Размещено на http://www.allbest.ru/

Классификация договоров при правопреемстве государств в международном праве

В международном праве вопросы правопреемства государств в отношении договоров имеют большое теоретическое и практическое значение. Судьба международных договоров при фактических ситуациях, правовым последствием которых выступает необходимость урегулирования вопросов правопреемства, решается по-разному и зависит и от категории самих договоров.

Проблемы правопреемства государств в отношении отдельных видов международных договоров затрагивали в своих работах такие юристы-международники, как Аваков М.М., Броунли Я., Власова Л.В., Захарова Н.В., Марухян В.А., Мюллерсон Р., О'Коннелл Д.П., Фердросс А. и др. Данное исследование посвящено анализу международно-правовой литературы по определению подходов к осуществлению правопреемства отдельных видов договоров в зависимости от их классификации (по характеру регулируемых отношений, по количеству участников) и выявлению на его основе некоторых современных тенденций по правопреемству отдельных видов договоров (универсальных договоров, договоров о правах человека). Кроме того, в статье представлена и проанализирована общая классификация договоров согласно Венской конвенции о правопреемстве государств в отношении договоров от 23 августа 1978 г. (далее - Венская конвенция 1978 г.).

Ряд авторов указывают на отсутствие как в теории, так и на практике четких критериев выделения договоров, подлежащих обязательному правопреемству. Так, Марухян В.А. отмечал: "По существу, вопрос этот составляет часть более общей проблемы - проблемы обязательности принципов и норм современного международного права для каждого, в том числе и вновь возникающих членов международного общения". По общему правилу, "для правопреемника обязательны все те договоры предшественника, в которых определены или закреплены императивные принципы и нормы международного права. Этим и обусловлены критерии свободного усмотрения государств-преемников" [1, с.234-235]. Отмечая, что "отсутствие твердых критериев порождает сомнения в самом существовании международно-правовой нормы об обязательности правопреемства в отношении каких бы то ни было договоров", Ковалев Ф., ссылаясь на практику новых независимых государств (в отношении договоров о границах и отдельных категорий локальных, то есть связанных с территорией, договоров), пришел к следующему выводу: "признание нормы международного права, предписывающей вновь образовавшемуся государству преемство по некоторым договорам, отвечало бы интересам мира и сотрудничества государств" [2, с.46-47].

Указывая, что "государство-преемник не является обязанным по международным договорам своего предшественника", Фердросс А. приводил ряд исключений из этого общего принципа. Это международные договоры, затрагивающие государственную территорию; соглашения, которые "нашли признание за пределами круга договаривающихся сторон и существуют на основе обычного права" (Гаагские конвенции о законах и обычаях войны); многосторонние договоры, которые содержат правила, "устанавливающие определенный порядок для группы государств" [3, с.266-267].

Из общего принципа непередаваемости Броунли Я. приводил следующие исключения: договоры, подтверждающие нормы общего международного права, договоры о режиме границ. При этом он отмечал, что "ни правовые принципы, ни правовая практика не содержат достаточного подтверждения" исключения из общего правила объективных режимов и локальных договоров. В отношении общих многосторонних и нормоустанавливающих договоров Броунли Я. отмечал, что практика "скорее, указывает на то, что государство-преемник вправе по собственному выбору участвовать в таком договоре по принадлежащему ему праву, независимо от заключительных положений договора об условиях участия в нем" [4, с.393-395].

Нгуен Куок Динь рассматривает правопреемство в отношении отдельных видов договоров, исходя из фактических ситуаций, при которых оно имеет место. Подробно анализируя случаи возникновения новых государств в результате отделения или деколонизации, Нгуен Куок Динь приводит следующие исключения из принципа непередаваемости договорных обязательств в данных фактических ситуациях: "применение права международных договоров" и "реализация положений, применимых к правопреемству". Так, согласно праву международных договоров принцип преемственности распространяется на договоры, устанавливающие объективные режимы и границы государств, соглашения, содержащие обычно-правовые нормы, а также императивные нормы. В рамках положений, применимых к правопреемству, различный режим применяется к персональным договорам и реальным, касающимся территории, договорам, а также к двусторонним и многосторонним договорам [5, с.339-340].

В отношении классификации договоров Аваков М.М. отмечал: "Как правило, каждый договор является документом, который затрагивает сразу несколько областей международных правоотношений, и поэтому его трудно отнести к какой-то определенной категории соглашений" [6, с.71]. По характеру регулируемых отношений применительно к вопросам правопреемства он разделял договоры на политические, пограничные, экономические, гуманизирующие средства ведения войны или соглашения о законах и обычаях войны, административно-технические или хозяйственно-технические и соглашения по научным и культурным вопросам [6, с.73; 7, с.130; 8, с.24].

