Размещено на http://www.allbest.ru/

Концепция умной силы как инструмент влияния на политические процессы в современной Европе

Содержание

Введение

Глава 1. «Умная сила» в глобальных делах

1.1 Общетеоретические основы концепции «умная сила»

1.2 Военный потенциал «умной силы»

1.3 Экономический потенциал «умной силы»

1.4 Общетеоретические понятия и структура мягкой силы

Выводы по главе 1

Глава 2. Анализ практики применения умной силы на пространстве современной Европы

2.1 Относительная сила Европы

2.2 Организация Объединенных Наций как инструмент «умной силы» в решении глобальных вопросов

2.3 Миграционный кризис Европы. Умная сила как инструмент разрешения конфликта

2.4 Умная сила как инструмент выстраивания политических отношений

Выводы по главе 2

Заключение

Список использованной литературы

Введение

В современном мире политические процессы приобретает все более открытый характер. Результаты таких процессов становятся более значимыми, а их влияние распространяется далеко за границы названного государства. Все большее количество участников мировой арены становится заинтересованными в том или ином исходе подобных процессов. В такой ситуации становится как никогда актуальным способность четко анализировать политические процессы и рассчитывать собственные ресурсы и возможности для создания наиболее выигрышной стратегии.

Концепция “умной силы”, разработанная Джозефом Наем младшим, совмещает возможности как “жесткой”, так и “мягкой” сил. Его вклад в развитие политической науки оставил большой след, открыв, тем самым, для последователей новые просторы для работы и мысли.

Применение данной стратегии позволяет при сложившейся ситуации в мировой политике создавать максимально выигрышную стратегию для достижения успеха, умело используя имеющиеся ресурсы в процессе сотрудничества между “игроками”. Концепция “умной силы” впервые приобрела популярность в 2009 году в США. С тех пор интерес к этой ней призвал многих ученых мира, в том числе и отечественных исследователей, к более тщательному ее рассмотрению. Среди российских исследователей можно выделить следующих: Костырев А.Г., Чихарев А.Г. и Столетов О.В. Теоретические вопросы концепции, основные ее понятия и методологическая составляющая получили достаточное освещение в научной литературе по международным отношениям, экономике, политологии и журналистике.

Популяризация концепции «умной силы» происходила благодаря центрам аналитики, фабрикам мысли и различным интеллектуальным блогам.

Данный термин еще раз подчеркнул отмеченную политологами тенденцию к возрастанию роли «информационно-интеллектуального управления» в мировой политике. Умная мощь - это и скорость обработки информации, коммуникативная мобильность, способность вести информационную войну и политические кампании в мировых СМИ - новых и традиционных. Еще одно универсальное значение концепта - креативный потенциал, предполагаемая способность государства генерировать новые идеи, технологии и институты. Умная сила - это комплексная модель современного мирового лидерства, включающая в себя информационно-интеллектуальное влияние, многосторонность, способность продуктивно управлять международным развитием и решать глобальные проблемы. Умная мощь представляет собой не столько еще один из ресурсов наряду с военной и экономической мощью или информационно-культурным влиянием, сколько способность эффективно мобилизовать все доступные ресурсы в политических целях и оптимально ими распорядиться - собственно политическую силу.

Объектом исследования данной работы являются сущность и структура концепции “умной силы”, тщательный анализ которых позволит подробнее разобраться в ее устройстве и позволит лучше понимать ее механизмы.

Предмет исследования представляет собой анализ условий, при которых “умная сила” может быть использована в политических процессах на пространстве современной Европы с максимальной эффективностью.

Цель исследования заключается в попытке охарактеризовать и сформулировать основные условия, при которых будет возможным использование “умной силы”, как инструмента влияния на протекающие политические процессы в современной Европе.

Гипотеза данного исследования: концепция “умной силы”, как инструмент влияния на политические процессы, будет считаться максимально эффективной на практике, если:

1) она правильно используется в зависимости от контекста конкретной ситуации;

2) она ставит своей цель осуществление основных принципов безопасности государства и поддержания как своей, так и международной экономики;

3) она подчеркивает значимость выработки комплексной стратегии для взаимодействия с остальными игроками мировой арены.

Задачи исследования:

- Определить сущность и структуру “умной силы”

- Проанализировать практики применения “умной силы” на пространстве современной Европы

- Изложить общетеоретические прогнозы по дальнейшему применению данной концепции на пространстве современной Европы

Комплексная методика исследования включает в себя метод описания, содержащий приемы сопоставления и обобщения, а также интерпретационный и аналитический методы.

Цель, гипотеза и задачи работы определили ее структуру. Она состоит из 2 глав. Первая глава посвящена теоретическому и методологическому описанию общетеоретических основ и структуры концепции. Вторая глава раскроет работу концепции на сегодняшний день в мире и отобразит ее эффективность в рамках пространства современной Европы, а так же представит заключительные тезисы о стратегии “умной силы” и ее важности в современной мире.

