Относительная симметрия экономической силы на нефтяных рынках также изменилась. Во время ближне-восточных войн 1956 и 1967 годов арабские страны пытались установить нефтяное эмбарго, но их усилия с легкостью потерпели поражение из-за того, что Соединенные Штаты производили достаточно нефти, чтобы поставлять ее в Европу, когда арабские страны прекратили поставлять нефть. Как только американское производство достигло пика в 1971 году и Соединенные Штаты начали импортировать нефть, рычаги по установлению баланса на нефтяном рынке переместились в такие страны, как Саудовская Аравия и Иран. Соединенные Штаты перестали быть «палочкой-выручалочкой» на крайний случай и компенсировать недостающие объемы нефти.

«Семь сестер» к этому времени постепенно утратили свою силу. Одной из причин была устаревшая модель переговоров со странами - производителями нефти. Когда транснациональная корпорация идет в богатую ресурсами страну с новыми инвестициями, она может заключить сделку, в которой транснациональное предприятие получает большую часть совместной выгоды. С точки зрения бедной страны приглашение многонациональных компаний для разработки ресурсов сделает страну более обеспеченной. На ранних стадиях, когда транснациональные корпорации имели монополию на капитал, технологии и доступ к международным рынкам, они заключали сделки с бедными странами, в которых имели львиную долю доходов. Однако со временем транснациональная компания самопроизвольно начинает передавать ресурсы бедной стране и готовит местные кары, делая это не из благотворительности, а в соответствии с нормальной деловой практикой. В итоге бедная страна начинает хотеть более выгодного для себя раздела доходов. ТНК может угрожать уходом, но тут же бедная страна может угрожать тем, что справится с делами одна. Посему со временем сила транснациональной корпорации, заключавшаяся в способности формировать рынок, в частности, в области сырьевых ресурсов, уменьшается по условиям договоренностей со страной пребывания. К «семи сестрам» присоединились «маленькие кузины», когда транснациональные корпорации вышли на нефтяной рынок. Хотя они не были такими крупными, как «семь сестер», они все-таки были довольно большими, и потому они стали заключать собственные сделки со странами - производителями нефти. Дальнейшая конкуренция еще больше уменьшила силу крупнейших транснациональных корпораций в деле формирования рынка. Сегодня шесть крупнейших транснациональных корпораций контролируют только пять процентов мировых запасов нефти. Все остальное находится в руках негосударственных компаний.

Какова же была сила нефти как экономического оружия в переломный момент в 1973 году? Сократив производство и установив эмбарго на продажу нефти дружественными Израилю странам, арабские страны оказались в состоянии поставить свои вопросы на повестку дня Соединенных Штатов как на передний фронт. Нефтяное оружие подтолкнуло Соединенные Штаты на то, чтобы они сыграли более примирительную роль в урегулировании арабо- израильского спора сразу, тем не менее, основная политика Америки на Ближнем Востоке не была изменена. умный сила политический европа

Интересно сравнивать рынки нефти и природного газа. Россия - крупнейший производитель и того и другого, однако усилия России с целью приобретения силы для структурирования рыночных ассиметрий гораздо заметнее в сфере природного газа, чем нефти. Как мы видели, нефть является поддающимся сравнительному физическому измерению товаром, имеется множество источников ее поставок, и она сравнительно легко транспортируется. В то же самое время газ до недавнего времени рассматривался как редкий источник энергии, снабжение которым во многом зависит от построенных газопроводов. Хотя ситуация может измениться в будущем в связи с налаживанием транспортировки сжиженного природного газа и новыми технологиями добычи газа из многочисленных газовых месторождений, до сего времени Россия была главным поставщиком природного газа в Европу. Когда у России возникали споры с такими соседями, как Украина, по поводу цен на газ, она, не колеблясь, прекращала поставки газа в знак проявления экономической силы. Позже, когда в Украине к власти пришло более близкое по духу правительство, Россия использовала льготные цена на газ для того, чтобы в обмен продлить аренду военно-морской базы в Украине, таким образом осложняя перспективу возможного вступления Украины в НАТО.

Германия зависит от России на треть своих потребностей в газе, но немецкое правительство утверждает, что оно не слишком озабочено этим, потому что оно расценивает взаимозависимость как симметричную. По мнению Германии, немецкие потребители представляют собой такую большую группу, что доходы России зависят от безопасности немецкого спроса в такой же степени, что и немецкие потребители зависят от безопасности российского предложения. Отсюда, когда Европейский Союз попытался подогреть интерес к газопроводу для поставок каспийского газа, минуя территорию России, Германия испытала меньше интереса к этому проекту. Вместо этого Германия поддержала прокладку газопровода по дну Северного моря, что увеличит ее зависимость от российских поставок и позволит России миновать Украину и Польшу.

Это повысит уязвимость Украины и Польши. В прошлом у этих стран была переговорная сила, основанная на их способности прекратить перекачку газа по газопроводам, проходящим по их территории. Россия использовала дипломатию газопроводов для увеличения своей экономической силы. У нее был стимул держать свои обещания о том, что она является надежным поставщиком таких больших потребителей, как Германия, однако Россия может использовать свое преимущество асимметричного характера по отношению к малым потребителям, таким, как страны Балтии, Грузия, Белоруссия и Украина, в той конфигурации, которую Россия считает сферой своего влияния. Подобным же образом Россия пыталась заключить контракты на поставки газа из республик Средней Азии по российским газопроводам, однако такому структурированию рынка противодействуют китайские усилия по строительству газопроводов к востоку из Центральной Азии. Даже более важным было недавнее открытие и последовавшие технологические испытания по высвобождению огромнейших объемов газа, накопившегося в сланцевых породах в Соединенных Штатах и других местах. Проекты по сжижению природного газа и транспортировке его морем в Соединенные Штаты уже потеряли свою конкурентную способность на американских рынках. А поскольку этот газ стали отправлять в Европу, это привело к уменьшению силы, которую могла бы развивать Россия при помощи своей газопроводной дипломатии.

