Размещено на http://www.allbest.ru/

Образ Музы в творчестве А. Блока

Содержание

Введение

1. Образ Музы в начале творческого пути А. Блока (Цикл «Стихи о Прекрасной Даме»)

2. Эволюция образа Музы

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Символизм (от греч. symbolon - знак, опознавательная примета) - это эстетическое течение, сформировавшееся во Франции в 1880-1890 годах и получившее широкое распространение в литературе, живописи, музыке, архитектуре и театре многих европейских стран на рубеже XIX - XX веков. Огромное значение символизм имел в русском искусстве этого же периода, приобретшего в искусствоведении определение «Серебряный век».

Русский символизм имел в основе те же предпосылки, что и символизм западный: кризис позитивного мировоззрения и морали, обостренное религиозное чувствование. Символизм в России вбирал два потока - «старших символистов» (И. Анненский, В. Брюсов, К. Бальмонт, З. Гиппиус, Д. Мережковский) и «младосимволистов» (А. Белый (Б. Бугаев), А. Блок, Вяч. Иванов).

А. Блок, крупнейший русский поэт, ставший по определению А. Ахматовой, «трагическим тенором эпохи» вышел из среды «младосимволистов». Свое творчество А. Блок рассматривал как «трилогию вочеловечивания» - движение от музыки запредельного (в «Стихах о Прекрасной Даме»), через преисподнюю материального мира и круговерть стихий (в «Пузырях земли», «Городе», «Снежной маске», «Страшном мире») к «элементарной простоте» человеческих переживаний («Соловьиный сад», «Родина», «Возмездие»). В 1912 году Блок, подводя черту под своим символизмом, записал: «Никаких символизмов больше». Вечные символы, запечатленные в лирике Блока (Прекрасная Дама, Незнакомка, соловьиный сад, Снежная маска, союз Розы и Креста и др.), получили особое, пронзительное звучание благодаря жертвенной человечности поэта.

В своей поэзии А. Блок создал всеобъемлющую систему символов. Цвета, предметы, звучания, действия - все символично в поэзии Блока. Так «желтые окна», «желтые фонари», «желтая заря» символизируют пошлость повседневности, синие, лиловые тона («синий плащ», «синий, синий, синий взор») - крушение идеала, измену, Незнакомка - неведомую, незнакомую людям сущность, явившуюся в облике женщины, аптека - последний приют самоубийц. Истоки символики Блока уходят корнями в мистицизм Средневековья. Но, в отличие от средневековых символов, символы поэзии Блока многозначны, парадоксальны. Незнакомка может быть истолкована и как явление Музы поэту, и как падение Прекрасной Дамы, превращение ее в «Беатриче у кабацкой стойки», и как галлюцинация, греза, «кабацкий угар» - все эти значения перекликаются друг с другом, «мерцают, как глаза красавицы за вуалью».

Художественные искания «младосимволистов» были отмечены просветленной мистичностью, стремлением идти к «отверженным селеньям», следовать жертвенным путем пророка, не отворачиваясь от грубой земной действительности.

В данной работе будет сделана попытка найти смысл Музы Блока: нащупать сердце его поэтического организма и пережить это сердце в биениях его личной жизни; эта личная жизнь Музы Блока выражается в образе.

Блок, как крупный поэт, был поэтом - философом, конкретным философом. Это значит, что Муза, как организующее начало его «фантазийных» стихий - это София, Премудрость, - та Дама Прекрасная, к которой божественный Дант обращал свой сонет.

Работа состоит из двух глав, первая из которых посвящена анализу образа Музы в цикле «Стихов о Прекрасной Даме», а вторая прослеживает эволюцию образа Музы в последующий период творчества А. Блока, будут рассмотрены стихотворения «К Музе», «Незнакомка» и другие.

1. Образ Музы в начале творческого пути А. Блока (Цикл «Стихи о Прекрасной Даме»)

В «Стихах о Прекрасной Даме» (1901-1902), преддверием которых является юношески незрелый цикл «Ante lucem», найдут гораздо более глубокий и творчески самостоятельный выход переживания, настроения, чувства, уже не укладывающиеся в рамки ученически подражательных вариаций и копий, что определит новый - гораздо более зрелый - этап творческого развития Блока.

