Размещено на http://www.allbest.ru/

Оглавление

предварительный расследование криминалистический преступление

Введение

1. История развития предварительных криминалистических исследований и понятие материальных следов преступления

1.1 Исторический обзор возникновения и развития предварительных криминалистических исследований в России

1.2 Понятие материальных следов преступления

2. Вопросы назначения и проведения предварительных исследований материальных следов при выявлении и расследовании преступлений

2.1 Понятие предварительного исследования следов преступления на месте происшествия и задачи, решаемые предварительным исследованием

2.2 Научно-технические средства, применяемые для обнаружения следов преступления в ходе осмотров

2.3 Некоторые аспекты информационно - справочного обеспечения процесса расследования и раскрытия преступления

2.4 Взаимодействие следователя и эксперта при назначении и производстве экспертизы

Заключение

Список литературы



Введение

Актуальность темы исследования. Обострившаяся социально- экономическая обстановка, деградация, правовая безграмотность и неспособность многих людей привыкнуть к реалиям новой жизни обуславливает непрекращающийся, идущий быстрыми темпами рост преступности в Российской Федерации, ставит как перед юристами- практиками, так и перед юристами-теоретиками сложный и, с первого взгляда, неразрешимый вопрос о поиске новых методов по борьбе с криминализацией общества.

Так, ежегодный темп прироста зарегистрированной преступности по России составил за последние пять лет - 18,3%, при этом показатели по преступлениям корыстно-насильственной направленности еще более тревожные. В свою очередь, демократизация уголовной политики государства, расширение и укрепление гарантий и прав участников уголовного процесса по - существу предопределили принципиально иные условия борьбы с преступностью, а также необходимость совершенствования ее форм, средств и методов. В то же время при расследовании, да и в ходе судебного разбирательства, традиционно основной упор делается на протоколы допросов, очные ставки, проверки показаний на месте и т.д., а не вещественные источники доказательств. К сожалению каждый второй осмотр места происшествия проводится по упрощенной схеме, при этом в 20% случаев изъятые следы и вещественные доказательства фактически не используются в раскрытии преступлений.

Вместе с тем при использовании вышеуказанных доказательств не учитывается тот факт, что в условиях возрастания организованности и агрессивности преступности, именно показания становятся наиболее уязвимым объектом преступного воздействия, что зачастую приводит к их последующему изменению, а, следовательно, и к фактической утрате первоначального доказательственного значения. В этих условиях действующая система судопроизводства обнаруживает все большую беспомощность и неспособность к функционированию адекватно сложившейся обстановке.

Поэтому важную роль в борьбе с преступностью играют технико- криминалистические средства и методы. Они позволяют обнаруживать и изымать невидимые и слабовидимые следы, получать розыскную и доказательственную информацию, облегчают отыскание тайников, обеспечивают высокую степень документальности фиксации обстановки, в которой производится следственное действие, способствуют повышению производительности труда следователя.

В силу непрерывного развития научно-технического прогресса вопросы использования достижений науки и техники в раскрытии преступлений постоянно привлекали внимание криминалистической науки.

В развитие этой проблемы внесли значительный вклад ведущие ученые-криминалисты Р.С.Белкин, Н.А.Селиванов, А.И. Винберг, В.И. Гончаренко, А.И. Грамович, А.А. Леви, Т.В. Аверьянова, И.Н. Сорокотягин и многие другие.

Целью данного исследования является разработка конкретных мер по активизации работы следователя со следами преступления, а также совершенствованию правовых и организационных основ использования средств и методов криминалистической техники в раскрытии преступлений на основе обобщения и изучения соответствующей практики и теоретических разработок, анализа действующего уголовно-процессуального законодательства.

Указанная цель исследования конкретизируется следующими задачами:

- проанализировать понятие материальных следов преступления;

- дать понятие предварительного исследования следов преступления на месте происшествия и задачи, решаемые предварительным исследованием;

- охарактеризовать научно-технические средства, применяемые для обнаружения следов преступления в ходе осмотров;

Предметом исследования являются закономерности формирования и функционирования правовых и организационных основ работы следователя со следами преступления.

Объект исследования - это действующая и разрабатываемая система организационных и правовых отношений, складывающихся в процессе работы следователя со следами преступления и применения средств и методов криминалистической техники в уголовном судопроизводстве.

Методологическая и теоретическая основа исследования. В соответствии с общенаучными подходами к проведению теоретических исследований методологическую основу работы составили базовые положения диалектического метода познания, позволяющие отразить взаимосвязь теории и практики, формы и содержания предмета исследования, процессы развития и качественных изменений рассматриваемых социально-правовых явлений.

Практическая значимость исследования заключается в том, что в нем дается комплексный анализ современных проблем работы следователя со следами преступления и применения криминалистической техники в раскрытии преступлений. Так же на его основе формулируются конкретные предложения и рекомендации по совершенствованию правовых и организационных условий осуществляемой в этой связи деятельности, практическая реализация которых, по нашему мнению, может повысить эффективность раскрытия преступлений.

Структура работы. Выполненная работа состоит из введения, двух глав, включающих шести параграфов, заключения, списка использованной литературы.



1. История развития предварительных криминалистических исследований и понятие материальных следов преступления

1.1 Исторический обзор возникновения и развития предварительных криминалистических исследований в России

В 30-40-хгг. XIX века в дореволюционной России стали зарождаться криминалистические знания. Этому способствовало издание в 1830 г. Полного собрания законов Российской империи, в 1832 г. - Свода законов, содержащего тексты действующих норм права, в том числе и уголовно- процессуального. Именно в это время материальным следам, как источникам розыскной и доказательственной информации, стало уделяться особое внимание.

