Комплекс мотивов гусарской лирики и его трансформация в русской литературе первой половины XIX века

Размещено на http://www.Allbest.ru/

Размещено на http://www.Allbest.ru/

Санкт-петербургский государственный университет

Филологический факультет

Кафедра истории русской литературы

Выпускная квалификационная работа на соискание степени магистра филологии

Тема:

Комплекс мотивов гусарской лирики и его трансформация в русской литературе первой половины XIX века

Выполнил: Халиуллин Карим

Научный руководитель: к.ф.н., доц.

Григорьева Елена Николаевна

Санкт-Петербург - 2017

Оглавление

• Введение

Глава 1. Буяны, кутилы, повесы первой половины XIX века и гусарство

• Глава 2. Комплекс мотивов гусарской песни Д.В. Давыдова
• 2.1 «Некоторые черты из жизни Дениса Васильевича Давыдова»
• 2.2 Лирика Дениса Давыдова и ее главный герой
• 2.3 Система мотивов гусарской песни
• 2.3.1 Лирика Дениса Давыдова и дружеское послание 1810-х годов
• 2.3.2 Комплекс мотивов гусарской лирики
• Глава 3. Трансформация комплекса мотивов гусарской лирики в литературе первой половины XIX века
• 3.1 Мотивы гусарской лирики в поэзии первой половины XIX века
• 3.2«Гусарство» в прозе первой половины XIX века
• 3.2.1 Мотивы гусарской песни в прозе А.А. Бестужева (Марлинского)
• 3.2.2 Мотивы гусарской лирики в прозе В.И. Карлгофа
• 3.2.3 Мотивы гусарской лирики в «Евгении Онегине» и прозе А.С. Пушкина
• 3.2.4 Буянство и гусарство в «Семействе Холмских» Д.Н. Бегичева
• Заключение
• Список использованной литературы
• 
• Введение
• В первой трети XIX века Денис Давыдов вводит в «высокую» поэзию «гусарщину» - особую литературную манеру, построенную на приеме контраста, пронизывающего различные уровни стихотворного текста: от фонетического до лексического и синтаксического. В стихотворениях «гусарской» стилистики присутствует ряд устойчивых мотивов, концентрирующихся вокруг фигуры лирического героя-гусара. Тексты, в которых представлено данное стилистико-мотивное единство, мы называем гусарской лирикой.
• Стилистика и тематика лирики Давыдова достаточно исследованы в отечественной науке. Изучение литературного наследия автора началось уже во второй половине XIX века. В 1893 году было издано собрание сочинений Давыдова в трех томах, являющееся до сих пор самым полным изданием творчества писателя. В предисловии, выполненном А.О. Круглым, приводится краткая биография Д. Давыдова и предпринимается попытка анализа как прозаических, так и поэтических произведений автора. Давыдов Д.В. Сочинения Дениса Васильевича Давыдова: В 3 т. Т. 1. СПб., 1893. С. 5-17. Проблема изучения поэтики Давыдова в это же время поднимается А.А. Осиповым в статье «Денис Васильевич Давыдов. 1784-1839 гг. (Опыт литературной характеристики)». Осипов А.А. Денис Васильевич Давыдов. 1784-1839 гг. (Опыт литературной характеристики) // Исторический вестник. 1890. Т. 41. №7. С. 71-93. Биография Давыдова продолжала интересовать ученых и в начале XX века. Жерве В.В. Партизан-поэт Денис Васильевич Давыдов. очерк его жизни и деятельности, 1784-1839 по материалам семейного архива и другим источникам. СПб., 1913. Однако первым серьезным научным исследованием творчества поэта стала статья Б.М. Эйхенбаума «От военной оды к «гусарской песне» (1933), в которой автор показывает, как Давыдов разрушает стилистический канон военной оды XVIII века, принципиально меняя способ изображения батального и привнося в поэзию описание военного быта. Во второй половине XX века интерес к творчеству Давыдова резко возрос. В.Н. Орлов Орлов В.Н. Денис Давыдов // История русской литературы: В 10 т. Т.6. М; Л., 1953., Г.А. Гуковский Гуковский Г.А. Пушкин и русские романтики. М., 1965. С. 140-167., М.Н. Гиллельсон Гиллельсон М.И. От арзамасского братства к пушкинскому кругу писателей. Л., 1977. С. 38-50., В.Э. Вацуро Вацуро В.Э. Денис Давыдов - поэт // Денис Давыдов. Стихотворения. Л., 1984. С. 7-41. , И.М. Семенко Семенко И.М. Поэты пушкинской поры. М., 1970. С. 95-120. и другие исследователи См.: Лотман Ю.М. Поэзия 1790-х - 1810-х годов // Поэты 1790-1810-х годов. Л., 1971. С. 5-62. Ахмедьяров К.К. Язык и стиль произведений Дениса Давыдова (стилистическая система писателя): Автореф. дисс. на соиск. ученой степ. к.ф.н. Алма-Ата, 1979. Рассадин С. Б. Партизан (Поэзия Дениса Давыдова) // Вопр. лит. 1981. №6. С. 111-147. Сердюкова О.И. Творческий путь Д.В. Давыдова - лирика: Автореф. дис. на соиск. учен. степ. канд. филол. наук. М., 1983. Ильин-Томич А.А. Поэзия жизни и жизнь поэзии // Давыдов Д.