Эти примеры с нефтью и газом показывают, что, хотя сырьевые материалы не имеют такого решающего значения в так называемых экономиках легкого веса информационной эпохи, какое они имели в индустриальную эпоху, нефть и газ все еще что-то значат, когда речь идет о генерировании экономической сил. Но даже вытекающая от контроля над энергетическими ресурсами сила имеет тенденцию нарастать и убывать. Экономическая сила обусловлена в огромной степени конкретной ситуацией на конкретном рынке.

Точно также, как многие думают о боевых действиях в категориях сущности военной силы, точно так же часто о санкциях думают как о наиболее очевидном инструменте экономической силы. Понятие “санкции” определяется в виде меры поощрения или наказания, предназначенных для подкрепления решения или для придания политике более авторитетного характера. Примеры запретительных торговых санкций - эмбарго, превентивная закупка для недопущения товара в другие руки, замораживание вкладов, неблагоприятное налогообложение, запрет на путешествия, запрет на торговлю оружием, прекращение помощи и т.д. Поощрительные акции могут принимать вид сокращения пошлин, создания благоприятных условий для доступа на рынки, предоставление помощи и инвестиционные гарантии и т.д. Санкции могут накладываться как государствами, так и негосударственными игроками, как против государств, так и негосударственных игроков. Общим для всех санкций является манипулирование экономическими операциями в политических делах.

Как и все виды силы, усилия по применению экономических санкций зависят от конкретной ситуации, целей и мастерства в деле превращения ресурсов в желаемую форму поведения. Главной целью санкций является изменение поведения, сдерживание и смена режима в другой стране. Другими вариантами цели могут быть понуждение, принуждение и предупреждение. Понуждение - попытка заставить объект что-то сделать, принуждение означает заставить объект что-то сделать более дорогой ценой, а предупреждение указывает на обязательство - перед объектом, народом внутри страны или перед третьими сторонами. И если понятия понуждения и принуждения в экономической сфере носят четкий характер, то санкции предупредительного типа рассматривают только в качестве “символического” жеста. Однако, это далеко не так.

С точки зрения легитимности и мягкой силы мы видим, что сигнал предупреждения может нанести реальный ущерб объекту. Кампании по выявлению и преданию позору представляют собой важные средства, которыми неправительственные игроки пытаются повлиять на политику транснациональных корпораций, нападая на их капитал, созданный ими за счет своих брэндов. НПО также пытаются пристыдить государства и заставить их действовать, бросая тень на их национальную репутацию, а сами государства состязаются в создании привлекательного образа, который увеличивал бы их мягкую силу и уменьшал мягкую силу противника. Такие кампании иногда терпят крах, иногда завершаются успехом, но законность - это силовая реальность, а борьба вокруг законности несет настоящие издержки.

Как крупнейшая экономика мира Соединенные Штаты часто первыми применяют санкции. В период с 1996 по 2001 год Штаты в одиночку применили 85 новых санкций, и некоторые острословы жаловались, что страна применяла санкции против половины человечества. И тем не менее расхожим мнением влиятельных обозревателей является мнение о том, что “санкции не работают”. Это суждение подкреплено такими известными

случаями, как неспособность санкций Лиги Наций остановить итальянскую агрессию против Эфиопии, провал американского эмбарго на торговлю с целью свержения Фиделя Кастро на протяжении полувека или неудача с попыткой при помощи санкций отрешить от власти Саддама Хусейна в Ираке. Почему же тогда так часто используют санкции?

Ответ частично может заключаться в том, что мнение о провале санкций слишком преувеличено. Как пишет Д. Най: “Внимательное изучение 115 случаев применения экономических санкций крупными странами с 1950 по 1990 год позволяет сделать вывод о том, что примерно в половине всех случаев санкции внесли пусть и скромный, но все же вклад в дело достижения целей тех, кто их применял. Обнаружилось, что санкции имели большой шанс на успех, когда ставили скромные и ясные цели, начиная с того, что объект находился в ослабленной позиции, экономические связи были на хорошем уровне, санкции были строгими, а их сроки были ограниченными.

Возвращаясь вновь к известной кубинской “неудаче”, можно сказать, что хотя санкции и не привели к устранению Кастро и только в какой-то степени снизили его международные возможности (потому что он получат советскую помощь в порядке компенсации), они действительно позволили американским политикам дать понять населению своей страны и других стран, что союз с Советским Союзом будет дорогого стоить.

Платежи, помощь и другие поощряющие виды санкций также имеют свои параметры мягкой и твердой силы. Предоставление средств и отказ в их выплате - две стороны одной медали. Соответственно, такие виды санкций относятся к поощрительному типу и запретительному типу сходных санкций. Предоставление денег для обеспечения поддержки другими странами имеет давнюю историю в правительственной дипломатии, которая сохраняется по сей день в век демократии. И это действительно так: около 20 небольших стран, продолжающих признавать правительство Китайской Республики на Тайване, а не Пекин, получают значительную экономическую помощь от Тайваня.

