Размещено на http://www.allbest.ru/

эволюция императорской власти в Византии в vi-xi вв.

Содержание

Введение

Глава I. Представление о власти императора в Византии

1.1 Римская традиция. Проблема происхождения власти

1.2 О религиозном характере власти. Церковь и государство

1.3 Закон о престолонаследии

1.4 Коронация. Инаугурация

1.5 Право на выступление против власти

Глава II. Реализация императорской власти в Византии

2.1 Функции императора

2.2 Императорская власть и Сенат

2.3 Центральное управление. Ближнее окружение императора

2.4 Местное самоуправление

Заключение

Список использованной литературы

Список источников

Приложение 1

Введение

Изучение истории Византии в целом, и изучение эволюции императорской власти в частности до настоящего времени остаются актуальнейшими задачами отечественной и зарубежной исторической науки. Византийская цивилизация оказала огромное влияние на исторический процесс, и возможно её вклад и значение ещё не вполне оценёны в контексте мировой истории. Заполнить этот пробел абсолютно необходимо. Особенно интересно в этом ключе изучение властных структур этой идейной наследницы Римской империи.

Однако возникает множество проблем. Самая главная из них -- недостаточность источников. При попытке проанализировать изменение в характере власти от одного императора к другому мы неизбежно сталкиваемся с тем, что о деятельности одних монархов мы знаем практически всё и можем реконструировать в мельчайших деталях их политическую деятельность, бытовую жизнь, о роль, которую они играли в обществе, о других же мы не знаем практически ничего. Данное исследование призвано, опираясь на известные нам данные, восполнить недостающие части мозаики, по возможности проследить как изменение во времени представления об императорской власти в Византии, обитающее в умах людей, так и её вполне реальные проявления.

Разработанность проблемы оставляет желать лучшего. В отличие от истории Римской империи, продолжательницей которой стала Византия, или же истории государств, возникших на территории Западной Римской империи, изучению истории Византии, этого во всех отношениях уникального государства, римского по законодательству, греческого по языку, христианского по религии, уделяется преступно мало внимания, что уж говорит о конкретной проблематике данной дипломной работы. Это по сути, как ничто другое, отражает некий культурный раскол между Восточной и Западной Европой. Византинистика -- так называют комплексную научную отрасль, направленную на всеобъемлющее изучение истории Византийской империи. Хронологически эта отрасль науки охватывает период, начиная от позднеримской и ранневизантийской эпохи IV-VI вв. и вплоть до завоевания Константинополя османами в 1453 году. В данной работе будет разбираться весь этот период, хотя больший акцент всё же сделан на VI-XI века.

Зарождение интереса к такому историко-культурному феномену, как Византия, появляется в эпоху Возрождения в Италии. Объясняется это тем, что именно здесь сохранились в практически неизменном виде эллинистическо- римские традиции, так волновавшие умы деятелей Ренессанса. Увлекался также этой темой и французский король Людовик XIV, нашедший в византийских трактатах интересные имперские устремления, схожие с теми, что он питал по отношению к Франции. При его дворе впервые были опубликованы многие исторические произведения. Датой же зарождения византинистики принято считать создание в 1882 году в Германии Карлом Крумбахером (1856-1909) журнала «Byzantinische Zeitschrift», хотя ещё в 1828 голу в Бонне был начал выходить так называемый «Боннский Корпус» - международное издание византийских повествовательных памятников. Однако именно периодическое издание Крумбахера, целиком и полностью посвящённое данной области, сыграло ключевую роль в оформлении византинистики как новой отрасли науки. Всего через два года начинает активно зарождаться и отечественная византинистика - в 1884 году в Санкт-Петербурге выходит первый номер журнала «Византийский временник», основанного В.Г. Василевским. Русская школа, в которой с самого основания преобладали исторические исследования (В.Г. Василевский, Ф.И. Успенский, Н.А. Скабаланович, П.Н. Безобразов, А.А. Васильев и др.) внесла особенно значимы вклад в изучение внутренней (в большей степени аграрной) истории Византии, открытые византийские источники помогли также и в изучении истории Древней Руси.

Большое развитие византинистика Западной Европы получила в период между двумя мировыми войнами. Византинистика развивалась, помимо Германии, во Франции и Великобритании, а также в Италии, Австрии, Бельгии, Греции, Югославии, Чехословакии и др. В западной византинистике в первую очередь делался упор на исторические исследования и искусствоведение.

Выделяется в особые отрасли византийская сфрагистика, нумизматика, палеография и др. Возникают новые научные центры, специальные издания. Югославский исследователь Г.А. Острогорский создаёт первый полный курс византийской истории, учитывающий знания, накопленные в современной ему византинистике. Стоит отметить, что тема настоящего исследования не подлежала какому-то серьёзному специальному рассмотрению.

Французская школа, основанная П. Лемерелем, уделяла наибольшее внимание источниковедению и социально-экономической истории, американская (И. Шевченко, М. Мейендорф) - византийской идеологии, австрийская (Х. Хунгер) занялась разработкой социально-психологической характеристики византийского общества. В СССР с 1930-х годов появляются первые исследования советских историков, которые рассматривали проблемы истории Византийской империи с марксистских позиций. В первую очередь, их интересовала социально-экономические отношения (М.В. Левченко, Н.В. Пигулевская, Е.Э. Липшиц, М.Я. Сюзюмов, З.В. Удальцова, А.П. Каждан, Г.Л. Курбатов и др.), в чуть менее значительной степени другие вопросы, такие как культурное влияние Византии на Русь (Е.Э. Липшиц, Г.Г. Литаврин и др.), византийское искусство, источниковедение, история культуры (В Н. Лазарев, А. В. Банк, П.Е. Ернштедт, С.Г. Каухчишвили, Е.Ч. Скржинская и др.). В 1945 году возобновляется, прерванное после 1927 года, издание «Византийского времнника», движется работа в области вспомогательных византиноведческих дисциплин (нумизматика, сфрагистика, палеография и кодикология). Темы же власти в империи всё также касаются довольно вскользь, рассматривая её лишь при разборе других вопросов. После распада в 1991 году Советского Союза, с исчезновением преобладания марксистской идеологии, определявшей то, как следует трактовать результаты научных исследований, византинистику, как и историческую науку в целом, охватил кризис. Полученные в предыдущую эпоху данный нуждались в критическом переосмыслении. Изучение экономических отношений уходит на второй план, зато повышается интерес к идеологии, истории античной и средневековой исторической мысли.