В этот период появился ряд работ по расследованию преступлений. Это труды Н. Орлова «Опыт краткого руководства для произведения следствий с показанием приличных узаконений» (1833), Я. Баршева «Основания уголовного судопроизводства с применением к российскому уголовному судопроизводству» (1841), Н. Калайдовича «Указание для производства уголовных следствий» (1849) и др.

В 1849 году была опубликована фундаментальная для своего времени работа В.А. Линовского «Опыт исторических розысканий о следственном уголовном судопроизводстве в России», являющаяся, по сути, практическим пособием по расследованию преступлений. К сожалению, научное наследие этого автора незаслуженно забыто.

В описании порядка проведения предварительного расследования В.А. Линовский указывал, что «следователю вменяется в обязанность приводить в известность все обстоятельства и признаки, обнаруживающие преступление, и если это возможно, по горячим следам...».

В классификации осмотров им выделены такие, которые должны производиться с помощью «сведущего» лица, то есть специалиста, привлекаемого в том случае, когда «...по нашим законам постановлено, что если точное узнание встречающегося в деле обстоятельства предполагает особенные сведения или опытность в какой-либо науке, искусстве или ремесле, то предписано истребовать о том показание и мнение сведущих людей...».

Например, в процессе следственного осмотра специалист-медик не только фиксировал состояние трупа, но и проводил исследование по поводу «обстоятельного ответа на сделанный присутственным местом вопрос относительно всего того, что оказалось и открылось при осмотре мертвого тела и от чего смерть последовала».

С принятием в 1864 году Устава уголовного судопроизводства резко возрос интерес к использованию таких доказательств, как предметы, следы и документы. Характерным примером здесь может служить труд А.А. Квачевского «Об уголовном преследовании, дознании и предварительном исследовании преступлений по Судебным уставам 1864 г.». В нем подчеркивалось: «Одним из лучших указателей на известное лицо служат следы его пребывания на месте преступления, они бывают весьма разнообразны: следы ног, рук, пальцев, сапог, башмаков, лошадиных копыт, разных мелких вещей, принадлежащих известному лицу; следы бывают тем лучше, чем более в них чего-либо особенного, например, отпечатков разного сорта гвоздей на подошвах, след копыта лошади, кованной на одну ногу; здесь точное измерение, то есть определение тождественности вещей с тождественностью лица, может повести ко многим указаниям».

Кроме того, А.А. Квачевский рекомендовал использовать при необходимости специальные знания специалистов. Так, «орудия, которыми совершено преступление, следы и знаки, оставшиеся после совершения преступления, подлежат, если окажется нужным, освидетельствованию через сведущих людей». Нередко к подобному освидетельствованию в эти годы привлекались такие известные ученые, как Н.И. Пирогов, Д.И. Менделеев и др.

В 1874 году в руководстве по судебной химии А. Наке наряду с методами исследования ядов сделал первую попытку научного обобщения использования специальных знаний в области огнестрельного оружия. Весьма интересно, что автор указал признаки, позволявшие устанавливать сроки давности выстрела из кремневых ружей от двух часов до пятидесяти дней5. Вместе с тем, он отмечал, что при применении некремневого оружия этих признаков не будет.

В конце Х1Х - начале XX в. развитие криминалистики в России характеризовалось выраженным практическим уклоном, решением неотложных задач в раскрытии и расследовании преступлений. Связано оно с именами таких русских ученых как, Е.Ф. Буринский, В.И. Лебедев, П.В. Макалинский, И.Я. Фойницкий и др.

В основу деятельности первых отечественных криминалистов были положены идеи основоположника криминалистики - известного австрийского юриста Ганса Гросса, изложенные в фундаментальном труде «Руководство для судебных следователей, чинов общей и жандармской полиции» (1892), в котором на основе научного анализа и обобщения всей накопившейся практики борьбы с преступностью, было впервые провозглашено о рождении новой самостоятельной науки криминалистики. В 1898 году эта работа была переиздана уже под названием «Руководство для судебных следователей как система криминалистики». В России эта книга появилась сначала в трех выпусках в 1895-1896 годах в г. Смоленске, а 1908 году в Санкт-Петербурге вышел полный перевод 4-го немецкого издания под измененным автором названием.

Г. Гросс, изучая деятельность судебного следователя по расследованию преступлений, не противопоставлял оперативные мероприятия следственным действиям, считая, что деятельность по выявлению, раскрытию и расследованию преступления едина. По его мнению, следователь «...должен самым настойчивым образом требовать и поставить дело так, чтобы руководство и направление действиями полиции всецело перешло к нему, чтобы ничто не происходило без его ведома и чтобы все его поручения исполнялись по его указаниям»6. В отношении сведущих лиц он отмечал, что нельзя полагаться только на свои «собственные неполные познания», потому в необходимых случаях следует обращаться к компетентным людям.

Так, Г. Гросс писал: «Я вызвал однажды мастера ножевого дела и, предъявив ему нож, извлеченный из трупа убитого, предложил вопрос: не может ли он мне что-нибудь сказать об этом ноже? Он дал ответ, что такие ножи делаются только в северной Богемии, и это повело к обнаружению убийцы».

Начиная с 1880-хгг. в журналах «Право», «Вестник полиции», «Журнал министерства юстиции», «Юридическая летопись», «Журнал гражданского и уголовного права», а также в «Юридической газете» и «Судебной газете» периодически публиковались статьи отечественных и иностранных криминалистов.

В это время в России практикуется также и получение розыскной информации по материальным следам преступления. Так, в 1879 году Н. Щеглов в своей работе, посвященной судебно-медицинскому исследованию огнестрельных повреждений, утверждал: «Если отверстие, полученное от заряда дроби, одно и притом не окружено разбросанной дробью, то выстрел сделан с расстояния никак не более 1 аршина».