Избранное. М., 1984. С. 7-25. Скибин С.М. Художественное своеобразие «гусарской поэзии» / конец XVIII- начало XIX вв. / М., 1994. Скибин С.М. Поэты-преображенцы и Денис Давыдов (Жанрово-стилевое своеобразие «гусарской» поэзии): Автореф. дисс. на соиск. ученой степ. д.ф.н. М., 1995. Михайлов О.Н. «Бивачных повестей рассказ» // Давыдов Д.В. «Я не поэт, я - партизан, казак…»: Сочинения в стихах и прозе. М., 2012. С. 5-15.

• Кроме того, об исторических мифах, образовавшихся вокруг Д. Давыдова, недавно опубликована небесспорная статья Е.В. Сигаловой - Сигалова Е.В. Мифы и реальность. Пространство и время. Вып. 4. М., 2012. С. 202-210. изучали различные аспекты поэтического творчества Давыдова.
• Отметим, однако, что до сих пор в науке не произведен мотивный анализ гусарской лирики Давыдова, не выделен комплекс мотивов, составляющих гусарскую тему. Кроме того, не изучено влияние мотивики гусарской лирики на поэзию и прозу первой половины XIX века.

Начало изучения мотива в отечественном литературоведении связано с именем А.Н. Веселовского. Под мотивом исследователь понимал «формулу, образно отвечавшую на первых порах общественности на вопросы, которые природа всюду ставила человеку, либо закреплявшую особенно яркие, казавшиеся важными или повторявшиеся впечатления действительности. Признак мотива - его образный одночленный схематизм; таковы неразлагаемые далее элементы низшей мифологии и сказки: солнце кто-то похищает (затмение), молнию-огонь сносит с неба птица» Веселовский А.Н. Историческая поэтика. Л., 1940. С.494.. Впоследствии мотив в прозе изучали В.Б. Шкловский «Сказка, новелла, роман - комбинация мотивов; песня - комбинация стилистических мотивов; поэтому сюжет и сюжетность являются такой же формой, как и рифма» - Шкловский Б.В. О теории прозы. М., 1929. С. 157. и Б.В. Томашевский «Путем <…> разложения произведения на тематические части мы, наконец, доходим до частей неразлагаемых, до самых мелких дроблений тематического материала, «Наступил вечер», «Раскольников убил старуху», «Герой умер», «Получено письмо» и т.п.» - Томашевский Б.В. Теория литературы. Поэтика. М., 1931. С. 137..

Определение мотива, которое позволяет вычленять этот элемент текста в лиричке, впервые было представлено в «Лермонтовской энциклопедии»: «Мотив - устойчивый смысловой элемент литературного текста, повторяющийся в пределах ряда фольклорных (где мотив означает минимальную единицу сюжетосложения) и литературно-художественных произведений» Щемелева Л.М. вступление к статье «Мотивы» // Лермонтовкая энциклопедия. М., 1999. С. 290..

Исследование мотива в поэтических текстах продолжают Б.М. Гаспаров и И.А. Паперно. В статье «К описанию мотивной структуры лирики Пушкина», под мотивом понимается элемент текста, обладающий следующими характеристиками: повторяемостью, способностью накопления смысла, возможностью являться в тексте своими устойчивыми атрибутами. Гаспаров Б., Паперно И. К описанию мотивной структуры лирики Пушкина // Ruззiап Romanticism: Stadies in the Poetic Codes/ Stockholm. 1979. P.9-44.

В рамках нашей работы мы будем следовать данному пониманию мотива.

