Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

• Введение
• Глава 1. Литературная и редакторская деятельность Екатерины II
• 1.1 Отражение идей "просвещённого абсолютизма" в литературной деятельности Екатерины II
• 1.2 Публицистический жанр в литературном творчестве Екатерины II и её роль в отечественной журналистике
• Глава 2. Отечественные журналы второй половины XVIII в., издававшиеся при непосредственном участии Екатерины II
• 2.1 "Всякая всячина" - журнал политической направленности
• 2.2 "Собеседник любителей российского слова" как средство организации общественной мысли
• Глава 3. Социально-политическое значение "Всякой всячины" и "Собеседника"
• 3.1 Отражение полемики Екатерины II c Н.И. Новиковым
• 3.2 "Вопросы" Д.И. Фонвизина и "Ответы" Екатерины II как отражение текущей политики
• Заключение
• Список использованной литературы

Введение

Актуальность темы исследования заключается в том, что многие тенденции журналистики, заложенные во времена Просвещения Екатериной II и ее помощниками, существуют и по сей день, не утратив своего глубинного значения.

Новая полоса в истории русской журналистики совпадает с началом царствования Екатерины II. К концу 1750-х годов в результате деятельности Антиоха Кантемира и М.В. Ломоносова, в итоге функционирования Академии Наук, Сухопутного шляхетного корпуса, Московского университета, Российского театра значительно повысился культурный, идейно-политический уровень русского общества. Управлять страною так же деспотически и невежественно, как это делали Екатерина I, Пётр II, Анна Ивановна и Елизавета, было уже невозможно. Екатерине II пришлось вести иную политику. Человек несомненно очень умный, хотя чем дальше, тем более самоуверенный и самовлюбленный, Екатерина понимала, что - по крайней мере на первых порах - ей необходимо считаться с мнением и интересами влиятельной более передовой части общества, главным образом с культурным дворянством, оказывавшим значительное воздействие на другие слои населения.

Для этой цели был создан журнал "Всякая всячина", где, наряду с сатирико-нравоучительными заданиями, проводились очень важные для Екатерины политические идеи: даны были объяснения причин прекращения деятельности Комиссии 1767 г., охарактеризована внутренняя политика царицы, прокламирована любезная Екатерине теория "социальной гармонии" и т. п. Обо всем этом подробно будет сказано ниже, в изложении содержания "Всякой всячины"; сейчас же нужно отметить, что для проведения своего замысла Екатерина считала полезным не слишком выделять "Всякую всячину", поэтому было разрешено издание и других журналов. Сделано это было не в каком-либо законодательном порядке, а давалось знать заинтересованным лицам в первом, раздававшемся бесплатно листе "Всякой всячины" мимоходом, между строк: "Мой дух восхищен: я вижу будущее. Я вижу бесконечное племя Всякия всячины. Я вижу, что за нею последуют законные и незаконные дети: будут и уроды ее место со временем заступать". Последняя фраза показывает, что Екатерина ясно предвидела оппозиционные выступления.

Объектом исследования является журналистика России второй половины XVIII века.

Предмет исследования: литературно-журналистская деятельность Екатерины II.

Цель работы. В нашей курсовой работе мы рассмотрим одну из сторон деятельности Екатерины II. Речь пойдет о журналистском творчестве императрицы и о том, какое влияние она оказала на развитие отечественной журналистики. Изучая деятельность Екатерины II, мы ставим перед собой следующие задачи:

1. проследить отражение просветительских идей в литературном и журналистском творчестве Екатерины II.

2. исследовать работу Екатерины II в отечественной печатной прессе.

3. определить, какое влияние оказала деятельность Екатерины II на дальнейшее развитие русской журналистики.

При цитировании в работе используется орфография времени издания - XVIII века.

В первой части работы даётся характеристика литературной деятельности Екатерины II. Вторая часть содержит обзор изданий "Всякая всячина" и "Собеседник любителей русского слова", выделяя их общественно-политическую направленность. В то же время тема работы изложена с точки зрения оппонентов Екатерины II - Н.И. Новикова и Д.И. Фонвизина, и именно как их идейное противостояние с придворным кругом оценивается значение "Всякой всячины" и "Собеседника" в третьей части работы.

Глава 1. Литературная и редакторская деятельность Екатерины II

1.1 Отражение идей "просвещённого абсолютизма" в литературной деятельности Екатерины II

Литературная деятельность императрицы Екатерины II продолжалась около четверти века и была довольно многообразной по характеру и по жанрам. Ее первые пробы пера были еще в пятнадцатилетнем возрасте в виде автобиографической рукописи "Набросок начерно философа в пятнадцать лет", предназначенной для племянника шведского министра иностранных дел графа Гюлленборга.

Впервые в печати Екатерина Великая выступила в 1767-1768 гг. изданием "Наказа", книги не столько публицистической, сколько имевшей характер официального государственного акта, правда, чисто декларативного, а не практического, но все же индивидуально-литературного. "Наказ комиссии о составлении проекта нового уложения" (1768 г.) в двадцати главах и шестьсот шестидесяти пяти параграфах, излагает обширный план подробного и разностороннего законодательства, основанного на принципах, почерпнутых из трудов Ч. Беккариа, И.Г-Г. Юсти, сочинении Монтескье "О духе законов" и др.

Участие в литературной деятельности выразилось в работе над журнальными статьями и фельетонами для органов печати, выходившими под ее более или менее непосредственным руководством ("Всякая всячина", "Были и небылицы"), а также выступлениями в "чужих" журналах (например, издание в 1783 г. серии своих фельетонов "Были и небылицы", и "Записки..." в "Собеседнике любителей русского слова", ежемесячном журнале Российской Академии Наук, а также статья и письмо в журнал "Живописец" Н.И. Новикова и др.) Русская журналистика XVIII-XIX веков: Тексты. М., 1986..