Программы помощи могут также быть использованы в гуманитарных целях, и, если их осуществляют должным образом, они могут стать источником мягкой силы. Однако гарантий получения такого эффекта нет. Хотя помощь может получить расположение элит, если она повлечет за собой коррупцию и разрушение существующего баланса между социальными группами, она может также породить скорее раздражение, чем положительную реакцию среди рядового населения. Нарушая местный политический баланс и давая толчок к коррупции, крупные проекты помощи часто вызывали зависть, конфликты и сопротивление местных групп. Как заключил один наблюдатель, “если вы хотите извлечь уроки из пока еще чисто гипотетического успеха в этой стране, то они состоят в том, что малые проекты часто срабатывают лучше, что согласие и участие местного населения является существенным фактором успешности проектов и что для того, чтобы ребёнок наконец-то пошел, требуются годы”.

Д. Най в своей книге “Будущее власти” приводит мысль Дэвида Болдуина о эффективности или неэффективности санкций. Он пишет: “Болдуин указывает на то, что мнения об эффективности санкций относятся только непосредственным результатам в отличие от мнений об эффективности или пользе, которые затрагивают средства и результаты. Важным в любой ситуации является такой вопрос: есть ли альтернатива санкциям? Даже если вероятность достижения желаемого итога благодаря экономическим санкциям низка, имеющий отношение к данному делу вопрос заключается в следующем: является ли она выше, чем при осуществлении альтернативного варианта политики? Военная сила иногда гораздо выше, ее издержки могут быть такими большими, что она окажется менее эффективной…”

Как и запретительные санкции, поощрительные санкции в виде платежей, и предупредительные санкции дают неоднозначную картину, если рассматривать их с точки зрения получения твердой и мягкой силы. Однако, несмотря на их неоднозначность, санкции, благодаря их ценности в плане предупреждения и мягкой силы, а также благодаря тому, что они часто бывают единственным сравнительно дешевым вариантом политики, останутся главным инструментом силы в XXI веке.

Ведение переговоров и силовое противоборств случаются между государствами, частными корпорациями, а также гибридами и того, и другого. Здоровая и растущая экономика предоставляет базис для всех инструментов силы. В дополнение к этому экономические инструменты подобно санкциям и помощи будут играть решающую роль в это столетии, потому что - самые эффективные инструменты в плане их относительной стоимости. Переход силы к негосударственным игрокам, в том числе к транснациональным корпорациям, накладывает определённые ограничения на планы государств использовать экономические инструменты. Государства будут часто сталкиваться с тем, что экономической силой не так легко будет распоряжаться по двум причинам: из-за сложностей с манипулирование рыночными игроками, а также из-за того, что рыночные условия подвержены изменениям. Экономическая сила станет одним из важных инструментов в инструментальном наборе политики умной силы, но ответы на политику очень часто зависят от конкретного содержания каждого из видов рынков и их асимметрий уязвимостей.

1.4 Общетеоретические понятия и структура мягкой силы

Такие важные аспекты мировых взаимоотношений как военная сила и экономическая сила на сегодняшний день продолжают занимать ведущие позиции. Однако как мы выяснили из написанного выше, и тот, и другой аспект неотделимы друг от друга. Военная мощь и мощь экономическая дополняют друг друга, совместно увеличивая свое влияние и возможности. Но и тот, и другой аспект мы более не можем рассматривать как решительные действия для наказания/поощрения. В большинстве случаев, они оказывают то невидимое, но ощутимое влияние, которое американский политолог Д. Най назвал «мягкой силой».

Мягкая сила - стратегия, предполагающая достижение намеченного результата путем убеждения к действию, привлечения внимания и создания привлекательного образа для адресата. Идея использования такого рода сила берет свое начало от древнекитайских философов. Лао-цзы, кому принадлежит известное высказывание о том, что в мире нет ничего слабее или нежнее воды, тем не менее способна разрушить даже самый твердый предмет.33

Мягкая сила прочно зиждется на трех основных источниках: культура (а именно то, что привлекательно для других), политические ценности (не только их декларирование, но и строгое следование им) и внешняя политика (являющаяся законной и имеющая моральное право в глазах других). Те условия, заключенные в скобки, по сути являются показателями того, будут ли ресурсы, обладающие потенциальной мягкой силой, трансформированы в поведение с целью привлечения на свою сторону для достижения благоприятных результатов.

Мягкой силе соответствует все три аспекта или «лица» относительной силы. Первое лицо относительной силы будет выглядеть в виде привлечения или убеждения для изменений предпочтений конкретного игрока. Второе лицо сила представляет привлечение или институты для того, чтобы конкретный игрок считал программу действий законной. Наконец, третье лицо заключается в привлечение и/или институтах для формирования предпочтений конкретного игрока. О каждом из этих лиц по порядку.

Привлечение - более сложный, чем кажется на первый взгляд, аспект. Оно может относиться как к привлечению внимания - либо в позитивном плане, либо в негативном, - так и в равной мере к созданию эффекта обольщения или позитивного магнетизма. Что генерирует позитивное привлечение? Психологи говорят, что нам нравятся те, кто на нас похож или с кем мы входим в состав одной группы. Нас также привлекают как физические характеристики, так и близость взглядов. Как предлагает Александр Вьювинг, имеется три качественные группы конкретного субъекта и действий, которые занимают ведущее место в плане привлекательности: добросердечие, компетентность и красота (харизма). «Добросердечность» представляет собой уровень отношений субъекта с другими. То, что принимается как добросердечность, может вызвать симпатию, доверие, заслужить авторитет и получить согласие. «Блестящий ум», или «компетентность», касается того, как субъект что-то делает, это качество вызывает восхищение, уважение и имеет способность к лидерству.

«Красота», или «харизма, - это некий аспект отношений субъекта к идеалам, ценностям и предвидению, и он имеет тенденцию вызывать вдохновение и приверженность. Эти три качественные группы, или три кластера, играют решающую роль в превращении ресурсов (таких, как культура, ценности и политические принципы) в поведенческую силу.

