Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

СОДЕРЖАНИЕ

• ВВЕДЕНИЕ
• 1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ПРАГМАТИЧЕСКОГО ИЗУЧЕНИЯ СКАЗКИ
• 1.1 Прагматика как наука
• 1.2 Характеристика сказки с точки зрения логико - прагматического аспекта сказки
• 1.3 Базисные и национальные архетипы русских и французских сказок
• 1.4 Характеристика русских сказок
• 1.5 Характерные особенности французских сказок
• ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 1
• 2. СРАВНИТЕЛЬНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РУССКИХ И ФРАНЦУЗСКИХ СКАЗОК
• 2.1 Лингвокультурная парадигма героя французских и русских фольклорных сказок
• 2.2 Хронотопические параметры героя французских и русских фольклорных сказок
• 2.3 Герой сказки как воплощение персонификация морали в сказках
• ВЫВОДЫ ПО ГЛАВЕ 2
• ЗАКЛЮЧЕНИЕ
• СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ

В устном поэтическом творчестве русского и французского народов можно выделить различные виды и жанры. Одним из наиболее популярных и частотных видов является сказка, которая может быть представлена как произведение неоднородное как по своему содержанию, так и по форме. Как известно, сказка - это классический образец фольклора.

Вопросы о сюжетах и идеях сказок освещались в работах таких известных исследователей как В.П.Аникина, Э.В.Померанцева, Н.М.Ведерникова, В.Я.Пропп, Н.П.Кравцов, A.M. Новикова, Н.И.Кравцова, С.Г.Лазутина, В.А.Бахтин и других.

Сказка в первую очередь должна рассматриваться как искусство слова. Несомненно, язык является основным средством в создании всего сказочного колорита, в создании образа, в создании самого сказочного настроя. Поэтому изучение лингво-прагматического аспекта особенностей сказки представляется наиболее актуальным и современным, именно этот аспект изучения волшебной сказки частично отражен в перечисленных работах: он чрезвычайно важен и в плане изучения специфики народно-разговорной речи, и в плане изучения фольклора, как такового и в плане чисто сопоставительном. Этим и определяется актуальность нашего исследования. Лингвистическое изучение сказки всегда является одной из эффективных форм работы по языку и литературе вообщем, а также одним из существенных аспектов в преподавании языка как иностранного. Правильное прочтение сказки помогает осознать огромное духовное богатство, трансформируемое и сохраняемое языком, способствует развитию чувства языка, повышает культуру речи учащихся, воспитывает навыки чтения.

Первостепенным является лингво-прагматический аспект для "правильного" прочтения, но трудности, с которыми сталкивается иноязычный читатель - прежде всего языковые. Особенно важным и первоочередным лингвистический анализ сказки оказывается тогда, когда художественный текст написан в прошлом веке или ранее и содержит в большом количестве не только поэтические инновации, стилистические или социально-диалектно ограниченные факты языкового стандарта и ненормированной речевой периферии, но и устарелые факты, относящиеся как к общему языку, так и к художественной речи.

Материал нашего исследования - сказки - относится к числу таких художественных произведений, для которых лингво-прагматический анализ оказывается особенно важным и актуальным. Сказки со всеми своими особенностями, как в плане содержания, так и в плане формы, характеристик, раскрывают перед нами обширный мир всей жизни народов, представляют почти все области духовного самосознания человека.

Итак, сказки как существенная составная часть национальной культуры любого этноса имеют огромное значение для изучения языков, как иностранного языка, так и иностранной культуры. Все это обуславливает актуальность выбранной нами темы исследования в дипломной работе.

Основная цель нашего исследования заключается в том, чтобы дать всестороннее описание логико-прагматического аспекта русской и французской сказок в их сопоставлении.

В соответствии с целью, поставленной в нашей работе, нами были определены задачи:

- сформулировать прагматику, как науку;

- охарактеризовать сказки с точки зрения логико - прагматического аспекта ;

- рассмотреть базисные и национальные архетипы русских и французских сказок;

- дать характеристику русских сказок;

- формулировать характерные особенности французских сказок;

- рассмотреть лингвокультурную парадигму героя французских и русских фольклорных сказок;

- изучить хронотопические параметры героя французских и русских фольклорных сказок;

- рассмотреть героя сказки как воплощение персонификация морали в сказках.

В данной работе применен комплекс лингвистических методов и приемов, нацеленных на решение поставленных задач: описательный, сравнительно-сопоставительный, статистический, аналитический, контент- анализа, семантического толкования.

Структура работы включает: введение, две главы, заключение, список использованной литературы.

Первая глава посвящена теоретическим основы прагматического изучения сказки. Во второй главе работы дана сравнительная характеристика русских и французских сказок.

1. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ПРАГМАТИЧЕСКОГО ИЗУЧЕНИЯ СКАЗКИ

1.1 Прагматика как наука

Прагматика является молодой областью лингвистики и охватывает многие темы, имеющие длительную историю изучения в таких разделах лингвистики, как риторика и стилистика, актуальный синтаксис, психология речи и речевой деятельности, теория коммуникации и функциональных стилей, социолингвистика, психолингвистика, теория дискурса, психология общения и др. Термин "прагматика" был введен Ч. Моррисом [Моррис, 1983; 49], одним из основателей семиотики. Ч.Моррис разделил семиотику на семантику - учение об отношении знаков к объектам действительности, синтактику - учение об отношениях между знаками, и прагматику - учение об отношении знаков к тем, кто их создает и кто ими пользуется [Моррис, 1983; 49]. Можно сказать, что прагматика изучает поведение знаков в реальных процессах коммуникации. Интерес к явлениям прагматики появился в 70-е годы 20-го века. Расстояние, которое отделяло язык от жизни, сократилось. Речевая деятельность стала рассматриваться как одна из форм жизни. Структурная же лингвистика, которая существовала в предшествующий период, стремилась освободить язык от внешних контактов. Для нее нерелевантны были явления, которые связанны с психологическими, стилистическими и собственно коммуникативными аспектами речи. Структурная лингвистика была сосредоточена на моделировании языка как самодостаточной системы инвариантных единиц таких, н6апример, как морфемы и фонемы. Общий подход к языку стал меняться. Прагматические исследования затронули проблему дейксиса, особенности практической речи, правила речевого поведения, а также концепт значения, языкового знака. Прагматизация значения имела далеко идущие последствия: значение высказывания стало считаться неотделимым от прагматической ситуации, а значения многих слов определялись через указание на коммуникативные цели речевого акта. Значение слова стало рассматриваться как орудие, посредством которого мы совершаем действие. Инструментальный подход к языку получил новое теоретическое оформление в концепции Л. Витгенштейна [Витгенштейн, 1991; 67]. Он дает следующее определение значения: "...значение слова есть его употребление в языке"[Витгенштейн, 1991; 67].