Ей принадлежит также обширнейший труд по истории России - "Записки касательно российской истории", комментируя который сама Екатерина писала: "Сии записки касательно российской истории сочинены для юношества в такое время, когда выходят в чужестранных языках книги под именем истории российской, кои скорее именовать можно сотворением пристрастным...". Детские сказки ("О царевиче Хлоре", "О царевиче Феве") замечательны тем, что это первый опыт печатного литературного произведения в данном жанре для детей в России. Сочинения по педагогике, "Начальная азбука с гражданским учением", "Выборные российские пословицы", а также "Инструкция кн. Николаю Ивановичу Салтыкову" и "Гражданское начальное учение", предназначенные для воспитания ее внуков Александра и Константина, имеют и более широкое назначение, так как послужили руководством и учебником к воспитанию "честных и полезных" граждан, какими они должны были быть по идеям "Наказа", из которого было взято много правил.

Среди многочисленных трудов российской императрицы собственно художественные произведения составляют лишь малую часть. Это драматические произведения ("Расстроенная семья острожками и подозрениями" и "Недоразумение", в которых автор обращается к бытовому материалу подражая не то Мариво, не то Бомарше); комедии ("О время!", "Именины госпожи Ворчалкиной", "Передняя знатного боярина", "Госпожа Вестникова с семьею", к указанным пьесам примыкают не попавшие на сцену "Невеста-невидимка" и "Вопроситель" и др.); исторические драмы ("Историческое представление из жизни Рюрика", "Начальное управление Олега", незаконченная пьеса "Игорь"); комические оперы ("Новгородский богатырь Боеслаевич", "Храбрый и смелый витязь Ахридеич", "Февей" и др.). Упомянутые произведения Екатерины написаны по-русски. Кроме того, ей принадлежит немало произведений, написанных по-французски. Среди них наибольшей известностью пользовались в Западной Европе и в России ее письма к философам-просветителям: Вольтеру, Д. Дидро, М. Гримму, Ж.Д. Аламберу и др. Это не просто частная переписка, это своего рода литературные произведения, очерки и фельетоны в форме частных писем. Они содержат суждения о текущих политических событиях, явлениях культурной жизни, автобиографические зарисовки, очерки о русской придворной жизни, веселую болтовню о том - о сем, остроты, сценки и т.п. Показательно, что переписка Екатерины II с Вольтером после смерти обоих корреспондентов неоднократно издавалась как в оригинале, так и в русских переводах.

На французском языке были написаны и изданы полемические произведения: большой труд "Антидот" и "Тайна противунелепого общества"; а также неоконченные мемуары и многочисленные мемуарные отрывки. "Memoires" создавались не для печати, в них императрица достигает наивысшей откровенности, какая была доступна ее актерской натуре, рожденной для политической сцены Енин Г.П. Источниковедческое изучение памятников письменной культуры / Под ред. Н.А. Ефимовой. Л.,1990..

Художественные произведения императрицы отмечены не только широтой используемого материала и жанровым разнообразием, но и стремлением к выражению русского начала, интересом к фольклорным и летописным источникам, а также к живому разговорному языку, представляя интерес для истории литературного и культурного развития эпохи.

1.2 Публицистический жанр в литературном творчестве Екатерины II и её роль в отечественной журналистике

Литературное творчество Екатерины II насквозь публицистично и может считаться частью ее политической деятельности. Она поняла общественную силу литературы и постаралась использовать ее в государственных целях. Ее творчество можно считать попыткой перенесения на русскую почву гуманистических идей, выработанных западными мыслителями XVIII века.

Императрица Екатерина II плохо владела русским языком до конца своих дней, путала род, падежи, писала неграмотно. Но, несмотря на это, она усиленно занималась писательством, а грамотностью её произведений занимались личные секретари Екатерины. В.О. Ключевский так отзывался об императрице и ее литературной деятельности: "Немка по рождению, француженка по любимому языку и воспитанию, она занимает видное место в ряду русских писателей XVIII в. У неё были две страсти, с летами превратившиеся в привычки или ежедневные потребности, - читать и писать. В свою жизнь она прочитала необъятное количество книг… Начитанность возбуждала её литературную производительность... Обойтись без книги и пера ей было так же трудно, как Петру I без топора и токарного станка. Она признавалась, что не понимает, как можно провести день, не измарав хотя бы одного листа бумаги". Именно Ключевский приводит без ссылки пример из переписки Екатерины, как можно в слове из трёх букв сделать четыре ошибки ("исчо" вместо "ещё").

Больше всего известны "Записки" Екатерины II, котрпые по своей сути уникальны. Это мемуары, которые писались на протяжении нескольких десятилетий и охватывают период правления не только самой Екатерины, но и Петра III, и Елизаветы Петровны. А.Н. Пыпин и Я.Л. Барсков в начале XX века выяснили, что Екатерина II писала "Записки" с момента прибытия в Россию и до самой смерти. Это был отрывочный процесс, интенсивность которого проявилась после 1771 года. Но я хочу отметить, что дата последних записей Екатерины Великой у различных исследователей варьируется примерно в два - три года. Вполне возможно, что это связано с изначальной секретностью, которую придали этим запискам царская семья.

Императрица не успела отредактировать "Записки", скорее всего, это можно объяснить тем, что отрывков существовало большое количество и все они находились в разрозненном состоянии. Исследователи насчитали семь редакций воспоминаний Екатерины, между которыми прослеживается прочная связь, но порой некоторые из них противоречат друг другу. Это говорит о стремлении Екатерины II к совершенству, ведь многие из отрывков переписывались. Также императрица старалась оправдать некоторые из своих поступков, которые, по мнению современников, были неблагопристойными и порочащими корону. Е.Р. Дашкова в своих "Записках" не раз указывала "пятна на ее короне".

Публикация "Записок" Екатерины II уже сама по себе является историческим фактом, который может многое рассказать. "Записки" Екатерины II долгое время существовали только в рукописном виде, опубликованы они были в 1859 году в той же типографии, где печатались сочинения оппонентов императрицы - Новикова, Фонвизина, Радищева. "Впервые опубликованы в Герценовской Вольной типографии; в России изданы уже после революции 1905 года". Это связано с тем, что первая публикация была сделана с копии, а не с оригинала. Вследствие чего опубликованные "Записки" Екатерины II имели огромный успех в кругах европейской интеллигенции, а затем и у российской. По мнению В. Соловьёва: "Нет ни одной работы, посвященной политической истории 1760 - 1790-х годов, где бы прямо или косвенно не использовались материалы из "Записок" Екатерины II".