Убеждение очень тесно связано с привлечением. Оно представляет собой использование аргумента для того, чтобы повлиять на убеждения и действия других без применения угрозы силой или обещания подачки. Убеждение почти всегда подразумевает какую-то степень манипулятивности, какие-то моменты при этом подчеркиваются, а какие-то игнорируются. Нечестное убеждение может зайти так далеко, что может быть использован обман. В убеждении рациональный аргумент, призывающий факты, веру в причинно-следственную связь и нормативные предпосылки, сочетается с формулировкой вопросов в привлекательном виде и с использованием эмоциональных призывов. Именно поэтому привлекательность, доверительность и убеждение тесно взаимосвязаны. Некоторые рациональный аргументы сами по себе обладают исполнительной силой. Красивое доказательство в чистой математике может убедить в его внутренних качествах, даже если оно предложено противником. Однако многие доводы заключают аргументацию в защиту фактов, ценностей и выбора вариантов, которые зависят от степени привлекательности и доверия относительно кредитоспособности источника.

В свою очередь, выбор программы действий тесно связан с убеждением. Привлекательно упакованный довод, который объект воспринимает как законный, выглядит, вероятнее всего, гораздо более убедительным. Более того, убеждение осуществляется не напрямую, а скорее через посредство массовой аудитории, чем через элиты. Восприятия легитимности также могут осуществляться через объекты воздействия третьей стороны. Косвенные попытки убеждения могут также включать попытки вовлечения третьих сторон с использованием эмоциональных призывов и придуманных легенд, а не просто одной только логики. Хорошо составленные истории того или иного вопроса особенно важны для формирования вопросов в такой убедительной манере, чтобы некоторые «факты» стали важными, а некоторые отошли на второй план. И тем не менее, если одна из таких описанных историй косит слишком явный манипуляторный характер и отвергнута как пропагандистская, она теряет силу убеждения. И вновь - решающим для создания мягкой силы является не только попытка оказания влияния со стороны субъекта, но и собственно восприятие субъекта.

Выводы по главе 1

Обладание относительной силы в современный век становится весьма спорным вопросом. Мировой политический контекст каждый раз меняется, заставляя игроков выискивать максимально эффективную стратегию ведения внешней политики. Как мы выяснили из написанного выше, обладание какого-то конкретного ресурса не означает абсолютный успех, и даже несколько таких ресурсов не всегда могут стать для вас выигрышным билетом. Если у вас все старшие карты в покере, вы, вероятнее всего, одержите победу. Но какой толк от такой комбинации, если игра - бридж? Оценка ресурсов и грамотное их сочетание - ключ к успешному достижению намеченных результатов. Обстановка в мире призывает государства не демонстрировать силу друг над другом, но демонстрировать ее сообща друг с другом.

Установление мирового порядка путем военных сил остается и по сей день важнейшим элементов мировой политики. В этой роли военная сила сохранит свое влияние и в 21-м веке, однако она уже не будет такой абсолютной и единственно возможной силой, способной на установление порядка. Экономическая составляющая также играет большую роль в установлении взаимоотношений, но лишь грамотное использование и тех, и других ресурсов способно принести долгожданные результаты. Мягкая сила, устанавливающая сотрудничество путем привлекательности и убеждения, продолжает вносить огромный вклад в мировые политические взаимоотношения, однако и методы, и результаты такого вида очень сильно варьируются от того, как настроены остальные игроки. Разумеется, важно не преувеличивать воздействие мягкой (да и любого другого вида) силы. Возникают некоторые ситуации, в которых мягкая сила дает очень небольшие рычаги воздействия. Трудно, например, увидеть, как мягкая сила могла бы решить спор вокруг ядерной программы Северной Кореи. Некоторые критики ошибаются, предполагая, что по причине ее недостаточности мягкая сила не являются видом силы вообще. Но такое явление характерно для всех видов силы. Тем не менее, когда какое-нибудь правительство озабочено такими целями структурной среди обитания или целями общих ценностей, как продвижение демократии, права человека и свобода, это как раз именно те сферы, в которых мягкая сила проявляется больше всего по сравнению с твердой силой. А в век глобальной информации и размывания силы негосударственных игроков мягкая сила станет все более важной частью стратегии применения умной силы.

Глава 2. Анализ практики применения умной силы на пространстве современной Европы

2.1 Относительная сила Европы

Поскольку стратегия «умной силы», тщательно рассмотренная нами ранее в предыдущих главах, справедливо применима не только к отдельным государствам и государственным объединениям, но также и к транснациональным организациям и негосударственным игрокам. Это означает, что, рассматривая в нашем исследовании пространство современной Европы, мы более всего обращаем внимание на объединения, находящиеся в ней и играющие важные роли в конкретных ситуациях. В первую очередь наше исследование затронет Европейский Союз, как несущую опору государственного устройства Европы. В нашем исследовании мы представим особо важные показатели относительной силы в сравнении с показателями других стран, однако большее внимание уделим сравнению ЕС и Соединенных Штатов Америки, так как последние являются ресурсов Европейского Союза и Соединенных Штатов Америки, как обладателей одних из мощнейших экономик мира, а также будут приведены ресурсы других стран. Эти ресурсы, способные превратиться в относительную силу, представляют собой как военный потенциал, так и экономические возможности, но на этом они не заканчиваются. Наше исследование также обращает внимание на такие детали, как привлекательность, вытекающая из количества иностранных студентов на территории государства и т.д. Тем самым, в нашей таблице мы хотели бы отобразить все аспекты понятия силы - и твердые, и мягкие. Далее мы отметим не менее важную международную Организацию Объединенных Наций, на сегодняшний день решающую вопрос не только военных конфликтов и гуманитарной помощи, но и вопросы изменения климата.

