Развитие фразеологического фонда русского языка

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Развитие фразеологического фонда русского языка

Фразеологический фонд русского языка постоянно пополняется. Одним из самых мобильных пластов национальной фразеологии являются крылатые слова. (1)

А.М. Бабкин говорит о том, что крылатые слова с лингвистической точки зрения до сих пор почти не изучены и «вовсе не разработаны лексикографически»

Искусство как источник крылатых выражений

Искусство как источник крылатых выражений явно недооценивается исследователями, часто относящими крылатые выражения из кинофильмов, песен, романсов и других синтетических жанров к литературно-художественным цитатам. Правда, словарь Ашукиных в 79 статьях отмечает случаи переложения литературного произведения на музыку или адаптация его, так как это содействует его популярности и может служить объяснением крылатости выражения, из него возникшего». Но искусство, по Ашукиным, играет лишь роль посредника между художественной литературой и афористикой, а не создает крылатых слов. Прежде чем стать крылатыми, подобные выражения, однажды употребленные, должны были прожить сложную, интенсивную жизнь в искусстве, получить широкое признание. По-видимому, необходимо разграничивать два понятия -- новаторство единичного высказывания и новаторство крылатого выражения. Например. слова «Уймитесь, волнения» бесспорно, принадлежат В. Кукольнику, но крылатыми их сделала бессмертная музыка М. И. Глинки; благодаря ей романс «Сомнение» стал едва ли не самым популярным произведением конца XIX в., вошел в музыкальный быт образованного русского общества. Вероятно, в подобных случаях авторами крылатых выражений следует считать не только поэта, но и композитора.

В современной творческой практике композитор и поэт часто вместе работают над песней, и в свет выходит уже готовое вокальное произведение, так что публике просто недоступен изолированный от музыки стихотворный текст. Не приходится говорить о переложении литературного произведения на музыку, если слова подтекстованы к ранее сочиненной мелодии, как это случилось, например, с «Маршем веселых ребят» И.О. Дунаевского и В.И. Лебедева-Кумача, давшим жизнь крылатому выражению Нам песня строить и жить помогает. Доказательством «авторских прав» композитора служат также факты закрепления афоризма в варианте, предложенном создателем музыки. Так, крылатое выражение «Будет буря, мы поспорим и поборемся с ней» из дуэта В. Вильбоа «Моряки» на стихи Н. Языкова известно в редакции композитора. «Вы нам писали» -- название популярной радиопередачи и журнальной рубрики, очевидно, заимствовано (с заменой местоимения) из арии Онегина в опере П. И. Чайковского, а не из романа А. С. Пушкина.

Выдвигая аргументы в защиту искусства как источника крылатых выражений, мы учитываем, что известная недооценка роли искусства в обогащении фразеологии имеет свое историческое объяснение. В последние десятилетия наряду с художественной литературой, оперой и опереттой активными «поставщиками» крылатых выражений становятся массовая песня, эстрада, кино- и телеискусство Крылатые выражения из опер и оперетт рождаются на стыке законов искусства и языка, т. е. их крылатость обусловлена особенностями содержания, композиции, выразительно-изобразительных средств произведения искусства; и вместе с тем в создании и употреблении этих крылатых слов проявляется историко-культурная и экспрессивная функция языка. Так, в русской афористике отпечатались годы расцвета оперного театра и популярность оперетты, успех отдельных исполнителей и рост влияния эстетической критики.

Много крылатых слов дало оперное творчество композиторов «могучей кучки». Начальными словами песни московского гостя озаглавлены заметка в газете «Вечерняя Москва» 15 марта о смотре художественной самодеятельности. Включение оперных цитат в газетный текст или использование их в качестве газетных заголовков -- один из признаков фразеологизации выражения. Следующим признаком стабилизации крылатого выражения является его отрыв от источника, трансформация (Не счесть алмазов в каменных пещерах «не счесть алмазов» похвал» наконец, изменение коннотации (кто ты, прекрасное дитя? --почти шутливый вопрос к кому-либо недавно появившемуся).(2)

Среди крылатых слов из опер композиторов «могучей кучки» есть фрагменты партий, которые пел Шаляпин. Но первенство по числу крылатых слов и степени их освоения держит, пожалуй, опера Чайковского «Евгений Онегин»; «Любви все возрасты покорны; Мечтам и годам нет возврата; привычка свыше нам дана; (А) счастье было так возможно, (так близко); Я вас люблю любовью брата; себя на суд вам отдаю; Вы мне писали, не отпирайтесь; Я к вам пишу -- чего же боле; Что день грядущий мне готовит?; Девицы, красавицы, душеньки, подруженьки; когда бы жизнь домашним кругом я ограничить захотел…» и мн. др.