Понимание языка прежде всего как орудия осуществления некоторой целенаправленной деятельности возбуждало интерес к инструментальным возможностям высказываний. В рамки прагматики в понимании Ч. Морриса входит проблематика дейксиса, потому что смысл дейктического элемента зависит от ситуации его употребления [Моррис, 1983; 49]. Дейктические слова и элементы пронизывают языковой текст. Дейктическим называется «такой элемент, у которого в состав значения входит идентификация объекта через его отношение к речевому акту, его участникам и контексту» [Моррис, 1983; 49]. Дейктические элементы делятся на следующие группы:

1) личные местоимения 1-го, 2-го лица;

2) указательные местоимения и наречия;

3) глагольное время;

4) дейктические компоненты в семантике наречий и глаголов [Падучева Е.В., 2002; 121-136].

Так, например, Ч. Филлмор проанализировал английское наречие ago "тому назад" [Филлмор,1988]. Наречие ago, в отличие от earlier "раньше", предполагает отсылку к времени, в котором находится говорящий, то есть к абсолютному времени речи. Например, можно сказать :

а) He lived there many years ago "Он жил там много лет тому назад" и

б) He had lived there many years earlier "Он жил там многими годами ранее”: но не в) He had lived there many years ago, поскольку Past Perfect означает, что действие соотнесено с некоторым моментом в прошлом, предшествующим моменту речи, а ago предполагает соотнесение с моментом речи.

Так как естественный язык дейктичен, то в нем истинностное значение предложения зависит не только от возможного мира, но и от контекста, точнее, от ряда релевантных координат, таких, как говорящий, слушающий, время и место речевого акта. Данный набор характеристик Р. Монтегю назвал индексом [Монтегю Р., 1981].

Большую область применения прагматического анализа составляет дискурс. Теория дискурса как прагматизированной формы текста берет свое начало в концепции Э. Бенвениста, который разделил план повествования и план дискурса - языка, который "присваиваемый говорящим человеком" [Бенвенист Э., 1974]. Прагматика дискурса появилась в первую очередь в ходе анализа обыденной речи - практического рассуждения и диалога. В концепции Э Бенвиста практическое рассуждение направлено на принятие решений. Его основная задача - это программировать будущее. Речь как действие со всем спектром возможных для нее коммуникативных целей воплощена в диалоге. Диалог подчинен психологии межличностных отношений. Он прямо зависит от социальных факторов. Участники диалогического общения выполняют в нем определенные роли, обусловливающие модели поведения [Бенвенист Э., 1974].

Как известно, все социальные модели поведения регламентируются правилами. Не составляет исключения и речевая деятельность. По словам П. Ноуэлл - Смита нормы речевого поведения хотя и входят в систему воспитания, относятся к сфере молчаливых соглашений между коммуникативно обязанными членами общества. Задачами прагматики является их обнаружение и формулировка [Ноуэлл-Смит П. Х., 1985]. П. Ноуэлл-Смит еще до известных работ П. Грайса сформулировал такие правила, как требование истинности утверждаемого, наличия достаточных оснований для мнения или оценки [Ноуэлл-Смит П. Х., 1985].

В науку прагматику стал входить и речевой этикет. Ученому П. Грайсу принадлежит более развернутый и систематический опыт формулирования правил коммуникации, названный Грайсом «принципом кооперации», который заключается в требовании сделать вклад в речевое общение соответствующим принятой цели и направлению разговора [Грайс Г.П., 1985]. Этому принципу подчинены четыре рода максим:

1) максима полноты информации,

2) максима качества (Говори правду!),

3) максима релевантности (Не отклоняйся от темы!),

4) максима манеры (Говори ясно, коротко и последовательно!).

Не менее важным принципом, который регулирует отношения между "я" и "другими", является принцип вежливости. Этот принцип требует удовлетворения следующих максим:

1) максимы такта (Соблюдай интересы другого!),

2) максимы великодушия (Не затрудняй других!),

3) максимы одобрения (Не хули других!),

4) максимы скромности (Отстраняй от себя похвалы!),

5) максимы согласия (Избегай возражений!),

6) максимы симпатии (Высказывай благожелательность!).

Не соблюдение правил коммуникации может иметь своей целью повышение экспрессивности речи, в котором будут использоваться такие стилистические приемы такие, как повтор, риторический вопрос, ирония, гипербола, литота и т. п.. Отступление от правил также может обернуться и деградацией речи и ее сублимацией [Грайс Г.П., 1985].

