Понятие, виды и значение ошибки в уголовном праве

Размещено на http://www.allbest.ru/

НЕГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

"БАЙКАЛЬСКИЙ ЭКОНОМИКО-ПРАВОВОЙ ИНСТИТУТ"

ЮРИДИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ

КАФЕДРА УГОЛОВНО-ПРАВОВЫХ ДИСЦИПЛИН

ВЫПУСКНАЯ КВАЛИФИКАЦИОННАЯ РАБОТА

ПОНЯТИЕ, ВИДЫ И ЗНАЧЕНИЕ ОШИБКИ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ

Выполнила:

Ерилова Елена Геннадьевна

Улан-Удэ

2014



СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ОШИБКИ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ

1.1 Становление и развитие научных взглядов на проблему ошибки в науке уголовного права

1.2 Понятие ошибок в российском уголовном праве и их классификация

ГЛАВА II. ЮРИДИЧЕСКАЯ ОШИБКА: ВИДЫ И ВЛИЯНИЕ НА УГОЛОВНУЮ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

2.1 Юридическая ошибка относительно преступности деяния

2.2 Юридическая ошибка относительно квалификации деяния и возможного наказания

ГЛАВА III. ФАКТИЧЕСКАЯ ОШИБКА: ВИДЫ, УГОЛОВНО-ПРАВОВОЕ ЗНАЧЕНИЕ, ПРОБЛЕМЫ КВАЛИФИКАЦИИ

3.1 Фактическая ошибка в объекте преступления

3.2 Фактическая ошибка в признаках объективной стороны состава преступления

3.3 Фактическая ошибка в квалифицирующих признаках состава преступления

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ ИНФОРМАЦИИ

ошибка преступность наказание деяние



ВВЕДЕНИЕ

Уголовное право как совокупность юридических норм, устанавливающих преступность и наказуемость деяний, является нормативной базой для борьбы с преступлениями. Несомненно, что успешное решение этой проблемы зависит от правильного применения уголовно-правовых норм на основании серьезного исследования и оценки всех признаков совершенного лицом преступного деяния.

В соответствии с ч. 1 ст. 49 Конституции Российской Федерации [1, С.17] "каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда". Часть 1 ст. 5 Уголовного кодекса Российской Федерации 1996 г. [2] (далее по тексту - УК РФ) устанавливает уголовную ответственность лица только за те деяния и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина. Это означает, что уголовная ответственность за невиновное (случайное) причинение вреда не допускается.

В каждом совершенном преступлении вина носит индивидуальный характер, позволяя исследовать особенности психического отношения лица к совершенному общественно опасному деянию и вредным последствиям. В этой связи важное значение приобретает исследование вопроса об уголовно-правовой ошибке, когда лицо неверно оценивает юридические или фактические обстоятельства совершенного деяния. Ошибка лица при совершении им преступления влияет на содержание, форму, степень и объем вины. В силу этого она определяет границы субъективного вменения при рассмотрении каждого уголовною дела, она определяет квалификацию содеянного, применение многих институтов уголовного права, пределы уголовной ответственности и наказания.

В УК РФ специальных норм, посвященных уголовно-правовым ошибкам, не содержится. Отсутствие четкого и непротиворечивого определения понятия ошибки и специальных норм об ошибках вызывает в правоприменительной деятельности серьезные трудности при квалификации деяния лица в условиях совершения ошибки. Множество различных, подчас диаметрально противоположных, мнений среди специалистов относительно уголовно-правовой характеристики деяния лица, совершенного в условиях ошибки, влекут его неверную юридическую оценку, что не может не сказаться на уголовной ответственности в целом.

Вышесказанное подтверждает актуальность темы, необходимость ее специального изучения и разработки на этой основе теоретических положений и практических рекомендаций для правоохранительных органов. Раскрытие содержания ошибки, ее причин и истоков должно также способствовать дальнейшему укреплению законности и правопорядка, усилению охраны интересов личности.

Целью настоящего исследования является комплексное исследование института ошибки субъекта в современном уголовном праве и разработка предложений по совершенствованию законодательства, направленных на нормативное закрепление правил квалификации деяния, совершенного в условиях ошибки.

Содержание указанной цели предопределяет следующие задачи исследования:

1) проследить историю становления и развития научных взглядов на проблему ошибки в уголовном праве;

2) раскрыть понятие ошибки в российском уголовном праве;

3) провести сравнительный анализ доктринальных взглядов по проблеме классификации ошибок в уголовном праве;

4) выявить характерные признаки юридической ошибки, построить видовую классификацию и показать ее влияние на уголовную ответственность;

5) сформулировать понятие фактической ошибки и построить видовую классификацию;

6) проанализировать спорные вопросы квалификации деяний, совершенных в условиях фактической ошибки лица;

7) разработать предложения, направленные на нормативное закрепление правил квалификации деяния, совершенного в условиях ошибки.

Теоретическую основу выпускной квалификационной работы составили труды отечественных ученых в области уголовного права. В частности, были изучены работы З. Г. Алиева, Т. И. Безруковой, С. В. Бородина, Ф. Г. Гилязева, П. С. Дагеля, В. Ф. Кириченко, А. Б. Лисюткина, Л. И. Коптяковой, Н. И. Коржанского, В. В. Назарова, А. B. Наумова, А. А. Пионтковского, А. И. Рарога, М. П. Редина, Н. C. Таганцева, А. А. Тер-Акопова, М. Б. Фаткуллиной, В. А. Якушина, П. С. Яни и других.

Объектом исследования является ошибка, как особое обстоятельство оценки поведения субъекта преступления.

Предметом исследования выступает отечественное уголовное законодательство, в различные периоды времени регламентирующее рассматриваемую сферу отношений, а также судебная практика и научные публикации по теме выпускной квалификационной работы.

Нормативную основу исследования составили Конституция РФ и действующее уголовное законодательство РФ. Кроме того, в работе использовалось уголовное законодательство дореволюционной России, а также советское уголовное законодательство.

