Размещено на http://www.allbest.ru/

ДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ АКАДЕМИЯ МИД РОССИИ

"Современная внешнеполитическая стратегия Российской Федерации и международные конфликты"

По направлению "Международные отношения"

Богатырев В.И.

Москва 2012 г.

Генезис Афганского конфликта

Приход Амина к власти ознаменовал новый виток репрессий против сторонников "Парчам", а его попытки достичь компромисса с верующими не привели к ослаблению движения моджахедов. Хуже того, он утратил доверие руководства СССР. Правительство Советского Союза приняло решение устранить ненадежного сателлита и передать власть в Афганистане парчамистам.

К тому времени соперники СССР - в первую очередь США - уже увидели в афганской гражданской войне возможность устроить "русскому медведю" свой Вьетнам. По поручению президента Картера ЦРУ инициировало "Операцию Циклон" - широкомасштабную программу помощи мятежникам. Оружие, боеприпасы и провиант рекой текли в Афганистан через пакистанскую границу, где разведка Пакистана и американские инструкторы организовали сеть баз и тренировочных лагерей для многочисленных фракций моджахедов.17 декабря 1979 года Амин в очередной раз запросил военной помощи у СССР - и она наконец-то была ему обещана. Мотострелковые части 40-й армии развернулись вдоль границы, и 25 декабря вступили на афганскую землю. Одновременно началась переброска войск воздушным путем в аэропорт Баграма. А 27 декабря части спецназа внезапно захватили резиденцию Амина - дворец Тадж-бек. Главарь халькистов был убит в бою. Пост президента ДРА был предложен Бабраку Кармалю, который с готовностью согласился.

Первоначальный план советского военного присутствия не предусматривал продолжительных военных действий. Предполагалось, что части 40-й армии возьмут под контроль крупные города и стратегические магистрали, развязав вооруженным силам ДРА руки для борьбы с оппозицией. Однако боеспособность афганских войск оказалась ниже всякой критики, и вскоре на ОКСВА легли все тяготы полномасштабной контрпартизанской войны в условиях горной местности. Моджахеды отвергали любые попытки примирения, их численность множилась с каждым годом, потери росли, а правительство ДРА становилось все слабее, полностью положившись на советских защитников.

Вывод войск

К 1985 году бесперспективность дальнейших боевых действий в Афганистане становится очевидной для советского правительства. Политбюро ЦК КПСС объявляет курс на политическое урегулирование проблемы, что не вызвало понимания у "афганских товарищей". Как следствие, Кармаля смещают, новым президентом ДРА становится Мохаммад Наджибулла, бывший глава афганской госбезопасности ХАД. Новый генеральный секретарь КПСС Горбачев заявляет о начале разработки плана поэтапного вывода советских войск, а Наджибулла объявляет политику "национального примирения" - как всегда, впрочем, проигнорированную оппозицией. Части 40-й армии вновь пытаются ограничить свое участие в полевых операциях, лишь поддерживая армию ДРА авиацией и артиллерией, однако им по-прежнему приходится затыкать многочисленные прорехи в афганских боевых порядках.

Тем не менее, вывод войск откладывать больше нельзя, и после успешной "Операции Магистраль" советские части начали покидать Афганистан. Войска, занявшие страну за два дня, эвакуировались на протяжении девяти месяцев. Последние бойцы 40-й армии пересекли советско-афганскую границу 15 февраля 1989 года.

Последствия

За время своего присутствия в Афганистане Советская армия потеряла почти 15 тысяч человек убитыми и более 50 тысяч ранеными. Расходы на ведение боевых действий и финансовую помощь правительству ДРА подкосили экономику Советского Союза, и через два с половиной года после вывода войск эта страна прекратила существование. Операция "Циклон" достигла большего успеха, чем её создатели могли даже мечтать.

Вопреки ожиданиям, уход советских частей стал звездным часом Демократической республики Афганистан. Оставшись один на один с многочисленными, хорошо вооруженными и обученными отрядами моджахедов, сторонники правительства не только не сломались, но проявили себя с лучшей стороны. Осмелевшая оппозиция рискнула перейти к конвенциональным боевым действиям и понесла ряд тяжелых поражений.

Тем не менее, режим Наджибуллы не смог пережить распад СССР. После прекращения советских поставок правительство Афганистана охватил глубокий кризис, армия голодала, технику нечем было заправлять. Когда могущественное проправительственное ополчение Абдул-Рашида Достума перешло на сторону повстанцев, власть коммунистов в Афганистане была обречена. 18 марта 1992 года Наджибулла снял с себя полномочия президента, и в существовании Демократической республики Афганистан была поставлена точка.

Почти немедленно между различными партиями моджахедов началась кровавая борьба за власть, знаменуя собой новый виток гражданской войны. Бывшие союзники по антисоветскому фронту истребляли друг друга до 1996 года, когда на карте появилась новая сила - радикальное исламистское движение "Талибан", пообещавшее покончить с произволом полевых командиров старой закалки, и тем самым получившее широкую поддержку населения. Талибы смели героев "войны против шурави" и прочно закрепились в Афганистане вплоть до 2001 года, когда президент Буш решил повторить ошибку генсека Брежнева.

