Одним из главных пунктов разногласий в американо-европейской повестке дня конца XX - начала XXI вв. стал вопрос о дальнейших перспективах развития существовавших режимов международной безопасности. Окончание биполярной конфронтации повлекло за собой определенную девальвацию значимости традиционных международных режимов безопасности в глазах части правящей элиты США, которая в большей степени стала отдавать предпочтение национальным механизмам сдерживания (а затем, и упреждения) угроз с использованием военно-силового инструментария, в то время как для европейского сообщества стал более характерен альтернативный подход, базирующийся на приверженности международно-правовым и политико-дипломатическим средствам в виде международных договоров в области контроля над вооружениями, разоружением и нераспространением оружия массового уничтожения.

Рассмотрим проблему оправдания европейскими союзниками США односторонних действий (прежде всего военно-силовых) со стороны единственной сверхдержавы на основе взаимосвязи подобных действий с институциональным порядком в целом и его отдельными составляющими (в виде конкретных международных организаций), в частности. Суть американо-европейских разногласий заключалась в отсутствии внутризападного консенсуса о том, каким международным механизмам должна принадлежать прерогатива легитимации и регламентации использования военной силы в целях разрешения международных кризисов - универсальным (вроде Организации Объединенных Наций и Международного уголовного суда, отражающих в наиболее полной мере интересы широкого круга государств) или региональным (вроде НАТО, воплощающей интересы более узкой по составу категории стран и воспринимаемой Западом как организация, способная в ряде случае подменить ООН) Коварский Н. Особенности подходов ЕС и США к обеспечению безопасности // Обозреватель - Observer. - 2007. - № 4. - с. 75.. На протяжении 1990-х гг. проблема оправдания политики унилатерализма и ее соотнесения с существующими принципами функционирования внутризападной институциональной системы концентрировалась в основном вокруг вышеуказанных организаций. Однако особенно остро данная проблема актуализировалась в начале XXI-го века. Если в первые годы после окончания «холодной войны» Белый Дом, по крайней мере на декларативном уровне, отдавал пальму первенства ООН, как инструменту, подводившему «правовую» основу под военные интервенции «единственной сверхдержавы», то с течением времени глобальная универсальная организация уступила место региональной НАТО, которая также, в свою очередь, была отодвинута на задний план, а легитимность односторонних американских действий стала восприниматься правящей элитой США как нечто само собой разумеющееся. Европейские же страны в ответ стали выдвигать требования к Вашингтону, призывая его соблюдать нормы международного права и общепринятые принципы внешнеполитического поведения в рамках международных институтов. Эти требования становились все более настойчивыми по мере нарастания односторонних тенденций во внешней политике США и эволюции американских подходов к международной роли ООН, НАТО и Международного уголовного суда. Однако, несмотря на тот факт, что европейский и американский подходы к военному вмешательству значительно различались, в практическом плане некоторый трансатлантический компромисс все же был достигнут. Именно это обстоятельство еще раз продемонстрировало очевидность того факта, что наличие (или отсутствие) внутризападного консенсуса на основе сходства интересов США и их европейских союзников всегда являло собой главный критерий, позволявший более или менее четко определить, какие действия являлись односторонними и нелегитимными, а какие, напротив, олицетворяли собой истинный мультилатерализм и международную законность Машурова Е.А. Отношение ЕС и США к интеграции восточнославянских государств на постсоветском пространстве // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: История и политические науки. - 2008. - № 2. - с. 119..

С 1991 по 1995 гг. Вашингтон склонялся к политике унилатерализма, предпочитая решать проблемы международной (в т.ч. европейской безопасности), минуя коллективные механизмы НАТО, которые, с точки зрения американского руководства, все еще не были приспособлены к адекватному реагированию на кризисные ситуации постбиполярной эпохи, подобно конфликту на территории бывшей Югославии.