Эмпирическую базу исследования составили опубликованная практика высших судебных инстанций СССР и РФ (РСФСР) и неопубликованная региональная судебная практика.

Методологическую основу исследования составили диалектический метод познания явлений и сущности объективной действительности, общенаучные методы ? дедукция и индукция, анализ и синтез; широко использовались исторический, сравнительно-правовой и логико-юридический методы исследования. Совокупность этих методов позволила осуществить всесторонний, комплексный анализ предмета исследования, сделать теоретические обобщения, сформулировать выводы.

Научная новизна исследования заключается в том, что в работе проведено комплексное исследование ошибок в уголовном праве и вопросов квалификации преступлений, совершенных в условиях различных ошибок; выявлен положительный исторический опыт развития законодательства и теоретических исследований по поводу рассматриваемой в настоящей работе темы; предложены подходы к решению проблем законодательной регламентации уголовно-правовой ошибки.

Теоретическая и практическая значимость исследования заключается в том, что работа позволяет углубить и расширить имеющиеся знания об ошибках в уголовном праве, обозначить направления возможного совершенствования законодательства и правоприменительной практики.

Сформулированные на основе исследования выводы и предложения, позволяют определить правовую природу ошибок, а также разработать правила оценки поведения лица в условиях совершения ошибки. Содержащиеся в работе понятие ошибки и правила квалификации могут иметь значение для дальнейших уголовно-правовых исследований по обозначенной проблематике и использоваться в правоприменительной деятельности.

Структура и объем работы обусловлены кругом рассматриваемых задач исследования. Работа состоит из введения, трех глав, объединяющих семь параграфов, заключения и списка использованной литературы.



ГЛАВА I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ОШИБКИ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ

1.1 Становление и развитие научных взглядов на проблему ошибки в науке уголовного права

В уголовно-правовой литературе издавна большое внимание уделяется проблеме ошибки в уголовном праве, которая возникает в сознании лица, совершающего общественно опасное деяние, относительно юридических или фактических обстоятельств содеянного. Неправильное представление преступника о наличии обстоятельств, характеризующих состав преступления, оказывает существенное влияние на установление его вины, ее форм, что в свою очередь предопределяет установление пределов уголовной ответственности, а также влияет во многом на назначение наказания. В некоторых случаях ошибка может послужить основанием для признания деяния лица непреступным, хотя на первый взгляд, оно и содержит все необходимые признаки состава преступления.

Ошибка как категория стала объектом изучения со времен древнегреческого философа Аристотеля, который был одним из первых, кто обратился к ним. Аристотель впервые систематизировал ошибки (чаще называя их "логическими пороками софистических рассуждений") посвятив этому вопросу трактат "О софистических опровержениях" [24, С.535]. Основанием логических пороков или ошибок Аристотель считал неправильное применение словесных выражений либо нарушение правил логических операций. Главное заключается в том, что уже в то время ученый проследил связь порока или ошибки с психической деятельностью индивида, происходящей в его сознании.

Как правовая категория ошибка впервые стала объектом исследования в древнем Риме. Римское право устанавливало, что "под ошибкой понимается расхождение между волей и ее выражением или между манифестированной волей и подлежащим интересом, вызванное неосведомленностью субъекта об обстоятельствах дела" [5, С. 314]. Из приведенного определения можно вычленить основу понятия ошибки, которую составляет незнание об обстоятельствах дела на основе заблуждения.

Римляне не разработали общую теорию ошибки и рассматривали каждый случай в отдельности. Однако именно древнеримские юристы впервые подняли вопрос о влиянии ошибки на ответственность лица, ее допустившего, заметив специфичность некоторых случаев. Те деяния, в которых присутствовала ошибка субъекта, признавались безнаказанными, однако при этом пропагандировался принцип: незнание закона не освобождает от уголовной ответственности. По словам М. Б. Фаткуллиной, это было вызвано тем, что "государство и общество в тот период старались блюсти интересы личности в области соблюдения её прав и свобод, насколько это было возможно. Обязанности и права граждан были регламентированы. Поэтому законодательство предусматривало положение, определяющее, каким образом ошибка в праве может повлиять на ответственность человека, совершившего противоправный поступок, и возможные последствия" [51, С. 12].

Положения древнеримской науки были восприняты теорией уголовного права многих стран средневековой Европы, хотя и не носили характер аксиомы: в случае возникновения затруднений при разрешении уголовно-правовых вопросов по этой проблеме могли обратиться к римскому праву. Вместе с тем более глубокие исследования тогда не проводились, поскольку в период абсолютизма, всевластия церкви приоритет в иерархии ценностей отдавался интересам монарха, феодалов, духовенства, но не человека и гражданина.

Только в начале-середине XIX века, во времена бурного развития буржуазных отношений, у ученых-правоведов вновь проявился интерес к изучению проблемы ошибки в уголовном праве. Ими была поставлена цель выработки и законодательного закрепления общих положений о порядке привлечения к уголовной ответственности лица, ошибавшегося в том или ином признаке преступления. Идеи и теоретические разработки юристов по данной проблематике впоследствии нашли отражение в уголовных кодексах многих стран. Так, В 1903 году в Норвегии был принят уголовный кодекс, ст. 57 которого закрепила право суда освобождать лицо, совершившее преступление, от наказания или значительно его уменьшать в случае ошибки в праве [41, С. 215]. Право суда уменьшать наказание было закреплено и в уголовном кодексе Японии [27, С. 494].

В Российской империи относительно проблемы ошибки в уголовном праве наблюдалась та же тенденция, что и в Европе. Долгое время этим вопросом никто особо не интересовался, каких-либо конкретных положений об ошибке в законодательстве также не содержалось. Вместе с тем, уже при Петре I в основных законах находит закрепление правило, гласившее, что "никто не может отговариваться неведением закона, если только закон был обнародован установленным порядком" [21, С. 494]. Позднее Екатериной II также был издан наказ, в котором говорилось, что "уложение, все законы в себе содержащее, должно быть книгою весьма употребительною, и которую бы за малую цену достать можно было, наподобие букваря. Преступления не столь часты будут, чем большее число людей уложение читать и разуметь станут. И для этого предписать надлежит, чтобы во всех школах учили детей грамоте попеременно из церковных книг, и из тех книг, кои законодательство содержат" [21, С. 494].

