Женские образы античного происхождения в европейском романтизме

Размещено на http://www.allbest.ru

Московский государственный университет имени М. В. Ломоносова

Факультет журналистики

Курсовая работа

на тему: «Женские образы античного происхождения в европейском романтизме»

Выполнила студентка 301 группы

Джалагония С.З.

Научный руководитель:

К.ф.н., доц. Котариди Ю.Г.

Москва 2013



Содержание

Введение

Бродячие сюжеты литературы

«Золотой осел или метаморфозы» Апулея

«Ода Психее» Д. Китса

«Психея» Г. Гейне

«Улялюм» Э. По

Заключение

Список литературы

романтизм миф женский психея



Введение

«Почему женщины такие?»

«Почему женщины такие красивые?»

«Почему женщины такие коварные?»

Это топ-3 самых запрашиваемых вопросов в поисковой системе Google.

31 раз в Библии встречается слово «женщина».

2 из 7 чудес света созданы в честь женщины: висячие сады Семирамиды и храм Артемиды.

10 лет продлилась Троянская война, по преданию, начавшаяся из-за прекраснейшей из женщин - Елены Троянской.

5 миллионов туристов (это более чем в 2 раза превышает население Парижа) ежегодно посещают город Агра, чтобы увидеть фантастическую мечеть Тадж-Махал, возведенную падишахом Шах-Джаханом в честь своей умершей жены.

В 137 миллионов американских долларов оценивает аукцион Сотбис самую дорогую картину современности - работу кисти Г. Климта «Портрет Адели Блох-Бауер I», изображающую любимую женщину художника.

25 тысяч км. составила площадь самого большого подарка, преподнесенного однажды мужчиной женщине по имени Жозефина де Богарне, в качестве подарка выступил остров Сицилия.

6 тысяч ступенек при помощи одного лишь зубила вырубил в скале Лю Гоцзян, чтобы его жене было удобнее подниматься в их жилище, расположенное в горах Китая, вдали от цивилизации,.

Наконец, 1 и единственной причиной изгнания человека из рая самая распространенная в мире религия называет женщину

Самые знаковые события этого мира, которым, управляют мужчины, были совершены «для», «вопреки», «назло» и «во имя» женщины, поэтому едва ли роль прекрасного пола в истории может оказаться переоцененной. Объект исследования моей курсовой работы - женские образы в литературе европейского романтизма. Предметом же исследования станет античное происхождение образа Психеи и трансформации этого персонажа, на индивидуально-творческом этапе развития литературы, в эпоху романтизма.

Традиция изображения женских образов в романтизме во многом продиктована эстетическими идеалами направления: торжество чувства над разумом, субъективность восприятия реальности, культ индивидуальности, интерес к внутренней жизни человека, глубокий психологизм. Предметом исследования романтиков обычно являлся сложный, пульсирующий, склонный к рефлексии герой, наделенный чуткой душой и тонким мировосприятием.

Сила чувств романтического героя потрясает своей мощью, но не всегда отличается стабильностью. В силу своего мятущегося, порывистого характера, он пребывает в состоянии постоянного болезненного колебания от одного душевного порыва к другому и часто не может определиться с ощущениями. Ему присуща неустойчивость чувств, двойственность или даже тройственность характера.

По этой причине сложно говорить о типических для романтизма образах, тем не менее, в зависимости от предлагаемых функций женского персонажа можно выделить два наиболее часто встречающихся антагонистичные типа.

Первый тип - это женщина, воплощающая в себе идеал вечной женственности, она покоряет окружающих мягкостью и нежностью и не имеет необходимости прибегать к грубым методам для достижения своих целей. В целом, этот тип характеризируется низким уровнем жизненной энергии, уравновешенностью реакций, общей «субтильностью натуры» и некоторой пассивностью, «гений и спокойствие» - «genialische Ruhe» Берковский Н. Я. Романтизм в Германии- Л., 1973, С.263, как емко охарактеризовал этот тип литературовед Н. Берковский.

Внешность представительниц этого типажа соответствует их внутреннему существу: аристократическая бледность, едва тронутая нежным румянцем, светлые вьющиеся волосы, светлые глаза, изящность и хрупкость фигуры. Типичным примером можно считать леди Ровену, выведенную В. Скоттом в историческом романе «Айвенго», центральный персонаж любовной лирики Ф. Гельдерлина - Диотиму или байроновскую Медору.

Этому образу противопоставлен второй тип героини, обладающей ярким темпераментом и энергичной натурой. Это род женщин, способных на решительные, поражающие смелостью поступки. Представительницы этого типа отличаются общей контрастностью наружности: темные волосы и кожа, выразительные глаза, статность фигуры и спортивная грация движений. Колоритным примером такого рода героини может служить другой персонаж В. Скотта- Ревекка.

Дочь еврейского ростовщика, она росла в атмосфере агрессивного антисемитизма и с самого детства вынуждена была терпеть пренебрежение и враждебность окружающих. Среди выдающихся героинь такого рода следует также выделить персонажа восточной повести Д. Байрона Гюльнар и Лигейю из одноименного рассказа Э. По.

Кроме этих двух полярных образов, в романтизме начали зарождаться и другие типажи, впоследствии ставшие хрестоматийными: к примеру, тип роковой женщины, губительницы мужчин. Зачастую связь с этой женщиной ведет героя к гибели или внутреннему надлому, сравнимому со смертью. Говоря о «фам фаталь» нельзя не вспомнить Безжалостную красавицу Д. Китса из одноименной баллады или персонаж рассказа Т. Готье «Любовь мертвой красавицы» Кларимонду или героиню С. Т. Кольриджа - Кристабель.

Своеобразие этого типажа характеризуется дуализмом его природы: носительница неотразимой, почти божественной, красоты, с одной стороны, с другой - женщина, таящая в себе разрушительную силу.

Кроме этого, романтики, выступавшие за духовное равенство полов, первыми разрабатывают характерный портрет независимой женщины. Впервые тема женской эмансипации звучит в произведениях позднего романтизма в неразрывной связи с именем Ж. Санд. Действительно, ее героини так или иначе служили раскрытию мотива гендерной несправедливости: Лукреция, воплощавшая в себе идеи, которых придерживалась сама писательница, незабвенная Консуэло, как пример нравственного идеала человека, или Индиана, страдающая от мужского гнета.

