Путевые заметки и рассказы английских писателей о России начала ХХ века (на материале произведений Л. Кэрролла и С. Моэма)

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

путевой заметка кэролл моэм

В современном мире в условиях глобализации особое значение имеет проблема самоидентификации не только личностей, а и целых наций, осуществляемая в процессе культурных коммуникаций, в том числе и взаимодействия национальных литератур. Осмысление своего национального "я" невозможно без отчетливого и лишенного предрассудков представления о том, какой образ нации складывается в культуре "другого". В этой связи вновь актуализируется проблема изучения образа нашей страны, сформировавшегося в литературах западных стран. Упоминания о России в английской литературе появляются достаточно рано, еще в Средние века. В той или иной форме обращение к теме России проявляется вплоть до XIX века, однако не становится при этом значимым предметом интереса английских писателей. Однако в XX веке ситуация принципиально изменяется.

В этой связи представляется интересным рассмотреть творчество авторов, которые, на протяжении своей жизни обращались к теме России в своем творчестве.

В данном исследовании анализируются особенности раскрытия темы России начала ХХ века в разножанровых произведениях английских писателей. Актуальность данной магистерской работы обусловлена рядом факторов:

1) интересом исследователей к жанровым особенностям произведений, особенно к возможностям жанра при интерпретации определенной темы;

2) значимостью изучаемых произведений с литературоведческой и историко-культурной точек зрения;

3) потребностью осветить малоизученные произведения известных английских писателей.

Интерес к образу России и россиян в иноязычных текстах уже получает освещение в ряде научных публикаций (например, вышедший в 2006 г. в изд. “Наука”, сборник «Наваждения: к истории “русской идеи” во французской литературе XX века, материалы российско-французского коллоквиума (СПб., 2 - 3 июля 2001 г.)»). Данное исследование являются новым шагом вперед в этом направлении. Рассматривается образ России и россиян в более широком контексте, на более конкретном материале (учитывая специфику художественных текстов и жанров, заметно отличающихся, например, от научно-документальной прозы).

Новизна данной магистерской работы состоит в том, что:

1) впервые в отечественном литературоведении рассматриваются путевые заметки Л. Кэрролла, переведенные только в 2007 г., а также малоизученные рассказы С. Моэма.

2) применена комплексная методика к изучению материала, все исследование построено на сопоставлении разножанровых произведений.

Цель исследования состоит в выявлении особенностей интерпретации русской темы в произведениях Л.Кэрролла и С. Моэма. Данная цель обусловливает постановку следующих задач:

1) дать краткий очерк исторических связей России и Британии, рассмотреть образ России в рецепции английских писателей.

2) рассмотреть корреляцию жанра путевых заметок и жанра путешествия;

3) выделить признаки путешествия как литературного жанра;

4) выявить общие структурные особенности и закономерности построения текстов путешествий;

5) проанализировать путевые заметки Льюиса Кэрролла о пребывании в России;

6) выделить основные жанровые признаки короткого рассказа;

7) проанализировать своеобразие короткого рассказа в творчестве С. Моэма;

8) рассмотреть образ России в рецепции У. С. Моэма.

Объектом исследования явился жанр путевых заметок и короткого рассказа в английской литературе.

Предметом исследования является тематика, жанровое и художественное своеобразие путевых заметок Л. Кэрролла и рассказов С. Моэма о России. Методика исследования. Были использованы типологический подход, культурно-исторический подход, структурный метод, метод «тщательного прочтения».

Материалом исследования послужили произведения Л. Кэрролла и С. Моэма. («Дневник путешествия в Россию1867» перевод Н. Демуровой

(The Russian Journal and Other Selections from theWorks of LewisCarroll / N. Y. 1935) [28]; «Подводя итоги» (The Summing Up, 1938, рус. пер. 1957) [29]; «Эшенден, или Британский агент» (Ashenden, or the British Agent, 1928, русские переводы -- 1929 и 1992) [36].

Теоретическая значимость работы в том, что она продолжает разработку вопроса о жанрах путевых заметок и короткого рассказа на малоизученном литературном материале.

Практическая ценность работы в том, что ее результаты можно использовать при разработке курса зарубежной литературы и спецкурсов.

1. Россия в рецепции английских писателей

1.1 Исторические связи России и Британии

Взаимоотношения между Россией и Великобританией имеют давние и прочные традиции, которые уходят своими корнями в XVI век. Их контакты всегда носили сложный характер, во многом обусловленный противоборством двух стран на международной арене. Несмотря на это взаимный интерес русского и английского народа к истории и культуре друг друга никогда не ослабевал.

Изучение культурных взаимоотношений позволяет воссоздать объективную картину всего спектра диалога России и Англии в конце XIX - начале XX века.

История взаимодействия русской и британской культуры легко может быть вписана в рамки основных закономерностей и явлений, характеризующих отношения культуры России и Западной Европы в целом. Относительно активные связи русских княжеств с европейскими государствами в эпоху Киевской Руси сменяются затишьем и их изоляцией, которую все же никак нельзя назвать полной, во время подчинения государству Чингизидов. Усиление Московского государства в конце XV - начале XVI вв. ведет к новому налаживанию отношений со странами Запада, отделенными от России землями Польши, Литвы и Ливонского ордена. Успехи дипломатии приводят к появлению в Москве иностранных мастеров, к расширению кругозора и к обновлению приемов русского средневекового искусства. На протяжении XVI века происходит освоение новых мотивов русскими мастерами; одновременно увеличивается число иноземцев-европейцев, работающих на московского государя. XVII век - время дальнейшего расширения границ и все более активного впитывания культурных влияний, наибольший вес среди которых приходится в это время на долю единоверцев и непосредственных соседей - Белоруссии, Украины, Польши, Германии. Число иностранцев, работающих в русском государстве, увеличивается, отчасти из-за войн, отчасти - благодаря многочисленным искателям заработка и приключений, которые нанимаются на "государеву службу". Однако, среди иностранцев, живших и работавших в XVII веке в Московском государстве, большинство - торговцы, наемники, военные инженеры, дипломаты, то есть - практики. Представителей "высокой" культуры - философов, литераторов, художников среди них мало [1].