Впоследствии поэт скажет об этой поре своей жизни: «Начинается чтение книг; история философии. Мистика начинается… Начинается покорность богу и Платон…» (1918) - и духу этой «покорности» отвечают многие его стихи о Прекрасной Даме.

Это время (1901-1902) примечательно для Блока тем, что его огромное, всеохватывающее, страстно-напряженное чувство к Л.Д. Менделеевой сочеталось с мистической настроенностью, с увлечением идеалистической философией, учением Платона, воспринятым в духе высказываний Владимира Соловьева - поэта и философа-идеалиста, «апокалиптика», чающего «конца времен».

Источником вдохновения для Блока послужил образ Святой Софии, воспетый Соловьевым. Святая София Соловьева - одновременно ветхозаветная премудрость и платоновская идея мудрости, Вечная Женственность и Мировая Душа, «Дева Радужных Ворот» и Непорочная Жена - тонкое незримое духовное начало, пронизывающее мир. Культ Софии с большой трепетностью воспринял А. Блок. Он называл Софию Прекрасной Дамой. «Младосимволистам» была созвучна соловьевская безотчетность, обращенность к незримому, «несказанному» как истинному источнику бытия.

Вл. Соловьев являлся певцом «вечной женственности» как божественного начала, разлитого во всем мире и находящего воплощение в облике возлюбленной. И прежде чем перейти непосредственно к образу Музы в цикле «Стихов о Прекрасной Даме» (имевшей вполне реальный прообраз в лице Л.Д. Менделеевой), нам следует уяснить, в каких условиях и в какой атмосфере они создавались, что придало любовному, доподлинному в своей основе чувству Блока необычайные и даже фантастические черты.

Юный поэт жил внутренне замкнутой, одинокой жизнью, предоставленный своим мечтам, принимавшим, под воздействием любовного чувства и особого рода литературных и прочих влияний, все более восторженно-экзальтированный характер. Не только философские представления Блока формировались в духе «покорности» богу и философии Платона, но и реальное, живое, страстно напряженное любовное чувство переосмыслялось поэтом в духе учения Платона о «мировой душе», о «сродстве душ», обреченных на вечные поиски друг друга, о «вечной женственности» как нетленном и божественном начале. Для Блока это было не только необычайно близким и родственным ему переживанием, но и непреложной истиной: ведь и он в то время усматривал в своей возлюбленной новое воплощение божественного, «вечно женственного» начала. В стихах о Прекрасной Даме поэт воспевает ее, свою Музу, и наделяет всеми атрибутами божественности - такими, как бессмертие, безграничность, всемогущество, непостижимая для смертного человека премудрость; все это поэт усматривает в своей Прекрасной Даме, которая ныне «в теле нетленном на землю идет».

Поэт мыслил и всю свою жизнь как молитвенное служение Музе. Неизвестно, о чем бы писал он, не будь его огромной любви и его Музы - Любови Менделевой.

Отныне он видит себя в образе рыцаря, давшего обет вечного служения своей возлюбленной, своей Прекрасной Даме и поклоняющегося только ей:

Вхожу я в темные храмы,

Совершаю бедный обряд.

Там жду я Прекрасной Дамы

В мерцаньи красных лампад.

В тени у высокой колонны

Дрожу от скрипа дверей.

А в лицо мне глядит, озаренный,

Только образ, лишь сон о Ней…

Муза, единая и неизменная в своем совершенстве, в своей дивной прелести, вместе с тем постоянно меняет черты и является перед своим рыцарем и слугой то «Девой, Зарей, Купиной», то «Женой, облеченной в солнце», и это к ней взывает поэт - в чаяньи времен, предреченных в старинных и священных книгах:

Тебе, Чей Сумрак был так ярок,

Чей голос тихостью зовет, -

Приподними небесных арок

Все опускающийся свод…

А когда «Она» услышит моленья поэта - времени больше не будет и весь мир преобразится в том сиянии, которого не сможет выдержать ни одно живое существо.

В то время еще весь мир, окружавший поэта, казался ему только одной из тех сфер, которые полностью подвластны его Музе, и в этой фантасмагории он усматривал основы своей философии и космогонии:

Я и мир - снега, ручьи,

Солнце, песни, звезды, птицы,

Смутных мыслей вереницы -

Все подвластны, все - Твои!