Образ «эмансипе» существовал не только в литературе. Литература как зеркало общественной жизни, отображало наиболее значимые социальные процессы, в том числе и назревающий вопрос о положении женщины в обществе. Так, многие персонажи были вдохновлены самой жизнью и имели реальные прототипы. Прежде всего, сама Санд, поборница равноправия полов и любительница мужских костюмов.

Вот что, несмотря на необычную внешность Жорж Санд, которую отмечают биографы, подумал о ней ее друг Ф. Шопен, при первой встрече: «Какая несимпатичная женщина эта Санд! Она действительно женщина? Я готов в этом усомниться» Моруа А. Лелия или жизнь Жорж Санд. М., 1968. С.225 .

Известно, что сестры Бронте, как и Санд, предпочитали подписывать свои первые работы мужским псевдонимом, и лишь после обретения популярности стали использовать свои настоящие имена. Новалис, например, был впечатлен печальным примером своей матери - «безгласной и вечно запуганной служанки собственного мужа» Берковский Н. Я. Романтизм в Германии. Л., 1973, С. 146 и, по мнению литературоведов Н. Берковского и Г. И. Мэль, именно его мама а также рано умершая возлюбленная, София фон Кюн, явились прообразами «идеальных» героинь Новалиса, ставших отличительной чертой неповторимого стиля писателя.

Также романтизм предлагает особый тип, сформировавшийся в жанре исповедального романа, тип героини - «жертвенницы», способной своим искуплением спасти возлюбленного. Для иллюстрации этого литературного явления можно привести пример Амели, сестры главного героя романа «Рене» Ф. Р. Шатобриана. Спасаясь от греховной страсти к брату, она удаляется в монастырь. Или героиня произведения Б. Констана «Адольф» Элеонора, фанатично преданная повелителю своего сердца и готовая на любые жертвы ради любимого - потерю благосостояния, доброго имени и даже жизни.

В эпоху романтизма также вторую жизнь получает тип, ранее выведенный итальянскими творцами эпохи Возрождения, это, прежде всего, легендарная Беатриче А. Данте и Лаура Ф. Петрарка. Это женщина-идол, недосягаемый объект поклонения, не имеющий ничего общего с женщиной земной, как например, байроновская Медора или идеальные героини Новалиса.

Но несмотря на кажущееся разнообразие предложенных героинь у них есть один общий знаменатель - второстепенная роль в произведении. За редким исключением, представительницы слабого пола появляются в романтических текстах исключительно в качестве персонажей второго плана.

Главная функция героини-женщины заключается в том, чтобы глубже оттенить и раскрыть главного героя-мужчину: «Женщины при романтиках играли роль изящных «опростительниц», в чем и состояло их обаяние»Там же, С. 12..

Целью данного исследования является анализ женских образов европейского романтизма, на примере Психеи, и установление связи между ним и мифологическим наследием. Для достижения поставленной цели были поставлены следующие задачи:

Выявить характерные романтические женские образы

Проанализировать избранные произведения романтизма и сформулировать заимствованные из мифа элементы на примере образа Психеи

Рассмотреть эволюцию образа Психеи в произведениях романтизма

Актуальность работы обусловлена поразительной распространенностью мифа в современной культуре, нашем сознании и повседневной жизни. Но необходимо учитывать, что на протяжении истории наследие античности не всегда занимало столь стабильное положение в искусстве и литературе: так, вершиной процесса «демифологизации» литературоведы называют эпоху Просвещения XVIII в.

О цикличности, и таким образом вневременности, мифологической концепции говорили многие литературоведы, в числе которых С. Неклюдов, Е. Мелетинский, М. Элиаде и Э. Лич. Если говорить о проявлениях мифа в литературе, особую важность составляет работа Е. М. Мелетинского «Поэтика мифа». Миф формулирует некоторое количество узнаваемых, архетипичных (то есть, заложенных в нашей генетической памяти) сюжетов, концепций, которые циркулируют в литературе последующих поколений, но уже под другими масками. Во многом эта теория созвучна с гипотезой о бродячих сюжетов (представленной ниже), также существующих в ограниченном количестве, но насчитывающих неограниченное количество вариацией.

Что касается романтического периода литературы, то он пришелся на исключительное и непростое для мифа время, в дневниках Шлегеля определенное временем «Великой революции». Эпоха романтизма часто характеризуется, с одной стороны, ломкой старых идеалов, отказа от прежней, несостоятельной уже, системы мировоззрения, а с другой -рождением принципиально нового подхода к творчеству.

Так, романтики сознавали неубедительность концепции «старого» мифа, разрушенного дистиллированной строгостью просвещения, и приходили к выводу о необходимости создания собственной мифологической системы. «[...] В нашей поэзии отсутствует то средоточие поэтического искусства, которое было у древних, - мифология, и все существенное, в чем современное поэтическое искусство уступает античности, можно объединить в словах: мы не имеем мифологии. Но [...] мы близки к тому, чтобы ее создать [...]» Шлегель. Ф. В. И. Философия мифология. Речь о мифологии. 2013,С. 983.

Основу романтического представления о мифе составляет «романтический идеализм», термин сформулированный Шлегелем в «Речи о мифологии», кроме того, своеобразие новой системы составило наследие прошлых эпох - Нового времени и Просвещения. Очень важно понимать, что поменялось не только внешняя формулировка мифа, но, более всего, его функция. Для романтиков миф стал средством гуманизации окружающего мира: «Концептуальной основой в этом процессе является универсальность вселенной, где можно познать живую душу мира через любой ее компонент. Косная материя бездуховного, отпавшего от Бога мира очеловечивается с помощью фольклора, классического мифа архаики и элементарного одушевления (антропоморфизм Шелли); бесчеловечное социальное устройство, в котором действуют законы, не всегда понятные романтикам, (например, денежное обращение, механизм государственного насилия, стихия революции, пожравшей собственных сыновей), излагаются в понятийных категориях готики или фольклора цивилизации» Там же, С. 983.

В написании работы я руководствовалась несколькими методами, в том числе, методом структурализма, он заключается в глубоком анализе текста с последующим выявлением структуры объекта посредством исследования различных уровней и элементов текста. Также я использовала в соей работе сравнительно-исторический и биографический метод. Он предполагает анализ литературного наследия целых эпох и различных стран с выявлением универсальных мотивов, таких как бродячие сюжеты. Все мировое литературное наследие в большей или меньшей степени отражает мифологическую систему мироздания. Этот метод наиболее широко раскрыт в работах Е М. Мелетинского, учении об архетипах К. Г. Юнга, и исследованиях В. Я. Проппа.