Однако идущее на протяжении всего XVII века "поглощение" европейских веяний не проходит даром для русской культуры - «западничество» времени Алексея Михайловича и Федора Алексеевича подготовило почву для радикального поворота петровского времени. За одно-два десятилетия реформ русское общество (не без нажима со стороны царя-императора и его сподвижников) приняло европейский стиль жизни и восприняло западные стили в искусстве; в течение первой половины XVIII века происходит быстрое, как бы "спрессованное" усвоение норм западной культуры Нового времени, и ко времени Екатерины II Россия уже окончательно входит в ареал Западноевропейской культуры, начинает пользоваться (в прямом, и в переносном смысле) ее языками и осознает себя частью Европы. С XVIII века общеевропейские культурные предпочтения отражаются на русской культуре: русские художники (также как и мастера других стран) учатся в Италии, мода на французское периода классицизма сменяется модой на немецкое и английское эпохи романтизма, и т.д. Даже инспирированные мироощущением романтизма споры о национальной самобытности, под знаком которых проходит XIX век, одинаково свойственны для России и для стран Западной Европы. Всплеск интереса запада к России, вызванный победой над Наполеоном, сменяется постоянным растущим на протяжении XIX века интересом. Наконец, в начале XX века, с появлением авангарда, Россия и Запад на краткий период "меняются местами" - роль таких русских художников, как В. Кандинский, К. Малевич, В. Татлин, К. Мельников становится ведущей в создании модернизма - стилевого направления, определившего вектор развития искусств на протяжении большей части XX века [2, 3403-51].

1.1.1 Первая страница истории русско-британских отношений (ХVI век)

Историю русско-британских дипломатических и торговых отношений принято отсчитывать от середины XVI века, с того момента, когда путешественник Ричард Ченслер был принят в Москве Иваном Грозным. Однако существуют также смутные упоминания британских хроник и русских летописей о присутствии двух принцев с Британских островов при дворе Ярослава Мудрого.

Более определенные сведения о русско-британских контактах относятся уже к XVI веку - в 1524 году Британские острова посетили князь И.И. Засекин-Заславский и дьяк С.Б. Трофимов.

Однако установление тесных и постоянных контактов относится все же к 1550-м годам, времени правления молодого царя Ивана IV (Грозного), только что покорившего Казанское и Астраханское ханства и находившегося в зените своего успеха.

В 1553 году "Английское общество купцов-искателей для открытия стран, земель, островов, государств и владений, неведомых и доселе морским путем не посещаемых" (Merchant Adventurer's Company), созданное в Лондоне незадолго до этого, снарядило экспедицию для поиска северо-восточного пути в Китай и Индию. Опасный путь этой экспедиции был прерван штормом, разметавшим корабли по Белому морю. Во время шторма погиб адмирал экспедиции Х. Уиллоби, и все корабли, кроме одного, под названием "Эдуард Бонавентура" (Edward Bonaventure), которому удалось отыскать рыбацкую пристань одного из северных монастырей, в устье Северной Двины [3].

"Главный кормчий" Ричард Ченслер, принявший на себя обязанности начальника экспедиции, был вскоре принят в Москве Иваном Грозным, которому он преподнес в подарок серебряную, позолоченную и гравированную церковную чашу - потир, сохранившуюся в царской сокровищнице и ныне выставленную в Оружейной палате Кремля. Как минимум, трое участников экспедиции - адмирал Х. Уиллоби, штурман С. Берроу и Р. Ченслер - по тогдашнему европейскому обычаю оставили дневники с описаниями путешествия. Ченслер, вернувшись в Британию в 1554 году с посланием от русского царя к королеве, составил для Кристофера Фротингема сочинение под названием "Книга о великом и могущественном царе России и князе Московском, о принадлежащих ему владениях, о государственном строе и о товарах его страны, написанная Ричардом Ченслером". Он также составил отчет, обработанный Клименсом Адамсом - "Anglorum navigatio ad Moscovitas" (Английское морское путешествие в Московию) [3].

Путешествие Ченслера, послужившее началом развитию торговых дипломатических отношений Британии и России, было отмечено в русских летописях - Двинской и Патриаршей (Никоновской), и воспето британскими поэтами XVI века. Уильям Уорнер (William Warner, 1558 - 1609) описал его в 11 книге поэмы "Albion's England" (1602), Майкл Дрейтон (1563 - 1633) - в 19 песне поэмы "Poly-Albion"(1613) [4, 180-181].

Описанные в дневниках богатства страны, в которую был открыт морской путь, были сейчас же оценены британскими торговцами - недаром в заглавии книги Ченслера упоминание о товарах занимает далеко не последнее место.

1.1.2 Россия и Британия (вторая половина XVI - начало XVII вв.)

В XVI веке хорошо заметно различие целей, преследуемых Британией и Россией при налаживании дипломатических отношений: интересы королевы ограничивается торговлей, царь же настойчиво добивается политического союза против Польши и Ливонского ордена, - союза, на который Британия пойти не могла и который заключать не собиралась; однако в интересах собственных купцов она стремилась поддерживать в московском царе надежду на вероятность заключения договора как можно дольше. Именно в надежде на политический союз Иван Грозный предоставляет британским купцам многочисленные привилегии, а когда надежда на договор угасает, многие привилегии отбираются, и Москва начинает отдавать предпочтение голландским купцам, конкурентам британских [5].