Характеризуя значение следов при расследовании убийств, Н.А. Оболонский писал в 1894 году: «По следам не только можно доказать первоначальное место совершения преступления и направление, по которому убийца тащил свою жертву, но иногда возможно определить, было ли совершено преступление одним или несколькими лицами и была ли борьба между убитым и нападавшим; мало того, - иногда удается по форме следов констатировать возраст и другие индивидуальные признаки преступника».

В середине XIX века в России предпринимаются первые попытки научного исследования взрывчатых веществ и продуктов взрыва. Эти исследования проводились по требованию следственных органов в химической лаборатории Российской Академии наук.

Известен такой пример из истории, связанный с созданием народовольцами подпольных лабораторий по изготовлению гремучей ртути, нитроглицерина, динамита и других взрывчатых веществ. В 1895 году террористы, осуществляя подготовку к покушению на царя Николая II, произвели испытание самодельного взрывного устройства в овраге Ваганьковского кладбища. С места взрыва были изъяты остатки колбы со следами желтого цвета. Исследованием было установлено наличие пикриновой кислоты. Вскоре террористы были задержаны, а покушение предотвращено.

Но для получения розыскной информации зачастую еще использовались житейская находчивость и наблюдательность работников сыскной полиции и следователей. Об этом наглядно свидетельствует пример из практики, приведенный в очерке известного русского юриста А.Ф. Кони «Иван Дмитриевич Путилин».

В январе 1873 года в Петербурге было совершено убийство с целью ограбления иеромонаха Александро-Невской лавры Иллариона. Убитому было нанесено множество ранений. Обстановка места преступления свидетельствовала о том, что между жертвой и убийцей проходила довольно длительная борьба.

По обстоятельствам происшествия можно было предположить, что убийство совершено кем-либо их тех, кто хорошо знал жизнь лавры. Ничего другого, что могло бы указать на преступника, следователь не увидел.

Прибывший туда начальник сыскной полиции И.Д. Путилин, известный в те годы сыщик, при осмотре комода обратил внимание, что на всех полотенцах, сложенных в стопку, имеются следы крови. Из этого он заключил: «Видите: убийца тщательно перерыл все белье, отыскивая между ним спрятанные деньги. Вот, например, дюжина полотенец. Он внимательно переворачивал каждое, как перелистывают страницы книги, и видите - на каждом свернутом полотенце снизу - пятно крови. Это правая рука, а не левая: при перевертывании левой рукой пятна были бы сверху...». По этому признаку Путилин организовал поиски преступника, который в тот же день был задержан, а затем осужден присяжными заседателями.

В период с 1912 по 1914 годы при окружных судах в Санкт - Петербурге, Москве, Киеве, Одессе были созданы кабинеты научно-судебной экспертизы. Они стали первыми экспертными учреждениями в России.

С 1 по 9 июля 1916 года в Петрограде проходил 1-й съезд экспертов- криминалистов. Перечень вопросов, представленных съезду в качестве нуждающихся в обсуждении, свидетельствовал о высоком уровне развития криминалистики тех лет.

В первые годы советской власти развитие криминалистики серьезно затормозилось вследствие ликвидации органов полиции, суда и прокуратуры; огульной критики и ревизии многих криминалистических концепций; изменения социально-политических ориентиров, правовых и методологических основ. Такие ведущие ученые, как Б.Л. Бразоль, В.И. Лебедев, С.Н. Трегубов и др., оказались в белой эмиграции. Экспертные учреждения в Петербурге и Москве не работали. Продолжали функционировать с перерывами, связанными с изменяющейся обстановкой, кабинеты научно-судебной экспертизы в Киеве и Одессе. Однако в 1920 году Киевский кабинет был разграблен белополяками и временно закрыт.

В органы милиции и следствия пришли люди, не имевшие в следственной и оперативной работе даже самого малого опыта.

Основным направлением на ближайшие послереволюционные годы стало организационное решение проблемы регистрации преступников для их розыска и опознания. В 1919 году при Центральном управлении уголовного розыска России был организован кабинет судебной экспертизы, включающий регистрационное и дактилоскопическое бюро, который позднее был реорганизован сначала в научно-технический подотдел, а в 1922 году - в отдел с экспертным подотделом Отдела уголовного розыска НКВД.

Постановлением СНК УССР от 10 июня 1923 года в городах Киеве, Харькове и Одессе были учреждены кабинеты научно-судебной экспертизы, которые начали работать на базе ранее действовавших. С конца 20-хгг. в областных (губернских) отделах уголовного розыска стали создаваться научно-технические кабинеты, в каждом из которых работало по 1-3 эксперта.

В 1923 году была издана работа П.С. Семеновского «Дактилоскопия как метод регистрации», которая явилась первой советской монографической работой по криминалистике и основным руководящим материалом для созданных в то время регистрационно - дактилоскопических бюро.

Следует отметить, что в определенный период в СССР применялась система регистрации преступников по почерку, которая была разработана СМ. Потаповым. В основу классификации регистрационных карточек были положены общие признаки почерка, каждому из которых присваивалось определенное цифровое обозначение. Из них выводилась регистрационная формула, где «цифровые обозначения крупных, размашистых, напряженных, правонаклонных и жирных почерков писались в числителе дроби, а мелких, сжатых, отрывистых, левонаклонных и тонких - в знаменателе»12.

Для более детальной классификации дополнительно к формуле указывались буквы, обозначающие ясно выраженные особенности почерка.

Первые работники советских правоохранительных органов черпали сведения о криминалистическом значении следов из работ И.Н. Якимова, Н.С. Бокариуса, Н.П. Макаренко, В.И. Громова и др.