Глава 1. «Умная сила» в глобальных делах

1.1 Общетеоретические основы концепции «умная сила»

Концепция «умной силы», создателем которой является Джозеф С. Най младший, есть искусная комбинация «твердой силы» для принуждения и возмездия, и «мягкой силой» в виде убеждения и притяжения. Эта стратегия также характеризуется, как умение использовать «твердую» и «мягкую» силу в качестве эффективной стратагемы, применяемой обстоятельствах самого разного толка. По словам Д. Ная, в XXI веке принципиально важным является не максимально возможное увеличение силы и сохранение могущества, а использование оптимальных способов сочетания ресурсов власти с эффективно проработанным планом действий в обстановке распыления силы среди остальных государств. Российские авторы также внесли свой вклад в развитии этой идеи. К примеру, И.А. Чихарев использует термин «умной мощи», подразумевая комплексную модель современного мирового лидерства, которая включает информационно-интеллектуальное влияние, а также умение успешно управлять международным развитием и решать проблемы глобального характера. Другой российский исследователь А.Г. Костырев использует термин «разумная сила» и вставляет ее в рамки общественной дипломатии, убеждения, персонального анализа лидеров, а также (непрямое и ограниченное) применение «жесткой силы». Бесспорное преимущество «умной силы» - ее способность делать ставку вместе с «твердой» на «мягкую» силу, при этом рассматривая их в взаимозависимости, и выстраивая стратегию эффективного использования ресурсов власти для достижения желаемых результатов.

Однако такая широко используемая концепция, как «сила», на удивление является весьма трудным для измерения и отнюдь не легким для полного понимания. Иногда аналитики испытывали искушение отбросить эту концепцию как безнадежно туманную, но, как оказалось, ее трудно чем-то заменить.

В попытке придать ему точное описание ученые прибегали к множеству разных метафор. Бертран Рассел, великий английский философ XX века, приравнивал силу в науках общественных к энергии в науке по физике. Однако его мнение не состоялось в виду того, что физики, к счастью, имеют возможность точно определить взаимосвязь энергии и других сил между неживыми предметами, тогда как сила в плане мощи относится к более преходящим явлениям в межличностных отношениях, способных изменить свою структуру в зависимости от ситуации. Точно такая же участь ждала экономистов, смело утверждавших, что сила в понимании политики тождественна деньгам в понимании экономики. А все потому, что сила не поддается точному измерению и не может являться ликвидным товаром. Многоликость понятия «силы» в мировой политики в том, что, подстраиваясь каждый раз под новый контекст ситуации, она изменяет и свой облик. Эта «сила» может быть и финансовой способностью совершать выгодные сделки на рынке, и возможностью военных единиц показать лучший результат во время боевых действий. Индекс силы, созданный относительно недавно и основанный на учете ресурсов страны, ее практической деятельности, а так же на том, что есть боевая подготовка, свидетельствовал только об относительном уровне силы выбранной страны, не вовлекая во внимание остальные ее виды. Конечно, военная мощь была и остается одним из главных факторов влияния на мировую политику. Но мир уже давно приобрел вид взаимозависимости и единения, так что теперь сверхдержава не определяется лишь числом войск, способным захватить чужую территорию. Говоря о таких вещах как глобальные бедствия, мы не берем в расчет военную мощь государств, так как она не способна привести к быстрым и эффективным результатам по устранению таких катаклизмов. И особенно хотелось бы обратить внимание на негосударственных игроков мировой арены. Д. Най в книге «Будущее власти» приводит в пример «Аль-Каиду», являющуюся карликом по сравнению с американским гигантом, однако эта организация, по словам автора, ориентирована не на боевую мощь, а на театрализованность своих действий, резкость своих лозунгов и точно такую же острую реакцию мирового общества в ответ на них самих9.

Таким образом, становится понятным, что попытка прийти к общему индексу, единому знаменателю силы в мировой политике представляется невозможным. Сила - это продукт взаимоотношений между игроками, и эти взаимоотношения постоянно изменяются в зависимости от обстоятельств и собственных устремлений этих игроков. Следовательно, мы должны обращать внимания не на конкретный вид силы, а на контекст, в котором она используется.

Основываясь на своем интересе к политике и смежным к ней процессам, разумнее всего обратиться к словарю за описанием такого понятия как сила. Он гласит, что сила есть способность совершать действия, а если отдельно рассматривать общественные явления, то это способность производить воздействие на кого-либо с целью получения желаемого результата. Но даже если мы попробуем конкретизировать игроков в отдельной ситуации, мы не сможем с полной уверенностью утверждать, что у одного из них «есть сила», а у другого нет, не уточнив при этом, для чего она вообще нужна. Как говорилось выше, нам нужно более внимательно разбираться в характере ситуации, при которой наблюдается использование силы. Таким образом, нам нужно обратить внимание на то, кто вовлечен в силовые отношения, т.е. насколько размер силы, и какие темы были затронуты, т.е. какова сфера действия этой самой силы. Для более точного понимания следует обратиться к мастерскому примеру Д.Ная: Римский папа имеет власть над некоторыми христианами, но не над другими (такими, как протестанты). И даже среди католиков он мог бы желать власти над ними всеми, однако многие из них могут отвергнуть его власть, не согласившись по ряду вопросов (ограничение на браки вне церкви или рождаемость). Таким образом, чтобы сказать, что у папы есть сила, нам необходимо знать его взаимоотношения с конкретными индивидом или группой лиц.

«Ориентированная на политику концепция силы, - говорит Д. Най - зависит от уточненного контекста, в котором говорится, кто получает что, как, где и когда». Такое уточнение необходимо, поскольку большинство людей принимают силу только в виде набора ресурсов. Такое происходит потому, что ресурсы в общем их понимании легки для представления в уме, а материальная форма таких ресурсов узнаваема. Люди видят ресурсы, люди могут прикоснуться к ним. Однако наличие таких ресурсов не обещает вам успеха. Комбинация в пять одинаковых карт даст вам преимущество, если вы играете в покер. Но эти же пять карт не приносят никакой пользы, если ваша игра - бридж. Всегда следует помнить, что эти ресурсы - всего лишь некие материальные, а также нематериальные механизмы и материалы, которые лежат в основе взаимоотношений. Потому такие понятия как «военная» и «экономическая» сила будут являться гибридами, объединяющими и ресурсы, и поведенческие факторы.