Посмотрим примеры из современной печати:

«Когда бы жизнь домашним кругом» (публикация статьи А. Бочарова в ж. «Дружба наши»); Ведь так заманчиво и тревожно увидеть путь в свое завтра, узнать, что день грядущий нам готовит! (Знание -- сила, 1980, №6);

порту, как и любви, все возрасты покорны. Известия, 1980, 20 февр.); Собирательству покорны все возрасты, все социальные уровни. (Наука и жизнь, 1976, № 9).

Приведенные примеры показывают, что наша национальная опера часто вдохновлялась сюжетами и образами русской классической литературы ХIX в., и прежде всего творчеством А.С. Пушкина. Музыка дала крылья многим пушкинским цитатам, хотя большая часть их пришла во фразеологию все же из первоисточника.

Выражение Любви все возрасты покорны, отметившее вместе с оперой Чайковского свой столетний юбилей, дальше других продвинулось по пути фразеологизации и потому заслуживает особого комментария. Можно заметить три этапа в его развитии.

Хотя в выражении Любви все возрасты покорны и имелись с самого начала лингвистические предпосылки фразеологизации, но, по-видимому, до появления оперы Чайковского она оставалось простой литературной цитатой из главы романа. Фразеологизации, возможно, препятствовал слишком тонкий для расхожей сентенции смысл строфы; порывы любви «благотворны юным девственным сердцам», «но в возраст поздний и бесплодный... печален страсти мертвой след».

Психологическая тонкость и детализация противоречат требованиям не только фразеологии, но и оперной драматургии, поэтому строфа не вошла в либретто оперы. Однако первая ее строка стала началом арии Гремина, «Татьянина мужа», который превратился в опере из ровесника Онегина в 45-летнего «закаленного судьбой бойца с седою головой». Таким образом, начальные слова арии «Любви все возрасты покорны» сплавились с оперным образом «благородного старца» и стали применяться преимущественно к старикам -- оттенок, отсутствующий в романе. Выражение фразеологизируется, чему способствуют два фактора: пластическая (а затем семантическая) определенность и высокая частотность употребления в разнообразных стилях и жанрах (рецензиях, музыковедческой литературе, мемуарах и в разговорной речи).

В современной публицистике наметилась тенденция не только заменять, но и опускать первый компонент выражения. Мы наблюдаем здесь процесс, аналогичный тому, как пословица, произведение искусства малой формы, превращается в поговорку, единицу чисто языковую. В целом же процесс семантического созревания, для которого, по словам Б. А. Ларина, нужны века, вероятно,благодаря интенсивной оперной жизни афоризма уложился лишь в несколько десятилетий.

Второе место по числу афоризмов занимает опера Чайковского «Пиковая дама»: Уж полночь близится Я имени ее не знаю; Откуда эти слезы?; Что наша жизнь? -- Игра; Тройка, семерка, туз (В. Тендряков); Сегодня ты, а завтра я; Три карты, три карты; Ловите миг удачи (название фильма <Миг удачи»); Кляня свою судьбу. Ср.: ...я свободно и даже озорно сделал все, что от меня требовали на пробе, и уехал в Москву, «кляня свою судьбу», решив больше не думать о «Грозе». (М. И. Жаров).

Цитаты из опер Чайковского употребляются подчас без ссылок («Ты плачешь?», «Начнем, пожалуй» -- Лит. газ.), приводятся и оспариваются в песнях («Что наша жизнь? -- Игра?»-- песня на слова Ю. Михайлова из кинофильма «Двенадцать стульев»; «Наша жизнь не игра» -- песня Б. Окуджавы).

Из оперы Рахманинова «Алеко» цитируются лишь фрагменты каватины Алеко: Весь табор спит; Что ж сердце бедное трепещет?; Земфира, как она любила!; Боже, как играли страсти! Ср.: ...от верховной власти остались лишь потускневшие фотографии, но... «боже! как играли страсти» каждый раз, когда кто-то баллотировался в их среду: -- «Что вы! Его нельзя». (Л. Любимов).