Целью предпринимаемого исследования является вычленение устойчивого комплекса мотивов гусарской лирики и описание его трансформации в русской литературе первой половины ХIХ века. В процессе рецепции лирических мотивов проза совмещает характеристики героя-гусара стихотворений Давыдова с чертами реальных исторических повес первой трети XIX века: Ф.И. Толстого_Американца, М.С. Лунина, И.П. Липранди, А.И. Якубовича, Ф.А. Уварова (Черного) и др. В связи с этим в рамках представленной работы необходимо привлечь материал биографий этих личностей.

Достижение данной цели предполагает решение следующих задач:

1. Изучение биографий легендарных буянов первой трети XIX столетия;

2. Описание комплекса мотивов гусарской лирики;

3. Изучение его трансформации в лирике и в прозе первой половины XIX века.

Поставленные задачи обуславливают структуру настоящей магистерской диссертации: введение; три главы, посвященные соответственно исследованию биографий буянов, выделению комплекса мотивов гусарской лирики; его трансформации в поэзии и прозе первой половины XIX века; заключение.

Теоретической основой диссертационного исследования являются следующие литературоведческие и культурологические методологии: мотивный анализ, сравнительно-типологический, сравнительно-сопоставительный и культурно-исторический методы.

Глава 1. Буяны, кутилы, повесы первой половины XIX века и гусарство

Конец XVIII - первая половина XIX столетия - золотой век отечественной дворянской культуры. Именно в это время русское оружие гремит по всей Европе, широкие людские массы впервые оказываются в просвещенных странах запада, а культура достигает небывалых высот - это истинный «век богатырей», по выражению Д.В. Давыдова. Конец XVIII века - эпоха, в которой люди начинают обладать «устремленностью к особому индивидуальному пути, специфическому личному поведению».Лотман Ю.М. Век богатырей // Лотман Ю.М. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII -- начало XIX века). СПб., 2015. С. 377. При всех отличиях начала XIX века от последней трети XVIII См.: Лотман Ю.М. Люди 1812 года // Лотман Ю.М. Указ. соч. С. 470-495. желание первенствовать и выделяться в «регулярном государстве» не исчезает, но обогащается и отягощается романтизмом. Отныне человеку уже недостаточно быть частью какой-либо общности (кружка, полка, собрания), он жаждет обособиться от нее; «строгая нормированность, проникавшая и в частную жизнь человека империи, создавала психологическую потребность взрывов непредсказуемости» Лотман Ю.М. Карточная игра // Лотман Ю.М. Указ. соч. С. 208..

Вследствие этого неудивительно, что явлениями культурно-социальной жизни, прочно связанными с данным этапом русской истории, оказываются декабризм (как особая манера держать себя), дендизм, разгульное поведение (включающее в себя бретерство, картежничество, наглость во взаимоотношениях с начальством и др.) и русское гусарство. Обычно первые два из перечисленных явлений рассматриваются по отдельности, тогда как разгульное поведение сближается с гусарством: именно гусар становится носителем данного стереотипа поведения. Синтез двух близких, но нетождественных явлений настолько укоренился в культурном сознании, что это выражается не только в литературных, но и в научных текстах. Так, например, в современном труде А.В. Вострикова о русской дуэли Востриков А.В. Книга о русской дуэли. СПб., 2014. 352 с. в пассажах, посвященных бретерству, несколько раз дополнительно, как бы довеском, упоминаются гусары. Особо интересно следующее:

«В каждом полку и в каждом уезде был свой Зарецкий, свой отставной или прикомандированный гусар, свой «ера, забияка» (выражение Д. Давыдова), который, конечно же, в свое время «перепил славного Бурцова, воспетого Денисом Давыдовым» («Выстрел» А.С. Пушкина), который кого-то «из окошка за ноги спустил», «кого-то обыграл на триста тысяч» - «картежник, дуэлист, соблазнитель, но гусар-душа, уж истинно душа»…» Там же. С. 260 - 261..

Не вступая в полемику с исследователем, отметим, что в данном отрывке представлено макароническое соединение различных литературных произведений («Евгений Онегин», лирика Давыдова, «Два гусара» Толстого), цитаты из которых должны подтверждать основной тезис о присутствии гусара, хранителя дуэльного кодекса, в каждом уезде Российской Империи. Понятно, что подобный «знающий» Пользуемся данным фольклорным определением неслучайно: дуэльный кодекс в России хранился именно в виде предания, не будучи письменно оформленным, - до самого конца XIX века дуэли были запрещены. человек часто не был непременно гусаром - он мог быть любым военным в отставке. Отметим, между прочим, что А.С. Пушкин в «Евгении Онегине» не уточняет вида войск кавалериста Зарецкого.

