Размещено на http://www.allbest.ru/

Типы русской жизни в цикле М. Горького «По Руси»



Содержание

Введение

Глава 1. Творчество М.Горького в историческом и литературном контексте

Глава 2. Типы русской жизни в цикле М.Горького «По Руси»

2.1 Целостность новеллистического цикла «По Руси»

2.2 Типы героев цикла рассказов «По Руси»

2.3 Характеристика типа жизни «праздничных людей»

2.4 «Зимние люди»

2.5 Люди, заражённые страстью к бродяжничеству

2.6 «Зрители»

2.7 Женские образы в цикле «По Руси»

2.8 Автор-повествователь в цикле

Глава 3. Изучение в школе цикла «По Руси»

3.1 Анализ программ по литературе

3.2 Методические рекомендации по изучению цикла

Заключение

Библиографический список



Введение

Максим Горький - одна из самых влиятельных фигур в истории русской литературы первой половины 20 века, причём, влияние Горького не исчерпывается сорока годами его собственного творчества - оно сказалось на литературном процессе всего столетия.

Роль М.Горького в литературе 20 века трудно переоценить. «Он был чужд умозрительности, ищущим и заблуждающимся, увлекающимся и разочаровывающимся, стремящимся к широкому общению и одиноким в душе человеком. А идеалы его … восходили к тому, что было дорого для каждого российского художника, - к мечте о духовном возрождении мира» Смирнова Л.А. Русская литература конца 19-начала 20 вв. - М., 1993. - С. 47.. Но пришёл писатель к этой мечте своим, трудным путём. С раннего периода своей творческой деятельности М.Горький был увлечён сложнейшим процессом жизни - «движением к совершенствованию духа», слиянием «интеллекта и инстинкта» человека «в гармонии стройной» (из письма к И.Е. Репину от 23 ноября 1899г.).

Острые социальные конфликты и противоречия, возможности их разрешения писатель трактовал именно с этой точки зрения. А понятие «гармония стройная» выделял как ведущее начало - стремление к прекрасному, врождённое человеческое чувство красоты, в своём развитии способное преобразить отдельную личность и отношения между людьми.

Над циклом «По Руси» писатель работал в течение 1912-1917 годов, в нём запечатлены его умонастроения в канун поворотного в судьбе России события - Октябрьской революции.

После завершения повестей «Городок Окуров» и «Жизнь Матвея Кодемякина» М. Горький приступил к работе над циклом рассказов «По Руси», который должен был, по замыслу автора, дать большое полотно русской жизни (первоначально цикл «По Руси» состоял из рассказов: «Рождение человека», «Ледоход», «Губин», «Нилушка», Кладбище», «На пароходе», «Женщина», «В ущелье», «Калинин», «Едут», «Покойник»). Горький ставил перед собой задачу раскрыть психологию русского человека, показать огромную творческую силу, таящуюся в нём, и страшную российскую действительность, убивающую и уродующую эту силу.

О своих новых рассказах Горький писал Д.Н.Овсянико-Куликовскому: «… мне хотелось бы очертить ими некоторые свойства русской психики и наиболее типичные настроения русских людей, как я понял их» Горький М. Материалы и исследования / Под ред. В.А.Десницкого, К.Д.Муратовой. - М.-Л., 1936. - Т.3. - С. 152..

Цикл «По Руси» был посвящён событиям 80-90-х годов, но в воспоминаниях о недавнем прошлом ясно звучал голос писателя - современника и участника нового революционного подъёма в России. В произведениях писателя сказана жестокая правда о недавнем прошлом, но это была правда, высказанная другом народа. «То, что должно звучать во всех этих вещах, есть только чувство возмущения и обиды за человека», - так характеризовал сам Горький своё творчество. Цикл «По Руси» раскрывал и положительные черты русских людей, и те качества, которые им предстояло изжить.

Все рассказы связаны воедино образом рассказчика, «проходящего». Этот человек, странствующий по России с целью понять сущность людей своей родины. Многочисленные встречи с «пёстрыми» и нескладными людьми, которых «надобно починить или - лучше - переделать заново», наблюдения над жизнью, которую люди не сумели сделать свободной и радостной, и раздумья над судьбой русского человека - вот основное содержание этих рассказов-воспоминаний. Особое внимание в них уделено образу «проходящего», от лица которого ведётся повествование. Горьковский рассказчик - человек творческой мысли, старающийся разбудить мысль тех, с кем ему приходится сталкиваться на пути.

В 1912 году, посылая свои первые очерки в журнал «Вестник Европы», Горький писал Овсянико-Куликовскому: «Не знаю, как озаглавить мне очерки, посланные вам. Я имел дерзкое намерение дать общий заголовок «Русь. Впечатления проходящего», - но это будет, пожалуй, слишком громко. <…> Может быть вы согласитесь дать заголовок «Впечатления проходящего», - откинув слишком широкое и требовательное слово «Русь»»? Горький М. Материалы и исследования, т.3. - С. 152.. Д.Овсяниково-Куликовский предложил своё заглавие «По Руси (Из впечатлений проходящего)». Это заглавие («По Руси») и было сохранено писателем в дальнейшем.

1911-1913 годы были особенно трудными для М.Горького. Он только что пережил сложный для него разрыв с передовицами и неудачу повести «Исповедь», не принятую революционными кругами. Талант литератора органически сочетался у М.Горького с талантом организатора, его имя неразрывно связано с историей русской журналистики и книгоиздательского дела. Потребность в организаторской деятельности остро ощущалась писателем и в изгнании, но на Капри он не мог использовать в полной мере свои силы, и это угнетало его.

Горький хорошо знал, что делалось в России. Он получал основные газеты и журналы, вёл переписку с большим числом лиц, продолжал встречаться с представителями различных общественных групп. Остров Капри стал своеобразным местом паломничества русских людей. Среди приезжавших было немало революционеров, но ещё больше переставших верить в революцию и утерявших жизненную перспективу. Многие посетители Капри кажутся ему «мёртвенькими».

Но даже в самое трудное время грустные раздумья соседствовали с утверждением: «… все говорят о России очень печально. А я не верю». Усталость от большой и напряжённой работы и резкое обострение болезни усиливали порой мрачные мысли, но вместе с тем писатель продолжал говорить о неизменности своей гражданской и литературной позиции: «Свою линию я не теряю, напротив».

