Внутренняя форма названий блюд и напитков в русском языке

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Дипломная работа

Внутренняя форма названий блюд и напитков в русском языке

СОДЕРЖАНИЕ

• Перечень сокращений, использованных в дипломной работе
• Введение
• 1. Понятие о внутренней форме слова
• 2. Исконные наименования блюд и напитков
• 2.1 Исконные наименования блюд и напитков с ясной внутренней формой
• 2.1.1 Наименования блюд и напитков, мотивированные способом их приготовления
• 2.1.2 Наименования блюд и напитков, мотивированные ингредиентами, входящими в их состав
• 2.1.3 Наименования блюд и напитков, мотивированные их внешними признаками
• 2.1.4 Наименования блюд и кулинарных изделий, мотивированные их вкусовыми качествами и особенностями употребления
• 2.2 Исконные наименования блюд и напитков с затемнённой внутренней формой
• 2.2.1 Наименования блюд и кулинарных изделий, мотивированные их формой и внешними признаками
• 2.2.2 Наименования блюд и напитков, мотивированные особенностями употребления и вкусовыми качествами
• 2.2.3 Наименования блюд и напитков, мотивированные способом их приготовления
• 2.2.4 Наименования блюд и кулинарных изделий, мотивированные ингредиентами, входящими в их состав
• 3. Заимствованные наименования блюд и напитков
• 3.1 Наименования блюд и напитков, заимствованные из славянских языков
• 3.2 Наименования блюд и напитков, заимствованные из классических языков
• 3.3 Наименования блюд и напитков, заимствованные из романских языков
• 3.3.1 Наименования блюд и напитков, заимствованные из французского языка
• 3.3.2 Наименования блюд и напитков, заимствованные из итальянского языка
• 3.3.3 Наименования блюд и напитков, заимствованные из других романских языков
• 3.4 Наименования блюд и напитков, заимствованные из германских языков
• 3.4.1 Наименования блюд и напитков, заимствованные из немецкого языка
• 3.4.2 Наименования блюд и напитков, заимствованные из английского языка
• 3.5 Наименования блюд и напитков, заимствованные из тюркских языков
• 3.6 Наименования блюд и напитков, заимствованные из прочих языков
• Заключение
• Список использованных источников
• Приложения
• ПЕРЕЧЕНЬ СОКРАЩЕНИЙ,
• ИСПОЛЬЗОВАННЫХ В ДИПЛОМНОЙ РАБОТЕ
• Даль - Даль, В.И. Толковый словарь живого великорусского языка [Текст]: в 4т. / В.И. Даль. - М.: Государственное издательство иностранных и национальных словарей, 1955.
• СИС - Словарь иностранных слов [Текст] / Под общей ред. А.Г. Спиркина. - М.: Русский язык, 1986. - 668 с.
• Ож. - Ожегов, С.И. Толковый словарь русского языка [Текст]. / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. - 4-е изд., дополненное. - М.: ООО «ИТИ Технология», 2003. - 944 с.
• Преобр. - Преображенский, А.Г. Этимологический словарь русского языка [Текст]: в 2т. / А.Г. Преображенский. - М.: Государственное издательство иностранных и национальных словарей, 1959.
• Тих. - Тихонов, А.Н. Словообразовательный словарь русского языка [Текст]: в 2т. / А.Н. Тихонов. - М.: Русский язык, 1990.
• Фасм. - Фасмер, М. Этимологический словарь русского языка [Текст]: пер. с немецкого и дополнения О.Н. Трубачёва: в 4т. / М. Фасмер. - М.: Прогресс, 1964.
• ЭССЯ - Этимологический словарь славянских языков. Праславянский лексический фонд [Текст]: вып. 1 - 30 / Под ред. члена-корреспондента АН СССР О. Н. Трубачёва. - М.: Наука, 1974 - 2006.
• ВВЕДЕНИЕ
• С раннего детства и до смерти вся жизнь человека неразрывно связана с языком. Через слово человек способен узнавать о том, чего не видел и не увидит вообще, переноситься сквозь пространство и время, «обретает возможность обращаться к правнукам, которые будут жить спустя века после его кончины» [1, с. 6]. Язык является материальным выразителем мыслей, эмоций, чувств и даже бессознательных комплексов. Он помогает человеку во всём: в науке, искусстве, мифологии, быту. Язык - важнейшее средство общения между людьми. И основной единицей языка выступает слово.
• Слова образуют интересный и своеобразный мир, имеют «свои особенности и закономерности, свои нераскрытые ещё тайны и загадки, свою историю» [2, с. 4], поэтому изучать язык - интересное и полезное дело. Например, предметом нашего исследования стали наименования различного рода кулинарных блюд и изделий. Пища в жизни человека занимает одну из первостепенных ролей, и, думаем, многим будет интересно узнать значение и происхождение тех слов, которыми мы обозначаем то, что едим.
• Но даже в таком, казалось бы, простом вопросе, как происхождение наименований кушаний, есть много трудностей, которые усиливаются недостаточным объёмом материала, привлечённого к исследованию в связи с данной проблемой.
• Изучением происхождения слов занимается этимология. В интересующем нас аспекте этимологией называется научно-исследовательский процесс, направленный на раскрытие происхождения слова, а также сам результат этого процесса и раздел лингвистики, изучающий происхождение слова, его праоснову и первоначальное значение. «Цель этимологии в современной науке понимается как определение того, в каком языке, на каком историческом этапе, на базе какой первичной мотивации и соответственно от какого слова, по какой словообразовательной модели и с каким первичным значением образовано слово, а также выяснение путей и причин преобразования её первичной формы и значения вплоть до последнего состояния» [3, с. 644]. Реконструкция первичной мотивации, формы и значения слова - предмет этимологического анализа. Сущность процедуры этимологического анализа состоит в генетическом отождествлении рассматриваемого слова с другим словом как производящей основой первого.
• Известнейший языковед О.Н. Трубачёв указывал, что «никакая другая лингвистическая дисциплина не собирает такую полноценную информацию о значении слова, как этимология, объединяющая в целях своего исследования современные данные, письменную историю, дописьменную реконструкцию и семантическую типологию» [4, с. 222 -223]. А в энциклопедии «Русский язык» он отмечает: «Обычно считают, что этимология интересуется только этимологически «тёмными» словами, но следует иметь в виду, что этимологически тёмное и этимологически прозрачное - относительные категории, включающие также субъективное, вторичное осмысление. Этимологической неясности отнюдь не всегда соответствует бoльшая древность слова» [5, с. 407]. Выявление происхождения слова усложняет народная (ложная) этимология.
• Исследуя проблему этимологии, Р.А. Будагов пишет: «Процесс забвения первоначальной этимологии слова в целом является закономерным и прогрессивным процессом, тесно связанным с развитием языка, со становлением сложных отвлеченных значений слова. Если бы человек и в настоящее время связывал существительное предмет с понятием «нечто брошенное перед», то он не смог бы употреблять данное существительное в таких многообразных значениях и таких сложных планах, как он это делает теперь» [6, с. 82 - 83].