Начиная с 1995 г., политика односторонних действий постепенно уступила место «подчеркнутому мультилатерализму» в рамках НАТО, которая вновь была поставлена в центр системы координат трансатлантического партнерства. Урегулирование конфликта в Боснии способствовало американским усилиям, направленным на трансформацию Альянса из оборонительного блока в нечто наподобие организации коллективной безопасности с более широкими функциями, которая, по замыслу «проевропейски» настроенных лидеров администрации Б. Клинтона, была призвана лучше служить интересам союзников.

Именно пространственная экспансия НАТО, причем как в географическом (принятие новых членов и расширение зоны ответственности), так и функциональном плане (расширение спектра задач), создала почву для конфликтов внутри самого блока. Альянс стал хуже управляемым как в политическом, так и в военном отношениях.

Война в Югославии 1999 г. ознаменовала собой начало нового, третьего по счету этапа развития внутринатовских отношений. Из конфликтов на территории бывшей Югославии США и Европа вынесли для себя различные уроки. С одной стороны, операция «Союзническая сила» может в определенном смысле слова рассматриваться как «подлинно союзнический», т.е. многосторонний акт, основанный на взаимном согласии членов Североатлантического Альянса, принимавших хотя бы де-юре равное участие в планировании и руководстве военной кампанией. Однако, наряду с этим обстоятельством невозможно не учитывать и другую реальность: для европейских стран-членов НАТО вмешательство в конфликт стало неудачной попыткой доказать Вашингтону свою надежность в качестве союзников и убедить заокеанского партнера в дальнейшей целесообразности вовлечения США в конфликты высокого уровня интенсивности на коллективной основе Уткин А.И. США - ЕС: два полюса, два взгляда // США и Канада: экономика, политика, культура. - 2005. - № 7. - с. 40..

Американский подход применительно к планированию и проведению антитеррористической операции в Афганистане осенью 2001 г. принципиально отличался от политического курса, избранного США во время натовской кампании в Косово весной 1999 г. В Вашингтоне допускали мысль о возможности использования, при определенных обстоятельствах, бюрократического механизма НАТО, если речь идет о безопасности европейского континента (как в случае с Югославией). Однако подобный принцип мог применяться только в европейском контексте, так как Вашингтон исключил возможность превращения внутренней безопасности США в предмет политического торга c другими странами.

В предыдущие десятилетия США выступали гарантом защиты Европы посредством вовлечения ее в американоцентричную систему многосторонних обязательств, различных институтов и режимов безопасности. Любые американские действия в военно-политической сфере, так или иначе, просчитывались на предмет возможных негативных последствий для европейских партнеров Америки по Североатлантическому Альянсу. Однако, концепция «абсолютной безопасности», делающая упор не на коллективных, а на национальных механизмах защиты американской территории, как бы отделила США от трансатлантической системы обороны, создав возможность действовать «без оглядки» на партнеров по НАТО. В итоге взаимные американо-европейские обязательства в этой сфере оказались в значительной мере нивелированными. Действия Вашингтона вызвали объяснимое беспокойство западноевропейских партнеров США, поскольку такая политика явно шла вразрез с евроатлантической стратегией Америки прежних лет, нацеленной на слияние западноевропейской и североамериканской систем безопасности в единое целое.

Вместе с тем, просчеты во внешней и оборонной политике, со всей очевидностью проявившиеся в Афганистане и Ираке, привели американское руководство к осознанию необходимости улучшения отношений с традиционными союзниками и международными институтами, без которых глобальная стратегия США неосуществима.

В конкретной политике определенная «реставрация многосторонности» проявилась еще раньше, когда в 2003 г. Пентагон передал руководство операцией в Афганистане объединенному натовскому командованию, расположенному в Европе. На Саммите НАТО, проходившем в июне 2004 г. в Стамбуле, главами государств членов Альянса было принято совместное заявление по Ираку, которое стало, по сути, первой серьезной американской попыткой расширить рамки многостороннего трансатлантического сотрудничества путем постановки на повестку дня в НАТО вопроса об участии (пусть и ограниченном) Организации Североатлантического договора в постконфликтном восстановлении Ирака.

