Особенности актов ЕСПЧ как источников права в системе уголовно-процессуального права в Российской Федерации

Размещено на http://www.allbest.ru/

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность исследования. В связи с принятием Федерального Закона от 1 декабря 2015 г. качественно изменился подход к восприятию актов ЕСПЧ в системе российского права. Законодатель закрепил возможность для Конституционного Суда РФ блокировать их исполнение в случае, если толкование, изложенное в постановлении Европейского Суда, противоречит официальному толкованию Конституции РФ. Данный подход вызвал широкую критику: Конституция РФ и Европейская Конвенция по правам человека преследуют единую цель - защиту прав и свобод граждан. В таком случае, может ли их толкование расходиться, и если это так, соревнуется ли компетенция органов толкования данных актов, либо же вопрос разрешён однозначно в пользу одного из Судов?

Венецианской комиссией отмечается, что неисполнение актов ЕСПЧ нарушает требование о выполнении международных обязательств по ст. 26 Венской конвенции о Праве международных договоров. Комиссией также указывается, что возможная декларация о неисполнимости судебного решения ЕСПЧ нарушает статью 46 Европейской конвенции о защите прав человека, которая является недвусмысленным юридическим обязательством и включает в себя обязательство для государства соблюдать толкование и применение Конвенции, принятое Судом в деле против данного государства.

Но если международные отношения являются сложной структурой между крупными образованиями - государствами, то в уголовном процессе субъектом одной стороны выступает индивид, на защиту прав которого, как следствие, требуется больше правовых средств. Одним из данных средств является обращение в наднациональные судебные органы с целью признания факта нарушения, а также восстановления своих прав. Если же Конституционный Суд по запросу Министерства юстиции РФ может признать любое постановление ЕСПЧ неисполнимым, как будут правоохранительные органы и суды Российской Федерации устранять выявленное нарушение?

В виду высокой степени важности актов ЕСПЧ в уголовном судопроизводстве, вышеназванные аспекты, которые имеют важное значение, как для правоприменителей и для науки уголовно-процессуального права, так и для всего государства, в общем, обуславливают актуальность темы данной работы: «Акты Европейского Суда по правам человека в системе уголовно-процессуального права Российской Федерации».

В связи со своей актуальностью вопросы имплементации актов ЕСПЧ в правовую систему России были и остаются предметом научного исследования нескольких групп отечественных процессуалистов. Огромный вклад в становление и развитие теории внесли такие известные российские ученые как М.М. Ахмедов, проф. В.П. Божьев, С.А. Пашин, О.Н. Хлестаков и другие.

Необходимо особо отметить работы К.Б. Калиновского и А.С. Симагина, в которых исследуются общие и частные проблемы имплементации европейских стандартов в уголовный процесс РФ.

Сложно говорить о степени разработанности данной темы в литературе в связи с относительной новизной постановки вопроса именно в свете Постановление КС РФ от 14.07.2015 и Федерального закона от 14.12.2015.

Объектом исследования выступают уголовно-процессуальные отношения, которые возникают в процессе применения российскими правоохранительными органами и судами актов ЕСПЧ по конкретным уголовным делам.

Предметом исследования являются законодательные акты, которые регулируют общественные отношения, возникающие в процессе осуществления выполнения постановлений ЕСПЧ, а также научные труды российских и зарубежных ученых, посвященные вопросу применения Европейской Конвенции в рамках уголовного процесса.

Целью исследования является выделение особенностей актов ЕСПЧ как источников права в системе уголовно-процессуального права в Российской Федерации на основании сравнительного анализа источников права, результатов научных работ отечественных и зарубежных ученых, а также современной правоприменительной практики.

Для выполнения поставленной цели необходимо решить следующие задачи:

* провести ретроспективный анализ становления и развития взглядов на природу и место в правовой системе РФ актов ЕСПЧ;

* рассмотреть нормативно-правовую базу и научные исследования по применению Европейской Конвенции национальными судами;

* обосновать доктринальную позицию о месте актов ЕСПЧ в уголовно-процессуальном праве РФ;

* разработать возможные перспективы изменения законодательства в области использования актов ЕСПЧ в каждом уголовном деле.

Методологическую базу данной работы составляют общенаучные и частнонаучные методы. Среди общенаучных методов познания наиболее часто использовался диалектико-материалистический метод, историко-правовой, системно-структурный, также использовались и иные общенаучные методы, такие как анализ, синтез, моделирование, абстрагирование и конкретизация, индукция и дедукция. Из частнонаучных методов можно указать логический, сравнительный анализ.

Правовую базу исследования составили международные правовые акты и договоры, ратифицированные Российской Федерацией, в частности, Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г., Венская Конвенция о праве международных договоров от 23.05.1969, а также Конституция Российской Федерации, Уголовно-процессуальный кодекс РФ от 18.12.2001 № 174-ФЗ, Федеральный конституционный закон от 14.12.2015 № 7-ФКЗ, Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.06.2013 № 21 «О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней».

Выполнение поставленных задач исследования с применением указанных теоретических основ, базой источников, определило следующую структуру данной квалификационной работы: введение, три главы, содержащие 6 параграфов, заключение, список использованной литературы.

ГЛАВА 1. ОСНОВЫ ФОРМИРОВАНИЯ И ИСПОЛНЕНИЯ АКТОВ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

1.1 Европейская Конвенция основных прав и свобод человека в правовой системе Российской Федерации

Европейская Конвенция основных прав и свобод человека (далее - Европейская Конвенция) является международным региональным соглашением, которое оказывает большое влияние на национальные правовые системы стран-участников. Европейская Конвенция была подписана в Риме 4 ноября 1950 года и вступила в силу 3 сентября 1953 года, после ратификации ее 10 странами. Федеральным Законом от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ Российская Федерация ратифицировала Конвенцию и Протоколы к ней. В дальнейшем, список ратифицированных Протоколов был расширен, однако по сей день в него не входят Протоколы № 6, № 12, № 13.