Ему кажется: сотворение чудес в ее воле и власти - стоит ей лишь пожелать их. В порыве молитвенного экстаза поэт словно забывает обо всем земном, устремляется к небесному, и порою язык этих стихов заимствует свою восторженность и сам словарь из церковных песнопений, молитв:

Здесь - смиренномудрия

Я кладу обеты.

В ризах целомудрия,

О, святая, где ты?..

Подобные стихи словно составляют часть ритуала, исполнение которого поэт считает своим долгом, своей отрадой.

Сама любовь, в которой поэт видит начало, соединяющее его с божеством, ныне принимает иные - грандиозные и вселенские - масштабы, чуждые обычных земных измерений:

В моем забвеньи без печали

Я не могу забыть порой,

Как неутешно тосковали

Мои созвездья над Тобой!

Эта необычная масштабность мира чувств, переживаний, страстей становится отныне одной из самых существенных и неотъемлемых особенностей лирики Блока (хотя впоследствии и обретет совершенно иные черты).

Все виденья так мгновенны -

Буду ль верить им?

Но Владычицей вселенной,

Красотой неизреченной,

Я, случайный, бедный, тленный,

Может быть, любим… -

И уже одна эта возможность наполняет сердце поэта «непрерывным восторгом» и предчувствием такого счастья, выше и полнее которого нет ни на земле, ни в небесах. И Блок пребывал в этом состоянии, у него была своя Муза, каждый взгляд и каждое слово которой являлись для него откровением и божественным даром. Все это превращало стихи о Прекрасной Даме в ту лирику, которая перекликается с любовными песнями древних времен и современных поэтов.

До девятьсот второго года у Блока выдерживается максимальное напряжение цикла «Стихов о Прекрасной Даме». В июле девятьсот второго года последнее, пожалуй, стихотворение, где тема эта очень напряжена; «Падет туманная завеса, Жених сойдет из алтаря, и от вершин зубчатых леса забрезжит брачная заря». Потом начинается уже другая линия. В эту полосу оптимистических чаяний вливаются однако и темные ноты. Поэт как бы отворачивается от приснившегося ему будущего, видит темное пятно на просветленной действительности. Марево - вот восприятие, которое начинает пересекать тему Музы, тему «Прекрасной Дамы».

Таким образом, образ Музы в лирике Блока периода «Прекрасной Дамы», несомненно мистичен. Это любовь к «Вечной жене», «Невесте», несущей возрождение мира. Муза у Блока, говоря его словами, - «сладостная и упорная жизненная сила», а не начало аскетизма, страдальчества, жертвенности, проповедуемых Вяч. Ивановым. В поэзии раннего Блока Муза приносит поэтическое воплощение конкретных переживаний мистически настроенного человека, по-своему воспринявшего идею Вечной Женственности: его любви, чаяний, стремлений.

Циклы «Стихов о Прекрасной Даме» завершаются словами величайшего торжества: оказалось, что возлюбленная поэта не отвергла его молений, ответила не его призывы, и теперь сбылись самые страстные чаянья. Отныне он - «недвижный страж» - навсегда заслужил вожделенный «венец трудов - превыше всех наград»:

Я скрыл лицо, и проходили годы.

Я пребывал в Служеньи много лет.

И вот зажглись лучом вечерним своды,

Она дала мне Царственный Ответ.

Поэту казалось: все заключено в ответе той, которая была в его глазах «Владычицей вселенной», все сокровища мира, все его начала и концы. Но то, в чем он усматривал полное и окончательное разрешение захвативших его тайн бытия, утоление своей жажды «единства с миром», оказалось всего лишь «мгновением слишком яркого света» (как скажет впоследствии поэт), после которого настал мрак, тем более тяжкий и непроницаемый, чем ярче была эта вспышка.

Блок переживал чувство острого разочарования, растерянности, сменившей недавнюю увлеченность и не знающую никаких пределов восторженность.

Молодые и пробуждающиеся силы требовали исхода, и с годами самого поэта все более утомляла и угнетала постоянная погруженность в восторженно-созерцательное состояние, «недвижность» существования, отсутствие жизненно значительных событий и впечатлений.