Таким образом, к концу первого срока пребывания Дж. У. Буша на посту президента США, отказ американской администрации от «подчеркнутого унилатерализма» в пользу «прагматичного мультилатерализма» стал очевиден. По расчетам американской администрации крен в сторону многосторонности должен был стать одним из путей, который позволил бы возложить часть американского бремени по разрешению кризисов не только на партнеров, но и на международные институты (ООН и НАТО), с целью придания большей легитимности действиям Соединенных Штатов Америки.

2.3 Экономические преимущества

Нельзя упрощать и проблему, касающуюся сравнения экономических потенциалов США и Западной Европы, в частности стран Евросоюза. Эта проблема становится понятнее, если ее рассмотреть в историческом ракурсе. Прежде всего бросается в глаза очевидный факт: преимущества США в темпах экономического роста более всего проявились в годы Первой и Второй мировых войн, принесших огромные потери европейской экономике. Наиболее перспективным из предпринятых проектов европейской политики, способным существенным образом повысить роль Европы в геополитическом процессе, является в первую очередь решение о расширении ЕС. Разумеется, этот процесс должен быть максимально взвешенным и осторожным. Но он уже приобрел необратимый характер и обязательно станет ощутимым фактором дальнейшей консолидации европейских наций. В этой связи имеет значение следующее: несмотря на существующие сложности, все конструктивнее становятся отношения ЕС и Украины, которая занимает одно из ключевых мест на Европейском континенте и искренне пытается внести свой посильный вклад в развитие общеевропейской интеграции, становление Большой Европы как целостной геополитической величины.

Ныне Евросоюз -- одна из самых мощных интеграционных зон мира. ЕС объединяет страны с населением 370 млн. чел. Его экономический потенциал почти такой же, а по отдельным направлениям превышает экономический потенциал США. Он определяется следующими параметрами: ВВП -- около 10 трлн. долл., 22% мирового промышленного производства. ЕС неустанно прогрессирует. Это касается прежде всего социальной политики, где не только сохраняются, но и углубляются принципы социально-рыночной экономической политики, внедренной в послевоенные годы в Германии одним из известнейших экономистов Запада, канцлером этой страны Л. Эрхардом.

Еще в 1989 году Европейским Союзом была утверждена Хартия основных социальных прав трудящихся Сообщества. Следующим шагом отработки базовых принципов общей социальной политики стало принятие в 1993 году Белой книги «О возрастании конкурентоспособности и занятости: раздумья для Союза». На Маастрихтском саммите 1992 года социальную политику выделили в самостоятельное направление деятельности ЕС, а в 1997-м соответствующий Протокол стал составной частью Амстердамского договора о Европейском Союзе.

Для западноевропейской модели экономики характерна также более высокая в сравнении с США степень открытости. На протяжении почти всей своей истории США были страной высоких протекционистских тарифов. Особенно это касается 20-х годов, а также послевоенного периода, когда решался вопрос о стимулировании внутреннего рынка. Ныне ЕС является неоспоримым лидером мировой торговли, обеспечивает почти 40% мирового экспорта, тогда как США -- менее 12,3% (в 1948 году -- 22%).

Страны ЕС занимают господствующие позиции и в экспорте капитала, они являются, по сути, определяющим инвестиционным центром мировой экономики. Если в 1967 году США обеспечивали 50,4% мирового объема прямых инвестиций, то в 1999-м лишь одна страна Европы -- Великобритания -- инвестирует больше, чем американские инвесторы. На протяжении 90-х годов пять самых больших европейских инвесторов -- Германия, Великобритания, Франция, Нидерланды и Швеция -- обеспечивали 80% общего объема экспорта иностранного капитала.

Также важно учитывать и значительно более высокую самодостаточность экономической системы ЕС в сравнении со США и Японией. Если в 1958 году на внутреннюю торговлю стран Европы приходилось всего 36% внешнего товарооборота, то ныне -- 62--65%. И наоборот, наиболее уязвимой стороной США является их все возрастающая зависимость от геополитической ситуации, в частности и мировой конъюнктуры Давыдов А.Ю. США и страны ЕС: торговля и инвестиции // Современная Европа. - 2008. - № 1. - с. 30..