Структурно Европейская Конвенция разделена на три части: (1) Основные Права и Свободы человека; (2) положения, нормирующие статус и деятельность Европейского Суда по правам человека; (3) положения, регулирующие вопросы функционирования и внутренней структуры Совета Европы и ратификации Конвенции. При рассмотрении вопроса о применении актов ЕСПЧ в уголовном судопроизводстве Российской Федерации в первую очередь представляется необходимым ответить на вопрос: какова правовая природа Конвенции и её роль в национальном законодательстве с точки зрения, как Российского, так и международного права?

Исходя из буквального толкования ч. 4 ст.15 Конституции, составной частью правовой системы Российской Федерации являются международные договоры и общепризнанные принципы и нормы международного права, как отдельные источники по своей сути. Следовательно, любой договор Российской Федерации должен быть исполнен в равной степени с нормами jus cogens.

Однако в данном случае возникает вопрос о месте международных договоров как источников права в национальной правовой системе. Венская конвенция о праве международных договоров содержит определение международного договора, которое в адаптированном виде почти полностью дублируется в Федеральном законе «О международных договорах Российской федерации». Данный Федеральный Закон закрепляет, что международные договоры могут свершаться на межгосударственном, межправительственном и межведомственном уровнях. Наряду с этим, статья 15 Конституции РФ указывает, что «если международным договором РФ установлены иные правила, чем предусмотрены законом, то применяются правила международного договора». Возникает справедливый вопрос: главенствуют ли нормы международных договоров над Конституцией? Если да, то все ли, или содержащие нормы jus cogens?

Наиболее простым выходом является дифференциация договоров по критериям наличия в них положений, затрагивающих права и свободы человека, и иным. Данное представлялось бы логичным, поскольку позволило выявить договоры, если не имеющие приоритет над конституционными нормами, то стоящими на одном уровне Конституции или становящиеся одной из ее составных частей.

Такой подход коррелируется с мнением проф. И.И. Лукашука, который указывает, международные договоры, касающиеся исключительно прав и свобод человека, имеют тождественный нормам Конституции правовой статус. Однако на практике данный подход не имеет функционального смысла, поскольку в той или иной степени подавляющая часть международных договоров затрагивает права и свободы человека или имеет смешанный характер, с чем так же соглашаются специалисты в области международного права.

Следовательно, все международные договоры должны исполняться в равной степени все независимости от содержания в них норм jus cogens. Однако остается вопрос о том, можно ли их признать главенствующими над Конституцией РФ? К данной проблеме существует несколько подходов.

Первый из них строится на том, что международные договоры по юридической силе превосходят Конституцию РФ в рамках российского права.

Второй подход заключается в верховенстве Конституции над международными договорами. Так, проф. О.Н. Хлестаков указывает, что верховенство основного закона явствуется через установленный для принятия международных договор порядок: согласно смыслу ч. 1 ст. 15 Конституции РФ, предусмотрено, что международные договоры, противоречащие нормам Конституции, не вступают в силу на территории Российской Федерации (поскольку международные договоры проходят через процедуру ратификации, то есть выражение на их обязательность в национальной правовой системе путем принятия соответствующего правового акта).

Таким образом, международное соглашение, не соответствующее Конституции, не будет принято. Полномочия по выявлению противоречий (или их отсутствию) в соответствии с Федеральным законом «О международных договорах Российской Федерации» возложена на Конституционный Суд РФ.

С точкой зрения об иерархическом верховенстве Конституции соглашается в своей диссертационной работе А.С. Симагин. Также, А.С. Комаров и П.А. Царев указывают, что верховенство Конституции в национальной системе государства является неотъемлемой частью его суверенитета, и, как следствие, признание международных договоров главенствующими над конституционными нормами лишает государство полного суверенитета.

Иной подход предполагает «смешанное» действие Конституции и международных договоров. Например, проф. О.И. Тиуновым Конституции РФ отводится функция опосредования, то есть Конституция «дает основания для такой «прописки» общепризнанных принципов и норм и международных договоров РФ в российской правовой системе».

Т.В. Соловьева указывает, что Конвенция не может рассматриваться как источник национального права и действует параллельно с Конституцией, при этом «определяя и сдерживая» нормы Конституции. Необходимо отметить, что в рамках данной позиции возникает вопрос о смысловом наполнении автором формулировки «определяя и сдерживая».

Европейская Конвенция имеет существенное отличие среди массы договорных актов государств: предусмотрен механизм защиты ее положений на наднациональном уровне - Европейский Суд по правам человека. Целью деятельности ЕСПЧ является обеспечение обязательств государств по исполнению Конвенции путем принятия жалоб граждан и других государств на действия государства - участника, не соответствующих положениям Конвенции, рассмотрения жалоб и вынесения решений по сути жалоб. И если обязательность соблюдения норм Конвенции не подвергается сомнению ни с точки зрения национального, ни международного права, то обязательность исполнений решений ЕСПЧ, предполагающих внесение изменений во внутригосударственное законодательство или серьезное изменение в законотворческой политике государства, является в последнее время спорным моментом.

Таким образом, вопрос о месте Европейской Конвенции в системе права Российской Федерации остается дискуссионным. Множественность подходов обусловлена отсутствием законодательной позиции по данному вопросу, а также использованием юридической формулировки, которая подвергается неоднозначной интерпретации.

Тем не менее, проведя анализ различных доктринальных и правовых источников, в своем исследовании мы остановимся на позиции верховенства действия Европейской Конвенции в национальной правовой системе, поскольку Европейская Конвенция является международным договором прямого действия, защищающим права и свободы всех граждан государств - участников. Следовательно, она является наднациональным актом, обеспечивающим защиту международных стандартов в области прав и свобод личности. Помимо указанного, мы основываем свою позицию на положениях Венской Конвенции о праве международных договоров, согласно которым государство не может отказываться от исполнения своих международных обязательств на основании положений внутренней правовой системы.