Таким образом, можно с уверенностью считать эту работу историческим источником не только потому, что его писала историческая личность, хотя это имеет определенное значение, но и потому, что в работе освещены определенные исторические события. "Записки" Екатерины II - это своего рода воспроизведение общественно-политической жизни России XVIII века.

Одной из главных заслуг Екатерины считается то, что она способствовала развитию отечественной журналистики. В этот период появляются журналы в современном и привычном для нас виде. Благодаря Екатерине, в одном только 1769 году появилось 8 частных изданий. Это были сравнительно недолговечные издания: почти ни один из них не просуществовал и десяти лет. Но не стоит недооценивать их значение. Под покровительством Екатерины в это время появляются новые виды журналов, в первую очередь учебные, затем детские, толстые, медицинские, модные и другие. Выходят в свет издания Сумарокова, Хераскова, Новикова, Крылова и Карамзина.

Со второй половины XVIII в. журналистика пытается стать выразителем политических стремлений и идейных исканий различных общественных групп. Хотя, по словам Н.А. Добролюбова, журналы "все отличались более или менее полным отсутствием убеждений и более или менее яркою пестротой противоречивых понятий и взглядов".

Несмотря на все попытки Екатерины II создать видимость того, что свобода слова наконец воцарилась в России (об этом императрица неоднократно упоминала в письмах своим друзьям-философам из Франции, самым близким из которых был Дидро), не стоит забывать о том, что главной целью своего правления императрица считала укрепление абсолютизма. Соответственно, она никак не могла допустить распространение в образованных кругах дворянского сословия оппозиционных взглядов Сегюр Л.Ф. Записки о пребывании в России в царствование Екатерины II // Россия XVIII в. глазами иностранцев. Л., 1989..

Чтобы направить журналистику в нужное ей русло, Екатерина с 1769 г. начала принимать участие в редакционном процессе. На её счету два издания: сатирический журнал "Всякая всячина" (1769-1770) и "Собеседник любителей российского слова" (1783-1785).

Глава 2. Отечественные журналы второй половины XVIII в., издававшиеся при непосредственном участии Екатерины II

2.1 "Всякая всячина" - журнал политической направленности

Начало 1769 года ознаменовалось возникновением в России нескольких новых литературных явлений. "Всякая всячина" - под таким названием в начале января в Петербурге, в академическом издательстве, начал выходить новый журнал. Вспомним исторический контекст нового начинания. Журналы уже не были чем-то диковинным: еще с 50-х годов существовал почтенный академический журнал ученых новостей, переводов и критической библиографии - "Ежемесячные сочинения, к пользе и увеселению служащие"; преподаватели и выпускники престижного Сухопутного шляхетского корпуса - молодые писатели и переводчики - издавали "Праздное время, в пользу употребленное"; поэты "кружка Хераскова" в Москве участвовали в нескольких друг за другом выходивших периодических изданиях - "Полезное увеселение", "Свободные часы", "Доброе намерение"; наконец, была предпринята попытка издания частного журнала - "Трудолюбивой пчелы" А.П. Сумарокова. Эти издания, выходившие на протяжении 1750-х-60-х годов, воспроизводили одну и ту же модель: редакторские коллективы журналов патронировались властью и разделяли ее взгляды.

Первый номер журнала "Всякая всячина" был абсолютно неожиданным для читателей и состоялся в первых числах января 1769 г. Условия подписки были сообщены лишь во втором "Санкт-Петербургских ведомостей", а первый лист журнала раздавался желающим бесплатно: "Сим листом, - читалось на первой странице "Всякой всячины", - бью челом; а следующие впредь изволь покупать". Такой необычный в истории русской журналистики дебют нового периодического издания не мог остаться без внимания читателей.

Центральное место в журнале "Всякая всячина" занимают статьи Екатерины, а все прочие дополняют сказанное императрицей. Исследователями установлено, что в журнале принимали участие Г.В. Козицкий, граф А.П. Шувалов, А.В. Храповицкий, А.О. Аблесимов, П.Ф. Берг, Афанасий Лобысевич, Михаил Жуков, И.П. Елагин, А.П. Сумароков.

Кроме того, интересен тот факт, что некоторые из сотрудников "Всякой всячины" всегда выбирали псевдонимы, состоявшие из инициалов А.П. (Аристарх Примирителев, Афиноген Перочинов, Анфроп, Аврам Правдолюбов).

Установлено, что деньги за издание "Всякой Всячины" вносил Г.В. Козицкий, бывший в ту пору секретарем Екатерины II для "принятия челобитен" и возглавлявший "Собрание, старающееся о переводе иностранных книг". В "Опыте исторического словаря о российских писателях" Новиков писал о Козицком: "Слог его чист, важен, плодовит и приятен; по сему-то некоторые и заключают, что "Всякая всячина", еженедельное сочинение 1769 года, приобретшее толикую похвалу, есть произведение его пера".

Уже во втором листке "Всякой всячины" всем желающим предлагалось присылать свои материалы - "как стихи, так и прозу" - для публикации в журнале. "Мы же обещаем вносить в наши листы все то, что нас не введет в тяжбу со благочинием, лишь бы оно чуть сносно написано было", - заверяли издатели журнала. Объявив заранее, что журнал будет выходить в течение года, издатели "Всякой всячины" имели, по всей вероятности, определенный план действий, и названный срок был достаточным для его осуществления. Призыв следовать примеру "Всякой всячины" и льготы, предоставленные издателям других журналов (от них не требовалось называть своего имени, они освобождались от ряда цензурных формальностей), показывали уверенность руководителей этого культурного проекта в успехе Россия XVIII столетия в изданиях Вольной русской типографии А.И. Герцена и П.Н. Огарева. Справочный том. М.: Наука,1992..