Последние десятилетия характеризуются существенным прогрессом европейской банковской системы. Дают о себе знать ее более глубокая дифференциация, наличие значительно более широкого, нежели в США, рынка свободных финансовых ресурсов. Убедительным свидетельством этого является следующая статистика: в 1998 году в странах ЕС и Швейцарии было сосредоточено 38,9% всех мировых банковских депозитов, тогда как на США приходилось всего 14,4%. Соответствующая динамика подтверждается и соотношением валютных резервов: в странах еврозоны они почти в четыре раза выше, чем в США.

Нельзя упрощенно подходить и к сравнению научно-технических потенциалов США и Европы, хотя преимущества Америки в этой сфере остаются неопровержимыми. Тем не менее логика постиндустриального развития в большей мере отвечает базовым принципам европейской экономики, прежде всего модели не сугубо рыночной, а социально-рыночной экономики, сформировавшейся и усовершенствовавшейся на территории Западной Европы.

Среди других геополитических проектов европейской стратегии выделим следующие.

Во-первых, создание общеевропейской валюты. Это один из самых весомых факторов, который при условии грамотной денежно-кредитной политики способен подорвать экономические устои однополярной структуры современного мира и повлечь за собой образование многополярной хозяйственной международной среды.

Во-вторых, ситуация развивается таким образом, что уже в ближайшей перспективе Европа может превратиться в признанный центр мировой экологической политики. Это также очень важный фактор укрепления ее геополитических позиций, ведь современный цивилизационный прогресс без эффективной экологической составной не имеет и не может иметь перспективу.

В-третьих, конструктивность отношений со странами «третьего мира». Большинство из них все более разочаровываются и в американской модели развития, и в политике США по отношению к соответствующим государствам. Подчеркнем: Европейский Союз и США, по сути, воплощают две качественно различные между собой стратегии взаимодействия западной цивилизации с внешним миром. В соответствии со своими базовыми принципами страны ЕС стремятся максимально поддержать устойчивый экономический и социальный прогресс развивающихся стран. Только в 1999 году они направили на программы соответствующей помощи упомянутым странам 26,8 млрд. долл. -- в три раза больше, чем США. По данным Дж.Сороса, в 2000 году часть донорской помощи составляла лишь 0,1% ВВП США. По этому показателю США занимают последнее место среди развитых стран Давыдов А.Ю. США и страны ЕС: торговля и инвестиции // Современная Европа. - 2008. - № 1. - с. 38..

Швеция, Нидерланды и Дания оказались лидерами по объемам указанных ассигнований в расчете на душу населения своих стран -- 190, 203 и 331 долл., тогда как в США этот показатель составляет 33 долл. Наконец речь идет о принципах отношений, которые могут в перспективе стать основой глобализационных процессов, отношений постиндустриального Запада со странами периферии.

Эти и прочие аналогичные процессы являются свидетельством глубоких системных изменений, не только сказавшихся на старте нового тысячелетия, но и все активнее пробивающих себе дорогу на поприще геополитических отношений. Чрезвычайно важным в этом является то, что эпицентр конструктивности в мировой политике постепенно перемещается из США в Европу. Это порождает у европейцев не только оптимизм, но и уверенность в своих действиях. Как заявил во время визита в Россию (апрель 2002 года) премьер-министр Италии Сильвио Берлускони, «мы хотим, чтобы в будущем было только мирное соревнование -- Соединенных Штатов, с одной стороны, и очень сильного субъекта -- Большой Европы -- с другой» Давыдов Ю. Расширение НАТО и ЕС: последствия для России // Европейская безопасность: события, оценки, прогнозы. - 2005. - № 18. - с. 4.. Имея огромный общественный потенциал и многолетний опыт конструктивного развития межгосударственных отношений, страны Старого Света способны полностью реализовать эти идеи, придав таким образом мировому цивилизационному процессу новые ощутимые импульсы.