Опера испытывает довольно большое влияние со стороны песни. Не случайно стала крылатой фраза из хора оперы Дзержинского «Тихий Дон» «За землю, за волю, за лучшую долю!». Заметим, что автор либретто использовал устойчивое сочетание земля и воля, известное в русском языке с 1860-х годов.

Несколько афоризмов дали и иностранные оперы. Из «Дон Жуана» Моцарта-- Дай руку мне, красотка, из «Свадьбы Фигаро» -- Мальчик резвый, кудрявый, влюбленный; Не пора ли мужчиною стать?; из оперы Россини «Сивильский цирюльник» -- Фигаро здесь, Фигаро там; Сто разных хитростей; из опер Верди -- Ты забыл край милый свой («Травиата»); Сердце красавицы склонно к измене («Риголетто»); из оперы Леонкавалло «Паяцы» -- Смейся, паяц; из «Фауста» Гуно -- Привет тебе, приют невинный; Сатана там правит бал; Люди гибнут за металл; из «Кармен» Визе -- У любви, как у пташки крылья; Ты мой восторг, мое упоенье; Тореадор, смелее в бой.

Оперетта значительно уступает опере по числу рожденных ею крылатых выражений, по-видимому, потому что она обладает меньшими экспансивными и стилистическими средствами, будучи уже по своей природе комическим жанром; фразы же известных оперетт очень свежо и остро звучат, стоит их только перевести из плана трагического в комический, Крылатые выражения заимствованы преимущественно из классических оперетт эпохи расцвета этого жанра

Далеко не все представленные цитаты из опер и оперетт являются безусловными фразеологизмами. Большинство из них «фразеологические полуфабрикаты», и нужны особые условия, чтобы выражение, однажды созданное, много раз произнесенное, стало крылатым, фразеологизировалось. Постичь динамику этого процесса было бы невозможно без экскурса в «пограничную» сферу, из которой фразеология черпает ресурсы.

Каковы же условия и причины фразеологизации»

Не последнюю роль здесь играют языковые и речеизобразительные средства. Превращению отрывка в сентенцию способствует наличие в нем обобщающих местоимений (Любви все возрасты покорны) или вневременной формы сказуемого (Не счесть алмазов). Некоторые афоризмы скреплены тавтологией, повтором, что роднит их с обычными пословицами (Я вас люблю любовью брата; Куда, куда вы удалились; Отверг я рано праздные забавы...). Способствуют афоризации и эмоционально-оценочная лексика (сердце, восторг, волненье, мученье, любовь, красавица, ангел, слепая страсть, сатана, гибнуть, умереть пр.), и экспрессивные синтаксические конструкции -- восклицательные, вопросительные, побудительные междометные предложения,-- нередко включающие обращения. Эти особенности крылатых выражений давно уже используются юмористами, в репортаже «Интервью без классики» вопросы «Что ищет он в стране далекой?; Куда, куда, вы удалились?; Что день грядущий мне готовит?; Зачем вы посетили нас?»--. Неделя, 2007, № 48). Особой напряженностью отличаются альтернативные вопросы: «Кто ты, мой ангел ли хранитель, или коварный искуситель?» вспомним вопрос вопросов из трагедии Шекспира -- «Быть или не быть?», ставший крылатым. Казалось бы, модальность и экспрессивность предложений свойство только лингвистическое. Но это не так. Вопросительные, побудительные и восклицательные интонации в той же мере являются средством музыки, как и языка, потому что они основаны на «первичных голосовых реакциях человека -- дорёчевых». В опере (это может быть и в арии, и в речитативе) вопросительные фразы, являясь драматическими узлами действия, обычно сочетаются с яркой музыкой (большие интервалы, паузы, контрасты звучности; гармонические или тональные эффекты).

«Безусловная интонация стона стала основной для условных интонаций утраты, сожаления, безысходности..., крика --для призыва, угрозы... (Васина-Гроссман В. А. Музыка и поэтическое слово, М., 1978, с 25),

Именно поэтому они запечатлеваются в памяти, становясь афоризмами. В опере как синтезе трех искусств: музыки, слова, пластики - в кульминационные моменты герой характеризуется запоминающейся позой, движением, жестом.