Подобное представление о гусаре встречаем и в работах классиков литературоведения. Так, Ю.М. Лотман, описывая нелегкую судьбу коллежского регистратора, упоминает гусара в таком контексте:

«Но часто бывало и по-другому: проезжему генералу отдали всех лошадей -- остальные сидят и ждут... А лихой гусарский поручик, приехавший на станцию пьяным, мог побить беззащитного станционного смотрителя и силой забрать лошадей больше, чем ему было положено» Лотман Ю.М. Люди и чины // Лотман Ю.М. Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. С. 44-45..

Несомненно, не только (и, возможно, даже не столько) гусары были «ёрами» и «забияками». В связи с этим важно понять, по какой причине произошел синекдотический перенос, при котором именно гусар стал носителем подобного типа поведения. Немного нарушая логику научного доказательства, скажем, что первостепенную роль здесь сыграла литература, но не поэзия Дениса Давыдова, а проза XIX века.

В данной главе мы рассмотрим образы наиболее легендарных кутил, бретеров, азартных игроков, людей, буянящих и тем самым противопоставляющих себя «регулярному государству»: Ф.И. Толстого-Американца, М.С. Лунина, И.П. Липранди, А.И. Якубовича - и попытаемся доказать следующие тезисы: во-первых, далеко не все известные реальные исторические повесы и дуэлянты были гусарами; во_вторых, при разности судеб и натур данных людей, они имеют общее свойство характера - желание быть первым, преодолеть другого.

Ф.И. Толстой

Толстой-Американец является одной из наиболее сложных и неоднозначных личностей первой половины XIX века. Не имея возможности всестороннее описать характер легендарного дуэлянта, картежника, пьяницы, подлеца, героя шведской кампании и Отечественной войны 1812 года, остановимся на некоторых историях современников-мемуаристов, которые, как кажется, представляют наибольший интерес в рамках данной работы. Отметим, что Толстой служил в преображенском полку, в егерях, в 8-м пешем казачьем полку и других подразделениях, но, что важно, всегда в пехоте.

Ф.В. Булгарин характеризует Толстого следующим образом: «Граф Т. был, как ныне говорят, человек эксцентрический, т. е. имел особый характер, выходивший из обыкновенных светских форм, и во всём любил одни крайности. Всё, что делали другие, он делал вдесятеро сильнее. Тогда было в моде и в нравах <…> молодечество -- и граф Ф.И.Т. довёл его до отчаянности!» А современный биограф описывает его натуру так: «Сам Толстой с младых ногтей предпочитал, разумеется, побеждать, достигал этого всеми правдами и неправдами…» Филин М.Д. Указ. соч. С. 29..

Толстой-Американец во время кругосветного путешествия поссорился с И.Ф. Крузенштерном и последовательно призывал команду к бунту против него. Командир экспедиции несколько раз пытался примириться с буяном, но тщетно: Толстому хотелось быть первым на этом судне, как в жизни вообще. Крузенштерн пригрозил высадить буяна на необитаемый остров, на что тот ответил: «Вы, кажется, думаете меня запугать! В море ли вы меня бросите, на необитаемый ли остров, мне всё равно; но знайте, что я буду возмущать против вас команду, пока останусь на корабле» Цит. по: Филин М.Д. Указ. соч. С. 265.. Как известно, командиру ничего не осталось, как оставить Толстого на Алеутских островах.

Знаками исключительности толстовской судьбы стали его знаменитые татуировки, набитые аборигенами Алеутских островов. Ими граф очень гордился и с удовольствием демонстрировал знакомым: «Надо знать, что в протяжении всей жизни Американца Толстого, где бы он ни обедал, его под конец стола всюду просили показать его татуированное тело, и всюду его разглядывали сперва дамы, а потом мужчины (которым он мог показать изображения на тех частях тела, на которых дамам не позволяли приличия - К.Х.) и это ему никогда не надоедало» Каменская М.Ф. Воспоминания. М., 1991. С. 177.. Кроме того, граф был женат на цыганке А.М. Тучаевой - скандальный мезальянс.