Трансформация силы - возникающая из ресурсов и поведенческих результатов есть неизвестная величина, оказывающая свое решающее воздействие. Поэтому превращение ресурсов в реализуемую силу в смысле достижения желаемых результатов требует хорошо проработанного плана действий и опытного руководства - по существу, это именно то, что и называется «умной силой».

Термин умная сила подчеркивает неправильность суждения о том, что только один вид силы может выдавать эффективную внешнюю политику. Умная сила есть способность сочетать ресурсы твердой силы и мягкой силы в эффективном, проработанном плане действий. Умная сила есть концепция, содержащие и оценочные, и описательные характеристики. В зависимости от того, как она применяется, она может выглядит или хорошей, или плохой с точки зрения стандартного восприятия.

В наше время происходит следующее распределение сил. Это распределение между государствами, во-первых, а во-вторых, распыление этой силы между всеми государствами и ее переход к негосударственным игрокам. В таком контексте становится разумным воспринимать силу не как механизм давления НАД другими, но как механизм кооперации ВМЕСТЕ с другими. Поэтому первыми шагами к ее грамотному использованию становится понимание полного масштаба ресурсов силы и признание проблем, связанных с их эффективным сочетанием при различных обстоятельствах.

Для лучшего понимания значения силы, Д. Най предлагает нам представить это понятие в трех его аспектах или «лицах»: приказное изменение, контроль над процессом реализации, установление преференций. Как утверждает автор, чаще всего эти силы действуют воедино. Такое понятие будет именоваться относительной силой, т.к. она имеет разносторонний характер.

Первый аспект силы фокусирует внимание на способности заставить других неким образом, который противоречит их начальным планам или намерениям. В такой ситуации измерение силы протекает через анализ того, каковыми были начальные предпочтения отдельного игрока, и на сколько сильно они изменились. Принуждение чаще всего четко выражено и представляется в наличии степени выбора: либо одно - либо другое. Однако первый аспект силы не всегда выражается путем конкретной силовой угрозы. В этом плане здесь также действуют и меры экономического характера, например, платежи или негативные санкции, т.е. отказ от предоставления льгот. В таком случае, действия другого игрока будут зависеть от вашего решения, к какой из мер прибегнуть, что по существу является проявлением первого аспекта силы.

Второй аспект силы, разработанный позже, представляет из себя установленные параметры и цепочки действий, в ходе которых изменяются и поведение, и намерения конкретного игрока. Иными словами, появляется возможность создания идей или учреждений, с помощью которых возможно формирование предпочтения других. Согласие остальных с тем, что является «программой действий» есть тот фактор, определяющий их способность к кооперации.

Наконец, третий аспект силы заключается в формировании изначальных предпочтений. Иначе говоря, изменение предпочтений в самом начале освобождает вас от нужды применять методы или первого, или второго аспекта силы. В такой ситуации становится совсем необязательным блокировать чьи-либо устремления или предпочтения. Они сами по себе приобретают именно тот вид, который нужен вам.

Далее, Д. Най предлагает взглянуть на понятие силы на мировой политической арене в виде трехуровневой шахматной доски14. Такой образ позволяет более детально рассмотреть, как трансформируется сила и какие ее аспекты наиболее очевидны на каждом из уровней. В соответствии с этим, сила будет распределяться следующим образом:

Верхний уровень шахматной доски представляет из себя сугубо военную силу. Этот уровень в основном однополярен. Второй уровень - это экономическая сила, которая на данный момент распределяется между такими политическими гигантами, как США, Европа, Китай и Япония. Наконец, нижний уровень шахматной доски есть поле действий транснациональных отношений, где различные группы и их интересы пересекаются, не взирая на государственный контроль и границы. Игроки, ведущие свои партии на этом уровне есть игроки негосударственные. Так же этот уровень включает в себя транснациональные проблемы, такие как эпидемии, экологические и природные катастрофы, а они, в свою очередь, указывают на то, что сила в этом случае подвергается мощному распылению, и нет никакого смысла говорить о какой-то однополярности. Концентрируя внимания на этом образе «силы» в виде шахматной доски, нам следует как можно тщательнее разобраться в том, как именно сила трансформируется на всех уровнях, каковы ее основные черты на каждом из уровней и какими способами можно обратить ее на свою сторону.

1.2 Военный потенциал «умной силы»

Военная мощь, главенствующая на первом уровне шахматной доски, очень часто воспринимается людьми только в образе отдельных ресурсов. Однако на деле все представляется совершенно иначе. В наше время боевые действия характерны тем, что они утратили свой масштабный характер, при котором армии двух или более стран вступали в открытое противостояние друг с другом с использованием всех доступных средств борьбы. Ситуация изменилась, изменился и ход ведения войны. Открытая, внешняя атака колонной военных больше не воспринимается как тактика ведения боя, поскольку военные действия приобретают все более «локальный» характер. Этому свидетельствует, во-первых, то, что «война» все чаще случается не между государствами, а внутри них. Во-вторых, на арену поднимаются негосударственные игроки и объединения, способные причинить вред государству, сопоставимый с крупной, внешней атакой, благодаря технологическому способу ведения войны. К таким способам, в первую очередь, относится кибер-атака - явление, от которого в настоящее время не застрахована ни одна страна мира. И, наконец, как говорилось выше, открытые военные действия на поле боя канули в лету, им на смену пришли