Теория речевых актов сейчас является популярным предметом обсуждения в грамматическом аспекте и представляет огромный интерес для исследований прагматики. На данный момент эта теория предстает как довольно однородное учение, которое своим предметом прежде всего видит "иллокутивную силу" высказывания. Словосочетание "теория речевых актов" употребляется в широком и узком смысле. В первом случае оно обозначает любой комплекс идей, которые направлены на объяснение речевой деятельности, и является синонимом "теории речевой деятельности". Во втором случае оно выступает как название одной конкретной теории, которая получила широкое распространение за рубежом и привлекшая к себе внимание отечественных ученых, которые разрабатывали проблемы речевой коммуникации как в теоретическом, так и в прикладном аспекте. По мнению ученых самым ценным вкладом в теорию речевых актов были идеи, которые были изложены английским логиком Дж. Остином в курсе лекций, прочитанные в Гарвардском университете в 1955 году и опубликованном в 1962 году под названием "Слово как действие" [Остин Дж. Л., 1986]. Дж. Остин называет объектом исследования теории речевых актов является акт речи, который состоит в произнесении говорящим предложения в ситуации непосредственного общения со слушающим. В теории речевых актов субъект речевой деятельности понимается как абстрактный индивид, который является носителем ряда характеристик, психологических (намерение, знание, мнение, эмоциональное состояние, воля) и социальных (статус по отношению к слушающему) [Остин Дж. Л., 1986]. Основным методом исследования объекта в теории речевых актов является аналитический метод в разных его видах. По мнению И. М. Кобозевой, теория речевых актов - это логико-философское по исходным интересам и лингвистическое по результатам учение о строении элементарной единицы речевого общения преимущественно межличностных отношений [Кобозева, И.М., 2000]. При таком подходе речевой акт рассматривается как трехуровневое единство, которое включает 3 вида действий:

1) локутивное;

2) иллокутивное;

3) перлокутивное.

Локутивный акт представляет собой совершение действия произнесения чего-либо, иллокутивный акт - это совершение действия в процессе произнесения речи. Перлокутивный акт - совершение действия посредством произнесения чего-либо. Иными словами локутивный акт - акт говорения вообще, иллокутивные акты - различные типы речевых высказываний (вопрос, ответ, уверение и т. д.) и содержание намерения говорящего, перлокутивный акт - это то воздействие, которое данное высказывание оказывает на адресата [Кобозева, И.М., 2000].

На основе понятия иллокуции строятся различные классификации речевых актов (РА). Классификации РА различных типов во многом определяются интуицией исследователя, поэтому количество и характер РА варьируются. Так, Дж. Р. Серль выдвигает двенадцать "значимых измерений", основными из которых являются иллокутивная цель, направление приспособления и условие искренности, выраженное психологическое состояние. Классификация Дж. Серля включает 5 классов РА репрезентативы, директивы, комиссивы, экспрессивы, декларации [Серль, Джон Р., 1986]. В. В. Богданов приводит перечень тех иллокутивных актов, которые встречаются в разных классификациях чаще всего:

1) декларативы (констативы, репрезентативы) - утверждения;

2) интеррогативы (квестивы) - вопрос к слушающему;

3) директивы - побуждение адресата к действию;

4) вердиктивы - приговоры одобрения/неодобрения;

5) промиссивы - обещания;

6) пермиссивы - разрешения;

7) экзерситивы - отмены, ограничения;

8) комиссивы - гарантии, обязательства;

9) экспозитивы - оспаривания, протесты;

10) сатисфактивы - благодарности, сожаления [Богданов, В.В., 1989].

Дж. Л. Остин в работе "Слово как действие" говорит еще об одном типе РА - перформативах. Особенность данных РА заключается в том, что здесь произнесение высказывания есть одновременно осуществление действия [Остин Дж. Л., 1986]. В. В. Богданов считает, что это совпадение говорения с действием обусловливает целый ряд их прагматических, семантических и синтаксических особенностей:

1) перформатив должен удовлетворять условию искренности говорящего. Это значит, что говорящий не должен притворяться или разыгрывать слушающего; 2) перформатив не может быть истинным или ложным, он может быть только удачным или неудачным;

3) в качестве перформатива обычно употребляется глагол речевой деятельности со значением вопроса, утверждения, побуждения, обещания, гарантии, извинения и т. д.;

4) перформатив не может содержать в себе отрицательных или модальных слов; 5) перформатив обычно выражается в наст. вр., 1 л., ед. ч., изъявит. накл.; Перформатив не является иллокутивным актом, однако он тесно связан с ним. Эта связь реально проявляется в том, что один и тот же иллокутивный акт может быть выражениями различного типа [Богданов, В.В., 1989].

Теория речевых актов Грайса, разработавшего механизмы речевого имплицирования, также представляет интерес для нашего исследования. По Грайсу, информация, передаваемая в речевом акте, делится на две части. То, что действительно говорится, и то, что сказано, т. е. представляет собой логическое содержание высказывания. Для всей остальной части информации, которая может быть извлечена слушающим из конкретного высказывания, Грайс предложил термин "импликатура". "Импликатуры" делятся на две разновидности - конвенциональные (пресуппозиции) и неконвенциональные (импликатуры общения). Конвенциональные импликатуры включают все те не связанные с условиями истинности аспекты информации, которые передаются высказыванием только в силу значения содержащихся в нем слов или форм. Конвенциональные импликатуры тесно связаны с тем, что говорится в предложении. Импликатуры общения связаны с лингвистическим содержанием высказывания только косвенным образом. Они выводятся из содержания предложения, но обязаны своим существованием тому факту, что участники речевого акта связаны общей целью коммуникативного сотрудничества [Грайс Г.П., 1985].

Субъективность языка выступает между лингвистикой и прагматикой. Действительно, прагматика занимается такими вопросами, как выбор языковых средств из наличного репертуара для наилучшего выражения своей мысли или своего чувства, выражения наиболее точного, или наиболее красивого, либо же наиболее соответствующего обстоятельствам, или для наиболее удачной лжи; для наилучшего воздействия на слушающего или читающего - с целью убедить его, или взволновать и растрогать, или рассмешить, или ввести в заблуждение и т. п., то связующим звеном является центр.

Категория субъекта - это центральная категория современной прагматики. Прагматика при этом включает широкий круг вопросов: в обыденной речи отношение говорящего к тому, что и как он говорит, истинность, объективность, предположительность речи, ее искренность или неискренность, ее приспособленность к социальной среде и к социальному положению слушающего и т. д.; интерпретация речи слушателем - как истинной, объективной, искренней или, напротив, ложной, сомнительной, вводящей в заблуждение; в художественной речи - отношение писателя к действительности и к тому, что и как он изображает - его принятие и непринятие действительности, восхищение, ирония, отвращение; отношение читателя к тексту и, в конечном счете, к произведению в целом - его истолкование как объективного, искреннего или, напротив, как вводящего в заблуждение, мистифицирующего, иронического, пародийного и т. п.