"Всякая всячина" породила целый ряд сатирических журналов. В середине января появляется журнал "И то, и сио", за которым тотчас последовал журнал "Ни то, ни сио". Вслед за этими изданиями начал выходить журнал под названием "Поденщина", и уже в начале апреля к этому списку прибавился журнал "Смесь". С начала мая начинает выходить журнал "Трутень". Список этих изданий дополнили "Полезное с приятным" и начавший печататься с июля 1769 г. журнал "Адская почта". Между новыми изданиями установились отношения своеобразной литературной игры: эти журналы смотрели на "Всякую Всячину" (как, впрочем, и она на себя) как на свою "бабушку", а себя называли "внучатами". "Всякая всячина" сообщила, что она стоит за сатиру в "улыбательном духе", которая не затрагивает отдельных лиц и конкретных недостатков государственнополитического строя России, а выступает лишь против пороков, не целя ни в кого персонально. Решительно отвергает "Всякая всячина" жалобы на чиновников - "подьячих", часто исходившие из уст русских писателей и журналистов: "если бы менее было около них искушателей, не умалилася ли бы тогда и на них жалоба". Не "искушать" же подьячих весьма легко, для этого не нужно... вовсе к ним обращаться: "не обижайте никого; кто же вас обижает, с тем полюбовно миритеся без подьячих, сдерживайте слово и избегайте всякого рода хлопот".

Сама "Всякая всячина" вовсе не желала касаться общественных пороков, предпочитая говорить иногда о человеческих "слабостях": "многие молодые девушки, - с осуждением писала "Всякая всячина", - чулков не вытягивают, а когда сядут, тогда ногу на ногу кладут; через что подымают юбку так высоко, что я сие приметить мог, а иногда и более сего".

"Всякая всячина" выступила в роли законодателя литературных вкусов и выходила с продуманной эстетической установкой: "я хотел показать, первое - что люди иногда могут быть приведены к тому, чтобы смеяться самим себе; второе, открыть дорогу тем, кои умнее меня, давать людям наставления, забавляя их, и третье - говорить русским о русских и не представлять им умоначертаний, коих оные не знают". Мишенью сатиры становятся скорее нравы, нежели вкусы. Попытка исправления нравов связана как с просветительскими принципами вообще, так и с особенностями воспитания и образования самой государыни: "она не любила ничего грустного, чувствительного и претендующего на остроумие...", - писал австрийский аристократ на русской службе принц Ш.- Ж. де Линь, - "не любила и не знала новейшей литературы. Она обладала более логикою, чем риторикою. ... В ее слоге больше ясности, чем легкости... оттенки, прелесть мелких подробностей, живость слога были чужды ей".

"Всякая всячина" постепенно приучала читателей к нравоучительноразвлекательному тону своих еженедельных листков. Основное место в екатерининском издании занимала отвлеченная бытовая сатира. Суеверие и страсть к слухам, скупость, зависть и невоспитанность, самодурство и бесполезное модничанье, склонность к дурным привычкам и нетерпимость к окружающим - таковы основные объекты сатиры на страницах "Всякой всячины". Нередко журнал откликался на материалы, появлявшиеся в других изданиях: "Всякая всячина" охотно вживалась в роль "бабушки" - она журила одних, подбадривала других, давала советы третьим.

Камнем преткновения, вызвавшим острую полемику между "Трутнем" и "Всякой всячиной", стал вопрос о предназначении сатиры и границах дозволенного высмеивания носителей пороков и виновников общественных злоупотреблений. В сущности, этот знаменитый эпизод из истории литературной борьбы многие годы определял подход историков литературы и журналистики к оценкам екатерининского журнала. Повод для полемики дала сама "Всякая всячина". В майском листе, отвечая одному из корреспондентов, издатели журнала поставили вопрос о возможности исправления природы человека средствами сатиры. "Снисхождение и человеколюбие" - вот что объявлялось истинным проявлением "любви к ближнему". Действия же тех, кто стремится исправлять пороки, осмеивая и критикуя их носителей, рассматривались как проявление злобы и нетерпимости, несовместимых с законами человечности. И в помещенном вслед за этим ответом письме читателя Афиногена Перочинова предлагались правила, которыми следовало бы руководствоваться тем, кто желает критиковать людские недостатки: "1) Никогда не называть слабости пороком. 2) Хранить во всех случаях человеколюбие. 3) Не думать, чтоб людей совершенных найти можно было, и для того. 4) Просить Бога, чтоб дал нам дух кротости и снисхождения". При этом, не довольствуясь предложенными правилами, "Всякая всячина" сочла нужным сопроводить письмо Перочинова постскриптумом: "Я хочу завтра предложить пятое правило, а именно, чтоб впредь о том никому не рассуждать, чего кто не смыслит; и шестое, чтоб никому не думать, что он один весь свет может исправить". Сам стиль предложенных правил, особенно двух последних, позволяет говорить о причастности Екатерины II к их сочинению.

До сих пор императрица не встречала активного противодействия той линии, которую она стремилась проводить на страницах журнала. Но на этот раз позиция, занятая "Всякой всячиной", вызвала ответную реакцию. Первым выступил "Трутень". В письме от читателя Правдулюбова в журнал изложенные на страницах "Всякой всячины" правила подвергались серьезной критике: "Многие слабой совести люди никогда не упоминают имя порока, не прибавив к оному человеколюбия. Они говорят, что слабости человекам обыкновенны и что должно оные прикрывать человеколюбием... но таких людей человеколюбие приличнее назвать пороколюбием... Любить деньги есть также слабость, почему слабому человеку простительно брать взятки и набогащаться грабежами. Пьянствовать также слабость или еще привычка; однако пьяному можно жену и детей прибить до полусмерти и подраться с верным своим другом. Словом сказать, я как в слабости, так и в пороке не вижу ни добра, ни различия".

Значение "Всякой всячины" отнюдь не исчерпывается взятой ею на себя ролью в полемике с "Трутнем". В "письмах" читателей и "ответах" издателя - формах, избранных в качестве литературного приема организаторами журнала - содержатся суждения и оценки, относящиеся к эстетической программе издания, современным ему общественным нравам. Театральные впечатления, например, представлены в отклике анонимной "читательницы" на пьесу Г. Колле "Тесть и зять", изобилующую ненатуральными театральными эффектами и преувеличениями, вместе с замечанием - "критика легка, но искусство нелегко; ...при теперешнем положении наук у нас, гораздо нужнее поощрение, нежели строгая критика. Но вообще, чем более будет переводов и сочинений, тем более будем иметь надежды получить со временем лучшие, а может быть и совершеннейшие". Неудивительно, что, по отзывам современников, из драматических жанров Екатерина больше любила комедию, чем трагедию. Более по вкусу ей были буффонада и фарс. Татаринова Л.Е. Русская литература и журналистика XVIII в.: учебник. - 3-е изд. - М., 2001.