Содержание работы можно разделить на характерную трехчастную композицию: введение, основная часть и заключение. Во вступительной главе работы определяется ее тема, предмет и объект, сформулирована цель исследования и его задачи, необходимые для достижения цели. Также на примере о цикличности мифа обоснована актуальность данного исследования и приведена краткая характеристика типических женских образов романтизма. Также в этой части приводятся основные методыё которых я придерживался при написании работы.

В основной части мной были проанализирована вставная новелла из произведения Апулея «Золотой осел, или Метаморфозы», где впервые упоминается имя Психеи, а также рассмотрены более поздние интерпретации Психеи в произведения Э. По, Д. Китса и Г. Гейне.

В заключении рассказывается о теории К. Юнга об архетипах и ее отражении в современном мире, также приводится краткий отчет о проделанной работе.



«Бродячие сюжеты» литературы

Сюжет об Амуре и Психее входит в число, так называемых, «странствующих» или «бродячих» сюжетов. Этот термин применяется к произведениям архаичного повестовательного жанра, которые содержат устойчивые комплексы мотивов, встречающиеся в поэтическом творчестве разных народов мира. Приходя в каждую страну, бродячий сюжет модифицируется в зависимости от культурно-религиозных, социально-политических, исторических и бытовых особенностей. ее, может сохранить фабулу практически неизменной.

Из великого разнообразия систем, которое предлагает современное литературоведение, многие филологи выделяют Указатель сказочных сюжетов по системе Аарне - Томпсона. Эта система, претерпевшая немало доработок, представляет собой международный каталог сказочных сюжетов. В основе подхода А. Аарне лежит принцип разделения по жанровым разновидностям. Датский ученный выделил 3 группы сказочных сюжетов, которые позже были доработаны американским фольклористом С. Томпсоном и разбиты на 9 групп:

1. Сказки о животных, растениях, неживой природе и предметах;

2. Волшебные сказки;

3. Легендарные сказки

4. Новеллистические (бытовые) сказки;

5. Сказки об одураченном черте;

6. Анекдоты;

7. Небылицы;

8. Кумулятивные сказки;

9. Докучные сказки.

Внутри этой системы сюжеты, каждому из которых присвоен порядковый номер, классифицируются в гнезда по тематическому признаку. Так, сюжет об Амуре и Психее относится к группе волшебных сказок, подтипу о чудесном супруге или родственнике, под номером 425 А, D. Из схемы, приведенной в каталоге, можно видеть, что варианты мифа были широко распространены за пределами Европы, также в Мексике и странах Скандинавии. Сложно утверждать, где и когда впервые зародился этот сюжет, но первые письменные упоминания о нем встречаются у древнеримского писателя Апулея в авантюрно-бытовом романе «Метаморфозы или Золотой осел», датируемым II веком. Поэтому здесь и далее я буду отталкиваться именно от апулеевской версии сюжета.

Апулей «Золотой осел или метаморфозы»

Первые зафиксированные упоминания о Психее можно найти на картинах V века до н. э., когда древнегреческие художники обыкновенно рисовали небольшую фигурку, парившую над головой умершего или вылетавшую из погребального костра. В то время традиция изображения Психеи еще не была вполне сформирована, и своеобразие ее портрета ограничивалось лишь фантазией живописца, поэтому Психея могла облекаться пламенем, девушкой, животным или крылатым насекомым, например, бабочкой.

Наличие крыльев Психеи во многом обуславливается традицией древних греков изображать «подвижные и неуловимые» Войтехович. Р. С. Психея в творчестве М. Цветаевой--эволюция образа и сюжета. Автореф.дис. к. ф. н. Москва, 2005, С. 19 сущности крылатыми. Века спустя, подхваченная писателями эпохи Возрождения (Д. Бокаччо «Генеалогия Богов», Н. да Корреджо «Сказка о Психее и Купидоне», Г. дель Карретто «Свадьба Психеи и Купидона»), эта деталь станет одной из самых выразительных метафор в многогранной фигуре Психеи.

На этом этапе становления мифа Психея едва ли являлась воплощением души, скорее, она символизировала всю необозримую сферу абстрактного и духовно-нематериального: дыхание, чувство, ветер, парение души и собирательный образ живого организма, в целом. В частности, в «Метаморфозах» Овидия она символизировала умершего; в ряде произведений Гомера уподоблялась птице, а именно, орлу, порхающему в царстве Аида. «В ряде текстов Гомера диафрагма воспринимается как Психея - душа» Лосев А.Ф. Мифы народов мира. М., 1982, С.344. В Одиссее:

«И, в сердце своем поразмыслив,

В трепет душою пришел, познав, что беседовал с богом» Гомер. Одиссея. М., 2013, С. 352.

В Илиаде:

«С радостью в сердце почувствовал Главк ободренный, что скоро

Был в молитве своей он богом великим услышан». Гомер. Илиада. М., 2004, С.505

Тем не менее, твердо ассоциироваться с душой Психея стала века спустя, когда крылья за спиной Психеи стали уже традиционной деталью ее портрета.

Разумеется, темные пятна античной истории, коих до сих пор в изобилии, значительно усложняют поиски первоисточника и мало способствуют выделению культурных пластов, под влиянием которых формировался миф об Амуре и Психее. Но благодаря знаниям, которыми располагает современное литературоведение, первым из дошедших рассказов об Амуре и Психее считают труд Луция Апулея « Метаморфозы, или Золотой осел», относящийся ко II веку до н.э. Римский писатель был первым, кто дополнил, записал и использовал в качестве вставной новеллы миф об Амуре и Психее.

Сюжетная канва рассказа отличается крайней насыщенностью событий, что характерно для фольклора, отличием же апулеевского варианта сказки можно выделить его удивительную метафоричность и образность, что дает плодотворную почву для поздних интерпретаторов. Условно в ходе повествования можно выделить следующие части: вступление, «смертоносный брак», роковой поступок, четыре испытания и заключительная счастливая развязка.

Новелла открывается традиционным фольклорным зачином: «жили-были», «в некотором государстве», «царь с царицей», в наличии также три дочери, младшая из которых- прекраснее солнца. Весть об удивительной красоте юной Психеи разносится по всему миру и люди, подобно тому, как раньше паломники стекались в храмы Венеры, теперь приезжают посмотреть на девушку. «Храмы заброшены, священные подушки раскиданы» Луций Апулей. Метаморфозы, или Золотой осел. М., 2008, С. 42..