Прагматическое значение формируется под давлением ряда факторов. Толкование высказывания в существенной мере зависит от "фактора адресата". Адресат, как и говорящий, вступает в коммуникацию не как глобальная личность, а в определенном своем аспекте, амплуа или функции, соответствующем аспекту говорящего. В нормальной речевой обстановке параметры говорящего и адресата должны быть между собой согласованы, ср. учитель и ученик, начальник и подчиненный, муж и жена, или в уравновешенных ситуациях - друзья, соседи, спутники, коллеги и т. п. Роль адресата определяет не только социально-этикетную сторону речи, она заставляет говорящего заботиться об ее организации.

В речевом общении каждое высказывание воспринимается не само по себе, а как реплика, вмонтированная в прагматический комплекс. При этом оценка адресатом речевого содержания (коммуникативного смысла) высказывания обычно сопровождается оценкой адекватности его данной прагматической ситуации. Если высказывание признается в том или другом отношении неуместным, то адресат делает парирующий ход. Ответная тактика в большой степени обусловлена расхождением собеседников в оценке того, насколько речевой акт вписался в прагматическую рамку. Если говорящий периодически делает попытки преступить в том или другом пункте границу корректности, то для адресата характерно стремление не допустить такого рода нарушений. Неотделимость адресата от речевого произведения обусловлена тремя факторами:

1) связью адресата с перлокутивным эффектом;

2) игровым принципом речи, постоянно меняющим местами собеседников;

3) принадлежностью речевого акта к сфере межличностных отношений.

Итак, можно сделать вывод, что прагматика исследует отношения между говорящим субъектом и его речевым произведением, а предметом ее исследования является коммуникативное содержание высказывания. Теория речевого акта предлагает свою уникальную модель коммуникативной ситуации. Общение вообще и речевое общение в частности характеризуется высокой сложностью организации. Эта сложность обусловлена тем фактом, что в нем участвуют, с одной стороны, язык, как сложное системно-структурное образование, конвенции самого общества со своими ритуалами и собственно коммуниканты со своими социальными и индивидуальными особенностями.

Кроме взаимодействия общение предполагает также воздействие одного индивида на другого. В отличие от предметно-практической и познавательной деятельности цель речевой коммуникативной деятельности заключается не в изменении продукта деятельности и продукта познания, а в воздействии на партнера по коммуникации, то есть речевая коммуникативная деятельность обладает выраженным социальным характером. Социолингвисты понимают речевое общение как форму социального общения, заключающегося в передаче информации о социальном поведении и социальных отношениях людей. При этом коммуникация включает в себя два момента - момент передачи информации и момент интеракции - взаимодействие людей по поводу их совместной деятельности. Ярким примером теоретического подхода в изучении коммуникативной деятельности, отдающего приоритет информации, стала кодовая модель коммуникации. Свою реализацию она обрела в кибернетической схеме Шеннона и Уивера [Шеннон К., 1963]. Ввод информации - кодирующее устройство - канал связи - декодирующее устройство - вывод. Говорящий и слушающий обладают языковыми декодирующими устройствами и "процессорами", перерабатывающими и хранящими мысль или "информацию". В устной речи "сигнал" акустический, а "канал связи" - это любая физическая среда, которая проводит звуковые волны. Такой взгляд на речевую коммуникацию основан на двух тезисах: во-первых, каждый национальный язык является кодом; а во-вторых, эти коды соотносят "мысли" и "звуки". Вместе с тем ученые отмечали, что кодовая модель не смогла адекватно описать реальные процессы коммуникации, .к. процедура понимания предполагает не только декодирование, а намного больше.

Если в кодовой модели говорящий намеренно отправляет слушающему некоторую мысль, то в инференционной модели Г.П. Грайса говорящий, который вкладывает свой смысл в высказывание, трижды демонстрирует свои интенции:

1) он намерен своим высказыванием вызвать определенную реакцию в аудитории;

2) он хочет, чтобы аудитория распознала его намерение;

3) он ожидает, что это распознание намерения со стороны аудитории будет основанием для реакции [Грайс Г.П., 1985].

Итак, в результате этого краткого анализа теоретических подходов к лингво-прагматическому изучению речевой деятельности можно заключить, что дингвистическая прагматика - дисциплина, изучающая язык не «сам в себе и для себя», а как средство, используемое человеком в его деятельности. О естественном языке принято говорить, что он является важнейшим средством человеческого общения. Однако за исключением так называемой фактической коммуникации, т.е. общения ради общения, мы используем язык, чтобы посредством этого решить какие-то иные задачи: сообщить о важном событии, побудить адресата к определенным действиям или их прекращению, выразить свои чувства или дать оценку чьим-либо поступкам. Наконец, в целом ряде случаев использование языка является если не единственным, то самым основным компонентом действия, в корне меняющего социальную действительность или индивидуальную судьбу (ср. отмена крепостного права, заключение перемирия, вынесение обвинительного приговора или присуждение государственной премии). Поэтому вполне оправданным является изучение языка как инструмента действия. Именно под этим углом зрения и рассматриваются языковые явления в рамках лингвистической прагматики.

1.2 Характеристика сказки с точки зрения логико - прагматического аспекта сказки

На современном этапе развития лингвистики характерным стал интерес к вопросам культурологического плана. Язык и культура составляют диалектическое единство: язык является частью культуры, а следовательно, не существует вне социально унаследованной совокупности практических навыков и идей, характеризующих образ жизни данного речевого сообщества людей.