В стихах Блока все чаще прорывается неудовлетворенность отвлеченным мечтательством, стремление выйти из «утреннего тумана» на широкий простор.

2. Эволюция образа Музы

Общую направленность поэзии Блока после «Прекрасной Дамы» можно охарактеризовать как все более осознаваемую «обманчивость прежних чар» и выход из искусственного мира мистики в жизнь.

Муза по законам развития образов должна разложиться, - и вот второй этап, начало этого разложения, эпоха «Нечаянной Радости», которая нам может поверхностно казаться далеко не «радостью». Когда мы переходим ко второму этапу творчества нашего поэта-философа, - то мы видим разительные изменения во всех контурах его образов. Обращение к Музе, которая должна преобразить весь мир до конкретной действительности: «но молчишь Ты, поднявшая руки, устремившая руки в зенит» - поэзия процветания сменяется поэзией умирания. Но ведь и в духовных путях, у ищущих стезей, путей духовного мира, ставится сперва процветание, произростание, расширение, а потом открывается увядание, смерть, - «тишина умирающих злаков, эти светлые в мире поля, сон заветных исполненных знаков», «что сегодня пройдет, как вчера, что полеты времен и желаний только всплески девических рук...»

И Блок, так же, как он максималистически подходил и делал последние конкретные выводы из оптимистической стороны своей философии, так же беспощадно начинает теперь шаг за шагом видоизменять этот свой прекрасный мир, начинает сознательно его разрушать, - тоже по законам внутреннего мира. И мы видим; вот, Муза превращается в ту девушку, вокруг которой сидят мертвые короли в поэме «Ночная фиалка». Эта девушка - королевна страны воспоминаний: стало быть в памяти только, в воспоминании живет «Прекрасная Дама». Это раздвоение образа Музы соответствует раздвоению самого поэта: «но в туманном вечере нас двое, я вдвоем с другим в ночи». С кем же? - с самим собою? Или: «я, как месяц двурогий, только жалкий день серебрю, что приснился в долгой дороге всем бессильным встретить зарю».

Это - органическое переживание, естественное на пути развития внутреннего самосознания. Муза в образе Прекрасной Дамы изменяет свой облик во внутреннем мире, она продолжает это изменение, делаясь «Незнакомкой», раздваиваясь между «Незнакомкой» и «звездой»; - потом звезда сверху падает - в Проститутку... Стоит ему лишь обратиться к ней, своей Звезде, своей Музе, с настойчивым призывом: «Явись! Явись!» - как расступаются стены кабака, открывается небо, распахиваются невероятные дали и по небу, медленно описывая дугу, скатывается яркая и тяжелая звезда.

В тот же миг на темном, пустынном мосту, перерезающем широкую рек, появляется Она - Муза, Прекрасная Дама, Незнакомка, звезда, повинующаяся силе произнесенного заклятья и воплотившаяся в земном облике. Так само пребывание поэта в уличном кабаке, меж пьяными завсегдатаями, под бело-матовым светом ацетиленового фонаря, становится подобным некой таинственной мистерии, до ужаса пошлой на первый взгляд, - но чем пристальнее вглядываешься, тем все более фантастической и невероятной. Оказывается, именно здесь, в этом загаженном заплеванном кабаке, среди пьяных выкриков и косноязычного бормотания, вернее всего можно встретить ее, Музу, Звезду, Незнакомку.

Эта звезда оборачивается прекрасной женщиной в черном, с удивленным взором расширенных глаз, - и так открывается «второе видение», вызванное к жизни заклинательной силой Поэта. Его бессмертная душа продолжает жить среди вызванных ею образов и видений, преданий и мифов; в них мы узнаем и самого Поэта, уже принявшего другой облик и сопровождаемого, как свитой, своими «двойниками», и Незнакомку - падшую звезду, Марию, воплощенную в облике земной женщины.