Остановимся на музыкально-композиционных стимулах «афоризации». Среди крылатых слов оперного происхождения преобладают начальные слова арий. Почему? И тут опять трудно разделить составные элементы органического синтеза слова и музыки в опере. Музыкальный зачин, арии, представляющий слушателям героя, может стать его лейтмотивом и . перейти в оркестровую партию, символизируя героя. Но вместе с тем обычно первые слова арии становятся ее названием и на правах термина часто повторяются в критической литературе, прессе, разговорной речи, мемуарах. Таким, например, был путь от начала арии Гремина к современной пословице Любви все возрасты покорны.

Другая композиционная точка арии, удобная для «афоризации»,-- это ее кульминация. В лучших ариях скрещиваются вершины мелодической, речевой и драматической линий развития. Так можно объяснить возникновение афоризмов "О, дайте, дайте мне свободу!; Фигаро здесь, Фигаро там; Смейся, паяц, над разбитой любовью; Счастье было так возможно (кульминация в заключительном дуэте оперы); И будешь ты царицей мира и др. Может стать крылатым также начало кантиленной части nocле вводящего в арию речитатива: Ты взойдешь, моя заря; Мне все здесь на память приводит былое. Иногда фразеологизируется и заключительная ударная фраза арии, дуэта: Красавица, богиня, ангел!; О жалкий жребий мой!; Сны золотые навевать.

Если ария написана в куплетнойформе, то подобно тому, как это бывает в песне, афоризмом может стать; начало или конец припева: Тореадор, смелее в бой!; Люди гибнут за металл; Три карты.

Прислушайтесь к речи ведущих программ, темы которых так или иначе обусловливают необходимость оперировать цифрами. В качестве примера приведём программу «Проиграй миллион», в которой постоянно звучала форма творительного падежа имени числительного, вернее, неправильная падежная форма: Вы можете расстаться с семидесяти [вместо семьюдесятью] пятью тысячами. Может, поэтому программу и закрыли?

«Пострадавшими» выступают также предлоги, причастные и деепричастные обороты. Например, современные журналисты (и не только они) очень вольно обращаются с разными по своей сути предлогами ввиду и вследствие и забывают о том, что предлог ввиду используется с констатацией последующих событий, а предлог впоследствии -- уже происшедших, тем более, как в нижеприводимом примере, сто лет тому назад: Ввиду отсутствия сто лет назад единого информационного пространства сбор сведений проблемы не составлю (Свобода. -- 2005. -- 27 -- 31 декабря. -- С. 7). Деепричастные обороты, неверное употребление которых обыгрывал еше Антон Павлович Чехов (помните: «Проезжая мимо сией станции, у меня слетела шляпа»?), продолжают испытывать издевательства со стороны неграмотных «творцов» публицистики, ср.: Одесская милиция устанавливает личность самоубийцы, публично покончившего с собой, прыгнув с парапета.

Учитывая то, что деепричастие как атрибутивная форма глагола обозначает действие, дополнительное к главному, названному глаголом, и ориентированное на одного и того же субъекта, в заданной фразе одесская милиция как общий для глагола и деепричастия субъект действия, только прыгнув с лестницы, смогла установить личность самоубийцы.

«Забывают» авторы и закрывать обособленное определение, выраженное причастным оборотом, ср.: Тогда путем сложения голосов жюри и баллов, полученных конкурсантом в реальном режиме времени -- в течение прямой трансляции концерта финалистов -- будет определен лучший голос Украины (Сегодня. -- 2006. -- 27 февраля. -- С. 2); или не умеют согласовывать время глагола-сказуемого и причастия: Умер актер, способный [читай: который обладал способностью] издавать звуки плывущей рыбы (Сегодня. -- 2006. -- 27 февраля. -- С. 5).

Ясность и чистота речи предполагают использование таких слов и конструкций, которые являются доступными любому читателю или слушателю -- носителю конкретного языка. Характерная особенность языка современных СМИ -- наличие жаргонизмов, вульгаризмов и грубо-разговорных слов. Создается впечатление, что тексты пишут закоренелые преступники, отсидевшие не один срок, ср.: Русских плейбоев иностранки обламывают (Комсомольская правда в Украине. -- 2004. -- 3 апреля. -- С. J; Вайнона Райдер закончит мотать срок (TV-Парк. -- 2003. -- № 53. -- С. 3); В селе списком распоряжаются землей по «понятиям», а не по закону (Вечерние вести. -- 2004. -- 15 апреля. - С. 5).