«локальные» стычки, точечные операции, партизанские войны, противостоять которым, руководствуясь устаревшей военной школой, практически невозможно. Эта трансформация ведения боя произошла от технологический открытий, совершившийся с середины XIX века и продолжающихся развиваться и по сей день. Для передовых стран, активно ведущих развитие новых технологий, владение таким типом оружия представляется серьезным преимуществом в военном конфликте. Новейшие разработки информационных технологий с одной стороны облегчают процесс ведения боя и в лучшем случае позволяют сохранить жизни десяткам солдат, однако эта же зависимость от информации превращает страну в достаточно уязвимого оппонента для тех, кто испытывает меньшую зависимость от передовых технологий. Также слишком большой акцент на такого рода преимущества может отвлечь от ассиметричных мер, применяемые противником. Д. Най приводит в пример американскую военную кампанию «Шок и трепет», специализировавшуюся на бомбах точечного наведения. Однако во время боевых действий повстанцы использовали эффективный и дешевый метод сопротивления - автомобильные бомбы и самодельные взрывные устройства. Наконец, слишком большое внимание к высоким технологиям порождает риск недофинансирования области военной подготовки, полиции, первой помощи, переводчиков - всех тех элементов, которые так нужны пехоте в делах с повстанческими силами.

Разработчики и аналитики в области военной политики постоянно измеряют и сравнивают ресурсы и возможности сил противника15. Например, население страны является основным ресурсом, который может легко превратиться в такой специфический инструмент, как пехота, которая, в свою очередь, может быть подразделена в соответствии с различными боевыми специализациями. В целом аналитики берут прежде всего в расчет такие стратегические ресурсы, как бюджет, людские резервы, военная инфраструктура и институты, оборонная промышленность, материально- производственная база. Затем они принимают во внимание факторы, оказывающие влияние на конверсионные возможности, в частности, на стратегию, доктрины, подготовку, организационные структуры, инновационный потенциал. В заключение они рассматривают боеспособность по отдельным параметрам - сухопутных, военно-морских, военно-воздушных и космических сил. Но даже те разработчики военной

политики, которые считают, что «главным показателем национальной мощи является военный потенциал», и соответственно основывают свою методологию на потенциале, не могут предсказать результатов боевых действий. Как мы рассматривали ранее, нам по-прежнему необходимо уточнять, что и как именно дает возможность ресурсами силы получать желаемые поведенческие результаты.

Военные ресурсы могут обеспечить четыре типа действий, представляющих собой способы воздействия, и средства обращения военной силы. Военные ресурсы могут быть использованы:

1) Для физической борьбы и уничтожения;

2) Для подкрепления угроз в силовой дипломатии;

3) Обещанной защиты, включая поддержание мира;

4) Для предоставления многообразных форм помощи;

Однако эти действия не всегда или не в полной мере могут привести к желательным результатам, поскольку всегда существуют особые моменты, способные изменить ситуацию в ту или иную сторону.

Для физической борьбы и уничтожения в первую очередь необходимо четко представить стратегию - компетентность и легитимность действий16. Людские резервы, вооружение, техническое оборудование, решение организационных вопросов и бюджета, а также подготовка и тактические приемы - все это относится к фактору компетентности боевых действий. Они очевидны, понятны и достижимы. Однако менее очевидный фактор, поскольку нематериален и переменив - фактор легитимности. В основном он понимается как нечто «правильное» - действий игрока или сам игрок. Убеждения в отношении легитимности часто варьируют и редко бывают универсальными, однако ее наличие является одним из важнейших факторов в ведении успешной военной стратегии.

Силовая дипломатия, как второй способ применения военной силы, зависит от тех же составляющих, т.е. от компетентности и профессионализма, от каких зависят и сами боевые действия17. При этом роль силовой дипломатии в большинстве случаев сводится к предотвращению конкретных событий. Но если угроза выглядит не выглядит правдоподобной, то в нее могут просто не поверить, что в последствии приведет к падению авторитета государства, ведущего силовую политику. «В общем угрозы, - подчеркивает Д.Най, - дело дорогостоящее, особенно когда они срываются, и не только потому, что вызывают сопротивление объекта угрозы, но и из-за негативного воздействия на третьи стороны, наблюдающие за исходом дела.

Третий способ воздействия, а именно защита и оказание протекции, лежит в основе союзнических отношений, но с таким же успехом может быть распространена и на другие государства. И вновь ключом к успеху этой стратегии лежит в авторитетности и доверии в запрограммированной для этой цели стране. Союзнические отношения такого рода, как НАТО, укрепляют возможности американской твердой силы, но они также создают сеть личных связей и привлекательный климат. То же самое можно сказать и о любой другой межгосударственной организации характера коллективной обороны и отражения внешней агрессии.

Наконец, военная сила может быть использована для оказания помощи. Этот способ воздействия может принять форму подготовки иностранных военных, участие в международном военном образовании, проведении регулярных учений или предоставлении гуманитарной помощи и помощи при стихийных бедствиях. Такая помощь может усилить как твердую, так и мягкую силы.

Когда эти действия выполнены в соответствии с правилами, они дают желательный результат и желаемые поведенческие изменения и объектов целевого воздействия. Успешный план действий должен принимать в расчет общую ситуацию выбора объектов применения силы, условия, в которых осуществляются действия, а также реакцию целевого объекта - положительную или отрицательную. Теоретически, военная мощь заключается в способности достичь поставленных целей доступными вам средствами, однако на практике все оказывается совсем не так, как мы предполагаем. Николло Макиавелли советовал принцу Италии быть устрашающим, ведь устрашение, нежели любовь, намного важнее в управлении людьми. Но на сегодняшний день лучший вариант - сочетать и то, и другое. Завоевание умов и сердец во все времена было делом особой важности, но оно занимает еще более важное положение в век глобальной информационной технологии. Поэтому мягкая сила вошла составной частью в военную стратегию. Твердая сила предназначается для зачистки территории и ее удержания. Но затем в ход идет мягкая сила, заключающаяся в таких гуманитарных делах, как строительство дорог, домов, больниц и школ. Консерватизм в культурном плане, недоверие, потери среди гражданского населения и местная коррупция - все это затрудняет завоевание умов и сердец, которое составляет часть мягкой силы.