Россия и антитеррористическая коалиция в афганистане

Официальная позиция Кремля в отношении террористической атаки на США была сформулирована безоговорочно. Президент Путин незамедлительно выразил сочувствие жертвам 11 сентября. Через две недели он выступил перед российской телевизионной аудиторией, предлагая, по существу, вступить в коалицию с Западом. Президент Путин, преодолевая внутреннее сопротивление, принимает решение о значительной коррекции внешнеполитического курса России, о повороте в сторону сближения с Западом. Он сделал несколько жестов, очевидным образом направленных на ликвидацию спорных с Западом вопросов. Это испытание скрепило личную дружбу президентов В. Путина и Дж. Буша. После сентября американцы стали в отношении Президента Путина воистину "смертельно вежливыми". Что важно отметить, поддержка Америки оказалась популярной в Москве: 85% москвичей выразили ту точку зрения, что "нападение на США равнозначно нападению на все человечество. Русские присоединились, - пишут Т. Болтон и М. Макфол, - к Америке в час ее нужды". Не только словесные выражения соболезнования (телефонный звонок Президента Путина, первого выразившего готовность помочь), но весьма конкретные действия России осенью 2001 г. привели к определенному изменению взгляда американцев и ряда их союзников на Российскую Федерацию, ее роль в мире, на ее потенциал и возможную важность для Запада в будущем.

Прозападные силы поддержали поворот Путина. Как велики эти силы? По оценке заместителя председателя комитета по Вооруженным Силам Государственной Думы - от 10 до 15 процентов всей российской элиты. Так, лидер союза правых сил Б. Немцов выразил ту точку зрения, что возник уникальный час вхождения России в Запад; шанс, упущенный в 1945 и 1989 гг. Никакая прозападная "гибкость” элиты не может в одночасье изменить того, что является частью национального генетического кода: никогда не быть ничьим сателлитом, идти на любые жертвы ради самостоятельного места в истории, ради свободы выбора в будущем, ради сохранения этого выбора у грядущих поколений. Медленно, но верно Москва начала освобождаться от поразительных иллюзий. Безоговорочные западники уступили место более отчетливым радетелям национальных интересов. Новый характер двусторонних отношений складывается именно сейчас.

Какова же реакция российского общества? Абсолютное большинство опрошенных службами общественного мнения в России выразили симпатию к подвергшейся нападению Америке. Только 6% опрошенных посчитали, что "Америка понесла справедливое наказание", а 79% опрошенных осудили подобную точку зрения, говоря о солидарности с американцами.

Анализируя конкретную ситуацию и отвечая на вопрос, кто подготовил террористическую атаку на США, 15% российских респондентов ответили, что приверженцы ислама; 12% - приверженцы Бен-Ладена; 7% - арабы; 6% - афганцы; 4% - талибы. Российские респонденты опросов более критичны к США при высказываниях о мотивах террористов, совершивших нападение. Здесь главенствующая версия - наказание за гегемонизм, за самоуверенность и жесткую уверенность в собственной правоте. 22-23 сентября 2001 г. на вопрос о целях террористов 16% ответили - запугивание, устрашение; 15% - месть; 11% - демонстрация уязвимости США. На вопрос "согласны ли вы назвать атаку на Америку расплатой за американскую политику" 63% ответили - "согласны". И только 22% не согласились. На вопрос "почему многие страны поддерживают военные действия США в Афганистане" три ответа доминировали: объединение против террористов (28%); следование за лидером (16%); страх, стремление к безопасности (15%).

Даже на уровне обыденного сознания в России начала пробиваться мысль, что мир очень изменился, и Россия в новом раскладе сил может быть востребована. Об этом можно судить по динамике ответов на вопрос "возможно ли в текущей ситуации усиление позиций России?".

22-23 сентября 2001 г. на этот вопрос положительно ответили 30% респондентов; 13-14 октября - 39%, а 27-28 октября - 45%. Это был пик позитивной оценки возможности России в новом раскладе сил.

Особую статью представляет собой оценка степени дружественности Соединенных Штатов России. Здесь та же динамика. В ответе на вопрос о влиянии событий в США на российско-американские отношения, 22-23 сентября в их улучшение поверили 35%, а 27-28 октября уже 44 %. Очень существенно отметить вектор симпатий россиян в оценке желательности сближения России и США. В вопросе 27-28 октября 2001 года в пользу сближения высказались 69% опрошенных. 17-18 февраля 2001 года в такую возможность верили 32%, 29-30 сентября - 38%, 3-4 ноября - 43 %. Это и позволило многим прийти к выводу, что у России и Америки впервые после Второй мировой войны обнаружился общий враг. Это очень существенное обстоятельство, без него Кремлю было бы труднее делать столь крутой вираж в своей внешней политике.

То, что своего рода эйфория была, в этом нет сомнения. Ответ на вопрос, что должно случиться, чтобы народы, "распри позабыв", сблизились между собой, казалось, был найден: общий враг. Таким врагом в недели, последовавшие за 11 сентября, стал террор. Вот что писал лондонский "Нью Стейтсмен" полтора месяца спустя после сентябрьских событий: "Враждующие лагеря и нации мира объединились против общего врага - глобального терроризма. Приоритеты американской внешней политики изменились с захватывающей дух скоростью. Озабоченность национальной ракетной обороной ушла на второй план. Как оказалось, американская безопасность лежит не в одиноком пути по высокой дороге технологии, а в высокой политике глобального союза. Старые распри с Москвой и Пекином забыты по мере того, как американцы начали свою кампанию в Афганистане для своей "защиты", потребовавшую сотрудничества с Россией. Равным образом США понимают, что они нуждаются в арабской и мусульманской поддержке и поэтому будут стремиться к реальному перемирию между Израилем и палестинцами. Во время, когда вера в Бога, класс, нацию и правительство в значительной мере исчезли, общий страх человечества оказался последним средством создания единых уз, нового сплава национальной и международной политики. Страх перед глобальным терроризмом создал почти революционную ситуацию. Страх вызовет отход США от односторонности во внешней политике".