Однажды Толстой услышал о тайных свиданиях между офицером Линевым, «22-летним Геркулесом», и молодой замужней дамой и подкараулил влюбленных. «Линев не узнает в темноте Толстого, но бросается в кусты и присаживается на корточках, закрыв лицо руками. Толстой, как бы ничего не замечая, подходит к кусту, и на Линева с безоблачного неба льется целый поток. Испытание ужасное, но решительное. Линев не выдает себя. Толстой догоняет даму и говорит ей, что сейчас, на опыте, убедился в безграничной к ней преданности Линева» Сборник биографий кавалергардов. 1762-1801. СПб., 1904. С. 402. и обещает молчать о произошедшем. Естественно, не сдерживает слово, и Линев становится объектом для едких насмешек сослуживцев.

Поистине бессчетны дуэльные и картежные истории с участием Толстого-Американца. Особо замечательна следующая: на одном из вечеров приятель графа (по некоторым источникам, П.А. Нащокин) был вызван на дуэль, а Толстой должен был участвовать в поединке в качестве секунданта. Наутро друг графа будит того и напоминает о дуэли, однако Толстой отвечает, что стреляться уже не нужно. Как оказалось, после вечерней ссоры граф вызвал соперника своего товарища на дуэль: поединок был рано утром, Толстой убил обидчика и лег спать.

П.А. Вяземский, близкий знакомец Толстого, в послании «Толстому» следующим образом описывает характер графа:

Американец и цыган,

На свете нравственном загадка,

Которого, как лихорадка,

Мятежных склонностей дурман

Или страстей кипящих схватка

Всегда из края мечет в край,

Из рая в ад, из ада в рай!

Которого душа есть пламень,

А ум -- холодный эгоист;

Под бурей рока -- твердый камень!

В волненьи страсти -- легкий лист!

<…>

Обжор властитель, друг и бог! Вяземский П.А. Полн. Собр. Соч: В 12 т. Т.3. СПб., 1880. С.161-162.

М.С. Лунин

В советское время биография Лунина (в отличие от Липранди или Толстого-Американца), как революционера-декабриста, изучалась очень подробно. Особое внимание уделялось жизни Лунина после 1825 года См., например: Окунь С.Б. Декабрист М.С. Лунин. Л., 1962. 283 с., однако не оставался без внимания и период с 1803 до суда над восставшими. Стоит ли уточнять, что чаще всего Лунина описывали как героя-мученика, оправдывая и объясняя шалости юности непринятием политической системы первой трети XIX века. Образ действий Лунина вряд ли можно объяснить только внешними факторами, он органично выражает характер Лунина, его желание быть иным, не походить ни на кого. Он, действительно, был «другим» - и в армии, и среди декабристов, и в Сибири.

Лунин, начав озорничать в первых годах XIX века, продолжил проказить и во время следствия над декабристами, и, позже, уже в Сибири Едва ли не все известные легенды кратко пересказаны во вступительной статье Н.Я. Эйдельмана в книге: Лунин М.С. Сочинения, письма, документы. Иркутск, 1988. С.5_11..

Лунинское поведение уже в самом начале столетия создало ему славу скандалиста. Лунин меняет вывески на магазинах Петербурга, держит на Черной речке медведей и собак, наводя ужас на местных жителей, испытывает храбрость офицеров, вызывая их на дуэли, дерзит Александру I. Офицер быстро снискал славу как заядлого дуэлянта, так и храброго воина: «Лунин в 1805 году был уже офицером. Он был отчаянный бретер, и на каждой дуэли непременно был ранен, так что тело его было похоже на решето; но в сражениях, где он также был невозмутимо храбр и отчаянно отважен, он не получил ни одной раны» Декабристы на поселении. Из архива Якушиных. М., 1926. С. 127-128..

Особо примечателен следующий случай. В1813 году Лунин, служа еще в кавалергардах, вызвал цесаревича Константина Павловича на дуэль Анализ легенды см: Окунь С.Б. Указ. соч. С. 14-16.. Наследник престола сгоряча разругал полковника, ехавшего не по форме в шапке. Тот подал в отставку, потому что нарушил форму одежды по причине болезни и считал себя оскорбленным. После этого «офицеры всего полка признали поступок с полковником оскорбительным для всех и подали Депрерадовичу общую просьбу об отставке». Окунь С.Б. Указ. соч. С. 15. Цесаревич, узнав об этом, на дневном смотре извинился перед офицерами, прибавив, что готов дать удовлетворение любому, кто им недоволен. Полковник и офицеры были благодарны Константину Павловичу за честь, оказанную им, и приняли извинения. Однако из рядов вперед вышел Лунин и попросил о личном удовлетворении. Великий князь, улыбнувшись, сказал, что офицер еще слишком молод. Ульянов И. Заметки // Русский архив. 1868. Стлб. 1034 - 1035. Вызов на дуэль командира классифицировался как бунт, неподчинение служебной иерархии. Вышестоящий офицер имел полное право уведомить об этом армейское руководство (причем его честь от этого не страдала), после чего вызывающего в лучшем случае лишали офицерского звания и отправляли на Кавказ, в худшем же - в Сибирь. Что же тогда говорить о вызове на поединок чести члена царской семьи. Лунин рисковал не просто своим будущим, а жизнью, желая совершить немыслимое, то, на что у иного не хватило бы духа.