Не менее важным понятием является семантика, в широком смысле рассматриваемая в лингвистике как значение языковых единиц, а также «особый уровень языка» [4, с. 223]. Семантический компонент обязательно включает в себя словарь (лексикон), в котором о каждом слове сообщается, что оно обозначает, т.е. каждому слову приписывается его значение в данном языке. Семантика также изучает правила комбинирования (взаимодействия) значений слов, по которым из них формируется смысл более сложных конструкций, прежде всего предложений.

Вслед за О.Н. Трубачёвым мы убеждены, что «лексическая семантика связана тесной, хотя и своеобразной связью со словообразованием, а словообразование в своей сущности исторично и поэтому принадлежит к той же области, что и этимология» [4, с. 225]. Семантика отвечает на вопрос, каким образом человек, зная слова и грамматические правила какого-либо языка, оказывается способным передать с их помощью самую разнообразную информацию о мире (в том числе и о собственном микрокосмосе), даже если он впервые сталкивается с такой задачей, и понимать, какую информацию о мире заключает в себе любое обращенное к нему высказывание, даже если он впервые слышит его. Семантика слова состоит из отдельных сем (компонентов). Лингвисты предлагают рассматривать значение слова как поле (наподобие физического), выделяя в нем центральную часть (ядро) и периферию. Соотношение этих двух частей у разных слов неодинаково. У некоторых слов, в частности у научных терминов, значение оказывается более или менее равным понятию. Можно сказать, что семантическая периферия у них практически отсутствует или стремится к нулю (в пределах, разумеется, научных текстов). В то же время для большинства общеупотребительных слов периферия их семантического поля очень важна. Она образуется семами образного восприятия, эмоциональной оценки, стилистической и экспрессивной окраски, контекстуальных и культурных ассоциаций и т.д. Семантический компонент полного описания языка представляет собой модель той части знания языка, которая связана с отношением между словами и миром. В этой модели должны получать объяснение такие устанавливаемые эмпирическим путем явления, как равнозначность (синонимия), неоднозначность (полисемия), семантическая аномалия (в том числе противоречивость, плеоназмы и тавтология) языковых выражений.

В лингвистике рассматривают «сильную» и «слабую» семантику. С точки зрения «сильной семантики» цель семантического описания языка состоит в том, чтобы каждое языковое выражение получило интерпретацию в той или иной модели мира, т.е. чтобы было установлено, соответствует ли этому выражению какой-либо элемент (или набор элементов) модели мира, и если соответствует, то какой. Поэтому проблемы референции (отнесенности к миру) находятся в центре внимания «сильной семантики». В отличие от неё более традиционная «слабая семантика» при исследовании отношений между языком и миром обходится без непосредственного обращения к действительному положению дел в мире. Она признает предметом своего исследования - значением языкового выражения - не сам элемент (фрагмент) мира, а тот способ, которым она это делает, те правила употребления, зная которые носитель языка в конкретной ситуации оказывается в состоянии либо осуществить отсылку к миру с помощью этого выражения, либо понять, к чему оно отсылает.

Язык представляет собой стройную систему. Историю изучения вопроса о выделении структурных групп из лексического пласта определённого языка изложил Ф.П. Филин [7, с. 227 - 230]. Мы придерживаемся гипотезы А.Е. Супруна, согласно которой «в основе семантической организации лексики лежит семантическая группа - небольшое, состоящее обычно из 7 ±2 слов объединение, связанное отношением подобия…, члены которого часто различаются по одному семантическому дифференциальному признаку» [8, с. 48]. Ф.П. Филин указывал, что «лексико-семантические группы подвижны. Изменение в их составе влекут за собой их перестройку, сдвиги в значениях их отдельных членов, а то и выпадение слов из состава языка» [7, с. 225]. Затем выделяют более крупные образования, включающие несколько семантических групп - семантические микросистемы. «Дальнейшая семантическая группировка могла бы происходить исходя из коммуникативного назначения языка по тематическому принципу: при разговоре на определённую тему как бы возбуждается определённая тематическая группировка слов» [8, с. 50], включающая лексемы различных частей речи. «В тематических группах всё зависит от того, что из объективной действительности включается в классификацию…» [7, с. 226]. Вообще вопрос взаимосвязи тематической и семантической группы весьма проблематичен в лингвистике. Естественно, что каждая семантическая общность имеет определённую тему, но «далеко не каждое классификационное объединение слов по той или иной теме представляет собою данное в самом языке объединение значений (синонимических, антонимических, взаимосвязано уточняющих и др.)» [7, с. 239].

Цель данной работы заключается в выявлении внутренней формы названий блюд и напитков в русском языке.

Достижение цели предполагает решение следующих более частных задач:

- определения исконного или заимствованного характера слов - названий блюд и напитков в русском языке;

- установления исходного семантического признака, лежащего в основе названия, и соответствующей классификации лексического материала;

- анализа словообразовательной структуры лексических единиц с синхронной и диахронической точек зрения.

В работе проанализировано 224 наименования кулинарных блюд и напитков, исконных и заимствованных (алфавитный указатель наименований - см. ПРИЛОЖЕНИЕ 1). Работа выполнена на материале исторических, этимологических, словообразовательных, толковых словарей русского языка и словаря иностранных слов. При отборе материала важен был критерий наличия слова в современном русском литературном языке, а также факт широкого употребления слова в речевой практике.