Современные правоведы отмечают, что в теории уголовного права и в практике применения уголовного закона на протяжении XVII-XVIII веков вопрос об ошибке возникал не так часто и, криминалисты того времени не выделяли, не обособляли случаи ошибки. Так, например, в преступлениях, при наличии ошибки в объекте и при отклонении действия, вместо покушения и совокупности преступлений в вину вменялось оконченное умышленное правонарушение [37, С. 29].

Представители российской юридической мысли начали проявлять особо выраженный интерес к проблеме ошибки в уголовном праве только к середине XIX века, когда насущным стал вопрос об отмене крепостного права. При этом научная мысль того времени, осознав важность проблемы ошибки для установления вины лица, совершившего преступление, склонилась к тому, что требуется не просто теоретическая разработка проблематики, но и законодательное закрепление положений об ошибке в уголовном законе. Это привело к тому, что в 1845 году в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных появилась ст. 99, посвященная данному вопросу. В ней говорилось: "Кто учинит что-либо противоправное закону единственно по совершенному, от случайной ошибки или вследствие обмана происшедшему, неведению тех обстоятельств, от коих именно деяние его обратилось в противозаконное, тому содеянное им не вменяется в вину. Включение в Уложение ст. 99 повлекло изменения в ст. 92. Кроме перечисленных в ней обстоятельств, исключающих преступность деяния, в п. 4 данной статьи включили также еще одно - случайную ошибку или обман" [68, С. 18].

В дальнейшем в Уложение вносились поправки и дополнения. Так, 9 марта 1864 года был принят закон о негодном покушении, вошедший в ст. 115 Уложения издания 1866 года. В нем говорилось, что покушение признавалось оконченным и в том случае, когда предположенное зло не воспоследовало только по безвредности употребляемых средств. Ненаказуемым являлось покушение, если негодные средства были выбраны виновным по его крайнему невежеству или суеверию (наговоры, нашептывания, заклинания и т. п.). Лицо в данном случае подвергалось наказанию за преступный умысел в соответствии со ст. 111 Уложения [21, С. 725]. В 1884 году была принята ст.1456 Уложения, закрепляющая положения о частном виде ошибки - ошибке в личности: "Кто, имея намерение нанести кому-либо смерть, вместо сего лица, по ошибке или иному случаю лишит жизни другого, тот подвергается тому же самому наказанию, какому, на основании предшедших 1449-1455, он должен бы подвергнуться, если бы умертвил того, на жизнь которого он имел умысел. На точном основании 1456 статьи Уложения; виновный в том, что, задумав убить своего отца, по ошибке лишил жизни другое лицо, подвергается наказанию определенному за отцеубийство" [18, С. 325]. Анализируя данную статью, следует констатировать, что она посвящена ошибке в личности (в Уложении же ее рассматривали как ошибку в объекте). Ответственность за убийство не того лица, которое предполагалось убить, наступает на общих основаниях - за убийство человека, предусмотренными ст. ст. 1449-1455. Исключение составляет ситуация, при которой имелся умысел на убийство отца, а в результате пострадал другой человек. В этом случае ответственность наступает в зависимости от направленности умысла, а именно за отцеубийство. Подобное исключение применялось вследствие того, что уголовное законодательство того времени содержало указание о большей виновности убийцы родителя, жизнь которого охранялась более строго, чем жизнь другого гражданина. В отношении иных случаев ч. 2 ст. 1456 Уложения применяться не могла, а действовала ч. 1.

Были внесены изменения и в Уголовное Уложение издания 1903 года. Ст. 43 гласила, что неведение обстоятельства, коим обуславливается преступность деяния или которое усиливает ответственность, устраняет вменение в вину самого деяния или усиливающего ответственность обстоятельства; при неосторожности деяния правило сие не применяется, если самое деяние было последствием небрежности виновного. О негодном покушении говорилось в ст. 47: "Не почитается преступным деяние, направленное на предмет несуществующий или очевидно негодный для учинения того рода преступного деяния, которое замышлено" [20, С. 316]. Основным достижением данного издания Уголовного Уложения является то, что негодное покушение уже рассматривается как частный вид ошибки, а не как частный случай покушения.

Анализ приведенных статей Уложения, позволяет сделать следующие выводы. Доктрина уголовного права конца XIX-начала XX века стояла на позиции невменения в вину деяния, которое произошло в результате случайной ошибки или обмана. Ошибка обязательно должна быть выражена в неведении тех обстоятельств, в силу наличия которых деяние субъекта стало противозаконным. Следует также из этих положений признание влияния ошибки на установление уголовной ответственности. Уже тогда начинают вырабатывать правило ее определения: уголовная ответственность зависит от направленности умысла, хотя в тот момент, это правило применялось только в отношении случая об убийстве иного человека при желании умертвить отца.

В целом следует признать, что основные доктринальные положения по проблеме ошибки в отечественном уголовном праве разрабатывались в научных трудах теоретиков уголовного права именно дореволюционного периода. Это А. Ф. Кони, Н. С. Таганцев, А. Ф. Кистяковский, Н. Д. Сергиевский, П. П. Пусторослев, И. З. Геллер, В. Спасович, Э. Я. Немировский. Их труды относятся ко второй половине ХIХ века - началу ХХ века. По справедливому замечанию М. Б. Фаткуллиной, работы указанных авторов индивидуальны и ценны каждая по-своему, но среди выдвигаемых ими точек зрения все же можно найти и общие взгляды [51, С. 16].