В России тоже было это ощущение, что там, где не помогли шаги навстречу (согласие на объединение Германии, ликвидация превосходства СССР в обычных вооружениях над НАТО, развал Варшавского договора, запрет КПСС, вывод российских войск их Центральной и Восточной Европы) поможет общий страх и общий враг. Посетив штаб-квартиру НАТО в Брюсселе, Президент Путин заметил, что видит в НАТО перемены, в свете которых эта организация не смотрится более старым военным альянсом, направленным против России. Особенно значимой для формирования антитеррористической коалиции была встреча президентов Буша и Путина в Кроуфорде (Техас). Здесь были заложены реальные основания сближения. Обсуждению подверглись главные пункты взаимной повестки дня: расширение НАТО, ракетная оборона, Чечня, экономическая помощь.

Осенью 2001 г. Россия потеряла то, чем владела пять столетий после "стояния на Угре" в 1480 г. Впервые в своей истории после монгольского ига она стала младшим партнером в коалиции, в антитеррористическом союзе, ведомом Америкой. Россия самым активным образом помогла Соединенным Штатам, она предоставила свое воздушное пространство, разведывательные данные, свои союзнические связи и лояльности. Именно вооруженный российским оружием Северный альянс проделал всю "грязную" работу за американцев.

Фактом является, что в ситуации террористической атаки на США и в последующий период американского отмщения Североатлантический Союз оказался на периферии американской войны с терроризмом, а Россия - в эпицентре. Только Россия могла убедить Узбекистан, Таджикистан и Киргизию предоставить американцам военные базы, снабдить основное орудие борьбы с талибами и Аль-Каидой - Северный Альянс оружием и прочей помощью. Довольно неожиданно Москва стала более важным партнером США, чем даже самые близкие Вашингтону западноевропейские члены НАТО - тем оказалось сложнее оказать помощь американцам ввиду географической отдаленности, ввиду очевидных геополитических обстоятельств: только Россия могла оказать содействие вооруженным силам США в получении баз на территории своих союзников в Центральной Азии, только Россия смогла вооружить Северный Альянс так, что его ударная сила оказалась необоримой, только Россия с ее афганским опытом оказалась стратегическим союзником Соединенных Штатов. Это обернулось стремительным поражением Талибана в ноябре - декабре 2001 г.

Оценивая уступки Москвы, американская газета "Крисчен сайенс монитор" приходит к выводу: "Русские превзошли себя в демонстрации своей готовности установить взаимоотношения сотрудничества с Западом. Они согласились с предложением президента Буша о значительном сокращении стратегических ядерных арсеналов. Они даже приглушили свою критику решения Буша о выходе Соединенных Штатов из Договора об ограничении систем противоракетной обороны". "Что происходит? - задает вопрос газета "Интернешнл геральд трибюн". И отвечает сама: "Ответом является то, что Путин покончил со столетиями российских колебаний между Востоком и Западом и сделал стратегический выбор в пользу того, что будущее его страны бесспорно лежит в Европе. Как он понимает, дорога к этой цели требует восстановления российской экономики, что возможно только с помощью Запада. Может быть, через 10 или 15 лет, когда российская экономика будет в рабочем порядке, Россия сможет снова бросить вызов глобальному лидерству Америки и начать осуществлять геополитическое влияние в Восточной Европе, на Ближнем Востоке и в других местах. Но ныне приоритеты смещаются на внутренний фронт - улучшение благосостояния населения, приглашение иностранных инвестиций, уменьшение стоимости внешней политики, поиски стабильности для экономического роста. Мы находимся при формировании явления исторических пропорций, Россия окончательно решила стать западной страной".

Отныне Вашингтон не мог не видеть в России основной потенциальный инструмент, который может либо вооружить Китай и мусульманский мир (начиная с Ирана), либо стать ценнейшим союзником в борьбе с мировым терроризмом. На Западе стал ощутим новый расклад предпочтений: в ноябре 2001 года согласно опросам общественного мнения, 25% американцев назвали Россию "союзником", а 45% - "дружественной страной". Ситуация, в которой три четверти американцев считает Москву потенциальной союзницей, позволила лидерам Запада опробовать прежде немыслимые схемы. В конгрессе США вызрела идея фактического списания Америкой американской части долга СССР - из 5 млрд этого долга Америке американские законодатели предлагали 3,5 млрд перенаправить на цели выполнения "плана Нанна-Лугара" - финансирования проектов в российской ядерной технологии и техники. На Западе начали зреть идеи весьма существенного коалиционного пересмотра, ревизии союзнических связей.

Обнаружилось радикально важное обстоятельство: в сентябре 2001 года общая угроза проявилась как для Запада, так и для страны, "сдерживать" которую был создан западный военный блок - для России. Общность противника изменила многое в критически важном для России отношении к Западу. У Запада и России появился общий противник, и это потребовало общего для Брюсселя и Москвы планирования. Обозначились контуры нереальной прежде перспективы сближения Москвы с военным блоком Запада.