Из немногочисленных литературно-критических отзывов во "Всякой всячине" заслуживают внимания защита пьес В.И. Лукина от нападок современников; насмешки над "Тилемахидой" и "Аргенидой" В.К. Тредиаковского, который поистине здесь играет роль "мальчика для битья" ("ложася спать, чтоб изволила прочесть рядом шесть страниц нашего сочинения, а потом шесть страниц Тилемахиды, и крепко надеемся, что сим способом уже она не услышит храпления своего супруга", - советует "Всякая всячина" "читательнице" Хрипухиной; "впрочем мы спорить не будем, что стихи Аргениды одни могут служити к таковому же употреблению, но вместе с Тилемахидою они произведут терзание жил, потяготу, тягость и отвращение ото всего"; "если скучна Тилемахида, то этому можно помочь, читая вышедшие из перевода книги древней и римской истории" и т.д.). Необходимо иметь в виду, что простой слог "Всякой Всячины" противопоставляется неясному изложению "Тилемахиды" еще и в борьбе за новый литературный язык; как знак ухода в прошлое норм классицизма, и потому это противопоставление отдано "читателю" - защитнику высокой литературы, якобы критикующему "нововведения". "Всякая Всячина, соединенная с вещами себе подобными, произведет к чтению жадность", - уверены в своей правоте издатели журнала. И как подтверждение этих слов, "читатель" Чертухин хвалит "Всякую Всячину" за то, что та хорошо пишет, и хулит за то, что редко.

Мы встречаем здесь похвалы М.В. Ломоносову, А.П. Сумарокову ("бред мой состоит в том, что браню худых сочинителей на примере "Зятя и Тестя" и "Разумного Вертопраха" и тому подобных, исключая славных "Синава", "Хорева" и прочих, которые ясно показывают великость духа сочинительства"; "...стал знать вкус во книгах и больше любил читать хороших стихотворцев... покойного Ломоносова и господина Сумарокова, как первых российского Парнаса светильников").

Неудивительно, что стиль журнала ироничен; примечательно, что он при этом (редкое качество!) самоироничен: один из "корреспондентов", камчадал Аришлай Шуши, хранит выпуски "Всякой Всячины" в двух ящиках - в одном "с остротою", во втором "без остроты, следовательно, ничего не значащие". Он надеется, что автор наполнит оба ящика наравне, ибо иначе шкаф его, наклоняясь на одну сторону, непременно упадет. "В Аглинском смотрителе, - продолжает эту метафору журнал, - очень немало соли, а Всякая Всячина на него походит, так для чего же не быть и в ней чему полезному для общества?"

Всего в течение 1769 г. было выпущено 52 полулиста "Всякой всячины". В последнем редакция оповестила читателей о предполагаемом продолжении издания под названием "Барышек Всякой всячины", т.е. остаток "Всякой всячины". В дальнейшем было издано было 18 полулистов этого журнала. Содержание журнала оправдывало его новое название: статьи стали скучнее, а затем они и вовсе были заменены переводами из античных, преимущественно латинских источников.

2.2 "Собеседник любителей российского слова" как средство организации общественной мысли

Первоначально журнал "Собеседник" был предпринят Екатериной II как хитрый политический ход. Дело в том, что в конце марта 1783 г. умер граф Никита Иванович Панин, старый вождь дворянских либералов, враждебно настроенных против Екатерины и её фаворитов. Его усилила отрицательное отношение либеральных кругов к Екатерине и её режиму. И в этот момент императрица была вынуждена использовать журналистику для того, чтобы воздействовать на общественную мысль для разъяснения проводимой ею политики Калачева С. Продолжение полемики сатирических журналов с Екатериной II в драматургии // Науч. докл. Высш. Школы. Филологические науки. - 1976.- №6.-C.100-105..

Появление этого журнала в качестве издания Академии Наук, хотя ни один из тогдашних академиков не принимал в нем участия, обычно объясняется так. После отрешения от должности директора академии С.Г. Домашнева (1783) его место было занято кн. Е.Р. Дашковой, которая давно уже выступала как писательница. Около этого же времени Г.Р. Державин написал "Оду к Фелице", которую показал своему знакомому, молодому писателю О.П. Козодавлеву. Последний служил в это время советником Академии Наук, т. е., говоря современным языком, помощником директора по административной части. Ода Державина была через кн. Дашкову представлена Екатерине, и в связи с этим, как рассказывал сам Козодавлев, а за ним и другие авторы, возникла идея издания журнала "Собеседник любителей российского слова".

Скорее всего можно предположить, что "Собеседник" возник в связи с тем, что около этого времени общественное мнение было взволновано рядом событий: в самом конце марта 1783 г. умер Никита Панин, старый вождь дворянских либералов, враждебно настроенных против Екатерины и ее фаворитов; незадолго до того были предприняты мероприятия по разгрому "панинской партии", арестованы и высланы близкие к Панину и наследнику престола Павлу Петровичу флигель-адъютант Бибиков и князь Куракин; сам Павел Петрович, недавно возвратившийся из навязанного ему заграничного путешествия, не смел посещать находившегося при смерти своего воспитателя Н. Панина, а вскоре затем был отправлен в Гатчину для того, чтобы не иметь случаев вмешиваться в политические дела. Вместе с тем, как раз в это время напряженную борьбу вела и "панинская" партия: 24 сентября 1782 г. был поставлен впервые "Недоросль", программное произведение Фонвизина, в то же время распространялось в списках "Политическое завещание" Никиты Панина, также написанное Фонвизиным. Одной из форм борьбы сторонников Паниных с Екатериной был выход в отставку: в течение 1781-1782 гг. в отставку по собственной просьбе вышли П.И. Панин, А.Р. Воронцов, Д.И. Фонвизин, петербургский вице-губернатор Глебовский и др. Смерть Никиты Панина не могла не рассматриваться как результат опалы его и его брата Петра Ивановича, и, конечно, все это усилило отрицательное отношение передовых и либеральных кругов русского общества к Екатерине и ее режиму. И в этот момент Екатерина решила, подобно тому как это было сделано ею в 1769 г., использовать журналистику в качестве средства воздействия на умы, в качестве аппарата для распространения благоприятных для нее истолкований явлений внутриполитической жизни страны.