Постановлением ЦИК и СНК СССР «О мерах борьбы с хулиганством» от 29 марта 1935 года в стране была введена уголовная ответственность за изготовление, хранение, сбыт и ношение холодного оружия без надлежащего разрешения. Именно с этого момента холодное оружие становится объектом пристального внимания криминалистов, так как возникла настоятельная потребность в установлении принадлежности объектов к предмету или орудию совершения преступления. Для ответа на этот вопрос нужны были специальные знания, привлечение сведущих лиц. Однако вначале (вторая половина 30-х и 40-х гг.) специалисты-криминалисты такими знаниями практически не обладали из-за отсутствия научной базы. Для ее создания понадобилось несколько десятилетий огромных усилий научных и практических работников.

Во второй половине 30-х гг. произошло становление судебной баллистики. В 1937 году вышла в свет крупная монография В.Ф. Червакова «Судебная баллистика», явившаяся первым в советской криминалистической литературе трудом, обобщившим результаты работ отечественных и зарубежных криминалистов и судебных медиков в области исследования огнестрельного оружия и следов его применения. Этот солидный систематизированный материал послужил основой для научной разработки вопросов исправности и пригодности оружия для стрельбы, идентификации его по следам на пулях и гильзах, установления направления и дистанции выстрела.

В этом же году в сборнике работ сотрудников украинских институтов научно-судебной экспертизы («Кримшалютика i наукова-судова експертиза») была помещена большая статья С.Н. Матвеева, в которой отмечался специфический признак образования пулевых повреждений в стекле, дающий возможность определения направления выстрела.

В 1938 году появилась фундаментальная работа Б.М. Комаринца и Б.И. Шевченко «Руководство по осмотру места преступления», не потерявшая своей актуальности до настоящего времени. Значимость содержания этого руководства состояла не только в полных сведениях по собиранию материальных следов преступления, необходимых работнику, производящему осмотр, но и в использовании их для «розыска и уличения преступника».

В разделах «Следы пальцев рук», «Следы ног», «Следы и вещественные доказательства применения огнестрельного оружия», «Взлом» присутствовал обширный материал, посвященный получению розыскной информации о преступнике или орудии преступления. Например, при осмотре места происшествия, связанного с применением огнестрельного оружия, были даны сведения для определения: места, откуда был произведен выстрел; вида и системы разыскиваемого оружия (по выстрелянным пуле и гильзе); следов выстрела на близком расстоянии; огнестрельного характера повреждений на пораженных преградах (металл, дерево, стекло).

Документирование результатов предварительных исследований следов предлагалось проводить в протоколе осмотра места преступления. Так, в отношении следов рук туда заносились: «предварительный вывод о том, какой рукой и пальцами следы оставлены, если такой вывод делался»; результаты сравнения обнаруженных следов с отпечатками на дактилокартах потерпевших.

В декабре 1936 года в г. Мелекесс Ульяновской области произошло убийство заслуженной учительницы, делегата YIII Чрезвычайного съезда Советов М.В. Прониной. С самого начала расследование этого громкого преступления зашло в тупик. Одной из причин этого явилась низкая профессиональная подготовка местных работников следствия и уголовного розыска, которая особо негативно проявилась в результатах осмотра места происшествия: каких-либо материальных следов обнаружено не было.

Вскоре в Мелекесс прибыла следственно-оперативная группа из Москвы во главе с Л.Р. Шейниным (прокуратура СССР), что резко изменило ход расследования. Прежде всего, выяснилось, что следы преступления все же имеются - это особенности колото-резаных повреждений на теле и одежде погибшей, характерных при нанесении орудием типа кортик. Был сделан анализ всех преступлений, совершенных в городе за последние два года с применением аналогичного оружия. Избранный метод расследования оказался правильным. Вскоре при обыске в доме одного из подозреваемых был найден искомый кортик и другие вещественные доказательства по делу.

В 40-50-е годы прошлого века Главным управлением милиции НКВД (МГБ, МВД) СССР был выпущен ряд оперативно-методических ориентировок ведомственного назначения о получении розыскной информации о преступнике, орудиях, механизме и обстоятельствах совершения преступления по оставленным материальным следам. В указании заместителя начальника Главного управления милиции МВД СССР № 6/А/2465сот 11 августа 1949 года к препровождению одной из оперативно- методических ориентировок, например, отмечалось, что выводы о преступнике необходимо делать по совокупности данных, полученных «при допросах потерпевших, очевидцев и других свидетелей, агентурным материалам и на основании изучения обстановки места преступления в целом, осмотра и исследования отдельных следов и вещественных доказательств».

На практике известен такой случай выявления инсценировки самоубийства. 18 февраля 1941 года в Ершовское районное отделение милиции Саратовской области поступило заявление от сына некоего Шелонцева о том, что его отец покончил жизнь самоубийством. При осмотре трупа было обнаружено, что в области головы имеется сквозное огнестрельное повреждение, в ногах лежит одноствольное (не автоматическое) охотничье ружье системы Винчестер, дульным срезом направленное в сторону головы. За головой трупа в стене застряла самодельная свинцовая пуля. В кармане пальто убитого найдена записка с текстом: «В моей смерти прошу никого не винить».

Исходя из того, что Шелонцев - отец, как это следовало из допросов его родственников, не раз ранее покушался на самоубийство, а также, что выстрел произведен в упор, следователь решил, что налицо самоубийство, но все же представил данное оружие специалисту - баллисту для осмотра. Осмотром ружья было установлено, что в его патроннике имеется неиспользованный патрон. Поскольку судебно-медицинским исследованием было констатировано, что смерть Шелонцева наступила мгновенно и, следовательно, он перезарядить оружие после выстрела не мог, это обстоятельство опровергло версию о самоубийстве. Сын Шелонцева сознался в убийстве и показал, что обнаруженная в одежде убитого записка, была написана его отцом раньше, при одной из попыток самоубийства.