Разработкой этих и других тем занимаются Г.Е. Лебедева, И.П. Медведев в Петербурге, М. А. Поляковская в Екатеринбурге, Г.Г. Литаврин в Москве и др. Между тем, частные темы общественно-политической жизни византийского общества практически перестали интересовать историков. Продолжается издание «Византийского временника», однако с 1990-х годов его содержание и тематика меняются. Статьи по социально-экономической истории продолжают публиковаться, однако с течением времени все большее место занимает этно- социальная тематика, комплекс работ по источниковедению и историографии Византии, искусствоведческая тематика и традиционная тема отношения Византии с соседними государствами. Отечественные исследователи всё чаще используют методологию таких наук, как философия, психология, социология, культурология, лингвистика и других, что значительно расширяет возможности изучения, позволяя сочетать элементы исторической традиции и новые подходы и методы. Тема, таким образом, как мы видим, изучена не слишком хорошо, работ, посвященных исключительно императорской власти, очень мало, в основном рассматривались другие аспекты жизни империи, или же не подводился обобщающий итог за всё время её существования, а брался лишь определённый период.

Цель данной работы - проследить и раскрыть эволюцию и изменения, которые происходили в представлении об императорской власти Византии, а также реализацию этой власти на практике. Таким образом, возникает целый спектр различных задач. Их можно условно разделить на две группы. Первая группа задач, речь о которой будет идти в первой главе исследования, - представление о власти правителя. Необходимо выяснить ключевые представления об императорской власти и то, как они изменялись с течением времени, выяснить, как понимали происхождение государства и власти византийцы, определить, какое влияние на институт власти оказали римское наследие и христианская церковь, определить основные причины того, почему в империи очень долгое время не мог сложиться институт наследственной власти, идеи легитимности правителя, существовало ли в Византии в какой-либо форме право на сопротивление законной власти. Вторая глава посвящена выяснению границ реальной власти правителя в Византийской империи, её отражению в политическом управлении, влиянию различных лиц и групп населения на политику византийского монарха.

Таким образом, объектом данного исследования становится императорская власть в Византии, а предметом - представление о ней и её реальное воплощение.

Хронологическим ограничением стали изначально VI-XI века, т. е. тот период, когда основные представления о власти уже оформились в византийском обществе, однако впоследствии эти рамки были раздвинуты и включили все время существования Византийской империи для наиболее полного освещения проблемы.

Основным методом, используемым в работе, является принцип историзма, позволяющий проследить постепенное изменение во времени, закономерности функционирования и развития властных отношений. Историко-генетический метод позволил проследить те черты наследственности от римской системы, которые переняла Византия. Историко-системный метод помог рассмотреть Византию не изолированно, как она часто изучается исследователями, а в контексте общего исторического процесса. Также был использован историко-сравнительный подход: в работе рассматривается сравнение функционирования властных институтов Римской империи, Византии, современных ей государств Запада.

Автор опирался на широкий круг работ, в которых анализировались важнейшие проблемы эволюции императорской власти. Были рассмотрены монографии исследователей: И.П. Медведева, В.Е. Вальденберга, А.П. Каждана , Ш. Диля. , Ж. Дагрона , Г.А. Острогорского . Каждый из этих исследователей подошёл к изучению темы данной дипломной работы с одной или двух сторон, однако обобщающего труда по этой проблеме так и не было написано. В своей работе «Правовая культура Византийской империи» (2001) И.П. Медведев (р. 1935) разбирает множество спорных вопросов правовых основ византийской государственности: такие как: была ли в Византии конституция, существовали ли закон о престолонаследии, закон, разрешающий сопротивление власти, существовало ли равенство перед законом, аспекты византийского судопроизводства. Поэтапно было рассмотрено развитие византийского законодательства и юриспруденции, история судопроизводства и нотариата империи и т. д. Все эти данные очень важны для создания комплексного представления об императорской власти Византии, на которое претендует данная дипломная работа. Другая его монография «Византийский гуманизм XIV-XV вв.» (1997), посвящена изучению гуманистической идеологии, особенно популярной в интеллектуальной среде поздней Византии, когда возникают тенденции возвращения к эллинистической философии, критика христианской религии, что не могло не повлиять на образ власти и властителя.

В книге А.П. Каждана (1922-1997) «Византийская культура X-XII вв» (2006) даётся всесторонняя картина жизни империи в период её самого большого экономического и культурного расцвета, т .е. мы имеем в виду именно тот образ империи, который и ассоциируется в большей степени с этой державой Востока. Каждан рассказывает в мельчайших подробностях об отражении в культуре образов художественного идеала, мира, власти. Небольшим дополнением к данной монографии служит совместное издание А.П. Каждана и Г.Г. Литаврина «Очерки истории Византии и южных славян» (1998), где рассказывается в основном о том, каким виделся император представителям других народов, а также много внимания уделяется взаимоотношениям Церкви и Государства.