Речь зашла о геополитическом сдвиге впечатляющих пропорций: Россия входит в обновленный западный союз, приобретая новых союзников и представляя собой фактор его глобализации в стратегически важных по времени и месту основных событий обстоятельствах. В Москве заговорили о важнейшем после 1989-1991 гг. повороте во внешнеполитической ориентации России. Вхождение в западный военный союз России могло бы иметь позитивное значение - блок НАТО потерял бы свою антироссийскую направленность. И это была бы уже новая НАТО, потенциально полезный партнер. Что лучше: стоять в одиночестве перед двумя гигантами - более чем миллиардным Китаем и столь же многочисленным мусульманским миром, или хотя бы частично полагаться на мощь могущественного Запада, нежданного союзника в борьбе с исламским экстремизмом на собственно российской территории? Возник редкий в истории шанс, и российское руководство в определенной степени позволило себе воспользоваться этим обстоятельством.

Четыре обстоятельства отметили в США, повышающие значимость РФ даже в сопоставлении с ближайшими - западноевропейскими союзниками:

1) Россия может влиять на ряд государств в ту или иную сторону (чего Западная Европа не может);

2) Россия имеет боеготовые войска (чего в Западной Европе нет);

3) Россия имеет транспортные самолеты (а незначительному контингенту бундесвера пришлось просить их у Узбекистана);

4) Россия реально нуждается в борьбе против исламского фундаментализма (что для Западной Европы более отдаленная проблема).

Важно также отметить, что США в наступлении на Афганистан практически не могли "опереться" всей мощью исключительно на Пакистан - это могло весьма серьезно подорвать влияние и без того откровенно прозападного президента Мушарафа. Эти обстоятельства поставили отношения России с Западом в новую плоскость. В конце сентября 2001 г. представитель США на глобальных торговых переговорах Р. Зеллик быстро слетал в Москву. Его слова были медом: прием в ВТО, отказ от дискриминационной поправки Джексона-Вэника, предоставление России статуса страны с "рыночной экономикой". Идея двадцатого члена НАТО забрезжила на горизонте.

Можно ли представить себе Россию в едином военно-политическом союзе с Западом? Разумеется, противоречия первоначально кажутся непреодолимыми. С одной стороны, Брюссель желает видеть Россию ответственным и ценным союзником, не имеющим при этом особых полномочий внутри западного альянса (без пресловутого "права вето" на решения Североатлантического Союза, где с некоторыми оговорками доминируют США. С другой стороны, России едва ли выгодно "таскать каштаны" из огня конфликта, подобного афганскому, не имея подлинного права голоса в Североатлантическом Союзе. В реальности речь, начиная с ноября 2001 г., пошла о возможности весьма радикальной трансформации НАТО из организации, противостоявшей Советскому Союзу - России, в организацию новой европейской безопасности с глобальными функциями. России было бы невыгодно сближение с первой, устаревшего типа организацией; России, при определенном повороте событий могло бы быть выгодно войти в новый - "наднатовский" альянс, хотя бы частично гарантирующий ее внутреннюю целостность и протяженные границы, хотя бы несколько страхующей опасности жизни рядом с переменчивыми и потенциально опасными соседями.

Желание России быть частью (хотя бы косвенно) огромной натовской военной машины представляет собой весьма крутой исторический поворот. Во всей актуальности встал вопрос, резонна ли позиция России, решившей помочь вторгшемуся в Афганистан американскому гиганту?

Противники сближения России и Америки.

1. В Америке существуют три образа России: страна дефолта 1998 г.; страна растущего авторитаризма сомнительного демократа Путина; страна, где свободная пресса в агонии, а события в Чечне уродует моральный облик нации. В дополнение к этому противники сближения с Россией выдвинули аргументы геополитического характера: новый стратегический союз Россия, Северная Америка и Европа мог бы показаться угрожающим для многих. Мусульман пришлось бы разубеждать в том, что христианский мир объединился не против них. Африканцы и азиаты увидели бы "союз белых". Китай усмотрел бы блокирующую их силу. Ислам, Китай и Африка могли бы увидеть в этом союз богатых против бедных. Глобальная война с расовым оттенком могла бы быть самым трагическим последствием 11 сентября, хотя, возможно, именно на это рассчитывали сентябрьские самоубийцы.

2. Самый талантливый американский теоретик и практик последних десятилетий - Г. Киссинджер напоминает правящей элите своей страны, что "забота Америки о сохранении баланса сил "не улетучилась с окончанием "холодной войны". Соединенные Штаты должны открыто осудить поддержку Россией иранской ядерной программы, систематические нападки на политику Америки в Персидском заливе, особенно в отношении Ирака, осудить нападки России на то, что она называет американской гегемонией".

3. Такие интерпретаторы, как П. Редуэй, Р. Стаар, Р. Пайпс, Э. Лутвак все чаще обращаются к цивилизационным различиям (иначе им трудно объяснить сложности капиталистической трансформации России). Базовой идеей этой школы является тот постулат, что "целью НАТО и Атлантического союза была не просто защита Запада от Советского Союза. НАТО была также защитницей Запада от Востока, а, говоря точнее, западной цивилизации от восточной отсталости, тирании, варварства. Россия в новом веке, вовсе не потенциальная часть Запада, а потенциальный его противник.