Линия эта заключалась в твёрдой уверенности в том, что «Россия проснулась и не заснёт» и что основная задача писателей - содействовать всеми силами этому побуждению.

На Капри Горьким была создана большая библиотека, так как, по его мысли, время требовало от литератора не только широкого познания самой жизни, но и глубокого освоения передовых социальных и научных идей века. К сожалению, точный состав этой библиотеки неизвестен Муратова К.Д. М. Горький в борьбе за развитие советской литературе. - М., 1985. - С. 49..

Там же, на острове Капри, М.Горький обращается к впечатлениям, накопленным им, и создаёт цикл рассказов «По Руси».

Цикл должен был стать ответом на горячие вопросы о судьбах России и русском национальном характере. Цикл должен был показать наиболее типичные свойства русского человека, многие из которых предстояло преодолеть в процессе движения к новой жизни. В старой патриархальной Руси Горький искал то, что предвещало возможность этого изменения.

Замысел цикла возник в связи со смертью Л.Толстого и раздумьями о том, что было связано с ним. Горький долго выбирал заглавие для этого цикла и в 1915 году остановился на заглавии «По Руси», во втором издании появился подзаголовок «Записки проходящего».

Характеризуя особенности горьковского стиля, один из первых исследователей творчества М.Горького С.А.Балухатый справедливо писал: «Горький пришёл к смелому соединению в своём творчестве форм реалистических и романтических, понимая их не как взаимно исключающие литературные стили, но как только внешние различные образные системы выражения в конечном счёте одних и тех же внутренних стимулов художника» Балухатый С.А. М.Горький / Классики русской драмы. - М.-Л., 1940. - С. 15..

После появления цикла «По Руси» печать заговорила о Горьком как о большом мастере. Исключая период 90-х годов, это был один из немногих случаев почти единодушия в оценке его таланта. Однако ни замысел цикла, ни его социальная направленность и явная полемичность в ряде случаев современными критиками раскрыты не были.

Как справедливо заметила Т.Д.Белова, «дореволюционная критика (В.А.Егоров, А.А.Измайлов) увидели в Калинине («Калинин») носителя «лирической тоски», в которой Горький якобы «очень метко и красиво зарисовал типично русское простецкое настроение и зарисовал любовно и нежно, как оно того заслуживало…» Белова Т.Д. Эволюция эстетических взглядов М.Горького (1890-1910-е годы) в контексте культурологических исканий эпохи. - М., 2005. - С. 314.. По словам А.И.Овчаренко цикл «По Руси» представляет большой интерес, но остаётся недостаточно изученным Цитируется по: Белова Т.Д. Эволюция эстетических взглядов М.Горького (1890-1910-е годы) в контексте культурологических исканий эпохи. - С. 314..

В конце 20-х годов в критике наметился перелом в оценке творческой деятельности М.Горького. Известие о возвращении писателя из Италии в Советский Союз вызвало повышенный интерес к его жизни и творчеству. С 20-х годов начинается оживлённая публикация документов, характеризующих отношение царизма к М.Горькому.

В 30-е годы творчество писателя привлекло к себе пристальное внимание критики. Обозначился круг литературоведов, уделявших большое внимание изучению жизни и творчества писателя: И.А.Груздев стал биографом писателя; С.Д.Балухатый определил свои интересы в области горьковской драматургии и библиографии; В.А.Десницкий выступил с рядом ценных воспоминаний о революционной деятельности Горького и статьями об автобиографической трилогии и романе «Мать»; Н.К.Пиксанов выступил в роли зачинателя изучения тем «Горький-поэт» и «Горький и фольклор».

В 40-50-е годы кадры литературоведов, изучающих жизнь и творчество М.Горького, значительно пополнились: Б.И. Бурсов, А.А. Волков, Б.В.Михайловский, А.С.Мясников, А.И.Овчаренко, В.К.Панков, Е.Б. Тагер и др. Изучение горьковского наследия приняло широкий размах. Литературоведы, критики широко изучали прозаические произведения М. Горького, его драматургию, критические и публицистические статьи. В 50-е годы в печати большое внимание уделялось выступлениям Горького-критика. Изучение художественного мастерства значительно оживилось.

Существенную страницу современного горьковедения составляют статьи и главы из вузовских и школьных учебников по истории русской литературы начала 20 века, написанные Л.А.Смирновой, убедительно доказывающей, что «Горький не имел ничего общего со скучной «сказкой», измышлённой идеологами от литературы. Он был чужд умозрительности, ищущим и заблуждающимся, … стремящимся к широкому общению и одиноким в душе человеком». Важно отмеченное Л.А.Смирновой упорное внимание Горького-художника к «истинной, внутренней культуре», которую он «понимал широко, как гармонию чувств, мыслей, отношений» Смирнова Л.А. Указанное сочинение. - С. 129..

Основополагающей мыслью монографии Т.Д.Беловой стала неоднократно и в разных формах высказанная мысль Горького о созидательной роли красоты, о необходимости развития необходимой человечеству единой планетарной культуры. Автор предпринимает попытку раскрыть эволюцию взглядов писателя на прекрасное в жизни и искусстве, тесно связать этот процесс с характером прозы Горького, с изменениями - обогащением - самого типа художественного мышления. Проблеме народного характера посвящён параграф первый третьей главы «О корнях и деформациях национального характера и национальной культуры («Две души», «По Руси») Белова Т.Д. Указ.соч. - С. 306-319..

Искренность, благородство, пусть недостижимых, устремлений Горького к будущему, плодотворно сказались на его художественном творчестве: окуровской дилогии, многих рассказах, предшествующих статьям «Издалека», и последующим за ними сочинениях, «собранных под общим названием «По Руси», на автобиографических повестях и других произведениях вплоть до «Несвоевременных мыслей». В них мы находим мало кем освещённые открытия Горького: болезненных, порой уродливых явлений жизни, человеческой ущербности; нередко затаённых в душевной глубине больших чувств, прозорливых представлений; бесчисленных вариантов неожиданных переплетений высокого и низкого, силы, смелости и слабости в «пёстром человеке», «неудавшихся людях». Поистине целый массив современных художнику мироощущений, эмоциональных состояний, размышлений воплотил он с удивительной чуткостью к их переливам и странным переломам. Взволнованной думой о времени и человеке был захвачен писатель.

Объект исследования - творчество М.Горького и цикл рассказов «По Руси».