«Основные проблемы византийской истории» - книга французского исследователя Ш. Диля (1859-1944), в которой он разбирает основные трудности с которыми столкнулась империя, целый спектр проблем: национальных, религиозных, политических, административных, экономических и т. д. Несмотря на то, что она была написана ещё в далёком 1947 году, монография всё ещё сохраняет своё значение для изучения истории Византии, особенно важным является вопрос о взаимоотношениях государства и Церкви, который, стоит заметить, ещё недостаточно хорошо исследован. В отличие от многих других исследователей, считавших особенным отличием Византии от Запада полное сосредоточение духовной и светской власти в одних руках, т. е в руках светского правителя (т. н. «цезарепапизм»), Диль отмечал постоянную борьбу между государством и Церковью. К слову, к этому же выводу приходит и более современный французский историк Ж. Дагрон (1932 - 2015) в подробной статье «Восточный цезарепапизм» (1999), также использованной в данной дипломной работе. Особенно подробно Диль разбирает устройство и работу центрального и местного управления империи, вопрос, который не так часто поднимается в исследованиях.

Наверное, наиболее полно к освещению проблемы подошёл В.Е. Вальденберг (1879-1940) в работе «Государственное устройство Византии до конца VII века», однако как становится ясно уже из самого названия, исследование ограничивается временным периодом, а именно временем действия Кодекса Юстиниана, т. е. периода генезиса ранней государственности Византии. Автор показывает исключительную преемственность между властью римского и византийского императоров, демократическом её основании. Особенно интересны главы, посвящённые выяснению вопроса о возможности или невозможности существовании закона о сопротивлении власти, а также об историческом изменении ритуала коронации, правда, как уже было сказано, собранный материал строго ограничен временным периодом и почти не охватывает ключевого изменения в традиции коронования императора - введение церковного элемента. Своего рода дополнением к этому аспекту исследования Вальденберга таким образом служит статья Г.А. Острогорского (1902-1976) «Эволюция византийского обряда коронования» (1973), в которой автор подробно разбирает историческое изменение и причины, того почему изначально военное провозглашение, санкционированное Сенатом, в котором активно участвовал также народ, собиравшийся приветствовать императора на ипподроме, превращается под влиянием христианства в мистический ритуал, ставший исключительным достоянием храмовых стен.

Также были рассмотрены работы исследователей: А.С. Павлова (1832-1898), Ф.И. Успенского (1845-1928), А. Грабара (1896-1990), М.А. Поляковской (р. 1933), К.В. Хвостовой (р. 1934), В.П. Невской (р. 1953) , А.А. Чекаловой (р. 1943) , С.В Троицкого (1978-1972), А.И Сидорова. (р. 1944) и других.

Было рассмотрено множество источников, в разной степени раскрывающих проблематику императорской власти Византии.

Благодаря трудам Фемистия (317-388) Либания (314-393) и Евсевия Кесарийского (ок. 263-340) мы имеем представление о философских концепциях ранней Византии, когда особенно сильна была античная традиция, которые лежали в в основе представления о идеальном государе, о том, какими чертами он должен был обладать.

«О церемониях», книга-сборник описаний протоколов церемоний византийского двора, составленная для императора Константина VII Багрянородного (913-959), из этого труда мы можем узнать о повседневной жизни василевса, о различных придворных ритуалах, которые играют для нашей темы первостепенное значение. К этому же периоду относится упоминаемый в исследовании труд Евсевия Памфила «Жизнь Константина», раскрывающий эпоху в другом, личностном ключе.

Особое значение для изучения правовых аспектов работы имеет такой законодательный источник, как «Свод Юстиниана», или «Кодификация Юстиниана» - свод римского гражданского права, составленный в 529-534 годах при византийском императоре Юстиниане Великом, и призванный обновить старые римские нормы под текущую действительность. (527-565). Сюда же относится «Поучение Агапита», комплекс наставлению правителю, включающий в себе очень интересное для изучаемой проблемы представление об идеальном христианском императоре. Во многом продолжательницей «Кодификации Юстиниана» становится Исагога -- сборник византийского права конца IX века (после 879 г.), конечно, сюда вносятся многие коррективы, например, значительно расширяется положения о духовенстве.

Остальные, использовавшиеся для создания работы источники относятся к нарративным. Совсем другим предстаёт перед нами Юстиниан в «Тайной истории» Прокопия Кесарийского (500-565) - несмотря на то, что в предыдущих своих трудах он возвеличивал государя и воздавал ему всяческие почести, здесь же Юстианин представлен как обладатель чуть ли ни всех пороков света. Контраст так велик, что этот, скорее всего так и не увидевший свет при жизни автора трактат считали достоянием другого автора. Их этого произведения мы видим то, каким не стоило быть монарху в Византии.

«Исторические записки» Никифора Вриенния (1062-1137) и их продолжение в «Алексиаде» его жены Анны Комнины (1083-1153) вместе охватывают с 976 по 1118 год и представляют собой интереснейший источник по истории того периода. Анна подробнейшим образом описывает приход к власти своего отца Алексея Комнина, а также в красках освещает все крупные военные и гражданские события его царствования, которых было огромное количество. Так получилось, что приход Алексея к власти совпал с началом эпохи крестовых походов. С точки зрения проблематики, здесь освещается совершенно новый подход к власти, утвердившийся при династии Комнинов.

Отдельно стоят труды историков самых разных периодов, которые помогают нам проследить общее и различное в правлении государей. Очень важными являются труды Продолжателя Феофана, чьи хроники охватили период с 813 по 961 год. Большинство историков сходится на том, что скорее всего он был одним из секретарей Константина. Из его книг мы имеем представление о правлении Льва V Армянина (813-820), Михаила II Травла (820-829), Феофила (829-842), Михаила III (842-867), Василия Македонянина (867-886), Льва VI Мудрого (886-912), Александра (912-913), Романа (920- 944) и Романа II (938-963), также мы можем найти элементы прославления Константина Багрянородного (913-920), хотя его правление непосредственно и не описывается. Таким образом уже сам масштаб описываемых событий источника говорит за себя.