4. По оценке М. Макфола, прежде всего выявились следующие противоречия: Договор об ограничении вооружений СНВ-2, расширение НАТО, торговля с Ираном и Ираком, новый российский "драконовский" закон, санкционирующий деятельность лишь определенных религий, доминируют в повестке дня взаимоотношений двух стран. Эта старая повестка дня говорит лишь о том, что контуры нового послекоммунистического стратегического партнерства между Соединенными Штатами и Россией еще не определились.

5. Влиятельно геополитическое объяснение значимости России. Основной тезис сторонников этого объяснения - не идеология, а геополитические реальности определяют правила мировой политики. Если Россия восстановит свою экономическую и политическую мощь, она станет конкурентом и соперником Соединенных Штатов; это будет не идеологическое соперничество, а соперничество великих держав.

6. Как оценивает ситуацию М. Макфол, контуры нового посткоммунистического стратегического партнерства между Соединенными Штатами и Россией еще не определились. Заново звучат аргументы, что, учитывая баланс сил на международной арене, Соединенные Штаты и Россия попросту обречены быть противниками. Представители этой точки зрения полагают, что последний экономический кризис в России выдвинет к рычагам власти российских лидеров, враждебных Западу, а это вынудит западный мир снова сдерживать угрозу России.

7. Происходящее одновременно расширение НАТО и увеличение числа членов Европейского Союза во всей остроте ставит вопрос о подлинном месте в Европе России. Где это место? Сошлемся на мнение уравновешенного англичанина - Дж. Хэзлема: "Простым фактом является вытеснение России на задворки Европы, чего не может скрыть никакая казуистика”.

Любое ощущающее изоляцию государство стремится найти выход. Великие державы не следует загонять в угол.

В ХХI в. сторонники сближения, исходя из геополитических реалий, пришли к выводу, что помимо трех "великих неизвестных”, не находящихся под контролем США, - конфуцианского Китая, индуистской Южной Азии и мусульманского мира (каждый из которых включает в себя более чем миллиардную массу населения), на север евразийского континента приходит лишившаяся двух своих союзов - Варшавского договора и СССР - Россия. Переход России в разряд "отвергнутых" усиливает значимость потенциальных опасностей обнаруживаемых Вашингтоном в глобальном раскладе сил.

1. Потеря контроля над Евразией. После пяти войн (две в Европе и три в Азии), которые США вели в прошлом веке, перед ними встает, словами возглавляющего Библиотеку конгресса Дж. Биллингтона (специалиста по России), "по существу та же задача, которую решала Британия в предшествующие столетия в континентальных войнах: предотвратить авторитарную гегемонию над величайшей земной массой и хранилищем ресурсов. Если Россия обратится к скрытно-фашистскому авторитарному национализму, угрожающему ее хрупкой правящей коалиции, в то время как радикальные мусульманские государства и колосс-Китай начинают экспансию своей мощи, двумя вероятными итогами, угрожающими демократическим государствам, будут распространение этнического и религиозного насилия югославского образца, либо формирование альянса авторитарных стран против малочисленного демократического мира”.

2. Совершенствование и распространение оружия массового поражения. Хотя "холодная война" считается оконченной, и обычные вооружения России резко ослаблены, "Россия все же обладает, - напоминает Биллингтон, - способностью нанести удар по центрам населения и инфраструктуре Северной Америки; не подчиняющиеся международным законам государства могут получить часть ее арсенала".

3. Характер национальной самоидентификации российского государства. Если Россия признает своими гражданами лишь тех, кто живет в ее пределах, то она явится охранительницей мирового статус кво. Но если она не откажется от опеки 25 миллионов русских, живущих в республиках, прежде входивших в СССР, то она может стать "ревизионистской" страной.

4. На фоне глобального демографического взрыва Россия может возглавить теряющий свои позиции Юг, противостоящий "золотому миллиарду" благополучных стран индустриального Севера; заменить противостояние Восток - Запад не менее ожесточенным противодействием Север-Юг, воспользоваться ожесточением маргинализированных историей стран. Ярко проявившая себя в конце ХХ века этническая ненависть проявляется на фоне постоянного увеличения значимости природных ресурсов, обладание которыми становится оружием обездоленных.

Чтобы избежать превращения России в изгоя мирового сообщества, в "ничейную землю”, между поднимающейся Восточной Азией и Европой, распространяющей свое влияние вплоть до российских границ, американские специалисты предлагают "создать на самом высоком уровне американо-российскую группу по стратегии во главе с двумя президентами, где их доверенные полномочные представители будут начальниками оперативного штаба. Нужен механизм для того, чтобы направить обе страны в одном общем направлении. договора для этого не нужно. Нужно американо-российское сотрудничество в ряде проектов вроде раннего предупреждения о воздушном и ракетном нападении с тем, чтобы снизить зависимость от срочных процедур пуска баллистических ракет, и нужна прозрачность в области средств ядерного нападения малой дальности. Следует начать выстраивать новую стратегию "гарантированного взаимного сотрудничества" - комбинацию минимальных ядерных сил; медленно наращиваемую совместную оборону от нападения с использованием баллистических ракет; и что важнее всего, такое наделение законным статусом сотрудничества по всем направлениям, какого заслуживают настоящие союзники".

По мнению А. Рубинстайна и Н. Петро, "в будущем столетии, если демократические институты выживут в России и в западных государствах СНГ, станет возможным для всей Европы в целом постепенно избавиться от наследия биполярной системы противостояния Востока и Запада (с Центральной Европой в качестве буферной зоны) и превратиться в единую зону свободной торговли и безопасности, предусмотренную Хартией для Новой Европы. Россию не следует искусственно изолировать, она должна стать интегральной частью Европы”.