Предметом исследования являются типы русской жизни в цикле рассказов М.Горького «По Руси».

Цель дипломной работы: выявить особенности художественного раскрытия многообразия типов русской жизни в цикле рассказов «По Руси».

Задачи нашего дипломного исследования:

1) изучить творческую историю цикла рассказов М.Горького «По Руси», его место в творчестве М.Горького 1910-х годов и причины обращения к циклу;

2) рассмотреть особенности композиции цикла рассказов;

3) рассмотреть многообразие типов русской жизни в цикле рассказов «По Руси»;

4) предложить методические рекомендации по изучению цикла рассказов из цикла М.Горького «По Руси».

Работа состоит из введения, трёх глава и заключения. Библиографический список включает 76 единиц.



Глава 1. Творчество М. Горького в историческом и литературном контексте.

М. Горький вошёл в литературу в 1890-х годах. Основные тенденции этого времени характеризуются такими событиями и явлениями:

- слом культурных эр - конец Нового времени и начало нового культурного мегацикла;

- тотальный кризис сознания (в философии, религии, науке, социологии);

- кризис классического типа культуры, исходящего из представлений о мире как о гармоническом Космосе, и рождение нового типа культуры - модернизма с его апологией хаоса (декадентство);

- борьба и взаимовлияние (начиная с 90-х годов 19-го века и на протяжении всего 20-го) множества художественных стратегий (реализма, романтизма, неоромантизма - классических систем; символизма, акмеизма, экспрессионизма, абстракционизма и т.п. - модернистских систем).

В такое кризисное для русской литературы время пришёл Максим Горький. «Из глубин народных пришёл даровитый писатель и сразу покорил себе всю читающую Россию. (…) Его книги расходятся с неслыханною у нас быстротою, его имя передаётся из уст в уста в миллионах уголков, где ещё теплится интеллигентная жизнь» Меньшиков М. Красивый цинизм / Максим Горький: pro et contra. - СПб., 1997. - С. 430.. «Сочинения Горького разошлись за какие-нибудь пять лет (1903-1905), а то и менее, - 416000 томов», - отмечал Н.Я.Стечкин Стечкин Н.Я. Максим Горький, его творчество и значение в истории русской словесности и в жизни русского общества / Максим Горький: pro et contra. - СПб., 1997. - С. 461.. Его, ведущего критика консервативного журнала «Русский вестник», возмущало то, что с такой популярностью не идёт ни в какое сравнение популярность Тургенева, Толстого, Достоевского.

Другие критики более взвешенно воспринимали популярность молодого писателя и пытались определить его место в движении художественного сознания. Так, Р.В.Иванов-Разумник писал: «Восьмидесятые годы дали русской литературе Чехова, девяностые - Горького, этих двух наиболее выдающихся представителей русской интеллигенции в области художественного творчества последней четверти 19-го века. (…) Мы имеем в Чехове и Горьком, как раньше имели в Пушкине и Лермонтове, двух тесно связанных, хотя и полярных представителей развивающейся русской общественной мысли» Иванов-Разумник Р.В. История русской общественной мысли. Т.2. - СПб., 1911 / Лейдерман Н.Л., Сапир А.М. Горький в школе: новое прочтение / Методическое пособие для учителя. - М., 2005. - С. 388.. Другие критики утверждали, что опыт Горького столь же ценен для русской литературы, как опыт Тургенева и Толстого. Обратим внимание на сопоставляемые имена - для современников талант Горького был несомненен.

Современники Горького отмечали новизну и своеобразие его творческих поисков и открытий. Так, Н.Минский говорит о «свежем, незаурядном и главное, своеобразном таланте», о том, что «у него (Горького) свой круг излюбленных тем (…), своя излюбленная природа, (…), своя философия - предпочтение вольных, сильных инстинктов жизни перед надуманной мудростью и святостью» Минский Н. Философия тоски и жажда воли / Максим Горький: pro et contra. - СПб., 1997. - С. 306.. Современники в первую очередь отмечали в произведениях Горького дерзость, духовную силу и открытое, мужественное неприятие существующего порядка вещей. «Горький - это сплошной протест, вызов обществу, вызов гордого человека, презирающего власть сытой буржуазной толпы», - писал Дмитрий Философов Философов Д. Завтрашнее мещанство / Максим Горький: pro et contra. - СПб, 1997. - С. 688.. Практически все, кто писал о феномене Горького, видели главное его отличие от литературных предшественников и современников в активном отношении к жизни, в волевом напоре, в жажде деяния. Очевидно, после краха народнической идеологии и дискредитации идеи «общественности» это свойство таланта Горького было особенно заметно.

Примечательно, что писатели-современники, даже принадлежавшие к числу оппонентов Горького, подчёркивали кровную связь его творчества с Россией и её народом. А.Блок называл Горького певцом «великого, необозримого, просторного, тоскливого и обетованного, что привыкли объединять под именем Руси». Словно предвидя будущие идеологические построения советского литературоведения, он настаивал на том, что Горького нельзя «привязывать» к какой бы то ни было узкопартийной идее, ибо он - выразитель русского национального духа: «Есть факты неоспоримые, но сами по себе не имеющие никакого значения, например, Бэкон Веруламский - взяточник, Спиноза - стекольщик, Гаршин - переплётчик, Горький - социал-демократ. «Социал-демократизм» Горького говорит мне гораздо меньше, чем, например, землепашество Толстого или медицинская практика Чехова» Блок А. Собрание сочинений: В 8т.. Т.5. - М., 1996. - С. 103..

Следует заметить, что современники сразу же почувствовали, что в лице Горького явился писатель нового типа - не от литературы, а из жизни, из самых её низов, художник, опирающийся не на книжную, а на народную, фольклорно-поэтическую культуру.