Появление Психеи в повествовании существенно меняет бытующую расстановку сил. После рождения Психеи Венера не может более оставаться единственной и безраздельной богиней красоты, и в лице Психеи обретает возможную соперницу за человеческое внимание. Как истая женщина, Венера не может смириться с такими грустными обстоятельствами. Ее самолюбие жестоко уязвлено, и в гневе богиня поручает своему сыну- испорченному и дерзкому мальчишке - Амуру отомстить Психее и внушить ей чувство к самому низкому и «последнему из смертных» мужчин.

Но замысел Венеры рушится, когда вещая чайка приносит весть о том, что ее собственный сын подался чарам прекрасной Психеи. С этого момента начинаются злоключения девушки. Занятно, что древние определили в спутники Психее именно бога любви Эроса. Есть основания считать, что они руководствовались латинским принципом «подобное - к подобному» и заключили, что подходящей спутницей крылатому Купидону может стать порхающая Психея. С другой стороны, могла сказаться глубокая иносказательность новеллы, в основе которой лежит метафора того, что душа и любовь связаны неразрывно, и человеческая душа не может существовать без чувства.

Узнав печально огорчившую ее новость, Венера прикладывает все свои божественные усилия, чтобы превратить жизнь Психеи в ад: она отваживает от девушки всех женихов. Напуганные положением дел, родители Психеи по совету милетского оракула приводят ее на край обрыва, откуда ее должно забрать чудовище.

Во времена Апулея практика обращения к жрецам была широко распространена, в страхе ошибиться оракулы зачастую давали двусмысленные и неясные формулировки. Так, Апулей, формулирует свою мысль схожим способом: c одной стороны, его Амур хитер, коварен, носится на крыльях и даже боги вынуждены страдать из-за его жестоких шуток, с другой стороны, в отличие от фольклорной традиции и поздних трактовок, апулеевский Амур не животное и, тем более, не чудовище, а любящий супруг.

Как бы в подтверждение этому за Психеей прилетает нежный Зефир и забирает ее в райский дворец, где их уже ждет бог любви Амур, давно плененный красотой девушки. Но счастье Амура и Психеи не дает покоя ни ее завистливым сестрам, ни мстительной свекрови. Несмотря на возражения божественного супруга, девушка жестоко скучает по родным и уговаривает его на одну встречу с сестрами, что и погубит ее впоследствии. Поддавшись убеждениям сестер, Психея проникается уверенностью, что каждую ночь в ее покои приходит не юноша-бог, а отвратительный змей, который должен ее вскоре пожрать.

По совету злодеек она решает во время очередного ночного свидания отрубить голову Амуру, в чьей демонической сущности ее убедили сестры. Колеблясь и сомневаясь, Психея все равно не решает ослушаться злой воли сестер, и пока она в замешательстве и восторге впервые рассматривает своего божественного мужа, масляная лампа, будто «сама пожелав прикоснуться и как бы поцеловать столь блистательное тело» Луций Апулей. Метаморфозы, или Золотой осел.М., 2008, С. 51., брызгает прямо на плечо Амура.

Обожженный, Амур вспархивает крыльями и, несмотря на все уговоры любимой, улетает. Пока он приходит в чувства у своей порфироносной матери, Психея, объявленная несостоявшейся свекровью во вселенский розыск, скитается по свету в его поисках. Напрасно она пытается сброситься с обрыва, напрасно просит она помощи у Юноны и Цереры, и напрасно приходит к воротам Венеры, надеясь на ее благосклонность.

Предварительно помучив и избив невестку, Венера поручает ей четыре невыполнимых испытания. Интересно, что автор использует число четыре, что также указывает на глубокую архаичность новеллы, так как именно число четыре, а не три, почиталось ранее магическим. Мотив трудных испытаний перед заключением брака - частый фольклорный прием, в каталоге Томпсона также выделена особая группа бродячих сюжетов «Чудесных задач» под номером 460-499. Психее предстоит перебрать ворох зерна, достать клочок шкуры волшебного барана, добыть жидкости из священного источника под высокой скалой и, наконец, спуститься в царство Аида и принести Венере баночку с сувениром от Прозерпины.

Благодаря своим «чудесным помощникам» (сюжет под номером 500-559 по индексу Томпсона) Психее удается выполнить эти испытания, но ее любопытство и здесь играет с ней злую шутку, когда она, снедаемая интересом, открывает бутылёк со стигийским сном. Подобно мертвой лежала Психея, забывшись вечным сном, от которого легким уколом своей стрелы ее пробуждает Купидон.

Тем временем, Амур в разлуке с любимой скучает о ней и просит помощи у своего отца Юпитера, который понимая чувства сына, переносит Психею на небо и, подарив ей бессмертие, скрепляет союз влюбленных. «Так надлежащим образом передана была во власть Купидона Психея, и, когда пришёл срок, родилась у них дочка, которую зовём мы Наслаждением» Луций Апулей. Метаморфозы, или Золотой осел. М., 2008, С. 63.

Итак, основной характеристикой мифа об Амуре и Психее является его пластичность и многообразие примененных Апулеем символов, к каждому из которых в будущем будет апеллировать новый автор. Возможно, именно широта возможных интерпретаций и есть причина популярности архетипического сюжета об Амуре и Психее. Как мы увидим позже, спектр толкований образа Психеи весьма широк и может варьироваться от шуточного фольклорного до мистически-трагического.

Возможно, образ Психеи также связан с принципом мировой души, впервые сформулированным Платоном и развитым впоследствии неоплатониками, стоиками, творцами эпохи Возрождения и немецкими философами. Мировая душа заключает в себе принцип всей жизни и является двигателем мира и абсолютным идеалом - все познает, все заключает и находится в постоянном развитии.

Этот мотив, возможно, вложен в метафору более широкую - путь каждой человеческой души, преодолевающей земные невзгоды и жаждущей слиться с любовью (А. Ф. Лосев). На своем пути Психея преодолевает разнообразные препятствия, проходит через разные ипостаси, наконец, спускается в Аид, чтобы вернуться и закончить свой путь, навсегда воссоединившись с любовью.