"Ода к Фелице" была с этой точки зрения очень удачным литературным документом: сатирическое изображение придворного окружения и подчеркнутая идеализация Фелицы-Екатерины давали возможность, в особенности для людей, не слишком близко знавших подлинное положение вещей, винить во всех тогдашних российских непорядках вельмож-мурз и, с другой стороны, приписывать все положительное деятельности "богоподобной киргиз-кайсацкой царевны".

Помещенная на первом месте в первой книжке "Собеседника" "Ода" Державина представляла нечто большее, чем просто литературное произведение. Это была также своего рода программа, как и "Недоросль" Фонвизина, это было политическое указание, может быть ставшее таковым помимо замысла и воли автора.

Екатерина II очень хорошо понимала общественное значение журналистики, особенно возросшее в течение 1770-х годов, поэтому она всячески избегала конфликтов, возникающих из-за споров по поводу ее участия в разработке журнала. За четырнадцать лет, протекших с того времени, она многому научилась и на этот раз повела издательскую работу немного иначе, на сей раз более грамотно, нежели во "Всякой всячине".

Центральное место в "Собеседнике" было отведено большому произведению Екатерины - "Запискам касательно российской истории", которые, по подсчёту Н.А. Добролюбова, заняли почти половину журнала (1348 страниц). Эту цифровую справку Добролюбов привёл в своей статье не случайно: он превосходно понимал политический характер как этого труда Екатерины, так и всего "Собеседника", отдавал себе отчёт в том, что "Записки касательно российской истории" имели целью показать, "каким путём должны развиваться в России исторические знания".

Одновременно с "Записками касательно российской истории" в "Собеседнике" печатались "Были и небылицы", также принадлежавшие перу Екатерины. "В них, - отмечает Добролюбов,- всё легко, шутливо, неглубоко, всё писано как будто импровизацией, без особенного плана и заботы о том, чтобы составить стройное целое". Эта обобщённая и, очевидно, намеренно неточная характеристика критика наталкивает читателя на собственную интерпретацию ценности данных литературных опытов Екатерины.

Но, несомненно, самым важным моментом в истории "Собеседника" было помещение на его страницы "Вопросов" Д.И. Фонвизина и "Ответов" на них Екатерины. Появление их на страницах журнала не случайно. Д.И. Фонвизин выступал за всеобщее обучение, за постепенное освобождение крестьян. Таким образом, пропагандировал политику "просвещённого абсолютизма". Это объясняется тем, что, работая у Екатерины на государственной службе на протяжении нескольких лет, Фонвизин выявил недостатки екатерининского правления и излил их в своем произведении "Недоросль".

"Вопросы" Фонвизина были помещены анонимно. Это была смелая, но заранее обречённая на неудачу попытка публично потребовать у Екатерины отчёт о том, что так волновало либералов того времени. Как известно, Екатерина была возмущена дерзостью Фонвизина и в ответе на один из вопросов обвинила в этом автора.

Издание журнала, состоявшего из одних только оригинальных произведений, имело для русской литературы того времени большое значение, показывая её рост и зрелость и побуждая писателей к серьёзной работе над своими сочинениями. Действительно, здесь было опубликовано много превосходных произведений русских писателей последней четверти XVIII в.

Н.А. Добролюбов, немало потрудившихся над тем, чтобы показать подлинный характер журнала княгини Е.Р. Дашковой и Екатерины II, тем не менее, считал, что "это было замечательное явление в русской журналистике" и "что в продолжение двух лет своего издания он ["Собеседник"] совмещал в себе почти всю литературную деятельность русских писателей того времени". В самом деле, кроме Екатерины, княгини Г.Р. Дашковой и Д.И. Фонвизина, в "Собеседнике" печатались: Г.Р. Державин, В.В. Капнист, И.Ф. Богданович, Я.Б. Княжнин, О.П. Козодавлев, Е. Костров. В журнале принимали участие и М.М. Херасков, М.Н. Муравьёв, С.С. Бобров, Ю.А. Нелединский-Мелецкий, Д. Хвостов, В. Лёвшин, П.А. Плавильщиков и др.

Глава 3. Социально-политическое значение "Всякой всячины" и "Собеседника"

3.1 Отражение полемики Екатерины II c Н.И. Новиковым

Не зная основного замысла Екатерины, возглавлявшей кружок ближайших сотрудников "Всякой всячины", - довести до сознания читателей ряд политических тезисов, - издатели последующих журналов, а также читатели приняли за основную задачу первого сатирического журнала 1769 г. то, что было сформулировано в статье "Поздравление с Новым годом": "Достойны быть поздравлены все те, кои дожили до сего отличного дня, в который они, может статься, увидят себя не только снаружи в зеркале, но еще и внутренние свои достоинства, начертанные пером. О коль щастливо самолюбие ваше в сей день, когда ему новый способ приискался, смеяться над пороками других и любоваться собою... добрый вкус и здравое рассуждение... одною рукою прогоняют дурачества и вздоры, а другою доброе поколение Всякия всячины за руку ведут".

Именно осмеяние пороков и насаждение "здравых" идей были поняты как задача, возложенная на журнальную сатиру. Поэтому перед издателями и литераторами, участвовавшими в журналах 1769 и последующих годов, прежде всего встал теоретический вопрос: какой должна быть сатира? Вопрос этот для русской литературы был не новым.

"Всякая всячина", хотя и была зачинательницей сатирической плеяды 1769-1774 гг., тем не менее, как верно указал Добролюбов, была "слабейшей и осторожнейшей в обличениях, чем все другие журналы ей современные". Ее метод "исправления нравов" состоял в абстрактной сатире на "порок". Это не исключало, конечно, того, что отдельные страницы екатерининского журнала оказывались вполне конкретными, в особенности, когда объектом нападения был Новиков.