В конце своей жизни Иван Грозный, надеясь на союз, даже планировал жениться на племяннице королевы Елизаветы, Марии Гастингс. Однако в интересы британской короны не входило столь очевидное сближение с не очень понятным восточным государством иной веры, форма правления которого оценивалась современниками как тираническая.

Можно сказать, что новый этап в истории взаимоотношений русской и британской культуры начинается в период правления Бориса Годунова (1598-1605). Недолгое правление царя Бориса Федоровича характеризовалось новым, имперским размахом замыслов и активным привлечением иностранных мастеров, врачей и других специалистов, а также кратковременным расцветом искусства при дворе нового государя.

Задумав создать Университет, Годунов делает попытку пригласить в Россию ученых из разных стран, а восемнадцать юношей отправляет учиться за границу. Эта первая поездка русских за границу на обучение, была организована на столетие раньше знаменитых пенсионерских поездок "птенцов гнезда Петрова" [3]. Четверо из этих молодых людей были отправлены в Англию, в Винчестер, Итон, Кембридж и Оксфорд. Возвратиться в Россию им не пришлось. С появлением в Польше первого Лжедмитрия и смертью Годунова в московском государстве начинается долгая Смута, растянувшаяся до 1613 года (год венчания на царство основателя новой династии Михаила Федоровича Романова), и даже дольше - военные действия были прекращены только в конце 1618 года. Однако правительство Романовых все же сделало попытку разыскать русских выучеников в Британии, и в результате поисков выяснилось следующее: двое из них отправились в Ост-Индию и были там убиты, один "… съехал в иные государства неведомо куды", а четвертый сделался англиканским священником и отказался возвращаться из опасения быть наказанным [4, 180 - 181].

Однако правительство не отказалось от идеи посылать талантливых юношей на обучение за границу, и в 1617 году с много сделавшим в Смутное время для Москвы послом Джоном Мериком в Лондон уехал Иван Алмазенов, сын переводчика Посольского приказа (последнее позволяет предположить некоторое знание иностранных языков). Он учился в Кембридже, где его имя звучало как Джон Эльмсон, а затем был отправлен во Францию и Италию. К сожалению, дальнейшие следы этого образованного студента теряются, что, скорее всего, говорит о том, что он либо не смог ничем себя проявить на родине, либо не вернулся в Москву, последовав примеру своих предшественников.

1.1.3 Русско-британские отношения в конце XVI - XVII вв.

Культурные взаимосвязи России и Британии становятся в первой половине XVII века все более заметными.

Знания русских о Британии никак нельзя назвать обширными, однако и преуменьшать их тоже не стоит. В России XVII века были переведены лучшие европейские труды по географии, включавшие описания быта, культуры и достопримечательностей многих стран, в том числе и Британии. Среди них "Атлас, или космографические размышления о строении мира" Герарда Меркатора, опубликованный в Амстердаме в 1606 г. (переведен в 1637); "Theatrum orbis terrarum …" голландского автора Блеу (1643), переведен в середине XVII в. под названием "Позорище всея вселенныя …", "Космография сиречь всемирное описание земель" А. Ортелиуса (издана ок.1570г.), "Описание Британии Уильяма Кэмдена", переведено Исайей, входившим в кружок Епифания Славинецкого. В этих сочинениях описывается, в частности, Лондонский мост через Темзу, Кембридж, Оксфорд, Эдинбург и другие достопримечательности страны [4, 180-181].

XVII век также оставил свидетельства о попытках русских людей изучать английский язык. Сохранилась составленная в 1640 - е годы рукопись посадского человека города Ярославля, содержащая английскую азбуку, словарь и разговорник. Несомненно, основным стимулом к изучению языка была необходимость понимать продолжавших торг в России британских купцов - коллег и конкурентов.

Ближе к середине XVII века русские послы, в свою очередь, становятся свидетелями государственных потрясений Британии. Секретарю посольства Дохтурова приписывают составление интереснейшей "Росписи городу Лундану" - первого описания Британии, составленного русским. В краткой но насыщенной "Росписи…" автор коснулся архитектуры города. В частности, были упомянуты Биржа, мост через Темзу, Тауэр, зверинец [4, 180-181].

События английской революции стали причиной внезапного разрыва поступательно развивающихся в течение уже почти ста лет дипломатических отношений. Причиной разрыва стала казнь короля Карла I. Первого июня 1649 года появился указ Алексея Михайловича о высылке всех британских купцов с такими словами: "а ныне … всею землею учинили большое злое дело, государя своего, Карлуса короля, убили до смерти, и за такое злое дело в московском государстве вам быть не довелось" [6, 47].

После казни Карла I в Москве появляются переводы английских брошюр и памфлетов, изданных роялистами. В перечне переводов, сделанных Епифанием Славинецким, упоминается не дошедшее до нас сочинение "Сказание как англинского короля Карлуса Стюварта казнили …"[6, 47]. Одновременно в Британии (1650) появилась сделанная роялистами фальшивая "Декларация", якобы перевод указа Алексея Михайловича. Приблизительно в то же время, в 1654 году в Лондоне появился неожиданный анонимный памфлет, подписанный J.F., автор которого, явный поклонник Бориса Годунова, хвалил Россию за демократические основы законодательства; это неожиданное сочинение, противоречащее традиционному (и более обоснованному) мнению англичан о русском государственном устройстве.

Итак, с 1649 года все дипломатические и торговые отношения с Британией были прерваны. С этим было связано неизбежное ослабление интереса к России. Кроме того, с 1649 по требованию пуритан были закрыты все театры, с шекспировских времен бывшие источником широкого распространения сведений о "Московии". Отметим, что вскоре после открытия театров в Британии (1661), в Москве в Посольском доме на Покровке был устроен спектакль у английского посла графа Карлейля (прибывшего к Алексею Михайловичу для нового налаживания торговых отношений). Этот английский спектакль в Москве пришелся на время становления русского театра.