Византийский писатель и историк Лев Диакон (950 - ок. 1000), был очень близок ко императору Василию II (958-1025), писал к нему хвалебные речи, сопровождал его в военных походах. Его «История» в 10 книгах описывает события 959-976 годов, он старался не просто компилировать знания, а давать событиям свою оценку и определять основые причины и следствия. В «Истории» он противопоставляет «славные дни» императоров Никифора Фоки (963-969) и Иоанна Цимисхия (969-976), предшествовавших начавшемуся по его мнению неудачно правлению Василия II.

Плифон (ок. 1360-1452), чьи работы относятся ко времени царствования Мануила II Палеолога (1391-1425), в записках своему императору подробно описывал положение в стране и меры по её спасению, написанные с позиций неоплатонизма. Подобного же рода «Советы Кекавмена», включающие в себя как советы по ведению домашнего хозяйства, так и государственного масштаба Михаилу VII (1071-1078). Стоит упоминания Фёдор Метохит (1270- 1332),высказавший, как мы увидим, удивительную теорию общественного договора.

Также были использованы некоторые цитаты из Исхода,Евангелия от Матфея, Устава отшельнической жизни Антония Египетского (251-356) и др. Также были рассмотрены такие художественно-изобразительные источники,как мозаика, например прижизненное изображение Юстиниана, его жены Фодоры в Сан-Витале, одежда, различные изображения правящих особ, и т.п. Были проанализированы также изображения на монетах. Все перечисленные источники послужили для создания максимально целостной картины.

Структура работы соответствует поставленным целям. Первая глава посвящена выяснению представления об императорской власти в исторической перспективе. Первый параграф посвящён проблеме происхождения власти и влияние на неё римской традиции, второй отношениям гражданской власти и духовной, а также культу императора и тому насколько правомерно говорить о обожествлении императора в Византии, третий параграф рассказывает о непростом генезисе престолонаследия, в четвёртом рассказывается о инаугурации и тех изменениях, которые возникают в ритуале с течением времени, завершающий пятый параграф о том, существовало ли в каком-либо виде право на сопротивление власти, что является особенно важным вопросом в связи с исключительно частыми насильственными сменами власти этого государства. Во второй главе рассмотрены реальные проявления власти в управлении страной. Сюда входят функции императора, отношения с Сенатом, центральное управление и близкое окружение василевса и местное управление, в четырёх параграфах соответственно.

Глава I. Представление о власти императора в Византии

Судьбоносное решение римского императора Константина I о переносе столицы империи на Восток по сути предопределило последующий цивилизационный разлом между Востоком и Западом. Тем не менее это решение было полностью обосновано - перед Римом в конце IV - начале V встал целый ряд чрезвычайно важных проблем. Государство постоянно находилось под угрозой варварских нашествий, государственный аппарат не справлялся с управлением обширными территориями империи, страна нуждалась в кардинальных политических решениях, а Константин, устав от изнурительных гражданских войн с всё новыми претендентами на трон, хотел создать столицу, подвластную ему изначально и полностью. Во многом данный факт определил дальнейшее развитие Византийской империи. Стоит сразу оговориться , что название Византия, или Восточная Римская империя начинает использоваться западноевропейскими историками уже после падения этого государства, тогда как византийцы называли себя исключительно по-гречески «ромеями», а свою державу «Римской (Ромейской) империей», или кратко «Романией». Название же «Византия» происходит о первоначального названия Константинополя - Византий.

Итак новый, «второй Рим», о котором будет идти речь в данной работе, возникает в 330 г. на территории небольшой мегарской колонии на берегу Босфорского пролива. Эта новая столица находилась на важнейшем торговом пути из Чёрного моря в Средиземное, по которому осуществлялся подвоз хлеба. В царствование Константина ещё недавно подвергавшееся в Риме преследованиям христианство становится одной из официальных религий. Константинополь соответственно становится столицей новой христианской империи. Эта новая империя Востока унаследовала основные принципы централизованной монархии и римской государственности, которые она сохранила за собой после падения Западной Римской империи в 476 году. В то же время на руинах Западной Римской империи возникает огромное количество довольно неустойчивых в политическом отношении образований, совершенно чуждых идеям римской государственности. Самым большим из них было германское королевство. Здесь частное право заменяет публичное, а государство становится равным большой вотчине, вопросы престолонаследия решаются в соответствии с 59-м титулом Салической правды, трактовавшим вопросы наследования недвижимости частными лицами. Расплывчатым становится понятие границы государства, сходит на нет понятие столицы как места пребывания органов публичной власти. Начинается эпоха кочевничества центральной власти, т. е столица следует за перемещениями монарха и его двора. Византия же сохраняет глубокую централизацию со столицей в Константинополе. Такое положение сохранялось в неизменном состоянии практически на время всего существования империи.

Византийцы, вслед за римлянами, считали свою империю всеобщей и совпадающей со всем цивилизованным миром, с ойкуменой, единственным законным повелителем которой был их император, отец «семьи государей и народов». Доказывать особый статус монарха должен был сложный и детализированный до мелочей церемониал, иконография императоров и в позднейшем членов их семей, оформление монет, использование преамбул государственных документов, «программных» документов церковных соборов, послания церковных иеарархов, невероятно пышная титулатура императора и т. д. Возможно, самым важными для понимания положения императора в Византийской империи являлся церемониал, каждая часть которого должна была демонстрировать императорское величие. Причём эта идея вселенского императора просуществовала, хотя и с некоторыми изменениями, вплоть до последних дней Византии, когда государство пало под натиском турок в 1453 году. Она нашла отражение как в социально-философских трактатах, так и в области реальной политики. «Имперские идеологии, - говорит в этой связи Бек, обладают мифическо-мистической силой инерции, которую не могут легко поколебать даже тяжелейшие катастрофы». Особенно отчётливо она показывает себя в контексте идей «имперской реконкисты» - желания восстановить старую империю в былых границах.