Однако "добрый вкус и здравое рассуждение", на которые надеялась в своей вступительной статье "Всякая всячина", не сумели повести за собой "доброе поколение Всякия всячины": все почти без исключения (кроме разве "Приятного с полезным") журналы 1769 г. пошли по пути сатиры на "лица". Для правительственного журнала, имевшего целью определенным образом направить и наставить литературную деятельность подданных, это было первым и серьезным предупреждением: общественное мнение, поскольку оно могло наити выражение в литературе, было за то, чтобы придать сатирическому осмеянию - более осязательный и действенный характер Кулдкова Л. Полемика по вопросу о сатире в русской литературе XVIII в. // Ученые записки Ленингр. пед. Ин-та им. Герцена. - Т.309. - 1966. - С.46-79..

"Поколение" "Всякой всячины", в особенности радикальная его часть, пошло по линии сатиры на "лица", что немало возмутило "родоначальницу" сатирической журналистики. Началась длительная и ожесточенная полемика по вопросу о допустимом характере сатиры. Следует отметить, что инициатива в данном случае принадлежала опять-таки "Всякой всячине".

Главным противником Екатерины оказался некий Правдулюбов в новиковском "Трутне", замечательный полемист, остроумный и меткий сатирик. Поэтому важно установить, кому принадлежал этот псевдоним.

Для решения этого вопроса должно обратить внимание на одну фразу в заключительной части первого письма Правдулюбова, в которой, очевидно, даны указания на то, кто такой Правдулюбов. Письмо заканчивается обращением к издателю "Трутня": "Из всево поколения вашей прабабки [т. е. "Всякой всячины"] вы первый, к которому я пишу письмо. Может статься, скажут г. критики, что мне, как Трутню, с Трутнем иметь дело весьма сходно; но для меня разумнее и гораздо похвальнее быть Трутнем, чужие дурные работы повреждающим, нежели такою пчелою, которая по всем местам летает и ничего разобрать и найти не умеет" (Трутень, 1769, л. V).

Таким образом, Правдулюбов хотя и обращается к издателю "Трутня", но дважды подчеркивает, что сам он и есть "Трутень" ("мне как Трутню. .." и "для меня разумнее и гораздо похвальнее быть Трутнем. . ."). Иными словами, мы можем полагать, что "Трутень" - Правдулюбов и есть издатель журнала "Трутень" - Новиков. Правильность этого предположения подтверждается и последующим указанием Ф. Эмина в "Адской почте" (ноябрь, стр. 315), о котором речь будет впереди.

Из дальнейшей полемики следует отметить те места, из которых явствует, что тогдашним литераторам было известно, кто скрывается под маской анонимного издателя "Всякой всячины", т. е., что этот издатель - сама Екатерина.

Во втором письме Правдулюбов упрекает "Всякую всячину" в плохом знании русского языка. Этот тезис автор письма аргументирует следующим образом: "Госпожа Всякая всячина написала, что пятый лист Трутня уничтожает. И это как то сказано не по-русски; уничтожить, что есть в ничто превратить, есть слово самовластию свойственное; а таким безделицам, как ее листки, никакая власть не прилична; уничтожает верхняя власть какое-нибудь право другим. Но с госпожи Всякой всячины довольно бы было написать, что презирает, а не уничтожает мою критику" (стр. 48).

Для фразеологии сатирических журналов 1769-1774 гг. цитированные места очень характерны. Всем было тогда известно, что у Екатерины, плохо владевшей русским языком, была слабость - выдавать себя за настоящую писательницу. Ее подлинные тексты иногда до уморительного неправильны, поэтому до появления в печати они подвергались серьезной правке, не всегда, однако, бывшей в состоянии устранить своеобразие языка этой "русской писательницы".

На слабое знание русского языка, как видно из цитированного письма Правдулюбова, указывалось не только в связи с употреблением слова "уничтожать" в смысле "ставить в ничто". Стоит прочитать начало первого листа "Всякой всячины", чтобы почувствовать, что это не русский язык, а "язык" Екатерины, исправленный Козицким, очевидно, "литературным редактором" этого журнала.

Таким образом, этот пункт ответа Правдулюбова был неприкрытым выпадом против Екатерины. Еще более откровенным был намек на Екатерину во втором цитированном отрывке, где автор играет терминами "самовластие", "никакая власть", "верьхняя власть".

Новиков, скрываясь под псевдонимом Правдулюбов, резко высмеивал позицию Екатерины, настаивавшей на допустимости одной только сатиры "на порок" и аргументировавшей эту точку зрения "человеколюбием", стремлением не обижать человеческое достоинство осмеиваемых сатирой. Правдулюбов-Новиков едко назвал это "человеколюбие" "пороколюбием", остроумно доказывая, что сатира "на общий порок" выгодна только знатным людям, и утверждал, что путь всякой истинной сатиры идет от осмеяния конкретного порочного лица к превращению в сатиру на порок вообще: "Меня никто не уверит и в том, что бы Молиэров Гарпагон писан был на общий порок. Всякая критика, писанная на лицо, по прошествии многих лет обращается в критику на общий порок" (Трутень, 1769, л. XXV).

Начавшаяся таким образом полемика не могла привести к хорошим результатам. Раздраженная Екатерина отдала, очевидно, предписание построже следить за журналами, в которых печатались сатиры на "лица". Во всяком случае, вскоре после этого в "Трутне" в статье "Ведомости", подражавшей в своей структуре "Санкт-Петербургским ведомостям", в разделе "Подряды" было напечатано следующее многозначительное "обявление": "Издателю Трутня для наполнения еженедельных листов потребно простонародных сказок и басен: ибо из присылаемых к нему сатирических и критических пиес многих не печатают" (лист XVIII, август 25, стр. 112). Объявление это составлено так, что могло сойти за насмешку сотрудника журнала над редактором, но могло быть понято и за сообщение читателям о цензурных притеснениях "Трутня".

Теоретический спор о характере сатиры вызвал, таким образом, усиление цензуры, а затем и полное закрытие ряда журналов. Только смягчивший свою резкость "Трутень" да еще правительственная "Всякая всячина" перешли в 1770 г., все прочие журналы 1769 г. прекратились постепенно в течение года издания.