В 1820-х годах современники делятся друг с другом «бесчисленными рассказами о лунинских победах над дамами» Лунин М.С. Сочинения, письма, документы. Иркутск, 1988. С.9., а уже в Сибири декабрист ходит на волков с одним кинжалом. Вплоть до конца 30-х годов Лунин признанный кумир, на него ровняются молодые офицеры.

В отличие от Толстого, Лунин служил в гусарах, но всего лишь несколько лет (с 1822 года и до ареста он был офицером Гродненского гусарского полка, адъютантом великого князя Константина Павловича), до этого же состоял на службе в егерях и в кавалергардах.

И.П. Липранди

В первые годы военной службы Липранди - повеса и буян, бретер и картежник. Довольно скоро молодой человек становится легендой, его имя гремит в офицерских кругах. Исследователь отмечает: «Всеми силами он (Липранди - К.Х.) заставлял себя и других верить в свою необыкновенность» Эйдельман Н.Я. «Где и что Липранди?» // Эйдельман Н.Я. Пушкин и декабристы: Из истории взаимоотношений. М., 1979. С. 15. Далее мы частично пересказываем некоторые положения статьи. - необыкновенное происхождение (был потомком мавров), невероятная отвага, необычайная образованность.

Довольно быстро Липранди насыщается славой гуляки и решает обратить все свои силы и устремления на военную карьеру. В течение двух с половиной лет (1812-1814 гг.) Липранди проходит путь от поручика до подполковника (офицеру в это время 24 года). Несмотря на последующую опалу Отметим, что из-за дуэли. , известное вольнодумство и близость к декабристам, Липранди сумел оправиться в глазах власти и в 1840-х годах был чиновником особых поручений при министре внутренних дел.

Приведем одну из самых известных легенд из «буянской» поры жизни Липранди. в 1809 году в условиях строжайшего запрета на международные дуэли он вызвал на поединок первого шведского дуэлянта барона Блома. Они долго спорили об оружии: Липранди настаивал на пистолетах, Блом же предпочитал драться на шпагах. Не выдержав додуэльной полемики, Липранди «прекращает спор, хватает тяжеленную и неудобную шпагу (лучшей не нашлось), отчаянно кидается на барона, теснит его, получает рану, но обрушивает на голову противника столь мощный удар, что швед валится без памяти, и российское офицерство торжествует» Эйдельман Н.Я. «Где и что Липранди?» С. 14. . Липранди считает себя защитником чести всего русского оружия, за которую стоит сражаться не только на поле брани, но и на поединке. Известно, что Липранди до конца жизни очень гордился этой романтической дуэлью Там же. С.15..

А.И. Якубович

«Некто Я<кубович>, из уланов, отъявленный повеса, проказник, не сходивший почти с гаупвахты» Арапов П.Н. Летопись русского театра. СПб., 1861. С.291. был известным буяном первой трети XIX столетия. Якубович был известен в основном дуэлями и дебошами Истории о нем собраны в: Востриков А.В. Книга о русской дуэли. СПб., 2014. С.119-126..

Стоит отметить, что большая часть легендарных повес и буянов создавала биографический неписьменный (можно сказать, легендарный) нарратив, вычерчивая не письмена, но поступки. Якубович же любил рассказать о своих подвигах. Если за Толстым мемуаристы записывали дела, то за Якубовичем - нередко его слова. В этом ключе интересна следующая история, рассказанная самим Якубовичем.