Однако после восстановления отношений былой интерес к России не возродился. Во второй половине XVII века он приобретает в большей степени исследовательский, чем практический характер. Однако именно в Британии, в Оксфорде, была напечатана первая русская грамматика для иностранцев, "Grammatica Russica" (1696), составленная англизировавшимся выходцем из Саксонии Вильгельмом Лудольфом, и содержащая сведения о русских писателях, в частности, Симеоне Полоцком [7, 16].

Нельзя не признать, что XVI век был более удачен для развития русско-британских культурных взаимосвязей, чем XVII. Отношения Британии и России в XVII веке переживают один из наиболее драматических моментов. Разрыв, вызванный событиями революции, стал причиной охлаждения и исчезновения многих связей, созданных за предшествующее время.

В целом взаимоотношения двух стран в XVI - XVII веках не столько культурные, сколько торговые и дипломатические. Британия заинтересована в привилегиях для своих купцов; Россия - в приезде квалифицированных специалистов; разговоры о политическом союзе заканчиваются в 1624 и более не возобновляются. Приезжающие в Россию британцы - в большинстве своем торговцы, часто исполняющие дипломатические поручения; из приглашаемых специалистов несомненное большинство - военные и представители инженерных специальностей, представителей "свободных искусств" среди них практически нет. Однако в течение XVII продолжает развиваться традиция издания описаний России, мы знаем о попытках русских людей знакомиться с английским языком, а в конце века публикуется первая грамматика для изучения русского языка. Таким образом, ко времени начала петровских преобразований обе страны были уже достаточно хорошо знакомы с культурой и укладом жизни друг друга, и достаточно стабильные отношения между ними можно было считать налаженными [1].

1.1.4 Русско-британские культурные связи в XVIII веке

Несмотря на то, что степень ознакомленности России с культурой европейских стран в XVI - XVII веках была существенно большей, чем это принято считать, петровские реформы остаются переломным этапом в истории отношения России к западной культуре. С петровского времени начинается активное освоение понятий европейской культуры Нового времени, "ускоренное" обучение, в ходе которого России пришлось примерно за полвека освоить достижения нескольких столетий истории Запада.

Поворот в поведении и политике молодого царя Петра Алексеевича может быть обозначен его участием в "Великом посольстве" 1697 - 1698 года. Царь поехал инкогнито под именем "волонтера" или "десятника" Петра Михайлова, хотя практически все, кто принимал посольство, были осведомлены о его личности. О пребывании в Англии свидетельствует "Юрнал (журнал) 205 году", и записи о пребывании русского самодержца, ставшие затем историческими реликвиями [8].

Царю и его помощникам удалось завербовать для работы в России многих британцев, среди них военные, инженеры, медики, строители. Одним из приглашенных был капитан Перри, специалист по кораблестроению, сооружению каналов, и морскому делу в целом. Его перу принадлежит подробное сочинение о России. Для организации Школы математических и навигацких наук - первого военно-морского училища, из Британии были приглашены А. Фарварсон (Farquarson, здесь именовавшийся Андреем Даниловичем), Стефан Гвин (Gwyun) и Ричард Грейс.

Культурные связи России с европейскими странами становятся в XVIII веке значительно более активными, больше иностранцев приезжает в Россию, и существенно больше студентов едет за границу на обучение. Однако не все страны сразу приобретают равное значение. Связи с Британией в первой половине носят в большей мере научный (преподаватели, академики), технико-практический (врачи, оружейники, строители) и коммерческий характер. Художников, архитекторов и литераторов среди британцев, живущих в России в начале XVIII века, практически нет. Отчасти это вызвано их востребованностью у себя на родине, т.к. именно в XVIII веке происходит складывание английской художественной школы, отчасти - невысоким интересом к английской культуре на европейском континенте, где в течение большей части столетия преобладает французская мода, и работают умелые итальянские мастера.

Здесь намечается некоторое сходство, а точнее, параллелизм в развитии культуры России и Англии: обе страны отстают от процесса смены европейских стилей, что позволяет им сохранить национальное своеобразие. Несомненно, что для России этот разрыв существенно шире, тем большее расстояние приходится ей преодолеть на протяжении XVIII века. Итак, в первой половине XVIII века среди пригашенных иностранных художников много немцев, итальянцев, швейцарцев, французов, а британцев практически нет. То же происходит и в освоении английской литературы, которую если и переводят, то не с оригинала, а с французского или немецкого переводов.

Из переводов британской литературы в начале XVIII века получают распространение тексты английских печатных листков. Бравшиеся из Лондонской прессы сюжеты в России приобретали заглавия и нравоучительный оттенок. Примерами могут быть английские журналы "Зритель" (выпущенный под русским именем "О полезном употреблении времени"), "Скиталец", "Опекун" и другие, печатавшиеся в Лондоне Ричардом Стилем и Джозефом Аддисоном [4, 180 - 181].

В 1745 А. Строгановым был переведен c французского прозаического текста "Потерянный рай" Мильтона. Русский перевод "Опыта о человеке" Александра Попа, сделанный по совету М.В. Ломоносова Иваном Шишкиным, выдержал пять переизданий.

Русско-британское культурное сближение намечается в период правления Екатерины II, что связано как с личными интересами императрицы, так и с общеевропейским повышением интереса к английской культуре, который достигнет затем своего пика в эпоху романтизма.

Со второй половины XVIII века в России известен английский философ Э. Берк, с которым состояла в переписке Екатерина II. Проводниками его взглядов были дипломаты Дж. Маккартней и С.Р. Воронцов.

В русском восприятии англофилия становится своеобразной альтернативой "галломании". В английском сентиментализме видят противовес французскому классицизму с его излишним рационализмом, в нравстенно-этических ценностях английской культуры ищут спасение от французского вольнодумства, почитаемого вредным для русских умов [2, 340].