«Ода Психее» Д. Китса

Многие литературоведы, в том числе и один из ведущих биографов Джона Китса, Н. Дьяконова, отмечают значительное влияние античной литературы и литературы эпохи Возрождения на творчество поэта. С этими эпохами писателя сближает тонкое мироощущение, преклонение перед мощью человеческого чувства, а также культ красоты и поиск новых форм для ее выражения. В античности Китс черпал вдохновение и видел модель утопического общества, в котором религией, конституцией и идеологией граждан станет единственно красота. «В отличие от классицистов, искавших в античности нетленные образцы для подражания, Китс видит в ней не только примеры патриотизма и верности гражданско-му долгу, превращая древнюю Элладу в идеальную страну, жители которой поклонялись красоте и, служа ей, создавали великие произ-ведения искусства». Сидорченко Л. В. Джон Китс. Филологический факультет СПбГУ. СПб., 2004. С.38

Огромное впечатление, по словам биографа Л. Сидорченко, произвела на поэта коллекция античной греческой скульптуры, которая была вывезена из Афин его другом лордом Элджином. Вдохновленный, в 1817 году Китс пишет сонет «О первом осмотре мраморов Элдижна».

Трудно сказать, что послужило толчком для формирования личности столь чуткой и восприимчивой к явлениям прекрасного, потому что обстоятельства жизни Китса нисколько не способствовали развитию поэтического мировосприятия.

Он родился в семье управляющего конюшней и рано остался без родителей. Четыре года спустя погибла и бабушка, которая его воспитывала. Мальчика отправили в частный пансион, но продолжить обучение в университете он не мог из-за стесненного финансового положения. Поэт получил медицинское образование и выдержал экзамен, необходимый для продолжения врачебной деятельности, но вовремя оценив свои перспективы на поприще, к которому он равнодушен, Китс решил посвятить себя поэзии.

Отсутствие признания, болезненные поиски своего творческого Периоды безденежья, несчастная любовь к своей соседке Фанни Браун и прогрессирующая чахотка - все это во многом предопределило его ранний уход. Он умер в возрасте 25 лет, а его литературное наследие охватывает период не более 6 лет. Первый биограф и издатель Р. Милнз уложил жизнь Китса в такую емкую формулу: «Несколько верных друзей, несколько прекрасных стихотворений, страстная любовь и ранняя смерть» Дьяконова Н. Я. Джон Китс. Стихи и проза. Литературные памятники. Л., 1986.

Возможно, именно в этом и кроется секрет фантастической работоспособности и жадности к жизни, о которой часто упоминают в биографиях Китса. Он будто чувствовал, как мало осталось у него времени. Увидев однажды на своем платке следы крови, он сказал своему другу Ч. Брауну: «Я знаю цвет такой крови - это артериальная кровь. Меня не обмануть. Эта капля крови - предупреждение о смерти. Я должен умереть» Браун Ч. А. Письма великих людей. М.,2001, С.81.

Проблема красоты и ее поиска стала магистральной темой творчества Китса. Наряду с такими мастерами пера, как А. Пушкин, Д. Г. Байрон, И. Бунин, О. Уайльд, У. Шекспир, Китс был поэтом, обнаруживающим острую чувствительность к мельчайшим проявлениям эстетики. Такой подход к области художественного объясняется не только особенностью характера писателя, но и поэтическими взглядами Китса.

Так, согласно его пониманию, подлинная цель искусства - вознестись над серостью бытия и показать обывателю то прекрасное, что скрыто в окружающем мире. Китс верил, что в основе мироздания заложена красота, и именно она составляет подлинную природу всех явлений. Несмотря на всеохватность красоты, способность к красоте присуща не всем людям, а только счастливцам, одаренным воображением, прежде всего, людям искусства. Так сформировалась концепция «Красоты, заключенной во всех явлениях" Письмо Джорджу и Джорджиане Китсам 14-31 октября 1818 г., с. 250., во многом вдохновленная идеями Ф. Шеллинга, В. Вордсворта, С. Т. Кольриджа и Г. Хэзлитта.

«Ода Психее» была написана в 1819 году. На этом этапе Китс начинает тяготиться чрезмерной опекой своего старшего товарища Ли Хента и принимается за поиск новых поэтических и эстетических форм, итогом которых становится обращения Китса к поэтике эллинизма и Возрождения. Биографы называют 1819 год «годом чудес» Сидорченко Л. В. Джон Китс. Филологический факультет СПбГУ. СПб., 2004. С.48, подразумевая невероятную творческую продуктивность Китса в это время, которое, тем не менее, было не столь радостно для поэта: после публикации «Эндимиона» на него обрушивается шквал уничтожающей критики, умирает его брат Джордж, отношения с Фанни Браун становятся все запутаннее, в довершении обостряется наследственная чахотка Китса.

В это непростое время были созданы такие жемчужины как "Канун святой Агнесы", баллада "La Belle Dame sans Merci", "Оттон Великий", фрагмент "Падения Гипериона", прославивший поэта, ода «Осень», а также ряд сонетов и стихотворений, выдержанных в античной стилистике, в числе последних и стихотворение «Ода Психее».

В целом, весь цикл «великих од» характеризуется исключительной гармоничностью строя и единством сформулированных идей. Сборник объединяет концепция ценности красоты и теория об эстетической функции поэзии - «дарить наслаждение красотой» Сидорченко Л. В. Джон Китс. Филологический факультет СПбГУ. СПб., 2004. С.48. На первый план выходит система «чистого» искусства, цель которого единственно прославлять красоту. Лейтмотивом всего сборника становится тема поэтического двоемирия: античной Эллады, примера идеального, утопического государства, и прозаичного, современного мира. Идеальная красота, запечатленная в искусстве, по мысли Китса, вечна, поэтому, культура Древней Греции продолжает жить спустя столетия, в то время как наша цивилизация обречена на забвение.

Драматизм конфликта двух миров усугубляется недостижимостью желаемого идеала Греции. Сам Китс, несмотря на преклонение перед античным методом стихосложения, понимал невозможность возрождения античного жанра в эпоху романтизма, хотя бы из религиозных, мировоззренческих и социальных отличий между современным и античным человеком.

Те же идеи находят свое отражение в «Оде Психее», с той лишь разницей, что из нематериального, эфемерного облика красота персонифицируется в образе Психеи. Доподлинно известно, что произведение было написано после прочтения поэтом истории Апулея, от нее и отталкивался поэт Хилман Д. Миф анализа. М., 2001. С.73..