Т.о., развернулась борьба. Сторонники воспользоваться новой дружественностью России указывают, что "возникающее партнерство между Соединенными Штатами и Россией является самым значительным геополитическим перегруппированием со времен Второй мировой войны". Но это перегруппирование встретило жесткое внутреннее противодействие в США и в России.

Правительственные круги.

ЗА. В США сторонниками новых союзных отношений с Россией выступил государственный департамент и министерство торговли. Принятие России как союзника встретило в американском правительстве серьезную оппозицию. Сторонником укрепления отношений с Россией и двустороннего партнерства выступил государственный секретарь Колин Пауэл. Коалиция ему представляется более перспективной схемой американской внешней политики, чем "одиночное плавание". Он нашел весьма стойкого союзника в лице министра торговли Д. Эванса, установившего устойчивые отношения с российским министром экономического развития Г. Грефом.

ПРОТИВ. Вице-президент Р. Чейни, получивший известность параллельно с боевыми действиями министр обороны Д. Рамсфелд (поддерживаемый энергичным замом П. Вулфовицем) и советник по национальной безопасности К. Райс открыто выразили скептицизм относительно новоявленного союза с Россией. Советник по национальной безопасности К. Райс прежде всего заинтересована в приостановлении распространения российского влияния на страны СНГ. Ее, очевидным образом, интересует ослабление зависимости стран СНГ от российских энергоносителей и транспортных коридоров. Особенно негативно относится к России американское разведывательное сообщество и министерство обороны. Эти ведомства ставят своей главной целью остановить поток неконтролируемого американцами русского экспортного оружия. Их главная задача - остановить распространение российских технологий в сфере оружия массового поражения. Их цель номер один на этом пути - изолировать Иран и, соответственно, оказать воздействие на российскую сторону.

Если при Клинтоне министерство финансов излучало в отношении Москвы своего рода симпатию, то при президенте Буше министр финансов П. О'Нил намерен развивать мировую торговлю, а не потворствовать экзотическим режимам. Важно то, что американский бизнес не нашел своей ниши в российской экономике. Многонациональные корпорации уже имеют болезненный опыт ведения дел в России. Инвесторы несколько благожелательнее, но они тоже не имеют особого интереса к укреплению двусторонних отношений.

Вышеназванная группа политиков сумела очевидным образом "отодвинуть" от руля власти менее жестко настроенного государственного секретаря К. Пауэла с тем, чтобы повернуть президента Дж. Буша-мл. в сторону большей жесткости по отношению к миру (в том числе и к России). Своего рода апофеозом давления разведывательно-военного сообщества на формирование официального курса страны является изменение военно-стратегической доктрины США, произошедшее в начале 2002 г. Новая доктрина, выдвинутая Пентагоном в 2002 г., весьма отчетливо определяет место и знак России в американском стратегическом планировании.

Основная масса американских потенциальных инвесторов в российскую экономику колеблется, во многом ожидая правительственных сигналов.

Россия желает своего рода воссоединения с Западом после обрыва тех связей, которые так много обещали Киевской Руси, и которые прервала монгольская конница в XIII в. Романовский период сближения был прерван злосчастной Первой мировой войной, а затем семидесятилетним идейным противостоянием. Опыт Горбачева - Ельцина разочаровал, но осталась жива надежда. Не забудем отметить, что окончание Россией "холодной войны" сберегло Соединенным Штатам, по западным оценкам, 1,3 трлн долл. Американская помощь России концентрировалась в области ядерного разоружения, экономических реформ и гуманитарных проектов. Россия получила за последнее десятилетие ХХ в. 5,45 млрд долл. США в виде помощи. Основная ее доля - сокращение бывшего ядерного потенциала СССР. Все дело сводится к уменьшению российского стратегического потенциала, уменьшению его примерно на пять тысяч единиц.

Что России дал новый союз с Западом? Россия реально и жестоко понадобилась Америке на слишком короткое время. Короток оказался тот час, когда Вашингтон реально нуждался в содействии влиятельнейшей в рассматриваемом регионе державы. Наступили "геополитические будни", Америка воспользовалась войной с международным терроризмом для значительного расширения своего влияния в "геополитическом сердце" Евразии. Американские войска впервые разместились в Афганистане, Узбекистане, Таджикистане, Киргизии. Американские вооруженные силы возвратились на Филиппины. Они впервые высадились в Закавказье, в Грузии.

Изменившиеся отношения с Западом вынудили также Россию изменить свою позицию в вопросе расширения Организации Североатлантического договора (НАТО) на восток, которое она прежде критиковала как главную угрозу своей национальной безопасности. После 11 сентября она прекратила подобные разговоры, вместо этого сфокусировав усилия на получении для себя возможностей высказываться и голосовать при обсуждении и принятии касающихся НАТО решений.

Что касается экономической стороны дела, то в ходе акции на Среднем Востоке Запад снял с Пакистана и Индии санкции, простил долг важной в данной ситуации Иордании, элиминировал долги Польши. Произошло почти полуторамиллиардное списание долга Пакистана. Парижский клуб перераспределил пакистанский долг (который составляет 12 млрд долл. США) на 38 лет. Исламабаду обещан миллиард долларов в качестве компенсации пакистанских потерь в связи с событиями 11 сентября и помощь в военной сфере.