Во второй половине 50-хгг. вышел ряд трудов Б.М. Комаринца, Ю.М. Кубицкого, С.Д. Кустановича, И.А. Сапожникова, А.Н. Самончика, Любарского М.Г., Н.П. Яблокова и других криминалистов, посвященных вопросам исследования оружия и следов его применения.

Большое значение для практической деятельности работников следствия имело опубликование в 1956 году методического пособия Н.П. Косоплечева «Осмотр места происшествия по делам, связанным с применением огнестрельного оружия». Во введении было отмечено: «В ряде случаев, как показывает следственная практика, на основе результатов осмотра следователь, не дожидаясь заключения эксперта, может в оперативном порядке предварительно решить ряд вопросов, имеющих значение для уяснения происшедшего, как то: из какого вида, а в некоторых случаях и системы оружия был произведен выстрел, место, откуда был произведен выстрел, и другие вопросы, решение которых поможет следователю более успешно осмотреть место происшествия, а также установить и изобличить преступника».

В подтверждение этого, автор приводит пример успешного проведения предварительного баллистического исследования. В ходе осмотра места происшествия по факту убийства гражданки Щековой были изъяты две выстрелянные пули и гильзы. Исходя из характерных признаков в следах на них, следователь предположил систему примененного оружия - пистолет «ТТ». Принятые меры к отысканию последнего существенно ускорили раскрытие и расследование данного преступления.

В пособии рекомендуется также, «если имеется такая возможность и возникает в этом необходимость, приглашать для участия в осмотре в качестве консультанта эксперта-криминалиста, который своими знаниями поможет более успешно провести осмотр, а также ответить на вопросы, которые могут возникнуть у следователя в ходе осмотра места происшествия».

В 1953 году Г.И. Кочаров и А.И. Токарев, именуя предварительные исследования «предварительными в оперативных целях исследованиями доказательств», предшествующим экспертизам, сводят эту проблему к использованию научно-технических средств19.

Впервые термин «в оперативных целях» появился в докладе М.П. Шаламова «Вопросы тактики проведения экспертизы на предварительном следствии» (1952), который считал, что следователь может применять те же научные средства, которые применяет эксперт, однако только в оперативных целях.

С большим интересом в нашей стране было встречено опубликование в 1957 году переводного издания работы шведских криминалистов А. Свенсона и О. Венделя «Раскрытие преступлений. Современные методы расследования уголовных дел», в которой наряду с подробным освещением вопросов проведения осмотра места происшествия (обнаружение, фиксация и изъятие следов), методик расследования некоторых видов преступлений, большое внимание уделялось получению розыскной информации по материальным следам. Особенностью явилось то, что в главе YII «Оружие и взрывчатые вещества», кроме рассмотрения аспектов работы с огнестрельным, «режущим, колющим и рубящим» оружием, взрывчатыми веществами и следами их применения, впервые описаны сведения о газовых патронах и следах их использования.

Так, в отношении газовых патронов указывается, что они содержат «порошок, который после выстрела образует газ с неприятным или удушливым запахом. Такие патроны относительно безвредны, если только выстрел не производится на близком расстоянии. В противном случае они могут причинить серьезные повреждения на незащищенной части тела. Если удалить часть порошка, патроны можно снаряжать дробью или свинцовой пулей. При этом дробь или свинцовая пуля могут причинить серьезное повреждение, так как при выстреле на близком расстоянии ударная сила относительно велика»20. Упоминается также о пистолете датского производства, в котором используется слезоточивый газ «F-пистоль», приводящий человека в «беспомощное состояние».

В отношении режущего, колющего и рубящего оружия, А. Свенсон и О. Вендель указывают, что если оно «...унесено преступником, чрезвычайно важно представить себе род разыскиваемого оружия. Эти вопросы можно решить лишь путем исследования нанесенных жертве повреждений, которые должны так или иначе запечатлеть форму оружия».

В 1961 году было опубликовано методическое пособие В.П. Власова «Следственный осмотр и предварительное исследование документов», в котором немало внимания уделено отдельным вопросам проведения предварительного исследования. Он отмечает, что предварительное исследование может указать следователю дальнейшие пути установления доказательств: назначение экспертизы, производство обыска, допрос и т.п., но не может само рассматриваться как средство получения доказательств, а именуется так потому, что обычно предваряет какое-либо иное следственное действие: осмотр, назначение экспертизы, допрос и др.

Основной задачей проведения предварительного исследования, по мнению В.П. Власова, является выявление признаков, способствующих розыску исполнителя. Кроме того, оно обязательно и необходимо при проверке и оценке заключения криминалистической экспертизы.

Последнее утверждение, по нашему мнению, сомнительно, так как еще в 1911 году Р.А. Рейсе заметил, «чтобы критически относиться к экспертизе, следователю необходимо самому располагать достаточными познаниями в области научных методов к исследованию преступлений».

В данной работе прослеживается идея проведения следователем процессуальных действий и предварительных исследований следов как единого целого. По этому поводу отмечается: «Невозможно разграничить осмотр и предварительное исследование документов по их последовательности в ходе следствия»24. В отношении фиксации результатов предварительно исследования предлагается учитывать их для себя, запоминая или отмечая в своих рабочих записях, а выводы на основании бесспорных, всем понятных признаков, заносить в протокол осмотра.