Анализ международно-правовой литературы свидетельствует о разном подходе к политическим, экономическим и остальным договорам. В отношении политических договоров отмечается, что они прекращают свое действие. Судьба экономических договоров решается по-разному: если они не противоречат принципу равноправия сторон, то остаются в силе. Остальные договоры (административные, социальные, правовые, гуманитарные, культурные, соглашения по специальным вопросам и др.), как правило, остаются в силе [7, с.130-131; 9, с.114-117; 10, с.214; 11, р.472; 12, с.73]. Применительно к последней категории договоров Марухян В.А. отмечал, что правопреемство "и в данном случае не наступает автоматически", а требуется "в той или иной форме согласие государств-контрагентов" [13, с.17].

Что касается правопреемства в отношении двусторонних и многосторонних договоров, то в международно-правовой литературе признается право на правопреемство многосторонних договоров, за исключением учредительных актов международных организаций и договоров, объект и цели которых несовместимы с их преемством [2, с.50; 14, с.27]. С другой стороны, правопреемство в отношении двусторонних договоров и многосторонних договоров с ограниченным числом участников возможно только с согласия всех участников таких договоров [5, с.340; 14, с.27-28; 15, с.14]. Эти положения нашли отражение и в Венской конвенции 1978 г. [16].

Нормы jus cogens не рассматриваются как объект правопреемства: "Обязательные для каждого государства нормы jus cogens - обязательны и для вновь возникающих государств" [14, с.22]. Аналогичную позицию занимают Власова Л.В. [15, с.13], Кремнев П.П. [17, с.52]. При этом исследователи отмечают необходимость различать правопреемство договоров, содержащих нормы jus cogens, и обязанность соблюдения преемником норм jus cogens в межгосударственном общении [18, с.62]. По этой же причине в советской юридической литературе критиковалось деление многосторонних договоров в рамках западной правовой доктрины на правообразующие (нормоустанавливающие) договоры и договоры-сделки [19, с.70-71; 20, с.43-45].

В международно-правовой литературе нет единого мнения о том, является ли правопреемство универсальных договоров правом государства-преемника или его обязанностью. Так, Марухян В.А., ссылаясь на преамбулу Венской конвенции 1978 г., где подчеркивается особая важность "для укрепления мира и международного сотрудничества последовательного соблюдения общих многосторонних договоров, которые касаются кодификации и прогрессивного развития международного права, а также договоров, объект и цели которых представляют интерес для международного сообщества в целом" [16], указывал, что "новое независимое государство обладает правовым обязательством принять на себя определенные категории многосторонних договоров предшественника" [21, с.92].

Захарова Н.В. предлагала включить еще в проект статей о правопреемстве положение, согласно которому "государство-преемник имеет право известить участников многостороннего договора, который кодифицирует и прогрессивно развивает нормы общего международного права или объект и цели которого представляют интерес для международного сообщества государств в целом, о сохранении своего участия в договоре" [19, с.100-101]. В свою очередь Власова Л.В. отвергала необходимость "установления автоматического правопреемства" общих многосторонних договоров и обосновывала правомерность "самостоятельного решения этой проблемы новыми независимыми государствами" [15, с.14].

Исследователи указывают на заинтересованность международного сообщества в том, чтобы "новые освободившиеся государства признавали действие многосторонних универсальных конвенций и соглашений или присоединялись к ним" [22, с.30], а также "в продолжении выполнения обязательств, содержащихся в договорах в области прав человека" [23]. Более того, отмечается, что "международное сообщество оказывает давление на новые государства для получения гарантии по выполнению обязательств государств-предшественников в области прав человека" [24, р.156-157].

Комиссия ООН по правам человека приняла в 90-х гг. ХХ века ряд резолюций, в которых подчеркнула "особый характер договоров в области прав человека" и "особую значимость соблюдения универсальных норм и стандартов в области прав человека", а также призвала государства-правопреемники "уведомлять депозитариев о том, что они продолжают быть связанными обязательствами по соответствующим международным договорам в области прав человека" (резолюции 1993/23 от 5 марта 1993 г. [25], 1994/16 от 25 февраля 1994 г. [26], 1995/18 от 24 февраля 1995 г. [27]).

В резолюциях 1994/16 и 1995/18 Комиссия по правам человека также обратилась с просьбой к "договорным органам по правам человека рассмотреть дополнительно вопрос о продолжении применения соответствующих международных договоров в области прав человека в отношении государств-правопреемников с целью оказания им помощи в выполнении своих обязательств" [26; 27]. Более того, в резолюции 1993/23 Комиссия по правам человека полагала, что "государствам-правопреемникам следует осуществить правопреемство в отношении международных договоров в области прав человека, в которых участвовали государства-предшественники, и продолжить выполнение обязательств" по этим договорам [25].