Мир продолжается меняться, и изменению поддаются все сферы его жизни. Мы находимся в таком времени, когда все известные нам аспекты силы претерпевают изменения и трансформацию, чтобы быть более эффективными в мировой политике. Почему же так происходит? Во-первых, это происходит потому, что прогресс в мировом вооружении достиг точки, при который государства, решившись на открытые боевые действия, могут привести весь человеческий род к полному его истреблению. Становится очевидным, что разность между неподдающимися воображению разрушениями от такого вида оружия и любыми политическими целями заставляет руководителей большинства государств с должной осторожностью и максимальной бдительностью относится к его использованию. И хотя ядерное оружие невозможно использовать хотя бы в рамках морального запрета, оно продолжает играет важную роль сдерживающего фактора. Запрет на его применение продержался уже несколько десятков лет, потому это оружие остается важным средством в мировой политике, но не для практического применения в войне. Во-вторых, важным фактором является и то, что обычные вооруженные силы стали очень и очень дорогостоящим ресурсом. Большую значимость обрели СМИ и другие каналы передачи информации, с помощью которых можно добиться желаемых результатов. Становится намного легче вести пропагандистскую программу с определенной целью, например, деморализовать силы противника или воодушевить свои боевые единицы и единицы союзников, нежели каждый раз демонстрировать всему миру свое боевое оснащение. Впрочем, и этот фактор заслуживает отдельного внимания. В-третьих, применение военной силы всегда сталкивается с внутренними ограничениям. Речь идет, конечно же, о демократических странах и людях в них, не способных смириться с силой, которую руководители государства используют слишком долго или которая приводит к слишком большому количеству жертв. Подобные взгляды не являются профилактикой от применения силы, однако они являются большим риском для политических лидеров, с чем последние обязаны считаться, если не хотят распрощаться со своей карьерой. Наконец, существует ряд особых проблем, решение которых не предполагает силовое вмешательство. И если раньше Штаты могли открыто угрожать военной мощью для достижения целей в торговле, то сейчас такое решение абсолютно невозможно. Д. Най приводит в пример развивающуюся инфраструктуру китайских предприятий, которые являются главным производителем газов, вызывающих парниковый эффект. Но ведь никто сейчас и подумать не может о том, чтобы угрожать Китаю применением бомб или крылатых ракет, чтобы остановить производство таких предприятий раз и навсегда. Размеры и масштабы экономической глобализации и сложная взаимозависимость очень и очень сильно отличается от того, что было в XIX веке. Мир, как уже говорилось выше, обрел форму взаимозависимости. А взаимозависимость, перерастая в положительного рода отношения, должна, в конечном итоге, перерасти в полную и абсолютную кооперацию.

Военные ресурсы, как становится понятным из написанного выше, могут быть использованы в виде твердой и мягкой сил. Характер сочетания зависит от того, какой из способов взаимодействия применен. Важным моментом является то, что мягка сила, которая возникает из таких качеств, как оборота, компетентность, легитимность и доверие, может добавить рычаги к твердой силе военной мощи. Стратегия, при которой обе силы успешно сочетаются, представляет собой стратегию умной военной силы.

Даже если войн между государствами и гражданских войн становится меньше, они, вероятнее всего, будут продолжаться между негосударственными транснациональными и повстанческими группами или между государствами и такими группами. Гибридные войны и «война в народе» сохранятся. Возможности ведения войны и принуждения, защиты и помощи остаются важными, даже если межгосударственных войн будет становиться все меньше.

В этом главный смысл роли военной силы в мировой политике, имеющей отношение ко второму лицу силы: формирование программы действий. Военная мощь остается важной, потому что она помогает структурировать мировую политику. Некоторые теоретики считают, что военная сила имеет такой ограниченный диапазон применения, что она больше «не является абсолютным мерилом, с которым должны сравниваться другие формы силы». Но тот факт, что военной силы не всегда достаточно для решения конкретных ситуаций, не означает, что она утратила свою значимость. Хотя существует множество таких ситуаций и случаев, где ее трудно применить, военная мощь остается решающим источником силы в наше время, так как ее присутствие во всех четырех способах воздействия вызывает соответствующие ожидания и формирует политические расчеты игроков.

Как мы увидим в следующей главе, в основе рынков и экономической силы лежат политические концептуальные рамки. В условиях хаоса и большой неопределенности происходит крушение рынков. Политические структуры держатся на нормах и институтах, но так на манипулировании силой понуждения. Хорошо организованное современное государство - это такое государство, которое владеет монополией на законное применение силы, благодаря чему внутренние рынки могут нормально работать. В международном плане, где порядок менее прочен, даже небольшие озабоченности относительно применения силы понуждения могут иметь важные последствия. Военная мощь дает рамки (наряду с нормами, институтами и отношениями), позволяющие добиваться минимальной степени порядка. Образно говоря, военная сила дает возможность обеспечить такой уровень безопасности, который так же много значит для порядка, как кислород для дыхания: на него мало обращают внимания, пока его не становится недостаточно. Когда такое случается, его нехватка перекрывает все остальное. В этом плане роль военной силы в структурировании мировой политики, по-видимому, сохранится и в XXI веке. Военная сила не будет иметь той же значимости для государств, что она имела в XIX и XX веке, но она останется решающей составной частью силы в мировой политике.