В стихотворении «Незнакомка» на первый план вначале выдвигается внешний, «вещный» мир. Он назойливо заявляет о себе пьяными криками и женским визгом, скрипом уключин. Детальность описания вызвана пошлой крикливостью пейзажа, каждый штрих которого так врезается в сознание, потому что коробит взор. Людская пошлость заслоняет красоту природы и весенний воздух превращается в «тлетворный дух», луна в «бессмысленно кривящийся диск»; озеро вообще не «показывается», слышны лишь визги катающихся в лодках и скрип уключин. Никакой загадки, тайны; никаких отражений иного, потустороннего, высокого мира нет в скучном быте петербургского пригорода, он лишен духовности. Блоковский лирический герой остро чувствует уродливость пошлости, которой он враждебен и от которой внутренне отделен своим одиночеством:

И каждый вечер друг единственный

В моем бокале отражен

И влагой терпкой и таинственной,

Как я, смирен и оглушен.

Здесь мир начинает раздвигаться, терять плоскую ясность очертаний. Начинается уход от повседневности - через опьянение.

И вдруг исчезает быт, отступает повседневность, с появлением незнакомки душе открывается красота, причастность к тайне, мир грез. Вокруг ее образа ореол поэтичности, тонкости, изящества. Кроме того, сквозь конкретность описания просвечивает призрачность, космичность незнакомки. Это не просто дама в черном платье со страусовыми перьями на шляпе. Это «дьявольский сплав из многих миров», - так говорит сам Блок. «Земного» в ее портрете - девичий стан да «узкая рука», но зато дышит она «духами и туманами», а ее «упругие шелка» веют «древними поверьями». Эти древние поверья, участником которых становится и сам поэт, снова воскресают, ибо обладают бессмертной красотой и таинственной силой, - и что поэту до того, наяву или во сне происходят чудесные превращения, свидетелем которых он становится, - ведь сны обладают в его глазах не меньшей, а большей реальностью, чем явь, ибо именно в них человек вспоминает о том самом важном и настоящем, что ускользает от него «в обычном шуме дня». Они проходят едва уловимой тропой, где-то в излучинах души» - эти сны, фантазии, видения, и словно по мановению волшебной палочки изменяется мир, события приобретают сказочный характер. Вся жизнь, даже самая обыденная, в которую врываются и «испытанные остряки» с заломленными котелками, и сонные лакеи, торчащие у столиков, и «пьяницы с глазами кроликов» - вся жизнь, дотоле видимая во всех заурядных подробностях, неожиданно, как в повестях Гоголя или Гофмана, приобретает фантастическую невероятность, смутные и загадочные очертания, сквозь которые проступают видения иных миров, сказочно прекрасные и неодолимо влекущие.

Вместе с ней, Музой, «на смену деталям грубой повседневности приходит очарованная даль», и человеку открывается то, что «незримо» обыкновенным очам: странный, ирреальный, но прекрасный мир, напоминающий видения, приходящие к нам во сне.

«Незнакомка» кончается горько-проникновенным восклицанием:

Ты право, пьяное чудовище!

Я знаю: истина в вине.

Вино дает забвение и одновременно выводит душу из оцепенения и плена - в лирический экстаз, высвобождает ее; тогда постигается высокий мир, в котором, хоть он и ирреален, больше истинности, чем в пошлой обыденности. Сознание этого трагично, потому что после лирического опьянения неизбежно «отрезвление» - возвращение в реальный «страшный мир».

Раздвоение образа Музы идет своим нормальным путем до последних пределов, и Блок, с присущей ему «трагедией трезвости», с особым тщанием разлагает этот мир; но, с другой стороны, этот мир, сначала не узнанный, продолжается в нем: вдруг «в руке протянутой Петра запляшет факельное пламя», вдруг в город «небесный кузнец прикатил», и раздается совсем неожиданная у Блока нота: - «солнцу, дерзкому солнцу, пробившему путь, наши гимны, и песни, и сны без числа!... Опаленным, сметенным, сожженным до тла - хвала».

Низведение Музы в ипостаси Прекрасной Дамы в хаос продолжается, углубляется и конкретизируется, и в этом нисхождении появляются ноты прекрасного снисхождения, сердечности, расширенного сердца.

Александр Блок уже прямо и недвусмысленно утверждает в одной из статей: «Искусство есть чудовищный и блистательный ад». Ему же принадлежат потрясающие и страшные по своей прозорливости строки, адресованные собственной Музе:

Есть в напевах твоих сокровенных

Роковая о гибели весть.