Устная и письменная речь представителей СМИ пестрит «модными» словечками: крутой (богатый, серьезный, внушительный), подставить (обмануть, предать), гадимый (плохой, никудышний), рвёт крышу, крыша поехала (ближайшее значение: сойти с ума), отморозки (некультурные, грубые, невоспитанные люди); грубо-разговорны ми лексемами: жрать, менторский, дерьмо, сукины дети, гад, хрен и т. п. Например «Похер» -- новая карточная игра для самых азартны и страстных игроков, которым всё равно -- выиграть или проиграть (Киевские ведомости. ~ 2004. -- 3 апреля. -- С. 16); Дымилась, падая, ракета, И от неё бежал расчёт, Кто хоть однажды видел это, Тот хрен в ракетчики пойдет (Комсомольская правда в Украине. -- 2004. -- 13 апреля. -- С. 6); Не ударить в грязь лицом -- всех побить своим яйцом. (Киев. -- 2004. -- 13 апреля. -- С 9). Введение в тексты бранных слов и жаргонизмов не только нарушает ясность и чистоту речи, но и делает её нелогичной и неблагозвучной, поскольку эти словесные взрывы в силу своей неожиданности и оскорбительности разрушают плавность и логику высказывания и у людей незомбированпых вызывают вполне оправданное возмущение.

Подобным взрывным эффектом обладают и малознакомые заимствования, переданные в исходном графическом варианте англицизмы; нерасшифрованные аббревиатуры; причем тенденция к их использованию все более усиливается, ср.: Молодцы «пионеры» -- расписали ее в стиле fantasy. Данный Хорьх -- настоящий суперстар советского и российского кино (Теленеделя. -- 2006. -- № 9. -- С. 17); Довольно драйвово отыграв свою новую песню ... (Экспресс газета. -- 2006. --- № 8. -- С. 2);

А постоянные мессиджи о том, что мы являемся то ли мотором, то ли крыльями Европы, нельзя назвать иначе как утопическими... (Киевские ведомости. -- 2006. -- 27 февраля. -- С. 4); Там, правда, аферисты действо-вали обычно куда тоньше --- они не сбегали, а объявляли себя банкротами, предварительно сливая все свои активы на счета аффилированных с ними структур (Вечерние вести. -- 2006. -- 28 февраля. -- С. 7); В губах у нее силикон для пухлости, во лбу ботокс -- от морщин, на бедрах ничего лишнего благодаря липосакции (Экспресс газета. -- 2006. -- № 8. -- С. 22)

Значимость текстов для языковой личности

Роль прецедентных -- то есть имеющих историко-культурную, страноведческую ценность текстов в дискурсе языковой личности, а также способы их существования и обращения прекрасно описаны Ю.Н. Карауловым. Можно думать, что существует некоторый механизм удобного свертывания и хранения таких текстов в виде отдельного слова, словосочетания или фразы.

Так, за каждым крылатым словом (высказыванием), если проследить их происхождение, обнаруживается текст или ситуация. Прецедентное высказывание анафорично показывание, начинающее повествование. Оно тоже стало прецедентным по причине наличия статуса этапного предложения. Кроме того, у рассматриваемого высказывания есть еще одно качество, способствующее вхождению в культурную память -- оно короткое. Последнее немаловажно. Кроме того, процессу текстовой редукции способствует парадоксальность высказывания, императивная модальность («Зри в корень» -- К. Прутков). И конечно же, остроумие, меткость, социальная значимость, запоминающаяся форма имеют здесь огромное значение.

Бывают случаи, когда прецедентное высказывание последовательно исходит из двух текстов, принадлежащих к разным временным эпохам. Так, в популярной кинокомедии Л. Гайдая «Бриллиантовая рука» актриса С. Светличная произносит фразу: «Не виновата я», степень прецедентности которой в настоящее время достаточно высока. Но в сценарий фильма эта фраза попала, уже будучи прецедентной -- благодаря тому, что героиня «Воскресения» Л. Толстого Катюша Маслова неоднократно произносит эту фразу на суде. Популярность фильма является решающим условием в опознавании принадлежности данного высказывания.

В разное время источниками прецедентных высказываний становились то песни, то былины, то сказки, то религиозные произведения (и прежде всего Библия), то произведения латинских авторов, то актуальные художественные произведения, а теперь фильмы, спектакли, реклама. Ведь культурная память разных народов содержит различный набор таких высказываний, хотя, несомненно, имеются высказывания «общечеловеческого достоинства».