В частности, Д.С.Мережковский утверждал: «В произведениях Горького нет искусства; но в них есть то, что едва ли менее ценно, чем самое высокое искусство: жизнь, правдивейший подлинник жизни, кусок, вырванный из жизни с телом и кровью… И, как во всём очень живом, подлинном, тут есть своя нечаянная красота, безобразная, хаотическая, но могущественная, своя эстетика, жестокая, превратная, для поклонников чистого искусства неприемлемая, но для любителей жизни обаятельная. (…) «С подлинным души моей верно», - подписался Горький под одним из своих произведений и мог бы подписаться под всеми». «Он открыл новые, неведомые страны, новый материк духовного мира», - заключает Мережковский Мережковский Д. Чехов и Горький / Максим Горький: pro et contra. - СПб., 1997. - С. 645.. Движение «из жизни» было не просто идейно-творческой установкой, а стало эстетическим принципом, который определил сущностное своеобразие всей художественной системы писателя, его поэтику. Спустя примерно три четверти века после Мережковского выдающийся чешский славист Мирослав Дрозда доказывал, что Горький полемизирует с литературностью классического реализма, считая, что «текст необходимо вновь «раскрыть», сделав его внелитературно-достоверным», и что уже в своей ранней прозе писатель разработал «приёмы, при помощи которых (…) достигается эта новая «раскрытость» текста в жизнь и стимулируемая им новая достоверность художественного сообщения» Дрозда М. Нарративные маски русской художественной прозы. Гл.8. - Ранний Горький. - Амстердам, 1994. - С. 433..

Есть ещё один аспект творческой индивидуальности Горького, который в высшей степени важен для исследователей истории русской литературы конца 19 - первой трети 20 века. Речь идёт о противоречивости его характера, о крайней сложности и драматизме его духовных и творческих исканий - обо всём том, что расходилось с насаждавшимся культом «великого пролетарского писателя». Константин Федин в узком кругу говорил: «Горький - человек великих шатаний, истинно русский, истинно славянский писатель со своими безднами, присущими русскому таланту…» Власть и художественная интеллигенция. - Документы ЦК РКП (б) - ВКП (б), ВЧК - ОГПУ - НКВД о культурной политике. 1917-1953 годов / Сост. А.Артизов, О.Наумов. - М., 1999. - С. 525..

А. Федин знал, что говорил - он ещё с 20-х годов общался с Горьким и как раз работал над книгой «Горький среди нас». И в самом деле, ведь всю свою творческую жизнь Горький вёл мучительный внутренний диалог - придя к одной концепции, он буквально в следующем произведении выдвигал контроверзу, рассматривая противоположную версию человека и мироустройства.

В 90-е годы пишутся героико-романтические рассказы-легенды о фантастических героях, «людях с солнцем в крови» и тут же - «босяцкие рассказы», где бунтарь против мещанской морали оказывался не более чем рыцарем на час. В 1900-е годы за романом «Мать», где главной дорогой выпрямления личности провозглашается участие в революционной борьбе за «детей наших», следует «Исповедь» - где единственным способом возрождения личности провозглашается внутреннее, религиозное самоусовершенствование. В 10-е годы пишутся «Сказки об Италии» - с их верой в созидательные силы человека, а вслед за ними - новеллистический цикл «По Руси», грандиозная мозаика народных типажей, от «праздничных людей» до мрачных скептиков и тупых садистов, цикл, открывающийся радостным сюжетом о рождении человека на берегу тёплого синего моря и завершающийся жутким сюжетом об убийстве человека у того же самого моря. После Октября - цикл «Рассказы 1922-24 годов», с «достоевскими» подпольными человеками, вроде профессионального провокатора («Карамора»), и тогда же пишется серия литературных портретов о ярких, могучих личностях, рождённых Россией - Льве Толстом, Чехове, Блоке, Есенине…



Глава 2. Типы русской жизни в цикле рассказов М.Горького «По Руси»

2.1 Целостность новеллистического цикла «По Руси»

М. Горький очень большое внимание уделил отбору и порядку расположения рассказов в цикле «По Руси». К примеру, рассказ «Весельчак», написанный гораздо раньше других новелл, заключает весь цикл. Значит, в порядке расположения рассказов есть определённая логика.

Т. Браже считает, что «определённая логика есть в динамике эстетического пафоса. Самые разные по фабульному материалу сюжеты рассказов, стоящих в начале цикла, имеют сходную динамику - в них побеждает отзывчивость и сострадание («Рождение человека», «На пароходе»), терпимость и способность подняться над ханжескими предубеждениями («Губин»), люди открываются навстречу друг другу («Женщина»)» Браже Т. Горький «старый» и «новый» / Т.Браже. уроки литературы в старших классах. - М., 1998. - С. 62..

Слом начинается с рассказа «В ущелье» (он идёт восьмым по порядку). Поначалу ничего плохого не предвещается - наоборот, люди обнаруживают нравственную чистоту (история девушки, которая сохраняет верность своему любимому), ведут умные беседы, преисполненные любви к России и уважения к русскому народу, «который работает на трудной земле». Но постепенно атмосфера меняется - разгорается спор между мужиками, затем драка, которая заканчивается убийством человека.

По поводу восьми последних рассказов можно сказать следующее. Уже в первом из них («Герой») рассказчик признаётся: хоть несмотря на все разочарования, он и сейчас любит одеть человека более празднично, чем он одет», однако, делать это становится всё труднее, поскольку жизнь срывала с его души «светлые покровы юношеского романтизма». История одного из таких разочарований и лежит в основе сюжета рассказа «Герой»: человек, поначалу показавшийся рассказчику «интересным и значительным», оказался мелким провинциальным хлыщом.

Сюжет следующего рассказа («Клоун») - маленькая драма порядочного человека, «никем не понимаемого, страшно чуждого всему», который терпит поражение, когда пытается вмешаться в заурядную для российских нравов сцену издевательства над женщиной. А далее стоит рассказ «Зрители», где сюжет и гибель сироты Коськи Ключарёва вскрывает страшную истину: здесь, в российской глубинке, «человек нипочём, дешевле дров».

И каждый рассказ - это либо история жизни, «сжигаемой» без всякого смысла («Лёгкий человек»), либо сюжет о жизни, идущей на убыль или загубленной («Страсти-Мордасти», «Зрители», «Тимка», «На Чангуле», «Весельчак»). Финалы почти всех рассказов - это трагедии морально или физически «убитых людей». И не случайно в финале рассказа «Зрители» «бесконечно голубая печаль небес».

От рассказа к рассказу нарастает ощущение безысходности. Герой-рассказчик, собственно, и пошёл по Руси ради того, чтобы увидеть светлое в жизни, получить вдохновляющую поддержку от добрых и умных людей, всё острее испытывает чувство разочарования.

«Превосходная должность - быть на земле человеком!..» - вот его изначальная позиция. Но то, что он видит вокруг, наводит его на мысль, что человека «надо починить или - лучше переделать заново».