Исследование материала проводилось на основе методов словообразовательного, семантического и этимологического анализа. Вспомогательными методами являются наблюдение за языковым материалом, описание, классификация, статистический метод и др.

1. ПОНЯТИЕ О ВНУТРЕННЕЙ ФОРМЕ СЛОВА

Слово представляет собой сложное целое: оно имеет план выражения (те звуковые и буквенные комплексы, с помощью которых передаётся его произношение и написание) и план содержания (это информация о значении слова). Эти две стороны отражены в основных признаках слова - фонетической оформленности и семантической валентности (возможности слова сочетаться с определённым кругом слов в зависимости от его лексического значения). В.В. Виноградов отмечает: «Структура слова неоднородна в языках разных систем и на разных стадиях развития языка. Но если даже отвлечься от сложных вопросов истории слова как языковой категории, соотносительной с категорией предложения, в самом описании смысловой структуры слова еще останется много неясного… Лингвисты избегают давать определение слова или исчерпывающее описание его структуры, охотно ограничивая свою задачу указанием лишь некоторых внешних (преимущественно фонетических) или внутренних (грамматических или лексико-семантических) признаков слова. При одностороннем подходе к слову сразу же выступает противоречивая сложность его структуры и общее понятие слова дробится на множество эмпирических разновидностей слов» [9, с. 17].

Для того, чтобы открыть верную производящую основу и уточнить вследствие этого значение слова и его связи с другими языковыми единицами, необходимо уяснить понятие внутренней формы.

Термин внутренняя форма слова введён в XIX веке А.А. Потебнёй. В.В. Виноградов, проследивший историю возникновения и формирования данного термина, отмечает, что «внутренней формой» слова многие лингвисты, вслед за В. фон Гумбольдтом и Х. Штейнталем, называют способ представления значения в слове, «способ соединения мысли со звуком» [9, с. 24 - 25].

Р.А. Будагов указывает традиционную трактовку этого понятия, которой придерживаемся и мы: «Внутренняя форма слова - характер связи звукового состава слова и его первоначального значения, семантическая или структурная соотнесённость составляющих слово морфем с другими морфемами данного языка; способ мотивировки значения в данном слове. Слово характеризуется неразрывной связью его звуковой оболочки и значения, однако говорящим не всегда ясна эта связь…

…внутренняя форма слова - это первоначальное его значение, в основу которого положен какой-то определённый признак предмета или явления. При этом выбор такого признака не обязательно должен определяться его существенностью: это может быть лишь «бросающийся в глаза признак (Л. Фейербах); поэтому в разных языках один и тот же предмет может быть назван на основе выделения разных признаков…» [10, с. 43 - 44]. Однако Т.Р. Кияк отмечает: «…термин «внутренняя форма» можно воспринимать как несколько неудачный, поскольку не слова обладают внутренней формой, а люди «приписывают» её этим словам, сами носители языка выделяют из лексического значения отличительный признак (признаки) в качестве внутренней формы, структурируя её из известного им содержания единицы» [11, с. 16]. А.А. Зализняк пишет о том, что «особая теория внутренней формы имеется у П. Флоренского, который трактует её одновременно как «душу слова» и как «факт личной духовной жизни» человека, пользующегося данным словом» [12, с. 48].

Р.А. Будагов ставит вопрос: «Как же осуществляется в слове связь между значением и звучанием?» [6, с. 71]. И далее отмечает: «Нетрудно заметить, что не все слова представляются нам одинаково мотивированными. Пятьдесят или шестьдесят без всякого труда осмысляются как состоящие из пяти и десяти, шести и десяти, тогда как сорок уже вызывает затруднения. Что кроется под звуковой оболочкой того или иного слова? Почему в одном языке стол называется столом, а в других - это tisch, table, mensa и т. д.?» [6, с. 71 - 72].

И в самом деле, анализируя, например, слово лесник, мы уверенно можем заявить, что название этого денотата обусловлено производящей базой - словом лес, а суффикс - ник- указывает на профессию. Но вот как образовалось слово лес, полагаясь лишь на словообразовательный анализ, мы объяснить уже не можем.

«Слова всегда так или иначе мотивированы, только в одних случаях эта мотивировка лежит как бы на поверхности языка, а в других она осложнена целым рядом последующих - смысловых, грамматических и фонетических - напластований. Способ выражения понятия через слово, характер связи между звуковой оболочкой слова и его первоначальным содержанием и называется внутренней формой слова»[6, с. 73].

Языковеды отмечают, что в разных языках один и тот же денотат может получать своё наименование на основе различных признаков. Например, в русском языке слово лейка мотивируется тем действием, которое производит данный предмет. Английское же watering-pot (буквально - «поливающий горшок») с аналогичной семантикой указывает не только на функцию предмета, но и на подобие его с другим объектом материального мира - горшком.

Р.А. Будагов указывает: «Бросающийся в глаза признак» лежит в основе многих названий, а следовательно, и слов. Птица горихвостка некогда поразила человека своим необычайно ярким, как бы горящим хвостом («бросающийся в глаза признак»: гори + хвост; сравн. сорвиголова, крутиус). Этот поразивший человека признак и был положен в основу названия данной птицы. Разумеется, «бросающийся в глаза признак» предмета или явления вовсе не всегда оказывается таким эффектным, ярким. Он обычно бывает гораздо более «спокойным»: подсвечник - это «то, что находится под свечой», а наперсток - «то, что (надевается) на перст», т. е. на палец. Но и в подобных случаях обнаруживается определенный «бросающийся в глаза признак», определяющий название, формирующий слово.

Чтобы выявить своеобразие внутренней формы слова в каждом отдельном языке, очень полезно сравнить внутреннюю форму слова в одном языке с внутренней формой соответствующего слова в другом или других родственных языках. Сравнение поможет уяснить специфику слова в отдельном языке и покажет, как объединяются и чем отличаются друг от друга языки и в этом отношении…» [6, с. 73 - 74].

Понятие внутренней формы весьма важно, так как «оно имеет под собой вполне определённую психолингвистическую реальность. Дело в том, что представление, что «истинным» значением слова является его «исходное» значение, необычайно глубоко укоренено в сознании говорящих» [12, с. 52].