А что же Россия? Ведь, что ни говори, она, имея значительное мусульманское население, рискует, она заведомо ослабляет свои позиции на Востоке. Намерены ли американцы списать хотя бы часть долгов СССР, показать солидарность во взаимной борьбе с терроризмом? Благие намерения: американцы вводят новые тарифы (до 30 процентов), окончательно подрывающие позиции российского металлургического экспорта в США. В ответ Россия ввела запрет на импорт куриного мяса, который оценивается в 600 млн долл. и которое в Россию вывозят 38 американских штатов.

Для России встал вопрос о международной ориентации государства. Два лагеря сформировались в России в проблеме отношений с Западом.

Суть первой позиции в том, чтобы резко ослабить внешнеполитическую активность, решительно обратиться к внутреннему переустройству, оптимизировать работу внешнеполитических органов; использовать такие сильные стороны России, как нефтяные и газовые месторождения. Вторая позиция - несогласие на "младшее партнерство". Самая большая страна мира, населенная самым жертвенным народом, гордая победительница в величайшей из войн, вооруженная с 1949 г. ядерным оружием, гарантирующим ее неприкосновенность, показавшая совсем недавно способности своей науки и индустрии в освоении космоса, в ядерной физике, в авиации и металлургии, способна преодолеть смутное время.

Возможности России еще достаточно велики - это признают даже определенные противники "слишком быстрого и безоглядного" сближения. По признанию бывшего министра обороны США У. Перри, "все действия Соединенных Штатов по ограничению распространения ядерного оружия могут быть легко перечеркнуты Россией, если она, к примеру, решит продавать ядерную технологию, боевые системы или расщепляющиеся материалы". В новом раскладе сил сегмент России уменьшился очень и очень значительно. Но не абсолютно. Россия все же сохранила немалое из наследия СССР. Вовне - место постоянного члена Совета Безопасности ООН. Внутри - ракетно-ядерный меч, свободу выбора пути, образования союзов, формирования партнерских соглашений. Никакая прозападная "гибкость” элиты не может в одночасье изменить того, что является частью национального генетического кода: никогда не быть ничьим сателлитом, идти на любые жертвы ради самостоятельного места в истории, ради свободы выбора в будущем, ради сохранения этого выбора у грядущих поколений. Медленно, но верно Москва будет освобождаться от поразительных иллюзий. Безоговорочные западники уступят место более принципиальным и недвусмысленным радетелям национальных интересов.

Застоявшийся маятник истории сделал в период между 1991-2002 гг. огромное колебательное движение на Запад. На своем пути он разрушил КПСС, СССР, СФРЮ, ЧСФР, ОВД, СЭВ (не говоря уже о менее значимой аббревиатуре), но не достиг трех желанных для новой России высот: подключения к активному участию в процессе глобализации, повышения жизненного уровня, свободы межгосударственного перемещения. Но какой бы ни была амплитуда движения маятника, наступает обратное движение. И мы живем сейчас в мире обратного движения маятника - от "планетарного гуманизма" к осознанию мирового эгоизма, тщетности "примиренческих потуг", наивности самовнушенных верований, "железобетона" национальных интересов, своекорыстия внешнего мира. Единения не получилось, но неизбежен ли "холодный мир?".

Логичными видятся следующие три варианта политики в отношении Запада.

Первый - дистанциирование от Запада как мирового лидера. Определение того, что Москва может осуществить совместно с Вашингтоном, а чего определенно не может. Если уж не получается стратегического партнерства в целом, то необходимо определить, какие его отдельные элементы возможны. В политике всегда полезнее "плыть" вместе с лидером, а не против него. Должно быть проявлено стремление добиться соглашения с Западом и прежде всего с его лидером США хотя бы по возможному минимуму.

Первый вариант развития отношений между Россией и Западом, возглавляемым Соединенными Штатами, видится как торжество российского западничества. Россия ослабляет свою внешнеполитическую активность, собирается с силами. Этот путь соответствует идеализму многих западников, он не требует дополнительных усилий и лишних затрат, он соответствует менталитету части общества.

Вариантом первого пути является попытка найти бреши в далеко не монолитном западном сообществе. Это предполагает, прежде всего, устремленность в западноевропейском направлении, использование "германского актива" нашей политики, равно как и англо-французского опасения германского могущества. Активизация европейской политики не может не дать результатов, это проторенная дорога российской дипломатии: Петр нашел союзников против шведов, Екатерина создала Северную лигу, весь XIX век мы дружили с Пруссией - Германией, в XX веке "поставили" на Антанту. Речь не идет о противопоставлении одних государств другим, но в политике, как и в жизни, нет статики, а происходящие изменения почти неизбежно порождают возможности. Воспользоваться ими - обязанность нашей дипломатии перед страной.

Второй вариант развития российско-западных отношений предполагает отторжение России в северную и северо-восточную Евразию. Расширенная до Нарвы НАТО, таможенные барьеры по всей западной границе и визовые запреты встали на пути России в западный мир, и ей приходится устраивать свою судьбу собственными усилиями - как мобилизуя оставшееся влияние в рамках СНГ, так и за счет поиска союзников вне элитного западного клуба - прежде всего в Азии, в мусульманском, индуистском и буддийско-конфуцианском мире. В этом случае Россия также восстанавливает таможенные барьеры с целью спасения собственной промышленности. С той же целью она просто обязана будет заново выйти на рынки своих прежних советских потребителей в Средней Азии, Закавказье и, по мере возможности, в восточно-славянском мире. Прежние военные договоры с Западом потеряют силу. Россия восстановит способность массового выпуска стратегических ракет с разделяющимися головными частями, создаст новые закрытые города, мобилизует науку. Ростки федерализма погаснут, окрепнет унитарное государство с жесткой политической инфраструктурой, что предопределит судьбу прозападной интеллигенции.