Имеется ещё одно существенное различие между первыми и последними рассказами цикла. В начальных рассказах очень важное место принадлежит мотиву, который обозначен в названии первой новеллы - «рождение человека». Если в первом рассказе этот мотив разворачивается в целый сюжет, то в рассказе «Губин» он заявлен в мечте мудрой Натальи Васильевны о том, чтобы невестка родила - «ей ребёночка, внучка надо». А в рассказе «Кладбище» поручик Хорват включает в ряд высших человеческих деяний вот это: «Женщина родила пятнадцать человек здоровых детей, - а! - это очень нужно записать: это великое дело - дать земле здоровых детей» Горький М. По Руси. - М., 2001. - С. 62..

Если в рассказе «На пароходе» этот мотив промелькнул в метафоре, которой автор пытается передать состояние природы («Уже на прибрежных кустарниках виден жёлтый лист, но всё вокруг улыбается двойственной, задумчивой улыбкой молодухи, для которой пришла пора впервые родить, - и страшит это её и радует») Горький М. По Руси. - М., 2001. - С. 70., то в следующем рассказе («Женщина») героиня жаждет материнства, она уговаривает парня: «Я те деток нарожу-выкормлю…» Там же. - С. 76..

Если же мы обратимся к рассказам, поставленным в конце цикла, то в них выдвигается совсем противоположный мотив - мотив «неплодности», вырождения и гибели. Героиня рассказа «На Чангуле» - молодая женщина, которая стала жертвой надругательства, она уже никогда не станет матерью. Ребёнок-калека - вот кого смогла произвести на свет Машка Фролиха («Страсти-Мордасти»). А сюжет рассказа «Весельчак» - об убийстве, причём рассказчика поражает та лёгкость, с которой у человека отнимают жизнь.

Мы видим, что первый и последний рассказы цикла зеркально отражаются друг в друге, образуя некое композиционное кольцо. В рассказах совпадают внешние обстоятельства - место и время действия. В рассказе «Рождение человека» море - это своеобразная купель, в которой происходит омовение, «крещение» новорожденного. Он притягивает взгляд женщины-роженицы и насыщает своей синевой. В повествователе оно рождает тишину души: «…там тихо плавают светлые и гибкие надежды юности, как серебряные рыбы в морской глубине» Там же. - С. 7..

А в рассказе «Весельчак» - другое море, другое освещение, другая тишина. Море - «безбрежная стеклянная гладь»; оно легко меняется местами с небом: «как будто и под нами небо. А мы (…) висим в бездонной пустоте, точно на самолёте-ковре». И обитатели моря и неба тоже уподобляются друг другу: «…В море, у самой отмели, поблёскивают серебряные сельди, они кажутся отражениями бескрылых птиц, плавающих в воздухе» Там же. - С. 62..

И даже орудия убийства - ножи - поначалу выглядят «точно живые сельди». Эти образы вызывают впечатление ирреальности происходящего, словно перед нами мираж, где всё зыбко, «обманно».

И явление «персюка» тоже странно - он словно соткался из знойного марева: «…Ходит, качается у самой воды (…) и гасит ногами искры рыбьей чешуи» Горький М. По Руси. - М., 2001. - С. 78.. В этом зыбком мире даже психологические рефлексы «перевёрнуты». «Персюк» добрался сюда, чтобы отомстить своему «дыругу», который, пользуясь его отсутствием, соблазнил его жену. Но ведёт себя «персюк» как-то неадекватно: «весело сверкают в синеватых белках золотистые зрачки», и вообще он кажется «добряком» и «весельчаком»: даже о будущем убийстве он говорит, «оскалив зубы, весело». И схватка двух друзей, «персюка» и Изета, тоже выглядит какой-то «невзавправдышной»: «вдруг присел на корточки», «тоже смешно подогнул колени», «напоминая тетеревей на току, они переступали с ноги на ногу, подпрыгивали». Но абсолютно реальны кровь и смерть. «А всё кругом - снова как сон» - последняя фраза рассказа и всего цикла.

В рассказе, открывающем цикл «По Руси», на берегу моря совершалось чудо рождения человека. В последнем - на берегу моря человека отнимал жизнь у другого человека.

Таким образом. Мы можем сделать вывод, что все рассказы цикла объединяет сквозной сюжет (метасюжет). Его динамика такова - от утверждения жизни к её угасанию и уничтожению, от мажорной тональности к тональности трагической.

Композиционное единство этому циклу придают образы-лейтмотивы, музыкальная «аранжировка» и сквозной сюжет. Но роль этих композиционных «креплений» далеко не формальна - из вереницы рассказов складывается монументальное мозаичное панно, представляющее собой образ России и её народа. В цикле смысл каждого отдельного рассказа выверяется, подкрепляется, укрупняется через явный и неявный полилог со всем массивом рассказов, входящих в циклическое единство.

Отсюда вытекает вопрос об идейно-эстетической концепции, воплощённой и выраженной в цикле «По Руси» как художественном целом, о семантике того образа России, который сложился из мозаики рассказов.

Главный герой цикла «По Руси» - «народ, не нация, а именно народ, не этнос, а социум, тот его наиболее массовый слой, куда по традиции входят люди физического труда, те, кого именуют «трудовыми низами». Горький старается постигнуть не столько национальное своеобразие характера человека из русского народа, сколько сущностные качества человека из народной массы - того, кого принято называть «простым человеком» Груздев И. Горький и его время. - М., 1962.- . 143..

Двадцать девять рассказов, входящих в цикл «По Руси», образуют грандиозное мозаичное панно - коллективный портрет народа. Но особенность этих портретов и всего коллективного портрета в целом состоит в том, что писатель пытается постигнуть психологию человека из народной массы в целом. Анализируя основные народные типы, представленные в цикле, мы пришли к выводу, что самое существенное свойство психологии народного характера состоит в его вопиющей противоречивости, в соседстве чистых и благородных начал с самыми дурными и низкими деяниями. И это более всего тревожит писателя. Ибо в таком свойстве массового сознания заложены очень разные возможности реализации - от высочайших духовных взлётов, объединяющих простых людей в могучую созидательную силу, до падения в бездну стихийности, превращающей народную массу в дикую толпу, бессмысленно разрушающую всё на своём пути.