Спор о принципах и границах сатиры не имел чисто литературного характера. За видимой полемикой о допустимости сатиры "на лицо" шла борьба за право писателя, право литературы критиковать не только вредные общественные явления, но и виновников их, критиковать административный аппарат, выражать свободно и открыто свое возмущение поступками "знатных особ", не исключая и самой Екатерины. Спор о характере сатирической литературы превращался в борьбу за свободное общественное мнение, за право писателей быть рупором интересов народа - так, как они понимали эти интересы, - и выступать против того, что представлялось им нарушением этих интересов.

Передовые сатирические журналисты, хорошо зная, кто стоит во главе "Всякой всячины", и пользуясь анонимностью издания, нападали на Екатерину с достаточной откровенностью. Так, в письме 11 "Адской почты" Эмина, в которой ведут переписку два беса, Кривой бес пишет Хромоногому. "Ты знаешь, брат, что я из ада определен к политическим делам. Если бы ты не был такой бес, как я, то подумать бы мог, что дурно отправляю мою должность, уведомляя тебя о маловажных случаях, которые в политику не всеми включаемы бывают. Светские люди, - многозначительно продолжает Кривой бес, - политикою называют, по большей части, действия самые тончайшие и тайною хитростию наполненные; однако многие из них, и по нашему рассуждая, вмещают в политику и всякую всячину" (Адская почта, 1769, июль, стр. 41; разрядка моя,-П. Б.). Предупредив, таким образом, читателя, что "Всякая всячина" рассматривается им в качестве какого-то звена в политике Екатерины, Эмин начинает следующую книжку своего журнала с "письма г. Всякой всячине". Здесь он, касаясь позиций екатерининского журнала в вопросе о характере сатиры, пишет: "Ты таким своим нравоучением всем нравиться хочешь, но поверь мне, что придет время, в которое будешь подобна безобразному лицу, белилами и румянами некстати украшивающемуся. Знай, что от всеснедающего времени ничто укрыться не может. Оно когда-нибудь пожрет и твою слабую политику, когда твои политические белила и румяна сойдут, тогда настоящее бытие твоих мыслей всем видным сделается" (стр. 76-77).

Итак, Эмин совершенно откровенно заявляет, что считает "Всякую всячину" журналом политическим и к тому же журналом, проводящим "слабую", неубедительную политику. В самом деле, предпринимая издание журнала, Екатерина хотела, как уже указывалось выше, объясниться со своими читателями, дать понять, почему ею распущена Комиссия, как представляет она себе свои задачи и какое поведение подданных желательно ей. Эти свои взгляды она изложила в так называемой "сказке о мужичке" (стр. 164-168) и в статьях "Дядюшка мой человек разумный есть" (стр. 220-224) и "Молодые люди всего желают отведать" (стр. 339-341).

Содержание "сказки о мужичке" таково. Жил да был мужичок. Когда он вырос и окреп, его старый кафтан стал ему узок. Долгое время ему не удавалось добиться у помещичьего приказчика, чтобы тот отдал приказ сделать мужичку новый кафтан. В конце концов сыскался добрый приказчик, который созвал портных, дал им сукно и велел шить мужичку кафтан. Им был даже дан "образцовый кафтан". Но портные оказались не на высоте призвания, они не справились с делом. Пока они возились, "вошли четыре мальчика, коих хозяин недавно взял с улицы, где они с голода и холода помирали". Мальчики, хотя и были грамотными и могли помочь незадачливым портным, но не пожелали сделать этого и стали требовать, чтобы им отдали те кафтаны, "кои у нас были, - говорили они, - как мы были пяти лет, мы в них очень нарядны будем, нам теперь пятнадцать лет". Требования мальчиков помешали портным шить кафтан мужичку, который на улице без кафтана совсем замерз. А дворецкий стал уверять мальчиков, что хозяин и их не забудет, "только им наперед ту милость заслужить должно, а не по-пустому упорствовать". Кончается сказка словами: "Продолжение впредь сообщу".

Смысл этой политической сказки таков. Мужичок - русский народ; кафтан - Новое уложение; дворецкий - приказчик Екатерины; портные - Комиссия депутатов; четыре грамотные мальчика - представители Лифляндии, Эстляндии, Украины и Смоленской области, требовавшие сохранить им их старинное местное самоуправление. Последние слова сказки и обещание сообщить "продолжение впредь" должны были объяснить подлинные причины закрытия Комиссии и условия возобновления ее деятельности.

Очевидно именно эту сказку называл Эмин в своем "письме г. Всякой всячине" "слабой политикой" и "политическими белилами и румянами".

Статья "Дядюшка мой человек разумный есть" также имеет иносказательный смысл. Дядюшка, потративший много сил на то, чтобы привести в порядок свое запущенное имение, недоволен поведением своих домашних, которые думают только о своих личных выгодах и не хотят ничем помочь ему. "Вообще все заражено двумя пороками: первый - корысть, другий - дух властвования. Наравне быть не умеют, и от того уже родиться может зависть, ненависть, злость, угнетение, когда есть возможность, несправедливости всякие, насильствие и, наконец, мучительства". Дядюшка крайне огорчен всем этим и даже расстроен и раздражен.

Конечно, дядюшка - это сама Екатерина, домашние его - это подданные, а смысл статьи - что нужно уметь "наравне быть", т. е. оставаться на том месте на социальной лестнице, где кто находится. Ту же мысль Екатерина проводит в статье "Молодые люди всего желают отведать"; она убеждает все сословия быть довольными своим нынешним положением и не стремиться к его изменению: "Слушайте, Еввины дети, истину неоспоримую - и живите спокойно: все вы не можете жить один без другого, все вы есть члены одного тела".

Не только Эмину была ясна "политика" Екатерины во "Всякой всячине"; и в "Смеси", и в "Трутне" находятся статьи, которые свидетельствуют о том, что передовые представители русского общества тех лет уже не довольствовались либеральными фразами Екатерины и мужественно говорили то, что думали. Л.Й. Сичкарев в "Речи о существе простого народа" пишет: "Многие сограждане видят истину, закрытую завесою ложного предрассуждения. Пусть народ погружен в незнание, но я сие говорю богатым и знатным, утесняющим человечество, в подобном себе создании" (Смесь, 1769, л. 25, стр. 198).