знали -- нет ничего постылее, чем солдатчина». Также, Тюленев вспоминает первое впечатление от увиденных на занятиях телесных наказаний: «По кругу манежа галопом скакала лошадь, хлыст в руках вахмистра со свистом рассекал воздух, один раз опускался на круп коня и десять -- на солдатскую спину. Мороз пробегал у нас по коже при виде такой изуверской муштры...» и делает вывод: «Вот она, ребята, царская служба, -- говорили мы между собой. -- Кому рай, а кому ад кромешный». А вот как описывает призыв в армию уже во время войны в начале 1915 г. М. Пришвин: «На второй день Нового года брали ратников, стон, рев, вой был на улице, женщины качались и падали в снег пьяные от слез. И вот, как он отстранил их и сел в сани, в этом движении и сказался будущий воин: отстранил и стал тем особенным существом, в какое превращается мужик на позициях».

Солдаты остро переживали расставание с домом и привычного крестьянского труда. Вот так описывают обыватели того времени отправление на фронт: «А.А. Смирнов говорил что многие солдаты горько плакали. Особенно его поразил гармонист - весельчак и балагур, которому жена совала в карман булку, а он все острил. Когда же поезд тронулся он залился горькими слезами». Преданность своему дому, своим родным и близким выделяет бывшая сестрой милосердия М.П. Бок (Столыпина):

«…солдаты были разные, но все же была в то время общая черта…и черта эта была - терпение. Какое-то особенное…на смирении основанное чувство. Было просто стремление, расставаясь с земной жизнью, отдать эти последние минуты тому, … А было это - своя семья, своя работа на семью…».

Затянувшаяся на несколько лет Первая мировая война опровергла многовековой, укоренившийся в русском самосознании и культуре миф о выносливости солдата Русской императорской армии, которая, как показала война, была подавлена техническим превосходством противника. Бывшим крестьянам было сложно трансформироваться под постоянное напряжение и современный ритм ведения войны. Все это не соответствовало их привычному образу жизни, а именно сезонному распорядку жизни и отдыха. Артиллерист Ф.А. Степун дал хорошую характеристику психологии крестьянина на войне: «Солдаты прекрасны, но все поголовно мыслят войну как испытание и искушение, ожидая с часу на час правды и замирения», автор дал точную оценку восприятия войны крестьянином: «…они все отлично понимают, что война, хотя и очень тяжелая субъективно вещь, по существу обман и наваждение; важно же в объективном смысле совсем другое, а именно их личное оставленное домашнее дело: луга, пашни, скот, недостроенные избы» и делает вывод: «В родной земле и в привычном труде они соборно и согласно чувствуют настоящую, высшую правду -- реальность, а в войне они ее не чувствуют и войны потому не уважают».

Устоявшаяся, многовековая упорядоченность жизни крестьянина, войной была поставлена под вопрос, а сможет ли крестьянин выдержать затянувшуюся войну и сможет ли он в итоге принести пользу. Уклад жизни нескольких столетий ставился в противоречие стремительному, жестокому темпу текущей войны, с многомесячными битвами, которые сменялись такими же длительными передышками, применению новинок военно- технической мысли: пулеметов, бронеавтомобилей, авиации, ядовитых газов, огнеметов и тд. Есаул А.А. Упорников вспоминал: «Но война прогрессирует, и теперь создается такой сложный аппарат борьбы, что все прежние бои начинают казаться игрушечными…».Война без видимости врага утрачивала в сознании солдата естественный характер, заменяя его на войну техники и машин. Затягивание боевых действий, вовлечение в них огромных людских масс, применение большого количества различного вооружения, особенно оружия массового поражения, все это влияло на трансформацию сознания и настроения солдат. В конце концов, солдата стала угнетать ситуация что он воюет за чужую территорию. Вчерашние крестьяне, по их представлению не должны были много воевать, забросив при этом занятие сельским хозяйством, находясь в разлуке с родней. Затянувшаяся война стала для солдата проявлением несправедливости, ведь он не собирался применять на себя роль солдата, в душе он оставался крестьянином. Помимо того что война затянулась, она еще и не приводила к успехам в глазах солдата, а иногда и наоборот, к военным поражениям, кроме того, все это было сопряжено с потерей здоровья и жизни.

Военные неудачи и поражения были главными причинами падения морального духа и нарастания антивоенных настроений. Вот как вспоминал И.В. Тюленев изменение настроений своих сослуживцев после неудачного наступления в конце 1914 г.: «Мы больше не верили в то, что война скоро закончится, и совсем уже перестали верить в ее успешный исход. Падала в полку дисциплина, солдаты все чаще роптали, поминали недобрым словом самодержца, затеявшего эту бессмысленную бойню». Унтер-офицер 6-го Финляндского полка Штукатуров, вспоминал, как из писем от жены он узнал, что в тылу распускают слухи о переселении ближайших к фронту в 41. Сибирь, такие упоминания в дневниках показывают насколько сильно влияли подобные слухи на настроение в армейской среде. «Я получил письмо от жены, которое сильно меня огорчило. Она пишет, что есть слухи, что их всех переселят в Сибирь, так как возможно, что противник придет и в нашу губернию, и что тяжело раненых по выздоровлению не пускают домой, а помещают в богадельнях».

Долгое пребывание на фронте солдата формировало в его сознании ощущение бесполезности такого нахождения и ненужности его возможной гибели. Все это, в взаимосвязи с неумелым командованием вызывало пораженческие настроения на фронте, что нередко приводило к массовой сдаче в плен. Впервые это стало замечаться в первые месяцы войны, когда кадровая армия была обескровлена и в армию стали вливаться пополнения из плохо обученных крестьян. Некоторые бывшие крестьяне, в силу затянувшейся войны стали проводить параллели с прошлой Русско-японской войной: «Меньше десяти лет прошло со времени русско-японской войны, в которой царская армия потерпела позорное поражение. Невольно приходило на ум: тогда нас Япония одолела, а ведь Германия с Австрией куда сильнее!».