В частности ни у кого из указанных авторов не вызывала сомнений правота принципа: незнание закона не освобождает от ответственности. Все они без исключения также сходились на том, что ссылка на незнание закона не может служить основанием для непривлечения лица к уголовной ответственности за совершаемое преступление. Все юристы соглашались с данным мнением, так как иначе его игнорирование могло привести к несоблюдению всех законов, принимаемых органами государства, а значит любой преступник, совершивший противозаконное деяние смог бы избежать заслуженного наказания, сославшись на незнание закона, и в дальнейшем общество ждал произвол и анархия, так как человеку было бы дозволено совершать неприемлемые для коллектива людей деяния.

Также все ученые ХIХ века, занимавшиеся проблемой ошибки в уголовном праве, на ряду с другими видами, выделяли юридическую и фактическую ошибки. Ими обращалось внимание на три подвида юридической ошибки:

1) ошибочное представление о преступности деяния, хотя оно на самом деле таковым не является;

2) ошибочное представление о непреступности деяния, когда деяние это отнесено законом к преступлениям;

3) ошибка относительно размера и вида наказания.

Из частных подвидов фактической ошибки были известны:

1) ошибка в объекте;

2) отклонение действия;

3) ошибка в характере деяния;

4) ошибка в последствиях;

5) ошибка в причинной связи.

Тот или иной ученый данный перечень расширял или сокращал.

Кроме разделения ошибки на юридическую и фактическую, дореволюционная доктрина уголовного права России содержала и иные классификации ошибок:

1) извинительные и неизвинительные;

2) отвратимые и неотвратимые;

3) которые можно избежать и неизбежные.

Данные виды ошибок были положены в основу привлечения субъекта, совершившего общественно опасное деяние, к уголовной ответственности и назначения наказания или же освобождения от неблагоприятных последствий за деяние, совершенное при наличии ошибки.

Идеи теоретиков уголовного права дореволюционного периода получили дальнейшее развитие в трудах советских и российских правоведов, однако их разработки носили уже сугубо теоретический характер и не нашли отражения в уголовных законах. Уголовные кодексы РСФСР 1922, 1926 и 1960 годов, а также Основы уголовного законодательства СССР и союзных республик 1958 года в отличие от дореволюционного законодательства положений об ошибке не содержали, что обусловливалось сложившейся исторической обстановкой.

В действующем УК РФ также отсутствует норма, определяющая ошибку, хотя при обсуждении проектов УК РФ предложения о включении в УК РФ статьи, определяющей ошибку, высказывались. Так, в проект УК 1995 г. была включена ст. 29, озаглавленная "Ошибка в уголовно-правовом запрете" [32, С. 14]. Однако положения данной статьи были сформулированы не вполне удачно, поэтому она не была включена в УК РФ. На сегодняшний день вопрос об ошибке и ее влиянии на вину и уголовную ответственность решается исключительно теорией уголовного права и судебной практикой.

1.2 Понятие ошибок в российском уголовном праве и их классификация

Как указывалось в параграфе первом настоящей главы, в УК РФ отсутствует легальное определение ошибки. Единого научного определения ошибки субъекта преступления в теории, к сожалению, также не выработано.

В уголовно-правовой литературе имеются различные определения ошибки.

В.Ф. Кириченко в своей монографии, посвященной значению ошибки в уголовном праве, под ошибкой понимает неправильное представление лица относительно общественной опасности совершаемого им деяния и о тех обстоятельствах, которые являются для него существенными, будучи элементами соответствующего состава преступления [43, С. 13].

П. С. Дагель, В. Я. Таций, Б. С. Утевский и другие авторы под ошибкой подразумевают неправильное представление лица о фактических или юридических признаках или свойствах совершаемого деяния и его последствий [39, С. 210].

Ошибка определяется и как "неверная оценка лицом, совершившим преступление, своего поведения, его последствий или фактических обстоятельств содеянного" [15, С. 449].

По справедливому замечанию В. А. Якушина, определять ошибку как неправильное представление лица относительно фактических и юридических обстоятельств деяния и его последствий нельзя, поскольку здесь акцент сделан на то, что ошибка возможна лишь на чувственном уровне процесса познания. Данное определение не учитывает, что ошибка возможна и на рациональном уровне. По мнению автора недопустимо рассматривать ошибку и как неверную оценку обстоятельств дела или всего поведения в целом, поскольку это определение, напротив, не охватывает те ошибки, которые возможны на чувственном уровне. Под понятие ошибки должны подпадать ошибки как чувственного, так и рационального уровня [54, С. 251].

Л. И. Коптякова понимает ошибку как заблуждение лица относительно фактических и юридических признаков содеянного [64, С.105], а Т. В. Кондрашова полагает, что это "заблуждение лица относительно характера и степени общественной опасности совершенного им деяния и его противоправности" [47, С. 63].

По мнению Ф. Г. Гилязева ошибка - это заблуждение относительно как объективных, так и субъективных признаков общественно опасного деяния, которые характеризуют его как преступление. При этом под субъективными признаками автор понимает как признаки личностного свойства, например, потерпевшего (его возраст, особенность профессиональной деятельности и т. д.) или соучастника (признан ли соучастник особо опасным рецидивистом, является ли он малолетним и т.д.), так и признаки субъективной стороны иных соучастников, в отношении которых лицо ошибается. Например, ошибка в содержании мотива и цели соучастника [38, С. 20].

Другие под ошибкой понимают заблуждение лица или относительно юридической характеристики деяния, или относительно фактических обстоятельств, определяющих характер и степень общественной опасности совершенного деяния [29, С. 247].

У В. А. Якушина понятие ошибки раскрыто более подробно: "ошибка это возможное на различных уровнях сознательной деятельности заблуждение лица относительно общественной опасности и противоправности деяния, фактических обстоятельств, а также наступления общественно опасных последствий, влияющее на содержание и форму вины и уголовную ответственность" [52, С. 79].