1.2 Вынесение актов ЕСПЧ и контроль международных органов за их исполнением

Европейский Суд по правам человека действует в соответствии с II Разделом Европейской Конвенции, а также Регламентом Суда.

В целях организации работы Суда по разрешению большого количества споров одновременно, ЕСПЧ состоит из пяти Секций, представляющих собой административные образования. Каждая секция состоит из Председателя, Заместителей Председателей, а также ряда судей. 47 Судей избираются Парламентской ассамблеей Совета Европы из списка кандидатов, предложенного государствами - членами.

В рамках деятельности Суда, судьи работают в четырех разных группах. Жалоба, полученная Судом, будет рассмотрена одной из этих групп в зависимости от её приемлемости и сути жалобы. К формам деятельности Судей относится: (1) осуществление функций в качестве Единоличного Судьи; (2) работа в Комитете, состоящем из трех судей; (3) работа в Палате, состоящей из 7 судей; (4) работа в Большой Палате, состоящей из 17 судей.

Для того чтобы выявить, какие именно акты Европейского Суда по правам человека имеют особую значимость в национальной системе государства - ответчика, необходимо проследить движение рассмотрения жалобы в Суде, определить выносимые Судом акты на каждом этапе.

Формально представляется возможным разделить процесс судопроизводства в ЕСПЧ на 2 этапа: до коммуницирования властям государства - ответчика и после него.

На первом этапе, после того, как жалоба передана Секретариатом ЕСПЧ единоличному Судье, существует три возможных варианта дальнейшего статуса жалобы: (1) она может быть признана полностью неприемлемой в соответствии с критериями, закрепленными ст. 34-35 Конвенции, (2) может быть исключена из списка подлежащих рассмотрению по одному из оснований, предусмотренных ст. 37 Конвенции, (3) либо передана на рассмотрение Комитету из трех Судей или в Палату ЕСПЧ. В первых двух случаях будет вынесено соответствующее Решение.

При этом Решения единоличного Судьи о признании жалобы неприемлемой или об исключении ее из списка подлежащих рассмотрению дел являются окончательными, то есть не могут быть обжалованы и пересмотрены по инициативе заявителя. Решение Единоличного Судьи о передаче жалобы на рассмотрение Комитету не обозначает автоматически признание ее приемлемой. На данном этапе вопрос о приемлемости остается неразрешенным.

Основное отличие, возникающее при рассмотрении жалобы Комитетом из трех Судей ЕСПЧ от рассмотрения Единоличным Судьей, обусловлено возможностью Комитета признать жалобу приемлемой или частично приемлемой с обязательным вынесением Постановления по существу. Также, ЕСЧП может рассмотреть жалобу на предмет ее приемлемости в составе Палаты с последующим вынесением Решения. Решения Комитета и Палаты также являются окончательными и не подлежат обжалованию.

В случае если жалоба не признана неприемлемой и не исключена из списка подлежащих рассмотрению дел Европейским Судом в составе Единоличного Судьи или Комитета из трех Судей, осуществляется следующий этап разбирательства - коммуницирование жалобы властям государства - ответчика. Коммуницирование властям Российской Федерации заключается в сообщении о поступившей жалобе Уполномоченному Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека. Совместно с уведомлением государству - ответчику предлагается составить Меморандум по сути жалобы и вопросам, касающимся ее приемлемости. Правилом 40 Регламента Суда предусмотрена возможность досрочного уведомления государства-ответчика о поступившей жалобе без формулирования вопросов, по которым сторонам необходимо представить свою позицию.

После получения Меморандума государства - ответчика, Суд направляет его копию заявителю, предлагая предоставить свой письменный отзыв и требования о справедливой компенсации, если заявитель считает их необходимыми. На основе предоставленных сторонами письменных отзывов Европейский Суд в составе Комитета из трех судей, согласно п. 1 ст. 28 Конвенции, может единогласно признать жалобу приемлемой и одновременно вынести Постановление по существу дела. Данное Постановление является окончательным и вступает в силу в день его оглашения.

Жалоба поступает на рассмотрение Палаты Европейского Суда в случаях, если ни единоличным Судьей, ни Комитетом (в пределах их компетенции), она не была исключена из списка подлежащих рассмотрению, или признана неприемлемой, или по ней не было принято Постановление по существу. Жалоба может поступить в Палату непосредственно от единоличного Судьи Европейского Суда по правам человека, минуя Комитет.

При рассмотрении жалобы Палата ЕСПЧ может: (1) вынести Решение об объявлении жалобы полностью неприемлемой или исключить жалобу из списка подлежащих рассмотрению; (2) вынести Решение об объявлении жалобы приемлемой или частично приемлемой, после чего принять Постановление по существу в той части жалобы, которая была объявлена приемлемой; (3) объявить жалобу полностью или частично приемлемой и одновременно разрешить ее по существу принятием Постановления.

При этом Палата ЕПСЧ вправе до вынесения Постановления передать право на разрешение спора Большой Палате в случае, если данный спор затрагивает вопрос, касающийся толкования Конвенции и (или) Протоколов к ней, а также, если решение этого вопроса может оказаться противоречивым по отношению к ранее вынесенным ЕСПЧ Постановлениям. Важно отметить, что данная уступка возможна, если ни одна из сторон не возражает против этого.

Помимо указанного, предусмотрено право для сторон в течение трех месяцев со дня оглашения Палатой ЕСПЧ Постановления подать прошение о передаче юрисдикции по делу в Большую Палату. Данное прошение может быть отклонено Большой Палатой. В этом случае, а также если стороны не воспользовались указанным правом, то по истечении трех месяцев Постановление Палаты вступает в силу.

Соответственно, если в трехмесячный срок со дня оглашения Постановления любая из сторон обратилась с просьбой о передаче дела на рассмотрение Большой Палаты, а также, если Палата ЕПСЧ уступила свою юрисдикцию по делу в пользу Большой Палаты, жалоба рассматривается Большой Палатой. Также, среди полномочий Большой Палаты предусмотрено вынесение Консультативного заключения по запросу Комитета Министров. Консультативное заключение не предполагает разрешения конкретного дела и вопросов, касающихся объема прав и свобод, предусмотренных Европейской Конвенцией и Протоколов к ней.