1.3 Экономический потенциал «умной силы»

Конец «холодной войны» принес с собой смещение позиций «геоэкономистов» и «геополитиков», причем по мнению аналитиков, последние заменили первых. Один ученый смог дать определение такой смене сил: «в прошлом дешевле было силой захватить территорию другого государства, чем создавать качественный торгово-экономический аппарат, необходимый для получения выгод от коммерческих обменов с ними».

Политические обозреватели давно ведут споры о том, что же является более фундаментальным понятием: сила экономическая или сила военная. Либералы XIX века считали, что растущая взаимозависимость в торговле и финансах должна избавить нас от такого понятия, как война. Реалисты ответили тем, что хоть Великобритания и Германия и были ведущими торговыми партнерами друг для друга в 1914 году, это не помогло предотвратить войну, отправившую процесс экономической интеграции на полстолетия назад.

И те, и другие, по-своему правы. Но исходя из того, что мы уже знаем, тип ресурсов, дающий сил для достижения желаемых результатов, зависит от конкретной ситуации. Поэтому хоть военная сила и может быть названа «абсолютной силой» в мировой политике, для того, чтобы ею овладеть, нам нужна стабильная, процветающая экономика. И даже в таком случае военная сила может не сработать по ряду причин, например, изменение климата или эпидемии. Относительность значения зависит от конкретной ситуации.

Силы, основанные на экономике, могут проявляться как в твердых, так и в мягких значениях силы. Успешная экономическая модель дает не только потенциальные военные ресурсы, но и привлекает других, заставляя копировать этот образ. Базовыми экономическими ресурсами, лежащей в основе и твердой, и мягкой сил, являются размер и качество валового внутреннего продукта (ВВП), доход на душу населения, уровень научно- технического развития, природные и человеческие ресурсы, политические и юридические институты, работающие на рынок, равно как и разнообразие сформированных ресурсов для таких специальных сфер, как торговля, финансы, конкуренция.

Поведенческий фактор экономической силы заключается в экономических аспектах общественной жизни, а именно в производстве и потреблении благ, измеряемых в денежном эквиваленте. Некоторые экономисты скептически относятся к вопросу о том, могут ли такие действия в действительности быть названы «экономической силой». По их мнению, в чистом экономическом обмене нет никаких силовых отношений. Традиционная либеральная рыночная экономика предполагает только совместную выгоду от взаимодействия покупателя с продавцом, при условии, что существует нормальная конкуренция. В таком случае даже не может быть и речи о силовых отношениях, и это верно. Однако будет опрометчивым концентрировать внимание только на абсолютной выгоде, которую приобретают стороны. В действительности, хоть эта абсолютная выгода и может укрепит позиции обеих сторон, государства в своих традиционных политических соревнованиях к ней стремятся меньше всего, акцентируя свой взор на выгоде относительной. Более того, не все существующие рынки могут быть назваными идеальными , потому силовые отношения способны влиять на распределение совместной выгоды. Если вы представите экономический рост в виде большого пирога, относительная сила в таком случае будет решать, кто получит больший кусок.

Другие экономисты считают, что экономическая сила есть «экономическая мощь, используемая для достижения господства и контроля». Существует и такая точка зрения, что сила есть «возможность решительно наказать (или вознаградить) другую сторону». Однако и те, и другие, настроены весьма скептически к вопросу относительно ее применения. Вот, что они говорят по этому поводу: «Кроме ее возможной привязке к национальной военной силе через базу налогообложения страны, [экономическая сила] по большей степени носит местный характер, она эфемерна или и то, и другое вместе взятое. Очень трудно ею управлять в глобальном масштабе. Главная причина этого в том, что основными местами для принятия решений по экономическим вопросам являются хозяйства и фирмы, а посему она крайне распылена… Фирмы подвержены конкурентному давлению, когда применяются штрафные санкции, возможно, весьма строгие, если они отходят слишком далеко от того, что рынок может себе позволить».

Но есть и те, кто считает, что экономическая сила находится в монополии (когда существует один продавец и множество покупателей) или монопсонии (когда есть один покупатель и множество продавцов), и такая сила находится в руках негосударственных игроков, такие как отдельные лица или производства, а не государства. Причем обладание относительной силой будет обоюдным, зависящим от конкретной ситуации. В этом случае стоит вспомнить времена Махатмы Ганди, когда Индия, движимая идеей «сангхъяры» и пытающаяся избавиться от британского владычества, отказалась от приобретения английских товаров и услуг. Ганди самолично шил для себя одежду и обувь, а остальные индусы следовали его примеру. Решение коренного населения стать свободными было настолько велико, что они начали сжигать на улицах города дорогостоящие шелка и ткани из Англии, когда-то бывшие семейными драгоценностями. Сначала британцы усмехнулись, но затем ужаснулись - их экономика несла колоссальные убытки. Итог движения всем знаком из истории - желаемая цель была достигнута.

Хотя мнений относительно силы существует очень много, они схожи в следующем - у правительств часто бывают трудности с применением потенциальной экономической силы из-за противодействия со стороны внутренних интересов, транснациональных корпораций, взаимной увязки разных вопросов, а также ограничений, налагаемых участием в международных организациях, в частности, из-за членства во Всемирной торговой организации (ВТО). Из этого, однако, не вытекает, что государства лишены такого понятия как экономическая сила. Напротив, снова возникает вопрос о том, как много этой силы зависит от конкретной ситуации, в частности, от природы самого рынка.