В своём цикле Горький не исследует происхождение этих диссонансов в народной психологии. Писатель делает своего рода социально-психологический «срез» современной ситуации, анализирует духовное состояние, в котором пребывает народная масса именно в 1910-е годы.

В отношении Горького к народу нет ни преклонения, ни восхищения, ни тем более обожествления - ни грани того, что сам писатель иронически называл «народопоклонничеством». По этому поводу А.Блок говорил: «Сердце же Горького тревожится и любит, не обожествляя, требовательно и сурово, по-народному, как можно любить мать, сестру и жену в едином лице Родины-России» Блок А. Указ. соч. Т.5. - С. 263.. Но не что иное, как любовь к народу, заставляет Горького исследовать его духовное состояние, докапываясь до таких глубин народной психики, до которых не всякий из современных ему писателей добирался.

Своим циклом «По Руси» Горький вступил в полемику с идеализацией народа - с мифом об изначальной мудрости народного сознания, о его превосходстве над «книжным» знанием, с безоговорочной верой в созидательную силу «роевого начала», в способность народной массы интуитивно находить самые верные выходы из исторических испытаний. Персонажи из цикла «По Руси» существенно отличаются от тех литературных героев, в которых доселе видели квинтэссенцию народного нрава: от покорного Платона Каратаева, от светлого Макара Долгорукого из «Подростка» Достоевского, от совестливых «очарованных странников» Лескова.

Позиция Горького оказалась несовместимой ни с либеральной традицией, опирающейся на авторитет Толстого и Достоевского, ни с политическими ориентирами революционных партий, ни с официальной доктриной «православие, самодержавие, народность».

Горький остро ощущал эмоциональную атмосферу современности. Его, как и Ахматову, Маяковского, Мандельштама, переполняли предчувствия колоссальных исторических и социальных потрясений. Но именно Горький, который вошёл в литературу как возбудитель общественного протеста против существующего порядка, как «буревестник революции», первым увидел опасность для народной же революции в стихийности массового сознания, в противоречивости психического склада так называемого «простого человека». Эта тревога была очень своевременным предупреждением тех событий, которые обернулись кровавой смутой Октябрьской революции, когда политические спекулянты и карьеристы спровоцировали самые разрушительные качества народной стихии и использовали их как главное орудие, посредством которого они утверждали свою диктатуру.

Однако, как ни существенны социальные аспекты концепции, воплощённой в цикле «По Руси», ими не исчерпывается идейно-эстетический пафос книги. Ведь далеко не случайно психологический облик героев цикла, как правило, раскрывается в сюжетах, где идёт борение между жизнью и смертью, далеко не случайно в цикле заняла важное место тема материнства от его апофеоза до гротескного извращения, далеко не случайно динамика метасюжета ведёт к усилению мотивов деградации, распада, гибели.

Все эти мотивы и темы прямо связаны с конфликтами, в которых раскрываются вопиющие противоречия народного характера, являются следствием деяний людей. Тем самым Горький поднял проблему психологии народа на философский уровень: писатель предупреждает, что такие пороки массового сознания, как стихийность и низкий нравственный порог, пренебрежение достоинством личности и вообще жизнью отдельного человека, гибельны для самого же народа. Они ведут к самоуничтожению народа, самоистребления нации. И эти инерционные силы, таящиеся внутри народной стихии, куда опаснее нашествия внешних врагов, проникновения «инородцев», природных катаклизмов.

Заметим, что над циклом «По Руси» Горький начал работать в то же самое время, когда создавал «Сказки об Италии». Это наглядный пример диалогизма художественного сознания как очень специфического свойства творческой индивидуальности М.Горького. Ведь оба цикла находятся между собой в отношениях сопротивопоставления: если в «Сказках об Италии» писатель сосредоточивал внимание на самых светлых сторонах народного характера, поэтизировал их, чтобы поддержать созидательные тенденции в массовом сознании, то в цикле «По Руси» автор заглянул в тёмные глубины народной психологии, показал разрушительные последствия пороков массового сознания.

Рассказы с самого начала замысливались автором как цикл. «Цикла (от греч.kyklos - круг, колесо) - группа относительно самостоятельных произведений, составленная и объединённая самим автором и представляющая собой художественное целое. Циклы наиболее распространены в лирике. Расцвет цикла приходится на конец 19-начало 20 века» Крылов В.Н. История литературы конца 19 - начала 20 века. Серебряный век: учебное пособие для студентов филологического факультета. - Казань, 2007. - С. 41.. Следовательно, цикл - это такое жанровое образование, где, с одной стороны, каждый рассказ представляет собой идейно-художественное целое и может существовать в одиночку, а с другой - все рассказы образуют целостность более высокого порядка, которая несёт более ёмкий художественный смысл, не сводимый к сумме смыслов входящих в него произведений. Создавая цикл, автор обдумывает порядок расположения рассказов, в котором будет проступать сквозной сюжет цикла, а также разрабатывает определённую систему «скрепов», которые объединяли бы локальные миры отдельных рассказов в более масштабный и многомерный образ.

Какие же скрепы есть в цикле «По Руси»?

Можем перечислить и цементирующую роль героя-повествователя, и единство художественного пространства (российская «глубинка»), и персонажи рассказов при всей пестроте их характеров и судеб представляют собой народную массу. Чтобы понять общую эстетическую концепцию, которая получила воплощение в цикле «По Руси», из всей гаммы приёмов, цементирующих рассказы в единое целое, мы остановим наше внимание на таких, которые, с одной стороны, играют очень существенную роль именно в анализируемом цикле Горького, а с другой - весьма характерных для циклических образований вообще. Речь пойдёт об образах-лейтмотивах, об эмоциональной атмосфере и о сквозном сюжете.

Какую роль играют в образовании циклического единства образы-лейтмотивы? Вспомним об образе русской природы в новеллистическом цикле И.С.Тургенева «Записки охотника», об образе Прекрасной Дамы в стихотворном цикле А.А.Блока. Как правило, роль лейтмотивов выполняют очень ёмкие образы, которые представляют в наглядно-чувственной форме некие вечные ценности, общие законы человеческого существования, словом, являются «знаками вечности».

В цикле М.Горького зафиксирован один такой лейтмотив - это образ моря, который выступает как воплощение могущества природы и красоты бытия. Этим образом обнимается всё пространство цикла «По Руси», эстетическая семантика этого образа во всех рассказах цикла однозначна - море становится высшей ценностной мерой жизни человеческой, его добрым опекуном, а ещё чаще укором и уроком ему.