«Мы с Грибоедовым жестоко поссорились - и я вызвал его на дуэль, которая и состоялась. Но когда Грибоедов, стреляя первый, дал промах - я отложил свой выстрел, сказав, что приду за ним в другое время, когда узнаю, что он будет более дорожить жизнью, нежели теперь <… > и наконец я узнал, что он женился и наслаждался полным счастьем» Штукенберг А.И. Из мемуаров // Литературное наследие декабристов. Л., 1975. С. 365-366.. Далее рассказ продолжается, следуя за сюжетом повести Пушкина «Выстрел», а ранение Грибоедова в руку Якубович объясняет как намеренное: «…я раздробил ему два большие пальца на правой руке, зная, что он страстно любил играть в фортепиано и лишение этого будет для него ужасно» Там же.. На частичную вымышленность истории указывает и то, что дуэль между Грибоедовым и Якубовичем произошла в 1818 году, а женился Грибоедов только в 1828; и ориентация на повесть Пушкина «Выстрел» 1830_го года.

Таким образом, Якубович додумал (намеренно ли?) реальную историю и создал легендарную, драматургическую и романтическую. Буян порождал тексты, творил миф с помощью словесного нарратива.

Итак, несмотря на разность судеб, легендарные повесы первой трети XIX века сходны в одном - в буянстве. Как было сказано выше, буяны не просто совершали странные, дикие поступки, но соревновались друг с другом. Каждый желал затмить другого, сотворить еще более замечательную легенду.

Буянский поступок всегда ориентирован на аудиторию. Без зрителя, который впоследствии станет распространять легенду, действие буяна практически обесценивается.

Из своих жизней буяны творят нарратив, который практически сразу становится культурным нарративом - бытует в форме легенд. В этом бытовании нарратив умирает и перерождается - входит в письменность, где происходит затвердевание былой фольклорной подвижности. Однако именно благодаря закреплению легенда остается в культуре.

Ориентация на создание нарратива наиболее явно представлена в якубовической жажде порождения словесных текстов о своих деяниях, однако характерна если не для всех, то для большинства людей «ненормативного поведения».

Буяны из своих жизней творят мифы, сливающиеся в один - миф о буяне, истинном романтическом герое русской истории, противопоставляющем свои поступки обыденности окружающей жизни, выступающем против «регулярности» современного им государства. Буянский миф органично размещается в мифе о Золотом веке русской истории, укоренившемся в коллективном сознании.

Легенды о буянах, с одной стороны, входят в мемуары, с другой - в художественную литературу. Буяны и их поступки слишком ярки, слишком соблазнительны в своей нарративности, чтобы не оказаться в фикциональных текстах. Однако литература первой трети XIX существует по собственным законам, в ней пребывают свои амплуа и лексические обозначения этих амплуа. Герой-буян может войти в литературу, только если использует маску другого героя - персонажа схожего с ним внешне, пускай и отличного внутренне. В начале XIX века Денис Давыдов создает такого героя - лихого гусара, наличие которого позволяет буяну стать персонажем фикционального текста.

Гусарство

В конце XVIII - начале XIX века гусар в России являлся легковооруженным наездником, отличавшимся от других всадников (кавалергардов, кирасир, уланов и драгунов) способом войскового применения, решаемыми задачами на поле боя, позицией в общевойсковом строю и т.д. К концу XIX века гусар - идеальный представитель золотого века русской культуры, храбрец, герой-любовник, бретер, пьяница, картежник, красавец «Хочешь быть красивым - поступай в гусары» - говорил Козьма Прутков.. Слово «гусар» теперь обозначает не только воинскую принадлежность, а указывает на определенный (стерео) тип поведения героя.

Действительно, гусары вряд ли уступали иным военным в разгульности и сварливости Н.Н. Муравьев так отзывался о характере Лунина: «Лунин умен, но нрава сварливого (bretteur)». См.: Записки Н.Н. Муравьева // Русский архив. 1885. №10. С.227. , о чем свидетельствуют исторические анекдоты. В частности, один, рассказанный Липранди в «Замечаниях на “Воспоминания” Ф.Ф. Вигеля» о поручике Бертеневе, имевшем дуэль по очереди с тремя французами, посмеявшимися над русской кавалеристской формой. Позже, когда офицер был переведен в гвардейский конно-егерский полк, он едва ли не имел дуэли с полковым командиром Липранди И.П. Замечания на «Воспоминания» Ф.Ф. Вигеля. М., 1873. С.83.. Одним из самых известных гусар-бретеров и заядлых игроков был князь Ф.Ф. Гагарин. Он часто стрелялся на дуэлях, но «не с толстовской жестокостью, а с настоящей «гусарской» (sic!) легкостью и удалью» Куликов Н.И. Воспоминания. Цит. по: Востриков А.В. Указ. соч. С. 215..