Исходный апулеевский сюжет сильно видоизменен, кроме того, он дополнен новым аллегорическим смыслом. Автор, в данном случае совпадающий с лирическим героем, видит Психею в лесу с Купидоном и, очарованный ее прелестью, ре-шает стать жрецом культа прекрасной богини.

Мне, как жрецу, воздвигнуть храм позволь

В глубинах духа, девственных доселе,

Пусть новых мыслей сладостная боль

Ветвится и звучит взамен свирели Китс Д. Избранные сочинения. М., 2001. С. 439

Однако, возложив на себя такую сложную обязанность, поэт понимает, что создать достой-ное Психеи святилище, где она могла бы принимать своего возлюб-ленного Купидона, он может только в своем воображении. Как и во многих других произведениях сборника, лейтмотивом стихотворения становится воспевание красоты:

Прекрасна ты. Что Феба красота

И - светлячок небес, - звезда Венеры?

Ты их прекрасней. Там же, С. 439

Согласно идее шеллингианцев, красота должна была воплощаться в некоем прекрасном предмете или существе. В данном случае, воплощением красоты становится Психея. Но несмотря на то, что стихотворение представляет собой гимн красоте, между строк читается горечь:



Ты их прекрасней, хоть не посвящен

Тебе алтарь цветочный

И в честь твою не раздается стон,

Гимн девы в час полночный,

Ни звуки лютни, ни призыв рожка,

И смирна не курится…

Прекрасна без священного леска,

Без капищ и провидца Там же, С.439

Поэт грустит о том, что люди разучились видеть красоту, даже будь она трижды прекрасна. А Психея, как один из самых живописных образов в мифологии, наказанная за свою красоту и благодаря ей же возведенная на Олимп, становится идеалом, воплощающим в себе мировую красоту. Ей не воздвигаются алтари и памятники, несмотря на то, что она наполняет нашу жизнь, незримо делая ее прекраснее. Таким образом, апулеевский сюжет переосмысляется и подчиняется поэтическому замыслу Китса, в основе стихотворения лежит развернутая метафора.

Если отталкиваться от понимания Психеи как символа абсолютной красоты, с одной стороны, а с другой, первоначального античного смысла -души, появляется довольно оригинальная версия.

Возможно, говоря об удивительной красоте Психеи, воспевая ее как богиню красоты, автор имеет в виду, что прекраснее всего человеческая душа. Но лучшей оправой человеческому сердцу Китс считал самое эстетичное из возможных чувств на земле - любовь. Поэтому, в отличие от других интерпретаторов, Китс не вплетает в сюжетную канву персонаж Амура и изображает одну Психею, но все-таки Психею в контексте ее божественной любви с Амуром.

Следует также отметить то, что Китс любовь и красота по мысли Китса всегда шли рука об руку и в перечне прекрасных явлений, составленных им в предисловии к «Эндимиону»:

Два существа под лиственною кроной

Лежали в нежно шепчущей траве;

Вблизи, прохладой корневища тронув,

Журчал ручей бессонный,

Просверкивали сквозь покров зелёный

лазурь и пурпур утренних бутонов.

Сплелись их крылья и сплелись их руки,

Уста - не слиты; впрочем, час разлуки

Ещё не пробил, поцелуи длить

Не воспретил рассвет; определить

Кто мальчик сей - невелика заслуга

Узнать его черты.

Но кто его голубка, кто подруга?

Психея, ты! Китс Д. Избранные сочинения. М., 2001. С. 439

Своеобразие «Оды Психеи» - в удивительной изящности запечатленного поэтом пространства, в выразительности героев и гармонической систематизации мира. В целом, можно выделить два аспекта, составляющих своеобразие китсовской Психеи.

а) Психея как метафора самой совершенной эры, античности, что делает Психею квинтэссенцией красоты.

б) обращение автора к античному пониманию Психеи как человеческой души.



«Психея» Г. Гейне

В поэтической системе Гейне особое место занимают женские образы. Сам поэт говорит, что его жизни было две страсти: к красивым женщинам и французской революции. Разумеется, опасно было бы принимать на веру неоднозначные высказывания человека, одаренного творческим мышлением. Но правда в том, что для Гейне, до последней секунды жизни окруженного женской заботой - матери или жены-женщины явились тем необходимым стимулом, раз за разом заставлявшим его садиться за письменный стол. Тем плодотворным «сором», о котором говорила А. Ахматова, для Гейне стали любовные переживания, на что не раз обращает внимание его биограф П. Вейнберг в книге «Генрих Гейне, его жизнь и литература».

И, тем не менее, на основе произведений Гейне крайне сложно составить неискаженный портрет автора. Сам Гейне очень не любил те параллели, которые читатели и критики проводят между поэтом и его творениями. В письмах к Иммерману он писал о том, как его раздражают попытки людей при анализе его творчества, отталкиваться от фактов его частной жизни: «И часто в сколь малой степени совпадают внешние леса нашей истории с нашей подлинной внутренней историей. У меня, по крайней мере, они никогда не совпадали!» Горнфелд А.Г. Как работали Гете, Шиллер и Гейне. М., 2005, С. 536

Биографы рассказывают о невероятной чувствительности юного поэта (что едва ли редкость для писателя-романтика), которой Гейне стыдился и с упорством скрывал под личиной резкости, безразличия, а в более зрелом возрасте - юмора. Упоминание о первом увлечении Гейне можно найти в «Путевых Картинах», где говорится о маленькой полуфантастической Веронике, трагически прекрасной в своем траурном саване.

Это было совсем незрелое, не отличавшееся глубиной, чувство, настигшее поэта в пору раннего детства. Тем не менее, умирая, именно имя маленькой Вероники вспоминал Гейне.

В тех же «Путевых Заметках» мы находим воспоминание о гимназистке А., так же, как и Вероника, умершей в молодости. В целом, женские образы раннего Гейне характеризуются пасмурностью выбранных красок и выдержаны в лучших традициях мрачного романтизма.

Период трагического мировосприятия минует молодого Гейне, когда несколько лет спустя, уже пятнадцатилетним, он влюбляется в дочь палача, «красную Зефхен» Вейнберг П. И. Генрих Гейне. Его жизнь и литературная деятельность. СПб., 1891.С. 15, о чем сам пишет в своих Мемуарах.

Судя по рассказам Гейне, это была рыжеволосая девушка удивительной красоты, «каждое движение которой обнаруживало ритмы ее тела, даже «музыку души» Вейнберг П. И. Генрих Гейне. Его жизнь и литературная деятельность. СПб., 1891.С. 15. Сам поэт отмечает серьезное влияние, которое имела эта девушка на формирование его писательского «Я».