Наряду с образом моря, в цикле «По Руси» роль лейтмотива выполняет образ звезды. Этот образ здесь встречается очень часто. Образ звезды принадлежит, наряду с образом солнца и луны, к числу так называемых астральных образов. Они выступают «знаками вечности», а образ звезды обычно окружён аурой таинственности и загадочности - она манит и пугает, указывает путь и прожигает душу. Но, в отличие от образа моря, образ звезды имеет в горьковском цикле неоднозначный эстетический смысл. Иногда высокие звёзды воплощают «гармонию нетленных сил земли» («Калинин»), они противопоставлены обыденности, напоминая, что мир не ограничивается низкой притолокой убогого жилища. Иногда они олицетворяют мечту, зовущую прочь от этой скудной жизни: например, в рассказе «На пароходе» яркая утренняя звезда появляется в момент «непробудного сна» природы, является как начало нового дня, который должен сменить кажущуюся вечной ночь.

Чаще, чем в других рассказах, образ звезды встречается в «Губине». И каждый раз в ином эстетическом свете. Это не случайно. Звезда с её традиционной семантикой (как знак высокого порыва и духовной чистоты) контрастирует с бессодержательной жизнью «тихого города Мямлина» и населяющих его «зимних людей». Но здесь же, в захолустье, где «вся жизнь - на обмане», женщина, «смигнув страх», отдаётся своему чувству, и звезда влюблённых - Венера - освещает её дорогу к любимому. Её любовь вызывает в памяти рассказчика местную легенду о «князе с княгиней», которые всю жизнь прожили «в добросердечной, нерушимой любви»: «Одна для одного и один для одной на всю жизнь…» - А коли так, «здесь её (звезде) и гореть», - заключает рассказчик. В свою очередь, сам юноша-рассказчик увидел со дна нечищеного колодца дневные звёзды, заставляющие «думать о чём-то огромном». Можно утверждать, что в рассказе «Губин» образ звезды обретает значение символа, контрастирующего с окружающей «грязью», «гнилью» и «тлением».

Иной смысл обретает образ звезды в рассказе «На Чангуле», одном из самых трагических произведений цикла. Холодом веет от «серебряной звезды», которая «ослепительно черкнула» «по синей тверди небес». Она усиливает впечатление от неизбывного «тёмного безумия», в которое погружена девушка, ставшая жертвой насилия. Не случайно рассказчику, выслушавшему её историю, кажется, «точно весь шероховатый шар земной вкатывался на спину» ему. Эта пара космических образов - холодная звезда и тяжёлый земной шар - окружает сюжет трагической аурой.

В рассказе «Калинин» образ звезды - это метафора сердца, горящего в груди повествователя: «Так жарко хочется, чтобы кто-то боязливый, заплутавшийся в ночи - увидал этот маленький огонь…» - мечтает повествователь. А вот в начале рассказа «Страсти-Мордасти» появляется такой выразительный образ: «В грязной жирной воде отражалась какая-то большая звезда из чёрной пустоты», этим образом словно обозначены высота предназначения женщины и бездна её падения.

Всё это позволяет нам сделать следующие выводы. В целом в горьковском цикле образ звезды, как и другие космические образы, контрастирует с «глухими лесными уездами», «топкими берегами тусклых речек», «бестолковой тоской русской жизни». Но этот образ амбивавелентен, и, будучи лейтмотивом, он обозначает крайние эстетические полюса, между которыми мечется, томится и никнет человеческая душа.

Прежде чем говорить о музыкальной «аранжировке» цикла «По Руси», прокомментируем мысль героя-повествователя, вроде бы мельком брошенную в рассказе «Женщина»: «Думалось о маленькой и грустной человеческой жизни, как о бессвязной игре пьяного на плохой гармонике, как о хорошей песне, обидно испорченной безголосым, глухим певцом».

В этой фразе обозначен принцип отношений между музыкой и человеком - музыкальные образы, будучи прямым воплощением красоты, выступают как эстетическая мера человеческой жизни. Во-вторых, здесь само бытие ассоциируется с хорошей песней, а нескладная, суматошная, унылая жизнь людей ассоциируется с плохой игрой а музыкальном инструменте, с испорченной песней.

«Поражает разнообразие музыки, звучащей в художественном мире цикла: от бойкой частушки до похоронного причета, от певучей кантилены до военного марша, от задушевной песни про разлуку до похабного выкрика, от растиражированного шарманкой жесткого романса до романсов на стихи русских поэтов, от песни, только-только сложенной на глазах рассказчика, до старинных напевов. У каждой своя нота в музыкальной мозаике» Гачев Г. Образ в творчестве Горького. / Г.Гачев. Образ в русской художественной культуре. - М., 1981. - С. 89..

Музыкальная тональность цикла задаётся в песне, которая звучит в рассказе «Рождение человека». Она выражает тоску людей, оторванных от родных мест, образы самой песни и те, что возникают по ассоциации с ними, создают контраст между «чёрной душой темнотой южной ночи» и «севером, снежными пустынями, визгом метели и отдалённым воем волков».

Некое равновесие противостоящих мотивов вы видим в рассказах «Тимка» и «Как сложили песню». Во втором рассказе гармония достигается тем, что пеня естественно сливается с голосами природы. А песни Тимки, с одной стороны, внесли нечто праздничное в существование «никому - да и самим себе - ненужных» людей. С другой же стороны, «рисуя гибким голосом всё, о чём говорит песня», сам Тимка напоминает механического соловья, потому что поёт без увлечения, равнодушный к горю людей.

Целая какофония звуков слышна в рассказе «Зрители». Начинается он похоронным маршем, который «звучал, точно гимн солнцу». Но там же звучит бравая солдатская песня «В семьдесят семом году / Объявил турок войну…», которую поёт сапожник Дрягин, и она смешивается с «кудахтаньем наседок», дробью «молотков жестяных», «тонких палочек скорняков», барабанов похоронной процессии и «медным пением светлых труб».

Среди привычно-обыденных и возвышенно-торжественных звуков теряются слабый голосок истекающего кровью мальчика и крик его беспомощного заступника. Но песня сыграла свою роль - уплотнила и без того насыщенное звуками пространство, отчего, по ощущению рассказчика, «скука стала гуще, тяжелее», а драма Коськи Ключарёва, погибшего от равнодушия зрителей, ещё невыносимей.