Интенсифицируются усилия по формированию военного блока стран СНГ, пусть и в ограниченном составе, осуществится координация действий стран, оказавшихся "за бортом" НАТО, причем не только из СНГ. Возобновится военное сотрудничество со странами, далекими от симпатий к Западу.

Главная цель этих недвусмысленных усилий заключается в том, чтобы показать серьезность обеспокоенности страны, на чей суверенитет многократно посягали в ее истории, в том числе и в ХХ веке. Отторгнутая Западом Россия укрепит связи с жаждущими военного сотрудничества Ираном, Ираком и Ливией, глобально будет строить союз с Китаем, допуская товары китайской легкой промышленности на российский рынок, модернизируя тяжелую и военную промышленность своего крупнейшего соседа, чей ВНП через пятнадцать лет превзойдет американский. Такое сближение "второго" и "третьего" миров создаст новую схему мировой поляризации.

Надо ли подчеркивать, что для России этот вариант будет означать ренационализацию промышленности, воссоздание внутренних карательных органов и формирование идеологии, базирующейся на сопротивлении эксплуатируемого Юга гегемону научно-технического прогресса Западу.

Частью этого варианта была бы попытка сближения со "второй Европой", с теми восточно-европейскими странами, которые очень быстро убедятся, что в "первой Европе" их не очень-то ждут, что экономическая конкуренция - вещь серьезная, что их ресурсы не вызывают восхищения на Западе. Главное препятствие реализации этого проекта - евроцентрическое мироощущение, царящее в образованных кругах не только России, Юго-Восточной Европы, но и Закавказья и даже Средней Азии.

Более полная реализация этого сценария потребовала бы жесткой политической воли, готовности населения, материальных жертв и адекватных физических ресурсов. Именно последнее делает невозможным силовое реагирование в ответ на экспансию НАТО. Предел силовому реагированию ставит та экономическая катастрофа, которая постигла страну после крушения СССР. При таком раскладе сил, даже если учитывать, что нам не привыкать "затягивать пояса", сугубо силовая реакция на действия НАТО едва ли сулит успех. Зато велика опасность окончательного "обескровливания" нашей промышленности, замедления технологического роста. Перспективы действий в этом направлении не обнадеживают. Объективные обстоятельства диктуют менее воинственное поведение, делают почти обязательной большую готовность к реализации компромиссного сценария.

Третий вариант менее экзотичен и более реалистичен. Сценарий компромисса базируется на идее договоренности с Североатлантическим Союзом, обеспечивающей определенные смягчающие условия его распространения на бывшие советские республики. Обязательной задачей российской дипломатии становится изучение возможностей заключения между Россией и НАТО особого соглашения или договора, предваряющего, обусловливающего или, в крайнем случае, дополняющего расширение альянса на Восток, создающего хотя бы номинально общие структуры. Несколько пунктов соглашения представляются непременными.

1. Гарантии неразмещения ядерного оружия НАТО на территориях стран - новых членов Североатлантического Союза.

2. Формирование совместных учений, совместное обучение офицеров, общее расширение военного сотрудничества.

3. Гарантии помощи России в случае агрессии против нее. Этот пункт может содержать спецификации относительно особых случаев (китайская граница и др.).

4. Фиксация особого характера, специального статуса отношений между Россией и НАТО вплоть до трансформации формулы 19+1 в число 20.

5. Принятие России в политическую структуру Североатлантического Союза.

В процессе обсуждения, переговоров и выработки договора между Россией и НАТО критически важно достичь понимания того, что альтернативой договорному сближению может быть некое второе издание "холодной войны".

Идея быть вместе с Западом или против него - заглавная тема нашей истории. Наши предки испытали оба пути, они так или иначе делали свой выбор. Теперь этот выбор предстоит сделать нам. Ибо скорость научно-технической революции такова, что, опоздав к экспрессам "Североатлантический" и "Восточноазиатский", мы рискуем в лучшем случае стать Бразилией, а в худшем Индией. Обе эти страны имеют право на уважение, но обе они смотрят "в хвост" улетающим в будущее экспрессам, и не они будут определять судьбу грядущих поколений.

Две великие идеи, два типа мобилизации морального и этического чувства, два вида пафоса (понимаемого как нематериальный преобразователь общественного сознания и общества в целом) - пафос красоты и пафос справедливости являются подлинными движущимися силами истории.

Первая идея, на алтарь которой легли миллионы человеческих жизней, - это идея свободы, ядро пафоса красоты и величия, неограниченной самореализации личности, своего народа и всего человечества. Именно свобода раскрыла богатство возможностей человеческой личности, создала досуг и достаток, материальное могущество, расцвет искусства у нуждающегося в патетике созидания, в высшем духовном стимуле человечества, его "божественное парение". Эта идея освободила личность и направила ее энергию на освоение мира, на высшие порывы человеческого духа, на создание государств, на подвиги, на удовлетворение любопытства, на открытия и самореализацию. Такова природа человека - высокое влечет его.