Проблемы правопреемства затрагивались также в Венской декларации и Программе действий, принятых Всемирной конференцией по правам человека, проходившей 14-25 июня 1993 г. Так, Всемирная конференция по правам человека настоятельно рекомендовала "предпринять согласованные усилия в целях поощрения и облегчения ратификации международных договоров и протоколов о правах человека, принятых в рамках системы Организации Объединенных Наций, присоединения к ним или участия в них в порядке правопреемства, с целью обеспечения универсального признания" (пункт 4 части II Венской декларации и Программы действий) [28].

Вопрос правопреемства также обсуждался на пятом совещании председателей договорных органов по правам человека (Комитет по правам ребенка, Комитет по экономическим, социальным и культурным правам, Комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин, Комитет по правам человека, Комитет по ликвидации расовой дискриминации, Комитет против пыток), которое проходило 19-23 сентября 1994 г.

В своем докладе, подготовленном по итогам совещания, председатели договорных органов обратились "ко всем государствам-правопреемникам с настоятельным призывом как можно скорее подтвердить, если они все еще не сделали этого, свое правопреемство в отношении" договоров по правам человека. В то же время председатели договорных органов подчеркнули, что, по их мнению, "государства-правопреемники автоматически связаны обязательствами, вытекающими из международных договоров по правам человека, с соответствующей даты провозглашения своей независимости, и что выполнение этих обязательств не должно ставиться в зависимость от заявления об их подтверждении, сделанного новым правительством государства-правопреемника" (пункты 31-32 доклада) [29].

Мюллерсон Р. указывает на неоднозначность практики даже в отношении универсальных договоров, хотя большинство новых государств, образованных в результате деколонизации, и "осуществляли правопреемство в отношении большей части международных договоров универсального характера, они не считали себя связанными автоматически договорами своих предшественников". "В отношении новых государств, образованных в результате отделения или распада, есть серьезный аргумент в поддержку правопреемства такими государствами как универсальных, так и региональных международных документов в области прав человека" [24, р.155]. Проанализировав практику правопреемства государств в 90-х гг. ХХ века, Камминга М.Т. делает вывод, что "обязательства, вытекающие из договоров в области прав человека, не затрагиваются правопреемством государств. … Континуитет таких обязательств осуществляется ipso jure" [23].

В отношении правопреемства локальных договоров в международно-правовой литературе нет единого мнения.

Одни авторы полагают, что все локальные договоры, вне зависимости от категории (пограничные, о международном режиме и т.д.), переходят в порядке полного правопреемства к тому государству, которое получает соответствующую территорию (Лисовский В.И. [30, с.79], О'Коннелл Д.П. [31, с.91-92], Нгуен Куок Динь [5, с.340]). Другие авторы отмечают, что локальные договоры обычно признаются сохраняющими свою силу (Папенфус Д. [11, р.487], Фровайн Д.А. [32, р.158]). Третьи авторы отрицают концепцию обязательности для преемства локальных договоров в целом, "так как это создает препятствие для осуществления суверенного права государства распоряжаться своей территорией и ее природными богатствами" (Власова Л. В.), а также ввиду "различия характера локальных договоров" (Захарова Н. В.). Но при этом ими признается обязательность сохранения в силе для правопреемника отдельных видов таких договоров, в частности договоров о границах, территориальных режимах [15, с.15; 19, с.73-74].

Современные тенденции в развитии международных отношений и международного права позволяют выявить изменение приоритетов в осуществлении государствами правопреемства определенных видов договоров. Ранее основное внимание уделялось правопреемству политических и экономических договоров, что обуславливалось соответствующей исторической и политической обстановкой на мировой арене (деколонизация, существование биполярного мира). В настоящее время основное внимание уделяется универсальным договорам и договорам о правах человека. Важную роль по-прежнему играют договоры о границах.

Таким образом, общая классификация договоров в Венской конвенции 1978 г. на двусторонние, многосторонние и многосторонние с ограниченным числом участников, исходя из принципов, применяемых при их правопреемстве в соответствующей фактической ситуации, представляется обоснованной. При этом, отдельные статьи Венской конвенции 1978 г. посвящены договорам о границах и других территориальных режимах, а также договорам, учреждающим международные организации и принятым в рамках международных организаций, то есть договорам, которые требуют особого подхода, ввиду их специфики и особого объекта регулирования, а также взаимосвязи с другими институтами и отраслями международного права. Кроме того, отдельного рассмотрения требуют и универсальные договоры, особая важность соблюдения которых "для укрепления мира и международного сотрудничества" подчеркнута в преамбуле Венской конвенции 1978 г.

Такая классификация договоров, закрепленная в Венской конвенции 1978 г., облегчает принятие решения с точки зрения процедуры осуществления правопреемства и отражает практику государств, образованных в 90-х гг. ХХ века, по правопреемству договоров.

правопреемство международный договор государство

Литература