1.1 Римская традиция. Проблема происхождения власти

Говоря о государственном строе в Византии, мы всегда говорим о монархии, однако то, что эта монархия образовалась из республики, не могло не оказать влияния на её характер. Это монархия, если можно так сказать, демократическая, видящая своё основание в воле народа. Так в эдикте 530 г. Юстиниановой кодификации мы ясно видим отражение этой идеи: «по древнему закону, которым царство торжественно провозглашено, всё право и вся власть римского народа была перенесена на власть императора» (или, как его называли в Византии, - василевса, по-видимому, начиная с IX в.). Отсюда следует, что верховная власть стала принадлежать императору только потому, что народ сам добровольно отдал ему эту власть. Следовательно, император властвует не по собственному праву, а по делегации от народа, и является его представителем. В то же время император получает свою власть ещё и по Божьему установлению. Это относится как к конкретным императорам, так и к институту императорской власти в принципе. Справедливости ради стоит упомянуть то что, это не было каким-то исключительно византийским изобретением: мы находим представление о том, что Бог рассматривается как causa remota (удалённая причина), действующая помышлением в человеке и у народов Западной Европы

Возможно, лучше всего двойственный характер императорской власти Византии выражен в «Поучении Агапита», написанном для Юстиниана I (527- 565), одного из самых известных византийских императоров, после вступления его на престол. Стоит отметить, что этот документ, относящийся к так называемым византийским «Зерцалам», являлся наиболее популярным учебником по искусству государственного управления. «Поучение» включает в себя основываемые представления об идеальном христианском императоре. Говоря об последнем, Агапит указывает на двойственность его власти: «он и равен любому человеку, и подобен богу».

Впрочем, не все видели в появлении государства, управляемого императором, божью Волю. Так, византийский учёный Мануил Мосхопул (1305-1306) в трактате «О присяге» развивает интереснейшую договорную теорию происхождения государства и права, можно даже сказать, предвосхитившую гоббсовский convenant. Исходным пунктом теории Мануила послужила, очевидно, «Политика» Платона. Совместное существование людей, по мысли Мосхопула, обусловлено невозможностью в одиночку справляться с многообразием жизненных задач. Находящиеся в зависимости друг от друга люди объединились на добровольных началах с тем, чтобы извлекать пользу из знаний другого. Мосхопул называет это объединение людей тем же термином, которым византийцы обозначали свою государственность - «kolvov». По самой своей природе оно однако чревато раздорами и соперничеством, вследствие чего возникает необходимость в особо органе, третейской инстанции своего рода, который Мосхопул называет «судья». Здесь учёный называет два возможных варианта. Этот орган может являться и коллективным, в таком случае речь будет идти о допущении аристократии. Правда, в данном случае аристократия определяется по качествам, а не по знатности. Но Мосхопул предпочитает, конечно, чтобы орган был индивидуальным, говоря о монархии как о наиболее приемлемой системе, так как при допущении большего числа лиц опять возникает та же болезненная проблема споров и соперничества28. Интересно также то, что он высказывает эту мысль во второй половине тринадцатого века, т. е. в то время, когда идея об императорской власти уже окончательно оформилась.

Также не разделяет теократическую теорию как фундамента государства Иоанн Филипон (VI век), известный комментатор трудов Аристотеля. В его труде «О сотворении мира» можно встретить повторение мыслей уже упоминавшегося нами ранее Агапита: «Царь только тогда может считать себя в безопасности, когда он управляет по воле собравшихся добровольно ему подчиняться людей». Так же и законодательных памятниках вроде знаменитой Исагоги IX в., авторство (или по крайней мере участие в создании ) которой приписывается патриарху Фотию (IX век). Исагога - единственный византийский законодательный свод, в котором содержатся положения об императорской власти и об отношении последней к закону: «Закон - это общезначимое распоряжение, решение мудрых мужей, общий договор граждан государства». К слову, влияние Фотия сложно переоценить. С его именем неразрывно связаны имена просветителей Руси Кирилла и Мефодия. Он был идейным вдохновителем проповеди славянским народам на их языке, а не на греческом, как делали другие проповедники Византии, и не на латыни, как католический Запад. Этот ключевой аспект позволил Византии значительно расширить своё влияние. Таким образом, мы можем сказать, что вес слова этого человека был очень велик.

Даже «Институциях» Юстиниана, в которых римское право отразилось в самом чистом виде, мы не нигде не находим божественного обоснования власти. Все полномочия императора здесь объясняются переносом на него власти, принадлежащей народу. Если Бог и выступает здесь в какой-то роли, то только как вдохновитель народа - последний же выступает как инструмент Бога в вопросе избранности носителя власти; опосредованно политическая власть исходит от Бога, непосредственно - от граждан государства.