Есть проклятье заветов священных,

Поругание счастия есть.

И такая влекущая сила,

Что готов я твердить за молвой,

Будто Ангелов ты низводила,

Соблазняя своей красотой...Обращает на себя внимание заключенная в первом четверостишии скрытая антитеза: если Евангелие - это «благая весть» (в переводе с греческого), то искусство, поэзия - «о гибели весть», то есть нечто противоположное Божественному откровению о спасении. Самое же страшное то, что в этих роковых «напевах» заключена непреодолимая «влекущая сила», жуткая соблазняющая «красота», способная «низводить» (соблазнять и губить) самих Ангелов.

Несомненно, что творческое вдохновение освобождает человека от власти всего земного, дольнего, буднично-суетного. Но при духовной пассивности творца, при его полном безволии и недостатке духовной трезвости благословенная независимость от всего земного и обыденного может обернуться гибельной «независимостью» от совести и чести, от заповедей Божиих и Его Духа. Красноречивее других писал об этом Блок в уже цитировавшемся стихотворении «К Музе»: «И была роковая отрада в попираньи заветных святынь...».

Сладостно-страшная встреча с Музой (то есть с поэтическим вдохновением) превосходит своей значительностью все обыденные ценности. Незыблемые минуту назад, они меркнут и отступают перед внезапно явившейся беспечной шалуньей - «милой гостьей с дудочкой в руке». Беспечный облик ее обманчив, веселая беззаботность и легкомыслие - только кажущиеся. Этой загадочной страннице, оказывается, открыты необъятные бездны мироздания, доступны запредельные тайны, неведомые простым смертным.

Эволюция образа продолжается, и можно сказать, что теперь Прекрасная Дама существует для Блока в каждой женской душе; в каждом сознании русском живет она, живет и продолжает жить, и ее имя - Россия, которая и становится женой поэта: «О Русь моя! Жена моя!» Вот кто она, эта Прекрасная Елена, которую он вывел из хаоса.

Вот таким «челом века» начинает делаться расширенное сознание Блока, которое расширяется постольку, поскольку оно могло углубиться в глубочайшие сокровеннейшие темы. Продолжение темы Прекрасной Дамы - есть органическое развитие всей линии искания, всего духовного максимализма, стремления воплотить в жизнь мечту, показать, что эта мечта не мечта, а наша действительность. Эта тема снисхождения и кротости проявляется у Блока так: «Божья Матерь «Утоли мои печали» перед гробом шла, светла, тиха. А за гробом в траурной вуали шла невеста, провожая жениха. Был он только литератор модный, только слов кощунственных творец... Но мертвец - родной душе народной: всякий свято чтит она конец». И далее, про невесту: «словно здесь, где пели и кадили, где и грусть не может быть тиха, убралась она фатой от пыли и ждала Иного Жениха...»

А Муза была «Прекрасной Дамой», «Незнакомкой», «Проституткой», и даже проституткой низшего разряда, «Катькой». И вот в Катьке и Петьке «Двенадцати», в том звуке крушения старого мира, который Блок услышал со всей своей максималистической реалистичностью, должно было быть начало восстания, начало светлого воскресения, Христа и Софии, России будущей: «в светлом венчике из роз, впереди - Исус Христос».

Такова эволюция образа Музы в творчестве Блока: из Божественной, Неземной Девы, Мировой Души она под воздействием трансформации Блоковского взгляда на мир превращается в Незнакомку, раздваиваясь между Незнакомкой и «звездой», и продолжает это изменение, показываясь теперь в каждой женской душе. В каждом сознании русском живет она, и ее имя - Россия, которую поэт называет своей женой. Так образ Музы проходит эволюционный путь от понятия очень личного, любовного, до гражданского, может быть даже политического.

Заключение

Александр Блок - один из самых утонченных и возвышенных поэтов русской литературы. На его творчество оказало огромное влияние движение французского символизма и такие его черты, как: многоплановость художественного мышления, восприятие искусства как способа познания, заострение религиозно-философской проблематики, неоромантические и неоклассические тенденции, интенсивность мироощущения, неомифологизм, мечта о синтезе искусств, переосмысление наследия русской и западноевропейской культуры, установка на предельную цену творческого акта и жизнетворчество, углубление в сферу бессознательного и другие.