Знавшая множество народных песен, она сумела привить ему любовь к народному творчеству и познакомила Гейне с музыкальным наследием Германии. На этом этапе оттачивания своего литературного мастерства он учится работать с музыкой стиха, что впоследствии выделит его из безликой массы других поэтов-романтиков.

По прошествии времени молодой Гейне влюбляется в дочь своего богатого дядюшки Соломона - своенравную красавицу Амалию. Непродолжительное время девушка снисходительно принимает ухаживания восторженного и, как и все юные влюбленные, немножко нелепого в своей привязанности поэта.

Новость о замужестве Амалии застает Гейне в Париже и ввергает его в жесточайшую депрессию. Бесчисленная череда кутежей, визиты в увеселительные заведения, театры и литературные кружки, связи с дамами полусвета - свою молодость Гейне проводит в богемном обществе Монмартра. Вот как анекдотично описывает эту страницу своей биографии сам Гейне: «Одна рыба в море спрашивает другую, как она поживает, та отвечает: как Гейне в Париже» Там же, С.44. В это время создаются такие шедевры, как «Сновидения», «Песни», «Лирическое интермеццо», «Опять на родине», «К дочери возлюбленной», «Город Лукка» и «Английские фрагменты».

Единственной женой поэта стала Крессенсиния-Эжени Мира, хотя всю жизнь он звал ее Матильдой(от др. герм. опасная красота) - любимым именем романтиков, примечательно, что Матильдой также звали героиню одного из теоретиков романтизма, Новалиса. Это была очень привлекательная, но крайне малообразованная женщина, не понимавшая того, что связала свою жизнь с гением.

Она так и не научилась читать и умерла в неведении относительно того, какой величины человек был рядом с ней. Некоторая узость сознания сочеталась в ней с необыкновенным добродушием, легкостью нрава и преданностью мужу. Именно она была рядом с Гейне в те годы, когда он был прикован к постели и он, как ребенок, требовал ежеминутного внимания.

Даже спустя продолжительное время после свадьбы Гейне в письме брату писал: "Моя жена - доброе, естественное, веселое дитя, причудливое, как только может быть француженка, и она не позволяет мне погружаться в меланхолические думы, к которым я так склонен. Вот уже восемь лет, как я люблю ее с нежностью и страстностью, доходящими до баснословного". Вейнберг П. И. Генрих Гейне. Его жизнь и литературная деятельность. СПб., 1891. С. 214

Совпадение ли, но умерла Матильда в день годовщины смерти Гейне, ровно через двадцать лет после его кончины, 17 февраля 1883 года. В браке с Матильдой Гейне издает сборник «Новые стихотворения», к которому и относится стихотворение «Психея», также сборник «Романсеро» и поэму «Германия. Зимняя сказка».

На закате жизни Гейне будто в утешение было послано еще одно большое чувство, к Элизе Фон Криниц. Молодая писательница, стала той женщиной, с которой Гейне обрел то, чего ему не хватало в совместной жизни с Матильдой- духовную составляющую, так необходимую каждому крепкому союзу. Она стала его собеседником, другом, секретарем, сиделкой и, как он сам называл ее, «доброй феей». Последнее написанное им стихотворение «Лотос» было посвящено именно ей, его Мушке:

Мы, право, курьёзная пара,

Сказать не в обиду, друг мой;

На ножках слаба моя прелесть,

Возлюбленный - прямо хромой П. И. Вейнберг. Полное собрание сочинений. СПб.,1904.Т.6, С.46.

К 1844 году здоровье писателя было уже изрядно испорчено финансовыми тяжбами с недобросовестными издателями и дядей Соломоном. В июле дядя Соломон, к которому, несмотря на взаимные обиды и ссоры, Гейне был нежно привязан, умирает. Положение ухудшается тем, что перед смертью, не страдавший от излишней щедрости дядюшка, забывает упомянуть Гейне в завещании. Болезнь Гейне прогрессирует.

Начинает отказывать зрение, пропадает чувствительность, его мучают страшные головные боли и общая вялость. Последний раз полуслепой, едва передвигающийся Гейне выходит из дома в 1848 году, чтобы дойти до Лувра и полюбоваться произведениями античной скульптуры.

Как и у подавляющего большинства романтиков, отношения Гейне с мифом складывались загадочным образом. Сам Гейне называл свою раннюю лирику, в основном любовную, лирикой Амура и Психеи Вейнберг П. И. Генрих Гейне, его жизнь и литературная деятельность. СПб., 1891, С. 47

С одной стороны, Гейне относился к античной классике с большим пиететом, признавая ее эталонной. С другой - он никак не мог смириться с шаблонностью предлагаемых мифом коллизий и статичностью персонажей: «Классическая застылость контуров и даже эмблематичность олимпийцев прямо-таки была ему (Гейне) не по душе, оскорбляла его эстетически» Анненский И. Ф. Книги отражений. Генрих Гейне и мы. М., 1979..

Поэт был ярым противником косности, плоских штампов и клише, поэтому неудивительно, что его Психея имеет ряд принципиальных отличий не только от исходного варианта Апулея, но и от последующих версий Психеи По и Китса: у Гейне нет готической образности По и эстетической фиксированности Китса.

Пожалуй, главной отличительной чертой стихотворения является живой юмор, воплощенный в портрете главной героини. Этот смеховой аспект во многом роднит античного Апулея и Гейне. Концепция юмора Гейне построена на положительно новаторском для немецкой поэзии противоречии «смеха сквозь слезы» (Н. В. Гоголь), впервые использованном Гейне в «Путевых картинах».

Сатира Гейне, по его собственному выражению, это «смеющиеся слезы» П. И. Вейнберг. Полное собрание сочинений. СПб.,1904.Т.6, С.46., так как, по мнению поэта, мировой скорби всегда сопутствует смех, без которого невозможно пережить горе. Циническое отрицание всего сущего формируется у писателя в виде реакции на самые тяжелые события его жизни. Так психологическим средством самозащиты от «мировой скорби», одолевавшей Гейне, писатель выбрал всепобеждающую силу юмора.