Если божественное происхождение власти и подвергалось сомнению и критике, то сам же монархический принцип, несмотря на различные версии происхождения государства и разные подходы к политике государства, в Византии никогда всерьёз сомнению не подвергался. Даже в самом конце империи политический идеал византийцев всё так же определялся платонической философской традицией, предпочитавшей монархию всем прочим формам правления. Метохит (1270-1332), к примеру, в своих «Очерках», рассуждая о трёх формах политического устройства: монархии, аристократии и демократии, задаётся вопросом, какая же из них лучше. Самой острой критики удостоилась, конечно, демократия, при которой теоретически люди свободны и полностью раскрепощены, процветает правовое и имущественное равенство. На самом же деле всё это - миф, ибо участие в управлении столь большого числа людей порождает обезличивание ценностей и вследствие завистливого эгалитаризма препятствует «людям таланта» брать им положенное. «Мы имеем множество примеров из древней истории, - пишет он, - которые об этом свидетельствуют, но множество их мы видим также и в новейшей. В частности, многие итальянские города, имеющие демократический строй, оказываются в бедственном положении из-за присущих, как было сказано, подобного рода формам правление пороков. Многие доказательства и подтверждения этому даёт Генуя, которая ныне вследствие необузданной демократии является жертвой восстания и раздоров худших граждан и находится в крайней опасности...». Причинами этой опасности для государства он называет присущие каждому из её жителей страстность, властолюбие и разнузданное соперничество, а также незнание и отсутствие страха перед направленными на общую пользу законными установлениями.

Аристократическая форма правления, по мысли Метохита, более приемлема, но при этом существует естественная тенденция перерождения аристократии в олигархию, а затем и в тиранию. Таким образом, остаётся только «императорская монархия» - лучшая из всех форм государственного устройства, при которой муж, достойный быть монархом, правит в соответствии с законом, по-отечески, властно и неподотчётно. Ибо в нём одном сохранят своё место и власть, и божественные законы нашей христианской религии, которые содержат в их совершенной мудрости все божественные и человеческие вещи, а также древние политические установления и учения древних и современных мудрецов о делах людских». Кроме того, люди по своей природе легче соглашаются быть в подчинении у одного человека, чем у многих, ибо множество - это всегда различие и пристрастие. Подобно арбитру на играх, монарх даёт оценку действиям своих подданных, выделяет из них наиболее прекрасные и воздаёт должное совершившим их. В монархии различие подданных уступает унитарному принципу, установленному императором. Благодаря этому «нестройный концерт» становится «всеобщей гармонией и симфонией, хорошо настроенной политией». Метохит сравнивает государство с человеческим организмом и говорит, что расстройства человеческого ума и расстройства государства аналогичны. Худшее из зол, когда монарх, забыв своё назначение законного главы, но сохранив неограниченную власть, становится тираном и начинает проявлять наглое высокомерие. Но из этого не следует, что монархический принцип заслуживает осуждения, ибо если тираны оставляют после себя только развалины, то хорошие монархи, как Александр, Август, Константин и Феодосий, дают своим подданным величайшие блага. Медведев абсолютно справедливо подмечает интересный факт: Метохит сознательно или нет избегает типичной ошибки античных греческих философов - смешения двух разных понятий : формы государственного устройства и способа использования принадлежащей лицу власти. Вальденберг говорил по этому поводу, что все греческие философы различают монархию и тиранию, аристократию и олигархию как разные формы устройства государства, между тем как устройство в том и в другом случае совершенно одинаковое: в монархии, как и в тирании, власть вручена одному лицу, в аристократии, как и в олигархии, - нескольким; различие же между ними состоит только в том, что монарх и аристократическое правительство пользуются своей властью не так, как тираны или олигархи".

Метохит (1270-1332), а вслед за ним Плифон (1360-1452) признают необходимость в хороших советниках для монарха. Так, Плифон считает наиболее близкой к совершенству монархию, которая «пользуется лучшими советниками и дельными законами, имеющими должную силу». Он указывает в речи к деспоту Феодору, что во время плавания корабля или в войске на войне, в любых других трудных и опасных обстоятельствах, власть должна находиться в руках одного лица, а единовластие будет являться наиболее безопасной и полезной формой правления. Однако затем он приводит различные соображения в пользу совещательности : «и на корабле всякому матросу, желающему предложить что-либо для общего спасения, и в войске солдату, придумавшему удачный выход, разрешается подать совет и сообщить кормчему или полководцу то, что пришло на ум». Монарху же одного советника явно недостаточно, поэтому нужно собрать некий государственный совет. Он не должен быть большим, потому что в таком случае трудно прийти к единогласным и наилучшим решениям, в малом же по численности совете могут с лёгкостью взять верх личные интересы. Совет предполагается подбирать из числа хорошо образованных и среднезажиточных. В то время «как и слишком бедные, так и слишком богатые думают больше о своих собственных интересах, люди умеренного состояния будут заботиться только о том, что принесёт пользу всему обществу».

Вряд ли мы можем квалифицировать эти высказывания как рекомендацию для установления конституционной монархии, ибо, как отмечает Медведев, для этого пришлось бы признать факт серьёзной перестройки политических основ византийского государства как государства сословно-представительного типа. Между тем работами исследователей, прежде всего А.П. Каждана, показано, что «в Византии не существовало сословной системы и замкнутого правящего сословия». Для византийского общества характерна вертикальная динамика, мобильность и можно сказать «открытость» господствующего класса (что, впрочем, не исключало наличия аристократических родов). Эти выводы, правда, сделаны преимущественно при исследовании социального состава византийского общества XI-XII вв., но и в поздней Византии подобные явления были далеко не изжиты.

Возвращаясь к теме божественного происхождения власти, как мы можем видеть, она появляется на страницах византийских трактатов не так часто, а если и появляется, то Бог проявляет себе через народ, который он вдохновляет на заключение общественного договора. Постепенно в среде интеллектуальной элиты империи формируется представление о «настоящем правителе». Он избирает для себя не пустые удовольствия, а путь самосовершенствования, он справедлив, интересы государства для него важнее личных, он следует законам, а когда необходимо смягчает их, так как отличается гуманностью. Можно сказать, что византийцы подсознательно тянулись к идеалу просвещённой монархии - философу на троне. Плифон даже идёт дальше, считая императора функционально обусловленным органом государственной власти, который органически входит в общественную структуру, и допускает, что во главе этого организма может стоять даже какой-либо иной правитель вместо императора.