Часто происхождение слова затемнено, что обусловлено рядом факторов. «Утрата внутренней формы слова объясняется разными причинами: она может быть связана с утратой того слова, от которого образовано данное слово…, с утратой предметом признака, ранее для него характерного…, с существенными фонетическими изменениями облика слова в истории языка…» [10, с. 44], а также семантическим расхождением исторически производного и производящего слов (деэтимологизацией) либо народной (ложной) этимологией, которой «…научная этимология противопоставляет своё главное операционное понятие - историческое тождество, т. е. первоначальное единство формы и значения» [5, с. 407]. Кроме названных Ф.П. Филиным, Ю.С. Маслов к причинам утраты мотивировки относит также «ненужность мотивировки с того момента, когда слово становится привычным» и закрепление лексемы в русском языке при заимствовании слова из другого языка [подробнее см.: 13, с. 114 - 115]. Этот процесс обусловлен также и экстралингвистическими факторами, например, тем, что «словарный состав языка непосредственно открыт для «вмешательства» людей, допускает замены конкретных единиц, выбор слов различного происхождения и образования» [14, с. 144].

Т.Р. Кияк рассматривает имплицитную (затемнённую, неясную, немотивированную) и эксплицитную (прозрачную, ясную, мотивированную) внутреннюю форму слова. «Имплицитные внутренние формы (мы считаем, что данное понятие, как и понятие эксплицитной внутренней формы, необходимо применять в единственном числе - О.М.) представлены, как правило, простыми словами, принадлежащими в большинстве своём к первозданной лексике. Исключая грамматические аспекты, можно утверждать, что непроизводным языковым единицам свойственна с точки зрения современного состояния языка произвольность плана выражения по отношению к плану содержания, относительная независимость выбора означающего от характера означаемого»[11, с. 15].

Языковед отмечает, что производные слова в основной своей массе обладают эксплицитной внутренней формой, так как они мотивированы уже своим внешним видом, словообразовательной структурой и определёнными морфемами. И далее: «Чем ниже словообразовательный уровень лексической единицы, тем более высокой степенью общности она обладает и тем ближе внутренняя её форма значению; и наоборот, одновременно с уменьшением экстенсионала понятия происходит не только увеличение его интенсионала, но и конкретизация соответствующей внутренней формы. Можно утверждать, что корневые слова в целом абстрактнее и богаче объёмом понятия, чем производные единицы, и вместе с тем беднее по содержанию, поскольку, как известно, объём и содержание понятия находятся в обратном отношении» [11, с. 17].

Т.Р. Кияк тесно связывает понятия внутренней формы и лексического значения слова, указывая, что «внутренняя форма простых слов в основном ориентирует на их лексическое значение. Более того, с некоторой степенью условности можно утверждать, что в знакомом для участников коммуникации корневом слове внутренняя форма в виде составной части, как признак, как образ, включается в его лексическое значение. В этом можно усматривать определённое преимущество простых слов… Отметим, однако, что внутренняя форма непроизводных лексических единиц зависит от многих экстралингвистических факторов (состояния субъекта, его опыта, знаний, возраста и т. п.)…» [11, с. 19]. Другой учёный, Ю.С. Маслов, более полно характеризующий данное отличие, пишет: «Мотивировку слова, даже в тех случаях, когда она совершенно ясна и «прозрачна», следует строго отличать от концептуального значения. Мотивировка есть как бы способ изображения данного значения в слове, более или менее наглядный «образ» этого значения, можно сказать - сохраняющийся в слове отпечаток того движения мысли, которое имело место в момент возникновения слова. В мотивировке раскрывается подход мысли человека к данному явлению, каким он был при самом создании слова, и потому мотивировку иногда называют «внутренней формой слова», рассматривая её как звено, через которое содержание (= значение) слова связывается с его внешней формой - морфологической структурой и звучанием.

Отличие мотивировки от значения ясно видно в тех случаях, когда одно и то же значение мотивировано в разных языках (см. пример выше - О.М.) или в словах-синонимах одного языка по-разному… Вместе с тем нередко слова с разными значениями имеют одинаковую или очень сходную мотивировку. Например, белок, беляк (заяц), бельё, бельмо, белка, белуга мотивированы одним и тем же признаком белого цвета; русск. ценный и сербскохорв. иeнан мотивированы связью с ценой (сербскохорв. цeна), но значения у этих прилагательных почти противоположные - русское значит `имеющий большую цену', а сербскохорватское - `дешёвый, доступный по цене'. Отмечено, что значение, которое слово могло бы иметь в соответствии со своей мотивировкой и словообразовательной структурой, почти всегда шире того, которое оно фактически имеет в языке. Так, слово молочник могло бы в принципе обозначать любой предмет, имеющий то или иное отношение к молоку или к чему-то похожему на молоко, фактически же это слово в литературном русском языке закрепилось только в значениях `небольшой сосуд для молока' и `торговец молоком' (словари соответственно выделяют два омонима); в некоторых говорах имеется еще молочник `одуванчик'; однако, например, бидон для молока, молокозавод, разные блюда, приготовленные на молоке, молочный буфет, грудного ребенка, Млечный путь и многое другое, что могло бы называться молочником, так не называют и никогда не называли» [13, с. 113].

Т.Р. Кияк рассматривает внутреннюю форму как явление синхронное. Мы же придерживаемся противоположной точки зрения, т. к. любое слово, даже с современной позиции языка производное, с течением времени может стать непроизводным, что и усложнит выявление его внутренней формы. По этому поводу Ю.С. Маслов отмечает: «В процессе функционирования слова мотивировка имеет тенденцию забываться, утрачиваться. В результате мотивированное слово постепенно переходит в разряд немотивированных» [13, с. 114].

Изучая эксплицитную внутреннюю форму, Т.Р. Кияк пишет: «Если приведённое понимание внутренней формы корневых слов может вызвать некоторые сомнения, то в группе производных единиц внутренняя форма обнаруживается сравнительно легко и однозначно. Такая внутренняя форма актуализируется посредством различных словообразовательных средств, в частности морфем. Но при этом не следует забывать, что словообразовательным формантом может быть лишь морфема, наделяющая слово новым значением, а не его оттенком, в том числе и нулевая морфема, обеспечивающая переход слова в другую часть речи…

Внутренняя форма производной лексической единицы определяется в первую очередь её морфемной структурой. В качестве языковых средств репрезентации морфем способны выступать или корневое слово, или субститут морфемы в виде словообразовательного форманта…» [11, с. 19 -20].