Интерес к британской культуре особенно усиливается в связи с развитием сентиментализма. В России переводят стихи английских поэтов-сентименталистов, а также пьесы Шекспира и Р.-Б. Шеридана, романы С. Ричардсона, Л. Стерна, Г. Филдинга, сочинения А. Попа, Дж. Локка, историка У. Блейкстоуна.

Уже в 1770-е годы в России стал известен поэт Эдуард Юнг, особенно любимы русскими масонами. Три издания выдержала книга "Плач Эдуарда Юнга, или Нощныя размышления о жизни, смерти и бессмертии". Однако Юнга в России воспринимали в большей мере как моралиста, а не поэта. В 1780-е годы переводят "Времена года" Томпсона, где отразилось представление сентиментализма о естественной природе и пасторальной деревенской жизни. Сокращенный перевод "Времен года" публикует Карамзин в первом русском издании для детей.

Н.М. Карамзин был страстным англофилом и считал "Англию приятнейшею для сердца". В "Письмах русского путешественника" он утверждал, что Англия "… по характеру жителей и степени народного просвещения есть, конечно, одно из первых государств Европы" [2, 340 - 351].

1.1.5 Русско-британские культурные связи в XIX - начале XX вв.

Новая стадия взаимного интереса Британии и России связана с событиями войны 1812 года, с одной, и развитием романтического мироощущения, с другой стороны.

Со времени войн с Наполеоном страны Европы начинают смотреть на Россию как на равноправного, сильного партнера. В свою очередь, Россия к концу XVIII века окончательно входит в русло европейской культуры.

Немалым был интерес русских литераторов эпохи романтизма к английской литературе. Особым явлением стало увлечение поэзией Байрона, коснувшееся А.С. Пушкина. Сам лорд Байрон также проявлял некоторый интерес к России - уезжая из Британии на восток, он даже рассуждал о поступлении на русскую службу. Байрон был знаком с русским дипломатом П. Б. Козловским, встречался в Англии с генералом П. В. Чичаговым. Подруга Байрона Клер Клермонт, после его смерти какое-то время (1825 - 1827) была гувернанткой в России, где жила сначала в имении Иславском Посниковых, а затем Елагиных и Кайтасаровых, была знакома с Пушкиным [2, 340 - 351].

Время романтизма стало пиком увлечения Англией в России. Дальнейшие культурные контакты не менее многочисленны, но хуже изучены.

В конце XIX - начале XX века Британия, родина социализма, стала притягательной для русской оппозиционной интеллигенции. В конце XIX века в Лондоне выпускались такие журналы и газеты как "Накануне", "Народоволец", "Хлеб и воля"; в Лондоне базировались и устраивали свои съезды русские революционеры. По мнению русских философов и политиков Британская и Российская империи были подобны. Раздавались призывы к сближению двух империй. В Лондоне устраивались Дягилевские сезоны, тогда же там оживляется интерес к русской живописи и литературе [4, 180 - 181].

После революции число русских эмигрантов, отправившихся в Британию, было небольшим. Из литературной эмиграции наиболее яркая фигура - англофил В.Д. Набоков, приехавший в Британию в надежде продолжить борьбу с большевизмом [6, 47].

В Британии эмигрантам не удалось создать такой же закрытой колонии, как в Германии или во Франции. Здесь, в отличие от других стран, русская интеллигенция была вынуждена ассимилироваться, научившись "говорить на языке английской культуры" так, как это произошло с В. В. Набоковым. Однако роль русской эмиграции для приобщения англоязычного мира к русской культуре была очень велика. Кроме того, в Британии существовал также и интерес к советской России. В 1921 Великобритания первой из европейских стран заключила торговое соглашение с СССР, в 1924 - также первой наладила с советской Россией дипломатические контакты. В 1930-е гг. политические и культурные связи между Британией и Россией испытывают постоянные колебания, однако в июле 1934 в Россию приезжает Г. Уэллс, познакомившийся с русскими социал-демократами еще на их съезде 1907 г. в Лондоне. Но это касается отношений между государствами, а в области культуры - значение русского авангарда для формирования такого интернационального явления, как модернизм, переоценить трудно [7, 16].

Итак, русско-британские культурные связи в целом следуют основным колебаниям истории отношений России и Западной Европы. Однако особенности развития культуры двух стран, а также многочисленные исторические случайности, неизменно сопровождающие закономерности развития, определяют "персональный" характер истории русско-британских отношений в области культуры и искусства.

1.2 Образ России в произведениях английских авторов

Сведения, публикуемые путешественниками (а в еще большей мере, видимо, распространявшиеся устно), быстро проникают в общество, и уже в XVI веке в произведениях британской литературы появляются многочисленные упоминания о Московии.

Шекспир в одном из ранних произведений - "Напрасных усилиях любви" посвятил целую сцену переодеванию в костюмы "московитов"; героиня "Зимней сказки" Гермиона называет своим отцом русского императора. В "Генрихе V" и "Макбете" Шекспир упоминает русских медведей.

Многие современники Шекспира также используют некоторые сведения о России в своих сочинениях: К. Марло в "Парижской резне" (1590 - 1592) говорит о войнах России c Польшей и демонстрирует некоторое знание "Московии", упоминая об Уральском хребте, Татарии, реке Волге. В пьесе "Тамерлан Великий" завоеватель назван "разбойником с Волги". Волгу также упоминает Роберт Грин в "Неистовом Роланде", а в новелле "Пандосто" он же повествует о дочери русского императора.