1.2 О религиозном характере власти. Церковь и государство

«Заботься о своём царстве как смертный, но ставь превыше всего и обретай... царствие бессмертное как бессмертный; ты был удостоен земной власти для того, чтобы с её помощью войти в царство небесное», - такие слова мы можем найти в Исагоге - сборнике византийского права IX века.

Когда речь касается отношений Церкви и государства в Византии, прежде всего, необходимо разобраться в двух вопросах: существовало ли в империи обожествление императора, имел ли место цезарепапзм, т. е. ситуация, при которой император являлся и главной Церкви, а также границы религиозной деятельности духовенства в этом государстве.

Согласно христианскому вероучению, Церковь и государство - самостоятельные организации различной природы. Однако же это разделение перестаёт быть таким чётким, когда христианство отказывается по большей степени от демократически-революционных элементов и переносит центр тяжести на проповедь смирения и долготерпения. Хронологически этот этап развития христианства связан с периодом, когда сами правители становятся христианами. У них возникает соблазн получить и религиозную власть в свои руки, у представителей Церкви - заменить тяжёлый путь личного подвига и убеждения в достижении церковных целей, - внешней силой государственной власти.

В течение всего времени существования Византии в ней продолжалась борьба двух политических мировоззрений, из которых первое коренилось в империализме древнего языческого Рима, а второе - в христианском учении о взаимоотношении государства и Церкви.

Выход из этой дилеммы нашли в синтезе - в Византии возникает мысль об одинаковом непосредственно-религиозном, божественном происхождении и Церкви, и Царства. Лучше всего она была отражена в знаменитой шестой новелле Юстиниана. «Есть два величайших блага, дары милости Всевышнего людям - вященство и царство - sacerdotium et imperium. Каждое из этих благ, дарованных людям, установлено Богом, имеет свое собственное назначение. Но, исходя из одного и того же начала, оно и проявляется в единении, в совместной деятельности». Оба эти блага как бы дополняют друг друга. Одному «Творец мира, - по словам императора Иоанна Цимисхия, - вверил заботу о душах, другому - управление плотью; если обе эти части не терпят ущерба, то и в мире царит благоденствие».

Идеологию отделения Церкви от государства заменила возникнувшая во время правления Юстиниана (527-565 гг.) примирительная теория «симфонии властей», то есть теория согласованности и взаимной помощи. Сама по себе она, впрочем, не противоречит христианскому учению, если оставить в стороне выводы, которые из неё неправильно делали, потому как, хотя источники христианского учения призывают членов Церкви к положительному отношению к государственной власти, в них, однако, нет ни малейшего намёка на то, что Церковь для достижения своего назначения может пользоваться силой государственной власти, ставя его в исключительную зависимость от силы веры, убеждения и нравственного героизма членов Церкви и запрещая употребление внешней силы. Церковь практически становится инструментом государственной власти и, сохраняя относительную свободу, обеспечивает своим духовным авторитетом обширную державу ромееев. Требование и принятие Церковью помощи со стороны правителей ставило Церковь в зависимость от морального уровня этих носителей власти, и как только их религиозные взгляды уклонялись в сторону неправославия, сила государственной власти становилась направленной во вред церковным интересам, что нам показывают многочисленные примеры в истории Византии. Даже два самых знаменитых византийских государя - Константин Великий и Юстиниан в конце своего царствования - действовали в пользу еретиков, первый - ариан, второй - монофизитов.

По мнению многих учёных, в Византии существовало обожествление фигуры императора. В этом вопросе необходимо разобраться и узнать, существовало ли оно в действительности. Считается, что император был предметом религиозного поклонения, которое постепенно развилось в настоящий культ. Многие исследователи говорят о существовании «монархической религии», внешним выражением которой являлись в Византии, прославление умершего императора, изображение императора с нимбом, выставление его статуй и портретов в публичных местах, посвящение их императору и воздаяние им почестей, употребление в отношении императора различных эпитетов и т. д. В византийском искусстве постоянно изображалась сцена возложения архангелом короны на голову императора или же представляли василевса, получающего власть из рук Бога, хотя стоит ли вообще изображать Бога - всегда было темой ожесточённых споров в православии.

Сразу стоит обозначить, что идея обожествления носителей государственной власти не является чем-то исключительным ни для Рима, ни для Византии, потому что мы можем встретить её решительно у всех народов. Представление о том, что царь является наместником Бога и Бог ему соцарствует, мы можем найти не только в Византии, но, например, и в современной ей литературе Запада. Сравнение императорской власти с могуществом Божиим составляет вполне обычную тему в византийской литературе, однако, что важно, и в тех памятниках, которые можно было бы рассматривать как источники византийского государственного права, такое встречается крайне редко.

Истоки императорского культа Византии мы можем видеть в языческом Риме, в котором религиозное поклонение императорам не подлежит сомнению. Там государь рассматривался как воплотившийся бог, ему воздавались божеские почести, в его честь строились храмы. Начало этому положил Октавиан Август, и отношение к нему было таким же, как к другим языческим богам. Однако и в языческой империи императорский культ воспринимался не всегда одинаково. Некоторые императоры требовали, чтобы им воздавались божеские почести, а ослушников наказывали смертной казнью; при других же обожествление императора было ничем иным, как проявлением (и часто вынужденным) придворной лести, властители часто отказывались от божеских почестей или же умеряли религиозный пыл своих искренних или же показных почитателей. Таковыми были, например Тиберий (14-37 гг.), Нерон (54-68 гг.) и другие. Тогда обращение к императору как к богу приобретало полуофициальный и придворный характер и не выходило за пределы тесного круга его друзей и слуг.