Несмотря на близкую связь, понятие внутренней формы следует отличать от понятия словообразовательного значения, ибо последнее является лишь частью первого. Кроме этого, словообразовательное значение может быть свойственно ряду слов с различными формантами, в то время как каждая внутренняя форма рассматривается индивидуально.

Подводя итог рассмотрению типов внутренней формы, Т.Р. Кияк приводит следующую классификацию: «Таким образом, по своим семантическим, когнитивным и словообразовательным характеристикам узуальные внутренние формы подразделяются на:

1) эксплицитные внутренние формы:

а) синтаксические (лексемные) - например, «вычислительная машина»,

б) производные (морфемные) - например, «быстрота», «учитель»,

в) переосмысленные внутренние формы - выражения, образованные путём «семантического словообразования» (термин Е.С. Кубряковой) - например, «палец» - технический термин от «палец» - общеупотребительное слово…

2) имплицитные внутренние формы, т. е. внутренние формы непроизводных единиц (например, общеупотребительные слова - «дом», «рука», «огонь»).

К числу весьма спорных вопросов относится проблема внутренней формы производных и сложных слов-интернационализмов… Думается, при этом целесообразно различать существование субъективированной (имплицитной) и полуэксплицитной внутренних форм. В последнем случае внутренняя форма легко выявляется посредством морфемного анализа интернационализма, рассматриваемого как производное слово» [11, с. 25].

Как и многие языковые явления, внутренняя форма слов обусловлена экстралингвистическими факторами. В.В. Виноградов писал: «Внутренняя форма» слова, образ, лежащий в основе значения или употребления слова, могут уясниться лишь на фоне той материальной и духовной культуры, той системы языка, в контексте которой возникло или преобразовалось данное слово или сочетание слов. Выбор той или иной «внутренней формы» слова всегда обусловлен идеологически и, следовательно, культурно-исторически и социально» [9, с. 25].

Уместно отметить специфику внутренней формы заимствованных слов. Л.А. Булаховский пишет о том, что «иностранные слова поступают в заимствующий их язык обыкновенно без внутренней формы и не этимологизируемыми или очень слабо этимологизируемыми (в смысле соотношения их к гнёздам)» [15, с. 200]. Этой же точки зрения придерживается и Ф.П. Филин, который указывает, что при этом «отсутствие «внутренней формы» не мешает слову выполнять свои функции» [7, с. 221].

Следует также учитывать зависимость между внутренней формой слова и его лексическим значением: «…внутренние формы являются лишь посредниками между лексическим значением и материальной языковой оболочкой…

Исходя из этого, вряд ли есть основание утверждать, что внутренняя форма слова представляет собой языковую мотивированность (тем более все её разновидности). Правильнее рассматривать мотивированность как свойство внутренней формы, как результат её соответствия значению, а внутреннюю форму - как основу мотивированности лексической единицы» [11, с. 26].

Таким образом, следующее понятие, которое мы рассмотрим, - это понятие мотивированности (мотивировки) слова. Данный термин чаще всего рассматривается как синоним лексемы «внутренняя форма слова» Изучая этот вопрос, Ю.С. Маслов пишет: «Составной частью внутреннего содержания многих слов является так называемая мотивировка - заключённое в слове и осознаваемое говорящими «обоснование» звукового облика этого слова, т. е. его экспонента, - указание на мотив, обусловивший выражение данного значения именно данным сочетанием звуков, как бы ответ на вопрос «Почему это так названо?» [13, с. 111].

Как уже отмечалось выше, слова могут быть мотивированными с современной точки зрения и немотивированными на синхронном срезе, однако объясняемыми исторически.

«Мотивировка, опирающаяся на реальный мотивирующий признак, может быть названа реальной (сравн. приведённые примеры). В иных случаях встречается фантастическая мотивировка, отражающая мифические представления, поэтические вымыслы и легенды. Так, в ряде языков названия дней недели связаны с именами богов языческой мифологии… Наконец, есть примеры чисто формальной мотивировки: ясно, от какого слова образовано данное слово, но непонятно, почему. Сравн. такие названия, производные от имен собственных, как антоновка (яблоко), анютины глазки.

Разными могут быть и способы языкового выражения мотивирующего признака. «Звуковая материя» языка создаёт возможность «изобразительной мотивированности», позволяя в той или иной мере имитировать характерное звучание предмета. Так возникают звукоподражательные слова вроде … пинг-понг, мяукать, мычать, каркать, кудахтать, бренчать, хихикать и т. д. …

Значительно чаще, чем «изобразительная», встречается «описательная мотивированность», т. е. «описание» мотивирующего признака с помощью обычного (незвукоподражательного) слова. Это можно наблюдать 1) при употреблении слова в переносном значении, 2) в производных и сложных словах.. Переносное значение мотивировано сосуществующим с ним прямым (переносное «второй степени» - переносным «первой степени» и т. д.), как в словах окно, зелёный и др… Производные и сложные слова мотивированы связью с теми, от которых они образованы…

Мотивировка слова бывает связана с его эмоциональными коннотациями. Это проявляется в сознательном отталкивании от слов с «неприятной» мотивировкой» [13, с. 112 - 113].

Д. =Н. Шмелёв указывает: «Семантическая структура слова не остаётся неизменной. С исчезновением некоторых значений, появлением новых изменяется соотношение между значениями слова…» [16, с. 214]. При обнаружении неясной внутренней формы необходимо прибегать к этимологическим исследованиям.