В целом анализ уголовно-правовой литературы показал, что при определении понятия ошибки в уголовном праве, наиболее последовательны те ученые, которые раскрывают ее через заблуждение. Однако, как видим, даже среди тех ученых, которые понимают под ошибкой в уголовном праве своеобразный вид заблуждения, нет единства мнений о том, относительно каких обстоятельств существует это заблуждение.

А. В. Наумов во всех случаях раскрывает ошибку через оборот: "неправильное представление" [16, С.235].

М. Б. Фаткуллина в своем исследовании под ошибкой понимает неверное знание, полученное под влиянием заблуждения лица о фактических или юридических обстоятельствах совершаемого им деяния [51, С. 15].

Из приведенных определений можно увидеть, что ошибка характеризуется как "неправильное представление", либо "неверная оценка", либо "заблуждение лица" относительно юридических или фактических обстоятельств совершаемого им общественно опасного деяния (или относительно общественной опасности и противоправности совершенного деяния). Это свидетельствует о том, что при определении ошибки юристы используют разные понятийные категории.

Более того, анализ юридической литературы показывает, что некоторые ученые при определении того или иного вида ошибки отходят от своего же общего понятия ошибки. Так, например, А. И. Рарог юридическую ошибку определяет как неправильную оценку юридической сущности или юридических последствий совершаемого деяния. В то же время фактическая ошибка - это неверное представление лица о фактических обстоятельствах. В других источниках под ошибкой автор понимает "...заблуждение лишь относительно фактических обстоятельств, определяющих характер и степень общественной опасности совершенного деяния, либо относительно юридической характеристики деяния" [28, С. 194]. Подобное отождествление понятий при определении ошибки допускается в одном из учебных пособий по Общей части Уголовного права России. Так, определив ошибку в целом как неверное представление, юридическая ошибка раскрывается как неверная оценка [23, С. 55].

По мнению З. Г. Алиева все указанные выше формулировки понятия ошибки не могут претендовать на полное соответствие правилам определения понятий, так как не содержат каких-либо признаков, которые свидетельствовали бы о наличии именно уголовно-правовой ошибки [30, С. 35]. Он вполне обоснованно, на наш взгляд, рассматривает вопрос о понятии ошибки субъекта с позиций философии и психологии в сочетании с уголовным правом и выделяет следующие признаки уголовно-правовой ошибки:

1) ошибка в уголовном праве - есть, прежде всего, психическое отношение лица к своему деянию и его общественно опасным последствиям;

2) наличие порока в интеллектуальном и (или) волевом моменте.

При ошибке порок в интеллектуальном моменте состоит в том, что лицо в силу заблуждения либо неспособно правильно осознавать свое поведение и предвидеть его последствия, либо хотя и способно осознавать свое поведение, но неспособно предвидеть последствия, либо такое лицо предвидит иные последствия, которые объективно не могут наступить. В волевом моменте порок при ошибке состоит в неправильном направлении умственных и физических усилий на достижение поставленных целей (неправильный выбор и неправильное осуществление определенного варианта поведения);

3) заблуждение, которое является следствием порока в интеллектуальном и (или) волевом моментах и которое выступает как неправильная мыслительная деятельность, связанная с совершением преступления. В уголовном праве заблуждение проявляется в неправильной интерпретации либо неправильной оценке субъектом преступления положений уголовного закона, а также объективных свойств, относящихся к элементам состава преступления, либо обстоятельств, исключающих преступность деяния.

По мнению З. Г. Алиева все указанные признаки характеризуют уголовно-правовую ошибку и должны рассматриваться в совокупности. Отсутствие хотя бы одного из этих признаков, свидетельствует об отсутствии ошибки в целом.

Установление признаков ошибки дало возможность З. Г. Алиеву сформулировать общее определение понятия ошибки субъекта преступления: ошибка в уголовном праве есть психическое отношение лица к своему поведению и его последствиям, имеющее в интеллектуальном и (или) волевом моменте порок, обусловленный заблуждением относительно положений уголовного закона, касающихся преступности деяния, а также объективных свойств, относящихся к элементам состава преступления, либо обстоятельств, исключающих преступность деяния [30, С. 39].

Полагаем, что такое определение понятия уголовно-правовой ошибки вполне соответствует сущности ошибки.

Уголовно-правовые ошибки как любые явления социальной действительности можно разделить на определенные классы. В зависимости от того, какой признак положен в основу разделения, получают те или иные классы этих явлений. Сам процесс разделения по классам и система полученных классов называются классификацией. Классификация представляет собой устойчивую группировку "исследуемых явлений по атрибутному признаку" [13, С. 56].

Любая классификация есть определенное обобщение. Как таковая она, с одной стороны, показывает близость, единство чего-то, с другой - подчеркивает отличие этого единого от иных явлений или свойств этих явлений. "Классификация, - отмечает К. Е. Игошев, - основана на сходстве предметов и явлений в пределах каждой группы, определяющемся наличием некоторых общих свойств. При этом сходство противопоставляется несходству, тождество -- различию" [13, С. 56]. Как определенное обобщение классификация в известной мере может углублять наши представления о явлении, раскрывать его новые грани и стороны. В то же время классификация есть вычленение, выделение чего-то из всеобщей связи и взаимодействия. Чтобы познать явление в целом, нужно рассмотреть его частности, пока они нам не известны, невозможно дать и общую картину явления. С учетом этого необходимо рассматривать классификацию ошибок в уголовном праве.

Анализ юридической литературы показывает, что существует множество классификаций ошибок в уголовном праве.

А. Б. Лисюткин предлагает классифицировать ошибки по источнику их возникновения, как обусловленными внешними, объективными или внутренними, субъективными факторами [48, С. 78]. В. А. Якушев и В. В. Назаров с учетом источника заблуждения при рассмотрении социально-психологической природы ошибки выделяют ошибку на уровне рационального отражения объективной реальности и ошибку на уровне чувственного отражения действительности [53, С. 8].

Н. С. Таганцевым по этому основанию выделялась ошибка в силу неведения и в силу неправильного представления [21, С. 232].