Сказка, которая принадлежит к духовному наследию определенного народа, представляет чрезвычайно интересное для изучения лингвокультурное единство. Одной из многих функций сказки является моделирование человеческих жизненных ситуаций с помощью языка, трансляция и воспитание определенной морали. Именно эта иллокутивная «нагруженность» сказки и может рассматриваться в параметрах прагматического подхода. В связи с тем, что ни один художественный текст, а особенно фольклорный, не может быть правильно интерпретирован вне социокультурного контекста, ученые считают целесообразным рассматривать сказку с учетом трех сторон коммуникации: адресант - текст - адресат, поскольку сказка наделяется смыслом как рассказчиком, так и читателем. Вместе с тем текст, как медиум между адресантом - адресатом следует рассматривать как сложное иерархическое образование, обусловленное той социокультурной исторической ситуацией, в которой он был создан. Только в пределах логико-прагматического подхода могут быть обнаружены и адекватно проинтерпретированы закономерности структурной организации и языкового оформления текста, которые обусловленные его жанровой спецификой. Из предыдущего теоретического анализа речевого акта как коммуникационной деятельности следует, что эффективность процесса общения часто зависит от того, насколько совпадают параметры адресанта и адресата сказки. Это утверждение особенно актуально при анализе сказок в целом, которые предполагают наличие у адресанта и адресата определенных когнитивных структур, которые отвечают за восприятие и понимание этого типа текстов. При отклонения от такой структуры со стороны адресанта или ее неузнаваемости адресатом нарушает коммуникативный процесс.

В начале своего существования адресантом сказки выступал сказочник - человек среднего возраста, который рассказывал свое произведение для конкретной аудитории, как правило, хорошо ему известной. Адресатами фольклорных произведений были не архислушатели, ими были конкретные лица, слушатели сказки. Коммуникация происходила в определенном времени и пространстве. Автор рассказывал историю, которую знал наизусть. Он не создавал, а только воспроизводил сказочные тексты из структурных элементов, предоставленных в его распоряжение традицией. Можно говорить о коллективном адресанте сказки, поскольку рассказчик использовал готовый речевой субстрат, предварительно проработанный другими сказочниками, и не менял композиционную структуру произведения: модификация структурных элементов привела бы к разрушению корпуса сказки. Свобода сказочника заключалась в большом количестве способов, которыми он мог "играть" с аудиторией: выстраивать повествование на свой ??лад на лексическом уровне, украшать ожидаемые моменты , готовить небольшие неожиданные комментарии о ходе событий и т.п.

Ученые отмечают, что адресатами сказок были крестьяне, которые благодаря этим рассказом могли глубже понять окружающий мир. Для них (как и для детей, которые выступают адресатами современных сказочных произведений) удаленность сверхъестественного мира от повседневной жизни проходит незамеченной. Представление крестьян о реальном мире не исключало существование сверхъестественных элементов. В этом смысле они выступали идеальными адресатами, потому что без усилий со своей стороны воспринимали невероятные свойства возможных миров.

Пропп В. Я. Подчеркивает, что сказка представляет собой сложный комплекс отражений действительности и осознается как адресантом, так и адресатом рассказа как художественная реальность. Она имеет «устойчивую, исторически сложившуюся поэтику, свой ??круг действующих лиц, характеризуется замкнутостью нарративной структуры и описывает необычные с точки зрения повседневной логики события» [Пропп В.Я., 1998]. К этому жанру фольклорного творчества относятся произведения, отличающиеся по происхождению, стилю и содержанию. В нашем исследовании мы будем опираться на общепринятую классификацию сказочного материала по тематическому признаку. По характеру действующих лиц сказки делятся на бытовые ( действующие лица - люди) и анималистические (основные персонажи животные). Сюжет сказки выступает важнейшей категорией жанра, он всегда конфликтный и отражает отношения между персонажами, характерными для каждой из выделенных групп. Например, русские бытовые сказки, по сравнению с другими сказками, наиболее приближены к реальной действительности. Конфликт в этих произведениях возникает в сфере социальных или семейных отношений и решается не с помощью магического помощника, а благодаря собственным усилиям героев. Во многих сказках изображены антагонистические отношения в семье - между мужем и женой; в социальных сферах - между бедняками и богатыми, дурачком и сельскими людьми. В структуре сказки исследователи выделяют следующие дидактические произведения, в зависимости от особенностей конфликта: знакомят с правилами поведения, с искусством слова, способностью выйти из затруднительного положения с помощью смекалки, а также те дидактические произведения, которые , формируют чувство справедливости, чувство юмора - это сказки дидактической направленности. Сказки такого типа указывают на соответствующую стратегию для достижения определенной цели. Ученые выделяют особую группу среди обучающих сказок - сказки религиозной направленности. Главными действующими лицами в них выступают люди и библейские персонажи, а прагматическая цель состоит в том, чтобы продемонстрировать читателям либо слушателям сказки, что только вера помогает человеку преодолеть трудности, понять истинный смысл жизни. В характерных образах происходят существенные изменения по сравнению с например, бытовыми сказками. Если в последних персонажи предстают как готовые характеры и не меняются на протяжении всего текста, в религиозных сказках довольно часто можно наблюдать превращение отрицательного персонажа в положительный из-за страха быть наказанным Богом.

Исследователи подчеркивают, что сказка определяется постоянной композиционной структурой, особенностью построения которой является линейная организация ее составляющих - высказываний. Структурные компоненты сказки располагаются в определенной логической последовательности, обусловленной причинно - следственными связями. По мнению Проппа В.Я. композиция сказки характеризуется «тенденцией движения видо - временных форм, которые подчиняются сюжетом и наличием социокультурного компонента, который отражает определенный круг проблем периода создания сказки и рисует характерные черты представителей социума» [Пропп В.Я., 1998].