Р. =А. Будагов отмечает: «Трудным является вопрос, относящийся к разграничению внутренней формы слова и его этимологии. Этимология - установление происхождения слова и его генетических связей с соответствующими словами других родственных языков - понятие более широкое, чем внутренняя форма слова. Для этой последней более существенна образная структура слова, тогда как этимология охватывает все слова данного языка и более последовательно привлекает материалы других родственных языков. Проблема внутренней формы слова подчиняется проблеме этимологии слова, как частное общему. Во внутренней форме слова первоначальное его значение обычно как бы вытекает из самой структуры слова. Структура слова четко обрисовывает его первоначальное значение. В этимологии же вообще эти связи могут быть и более сложными. Поэтому внутренняя форма слова является лишь частным, наиболее простым и наглядным типом этимологии и этимологического значения…» [6, с. 76].

Т. =Р. Кияк же отмечает, что «главное отличие … между внутренней формой и этимологией состоит в том, что последняя рассматривается преимущественно гипостазировано, безотносительно к синхронному состоянию лексического значения, в то время как внутренняя форма, будучи имманентно присущей каждому слову, для носителя не всегда имеет скрытый характер, несмотря на возможное субъективирование её оттенков, особенно в случае восприятия или интерпретирования априори … можно также утверждать о существовании этимологической внутренней формы слова, обнаруживаемой посредством специальных исследований на определённом этапе развития языка ad hoc, и узуальной внутренней формы лексической единицы, функционирующей сегодня в языке» [11, с. 12 - 13].

Изучая вопросы внутренней формы слова, В. =Г. Варина в своей статье «Лексическая семантика и внутренняя форма языковых единиц» даёт следующие выводы:

1. Внутренняя форма лексических единиц может быть определена как признак номинации, выражаемый словом и входящий в качестве особого компонента в состав лексического значения слова.

2. Внутренняя форма как основание номинации представляет собой синхронное явление в отличие от этимона, относящегося к диахроническому аспекту языка.

3. Сферой обнаружения внутренней формы слов будет в основном сфера так называемых «переносных» значений. В связи с этим необходимо, однако, сделать одну оговорку. Иногда в лингвистической литературе можно встретить высказывания, согласно которым внутренняя форма слова «совпадает с «главным» значением» или, иначе говоря, с «первичной семантической функцией слова» (Курилович 1962:247). Такая формулировка является, на наш взгляд, слишком общей. Более точным было бы, по-видимому, рассматривать в качестве внутренней формы не всё прямое (или главное) значение слова, которое состоит из комплекса семантических компонентов, а отдельные компоненты этого комплекса прямого значения, перенесённые в другую денотативную область. Перенесение в другую область номинации, а также отделение от всего комплекса признаков первичной номинации связано с некоторым видоизменением переносимых признаков.

4. Внутренняя форма в качестве компонента семантической структуры слова не всегда нейтральна по отношению к этой структуре в целом. Будучи динамическим компонентом значения, внутренняя форма в некоторых случаях выдвигается на первый план и обусловливает семантику слова. С этим связана её роль в синонимических отношениях лексических единиц и её значимость в полисемантической структуре слова.

5. В качестве компонентов значения признаки номинации многообразны, что даёт повод для их классификации. Одним из оснований такой классификации может быть разграничение их под углом зрения объективного и субъективного факторов. Классификация признаков номинации, в том числе и с этой точки зрения, может представить интерес для изучения семантики разных языков как в плане общих, так и различительных черт.

6. Случаи проявления внутренней формы при функционировании языка требуют специального изучения. К ним следует отнести прежде всего ситуации соприкосновения разных языков, которые возникают в первую очередь в процессе перевода, а также изучении иностранных языков» [17, с. 242 - 243].

Анализируя сказанное В.Г. Вариной, хочется отметить, что мы согласны с большинством её положений. Однако не будет лишним сделать и следующие замечания:

1. Как уже отмечалось выше, мы рассматриваем внутреннюю форму слова как явление диахроническое.

2. Мы не считаем «переносное» значение слова основной сферой реализации его внутренней формы.

2. ИСКОННЫЕ НАИМЕНОВАНИЯ БЛЮД И НАПИТКОВ

В данной группе рассматривается 106 слов.

Как известно, частный вид семантической группы представляет собой объединение по принципу гипо- и гиперонимии, то есть родо-видовым отношениям. Мы считаем, что предварительно целесообразно рассмотреть родовые названия пищи. Они, в основном, являются исконными по происхождению, что позволило нам включить эти слова в данную группу. Большинство родовых наименований имеют общие черты генезиса, поскольку мотивированы глаголами есть (кушать и т. п.) и пить, т. е. глаголами, обозначающими собственно процессы употребления. К этой группе относятся такие лексические единицы, как пища, еда, кушанье, питьё, яства, блюдо, напиток, закуска, сладости, сласти и др. Рассмотрим этимологию данных слов.

Большинство из них глагольного образования. Глаголы пить и есть дали по два родовых понятия: пить - питьё и напиток, есть - еда и яство.

Питьё `то же, что напиток' (Ож., с. 519) в современном русском языке представляет собой образование с помощью суффикса -тj- (Тих., I, с. 752), а напиток `продукт, приготовленный для питья' (Ож., с. 388) образовано с помощью приставки на-, интерфикса -т- и суффикса -ок (Тих., I, с. 753).

Еда `то же, что пища'(Ож., с. 186) исторически происходит от *ed-ti с помощью нулевого суффикса, а в современном русском языке рассматривается как непроизводное (Тих., I, с.331). Яство `еда, кушанье' (Ож., с. 919) исторически образовалось путём присоединения суффикса -ств-, упрощения получившейся группы согласных *ds и изменения начального гласного. В современном русском языке последнее слово является непроизводным (Тих., II, с. 886) и имеет помету «устаревшее».

Пища `то, что едят, чем питаются' (Ож., с. 520). Исторически образовано от *pitati с помощью суффикса *-j- и последующим смягчением *tj >*st'. В современном русском языке произошло переразложение основы в связи с фонетическими изменениями: существительное пища по-прежнему мотивировано и производно от питать, но трактуется как производное с помощью нулевого суффикса (Тих., I, с. 751).

Слово кушанье `то, что приготовлено для еды' (Ож., с. 317) образовалось от глагола кушать при помощи суффикса -ньj- (Тих., I, с. 518). От той же производящей основы произошёл глагол закусить, выступающий как производящая база для существительного закуска `еда, кушанье, подаваемое перед горячими блюдами; то, чем закусывают, заедают выпитое' (Ож., с. 209), образованного с помощью суффикса -к- и усечения конечного гласного производящей основы (Тих., I, с. 518). Г. В. Судаков указывает: «Закуска - лёгкое кушанье (икра, копчёная рыба, сыр, солёное мясо, сухарики, печенье и напитки), цель закуски - не утоление голода, а возбуждение аппетита» [18, с. 80].