П.С. Дагель, в своих научных работах, выделил следующие возможные классификации ошибок в уголовном праве:

1) по причинам и условиям возникновения - извинительные и неизвинительные ошибки;

2) по характеру - ошибочное представление о наличии признаков, которые фактически отсутствуют, и ошибочное представление об отсутствии признаков, которые фактически имеются в наличии;

3) по значимости - существенные и несущественные;

4) по предмету заблуждения - юридические и фактические;

5) по влиянию на привлечение лица к уголовной ответственности - виновные и невиновные [63, С. 16].

В. Ф. Кириченко выделил следующие виды ошибок:

1) относительно общественной опасности деяния;

2) относительно обстоятельств, являющихся элементами состава преступления;

3) юридическую ошибку или ошибку в праве [43, С. 15].

В отличие от В. Ф. Кириченко многие ученые считают, что нужно выделять не три, а два вида ошибок. При этом одни считают, что таковыми являются фактическая и юридическая ошибка [64, С. 55], другие полагают, что ими выступают ошибки в объекте и в обстоятельствах, относящихся к объективной стороне [40, С. 164], по мнению третьих это ошибка относительно объективных или субъективных признаков общественно опасного деяния, которые характеризуют его как преступление [38, С.25].

Рассмотренные классификации ошибок, несомненно, отражают в той или иной мере рассматриваемое явление и имеют, следовательно, практическую значимость. При этом практическая значимость той или иной классификации ошибок определяется значимостью того признака, который положен в основу этой классификации. Одни из них носят вспомогательный, дополнительный характер, другие направлены на то, чтобы посредством классификации раскрыть сущность явления, определить его место в кругу других явлений.

Так, например, деление ошибок по источнику их возникновения имеет ценность только для теории уголовного права. Существенной помощи в определении виновности лица и установлении для него уголовно-правовых последствий она оказать не может. Другими словами данная классификация применительно к содержанию ошибки и влиянию ее на вину и уголовную ответственность будет иметь лишь вспомогательный, дополнительный характер.

Не имеет практического значения, по мнению большинства исследователей, деление ошибки на извинительную и неизвинительную. Л. И. Коптякова вполне справедливо, на наш взгляд, отмечает, что для уголовного права подобное разделение ошибки едва ли оправдано, поскольку извинительная ошибка есть случай, а неизвинительная ошибка охватывается категорией неосторожности [64, С. 107]. Против данной классификации ошибок возражал еще Н. С. Таганцев, который писал, что если ошибка неизвинительна, то устраняется умысел, а если ошибка извинительна, то устраняется всякое вменение [21, С. 236]. По нашему мнению, подобная классификация ошибки уместна лишь при разграничении преступного и непреступного, ибо каждая из видов ошибки данной классификации подчеркивает, раскрывает различные юридические полюса социально-значимой деятельности.

Выделение отвратимых и неотвратимых ошибок, избежных и неизбежных, виновных и невиновных определяющей роли в настоящее время также не играет.

Не велика, по нашему мнению, и практическая ценность деления ошибок на существенные и несущественные. Дело в том, что данная классификация может быть полезна только на начальном этапе оценки ошибки в уголовном праве. С её помощью правоприменитель получает возможность определить ошибки, имеющие уголовно-правовое значение и безразличные для уголовного права. Данное их разделение позволяет провести четкую границу между заблуждениями лица, которые оказывает весомое влияние на установление пределов уголовной ответственности и на квалификацию преступления, и тем неправильным представлением в сознании субъекта об окружающей его действительности, которое не учитывается уголовным правом. В. А. Якушин указывал, что существенной признается лишь та ошибка, которая влияет на содержание прав и обязанностей гражданина в правовых отношениях его с государством и, которая вследствие этого, изменяет содержание его вины, её форму, а, следовательно, и пределы уголовно-правового воздействия [55, С. 50]. Это, например, ошибка в объекте, являющаяся существенной, когда террорист, желая вызвать международные осложнения, покушается, как он считает, на жизнь представителя иностранного государства, а на самом деле устраняет постороннее лицо. В то же время большое количество ошибок можно отнести к несущественным. Это, например, случаи, когда преступник, совершая кражу автомобиля, имеет неправильное представление о стране-производителе средства передвижения, или же он заблуждается относительно количества охранников на стоянке машин. Несущественными ошибками следует также считать неправильное представление преступника о некоторых характеристиках жертвы общественно опасного деяния (национальность, внешние данные и так далее). Установив, какие ошибки относятся к существенным, в дальнейшем не представляется возможным использовать данную классификацию как практически ценную, так как из выделенной совокупности значимых для уголовного права неправильных представлений лица о содеянном не представляется возможным выделить более или менее значимые ошибки, так как все они равноценны (существенны). Поэтому помощи при квалификации деяния эта классификация оказать не может.

По мнению большинства правоведов, наибольшее теоретическое и практическое значение имеет классификация ошибок относительно юридических предписаний права и фактических обстоятельств преступления, в которой они разделяются на юридические и фактические [66, С. 10].

При юридической ошибке лицо неправильно интерпретирует, либо неправильно оценивает положения уголовного закона, касающиеся преступности деяния, а также квалификации и возможного наказания. В этой связи различают:

1) юридические ошибки относительно преступности или непреступности деяния;

2) юридическую ошибку относительно квалификации деяния;

3) юридическую ошибку относительно возможного наказания.

При фактической ошибке лицо неверно оценивает объективные свойства, относящиеся к элементам состава преступления. В зависимости от характера обстоятельств, по поводу которых у субъекта имеется ошибочное представление, различают следующие виды фактической ошибки:

1) фактическая ошибка в объекте посягательства;

2) фактическая ошибка в признаках объективной стороны;

3) фактическая ошибка в квалифицирующих признаках.