По словам Разумовской М.В., экспозиция имеет исключительно важное значение для реализации коммуникативно - прагматических интенций. Ее задача заключается в введении персонажей и подготовке адресата к восприятию следующего фабульного конфликта. Экспозиция сказки тесно переплетается с ее последующей частью - то есть завязкой. В других типах сказок завязка - это определенная конфликтная ситуация, которая приводит в движение сказочный сюжет. Причина конфликта в бытовых сказках тесно связана с их темой и не может быть определена однозначно. В анималистических произведениях чувство голода приводит к столкновению между персонажами и приводит сказочную интригу [Разумовская М.В., 1983]. Кульминация в сказке - это самый напряженный момент, ради которого и происходили все предыдущие действия главных героев. Как правило, в сказках она представляет собой ситуацию столкновения, борьбы двух противоположных сил, одна из которых выходит победительницей, причем в подавляющем большинстве случаев благодаря применению хитрости, а не силы. По Мнению Разумовской М.В. финальный блок сказки состоит из решения и эпилога , в которых адресата информируют о результатах событий [Разумовская М.В., 1983]. Для большинства сказок характерен закрытый тип финала , который имеет эксплицитно характер и не вызывает у адресата никаких вопросов. Исключение составляют анималистические сказки, в которых довольно часто наблюдается неожиданное прекращение развития сюжета. Сказочник , будто устав рассказывать сказку , без подвода никаких итогов неожиданно заканчивает ее прямой речью персонажей [Разумовская М.В., 1983].

Модель сказочного текста предполагает обязательное наличие заголовка и его соответствие сюжета. Заголовок - неотъемлемый структурный компонент сказочного текста способствует реализации прагматической установки последнего. Пропп В.Я. считает, что прагматичность заголовка обусловлена ??несколькими факторами: его ориентацией на следующий текст (проспекцию), автоцентричнистю (реализацией авторских интенций) и антропоцентричность (ориентацией на адресата) [Пропп В.Я., 1998]. Заголовок служит для установления контакта с адресатом и выполняет тематизированную, интригующую , а иногда и оценочную функции [Пропп В.Я., 1998].

Следующие постоянные элементы сказки, предоставленные в распоряжение сказочника - это традиционные формулы. Они относятся к тем структурным элементам, которые выполняют функции композиционной организации и маркировки текста как сказочного. Исследователи отмечают, что традиционные формулы могут быть определены как «постоянные конструкции с контекстуальной обусловленностью употребления» [Разумовская М.В., 1983]. Согласно их прагматических функций и расположения в тексте, традиционные формулы разделяют на инициальные , медиальные и финальные. Инициальные формулы представляют собой ядро экспозиции сказочного текста. Их основная прагматическая функция направлена ??на адресата: они играют ведущую роль в определении последнее жанра повествования и выборе соответствующей стратегии для ее интерпретации. Инициальные формулы выступают «лингвопрагматическим средством реализации сказочного хронотопа, а следовательно, и средством создания сказочной картины мира» [Разумовская М.В., 1983]. Финальные формулы относятся к конечному блоке сказки и являются традиционными маркерами завершения сказочной повествования. Они намного разнообразнее, чем инициальные формулы , а их употребление - это «своеобразный ритуал , использованный рассказчиком не только для того , чтобы свернуть сказочный рассказ , но и отдать дань традиции» [Разумовская М.В., 1983].

1.3 Базисные и национальные архетипы русских и французских сказок

Ученые доказывают, что устойчивость сказочного предания доказывает, что сказка заключает в себе некие как национальные, так и общечеловеческие архетипические образы, отражающие в себе ценности человеческой жизни. В сказке есть «множество исторических наслоений, отражений различных исторических эпох, весьма отдаленных друг от друга» [Аникин, В.П., 2014].

Известный российский исследователь фольклора, литературовед В.Я. Пропп, проанализировав особенности волшебных сказок в своей работе «Исторические корни волшебной сказки», указывал на то, что формально миф не может быть отличен от сказки. «Сказки и мифы (в особенности мифы доклассовых народов) иногда настолько полно могут совпадать между собой, что в этнографии и фольклористике такие мифы часто называют сказками. Между тем если исследовать не только тексты, а исследовать социальную функцию этих текстов, то большинство их придется считать не сказками, а мифами» [Пропп, 1998].

Особое значение имеют сказки в юнгианской психологии. Функциональные структуры коллективного бессознательного -- архетипы -- Юнг сравнивал со стереометрической структурой кристалла. Это первичные формы, организующие психические содержания, схемы, согласно которым образуются мысли и чувства всего человечества. Результатом актуализации архетипов становятся архетипические идеи, являющиеся основным содержанием мифологических представлений. Сказка в концепции Юнга выступает средством встречи ее читателя с самим собой. Сказочный сюжет рассматривается как отражение внутреннего мира читателя, в сказке описывается индивидуация как процесс своеобразного внутреннего путешествия. Поиск и выявление изначальной, первозданной, архетипической «самости» составляет отличительную черту многочисленных исследований сказки юнгианского толка.

Особого внимания заслуживает изучение ролевого взаимодействия героев сказок. В соответствии с данной концепцией каждый персонаж сказки символизирует определенную роль, которую человек может играть в жизни или даже класть в основу своего жизненного сценария. В частности, в книге «Люди, которые играют в игры» Эрик Берн описывает жизненные сценарии персонажей сказки «Золушка»: самой Золушки, ее Отца, Мачехи, Сводных сестер, Крестной матери, Принца, Короля, Гонца, Придворного и показывает, как сценарий Золушки разворачивается в реальной жизни.

Как отмечает Иудин А.А. в брошюре «Архетипы в брендинге: специфика русской культурной традиции», следует отказаться от попыток психологической интерпретации теории архетипов и перенести ее в рамки социологии, поскольку «феномен теории архетипов находит свою… рациональную… интерпретацию в рамках принципа материального единства мира» [Иудин А.А, 2008, С. 5]. Другими словами, любая культура развивается в процессе коллективного освоения материального мира. Таким образом, в любой культуре встречаются одни и те же символы, обозначающие основополагающие элементы бытия человека: жизнь и смерть, болезнь и здоровье, силу и слабость и т.д.