Ближе всего в экономическом развитии к Соединенным Штатам в начале XXI века стоит Европейский Союз. Хотя американская экономика в четыре раза превышает экономику Германии, общий объем экономики

Европейского Союза чуть-чуть превышает объем экономики Соединенных Штатов, а население Европы насчитывающее почти 500 миллионов, значительно превосходит население Америки, составляющее 300 миллионов человек. Доходы на душу населения в Америке выше, чем в ЕС, поскольку ряд новых членов Европейского Союза гораздо беднее западноевропейских стран, составлявших основу Союза с самого начала. Однако по показателям человеческого капитала, технологическому уровню и экспорту Европа - равноценный конкурент Соединенных Штатов. До весеннего кризиса 2010 года, когда финансовые проблемы в Греции и в других странах вызывали беспокойство на финансовых рынках, экономисты строили предположения о том, что евро вскоре мог бы заменить доллар в качестве основной резервной валюты мира. Вместо этого европейские правительства (и МФВ) вынуждены были разработать программу спасения стоимостью в 925 миллионов долларов США, чтобы восстановить доверие на рынке, а канцлер Ангела Меркель предупредила, что если евро рухнет, «то пострадает не только эта валюта… Пострадает вся Европа, а с ней и идея европейского единства».

В военном плане Европа тратит менее половины объема расходов Соединенных Штатов на оборону, однако численный состав ее армии превосходит американские вооруженные силы, в нее входят две страны, обладающие ядерными арсеналами. По показателю мягкой силы культура европейских стран издавна широко популярна в остальном мире, а понимание и значения объединенной вокруг Брюсселя Европы всегда было привлекательно для ее соседей. Европейцы всегда были важными первооткрывателями и играли главную роль в международных институтах. Ключевой вопрос при оценке ресурсов Европы заключатся в следующем: сможет ли Европа выработать достаточно притягательно силы в политическом и общественно-культурном плане и действовать согласованно как единое целое по широкому кругу международных проблем или же она останется группировкой с ограниченными количеством стран, обладающих разным уровнем национализма, политической культуры и внешней политики? Другими словами, каковы возможности Европы в плане трансформации силы?

Структура таблица заимствована из книги С. Джозефа Ная младшего «Будущее власти»

Ответы на эти вопросы неоднозначны. По вопросу внешней торговли и влияния в рамках Всемирной торговой организации Европа ничем не отличается от Соединенных Штатов и способна составить противовес американской силе. Создание Европейского валютного союза и запуск евро в начале 1999 года сделало роль Европы в валютных делах в Международном валютном фонде почти равной то й роли, которую играют Соединенные Штаты (хотя кризис 2010 года из-за долгов Греции оставил отпечаток на вере в евро). В связи с антитрестовскими вопросами - размеры и привлекательность европейского рынка означали, что желающие слияния американские фирмы обязаны получить одобрение как от Европейской комиссии, так и от министерства юстиции США. В виртуальном мире ЕС устанавливает глобальные стандарты для защиты частной информации.

В то же самое время у Европы есть существенные ограничения в степени единства. Национальное самосознание остается сильнее общеевропейской идентичности, несмотря на 60 лет интеграции, а национальные интересы, хотя и поставленные на второй план, по сравнению с прошлым все еще много значат.50 Расширение Европейского Союза, включающего сейчас уже 28 государств, значит, что европейские институты, очевидно, сохранят свою уникальность и вряд ли приведут к мощной федеративной Европе или унитарному государству. Ни один из этих вариантов не в состоянии принизить значение европейских институтов и того, что они сумели сделать. Растет интеграция в юридической сфере,

приговоры Европейского суда заставляли страны - члены ЕС менять свою политику. Тем не менее законодательная и исполнительная ветви интеграции отстают, и хотя у единой Европы есть свой президент и центральная фигура для внешний сношений, интеграция в области обороны и внешней политики по-прежнему носит ограниченный характер. По словам лорда Паттена, бывшего члена Европейской комиссии, «в отличие от США мы нигде ничего не значим».51

На протяжении десятилетий Европа переживала периодические смены настроения от излишнего оптимизма до приступов «европессимизма», подобно тому, который ее охватил в текущий период. Как сообщил один журналист в 2010 году, «Европа начинает выглядеть как неудачник в новом геополитическом порядке, в котором доминируют Соединенные Штаты и нарождающиеся державы во главе с Китаем… Ни один из европейцев не был приглашен 18 декабря на решающую встречу между президентом США Бараком Обамой и китайским премьером Вэнь Цзябао, которая разрушила довольно умеренное Копенгагенское соглашение. Китайцы пригласили руководителей Индии, Бразилии и Южной Африки. Эта встреча и отсутствие на ней Европы стали «судьбоносным явлением» 2009 года».52 Более того, после финансового кризиса 2008 года финансовые проблемы нескольких членов ЕС, в частности Греции, раскрыли пределы финансовой интеграции в еврозоне.

Журнал «Экономист» отмечал: «Разговор об относительном упадке Европы, кажется, идет повсюду… Вам будут проводить страшные цифры о будущем весе Европы, и на это имеются некоторые основания. В 1900 году на Европу приходилась четверть населения в мире. К 2060 году там будет проживать всего 6 процентов - и почти треть из них будут люди старше 65 лет».53 В 1980-е годы эксперты-аналитики говорили о евросклерозе и болезни хромоты, но в последующие десятилетия Европа продемонстрировала впечатляющий рост и организационное укрепление. «Образ действий ЕС - разделение власти, выколачивание соглашений, решение конфликтов бесконечными комитетами - может быть утомительным и даже разочаровывающим для внешнего наблюдателя. Однако во все более втянутом в сети и взаимозависимом мире он стал мировым стандартом».54 Как выразился исполнительный директор Европейского совета по международным отношениям, «здравый смысл говорит, что время Европы пришло и ушло. Отсутствие дальновидности, расхождение во взглядах, зацикленность на правовом урегулировании, нежелание демонстрировать

военную силу и склеротичная экономика выступают контрастом по сравнению с Соединенным Штатами, которые господствуют даже сильнее, чем в свое время Рим…Но проблема не в Европе - проблема в наше устаревшем понимании силы».