В отношении назначения и проведения предварительных исследований в ходе доследственной проверки известен факт издания в 1962 году ВНИИК Прокуратуры СССР брошюры А.А. Герасуна и С.К. Владимирова «Работа с вещественными доказательствами в кабинете криминалистики», в которой, судя по ее содержанию, прокурор-криминалист производил исследования ножей и давал следователю справки о том, что они являются холодным оружием.

К сожалению, в последующие годы вопросам предварительного исследования в ходе проведения следственного осмотра в литературе стало уделяться гораздо меньше внимания. В основном выпускались работы об исследовании следов в лабораторных условиях.

В 1985 году вышло в свет учебное пособие С.М. Сыркова и А.В. Фефилатьева «Проведение предварительных исследований материальных следов на месте происшествия», в котором рассмотрены теоретические вопросы производства предварительных исследований следов и вещественных доказательств на месте их обнаружения: дано определение понятия предварительного исследования, изложены его особенности, последовательность и стадии, используемые технические средства и методы, порядок привлечения и участие в нем специалиста.

В 1994 году была опубликована обстоятельная работа П.П. Ищенко «Получение розыскной информации в ходе предварительного исследования следов преступления», в которой рассмотрены понятие и цели предварительного исследования, приведены сведения по получению розыскной информации и формы документирования - ориентировки для розыска преступника по отдельным материальным следам.

Кроме того, автором дается понятие розыскной информации. По его мнению, это «любые сведения, которые можно использовать для раскрытия преступления - установления лица, его совершившего. Они касаются личности преступника - черт его характера (особая жестокость, наличие профессиональных либо преступных умений и навыков и др.), примет (отсутствие ногтевой фаланги пальца, хромота и др.), привычек (гасить сигарету путем раздавливания горящей части о твердый предмет, выполнять определенные операции левой рукой и др.), его одежды и обуви, носимых предметов (трость, очки, перстень), использованных для совершения преступления орудий, инструментов, холодного и огнестрельного оружия, транспортных средств и др.». Источниками этой информации, по его мнению, являются лица, предметы и следы.

Те или иные аспекты, связанные с назначением и проведением предварительных исследований по материальным следам преступления, исследовались также в трудах отечественных ученых-криминалистов: Е.И. Зуева, Ю.М. Дильдина, Ш.Н. Хазиева, Е.П. Ищенко, Н.А. Селиванова, Н.А. Корниенко, В.В. Филиппова, В.М. Плескачевского, П.Т. Скорченко, В.А. Образцова, А.А. Топоркова, А.С. Подшибякина, И.Д. Моторного и других.

По нашему мнению, до настоящего времени в полной мере не определены понятие предварительного исследования, его цели и задачи; не разработаны методики проведения подобных исследований применительно к отдельным видам следов, формы документирования их результатов и др., которые бы удовлетворяли потребностям практики.

1.2 Понятие материальных следов преступления

По нашему мнению, преступление к моменту расследования, а, тем не менее, судебного разбирательства является событием прошлого и может быть познано только благодаря его отражению в окружающей обстановке, которое в криминалистике традиционно называют следами.

Так, в практическом руководстве к русскому уголовному судопроизводству сказано, что «Все действия следователя должны быть направлены к достижению цели следствия, состоящей в том, чтобы изыскать, получить, представить к делу и сохранить все сведения, нужные судье для вынесения правильного приговора. Для достижения этой цели необходимы желание открыть истину, умение и власть».

Криминалистику, - писал Р.Г. Домбровский, - образно называют наукой о следах, так как изучение механизма образования следов преступления и работа следователя (суда), связанная с их обнаружением и анализом, составляют ее основу. Данное положение не утратило своего значения и в настоящее время: предпосылкой раскрытия каждого преступления выступают оставляемые им разнообразные следы.

На наш взгляд, в настоящее время в криминалистике прочно и бесспорно утвердилось понятие следа, определяемое с позиции всеобщего свойства материи - отражения. Р.С. Белкин пишет: «Я пришел к твердому убеждению, что концептуальная философская категория отражения составляет философский, теоретический и практический фундамент криминалистики, что эта категория охватывает фактически все направления криминалистической науки и многие другие философские категории, используемые в ней».

При этом в широком смысле следом считают любые изменения окружающей обстановки, причинно связанные с расследуемым преступлением, а в зависимости от формы отражения их делят на идеальные и материальные.

Так, О.Я. Баев к первым относит отпечатки события в сознании, памяти людей, совершивших преступление, и (или) к нему прикосновенных (например, укрыватели преступления и т.п.), потерпевших от преступления, очевидцев, других свидетелей и т.д. и именует их интеллектуальными, или памятными следами, а ко вторым - отпечатки события на любых материальных объектах: предметах, документах, теле и (или) организме потерпевшего, обстановке события и т.д.

Проникновение в юридические науки и в криминалистику в частности идей теории информации естественным образом отразилось и на учении о следах. В криминалистике появилось направление, представители которого процесс следообразования рассматривают как информационный, а последствия совершенного преступления именуют информацией. Термин «информация» (лат. information - разъяснение, изложение) обычно означает:

- некоторые сведения, совокупность каких-либо данных, знаний;

- сведения об окружающем мире и протекающих в нем процессах, воспринимаемые человеком или специальными устройствами; сообщения, осведомляющие о положении дел, о состоянии чего-нибудь.