Рассматривая пространство архетипов русской культурной традиции А.А. Иудин в целом сохраняет подход, предложенный американскими исследователями М. Марк и К. Пирсон, однако убирает персонификацию, присущую не столько оригиналу, сколько переводу: «назывательное, неперсонифицированное обозначение архетипов дает дополнительные возможности для их интерпретации» [Иудин А.А, 2008, С. 13].

В результате проведенного исследования было выявлено 12 персонажей, соответствующих базисным и науиональным архетипам русских сказок: Мать (Мачеха), Левша, Царь, Богатырь, Кощей, Золотая рыбка, Солдат, Василиса Прекрасная, Черт, Дурак, Иван-Царевич, Баба-яга.

1. Дурак. Внешнее отличие этого героя от всех прочих людей есть прежде всего видимая несуразность речей и крайняя безрассудность поступков.

Случаи торжества глупости часты в сказке, причем Дурак побеждает хитростью сравнительно редко: в большинстве случаев нелепые поступки, ведущие к счастью, совершаются вопреки всяким расчетам, словно по какому-то наитию или по чьему-либо внушению. Расчеты здравого смысла побеждаются не человеческим умом, а высшею магическою мудростью: Дурака выручают из трудных положений то вещие люди («Дурень развязал торбу - и глазам своим не верит: вместо черных паляниц лежат белые булки и разные приправы; подал старику. «Видишь, - сказал ему старик»), то вещие животные («Убогий бросил щуку в колодец, пришел в избу, сел за стол и говорит: «По щучьему веленью, по божьему благословенью будь стол накрыт и обед готов!»).

По мнению Трубецкого Е. Н. поступки Дурака всегда опрокидывают все расчеты житейского здравого смысла и потому кажутся людям глупыми, а между тем они неизменно оказываются мудрее и целесообразнее, чем поступки его «мудрых» братьев. Последние терпят неудачу, а Дурак достигает лучшего жребия в жизни, словно он угадывает мудрость каким-то вещим инстинктом. В целом, подлинной ценностью для Дурака обладает только магическое, волшебное [Трубецкой Е.Н., 1990].

Таким образом, Дурак воплощает особую стратегию, построенную не на правильных логических действиях, а на поиске собственных решений, зачастую противоречащих здравому смыслу, но в конечном итоге приносящих успех. С помощью волшебства и нестандартных действий Дурак преодолевает все препятствия и достигает цели.

Архетип Дурака дополняют следующие характеристики:

1. Готов помочь, если его попросить: «…дурак любит - ежели станешь просить неотступно о чем, он откажет раз и другой, а в третий уже не откажет и сделает».

2. Не терпит агрессии и грубости: «не любит он того, кто с ним грубо поступает».

3. Сентиментален: «Дурак, будучи тронут ее просьбою и слезами, сказал ей: «Хорошо, я для тебя это сделаю».

4. Упрям: «Дурак опять пристает к отцу: «Жени меня, не то всю печку разломаю!».

В пространстве архетипов русской культуры архетип Дурака, очевидно, принадлежал бы к группе архетипов Пути/Превращения, соответствуя архетипу ПРОСТОТА.

Об этом свидетельствует то, что в русских народных сказках Дурак часто эволюционирует в пределах одного сюжета, становясь «добрым молодцем», обретая любовь и богатство: «…король уж хотел казнить его, да у того короля была дочь, и больно понравился ей дурак; стала она отца просить, чтобы отдал ее за дурака замуж»; «…царь дурака наградил, домой отпустил»; «дурень нарядился в те дорогие уборы, сделался таким молодцом, что и сказать нельзя! Явился к царю, обвенчался с царевною, получил большое приданое и стал разумным и догадливым». Вероятностно, позитивность архетипа Дурака скрыта в его потенциале (дурак оказывается умным, красивым, богатым и счастливым), который освобождается в ходе развития сказочного сюжета.

2. Богатырь. Для Богатыря характерна борьба с многочисленными врагами, при этом победа возможна лишь собственным человеческим подвигом силы и бесстрашия, большею частью без всякой посторонней и, в частности, без чудесной помощи.

Богатырь - человек из народа, роль которого состоит в защите «земли-матушки» от зла, после чего он занимает свое место в социальной жизни, возвращается к привычному занятию: «Никита Кожемяка, сделавши святое дело, не взял за работу ничего, пошел опять кожи мять».

Для Богатыря очевидна относительность всего сущего, в частности то, что на всякую силу всегда найдется большая сила.

Кроме вышеупомянутых Богатыря отличают следующие характеристики:

Расчетливость: «…сразился с змием и с одного маху сшиб ему все семь глав, положил их под камень, а туловище зарыл в землю…».

Хитрость, сметливость: «…завяжи-ка наперед свои бельмы, а то как я свистну - они у тебя изо лба повыскочат!» Змей поверил и завязал платком свои глаза: «А ну, свисти!» Цыган взял дубину да как свистнет змея по башке тот во все горло закричал…». Бескорыстие: «…не взял за работу ничего…».

В пространстве архетипов русской культуры архетип Богатыря следует отнести к группе архетипов Подготовки/Семьи, идентифицировав его с архетипом ГЕРОИЗМ.

3. Иван Царевич. Иван Царевич - мифологизированный архетип главного героя русских народных сказок. Его деяния - образец достижения наивысшего успеха, что очевидно уже из самой семантики данного архетипа: Иван - обычный человек, Царевич - наивысший (после Царя) социальный статус. Универсальность архетипа Ивана Царевича в том, что он Иван, т.е. любой человек, не имеющий каких-либо сверхъестественных исходных преимуществ; одновременно Иван есть первочеловек, основатель культурной традиции, демиург в том смысле, что совершенные им деяния как бы приравниваются по значению к космологическим актам, непосредственно продолжают их на человеческом уровне, образуют социальную структуру человеческого общества и задают как высший социальный статус, так и правила его достижения.

По повелению извне или по собственному долгу Иван Царевич призван выполнять некую опасную и сложную задачу, связанную с риском и геройством, и при этом он проходит через такие испытания, которые и делают его достойным статуса «царевича».