Джон Уэбстер в пьесе "Белый дьявол" говорит о распространенном в России наказании батогами; Томас Лодж (Lodge, 1558 - 1625) построил сюжет пьесы "Маргарита Американская" на истории любви фантастического южно-американского императора Куска к "дочери московского короля". Любопытны упоминания о русских медведях в комедиях Мидлтона и Доккера "Рычащая девушка" (The Roading Girl, or Moll Cut-Purse), и Доубриджа "Ганс пивная кружка" (Hans Beer-Pot). Таким образом, благодаря нередким упоминаниям на театральных подмостках, страна "московитов" должна была стать известной лондонской публике [9, 92].

Результатом частых посольств стало появление в Британских библиотеках русских книг и возникновение у британцев, особенно связанных с торговыми делами в «Московии», интереса к изучению русского языка.

По сообщению Дж. Горсея, королева Елизавета, просматривая русскую грамоту и слушая объяснения о звучании русских букв, заметила "I could quickly learn it" (я бы скоро этому выучилась) и порекомендовала лорду Эссексу изучить русский язык. В интересах развития торговли королева также заботилась о подготовке штата переводчиков.

А. Дженкинсон составил карту России, которая была издана в Лондоне в 1562 году. После Дженкинсона, в елизаветинское время послами Британской короны в Москве были Фома Рандольф, Еремей Боус, Джером Горсей и Джильс Флетчер. Последние оставили наиболее интересные сочинения, информирующие нас о России второй половины XVI века [9, 92].

Следует отметить, что сочинения в жанре дневника путешественника или рассказа очевидцев были достаточно популярны в Европе того времени; некоторые из них выдерживали по несколько переизданий; эти же сочинения, составленные очевидцами, служили затем для компиляций и географических трактатов.

Джером Горсей (Jerom Horsey, ? - 1627 ) начал свою карьеру в России, успешно освоил поприща дипломата, торговца и политика. Горсей уехал из России после смерти Ивана Грозного, а его мемуары появились в 1590-е гг., и при жизни автора были опубликованы в популярном историко-географическом сборнике Пергаса. В мемуарах ("Записки о Московии сэра Джерома Горсея"), которые отличает непосредственность восприятия, Горсей описывает преимущественно современные ему события. Он создал первые словесные портреты Грозного и Федора Иоанновича. Мемуары Горсея использовал Карамзин для написания "Истории государства Российского" [4, 180 - 181].

Автором другого, не менее известного сочинения о России - "О государстве русском" ("Of the Russe Common Wealth") стал Джильс Флетчер (1548 - 1611), приезжавший в Россию в 1588 - 1589 гг. для поддержания перед русским правительством ходатайства англо-московской компании о монополии на торговлю с северорусскими портами. Историки в сочинении Флетчера находят факты, обладающие несомненной ценностью [9, 92].

Вторая половина XVI века - время взаимного знакомства Британии и России, идущего на фоне бурного развития получившей привилегии британской торговли в московском государстве. В Британии издаются записки путешественников и сочинения дипломатов о России, упоминания о Московии сравнительно часто встречаются в британской литературе XVI века, в частности, у Шекспира; английские купцы и дипломаты делают первые попытки изучения русского языка.

Русский же интерес к Британии обусловлен не столько торговлей, сколько политическими интересами и желанием пригласить в Москву иностранных мастеров. Русские купцы посещают Британские острова значительно реже [10, 175 - 185].

Изучением английского языка в Москве почти не занимаются; переговоры ведутся на латыни, а в отчетах русских дипломатов - "статейных списках"- содержится преимущественно подробная информация о ритуале приема послов и некоторые сведения о политике. Все это не дает оснований предполагать отсутствие интереса к британцам и Британии - напротив, одна история о знакомстве Федора Никитича с Джеромом Горсеем говорит о значительном интересе, однако, к сожалению, русская культура того времени не давала возможности появления значительных письменных свидетельств, что лишает нас письменных источников. Устное же распространение знаний о государстве, послы которого часто появлялись при московском дворе, а купцы были одними из самых удачливых, по всей видимости, заменяло сочинения путешественников, печатавшиеся за морем. Кроме того, многие косвенные свидетельства позволяют предположить, что со второй половины XVI века в московское государство было достаточно хорошо информировано о Британии.

Стоит заметить, что достаточно большое количество британцев посещало Россию во время Смуты и сразу после нее. Отношения с Британией, протестантской страной, приобрели в начале XVII века новый оттенок. Самыми серьезными врагами России и чистоты православной веры в это время по праву считались католики, иезуиты и польский король Сигизмунд, претендовавший на польский престол, захвативший значительную часть русских земель (в том числе Смоленск), и до 1619 года державший в плену отца нового московского царя, Филарета Никитича. В британцах (также как и в голландцах) в это время видят наиболее вероятных союзников, или, по меньшей мере, доброжелателей; немалую роль в этом сыграл факт их неучастия в интервенции. Как уже говорилось, британский посланник Джон Мерик сыграл важную посредническую роль в признании царя Михаила Федоровича иностранными государствами - Британия первой признала нового московского государя, и много способствовал заключению необходимого Москве мира между Россией и Швецией [9, 92].

Британия начала XVII века проявляла интерес и сочувствие к событиям российской "смуты". Лондонские уличные листки публиковали известия о Самозванце, из уст в уста передавались и публиковались рассказы очевидцев. Одним из них был человек со сложной судьбой Дэвис Гильберт (Gilbert), служивший в русском войске при Годунове, Лжедмитрии, затем перешедший на службу к полякам, и попавший в плен к русским. Он написал и опубликовал сочинение "Известие о кровавой и страшной резне в городе Москве" (1606, имеется в виду восстание против Лжедмитрия и поляков, приведшее не трон Василия Шуйского). Генри Бреретсон в 1614 году опубликовал свои воспоминания под названием "Новые известия о нынешних бедствиях России".