Таким образом, благодаря прецедентным высказываниям реализуется процесс экфории (термин Н.А. Рубакина[6]) -- оживление накопленного опыта по одной детали. В качестве подобной детали выступают прецедентное слово, словосочетание, предложение, текст. Наше привычное уровневое мышление ощущает здесь некую терминологическую лакуну. И соответственно возникает важная методическая проблема для преподавателей иностранных языков.

Как назвать единицу осмысления человеческих жизненных ценностей сквозь призму одного языка с помощью культурной памяти? Иными словами, как обозначить единицу культурного знания, необходимого для адекватного пользования изучаемым языком? Термин «фрейм» как особая унифицированная конструкция знания здесь не подходит.

Любой текст создается в соответствии с определенными правилами, и в соответствии с определенными правилами существует в восприятии языковой личности. Так, в нем есть сильные позиции, а именно -- заголовок, начало, конец. Какой-либо отрезок текста -- фрагмент, абзац, как правило, начинается с предложения, которое, благодаря инициальной позиции, получает статус этапного [2].

По первому слову исходного текста называется студенческий гимн «Гаудеамус» («Gaudeamus igitur»); «Памятник» Горация часто называют «Exegi monumentum». Часто случается так, что не озаглавленные поэтами стихи идентифицируются с первой строкой, часто неполной.

То же относится и к названиям книг, фильмов, спектаклей -- «Герой нашего времени», «Никто не хотел умирать», «Все остается людям»; к надписям -- «Посторонним вход воспрещен».

Бирками, ярлыками, способными жить самостоятельной жизнью со значением, отнюдь не равным их собственному значению, ло ассоциируемому с содержанием, символи зирующим всю книгу, фильм, спектакль, выступают их названия.

Получается, что прецедентное высказывание, в структуре исходного текста являясь: 1) заголовком (названием), 2) инициальным предложением фрагмента, абзаца, текста, 3) конечным предложением текста (относительно пп. 2--3 существует хороший термин «обрамляющие высказывания» [3]), аккумулирует прецедентность этого текста, свертываясь до соответствующей сильной позиции: до заголовка, до этапного предложения, до конечного предложения. Этот процесс свертывания мы бы назвали текстовой редукцией.

«Да, были люди в наше время» (этапное предложение стихотворения);

«И я там был, мед-пиво пил» (конец сказок);

«Карету мне, карету!» (конец монолога);

«Народ безмолвствует» (конец трагедии);

«Как ныне сбирается...» (начало стихотворения);

«Скажи-ка, дядя...» (начало стихотворения);

«Аи, Моська, знать она сильна» (конец басни);

«Что станет говорить княгиня Марья Алексевна?» (конец комедии).

Логично предположить, что текстовая редукция в стихотворных произведениях более облегчена, поскольку стихотворение, особенно если оно входит в какой-либо образовательный минимум, заучивается наизусть.

Пути прецедентных высказываний, происходящих из прозаических произведений, более извилисты. Так, кроме присутствия в сильной позиции, что является в большинстве случаев прекрасной возможностью остаться в культурной памяти, желательно еще, чтобы высказывание относилось к разряду так называемых универсальных. Универсальные высказывания как форма проявления категории обобщенности [4] самодостаточны для понимания, автосемантичны, коммуникативно сильны. Отражая общеизвестные (им же благодаря!) истины, они так естественно и легко изымаются из контекста, что прекрасно существуют и без него. Универсальные высказывания ближе всего к пословицам; авторство последних принадлежит коллективному опыту народа/народов.

«Чем меньше женщину мы любим, (тем легче нравимся мы ей)» (А. С. Пушкин);

«Что за комиссия, создатель, (быть взрослой дочери отцом!)» (А. С. Грибоедов).

Любопытно, что процесс установления исходного текста (или авторства) затруднен именно в подобных случаях -- когда высказывание имеет универсальность содержания, и находится в сильной позиции исходного текста. И далеко не все люди, уместно употребляющие такие фразы, способны с уверенностью указать их автора (да это знание и не требуется для их нормального использования в коммуникации). Более того, и исходный текст, сконцентрированный в подобной фразе, не всегда известен тому, кто ее использует.

«Вот ты, читатель, обронишь иной раз мудрую фразу: „Что имеем, не храним; потерявши -- плачем" -- и сам того не знаешь, что повторил ее вслед за Козьмой Прутковым» [5]. Кстати, прецедентные фразы мы понимаем даже по их части.