Анализ уголовно-процессуального законодательства позволяет выявить отличия в терминологии, используемой законодателем и традиционно используемой в криминалистике. Когда, исходя из смыслового значения, законодатель ведет речь об идеальных, «интеллектуальных» или «памятных» следах (ст. ст. 76, 77, 78, 79 УПК России), то определяет их как сведения, что в полной мере согласуется с информационным подходом. Несколько иначе, по нашему мнению, обстоит дело с криминалистическим понятием «материальные следы». Уголовно-процессуальное законодательство не содержит дефиниции «материальный след преступления», хотя законодатель часто оперирует термином «след» (п. 19 ст. 5, п. 1 ч. 1 ст. 81, п. 3 ч. 1 ст. 91, ч. 3 ст. 145, ч. 4 ст. 146, ч. 6 ст. 164, ч. 8 ст. 166, ч. 1 ст. 176, ч. 2 ст. 177, ч. 1 ст. 179, ст. 181, ч. 2 ст. 194, ч. 1 ст. 202, ч. 2 ст. 290, ч. 1 ст. 468 УПК России). Во всех указанных случаях законодатель использует его для обозначения материальных следов преступления, понимаемых как отражение, результат взаимодействия материальных тел, которому М. Корнфорт дал следующее определение: «...взаимосвязь между двумя особыми материальными процессами, при которой особенности первого процесса воспроизводятся в соответствующих особенностях второго».

Выработка понятийного аппарата в науке занимает одно из важнейших мест. Понятия являются одной из форм отражения мира на ступени познания, связаны с применением языка и направлены на обобщение предметов некоторого класса по их специфическим признакам. Они упорядочивают материал, служат фундаментом для научного поиска, построения планов последующих исследований, являются методологической основой решения как теоретических, так и практических задач. Однако приходится констатировать, что, несмотря на кажущуюся очевидность, традиционность термина «материальный след», единообразия в его понимании с учетом современных информационных тенденций до сих пор нет среди ученых- криминалистов. Данная ситуация является неприемлемой, поскольку понятие «материальный след» относится к основным категориям криминалистики, а соответствующие ему изменения действительности играют очень существенную роль в процессе расследования преступлений. Сопоставляя следы в зависимости от формы отражения, Р.С. Белкин следующим образом определял преимущества материальных следов по сравнению с идеальными:

- обладают большей устойчивостью; содержащаяся в них информация более устойчива при воздействии на нее процессов рассеивания информации;

- менее подвержены воздействию субъективных факторов, обладают, как правило, большей объективностью;

- доступны для непосредственного рассмотрения, воспроизводимы в эксперименте;

- напрямую связаны с событием причинно-следственными отношениями;

- труднее фальсифицируются.

Первым попытку дать криминалистическое определение материальных следов преступления сделал И.Н. Якимов: «все те материальные изменения, какие происходят в обстановке места происшествия, в окружающей среде и в предметах, связанных с событием преступления».

Б.И. Шевченко утверждал: «Для обозначения всех самых разнообразных и разнохарактерных материальных изменений, которые обязаны своим происхождением тем или иным действиям преступника, связанным с совершением преступления во всех его стадиях, пользуются в криминалистике обобщающим и охватывающим все эти изменения названием - следы преступления».

Материальные следы - это отражение события преступления или его обстоятельств на предметах, в обстановке. Последнее основано на способности материальных тел реагировать на воздействие других тел своими внутренними изменениями и внешним ответным воздействием.

Помимо приведенных традиционных определений в криминалистической литературе имеется целый ряд различных определений материальных следов преступления, в которых авторы помимо категории отражения используют категорию «информация».

Так, А.В. Васильев определяет материальные следы как объективную информацию о событии преступления и личности преступника, которая может быть исследована и идентифицирована естественнонаучными методами (по следу рук, ног, крови, слюны, следам нарезки на оболочке пули и т.п.).

По мнению Н.С. Полевого, результатом взаимодействия материальных объектов «являются отображения, а данные, образующие их содержание, - информацией... при такой концепции информации под данными, образующими содержание отображения, понимаются любые реальные изменения любой природы».

В.Я. Колдин и Н.С. Полевой считают, что «рассматриваемые с позиции теории информации материальные следы представляют не что иное, как кодированные сообщения, сигналы информации о расследуемом преступлении»39. Подобной точки зрения, что материальные следы преступления являются знаком, который, в свою очередь, выступает носителем информации, придерживались многие авторы0.

Сторонники этой точки зрения, по существу, отождествляют отражение и информацию, считают, что материальные следы преступления представляют собой единство содержания - информации, т.е. сведений о чем- либо, и материальной формы, что, по мнению Р.Г. Домбровского, находится в противоречии с выводами теории познания о том, что «в предмете нет знания, но в результате изучения его возникает знание о нем»41. Он определяет отождествление материальных следов преступления с информацией как логическую ошибку, именуемую подменой тезиса. Исходные посылки при этом вытекают из присущего материи свойства отражения и потенциальной возможности объективного познания реальности и возражений не вызывают:

1) предметы или вещи являются материальными следами преступления ввиду некоторых их свойств или состояний, вызванных совершенным преступлением;

2) свойства или состояния предмета позволяют судить познающим субъектам о фактах, с которыми они связаны.

Подмена тезиса, - считает Р.Г. Домбровский, и мы с ним полностью солидарны, - состоит в синтезируемом выводе, что свойства или состояния предмета - не что иное, как сведения, данные или информация, т.е. знания.

Таким образом, знания, выработанные субъектом познания при его обращении к материальным следам преступления, необоснованно приписываются самим следам. Действительно, как справедливо считал Н.С. Полевой, под собственно информацией следует понимать данные, которые характеризуют объект познания и могут быть выделены познающим субъектом в том или ином отображении познаваемого объекта.