В соответствии с Правилами 39, 40 и 41 Регламента Европейского Суда по правам человека заявитель может ходатайствовать о принятии на время рассмотрения жалобы обеспечительных мер, о досрочном уведомлении государства-ответчика о поданной против него жалобе.

Одним из важных этапов в процессе является исполнение судебного решения на уровне государства. Надзорные функции над ним возложены на Комитет министров, который обязан представить отчет по результатам исполнения судебного решения в должной форме. В рамках осуществления надзора Комитет министров рассматривает вопросы о применении мер индивидуального и общего характера, а также о выплате компенсации в случае, если решением суда было установлено соответствующее требование. До тех пор, пока заинтересованное государство не предоставит информацию о выполнении своих обязательств, дело должно вноситься в повестку дня каждого заседания Комитета министров.

При этом дела с наиболее опасными и тяжелыми нарушениями занимают первую очередь в составляемой повестке. Ссылаясь на вспомогательный характер механизма надзора, установленного в соответствии с Конвенцией, которая предполагает, что права и свободы, гарантированные Конвенцией должны быть защищены в первую очередь на национальном уровне и применяются национальными органами власти, Комитет министров в приоритетном порядке контролирует исполнение Постановлений, в которых Суд установил наличие систематической проблемы в целях помощи государствам в поиске соответствующего решения.

Также, если Комитет Министров приходит к выводу, что государство, являющееся стороной в деле, отказывается от исполнения судебного решения, он вправе поставить перед Судом вопрос о наличии нарушения данным государством обязательства по исполнению окончательных Постановлений Суда, при условии предварительного уведомления об этом данным государством и принятия решения двумя третями от представителей Комитета. Жалоба такого вида подается только в исключительных случаях.

Помимо этого, Комитет в случае необходимости разрабатывает рекомендации по применению внутригосударственных мер по исполнению Постановления ЕСПЧ. Необходимо отметить, что в последнее время данные рекомендации становятся более конкретными, уходя от общего их характера. Так, Суд может потребовать совершения конкретных шагов, что было реализовано в требовании суда об освобождении незаконного задержанных заявителей в делах Ассанидзе против Грузии (Assanidze v. Georgia) и Илашку и другие против Молдовы и России (Ilascu and others v. Moldova and Russia).

Индивидуальные меры направлены на прекращение продолжающихся нарушений и, в пределах возможного, устранение возникших в результате их наличия последствий. Выбор конкретных индивидуальных мер зависит от характера нарушения. Среди применяемых индивидуальных мер требует особого внимания пересмотр дела во внутригосударственной инстанции, который, как отмечается Судом, является эффективным способом исправления последствий нарушения Конвенции. Оно также дает возможность исправления решения внутригосударственного органа. В некоторых случаях возобновления производства по делу в национальном суде является единственным способом реализации формы restitutio in integrum.

В целях повсеместной возможности к прекращению нарушения, Комитет министров рекомендовал государствам-членам Конвенции обеспечить существование соответствующего правового института в национальном праве.

Меры общего характера применяются в случаях, когда обстоятельства дела указывают, что нарушение явилось последствием применения действующего национального законодательства или проблем в судебной внутригосударственной практике. Для их применения необходимо определить, какое именного правовое положение или ошибочное толкование привело к нарушению.

Согласно положениям Конвенции, государства-участники обязуются исполнять окончательные постановления Суда по делам, в которых они являются сторонами.

Подводя итог, подлежащими имплементации в национальную правовую систему актам ЕСПЧ являются Постановления, вынесенные по существу дела. При этом Постановления Палаты могут быть в дальнейшем обжалованы в Большую Палату в трехмесячный срок, что обеспечивает наиболее полное рассмотрение дела в случае не согласия сторон с решением, а также доступ к справедливому судебному разбирательству. При этом в состав ЕСПЧ входят высококвалифицированные судьи от каждого государства - участника Совета Европы. Данные факты подтверждают всесторонность рассмотрения дел в ЕСПЧ, и как следствие, их значимость в силу особого статуса Европейского Суда как наднационального договорного судебного органа и также его структуры его функционирования.

Вместе с тем, в соответствии с положениями Европейской Конвенции, исполнение постановлений ЕСПЧ является международным обязательством государств - участников Конвенции. Вопрос о том, являются ли обязательными к исполнению для государства все постановления ЕСПЧ, или же только те, которые вынесены по делу, в котором данное государство являлось стороной спора, по сей день остается дискуссионным. При этом, анализ судебной практики по уголовным делам в Российской Федерации демонстрирует, что судейский корпус обращается к стандартам, разработанным ЕСПЧ в своих постановлениях по делам против других государств. Тем не менее, дабы не расширять область нашего исследования, в ходе его проведения будут рассмотрены только те постановления, которые Страсбургский Суд вынес в отношении Российской Федерации. Как указывалось ранее, они a priori являются обязательными к исполнению для Российской Федерации.

В постановлениях ЕСПЧ в целях восстановления нарушенных прав могут быть указаны меры индивидуального и общего характера. Контроль за их исполнение лежит на Комитете Министров Совета Европы. При этом игнорирование государством возложенных на него постановлением обязательств может привести к исключению государства из Совета Европы. Наличие специальной процедуры контроля за исполнением постановлений подчеркивает их значимость и обязательность для имплементации в национальные правовые системы.



ГЛАВА 2. ГЕНЕЗИС ВЗГЛЯДОВ НА МЕСТО АКТОВ ЕСПЧ В УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЙ ДОКТРИНЕ И ПРАКТИКЕ

2.1 Первичное восприятие актов ЕСПЧ как части правовой системы Российской Федерации и возникновение предпосылок к его пересмотру

При ратификации Европейской Конвенции акты ЕСПЧ признавались ipso facto обязательными по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после их вступления в действие в отношении РФ.