Тем более примечательно, что в качестве сюжетной основы для своей «Психеи» Гейне выбирает один из наиболее драматичных моментов сказки - сцену разоблачения и последующих мучений Психеи. Сравните первую часть стихотворения, выдержанную в легкой, напевной манере:

В ручках - маленький светильник,

Пламя жаркое в крови, -

Робко крадется Психея

К богу юному любви» Левик В. Генрих Гейне. Стихи. М., 1984. С. 341



и заключительную, рисующую ужасную картину страданий Психеи, в которой несмотря на драматическое содержание, сохраняется музыкальная форма и живой ритм стиха:

Каясь два тысячелетья,

Плоть мученьям предает

Та, которой на мгновенье

В наготе предстал Эрот Левик В. Генрих Гейне. Стихи. М., 1984. С. 341

Двойственная природа юмора Гейне и неразрывная связь комичного и трагического, которая находит отражение в «Психее», тесно связана с концепцией романтической иронии, формирующейся у иенских романтиков.

Теория романтической иронии возникла в качестве протеста против напыщенной серьезности просветительского течения, и базировалась на философии И. Канта и идеях И. Г. Фихте. Первым теоретиком романтической иронии можно считать Ф. Шлегеля, изложившим основные положения романтической иронии в общетеоретической книге «Эстетика. Философия. Критика». В основе иронического подхода лежит критическое отношение к действительности и желание писателя достичь предельной объективности в оценке ценностей.

В замысел «смеха сквозь слезы» встроен и образ Психеи, столь же двойственный, как и само произведение. В портрете сочетаются, с одной стороны, ироничные детали портрета «пламя жаркое в крови», но уже в следующей строфе Психея предстает перед читателем в образе обреченной мученицы.

Более того, контраст жизнерадостно-комичной формы и тяжелого, мрачного содержания остроумно оттеняет трагизм любовной истории Амура и Психеи. Особенно уместна и находчива здесь неожиданно трагическая концовка, которыми так славен Гейне.

Традиционно сатира служит для понижения образа героя, разоблачения пороков и снижения градуса серьезности произведения, гейневская ирония, напротив, работает на «отраженном, вторичном эффекте» от противного. Вместо того чтобы дискредитировать объект письма неприкрытая ирония и насмешливый тон, наоборот, заставляют читателя проникнуться к Психее симпатией и сочувствием.

Фольклорные мотивы в исходной, необработанной форме мало привлекают поэта, поэтому миф и немецкое народное творчество трансформируется в произведениях Гейне в соответствии с его новаторскими взглядами.

В «Психее» мифопоэтическое, античный сюжет, взятый за основу, и реальное сливаются в гармоничном согласии и составляют живое своеобразие произведения. Так, стилевая интонация немецкого шванка фольклора находит отражение иронической простоте слога и естественности стиха Гейне.

Строго говоря, в стихотворении нет портрета Психеи как такового, но есть мелкие детали, яркие мазки, дающие исчерпывающее понимание образа. Основная характеристика портрета Психеи - это амбивалентность. Неприкрытой иронии здесь сопутствует подлинная скорбь, высокий античный образ сочетается со стилевой интонацией народных песен, что придает стихотворению глубину, несмотря на его шуточный тон и неопределенность образа главной героини.

Таким образом, главными принципами изображения гейневской Психеи явились:

тесная связь автора с устным народным творчеством немецкого народа

б) двоичная концепция «смеха сквозь слезы», отраженная в портрете Психеи



«Улялюм» Э. По

Одной из отличительных черт романтизма является склонность к самоанализу. Писатель романтик, как организм сложный, функционирующий лишь по ему ведомым механизмам, в письме нередко задается целью распутать клубок собственных чувств, внутренней рефлексии, интуитивных ощущений и т.д. Поэтому создавая произведение, автор часто отталкивается именно от своей личной истории, опыта и внутренних психологических реакций.

Например, при анализе стихотворения Э. По «Улялюм» крайне полезно было знать о трагической смерти его любимой жены, после которой писатель приобрел трагическое миросозерцание и особую склонность к изображению женщины в мистическом ореоле, что значительно сказалось на образах, выходивших из - под пера По.

Пожалуй, самой точной характеристикой стихотворения «Улялюм» служило бы емкое английское «weird» - фатальный, таинственный, сверхъестественный. Поистине, это произведение Эдгара По одно из самых мало изученных и непонятых критикой, чему во многом способствовал сам автор, отказываясь комментировать столь личный текст.

По сюжету в «ночь ночей», что можно истолковывать как канун всех святых 31 октября, лирический герой, сопровождаемый мифической Психеей, совершает прогулку по аллее Титанов. Однако около склепа загадочной Улялюм пару настигает паническое, необъяснимое ощущение надвигающейся беды. Тревожное ощущение достигается посредством особой ритмической организации стиха, будто «шуршащей» фонетики и бесчисленных повторений, которые делают его похожим на заклинание. Еще сильнее нагнетают атмосферу тревожности яркая градация и использование длинного синонимического ряда: «темны и смятенны стали чащи, озера, могилы» По Э. А. Стихотворения. М., 2009, С. 301.

Как мы уже говорили, миф достаточно болезненно приживался на выжженной Просвещением почве романтизма, и, как правило, использовался в текстах фрагментарно, на уровне мотивов и образов, а не сюжетов. Эдгар По больше других высмеивал слепое следование канонам античной литературы и «эпическую манию» Ковалев. Ю. В. Эдгар Аллан По. Л. , 1984, С.137, в которую нередко впадали его коллеги по цеху в попытках подражать античности.

По тяготел к малой форме, о чем он подробно рассказывает в своей теоретической работе «Поэтические принципы». И, тем не менее, миф, по признанию самого поэта, был для него кладезем символов, столь же удивительным, как природа или воображение. Так и в стихотворении «Улялюм» едва ли можно узнать старинный миф о Психее, настолько он видоизменился, пройдя через призму личного восприятия поэта.

Образ Психеи здесь не столько мифологический, сколько индивидуализированный. Само название «Улялюм», тайна которого так и осталась неразгаданной, по одной из версий, представляет собой видоизмененное прозвище жены По Вирджинии - Эулалия с модифицированным для удобства рифмы окончанием.

Биографические мотивы играют в творчестве По очень важную роль. Если бы мне вдруг выпал шанс написать книгу о судьбе этого глубоко несчастного человека, то эпиграфом к книге я бы выбрала слова Гофмана: «Жизнь - безумный кошмар, который преследует нас до тех пор, пока не бросит наконец в объятия смерти» Заблудовский М. А. По.//Литературная энциклопедия. Т. 9-1935, С.23.