От прилагательного сладкий с церковнославянской огласовкой корня слад - образованы два существительных - сласти и сладости, имеющие одно значение `кондитерские изделия' (Ож., с. 728). В словарях современного русского языка слово сласти «трактуется как тождественное слову сладости, однако в самостоятельном употреблении встречается сейчас редко, причём уже с очевидной стилистической окраской архаичности» [19, с. 123]. Существительное сладости употребляется в современном русском литературном языке только во множественном числе и является застывшей формой от сладость, которое в свою очередь образовано от сладкий при помощи суффикса -ость- (Тих., II, с. 119). Сласти происходит от сласть, образованного от *sold- при помощи суффикса *-tь-, последующей диссимиляции группы согласных *-dt- и изменения в старославянском языке *-ol- в неполногласное сочетание -ЛА-. В современном русском языке данное слово непроизводное (Тих., II, с. 119).

Блюдо в значении `приготовленное кушанье' (Ож., с. 52) образовано в результате метонимического переноса с наименования посуды, в которой подавалась пища. Само же название посуды восходит к готскому biu?s `блюдо, миска' (Фасм., I, с. 178).

Таково происхождение и семантика родовых наименований, служащих для номинации различного рода пищи. Рассмотрим названия исконных наименований блюд и напитков с ясной внутренней формой.

2.1 ИСКОННЫЕ НАИМЕНОВАНИЯ БЛЮД И НАПИТКОВ С ЯСНОЙ ВНУТРЕННЕЙ ФОРМОЙ

Группа наименований с ясной внутренней формой включает 66 единиц, классификация которых строится на основе признака, мотивирующего название. Большинство названий являются производными, что облегчает выявление мотивации. Нами анализируются наименования, употребляемые в современном русском языке. Толкования слова приводятся по толковому словарю русского языка С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой. Группы слов расположены в статистическом порядке по мере уменьшения количества единиц в них.

2.1.1 НАИМЕНОВАНИЯ БЛЮД И КУЛИНАРНЫХ ИЗДЕЛИЙ, МОТИВИРОВАННЫЕ СПОСОБОМ ИХ ПРИГОТОВЛЕНИЯ

Первая подгруппа наименований представляет собой отглагольные субстантивы, в основе номинации которых лежит признак действия, перенесённый с производящего глагола. При образовании названия блюда (или кулинарного изделия) происходит расширение семантики отглагольных образований, поэтому можно сказать, что наряду с аффиксальными способами словообразования данный подтип предполагает и лексико-семантический способ.

Печенье - `кондитерское изделие из кусочков сладкого теста' (Ож., с. 516). Данное слово возникло в результате метонимического переноса с основного - процессуального - значения существительного печенье, произведённого от глагола печь с помощью суффикса -еньj-.

При помощи аналогичного форманта от основы инфинитива варить образован субстантив варенье, означающий `результат процесса варения'. А значение `сладкое кушанье - ягоды или фрукты, сваренные на сахаре' (Ож., с. 68) слово получило в результате метонимического переноса с первого значения слова. От основы -вар- с помощью суффикса -ев- образовано слово варево с обобщённым значением 'горячее жидкое кушанье, похлёбка` (Ож., с. 68), имеющее в словаре помету «просторечное», а также страдательное причастие прошедшего времени вареный, давшее ещё два наименования - варенец и вареники. Варенец `квашеное топлёное молоко'(Ож., с. 68) произведено с помощью суффикса -ец-, а вареники `род маленьких пирожков из пресного теста, начинённых творогом, ягодами, употребляющиеся в варёном виде' (Ож., с. 68) - с помощью суффикса -ик- (Тих., I, с. 139).

С помощью суффикса -к- образован от глаголов ряд наименований алкогольных напитков: наливка `род вина - сладкая настойка на фруктах, ягодах' (Ож., с.385) - от инфинитива наливать (с усечением производящей основы); настойка (в интересующем нас смысле) - `вино, приготовленное на ягодах, плодах, травах' (Ож., с. 394) - от инфинитива настоять; жжёнка `напиток, приготовляемый из рома или коньяка, пережигаемого с сахаром' (Ож., с. 193) - от страдательного причастия прошедшего времени жжёный.

Этот же суффикс образует от форм глаголов и другие наименования блюд и кулинарных изделий - тушёнка, битки, поджарка. Слово тушёнка (в словаре имеет помету «разговорное») - `консервированное тушёное мясо' (Ож., с. 817) произведено от причастия (прилагательного) тушёный. Кроме этого, есть основания полагать, что перед нами результат конденсации словосочетания «тушёное мясо» с дополнительной суффиксацией. Битки `круглые котлеты из рубленого мяса (первоначально отбивные)' (Ож., с. 48) также образовано от причастия - битый (Тих., I, с.97). Отглагольное образование слова подтверждает и О.Н. Трубачёв, располагая его в ряду других славянских слов (например, чешским bit, украинским бит и другими) с общей семантикой `удар' (ЭССЯ, II, с.48). Слово поджарка `кушанье из зажаренного мяса' (Ож., с. 535) образовано от инфинитива поджарить. Помимо этого, на наш взгляд, в последнем слове произошёл семантический сдвиг, из-за чего можно говорить, что дополнительным словообразовательным средством является расширение лексического значения производного слова.

Копчушка - `мелкая копчёная рыба' (Ож., с. 295). Это разговорное слово образовано от причастия (прилагательного) копчёный с помощью уменьшительно-ласкательного суффикса -ушк-, несущего дополнительную информацию (указывает на размеры объекта, подвергшегося действию, выраженные с помощью имени прилагательного мелкая). При образовании данного слова произошло усечение суффикса причастия.

Слово запеканка наряду с распространенным значением `запечённое кушанье' имеет и другое - `наливка из ягод с пряностями, приготовляемая на жару' (Ож., с. 214). Это также суффиксальное отглагольное образование: слово произошло от инфинитива запекать с помощью суффикса -к- и интерфикса -н- (Тих., I, с. 416).