Конкретному же высказыванию (то есть противопоставляемому универсальному) не всегда помогает даже сильная позиция. Так, не стало прецедентным высказывание, начинающее «Мертвые души» Н.В. Гоголя:

«В ворота гостиницы губернского города NN въехала довольно красивая рессорная небольшая бричка, в какой ездят холостяки...».

«Мертвые души» -- не менее читаемое в России произведение, чем «Анна Каренина», но статус конкретности обобщенности начального высказывания повлиял на то. что начало «Анны Карениной» пополнило культурную память россиян, а с началом «Мертвых душ» этого не произошло.

А вот парцеллированная часть высказывания: «Его исколотая память затихает, и до следующего полнолуния профессора не потревожит никто. Ни безносый убийца Гистаса, ни жестокий пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтийский Пилат» (М. Булгаков) стала прецедентным текстом в течение последней четверти XX века благодаря именно сильной позиции (конец романа), упроченной аналогичным концом 26-й главы «Мастера и Маргариты», а также утверждением Мастера о том, что именно этими словами должен кончаться роман (ну и не без влияния невероятной популярности упомянутого произведения).

Все это вместе сводится к плодотворной для прецедентизации идее популярности и повторения и «льет воду на мельницу» процесса текстовой редукции. Так, стала крылатой фраза, которой видный государственный деятель Марк Катон Старший завершал каждое свое выступление в сенате: «Впрочем, я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен» (популярность оратора, конец выступления, регулярное повторение от выступления к выступлению). Впрочем, иногда авторитетности источника для того, чтобы «пошел процесс» текстовой редукции вполне достаточно«Иду на вы» -- князь Святослав;

«Государство -- это я» -- Людовик XIV;

«После нас хоть потоп» -- Людовик XV.

Равно как бывает достаточно и повтора. Так, слова, которыми обменивались при встречах члены религиозного ордена траппистов «Memento mori», вошли в культурную память человечества благодаря тому, что служили приветствием при встречах (вошли так основательно, что существует их не только дословный перевод -- «Помни о смерти», но и шуточный -- «Не забудь умереть»).

Наиболее ярко демократизируются такие сферы литературного общения, как массовая коммуникации, включая сюда письменный язык периодики.

Впрочем, точнее для характеристики этих весьма бурно развертывающихся процессов подходит термин либерализация, ибо они затрагивают не только народные пласты общенационального русского языка, но и образованные, оказавшиеся чуждыми литературному канону последних десятилетий. В целом литературно-языковая норма становится менее определенном и обязательной; литературный стандарт становится менее стандартным.

Внимательный читатель современных газет, слушатель радио и телезритель легко может сделать перечень подобных примеров поистине бесконечным. И дело, собственно, не в них как таковых, а именно к их массовости, в некотором вкусовом безразличии пишущих и говорящих, их часто сознательной нормативно-языковой недисциплинированности. Списывать все происходящее только на небрежность и малограмотность было бы наивно, особенно принимая во внимание весьма неплохой уровень образованности населения, достигнутый в бывшем СССР. Люди сегодня, несомненно, в целом грамотнее, чем раньше, однако норма тогда была однозначнее и соблюдалась строже. К тому же инициаторами более свободного обращения с языком выступают сейчас как раз достаточно грамотные люди -- журналисты и иные профессионалы пера. Показательно уже то, что они «раскрепощением языка» называют то, в чем интеллигенция старшего поколения видит «варваризацию» или «вандализацию».

Таким образом, в работе прослежены условия образования устойчивых выражений и фразеологизмов в русском языке, роль музыкального искусства в этом процессе, современное состояние вопроса и сделан небольшой обзор современной деградации в речи СМИ, который вводит ряд бранных выражений в разряд устойчивых.

фразеологизм языковой речеизобразительный

Литература

1Шанский Фразеология русского языка

2Бабкин русская фразеология

3.Сидоренко 2002: Сидоренко К.П. Интертекстовые интерпретаторы в "Словаре крылатых выражений Пушкина" // Слово. Фраза.Текст. Сборник научных статей к 60-летию М.А. Алексеенко.- М.: "Азбуковник", 2002. С. 317-330.

4.Супрун 2001: Супрун А.Е. Исследования по лингвистике текста. Минск, 2001. 308 с.

5.Шулежкова 2002: Шулежкова С.Г.: Крылатые выражения русского языка, их источники и развитие. М.: "Азбуковник", 2002. - 288 с

Размещено на Allbest.ru