Некоторые авторы помимо названных видов выделяют в качестве самостоятельных видов фактической ошибки ошибку в предмете преступления, в личности потерпевшего, способе и средствах совершения преступления [53, С. 20]. Как представляется, выделение их в качестве отдельных видов фактической ошибки лишено смысла, так как они входят в такие элементы состава преступления как объект и объективная сторона преступления и если они имеют значение при совершении преступления, то в любом случае будут учтены.

Разделение ошибок на юридические и фактические является наиболее обоснованным и приемлемым. Данная позиция, на наш взгляд, наиболее аргументирована и в полной мере отражает сущность исследуемого явления. Именно с помощью этой классификации предоставляется возможность определить влияние той или иной ошибки на уголовную ответственность и наказание. Эта классификация, не претендуя на абсолютность, может считаться основополагающей, ведущей при рассмотрении проблемы ошибки в уголовном праве и её применении на практике.



ГЛАВА II. ЮРИДИЧЕСКАЯ ОШИБКА: ВИДЫ И ВЛИЯНИЕ НА УГОЛОВНУЮ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ

2.1 Юридическая ошибка относительно преступности деяния

В уголовно-правовой науке принято выделять две разновидности юридической ошибки относительно преступности деяния:

1) юридическая ошибка относительно собственно преступности деяния;

2) юридическая ошибка относительно непреступности деяния.

Юридическая ошибка относительно собственно преступности деяния имеет место в случае, когда лицо считает свое действие (бездействие) преступным, в то время как в реальной действительности оно преступлением не является. Такой вид ошибки получил название "мнимое преступление" [С. 172]. Например, А., выходя из квартиры Б., где находился в гостях, по ошибке надел вместо своей дубленки чужую, которой некоторое время пользовался. Считая, что совершил хищение, он явился в милицию и рассказал о случившемся. На самом деле неосторожное завладение чужим имуществом, что имело место в действиях А., образует не преступление, а гражданско-правовое нарушение. Имеет место т. н. мнимое преступление, поскольку преступления в действительности не было, оно существовало лишь в воображении лица, совершившего фактически нейтральный по отношению к уголовному закону поступок. Такое деяние не влечет уголовной ответственности из-за отсутствия в нем состава преступления [49, С. 102].

При юридической ошибке относительно собственно преступности деяния уголовная ответственность наступить не может. Как обоснованно указывают Ш. Х. Нургалеев и Г. Б. Чинчикова, в данном случае "деяние, совершенное лицом, является безразличным для уголовного права и считается преступным лишь с точки зрения мнимого преступника, однако это обстоятельство не может превратить деяние в преступление" [69, С. 48]. Такая разновидность юридической ошибки может иметь только криминологическое значение для характеристики личности, ее допустила.

Юридическая ошибка относительно непреступности деяния имеет место в том случае, когда лицо ошибочно считает свое деяние непреступным, в то время как уголовный закон признает его преступлением.

По общему правилу, такая ошибка не оказывает влияния на квалификацию содеянного [49, С. 172]. Это связано с принципом "незнание закона не освобождает от ответственности", предполагающим, что на каждого гражданина возложена обязанность знать законы своей страны [67, С. 27].

Действительно, действующий УК РФ не требует от лица осознания противоправности содеянного, а говорит о необходимости осознания лишь общественной опасности, в связи с чем А. Рарог отмечает, что оценка лицом деяния как непреступного, в то время как оно является преступным, "не исключает умышленной вины, ибо незнание закона не равнозначно непониманию общественной опасности деяния и не может оправдать лицо, совершившее запрещенное уголовным законом деяние" [49, С. 172]. В то же самое время уже многие отечественные специалисты в наши дни не согласны с категоричностью упомянутой презумпции и рассматривают осознание противоправности содеянного в качестве обязательного признака интеллектуального элемента умысла. В частности, П. С. Яни считает, что констатацию наличия всех признаков состава преступления, несмотря на недоказанность осознания лицом противоправности содеянного, следует рассматривать как грубую ошибку, поскольку правило "незнание закона не освобождает от ответственности" давно уже не является принципом уголовного права и нормативно в действующем законодательстве не закреплено [76, С. 236].

Анализ юридической литературы показывает, что большинство исследователей в качестве оснований непривлечения лица к уголовной ответственности вследствие негативной юридической ошибки предлагает рассматривать следующие случаи:

1) лицо не знает о существовании уголовно-правового запрета, если оно выросло вне социальных условий, т. е. по объективным причинам (географическая удаленность, отсутствие социальных контактов) было оторвано от цивилизации [73, С. 127]. Ш. Х. Нургалеев и Г. Б. Чинчикова дополняют данное условие случаем, когда лицо обладает особыми психофизиологическими признаками (например, отстает в психическом развитии) и в силу этого не способно осознать противоправность совершаемого деяния [69, С. 48]. По нашему мнению, относить последний случай к субъективным ошибкам недопустимо, т. к. непременным условием существования ошибки является наличие у лица принципиальной возможности правильно воспринимать и оценивать тот или иной фрагмент объективной реальности. В описанном же случае речь идет либо о невменяемости, либо о возрастной невменяемости, и лицо в этом случае не обладает способностью правильно оценивать характер совершаемых действий. В тех же случаях, когда лицо в силу длительного отсутствия социальных контактов не имеет представления об уголовно-правовых запретах, это может служить основанием для непривлечения его к уголовной ответственности;

2) компетентное должностное лицо правоохранительных органов разъяснило виновному лицу, что его деяние является правомерным, в то время как оно носило преступный характер [49, С. 173]. Однако сказанное не относится к деяниям, общественная опасность которых является очевидной, например, убийство, разбой и т.п.;

3) ложное официальное толкование уголовного закона [69, С. 48]. Так, например, если лицо, совершая объективно преступное деяние, считало его непреступным, основываясь на акте официального толкования (например, Постановлении Пленума Верховного Суда), который неверно истолковывал ту или иную уголовно-правовую норму, то такая ошибка может послужить основанием для непривлечения к уголовной ответственности;

4) лицо совершило преступление, находясь в иностранном государстве непродолжительное время, не успев четко уяснить все уголовно-правовые запреты, предусмотренные уголовным законом данного государства. При этом следует учитывать, что имеющаяся разница в национальной или религиозной культуре может привести к тому, что лицо, находясь в стране временного пребывания, будет привлечено к уголовной ответственности за совершение деяния, которое на его родине не считается не только преступным, но даже не порицается моралью. В данном случае ошибка относительно противоправности деяния основывается на культурных особенностях субъекта [67, С. 29].