Наименование сбитень `горячий напиток из мёда с пряностями' (Ож., с.698) в современном русском языке является непроизводным, но мы можем определить, что оно исторически является суффиксальным образованием от глагола сбить (Фасм., III, с.568), из чего следует, что данный напиток представлял своего рода коктейль.

Слово сыта `медовый напиток' (Ож., с. 785) в связи с устареванием понятия в современном русском языке является непроизводным. Но с исторической точки зрения субстантив является производным с помощью нулевого суффикса от глагола сытить. В пчеловодстве под данным словом понимается `растворять мёд в воде для подкормки пчёл', а раньше глагол имел более широкую семантику - `подслащать' (Фасм., III, с. 820).

Следующие наименования представляют собой сложные слова.

Субстантив самогон `алкогольный напиток, изготовляемый кустарным способом из хлеба, картофеля, корнеплодов' (Ож., с. 694) образован сложно-нульсуффиксальным способом (от сам и гнать) с соединительной гласной -о-

Простокваша `густое закисшее молоко' (Ож., с. 622) имеет такое название, потому что «заквашена просто, естественным путём» (Фасм., III, с. 380). Слово образовано от наречия просто, глагола квасить с помощью сложения с соединительной гласной - на это указывает А. Н. Тихонов (Тих., I, c. 424) и нулевого суффикса. При образовании субстантива произошло чередование согласных звуков с // ш.

В данной группе присутствуют также производные единицы, образованные морфолого-синтаксическим способом, а именно при помощи субстантивации. О.П. Ермакова указывает, что «вместе с предметностью в таких образованиях появляется и семантическая фразеологичность» [20, с. 19]. Слова жаркое `жареное мясное кушанье' (Ож., с. 190), заливное `о кушанье: залитый студенистым наваром' (Ож., с. 210), мороженое `замороженное сладкое кушанье из сливок, сахара, сока ягод, ароматических веществ' (Ож., с. 366) образованы в результате субстантивации отглагольных прилагательных жаркое и заливное и причастия мороженое соответственно. Эти существительные закрепились в русском языке в нейтральном, характерном для неодушевлённых объектов, роде - среднем. Данный тип весьма продуктивен, о чём свидетельствует «Русская грамматика» [21, с. 240 - 241].

Таким образом, проанализировав в данной группе 20 наименований, можно сделать следующие выводы:

1.Так как все субстантивы отглагольного образования, то общей семантикой для них является значение действия, процесса, перенесённого на предмет.

2. Из общего количества единиц 8 служат для наименования напитков (алкогольных и безалкогольных), 6 - мясных (вторых) блюд, 4 - сладостей, 1 - обобщённого названия первых блюд (варево) и 1 - закусок (копчушка).

3. Основным морфемным способом словообразования является суффиксальный, причём наиболее употребительным является суффикс -к-.

4. Из неморфемных способов словообразования применяется сложно-суффиксальный способ, а также морфолого-синтаксический (а точнее, его разновидность - субстантивация).

2.1.2 НАИМЕНОВАНИЯ БЛЮД И НАПИТКОВ, МОТИВИРОВАННЫЕ ИНГРЕДИЕНТАМИ, ВХОДЯЩИМИ В ИХ СОСТАВ

Наибольшее количество слов этой подгруппы представляют собой наименования спиртных напитков, мотивированные названиями пряностей, трав, плодов, ягод и т. п., входящих в их (напитков) состав.

Не вызовет затруднений словообразовательный разбор названий перцовка, анисовка, вишнёвка, рябиновка, сливянка, образованных от прилагательных перцовая (водка), анисовая (водка), вишнёвая (наливка), рябиновая (настойка), сливяная, а правильнее, сливовая (наливка), произведённых в свою очередь от наименований «отличительных» ингредиентов напитка - перец, анис, вишня, рябина, слива соответственно. Все перечисленные субстантивы образованы от адъективов с помощью форманта -к(а) -.

Другое происхождение у слова зубровка, на первый взгляд имеющего аналогичную словообразовательную модель. В современном русском языке названная лексема имеет следующую семантику - `1. Луговой и лесной злак. 2. Водка, настоянная на таком злаке' (Ож., с. 234). Уже исходя из значений слова, можно заявить, что наименование напитка зубровка появилось в результате метонимического переноса с названия соответствующей травы. Об этом пишет и М. Фасмер (Фасм., II, с. 108).

В эту же группу лексики мы отнесли и непроизводное с современной точки зрения (Тих., I, с. 183), однако исторически суффиксально образованное родовое для некоторых названных выше и многих других наименований слово водка `алкогольный напиток, смесь очищенного спирта с водой' (Ож., с. 89). А. В. Зеленин указывает: «… водка появилась в России между 1447 и 1475 годами, когда русские стали делать спирт из ржи (хлебного зерна), в отличие от других стран Европы, использовавших пшеницу или ячмень (что делало напиток менее крепким и ниже качеством). Однако вплоть до XVIII в. на Руси водку называли хлебным вином и только под польским влиянием перешли на название водка (польск. wodka)» [22, с.89]. Исторически наименование напитка образовано с помощью суффикса -к- от субстантива вода, однако, как отмечает Г.В. Судаков, первоначально «слово водка … в старорусском языке имело несколько значений, что объясняется качествами данной жидкости, главное из которых - большое содержание алкоголя (спиртуозность). Это позволяло использовать водку как техническую жидкость, например, в ювелирном деле… В водке растворялись (настаивались) пахучие вещества, поэтому водкой называли `духи, гигиенические жидкости'… Ароматные водки настаивались на естественном сырье, имеющем лечебные свойства, поэтому они могли служить и `лекарством'… Довольно рано русские стали использовать водку и как `хмельной напиток'… Водки ароматизировали, старались придать какой-то цвет… Отсюда пошло выражение зелено-вино - это зельено вино, то есть «с зельем» - хмелем, зверобоем и иными травами…Официальное признание термина водка состоялось 8 июня 1751 года путём издания царицей Елизаветой Петровной указа «Кому дозволено иметь кубы для двоения водок» [18, с. 76 - 78].