Политолог Эндрю Моравчик высказывает аналогичный довод о том, что европейские страны, в одиночку или коллективно, являются единственными государствами, кроме Соединенных Штатов, способными «оказывать глобальное влияние по всему спектру от «твердой» до «мягкой» силы. В таком мере, в какой это термин сохраняет свое значение, мир является биполярным и, судя по всему, останется таковым на обозримое будущее. Пессимистический прогноз опирается на точку зрения реалистов XIX века, в соответствии с которым «сила связана с относительной долей совокупных глобальных ресурсов, а страны заняты постоянным соперничеством с нулевым результатом».56 Более того, как он отмечает, Европа является второй по величине крупнейшей военной силой, на которую приходится 21 процент военных расходов в мире по сравнению с 5 процентами, приходящимися на Китай, 3 процентами - на Россию, 2 процентами - на Индию и 1,5 процента - на Бразилию. Десятки тысяч военнослужащих дислоцированы за пределами собственных стран - в Сьерра-Леоне, Конго, Береге Слоновой Кости и Афганистане. По показателям экономической силы Европа представляет собой крупнейший в мире рынок, и на нее приходится 17 процентов мировой торговли по сравнению с 12 процентами, которые приходятся на Соединенные Штаты. Европа выделяет 50 процентов всей

мировой помощи иностранным государствам в сравнении с 20 процентами, выделяемыми Соединенными Штатами.

По показателям относительной силы, если Европа преодолеет свои внутренние разногласия и приложит усилия, чтобы в глобальном плане бросить вызов Соединенным Штатам по традиционному реалистичному

балансу сил, эти активы могли бы противостоять американской силе. Но если бы Европа и Америка имели слабые союзнические отношения или были нейтральны к друг другу, то эти ресурсы могли бы хорошо дополнительно усиливать друг друга. Как рассуждал «Экономист» десятилетие назад, в плане военной безопасности вполне возможно, что «примерно к 2030 году и Европа, и Америка столкнутся с одинаковой неприятностью во взаимоотношениях с другими частями мира», с такими, как Россия, Китай и мусульманская Юго-Западная Азия.57

Вряд ли возможен развод в экономических делах. Новые технологии, гибкость на рынке труда, сильный спекулятивный капитал и культура предпринимательства делают американский рынок привлекательным для европейских инвесторов. Соединенные Штаты расходуют 2,7 процента - вдвое больше Европы - на университеты и на НИОКР (научно- исследовательские и опытно-конструкторские работы). Прямые инвестиции в обоих направлениях выше, чем в Азии, что позволяет прочно связывать экономики друг друга. Более трети торгового оборота приходит внутри транснациональных корпораций. Более того, хотя торговля вызывает некоторые трения во внутренней политике демократий, она является игрой, в которой обе стороны получают свои выгоды, если есть воля к сотрудничеству. Торговля США с Европой гораздо лучше сбалансирована, чем с Азией.

В культурном плане американцы и европейцы ехидничают и восхищаются друг другом на протяжении вот уже более двух столетий. Несмотря на все жалобы по поводу продукции Голливуда или на «Макдоналдсы», никто не заставляет европейцев есть в них, но миллионы делаю это ежегодно. И несмотря на трения между некоторыми частями Европы и администрацией Джорджа Буша-младшего, Барак Обама стал просто культовой фигурой по своей популярности в большинстве стран Европы. В какой-то мере неизбежные трения между двумя континентами демонстрируют скорее близость, чем удаленность друг от друга. А в более широком смысле американцы и европейцы разделяют между собой одинаковые ценности демократии и прав человека гораздо больше, чем с другими регионами мира. И даже в традиционной реалистической оценке баланса ресурсов силы Соединенные Штаты и Европа вряд ли будут угрожать жизненно-важным интересам другой стороны.58 Силовая борьба из- за конфликтов интересов, по всей очевидности, может оставаться на более обыденном бытовом уровне. А по вопросам, требующим силы С, а не силы НАД другими, европейцы имеют впечатляющие возможности.

2.2 Организация Объединенных Наций как инструмент «умной силы» в решении глобальных вопросов

На политической арене современного мира абсолютно все государства от мала до велика вовлечены в единый поток связей и отношений. Одним игрокам отведены передовые, ведущие позиции, другие занимают нишу объективного наблюдения и соучастия. Таким образом, любой глобальный процесс находится в обозримом поле сразу всех государств, и именно их решительные действия определяют, несет ли этот процесс положительные или отрицательные последствия.

Концепция «умной силы» утверждает, что для достижения национальных интересов любое государство должно грамотно использовать как кнут, так и пряник, т.е. одинаково умело демонстрировать свою привлекательность и военную мощь. Однако в рамках современного мира государства становятся все менее автономны в плане достижения поставленных целей. Утрачивается образ обособленного игрока, но обретает мощь образ коллектива. Постоянно развивающийся мир требует беспрестанного взаимодействия государств друг с другом, стирая территориальные границы.