Идеальный рынок представляет собой взаимодействие покупателей и продавцов (соответственно субъектов и объектов), при котором ни те, ни другие не оказывают влияния на цены, но реагирует на структурную силу рыночных механизмов спроса и предложения, которые находятся вне сферы их контроля. Однако, если у них получается придать своей продукции многообразие, что приводит рынок в состояние неидеальности, они становятся способными к ценообразованию и превращаются в субъектов, устанавливающих определенную цену, а не действующих по кем-то раннее определенной. Наглядным примером является реклама, которая создает определенную приверженность к данной марке. Ключевой аспект поведенческого фактора твердой экономический силы лежит в конструировании игроками рынков, и таким образом, наращиванию своей относительной позиции. Такое описание весьма близко к описанию второму аспекту или «лицу» силы. Другой ключевой способ воздействия твердой экономической силы нагляднее всего представляется осуществлением или отзывом платежей, т.е. позитивные или негативные санкции. Этот способ напрямую относится к первому лицу силы. Длинный список инструментов, которыми пользуются государства для структуризации рынков и осуществления платежей, включает тарифы, квоты, правила контроля над доступом к их рынкам, законные санкции, манипуляции с валютным курсом, создание картелей по природным ресурсам, «платную дипломатию» и помощь в развитии среди прочих. Ниже рассматриваются несколько наиболее значительных инструментов, однако ключевой фактор экономической силы в том, чтобы заставить других как можно скорее зависеть от вас, чем быть самому зависимым от них.

Государства, устанавливая связи между друг другом с помощью рыночных механизмов, стремятся к такому понятию как «взаимозависимость». Это позволяет им не только получат совместную выгоду от сотрудничества, но и создавать так называемые «ассиметрии», предоставляющие более крупные доли выгод и силы для других целей. Д. Най в своей книге «Будущее власти» определяет понятие взаимозависимости сочетанием двух важных аспектов отношений - краткосрочной восприимчивости и долгосрочной уязвимости. Восприимчивость затрагивает количество и темы воздействия взаимной зависимости. Это означает, что восприимчивость показывает, как быстро изменения в одной части системы способны привести к изменениям в другой части системы. Слабое развитие рынков Азии в 1998 году затронули даже такие отдаленные рынки, как в Бразилии и России. В соответствии с этим, государства должны выстраивать более эффективные и безопасные экономические отношения, чтобы издержки не проявлялись критическом образом. Уязвимость же относится к издержкам меняющейся структуры системы взаимозависимости. Она придает взаимоотношениям большую силу, чем восприимчивость. Уязвимость зависит от чего-то большего, чем просто комплексные показатели, поэтому в этой связи такое замечание очень применимо к понятию экономической силы. Она также зависит от способности общества своевременно реагировать на любые изменения. Например, частные игроки, крупные корпорации и биржевые дельцы, оперирующие на рынки, могут решить: придержать ли поставки, поскольку по их мнению, дефицит в будущем может стать еще больше. Их действия способны заставить цены взлететь еще выше, так как они сделают нехватку товаров еще больше и тем самым увеличат спрос на рынке. Правительствам часто бывает трудно контролировать такое поведение на рынках.

«Симметрия» касается ситуаций зависимости между государствами относительной сбалансированностью и несбалансированностью. Менее зависимый статус в этом случае становится источником потенциальной силы.

Например, в случае отношений взаимозависимости двух стран, та страна, которая зависит меньше, будет иметь больший источник сил. Но ровно до тех пор, пока обе эти стороны ценят отношения взаимозависимости. Управление ассиметриями взаимозависимости является важным параметром экономической силы. Идеальная симметрия - явление весьма редкое, поэтому большинство случаев экономической взаимозависимости затрагивают отношения потенциальной силы. Чтобы разобраться в этом понятии Д. Най предлагают взглянуть на наглядный пример отношений США и Китая:

Америка принимает китайский импорт и платит Китаю в долларах, Китай держит американские доллары и облигации, по сути, кредитуя Соединенные Штаты. Китай аккумулировал валютных резервов на сумму 2,5 триллиона долларов США, большая часть которых хранится в казначейческих ценных бумагах Соединенных Штатов. Некоторые наблюдатели охарактеризовали такое положение дел как великий перелом в глоабльном балансе сил, поскольку Китай мог бы поставить Соединные Штаты на колени угрозой продать доллары. Но, делая так, Китай не только сократил бы стоимость своих резервов из-за падения стоимости доллара, но и поставил бы под угрозу американское желание продолжать импортировать дешевые китайские товары, что означало бы потерю рабочих мест и нестабильность в Китае. Если бы Китай сбросил свои доллары, он поставил бы Соединенные Штаты на колени, но и себя, наверное, уложил на локти. Как пишет один китайский экономист: «Мы живем во взаимозависимом мире, в котором мы, возможно, наносим вред самим себе, если предпринимаем односторонние действия, задуманные для того, чтобы нанести вред другой стороне».

Для того, чтобы определить, приносит ли экономическая взаимозависимость силу, следует посмотреть на баланс ассиметрий, а не просто на одну сторону равенства. В данном случае баланс ассиметрий напоминает «баланс финансового устрашения», аналогично военной взаимозависимости времен «холодной войны», когда Штаты и Советы каждый обладали потенциалом, способным разрушить друг друга в ходе обмена ядерными ударами, но никогда этого не делали. Тем не менее, такой баланс не гарантирует стабильности. Существует не только опасность осложнений с непреднамеренными последствиями, но также возможно и маневрирование обеих стран для того, чтобы изменить концептуальные рамки и уменьшить уязвимость для обеих сторон. Ассиметрии на валютных рынках являются особо важным и весьма существенным аспектом экономической силы, поскольку они лежат в основе широких систем торговых и финансовых рынков.