Материальные следы - это остаточные от события преступления явления, характеризуемые низшими формами отражения на уровне механических, физических или химических процессов. Отождествление материальных следов преступления с криминалистической, доказательственной или иной другой социальной информацией неправомерно. Для возникновения социальной информации необходима высшая форма отражения, связанная с участием сознания. Лишь отраженные в сознании познающего субъекта признаки или состояние материального тела (материального следа преступления) после преобразования их в сигнал (например, протокольная запись об обнаружении следа и его состоянии) становятся информацией. Таким образом, материальные следы преступления не являются ни информацией, ни ее сигналом.

Таким образом, материальные следы преступления не содержат в себе информацию, они являются лишь источником информации, формируемой следователем, специалистом, экспертом путем их исследования, которая, интерпретируемая в процессе доказывания, позволяет объективно устанавливать:

- факт взаимодействия материальных объектов, что позволяет судить о пространственно-временных характеристиках расследуемого преступления;

- свойства взаимодействующих объектов материальных объектов;

- механизм взаимодействия материальных объектов, являющийся элементом, составной частью расследуемого преступления.

Обобщая сказанное, на основе анализа существующих представлений о материальных следах преступления, можно предложить их следующее определение. Материальные следы преступления - это результаты материального отражения свойств взаимодействующих в ходе преступной деятельности материальных объектов, исследование которых позволяет формировать доказательственную информацию об отдельных обстоятельствах совершенного преступления.



2. Вопросы назначения и проведения предварительных исследований материальных следов при выявлении и расследовании преступлений

2.1 Понятие предварительного исследования следов преступления на месте происшествия и задачи, решаемые предварительным исследованием

Отечественные криминалисты дают разные определения термина «предварительное исследование» (иногда в литературе его называют «оперативным», «внеэкспертным», «доэкспертным», «досудебным», «первичным» и др.).

Так, В.В. Степанов понимает под ним исследование, проводимое в стадии возбуждения уголовного дела для выявления признаков преступления, которые обуславливают последующие действия - возбуждение уголовного дела либо отказ в таковом.

В криминалистической литературе неоднократно отмечалось, какое важное значение для достижения целей уголовного судопроизводства имеет своевременное получение криминалистически значимой информации, собираемой и проверяемой в стадии возбуждения уголовного дела.

На практике преимущественно только судебно-медицинское исследование, наряду с другими проверочными материалами, является основанием для возбуждения уголовного дела.

Например, труп, обнаруженный без внешних признаков насильственной смерти, направляется специалисту в области судебной медицины не для проведения экспертизы трупа, а для определения причин смерти. Выявленный при проведении исследования факт отравления, например, ядовитым веществом, является основанием для возбуждения уголовного дела по факту насильственной смерти человека.

По нашему мнению, предварительное исследование осуществляется, как правило, сотрудниками экспертно-криминалистических подразделений органов внутренних дел, но подобные исследования могут проводиться специалистами научно-исследовательских учреждений других министерств и ведомств. Связано это с особенностью конструкции ряда статей УК, которые при формулировании уголовно-правового предписания опираются на специальные технико-криминалистические нормы, содержание которых способен определить лишь специалист - лицо, обладающее специальными знаниями. Фактически сведущее лицо в своем исследовании констатирует наличие или отсутствие предмета преступления, то есть одного из признаков его состава. Это относится, например, к исследованиям при решении вопроса о возбуждении уголовного дела по фактам незаконного оборота оружия и наркотических средств.

Предварительные исследования осуществляются сотрудниками экспертно-криминалистических служб до возбуждения уголовного дела или специалистами по поручению следователя без назначения экспертизы, в том числе в работе по приостановленному уголовному делу. С точки зрения задач, содержания и методики предварительные исследования не отличаются принципиально от экспертизы, хотя, как правило, используются экспресс - методы анализа».

А.Г. Скоморохова, именуя эти исследования «досудебными экспертизами», считает, что они носят непроцессуальный характер и называет их разновидности: «по оперативным материалам; по материалам, полученным процессуальным путем, но с использованием криминалистических учетов; по имеющимся материалам в стадии возбуждения уголовного дела; при осуществлении правоохранительными органами (МВД РФ, ГТК РФ) возложенных на них административных функций и др.»

По нашему мнению, автор не дает подробного разъяснения этих видов предварительных исследований, но прослеживается их основная цель: выявление признаков преступного деяния или их отсутствия, а также получение розыскной информации в ходе проверок в стадии возбуждения уголовного дела и осуществления правоохранительными органами административных функций.

На наш взгляд, предварительное исследование, проводимое в ходе доследственной проверки, имеет определенное сходство с экспертизой, поскольку обычно проводится лицом, имеющим свидетельство на право производства соответствующих экспертиз. Кроме того, используются те же методы, методики и лабораторное оборудование, что и при производстве экспертизы. Определенное отличие состоит в том, что результаты исследования, по сравнению с заключением эксперта, оформляются по упрощенной форме. Но, в уголовно-процессуальном законодательстве не названы правовые основания для проведения предварительного исследования. Как представляется, в качестве последних могут выступать поручение следователя о производстве оперативно-розыскных мероприятий либо постановление органа дознания о проведении предварительного исследования.

Исходя из содержания ст. 144 УПК РФ, срок проведения исследования может быть до 10 суток, а при необходимости проведения документальных проверок или ревизий - до 30 суток.

Представляется спорным мнение В.А. Ручкина о том, что действующий уголовно-процессуальный закон разрешает назначение судебной экспертизы до возбуждения уголовного дела. Это позволяет, по его словам, ускорить и облегчить «процесс выявления фактов, указывающих на признаки преступления и существенные для дела обстоятельства...».

Эта позиция не подтверждается анализом ст. 195 УПК РФ, определяющей основания и порядок назначения судебной экспертизы. Только ч. 2 ст. 176 УПК предусматривает возможность производства осмотра места происшествия до возбуждения уголовного дела. Для экспертизы такой оговорки не сделано.