Организация Объединенных Наций, основанная после событий Второй мировой войны, главной своей целью ставила обеспечение международного мира и безопасности. На наш взгляд, именно эта организация является «лицом» разработанной Д. Наем концепции «умной силы». Для выполнения поставленной цели, ООН с момента создания и по сегодняшний день декларирует основные общечеловеческие ценности и оказывает гуманитарную помощь. Но когда ситуация накаляется до возможного предела, мировая организация не страшится использовать военные единицы, демонстрируя тем самым «жесткую силу» своей политики.

Так в 2001 году в Сьерра-Леоне, стране, которая пребывала в состоянии гражданской войны уже 11 лет, решительные действия британских войск стабилизировали ситуацию внутри государства, обеспечив безопасность граждан и начав первые шаги к прекращению гражданской войны. С не менее тяжелой ситуацией столкнулись миротворческие силы ООН в 2005 году в Южном Судане. До прихода сил ООН страну разрывала изнутри гражданская война длительностью в 21 год. Совет Безопасности единогласно принял решение о направлении в Южный Судан более 10,000 военнослужащих и полицейского персонала для устранения внутригосударственного кризиса. Таким образом, ООН, защищая общечеловеческие ценности и действуя в интересах всех стран, способна к эффективному разрешению конфликтов путем как открытой дипломатии, так и силами миротворческих войск.

Но устранение военных действий и оказание гуманитарной помощи - не единственная задача ООН. Стоя на страже безопасности всего мира, ООН также борется с действительно общечеловеческой проблемой - проблемой изменения климата. Ученые современного мира единогласны во мнении, что эта проблема приобрела поистине катастрофический характер. Начиная с 1992 года, ООН занимает ключевую роль в борьбе с изменением климата. На основе Всемирной метеорологической организации и программы ООН была создана межправительственная группа экспертов, чтобы обеспечить объективный источник информации. При поддержке ООН был разработан Киотский протокол, устанавливающий целевые показатели по сокращению выбросов промышленно развитых стран, помогая стабилизировать, а в некоторых случаях и сократить объемы выбросов в ряде стран.

На сегодняшний день мир более чем подвержен кризисам и опасным ситуациям, способным разрушить общий мировой уклад. Вызывают опасения террористические группировки, жертвами которых становятся тысячи невинных граждан. Гражданские войны и революционные движения, несущие за собой гибель культуры и целостности государства. Катастрофы общемирового масштаба, способные нанести колоссальный вред человечеству, требующие незамедлительной кооперации между всеми странами мира.

В сентябре 2015 года президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин выступил в Генассамблее ООН. Выступление главы государства было посвящено той главной цели ООН, для которой она была создана.

«Россия верит в громадный потенциал ООН, который должен помочь избежать новой глобальной конфронтации и перейти к стратегии кооперации. Вместе с другими странами будем последовательно работать ради укрепления центральной координирующей роли ООН» В.В. Путин

2.3 Миграционный кризис Европы. Умная сила как инструмент разрешения конфликта

Наконец, принимая во внимание сложившуюся ситуацию в современной Европе, следует рассмотреть стратегию “умной силы” и в этой области. Распространение религиозного радикализма в светских государствах Западной Европы, а именно концепции политического ислама, которая служит идейной основой исламского терроризма, вызывает огромное внимание мировой общественности.

Внутренние противоречия, иммиграция, террористические акты, а в связи и с провалом политики мультикультурализма и неуклонным ростом числа адептов ислама Западная Европа нуждается в идеологической альтернативе политическому исламу. Политическая концепция ислама гласит, что законной считается лишь власть Бога, а все праведные политические программы обязаны объединять религиозные и государственные институты с законами шариата. Приоритетное значение в данной концепции отдается созданию в обществе теократического государства и воссозданию халифата, т.е. единого государства мусульман с сильной централизованной властью. Политический ислам рассматривает ислам как единственно возможную государственную религию и отвергает все принципы религиозного плюрализма. Иначе это представляет верующим возможность альтернативы, противоречащей законам шариата.

Западная Европа имеет серьезный недостаток в ресурсах “твердой” силы, потому в основном акцент ставится на дипломатические средства разрешения конфликта. Далее, неэффективное использование инструментов “мягкой” силы привело к ситуации, когда под угрозой оказалась сама целостность Европейского союза, как консолидирующего общества, образ которого так сильно привлекал остальные страны. Напротив, политический ислам избрал иммигрантов-мусульман последнего поколения объектом воздействия своей “мягкой силы”. Они находят в исламе и поддержку, и подтверждение своей религиозной идентичности. К их числу смело прибавляются новообращенные мусульмане из числа европейского населения. “Твердая сила” политического ислама очень часто переходит рамки законности и человечности, выражаясь таким образом в актах террористического направления, или джихаде. В последнее время проявила свою самобытность идея сетевого терроризма, которая заключается в мотивации людей через их информационное поле на совершение теракта. В связи с этим стратегия «умной силы» в отношении политического ислама может содержать в себе несколько этапов.

Во-первых, необходимо дискредитировать действия радикалов, так как они противоречат Корану; силовые структуры должны быть использованы для наведения порядка; в обществе должна происходить пропаганда принципа, при котором леитимное применение силы возможно только государством; усиление и обновление образа государства как единственно надежного гаранта порядка и безопасности жизни.

Во-вторых, следует разрушить все параллельные структуры власти, которые складываются в процессе исламизации. Шариатские суды должны быть запрещены, так как они противоречат национальным конституциям. Важным шагом станет прерывание связей радикалов с умеренным крылом, разрушение всех каналов финансирования (и внутренних, и зарубежных), а также введение запрета на создание, основанных на религиозном признаке, политических партий.

В-третьих, борьба не должна происходить только силовыми методами, так как это в большей вероятности приведет к конфронтации. Западная Европа должна найти точки соприкосновения христианства и ислама, с целью уничтожения “образа врага” в лице религиозных конфессий.