Первым спорным делом в ЕСПЧ против России стало «Илашку и другие против Молдовы и России». Заявители утверждали о факте нарушения их прав в рамках действия ст. 2, 3,5,6,8 Европейской Конвенции и настаивали на солидарной ответственности властей Российской Федерации на основании осуществляемого ими, по мнению заявителей, «фактическим контролем».

В рамках Постановления Большой Палаты, обязавшего Россию и Молдову принять ряд мер, в том числе выплаты заявителям, судьей А.И. Ковлером было сформулировано Особое мнение. Высокоуважаемый Судья указал, что Судом были не учтены исторические особенности формирования территориального образования «Приднестровская республика», а также не согласился с изложенным Большой Палатой толкованием понятий «ответственность» и «юрисдикция». Помимо указанного, жалоба, по его мнению, не была приемлема в отношении России в ratione personae и ratione loci.

Министр иностранных дел РФ Сергей Лавров выразил мнение, что данное Постановление было в большей степени обусловлено политическим фактором, нежели юридическим. В последующем, Российской Федерацией была выполнена только часть возложенных на нее ЕСПЧ обязательств по рассматриваемому делу, несмотря на то, что вопрос о выполнении оставшейся части неоднократно ставился перед представителями России Комитетом Министров Совета Европы.

Так, спустя относительно короткий период после ратификации Европейской Конвенции стало очевидно, что в дальнейшем решения ЕСПЧ могут не совпадать с правовой и политической позицией России по рассматриваемым Судом вопросом в той степени, в которой их выполнение повлечет кардинальное изменение в национальном законодательстве.

Следующим громким решением стало Постановление по делу «Кононов против Латвии». Заявитель утверждал о нарушениях властями Латвии ст. 6 и ст. 7 Европейской Конвенции. В рамках уголовного преследования правоохранительными силами Латвии Василий Кононов обвинялся в совершении военного преступления по смыслу Гаагских Конвенций в 1944 году на основании ст. 68-3 советского латвийского Уголовного кодекса 1961 года. Латвийским Законом 1993 года было внесено положение, согласно которому разрешается ретроспективное применение уголовного права в отношении преступлений против человечности и военных преступлений.

Дело Кононова прошло всю судебную систему Латвии, и он был признан виновным в совершении вменяемых деяний, с назначением наказания в виде года и 8 месяцев тюремного заключения. После отклонения Верховным судом Латвии апелляционной жалобы Кононова 27 августа 2004 года им была подана жалоба в ЕСЧП. Поскольку с 2000 года Василий Кононов являлся гражданином Российской Федерации, она была привлечена в процесс Страсбургского Суда в качестве третьей стороны.

24 июля 2008 года Палата признала нарушение Латвией ст. 7 Европейской Конвенции (запрет ретроактивного уголовного преследования), и присудила выплату справедливой компенсации Кононову. В рамках своей деятельности Палата разрешала два вопроса: существовала ли на момент совершения деяния Кононовым правовая база, позволяющая определить акт в качестве военного преступления, а также, могли ли иметься у обвиняемого в момент совершения деяния основания полагать, что его действия повлекут за собой судебное преследование. Для ответа на данные вопросы, Палате необходимо было определить, являлись ли лица, чью смерть повлекло вменяемое деяние комбатантами на момент его совершения, а также определить, действие законодательства какого государства применялось на территории совершения деяния. Последний аспект возник в связи с оспариванием Латвией законности включения ее в состав СССР в 1940 году после принятия Пакта Молотова - Риббентропа.

Таким образом, уже на данном этапе прослеживалась определенная политизированность поставленных перед Палатой вопросов: исторические позиции Российской Федерации и Латвии по вопросам оккупации противоположны. Также стоит заметить, что при вынесении Палатой постановления, были сформированы 3 мнения в соответствии с Правилом 74 Регламента ЕСПЧ: одно совпадающее и два особых.

Латвия была не согласна с вынесенным решением, и дело было передано на рассмотрение в Большую Палату, которая 17 мая 2010 года вынесла Постановление, в котором заявителю отказывалось в ходатайстве о рассмотрении пунктов его жалобы и устанавливалось, что властями Латвией не были нарушены положения Европейской Конвенции. Данная позиция вызвала широкое возмущение со стороны Российской Федерации.

17 мая 2010 года МИД России представил свое Заявление о несогласии с выводами, к которым пришел Суд. В Заявлении указывалось, что решение Большой Палаты является «прецедентом, вызывающем большую тревогу», которое направлено на «юридически необоснованную и политически ущербную смену правовых подходов Совета Европы». Данный подход свидетельствует о том, что Россия и ЕСПЧ расходятся не только по вопросам обязанностей, возложенных на РФ в рамках рассмотрения жалоб ЕСПЧ, но также по общим вопросам толкования норм и принципов международного права в том ключе, в каком выводы Суда не согласовываются с исторической и политической позицией Российской Федерации.

21 мая 2010 года Государственная Дума ФС РФ приняла Заявление, Постановление по которому «отменяло приятое 17 мая 2010 года Большой Палатой ЕСПЧ Постановление». Уже здесь возникает справедливый вопрос: что в данном контексте означает слово «отменяет»?

28 мая 2010 года было представлено Заявление Министерства юстиции РФ, в котором также выражалось негативное отношение России к приведенному Большой Палатой толкованию норм международного права относительно ретроспективного применения уголовного закона. В Заявлении отмечалось, что решение противоречит принятому ранее ЕСПЧ толкованию ст. 7 Европейской Конвенции в деле «Корбели против Венгрии». Здесь же необходимо сказать о последующей за Постановлением Большой Палаты статье А.И. Ковлера «После “Кононова”». Многоуважаемый судья также выступил против толкования, представленного ЕСПЧ в мае 2010 года.