Увлекшись в юности философией Владимира Соловьева о «двоемирии», поэт на время становится мистиком, чувствует в окружающем мире предвестников конца света. А наступающую революцию Блок ощущает как развертывающийся хаос. Спасение он все же видит, в божественном начале «Мировой души» или «Вечной женственности». В этот период появляется таинственный и волшебный цикл «Стихов о Прекрасной Даме». В лирической героине цикла слились черты загадочной незнакомки и конкретной женщины, Любови Дмитриевны Менделеевой, ставшей впоследствии его женой, в которую Блок был страстно влюблен.

Но Блок не был бы великим поэтом, если бы отразил в лирике лишь свои личные переживания. Он сумел услышать грядущие большие перемены, прочувствовать всем сердцем испытания, выпавшие на его долю и судьбу страны, и вылить их в прекрасные стихи. Это было необычное, судьбоносное время. И поэзия получилась под стать времени.

«Неземные» черты «Прекрасной Дамы» органично и легко сливаются в запоминающийся и узнаваемый образ Музы Блока. Он преклоняется перед «вечной женственностью» и красотой своей Музы. Она принимает облик то горячо любимой матери, то возлюбленной, то Родины.

Поэт стремится слить воедино три этих образа, чтобы получился идеальный, достойный поклонения, и одновременно боится приземлить, упростить черты своего кумира. Блок одновременно ожидает и боится любви, погружается в мистицизм и символизм.

Блок постоянно находился в поиске формы, ритма, мелодики стиха. Реальный мир часто представляется ему как бы сквозь призму волшебного зеркала. Вполне реальные события и места действия заволакиваются волшебной дымкой фантазии поэта. Он искусственно уходит от реальности, в красивость фантазии.

Таким образом, вполне земной образ преображается в романтико-символический. Поэт стремится к некой гармонии, какой нет на земле, но которая существует в его мечтах и фантазиях. На протяжении времени заметно менялось настроение поэта от восторженного поклонения своей мечте к сомнениям и крушению надежд, что естественно отразилось на его восприятии и отображении в своем творчестве образа Музы.

символизм творчество поэт блок муза

Список использованной литературы

1. Альфонсов В. Слова и краски. М. - Л.: Просвещение, 1966

2. Антокольский П. Пути поэтов. М., 1965

3. Блок А.А. Избранные сочинения. М.: Художественная литература, 1988

4. Блоковский сборник. Тарту, 1964

5. Гинсбург Л. О лирике. Л., 1968

6. Гиршман М.М. Три чудных мгновенья // Русская речь, 1969, №1

7. Громов П.А. Блок. Его предшественники и современники. М. - Л., 1966

8. Воронский А. Литературно-критические статьи. М., 1963

9. Крыщук Н. «Открой мои книги…». Л.: Детская литература, 1986

10. Максимов Д.Е. А. Блок. «Двойник»// Поэтической лирики. Л., 1974

11. Машбиц-Веров И. Русский символизм и путь Александра Блока. Куйбышев: Куйбышевское книжное издательство, 1969

12. Образное слово А. Блока. М.: Наука, 1980

13. Орлов В.А. Блок. Очерк творчества. М.: Государственное издательство художественной литературы, 1956

14. Орлов В. Гамаюн. Жизнь А. Блок. М.: Известия, 1981

15. Пьяных М. Слушайте революцию. Поэзия А. Блока советской эпохи. М.: Просвещение, 1980

16. Рез З.Я. Лирика Ал. Блока в школьном изучении. Л.: Издательство педагогического института имени Герцена, 1975

17. Соловьев Б. Поэт и его подвиг. М.: Советская Россия, 1973

18. Тимофеев Л.И. Творчество А. Блока. М.: Издательство Академии наук СССР, 1963

19. Турков А. В мире Александра Блока // Блок А.А. Избранные сочинения. М.: Художественная литература, 1988

20. Федин К. Писатель, искусство, время. М., 1957

21. Чуковский К. Современники. Портреты и этюды. - ЖЗЛ, 1962

Размещено на Allbest.ru