В-четвертых, необходимо принять курс по формированию единой европейской идентичности. При этом необходимо признать на уровне ЕС особую роль христианства в европейской истории, его культурного и символического значения, акцентируя внимание на равенстве всех религий перед законом и признавая их правовой статус.

Данный подход имеет скорее общим характером, не учитывая национальную специфику стран Западной Европы, однако он довольно точно обозначает основной характер действий:

1) Декретировать политический ислам, как движение, противоречащее Корану;

2) Поднять национальное самосознание;

3) Укрепить основы европейской идентичности, базисом которой является общее христианское наследие;

4) Сформировать политику монокультурализма;

При данном подходе основной целью всех мероприятий является стремление к взаимному укреплению. Решающим фактором в борьбе с исламским терроризмом остается “твердая сила”, однако в работе с умеренными исламистами, разумнее использовать “мягкую силу”, при котором действия приобретут вид профилактики и предупреждения религиозных и политических конфликтов.

Вероятно, что данная стратегия по сдерживанию политического ислама не нова. К тому же миграционный кризис, который мы наблюдаем сейчас, а так же террористические акты в европейских странах только ухудшают сложившуюся ситуацию. Но еще хуже может быть альтернатива этому. Слишком слабая реакция в борьбе с терроризмом может только поощрить радикалов, но и несоразмерные силовые действия также могут принести больше вреда, чем пользы. Несправедливое применение “твердой силы” лишь подрывает “мягкую силу”, давая толчок к появлению новых проявлений терроризма. В таком плане действия государства по обеспечению национальной безопасности обязаны носить только легитимный характер. И только станет возможным говорить об «умной силе» как эффективной стратегии власти.

2.4 Умная сила как инструмент выстраивания политических отношений

Сама по себе сила является ни хорошей, ни плохой. Обладание слишком малым количеством ресурсов силы означает меньшую вероятность получения желаемых результатов, но и слишком много силы (в плане ресурсов) может стать скорее проклятием, чем выгодой, если ведет к самоуверенности и неадекватным планам действий по трансформации силы.

История об умной силой применительно к XXI веку состоит не в том, чтобы максимально увеличить силу или сохранить гегемонию. Речь идет о нахождении путей сочетания ресурсов в успешный план действий в новой обстановке распыления силы и «подъема остальных».

Стратегия объединяет средства и цели, а это требует ясности относительно поставленных целей (результатов), ресурсов и тактики их использования. Требуется также понимание взаимосвязи между осязаемыми в материальном плане целями и общими структурными целями, как, впрочем, и между тем, какие цели ведут к нулевому результату силы над другими, а какие ведут к совместным достижениям, требующим силу совместно с другими. Необходимо сделать точную и полную ревизию всех ресурсов, но также необходимо понимание того, когда они могут пригодиться и как их доступность может меняться в зависимости от различных обстоятельств. Следующее - настоятельно необходимо иметь

«четкое представление о возможностях и тенденциях потенциальных противников. Что у них есть и, что важнее, что они думают? С какой частотой меняются, какова степень гибкости и вероятность изменений в их предпочтениях и планах действий, на протяжении какого периода и в каких сферах? Подчас, как в экстремальных случаях страшных разрушений, преференции объекта ничего не значат в достижении успеха - например, не важно, что вы думаете, если все, что я хочу сделать, так это убить вас, - но во многих случаях хорошая разведка ситуации с объектом важна для уточнения тактики, необходимой для сочетания разных ресурсов силы.

В конкретной ситуации можно добиться успеха в разумное время и при разумных расходах при помощи командного поведения твердой силы или при содействии коллективного поведения и установления программы действий, убеждения и привлечения на свою сторону или путем сочетания и того и другого. В таком случае, особенно важно знать не только то, какие виды силового поведения вероятнее всего приведут к успеху, но так же и то, как этот процесс будет меняться со временем и нет ли риска соперничества и перестановки сил.

Благородные цели могут иметь ужасные последствия, если им сопутствует излишний оптимизм или умышленное ослепление в отношении вероятности успеха. Стоит помнить, что древняя традиция теории справедливых войн требует не только соблюдать соизмеримость и разборчивость в выборе средств, но также думать о том, как возможность успеха повлияет на последствия. Это дело проницательности, которую реалисты всегда превозносят в стратегии использования умной силы.

Наконец, если вероятность успеха не оправдывает проверку осторожного суждения, следует вернуться к первому из упомянутых вопросов наряду с переоценкой целей, приоритетов и уступок. После пересмотра целей стратегия умной силы снова встает в повестку дня.

В начале работы мы сравнили сегодняшний политический контекст с трехуровневой игрой в шахматы, в которой межгосударственная военная сила в большой степени сосредоточена в руках Соединенных Штатов; межгосударственная экономическая сила распределена в духе многополярности между Соединенными Штатами, ЕС, Японией и странами БРИК, а сила по таким транснациональным вопросам, как изменение климата, преступность, террор и пандемические заболевания, очень сильно распылена. Оценка распределения ресурсов среди игроков варьируется в каждой области. Мир не является ни однополярным, ни многополярным, ни хаотичным - ему свойственны одновременно все эти три характеристики. Таким образом, умная великая стратегия должна быть в состоянии разбираться с очень разнообразным распределением силы по различным областям и понимать взаимные уступки по каждой из них. Нет никакого смысла рассматривать мир через линзы чистого реализма, превалирующего на других досках. Контекстуальный интеллект сегодня требует нового синтеза «либерального реализма», который видит одновременно ситуацию на всех трех досках. Все-таки в трехуровневой игре игрок, сосредотачивающий