Широкое обсуждение вызвало Постановление Европейского суда среди доктринальных и политических представителей Российской Федерации. Так, председатель комитета Совета Федерации по международным делам Михаил Маргелов задавался вопросом, представляется ли возможным полагаться на решения судей (имеются в виду судьи ЕСПЧ), если после дела Кононова явствует отсутствие гарантий, что судьи ЕСПЧ будут без политических пристрастий руководствоваться только правом. В финальном абзаце статьи М.В. Маргелова обращается внимание на то, что созданный ЕСПЧ прецедент «побуждает нас к внимательному изучению участия нашей страны в разного рода международных судебных институтах».

Так, дело Кононова дало мощный импульс для переоценки позиции полной приверженности Российской Федерации европейским ценностям в том виде, каком их трактует ЕСПЧ.

Помимо указанного, с критикой Постановления Большой Палаты по делу Кононова выступил Председатель Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькин в Докладе на XIII Международном Форуме по конституционному правосудию. В.Д. Зорькин обвинил ЕСПЧ в игнорировании основополагающих принципов уголовной ответственности, и отметил, что ЕСПЧ не должен осуществлять пересмотр достигнутого после Второй мировой войны международного консенсуса.

Таким образом, продолжительное время (относительно ратификации Европейской Конвенции Российской Федерации) имеет место конфликт толкований Европейской Конвенции, сформированного ЕСПЧ, и позиции национальных властных органов Российской Федерации. Обнаруженный в 2004 году спор о применении актов ЕСПЧ выявил сторонников позиций по вопросу присутствия политизированности в решениях ЕСПЧ и имплементации их в национальную правовую систему. Предложенная стороной, уверенной в превышении ЕСПЧ своих полномочий по толкованию Европейской Конвенции, аргументация стала в последующем базисом для формирования позиции о возможной необязательности исполнения Постановлений ЕСПЧ.

2.2 «Пределы уступчивости» как новая позиция в российском праве

Дело было возбуждено по жалобе Константина Маркина, российского офицера, которому было отказано в предоставлении отпуска по уходу за ребенком, который доступен для женщин - военнослужащих. К. Маркин обратился в ЕСПЧ, и в Конституционный Суд РФ, причем, жалоба в последний последовала после коммуницирования жалобы российским властям. Помимо указанного, после коммуницирования, Маркину по решению его командира был предоставлен отпуск по уходу за ребенком, а также денежная помощь, подсчет которой занял весомую долю в аргументации своей позиции критиков решения ЕСПЧ в России.

Конституционный Суд РФ отклонил жалобу, указав, что вступление на контрактную военную службу, является добровольным актом. При этом должно учитываться, что военная служба несет ряд ограничений прав и свобод человека, что связано со спецификой деятельности военнослужащих.

7 октября 2010 года Палата ЕСПЧ не согласилась с выводами КС РФ и признала имеющее место нарушение ст. 14 в совокупности со ст. 8 Европейской Конвенции. Решение вызвало бурную реакцию с Российской стороны. Наиболее яркие позиции были высказаны В.Д. Зорькиным, С.П. Мавриным, а также Д.А. Медведевым.

29 октября 2010 года была опубликована статья В.Д. Зорькина «Пределы уступчивости», в которой впервые поднялась проблема соотношения наднациональных и национальных юридических институтов. Конкретно, поставленный Председателем КС РФ вопрос заключался в том, может ли Европейский Суд в своем Постановлении указывать государству на необходимость внесения конкретных изменений в национальное законодательство, и могут ли такие меры реализовываться, если нормы, в которые ЕПСЧ предлагает внести изменения, ранее были признаны КС соответствующими Конституции.

В.Д. Зорькин настаивал, что поставленная проблема должна решаться через призму Конституции, то есть рекомендации ЕПСЧ по внесению изменений в признанные конституционными нормы не допускается. Иная ситуация приведет к нарушению государственного суверенитета страны. Автор приводит несколько вариантов «решения» проблемы, от полной изоляции от решений ЕСПЧ, до абсолютного выполнения. Однако наиболее подходящим он находит подход, отраженный в постановлении КС Германии. Данный подход позволяет государству в качестве исключения не выполнять свои международные обязанности (не исполнять решение ЕСПЧ) в целях избегания нарушения конституционных принципов страны.

Уместно отметить, что решение ЕСПЧ по указанному В.Д. Зорькиным делу в дальнейшем было выполнено Германией, впрочем, как и все иные дела, к которым апеллирует КС РФ при вынесении Постановления от 14 июня 2015 года. Подчеркнув в своем решении государственный суверенитет в качестве теоретического принципа, КС Германии воспользовался им, чтобы разрешить спорное дело в полном соответствии с позицией ЕСПЧ.

В своей статье В.Д. Зорькин вносит понятие «пределы уступчивости», в которые, по его мнению, входит «защита нашего суверенитета, наших национальных институтов и наших национальных интересов».

Защитником национальных интересов, при этом, выступает Конституционный Суд, как орган официального толкования Конституции, а также «национальный орган власти, который лучше знает свое общество и его потребности». Вне сомнений в компетентности органа конституционного правосудия, действительно ли ему всегда известны особенности и потребности жителей страны в такой степени, чтобы противопоставлять их толкованию одного из наиболее значимых международных судов? И какой именно посыл должен быть сформирован в его решениях: соответствующий проводимой государством политики или ориентирующий государственные органы и народ на международные нормы, которые бы побуждали государство двигаться вперед?

Здесь представляется необходимым обратиться к работам А.К. Соболевой, в которых указывается, что ЕСПЧ и КС РФ противопоставляют однопорядковые ценности, и что проблема конфликта толкования Судами является не правовой, а скорее иерархической и риторической, поскольку в своих решениях они различно выстраивают иерархию ценностей.