В 1682 году в Британии была опубликована "Краткая история Московии" (A brief history of Moscovia and of other less known Countries lying eastward of Russia as far Cathay. Gather from the writings of several eyewitness. By John Milton. London, 1682), написанная поэтом и политиком, идеологом английской революции и автором "Потерянного рая" Джоном Мильтоном около 1650 года, еще до потери зрения. Мильтон никогда не был в России, и его труд - умелая компиляция имевшихся в его сочинениях путешественников, составленная, скорее всего, по политической необходимости. Трактат выгодно отличается от ставших традиционными воспоминаний и дневников путешественников логичной организацией и отбором материала, он содержит достаточно обширную географическую информацию [9, 92].

На три года раньше (1679) был издан французский перевод сочинения Самюэля Коллинза (Samuel Collins, 1619 - 1670), выпускника Оксфорда и Кембриджа, служившего лейб-медиком при дворе Алексея Михайловича - "Современное состояние России" (The present State of Russia …) [9, 92].

Петр I становится популярной фигурой в Британии; распространяются книги о царе-преобразователе. Британцы с тревогой следят за развитием событий Северной войны - к примеру, Дж. Свифт был очень огорчен, узнав о победе русских под Полтавой и несчастьях шведского короля; в произведениях Свифта находится место для упоминаний о России ("Канделиус и Ванесса", "Сельская жизнь"). Д. Дефо, в одном из ранних памфлетов нелестно отзывавшийся о "невежественных московитах", позднее включил во вторую часть истории Робинзона Крузо, историю путешествия по России. Описание Сибири у Дефо грешит однообразностью, однако автору знаком город Тобольк, где его герой встречается с находящимся в ссылке князем Голицыным, и даже помогает уехать за границу сыну изгнанника. Через два года после появления второй части "Робинзона" Дефо под чужим именем публикует "Беспристрастную историю жизни и деяний Петра I", правда, обрывающуюся на 1714 году[9, 94].

В 1718 году увидела свет поэма Эрона Хила (Haaron Hill, 1685 -1750) "Северная звезда", посвященная Петру I, прославляющая его как просветителя. В ответ на присланный экземпляр поэмы Петр собирался отослать автору золотую медаль, что было осуществлено лишь после смерти императора Екатериной I.

По понятным причинам вся Британия внимательно наблюдала за событиями 1812 года в России. В Лондоне печатались карикатурные листки с изображениями различных персонификаций русской зимы, например "Генерал Мороз, бреющий маленького Бони (Бонапарта)" [9, 97]. Особенно же интересовались русскими казаками - героями войны. Когда в Лондон прибыл казак Александр Земленухин с донесением о взятии Гамбурга, его портреты были гравированы в пяти видах, и в его честь была сложена песня.

Исследование культурных связей показывает не превосходство одной национальной культуры над другой, а их взаимную пользу от обмена духовными ценностями, позволяет определить значимость международных связей, в частности, раскрыть влияние русской культуры на развитие английской, и наоборот. Под влиянием сотрудничества в духовной сфере у широких слоев населения, как России, так и Великобритании формировался образ друг друга. Во многом именно из впечатлений, вынесенных от прочтения публицистической и художественной литературы, от посещения спектаклей, балетных представлений и концертов, в сознании общества складывалось представление о целой нации, одного народа о другом. Рубеж XIX - XX веков был временем активного взаимодействия России и Великобритании в области культуры. Данному явлению способствовали, с одной стороны, сближение России и Англии в преддверии Первой мировой войны, с другой, небывалый расцвет русской художественной культуры, ее широкий выход на международную арену, повлекший за собой становление и интенсивное развитие культурного сотрудничества с рядом европейских стран. Развитие русско-английских культурных связей в конце XIX -- начале XX веков проходило не равномерно и претерпевало своеобразную эволюцию. Так, к началу исследуемого периода английская культура была лучше известна в России, чем русская в Великобритании. Однако к концу XIX века и, особенно, в начале XX столетия русская культура и искусство получили широкое распространение в Англии. Русская культура впервые широко показала свои достижения, высокий уровень развития многих отраслей, наличие и своеобразие национальных школ в искусстве, огромный творческий потенциал и готовность к диалогу. Это, прежде всего, относилось к русской литературе. Впервые за всю историю русско-английских культурных взаимоотношений был достигнут паритет, на основе которого стало строиться сотрудничество России и Англии в культурной сфере.

2. Путевые заметки Льюиса Кэрролла о пребывании в России

2.1 Жанровые особенности путевых заметок

Путевые заметки - жанр в художественной литературе не новый, сложившийся уже давно. Он возник на грани фиктивного и эмпирического нарративов. Путешествие придает повествованию в глазах как автора, так и читателя объективный характер, производит реалистический эффект: писатель оказывается одновременно участником событий и сторонним наблюдателем [11].

Для читателя отчет путешественника - это возможность познакомиться с уровнем жизни, обычаями и нравами людей, которых автор встречает во время своих странствий. Как правило, в путевых заметках происходит открытие чего-то нового, познание неведомого или развенчание традиционных мифов. Причем дорожные описания и рассуждения нередко приобретают исторический и социально-политический угол зрения. Самым ярким и классическим примером развития социально-политических взглядов в художественной литературе, написанной в жанре путешествия, может служить книга Александра Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву». Также в качестве примера можно привести написанные в форме сатирического памфлета, высмеивающего нравы общества и государства, фантастические путешествия Гулливера английского писателя Джонатана Свифта (жившего, как и Радищев, в эпоху Просвещения).

2.1.1 Признаки путешествия как литературного жанра

Описания странствий известны в мировой литературе с древности. Уже в античности существовало деление описания путешествий по морю - периплы (ресЯрлпт) и по суше - периегезы (ресйЮгзуйт). Однако в современном литературоведении до сих пор нет единого мнения относительно границ и признаков путешествия как литературного жанра. В 60-е годы этот вид текстов не определялся в советском литературоведении как жанр. «Краткий словарь литературоведческих терминов» М.П. Венгерова и Л.И. Тимофеева толкует путешествие как «произведение, в котором повествуется о бывшем в действительности или вымышленном путешествии в чужой, неизвестный или малознакомый край. В путешествии описываются наблюдения, впечатления путешественника, его открытия и приключения» [11, 124]. В приведенном определении обозначен лишь предмет изображения, характерный для этой группы текстов.