По мере движения сюжета музыкальная «аранжировка» становится всё более и более мрачной. Так, похабные песни в устах малолетнего Лёньки («Страсти-Мордасти») звучит в унисон трагизму его подвальному существованию, как и звуки шарманки, которая «раздражённо визжала», «выбрасывая лохмотья какой-то мелодии». Но эти же песни контрастируют с чертами его лица, делающими его похожим на ангела. Особая роль принадлежит в рассказе колыбельной «Придут Страсти-Мордасти, / Приведут с собой Напасти», которую поёт своему сыночку Машка Фролиха. Песня не баюкает и не успокаивает, а пугает и угрожает.

В.А. Калашников справедливо полагает, что «песни, звучащие в финальных рассказах, становятся некими связующими нитями между психологической ситуацией и состоянием мира» Калашников В.А. Писатель и его герои. О полемической направленности и некоторых других особенностях рассказов М.Горького. - Минск, 1969. - С. 72.. Так, в предпоследнем рассказе («На Чангуле») песня обезумевшей девушки, вызывает такой эмоциональный эффект: «И дьявольское однообразие песни жутко сливалось в единый стон с пустотой нищей земли». Наконец, в заключительном рассказе («Весельчак») «воющая песня» перса «ещё более усугубляла знойную тоску пустого дня».

Подчеркнём, что музыка, «звучащая» в рассказах, действует на читателя незаметно, исподволь формируя настроение, соответствующее сюжетной ситуации. И, лишь позже, когда задумываешься над тем, как и почему та или иная сцена произвела столь сильное впечатление, начинаешь понимать значение музыкальных образов.

Общее же впечатление о музыкальной «аранжировке» цикла таково: здесь многообразие мелодий не складывается в полифоническую симфонию, наоборот, они скорее образуют сумбурную звуковую какофонию, в которой постепенно усиливаются мрачные аккорды. По сути, музыка такова, какова и жизнь, изображённая в цикле: диссонанс, какофония, и красота и безобразное рядом.

2.2 Типы героев цикла рассказов «По Руси»

Зададимся вопросом: кто же те, о встречах с которыми автор рассказывает? Есть ли в их характерах нечто общее? И если есть, то что это? А в чём они различаются между собой? В соответствии с отмеченными различиями попытаемся как-то сгруппировать персонажей рассказов.

Общим основание для классификации может служить способность или неспособность героев преодолеть хаос жизни. Взяв этот критерий за основу типологии характеров, выделим в цикле следующие типы героев:

1) «праздничные люди», догадывающиеся, что «человечья душа летает», и близкие им - «легкие люди»;

2) «зимние люди» - это «обычная масса уездных людей, которые живут для работы и ради еды»;

3) «ушибленные люди», «светящиеся обманчивым светом гнилушки», это «неудавшиеся люди», которыми «Русь изобилует», «десятки бесплодно и бессмысленно погибающих русских людей»;

4) «зрители» - это те, кто занимает в жизни позицию сторонних наблюдателей.

Конечно, всякая типология условна, а в таком многообразии типов человеческих жизней всегда найдутся «пограничные» характеры. Один и тот же персонаж у Горького таит в себе разнородные, противоречивые начала и способен на столь же характерные поступки.

Все персонажи представлены в свете раздумий о сущности жизни. Горького больше всего интересуют отношения между тем, как человек понимает смысл жизни и как он на самом деле живёт. Рассмотрим характеристику каждого из выделенных типов характеров.

2.3 Характеристика типа жизни «праздничных людей»

В рассказе «Как сложили песню» Горький М. По Руси. - М., 2001. - С. 81-83. рождение песни рисуется Горьким как акт творчества, требующий напряжения души. Он преображает женщин, отодвигая на задний план всё обыденное. Песня противостоит их «неутешной тоске» по оставленному дому, когда «будто не вся живёшь - не вся вместе, - а половина души в деревне осталась…», создавая ощущение полноты жизни. Песня противостоит тишине, «поглощающей всё, как смерть».

Автор «ткёт» полотно рассказа с той же тщательностью, с какой женщины «слагают» песню. «Стелют» женщины «бархатом душевные слова», «нерешительно нащупывая мелодию» или «ловко» играя «словами и звуками», и песня гармонично вплетается в маленькую симфонию жизни, в которой звучат и «грустный звон колоколов монастыря», и их «медный плеск», и «стеклянное кваканье лягушек» - и всё это на фоне «цветистого догорающего дня».

Так в рассказе «Как сложили песню» заявляет о себе один из ведущих мотивов всего цикла - мотив самоценности жизни, жизни нелёгкой, но живой, в которой люди находят источник вдохновения. Сам момент душевной работы женщин, создающих песню, приравнивается в «полёту».

Что же такое «праздничный человек»? чем он отличается от других? Это, как правило, люди пытливой мысли, оттого беспокойные, способные нарушить размеренное, рутинное существование окружающих, «завести» их неожиданной идеей, нетривиальным решением, из ряда вон выходящим поступком.

Несомненно, к разряду «праздничных людей» принадлежит Осип, центральный персонаж рассказа «Ледоход» Горький М. По Руси. - М., 2001. - С. 4-11.. С ним рассказчика, в ту пору пятнадцатилетнего паренька-десятника, столкнула «непонятная, запутанная, обидная жизнь». Эта фраза даёт ключ к пониманию столь пристального внимания рассказчика к Осипу - он ищет в нём то, что показало бы, как разобраться в жизни. Горький строит повествование таким образом, что рассказчик видит поначалу лишь противоречивость натуры Осипа, начиная с внешности (человек «с ясными глазами и сумеречной душой») и кончая свойствами, тоже «несбалансированными». Так, в его сознании совмещаются лукавое приспособленчество к жизни («…без хитрости, без обману - никак нельзя прожить, такая жизнь…» и отзывчивости к людям («…только до них будь сердечней, до них добрее будь… Вот оно - что надо!»).

И в работе он разный. Человек «артельный» и «первейший лентяй артели». «Превосходно знает своё дело, умеет работать ловко, споро, со вкусом и увлечением, но - не любит утруждать себя» и «как раз в разгар работы» своими «волшебными историями» отвлекает от неё соартельников.