О том, что судьи являются проводником права, а не политики, указывал в интервью Сергей Анатольевич Пашин. Исходя из такой позиции, следует, что судьи Конституционного Суда в своем толковании должны придавать нормам Конституции беспристрастный посыл. Может ли считаться беспристрастным такое толкование, при формировании которого используются понятия «национальные интересы»? И Европейская Конвенция, и Конституция РФ направлены на защиту прав и свобод граждан. При этом зачастую указывается, что Конституция является куда более совершенным правовым актом, нежели Конвенция. Если данные акты схожи по своим целям и смыслу закрепляемых норм, почему так разнится их толкование, предоставляемое Судами, с единых правовых, казалось бы, позиций? Примесь политической позиции государства в толковании конституционных норм - это и есть «пределы уступчивости»? В случае если этот так, имеют ли они право на существование в вопросах, касающихся прав и свобод человека, особенно, в уголовном процессе?

При рассмотрении данного вопроса необходимо обратиться к истории разработки ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации». В рамках проводимой дискуссии неоднократно было акцентировано внимание на том, что Конституционный Суд, как орган толкования Конституции, должен быть дистанцирован от использования аргументов политического, экономического или социального характера в своих решениях. Основной задачей на рассматриваемом этапе выступало создание таких изначальных барьеров, которые бы не допустили привлечение политических аспектов в рассмотрение Конституционным Судом дела, вне зависимости от предмета проверки. Таким образом, первоначально законодатель обозначил позицию отказа от формирования Судом своих решений с учетом «национальных интересов», которые фактически в 2015 году будут противопоставлены позиции ЕСПЧ.

Данный аспект нашел отражение в ч. 3 ст. 3 ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации», согласно которой, при осуществлении своей деятельности Конституционный Суд решает вопросы исключительно права.

Следовательно, законодатель изначально считал решения, при формировании которых используются политические, экономические или социальные термины и позиции недопустимыми и пристрастными, что не отвечает цели создания Конституционного Суда РФ.

Критика Постановления Палаты ЕСПЧ по делу Маркина также присутствовала в выступлении С.П. Маврина. Его позиция заключалась в том, что Преамбула Конституции РФ содержит положения о том, что Конституция была принята «исходя из ответственности за свою Родину перед нынешним и будущими поколениями, и в том числе в целях обеспечения благополучия и процветания России». Следовательно, любые действия законодателя, пусть и совершаемые в благих целях, но в ущерб процветанию Российской Федерации и без ответственности перед будущими поколениями a priori являются неконституционными и в силу этого недопустимыми. Однако и к такому подходу можно задать вопрос, каким образом определяется ответственность перед будущими поколениями и все ли нормативно правовые акты, совершенные российским законодателем, можно безоговорочно признать способствующими процветанию?

Власти Российской Федерации были не согласны с принятым Палатой решением, поэтому, дело попало на рассмотрение Большой Палаты ЕСПЧ. Однако Большая Палата также подтвердила выводы предыдущего Постановления, за тем лишь исключением, что в нем отсутствовало требование изменения российского закона, и имелось утверждение, которое повторяется в Постановлениях Суда для многих стран - источником нарушения стало «качество закона».

Научное сообщество выразило несколько точек зрения на обязательность исполнения решения ЕСПЧ в случае, если толкование Европейского суда расходится с толкованием КС РФ.

А.И. Ковлер отметил, что не видит основания для того, чтобы говорить о нарушении государственного суверенитета. По его мнению, Европейский Суд - надгосударственный орган, обязательность исполнения решений которого признается всеми странами - участниками Совета Европы, в том числе Россией.

Профессор Е.А. Лукьянова, строит свои доводы на приоритете Конвенции как международного договора в вопросах прав и свобод человека по отношению к Конституции и указывает, что исполнение актов ЕСПЧ является международным обязательством Российской Федерации.

В.А. Виноградов высказал мнение, согласно которому исполнение решений ЕСПЧ является частью выполнения международного обязательства России, и потому является обязате6льным к выполнению. При этом профессор отмечает, что КС и ЕСПЧ являются «оценщиками» разных норм - конституционные и конвенционных, соответственно, и их действие не затрагивает решения друг друга. При этом правоприменители должны руководствоваться конвенционным толкованием. Придя к аналогичным выводам, иную аргументацию привел Тимофеев М.Т., указывая, что недопустимо в понимании взаимодействия КС И ЕСПЧ «параллельность» их отношения.

С.Л. Сергевнин, исходя из позиции приоритета Конституции над нормами международного права в Российской Федерации, делает вывод о необязательности применении государством мер в случае, если ЕСПЧ обнаруживает несоответствие ранее признанных конституционными норм российского законодательства.

А.Н. Верещагин полностью убежден, что при «лобовом» столкновении толкований ЕСПЧ и Конституции РФ, национальные нормы должны верховенствовать. Однако в деле Маркина толкование ЕСПЧ столкнулось с толкованием Конституционного Суда, которое отражено в нормативно правовом акте меньшей силы, чем Постановление.

Несмотря на широту высказанных взглядов по вопросу имплементации актов ЕСПЧ в систему российского правосудия, ст. 392 ГПК среди оснований для пересмотра судебных постановлений, вступивших в законную силу, указано установление ЕСПЧ человека нарушения положений Европейской Конвенции при рассмотрении судом конкретного дела, в связи с принятием решения по которому заявитель обращался в ЕСПЧ по правам человека.

О проверке этого положения на конституционность обратился в КС РФ Ленинградский военный окружной суд, в связи с тем, что Константин Маркин после вынесения Постановления Большой Палатой потребовал от гарнизонного суда пересмотра своего дела, в чем ему было отказано.

Постановление КС РФ определило следующую процедуру пересмотра судами общей юрисдикции дел по основанию п. 4 ст. 4 ст. 392 ГПК РФ: в случае, если суду общей юрисдикции необходимо пересмотреть дело в связи с вынесением решения ЕСПЧ о наличии нарушений конвенционных норм в первоначальном деле, ему надлежит обратиться в КС РФ для проверки на конституционность норм, нарушения в силу применения которых отметил ЕСПЧ. При этом если КС признает оспариваемые нормы соответствующими Конституции, он «в рамках своей компетенции определяет возможные конституционные способы реализации постановления Европейского Суда по правам человека».