Отечественная правоприменительная практика знает примеры, когда пребывающие на территории России иностранные граждане совершают преступления "по незнанию", даже не догадываясь о том, что их действия нарушают уголовный закон. Так, Рамонский районный суд Воронежской области приговорил гражданку Республики Чили К. к штрафу 15000 руб., признав ее виновной в совершении преступления, предусмотренного ст. 324 УК РФ (приобретение или сбыт официальных документов и государственных наград). Находясь в Воронеже, К. совершенно беспрепятственно приобрела на рынке города несколько государственных наград СССР, считая свою покупку абсолютно легальной. При таможенном досмотре в аэропорту эти награды были обнаружены, а К. задержана и привлечена к уголовной ответственности.

В ходе рассмотрения уголовного дела подсудимая и ее адвокат заявили, что К. не знала и не понимала, что приобретает государственные награды, а это означает, что у нее не было умысла на совершение противоправного деяния, предусмотренного ст. 324 УК. Суд с такими доводами не согласился, сославшись на то, что порядок обращения государственных наград, включая советские, на территории Российской Федерации и возникающие в связи с этим у лиц права и обязанности установлены Указом Президента РФ от 2 марта 1994 г. Как указано в приговоре, "поскольку подсудимая... своими действиями желала приобрести государственные награды и впоследствии ее желание было реализовано, т. к. она приобрела... государственные награды СССР, и это желание являлось добровольным, то суд считает, что в действиях подсудимой имеется умысел на приобретение государственных наград, т.е. имеется состав преступления. Факт того, что подсудимая не знала, что приобретение государственных наград СССР запрещено законом - Уголовным кодексом РФ, не может свидетельствовать об отсутствии в ее действиях состава преступления, предусмотренного ст. 324 УК РФ" [10]. Видимо, беспечной иностранке даже не могло прийти в голову, что можно абсолютно свободно покупать ордена и медали в центре города средь бела дня и совершать при этом преступление, на которое почему-то местные власти никак не реагируют. В связи с этим нельзя не вспомнить объявления в Интернете, в которых предлагается приобрести или продать государственные награды России и СССР;

4) уголовный закон, который вступил в законную силу, не был опубликован или не был доведен до сведения граждан иным способом;

5) криминализация деяния состоялась незадолго до его совершения, при этом доказано, что лицо не знало о новом уголовно-правовом запрете и, что особенно важно, не могло о нем знать [17, С. 397];

Например, 10 февраля 1941 г. был издан Указ Президиума Верховного Совета СССР "О запрещении продажи, обмена и отпуска на сторону оборудования и материалов и об ответственности по суду за эти незаконные действия". В соответствии с этим Указом к двум годам лишения свободы был осужден З. за то, что, будучи начальником карьера, продал 19 февраля 1941 г. 3420 кг каменного угля совхозу. Пленум ВС СССР прекратил дело за отсутствием в действиях З. состава преступления, указав при этом: "Материалами дела установлено, что газеты, в которых опубликован Указ от 10 февраля 1941 г., были получены в карьере 22 февраля 1941 г. Об издании Указа не могли узнать и по радио, так как на карьере радиоустановки не было. Таким образом, в момент продажи угля, 19 февраля 1941 г., З. не мог знать о существовании Указа" [74, С. 141]. Конечно же, в наше время стремительно развивающихся информационных технологий, Интернета, все новых средств связи такой случай может быть крайне редким, и, тем не менее, учитывая техническую и коммуникационную отсталость некоторых отдаленных российских территорий, подобное может произойти;

6) были изменены нормативные акты других отраслей права (появились новые правила, нормы, инструкции), нарушение которых формирует основу преступлений с бланкетными диспозициями, при этом субъект не знаком и не имел возможности ознакомиться с новыми правилами (нормами, инструкциями), которые изменили содержание уголовно-правового запрета.

А. Наумов отмечает по этому поводу следующее: "Разумеется, относительно многих (и наиболее опасных) преступлений ошибка практически не возникает. Вряд ли кто может ссылаться на незнание уголовно-правовой запрещенности таких преступлений, как, например, кража, убийство, изнасилование. Иногда же преступное деяние связывается с нарушением определенных специальных правил (норм), и уголовная ответственность обязательно предполагает в этих случаях знание субъектом соответствующих инструкций, правил и других нормативных установлений... В этих случаях изменение уголовно-правового запрета может происходить и без изменения уголовного закона как такового, а в связи с изменением нормативных актов других отраслей права. При этом если субъект не ознакомлен с новыми правилами или инструкциями, изменяющими содержание уголовно-правового запрета, он не может быть привлечен к уголовной ответственности, так как в его действиях отсутствует как умышленная, так и неосторожная вина" [17, С. 396];

В литературе высказывалось мнение, что основанием для непривлечения лица к уголовной ответственности может служить ошибка относительно противоправности деяния при совершении преступлений, предусмотренных статьями УК РФ, носящими бланкетный характер [73, С. 128]. Например, П. Яни указывает, что если уголовно-правовой запрет для лица вовсе не очевиден в связи с тем, что этому лицу не знакомы конкретные правила, к которым отсылает статья УК РФ и которые лицо нарушает, у этого лица отсутствует прямой умысел как конститутивный признак состава преступления, независимо от того, соблюдено ли установленное ст. 15 Конституции РФ требование об обязательной публикации нормативных актов, затрагивающих права, свободы и обязанности человека и гражданина.