Когда существует ассиметрия во взаимозависимости в различных проблемных областях, государство может попытаться объединить или разграничить проблемы. Если бы каждый вопрос представлял собой отдельную игру, а все игры игрались бы одновременно, одно государство могло бы собрать все фишки на одном столе, а другое государство - на другом. В зависимости от своих интересов и положения, государство может захотеть вести игры раздельно или объединить столы. Отсюда многие из политических конфликтов по поводу экономической взаимозависимости возникают из-за вопроса создания или недопущений объединений. Государства хотят манипулировать там, где они сильны, и избегать того, чтобы кто-то манипулировал ими в областях, где они относительно слабы.

Формируя программу действий и определяя проблемные области, международные организации часто устанавливают правила взаимных уступок в отношениях, в которых присутствует взаимная зависимость. Государства стараются использовать международные институты, чтобы установить правила, влияющие на передачу фишек между столами. Членство ВТО, к примеру, ограничивает инструментарий определенной политики, который могли бы использовать государства, и ставит других под действие

механизма разрешения споров. Как это ни парадоксально, в условиях протестной риторики антиглобалистов международные институты могут приносить выгоду более слабым игрокам, не позволяя конфликтам, в которых более бедные государства оказываются сравнительно хорошо обеспеченными, доходить до столов, за которыми доминируют сильные государства. Тем не менее, сохраняется опасность того, что некоторые игроки будут настолько сильны, что смогут перевернуть столы.

Крупнейшее государство не всегда побеждает в процессе манипулирования экономической взаимозависимостью. Если меньшее или более слабое государство больше беспокоится по поводу какого-то вопроса, у него может все получиться. К примеру, поскольку на Соединенные Штаты приходится почти три четверти внешней торговли Канады, в то время как на Канаду приходится около одной четверти американской внешней торговли, Канада больше зависит от Соединенных Штатов, чем наоборот. И тем не менее Канада часто выходила победителем в ряде споров с Соединенными Штатами, поскольку была готова угрожать применением таких ответных мер, как установление тарифов и ограничений, что сдерживало Соединенные Штаты. Канадцы пострадали бы гораздо сильнее американцев, если бы их действия приводили к полномасштабному конфликту, однако Канада считала, что лучше рискнуть одноразовыми репрессалиями, чем согласиться с правилами, из-за которых Канада всегда будет в проигрыше. Сдерживание посредством манипуляций экономической взаимозависимостью сродни ядерному сдерживанию в том, что оно опирается на способность нанесения существенного урона и на убедительные намерения. Маленькие государства зачастую могут использовать свою более интенсивную энергию, большую сосредоточенность и большую убедительность для преодоления своей относительной уязвимости в ассиметричных отношениях взаимозависимости.

Иногда приравнивают наличие богатых природных ресурсов к экономической силе, однако эта связь гораздо сложнее. Япония, к примеру, стала в XX веке второй богатейшей страной мира без каких-либо существенных природных ресурсов, а некоторые хорошо обеспеченные страны не смогли превратить свои природные ресурсы в национальное богатство или силу. Например, некоторые страны - производители нефти остаются слабыми, из-за порочного воздействия нефти на социально- экономическую жизнь наблюдатели говорят о некоем «нефтяном проклятии». В той степени, в какой нефтяное богатство ведет к коррупции институтов и несбалансированности экономики, что не способствует предпринимательству в широких масштабах и инвестированию в кадровые ресурсы, оно может подавлять развитие национальной мощи.

Нефть - это самый важный сырьевой продукт в мире во всех смыслах - в экономическом и политическом. И, по всей вероятности, останется ключевым источником энергии на протяжении большей части этого столетия. Соединенные Штаты потребляют 20 процентов мировой нефти (по сравнению с 8 процентами, потребляемыми Китаем, хотя китайское потребление нефти растет гораздо быстрее). Даже с учетом высоких темпов роста потребления нефти Китаем мир не окажется очень скоро без нефти. Разведано запасов более одного триллиона баррелей, и есть вероятность того, что еще больше будет найдено. Но более 66 процентов обнаруженных запасов находится в Персидском заливе, а поэтому они уязвимы из-за политической дестабилизации, которая может иметь разрушительное воздействие на мировую экономику.

Концептуальные рамки правил, норм и институтов, влияющих на нефтяные рынки, коренным образом изменились за последние 10 лет. В 1960 году нефтяной режим представлял собой частную олигополию, имевшую тесные связи с правительствами крупных стран-потребителей. Семь больших транснациональных нефтяных компаний, которых иногда называли «семью сестрами», преимущественно британских и американских по происхождению, определяли количество произведенной нефти. Цена на нефть зависела от объема производства больших компаний и от потребности богатых стран, которым продавалась большая часть нефти. Транснациональные компании устанавливали объемы производства, а цены определялись условиями в богатых странах. Сильнейшие державы в международной системе в традиционном военной смысле периодически вмешивались с целью сохранения неравноправной структуры нефтяных рынков. К примеру, в 1953 году, когда националистическое движение попыталось свергнуть шаха Ирана, Англия и Соединенные Штаты тайно вмешались, чтобы вернуть шаха на трон.

После нефтяного кризиса 1973 года случилась крупнейшая перемена в международном режиме, управлявшем нефтяными рынками. Часто предлагаемое объяснение состоит в том, что нефтепроизводящие страны объединились и создали ОПЕК (Организация стран - экспортеров нефти) и стали устанавливать объемы производства, посему получили моные рычаги в ценообразовании, но ОПЕК была учреждена в 1960 году, а решительные перемены не происходили на протяжении более 10 лет, вплоть до 1973 года. В 1960 года половина стран - членов ОПЕК были колониями Европы; к 1973 они все стали независимыми.