Таким образом, Конституционный Суд закрепил правило, по которому признание им правовых норм конституционными стоит выше признания ЕСПЧ их нарушающими Европейскую Конвенцию, что стало главным итогом в рамках российской правовой системы по делу Константина Маркина.

29 января 2009 года ЕСПЧ была принята к рассмотрению жалоба бывших акционеров ОАО "Нефтяная компания "ЮКОС" против Российской Федерации. После вынесения Постановления Палатой обе стороны восприняли решение как победу: сторона заявителя была удовлетворена решением в частях о признании нарушений норм предоставлению достаточного срока на ознакомление с материалами дела, признании нарушений права компании на защиту; сторона-ответчик отметила, что ЕСПЧ не обнаружил в деле дискриминации или политических составляющих. Указывалось, что вопрос о выплатах заявителю будет рассмотрен особо.

31 июля 2014 года ЕСПЧ было принято решение о выплате компенсации заявителям в размере 1,86 миллиарда евро. 29 октября 2014 года Министерством юстиции РФ было направлено ходатайство о передаче вопроса о выплате компенсации Большой Палате ЕСПЧ, однако в удовлетворении ходатайства было отказано.

14 июля 2015 года Конституционный Суд Российской Федерации вынес Постановление по делу о проверки на конституционность норм АПК, УПК, ГПК, в нормах, предусматривающих пересмотр дела/возобновление дела в связи с установлением Европейским Судом по правам человека нарушение положений Европейской Конвенции при рассмотрении судом Российской Федерации дела, а также статьи 1 ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней», статьи 32 ФЗ "О международных договорах Российской Федерации», которое стало закреплением нового видения места актов ЕСПЧ в правовой системе Российской Федерации.

Подводя итог, широкая дискуссия, возникшая в результате принятия ЕСПЧ решения по делу Маркина, выявила, что значительная часть представителей отечественной науки настаивает на позиции верховенства актов ЕСПЧ над актами КС РФ. Ими была предоставлена множественная аргументация, которая не была принята законодателем во внимание в последующем.

Постановлением КС РФ от 06.12.2013 № 27-П было закреплено правило о верховенстве толкования Конституционного Суда над толкованием ЕСПЧ в случае прямого столкновения позиций. Необходимо отметить, что на данном этапе Конституционный Суд обозначил для себя обязанность по поиску иного «конституционного пути реализации решения ЕСПЧ». Таким образом, дело Маркина и дело «ЮКОСа» дали сильный толчок для развития нового подхода в российском законодательстве к обязательности исполнения актов ЕСПЧ.

ГЛАВА 3. УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ ПРИМЕНЕНИЯ АКТОВ ЕСПЧ В СВЕТЕ НОВОВВЕДЕНИЙ В РОССИЙСКОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО

3.1 Нововведения по вопросу исполнения актов ЕСПЧ в Российской Федерации

Поправки 2015 года к Федеральному конституционному закону «О Конституционном суде Российской Федерации» от 24 июня 1994 года были внесены после решения Конституционного Суда РФ от 14 июля 2015. Постановление КС РФ было сформулировано в ответ на запрос от группы депутатов Государственной Думы РФ, по вопросу обязательности осуществления решений ЕСПЧ в России. Решение имело большой вес и общий курс положений, закрепленных позднее в Федеральном конституционном законе, был очерчен непосредственно из решения Конституционного Суда. В связи с чем важно рассмотреть решение, чтобы выявить, как Конституционный Суд мог бы интерпретировать указанный федеральный конституционный закон от 14 декабря 2015 года.

Конституционный Суд ясно дал понять, что у российской Конституции имеется приоритет, вследствие чего решение от ЕСПЧ, противоречащее ей, могло не быть выполненным в России. Для объяснения этой позиции могут быть сформулированы два основных суждения: одно раскрывает внешнюю ее сторону, другое внутреннюю.

«Внутреннее» суждение основано на чтении Конституционным Судом иерархии норм в российской правовой системе, которая помещает российскую Конституцию на вершине этой иерархии. В то время как Россия может ратифицировать международные договоры, ни эти соглашения, ни решения, вынесенные в соответствии с ними, не изменяют иерархию, о чем отмечено в пп.10-11 рассматриваемого Постановления.

В силу действия в совокупности ст. 15, 79, 125 Конституции КС РФ делает вывод о том, что в Российской Федерации отсутствует компетенция по заключению международных договоров, противоречащих Конституции. Данный принцип КС распространяет и на производные акты, принятые в соответствии с международным договором РФ.

«Внешнее» же обоснование КС РФ своей позиции основано на толковании Венской конвенции о праве международных договоров.

Признавая верховенство принципа pacta sunt servanda, Конституционный Суд отводит весомую роль ст. 31 Венской Конвенции, согласно которой «Договор должен толковаться добросовестно в соответствии с обычным значением, которое следует придать терминам договора в их контексте, а также в свете объекта и целей договора».

Исходя из этого положения, Конституционный Суд РФ делает вывод о том, что международный договор обязателен для его участников в значении, которое может быть выявлено с помощью общепринятого правила толкования. Следовательно, если ЕСПЧ в интерпретации положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод в ходе рассмотрения дела, придает понятию, используемому в Конвенции, иной смысл, помимо обычного, или осуществляет толкование вопреки объекту и цели Конвенции, государства, в отношении которого вынесено такое судебное решение по этому делу, имеет право отказаться от исполнения его, как это выходит за рамки обязательств, добровольно принятых этим государством на себя при ратификации Конвенции. Соответственно, решение ЕПСЧ не может считаться обязательным для исполнения в случае, если толкование Конвенции, указанное в Постановлении ЕСПЧ, противоречит императивным нормам международного права, к которым относится принцип невмешательства по внутренние дела государства.