В этих случаях, как мы можем предположить, была только видимость культа без соответствующего внутреннего содержания - известный вид условной лжи в то время, как свободного религиозного отношения к императору не существовало. В самом деле, уподоблять богу можно только того, кто богом на самом деле в наших глазах не является. Стоит заметить, что даже выставление в публичных местах статуй царствующего императора не представляет ничего характерного именно для Византии: и в XX веке во всех государствах точно так же выставляются бюсты и портреты коронованных особ, президентов республик и даже министров, и никто в этом не видит ничего религиозного.

Таким образом, можно сделать вывод, что даже в эпоху язычества императорский культ не был явлением общим и узаконенным, и самое главное, это не всегда был культ в точном смысле, а лишь видимые его знаки, в то время как увлекались им и относились к нему искренне только отдельные лица. И, конечно же, с падением веры в языческих богов терял силу власти над умами и культ императоров, точнее, религиозное поклонение им трансформировалось в знак чисто гражданского почитания и становилось одной из форм придворного этикета. Форма остаётся, но старое содержание постепенно заменяется новым. C Константина Великого (306-337) этот процесс должен был идти ускоренным темпом. Конечно, его работу в этом направлении заметно облегчило то, императоры более раннего периода были активными гонителями первых христиан и в их глазах те приобретали облик мучителей, не имеющих, естественно, божественного ореола.

Религиозный культ императоров в том виде, в котором он существовал в языческом Риме, был совершенно несовместим с христианством, по этой причине ему пришлось сильно измениться и приспособиться к новым реалиям. Процесс этот был внутренне противоречивым: верх брали то сторонники, то противники обожествления власти императора. К примеру, Диоклетиан (III в. н. э.), который установил проскинезу, т. е. выражение «добровольного» почтения к императору в виде земных поклонов. Кстати сказать, когда в свое время Александр Македонский (336 до н. э - 323 до н. э.), увидевший этот обычай на Востоке, попробовал ввести его в среде греков и македонян, то встретил яростное сопротивление. Они сочли это невозможным для себя унижением. Диоклетиан (284-305) же, дополнивший проскинезу требованием считать все, что так или иначе имеет отношение к личности императора, священным, не встретил никакого резкого сопротивления.

При Константине и в ближайшее к нему время, когда в империи были ещё язычники и языческие храмы, сохраняются лишь некоторые формы культа императора. Так, после победы над Максенцием в 312 году Сенат посвящает Константину храм, на монетах продолжают чеканить мифологические изображения, относящиеся к культу императора, император изображается с нимбом. С другой же стороны, Константин отказывается от титула «божественный», а в 325 г. издаёт закон, запрещающий выставлять изображения императора в храмах. Любопытно, что почти в то же время воздвигается статуя императора на форуме: очевидно, потому что здесь она была лишена религиозного характера и имела чисто гражданское значение.

Ясно, что политика Константина в этом вопросе была направлена на то, чтобы понемногу отучить языческое население от взгляда на императора как на божество, но он не хотел прибегать при этом к каким-либо резким мерам, способным вызвать раздражение. По словам Евсевия Кесарийского (ок. 263- 340), «в царствование Константина осуществилось то соединение двух принципов - божественности и государственности, которое только одно и может быть основой государственного устройства; ибо только такое государство способно охранять людей от злой силы, беспредельно царившей в мире до прихода Христа, а и иногда и теперь пытающейся противодействовать силе добра».

К слову, в значительной степени именно благодаря Евсевию широкое распространение в Византии получило представление об императорской власти как о благе для подданных. А ведь для него, можно сказать, главного идеолога Византии, основное в императорской власти не столько божественное её происхождение, сколько то, что она в новом своём оформлении является единственным гарантом мира и процветания для людей.

Вообще философы ранней Византии не так часто обращаются к идее божественного происхождения императорской власти. Гораздо чаще звучат слова об особых добродетелях императора. Так Фемистий (ок. 317 - ок. 388) подчёркивает, что император подражает Богу не саном, а добродетелью.

В Византии IV век оказывается периодом активного борьбы античных систем ценностей с нуждами времени. Мир стал слишком быстро меняться, и тут возникает острый кризис идентичности. Этот синтез мировоззрений порой приобретал самый причудливые формы. Так Фемистий, в частности, был уверен, что слова «Возлюби ближнего своего, как самого себя» ведут происхождение от Сократа, а заповедь «Отплати добром на зло» восходит к Ликургу.

Стоит упомянуть о том, что и позже язычество не было изжито окончательно и тесно переплелось в сознании жителей империи с христианством, о чём лучше всего свидетельствует масштаб движений иконоборчества и иконопочитания в Византии VIII - начале IX веков. Конечно, даже сами живописные изображения Христа и святых немного вступали в противоречие с заповедью Моисея «Не сотвори себе кумира», но к VIII в. складывается совсем странная ситуация, при которой почитание образов святых смешивается с грубыми суевериями. Появился обычай брать иконы в крёстные детям, а также в свидетели в суде; соскоблённую с икон краску примешивали в евхаристическое вино, причастие клали на икону, чтобы получить его из рук святых и т. д. Рост таких представлений был связан во многом с появлением большого количества новообращённых в христианство (неофитов) из числа жителей покорённых Византией земель и варваров, мигрировавших в границы империи, однако и среди коренного населения такие странные представления о христианстве были довольно сильны. Что уж говорить о IV веке, когда христианство не так давно стало государственной религией и только постепенно набирало силу. Именно по этой причине в IV веке философы, желая, возможно, осуществить некий синтез, выдвигают на первый план тему филантропии, которую они представляли как традиционную греческую добродетель.