На начальном этапе Иван Царевич оказывается в худшем (менее привилегированном, более сложном или опасном) положении, чем все или, точнее, чем другие, которые предназначены для решения той сложной, но притягательной задачи (например, поиски похищенной матери), которую, в конце концов, выполняют не они, а Иван Царевич. Это «худшее» положение состоит в том, что если Иван Царевич царский сын, то последний, третий, самый младший, которому предпочитаются старшие его братья.

Смыл архетипа Ивана Царевича раскрывается в испытаниях, которые он преодолевает. Удача возможна только в крайнем случае, когда Иван Царевич готов к смерти, когда он фактически оказывается в ее царстве, но, делая там единственно правильные ходы (благодаря собственным высоким качествам - смелости, силе, храбрости, наблюдательности и/или внимательности к полезным советам), находит выход из нижнего мира и возвращается к жизни преображенным.

Как считает Иванов В.В., преобразившись, Иван Царевич достигает высшего из возможных статусов. Этот статус определяется женитьбой на спасенной царевне, приобретением богатств (добра, драгоценностей), царской властью. В целом архетип Ивана Царевича может быть соотнесен с образом мифологического героя, прошедшего через смерть, обретшего новую жизнь, с сюжетом глубинной связи умирания и возрождения [Иванов В.В., 1995].

Кроме вышеупомянутых характеристик для архетипа Ивана Царевича характерна подверженность влиянию любимой женщины, которая выступает наиболее ценным его помощником, направляет его по верному пути, выручает в трудную минуту.

В пространстве архетипов русской культуры архетип Ивана Царевича следует отнести к группе архетипов Превращения/Пути и идентифицировать с архетипом ПОИСК.

4. Солдат. Смысл данного архетипа может быть выражен в следующих цитатах-девизах:

1. Солдат - казенный человек, а казенное ни в воде не тонет, ни в огне не горит; пойду, больно хочется с родными поскорей увидаться.

2. Не бойся; бог не выдаст, свинья не съест.

3. Я богу и государю служу

С одной стороны, Солдат - это верный товарищ, надежный сосед, всегда готовый оказать необходимую помощь и поддержку родным, односельчанам и соотечественникам в целом. Солдат с готовностью помогает жителям родной деревни в борьбе со злым колдуном, мертвецом, спасает дочь своего государя от проказ нечистой силы и т.д. Для данного архетипа очень важна связь с окружающими, принадлежность к сообществу, будь то деревня или целая страна. Таким образом, ту помощь, которую оказывает солдат окружающим, следует рассматривать как попытку сохранить целостность этого сообщества (деревни или государства в целом).

С другой стороны, Солдату совсем не чужд авантюризм, азарт. Солдат пускается во все тяжкие, готов вступить в борьбу с самим дьяволом, если видит хоть малейшую возможность заработать: «- О чем горюете? - Так и так, служивый! - Я могу оживить ваших молодых, что дадите? - Да хоть половину именья бери!...». При этом деньги не имеют для солдата большой ценности, он так же легко их тратит, как и зарабатывает, берясь за любую предложенную работу; надолго деньги у него никогда не задерживаются.

Солдату не чужды человеческие слабости. Он большой охотник выпить и погулять: «…воротился солдат в село и давай пировать»;«…побыл на родине, нагулялся досыта и воротился на царскую службу». Солдат живет одним днем, он - «казенный человек», который рад любому предложенному комфорту: «Это, бабушка, ничего; солдату немного места надо; где-нибудь в уголок прилягу, только бы не на дворе!». Он всегда доволен тем, что имеет, но рад получить и нечто большее.

Для Солдата характерна истинно народная смекалка, мудрость и чувство юмора, которые помогают ему в борьбе с нечистой силой. Интересно, что в борьбе с нечистью Солдат часто побеждает ее же оружием, например обыгрывает черта в карты, обманывает его: «Плохо пришлось чертям, а вылезть никак нельзя! Угостил их солдат на славу». Солдату сам черт не страшен.

В целом, на наш взгляд, образу Солдата соответствует средний, обычный человек, хороший сосед, работяга, помощник, чья сила именно в обладании русскими народными достоинствами (чувство локтя, смекалка, отсутствие страха перед самой сложной работой, юмор) и недостатками (склонность к гульбе, жизнь одним днем).

В пространстве архетипов русской культуры архетип Солдата следует относить к группе архетипов Подготовки/Семьи и идентифицировать с архетипом ВЕРНОСТЬ.

5. Царь. Данный архетип неоднозначен. С одной стороны, Царь - это «царь-батюшка», второй отец, всей душой радеющий за судьбу отечества: «…царь, получивши такую весть, сыскал Никиту Кожемяку да сам пошел просить его, чтобы освободил его землю от лютого змея и выручил царевну». С другой стороны, Царь может выступать и как социальное зло, притесняющее обычных людей. Такая трактовка Царя особенно характерна для сказок про Дурака, где Царь, преследуя личную выгоду, приказывает главному герою выполнить заведомо невыполнимые задачи. Иногда справедливый Царь противопоставляется ищущим личной выгоды вельможам: «…царь еще больше его возлюбил, а вельможи пуще прежнего возненавидели, собрались и начали думу думать, как бы его извести».

В целом же, Царь - это типичный правитель. Его девизом выступает фраза: «Царское слово - закон». Царь не терпит полумер и полурешений, он либо щедро награждает, либо жестоко наказывает: «Достанешь - златом-серебром награжу, а не достанешь - то мой меч, твоя голова с плеч». Для него характерна справедливость, властность и гневливость.

Роль Царя заключается прежде всего в поддержании существующего порядка, осуществлении контроля над подвластным ему пространством. Основная его цель - создание условий для успешного функционирования семьи, общности или государства. Исходя из этого, сюжет сказок с участием Царя часто строится на возвращении утраченного порядка (например, на спасении царицы либо царской дочери, на защите государства от змея, тугарина и проч.).