Следует отметить, что попытки выявить жанровую сущность «путешествия» имеют свою историю. Такую попытку предпринимал Н.Г. Чернышевский, который определял путешествие как жанр, который, «соединяя в себе элементы истории, статистики, государственных наук, естествознания и, приближаясь к так называемой легкой литературе своею формою, как рассказ о личных приключениях, чувствах и мыслях отдельного человека в столкновениях его с другими людьми, - людьми, жизнь которых тем любопытнее для нас, что они живут в условиях иной обстановки, нежели публика, для которой предназначается книга, - путешествие совмещает в самой легкой форме самое богатое и заманчивое содержание. Путешествие - это отчасти роман, отчасти сборник анекдотов, отчасти история, отчасти политика, отчасти естествознание. Каждому читателю дает оно всё, что только хочет найти он» [12, 978]. Данное определение, с одной стороны, не задает границ жанра, а, наоборот, предельно расширяет их, отмечая крайне широкий спектр свойств и особенностей текстов путешествия.

С другой стороны, Н. Чернышевский отмечает наиболее важную черту жанра путешествия - способность синтезировать черты других жанров. Более того, Н. Чернышевский удивительным образом приближается по сути к самым современным литературоведческим характеристикам жанра, делая акценты на его динамизме, открытости, жанровой многосоставности.

Отечественные исследователи жанра путешествия (Н. Маслова, В. Михайлов, М. Шадрина, О. Скибина) в качестве наиболее полного и терминологически корректного называют определение В. Гуминского: «Путешествие - жанр, в основе которого лежит описание путешественником (очевидцем) достоверных сведений о каких-либо, в первую очередь, незнакомых читателю или малоизвестных странах, землях, народах в форме заметок, записок, дневников, журналов, очерков, мемуаров. Помимо собственно познавательных, путешествие может ставить дополнительные - эстетические, политические, публицистические, философские и другие задачи; особый вид литературных путешествий - повествования о вымышленных, воображаемых странствиях <…> с доминирующим идейно-художественным элементом, в той или иной степени следующие описательным принципам построения документального путешествия» [13, 314-315]. Среди жанрообразующих аспектов формы и содержания путешествий В. Гуминский выделяет «сложное взаимодействие документальных, художественных и фольклорных форм, объединенных образом путешествующего героя (рассказчика)», противопоставление «своего» «чужому», отмечает характерную ориентированность повествования на отношение к родине, которая выступает своеобразным центром произведения.

В числе современных определений жанра путешествий следует отметить то, которое дает в своей диссертации «Эволюция жанра путешествия в произведениях русских писателей XVIII-XIX вв.» (1999 г.) В.А. Михайлов: «Путешествие - жанр художественной литературы, в основе которого лежит описание реального или мнимого перемещения в достоверном (реальном) или вымышленном пространстве путешествующего героя (чаще героя-повествователя), очевидца, описывающего малоизвестные или неизвестные отечественные, иностранные реалии и явления, собственные мысли, чувства и впечатления, возникшие в процессе путешествия, а также повествование о событиях, происходивших в момент путешествия» [14, 45]. Автор присоединяется, таким образом, к исследователям, безоговорочно относившим жанр путешествия к художественной литературе, который, по мнению Ю. Лотмана, «судить надо по законам художественного текста» [15, 567].

Однако ряд авторов рассматривают путешествие только как жанр публицистики. Например, Н. Маслова строго делит путешествия на «реальные» и «фантастические» (вымышленные), анализируя при этом только «реальные», документальные путешествия, всецело относя их к публицистике в узком смысле. В путешествиях же «фантастических» сам факт путешествия выступает лишь в качестве литературного приема. К числу жанровых особенностей путешествия Н. Маслова относит «создание целостной картины отображаемой социальной действительности, многосторонность ее описания и активную роль автора-путешественника, очевидца как действующего лица описываемых событий, субъективность авторского подхода» [16, 72].

Советская литературоведческая традиция, отразившаяся в работах таких исследователей путешествия, как В. Михельсон, В. Канторович, Д. Молдавский, Б. Костелянец, не рассматривала путешествия в качестве отдельного, самостоятельного жанра, касаясь его лишь как разновидности очерка. Н. Маслова спорит со своими предшественниками, исследуя путешествие как самостоятельный жанр. Она остается последовательной в своих научных взглядах и рассматривает путешествие исключительно как жанр публицистики. Предложенное ею деление путешествий исключительно на документально-публицистические и беллетристические, вымышленные, по нашему мнению, сужает границы жанра.

2.1.2 Расширение границ жанра путешествия

В современных исследованиях жанра путешествия (работах Е. Стеценко, М. Шадриной, О. Скибиной, В. Михайлова), напротив, прослеживается тенденция к расширению границ жанра путешествия. Акцентируется, прежде всего, синтетичность жанра, сочетание в нем элементов других жанров, смешение документального и беллетристического, вымышленного начала в его структуре. Путешествие рассматривается как «собирательная литературная форма», включающая «на правах целого элементы разных жанровых образований, не делая разграничения между видами научными и художественными» [17, 83]. Действительно, путешествие по своей природе находится на грани искусства и науки: в нем органически сочетается то, что, казалось бы, находится на разных полюсах: документы, цифры, статистика и мир образов, включающий в себя все его элементы: портрет, пейзаж, интерьер, а главное, самого повествователя как обязательный элемент, формирующий структуру любого текста в жанре путешествия.