Однако можно найти множество примеров, когда главными героями легенд оказывались не гусары. Важно отметить, что главным шальным полком в России тех лет был не гусарский, а 44-й Нижегородский драгунский (кавказский) полк, в который ссылали офицеров за бретерство и другие дисциплинарные проступки и преступления.

Бесспорно, самым известным гусаром в русской истории является Денис Давыдов. После Отечественной войны 1812 года и заграничных походов русской армии он стал легендой не только в России - имя Дениса Давыдова, черного капитана, победителя Наполеона, было известно всей Европе. Английский художник Дайтон даже написал портрет Давыдова (не имевший, правда, никакого сходства с оригиналом), подписав его так: «Денис Давыдов. Черный капитан» Причину, по которой живописец лишил полковника Давыдова нескольких званий, нам установить не удалось. Можно предположить, что столь высокий чин не соответствовал характеру, изображенному на полотне: могучий воин в меховой шкуре, с черной кудрявой бородой, держащий в руке шашку.. Портрет, стоит отметить, принадлежал Вальтеру Скотту, с которым Денис Давыдов вел переписку (правда непродолжительную) Переписка подробно изучена М.П. Алексеевым. См.: М. П. Алексеев <В. Скотт и Д. Давыдов> // Литературное наследство.Т.91. Русско-английские литературные связи (XVIII -- первая половина XIX века). М., 1982. С. . Более того, поэт-гусар даже выслал В.П. Давыдову (своему двоюродному племяннику), гостившему у английского романиста, стихотворение «Полусолдат», специально снабдив его французскими примечаниями. Денис Давыдов просил племянника переложить текст по-английски и в прозе. Однако В.П. Давыдов, не относившийся серьезно к литературным опытам дяди, желания Дениса Давыдова не выполнил.

При всей «легендарности» биографии Давыдова, анекдоты из его жизни отличаются от буянских, приведенных выше. Свободолюбие («сотоварищ урагана» Давыдов Д.В. Сочинения. СПб., 1848.С. 29. - самоопределение лирического героя Давыдова) гусара выражалось не в сварливом поведении, а в чрезмерной удали и храбрости в сражении, преумножении славы исключительно на поле брани Вероятно, не меньшим храбрецом был Лунин, который, вместо отдыха с другими конными воинами, шел вместе с солдатами стрелять по позициям французов. Однако у Лунина воинское молодчество сочеталось с бретерством и т.д., что абсолютно не интересовало Давыдова. .

В 1806 году гусарский полк Дениса Давыдова не участвовал в сражениях против Наполеона. Молодой офицер решил во что бы то ни стало попасть на фронт. Ночью он прокрался в расположение главнокомандующего русской армией фельдмаршала М.Ф. Каменского и потребовал отправить его на фронт. По легенде, Каменский так испугался, что сошел с ума Частично история рассказана самим Давыдовым в: Давыдов Д.В. Встреча с фельдмаршалом гр. Каменским // Давыдов Д.В. Сочинения. СПб., 1848.С. 110-125. .

Во время зарубежного похода русской армии полковник Давыдов со своим летучим отрядом самовольно, без приказа генерала Винцингероде, занял Дрезден. Военачальник был в ярости - отобрал у Давыдова отряд и посадил полковника под временный арест Серебряков Г.В. Денис Давыдов. М., 1985. С. 265-275.. А в битве под Бриенном в середине января 1814 года под Денисом Давыдовым было убито пять лошадей Там же. С.279..

К бретерству Денис Давыдов положительно не относился. Так, о Ф.А. Уварове (Черном) он отзывался следующим образом: «Бедовый он человек с приглашениями своими. Так и слышишь в приглашениях его: “Покорнейше прошу вас пожаловать ко мне пообедать, а не то извольте драться со мною на шести шагах расстояния” Вяземский П.А. Полн. Собр. Соч: В 12 т. Т.8. СПб., 1883. С.468-469.. Несмотря на широкую известность гусара Давыдова, героя войн и поэта, он ни разу не стрелялся на дуэли, заядлым картежником не был: «гусар гусаров» Так Давыдов обращался к Бурцову, однако, безусловно, он сам достоин такого звания. не относился к тому культурному типу гусара, который сформировался к середине XIX столетия.

В этой связи неудивительно, что своего поэтического героя Давыдов создает вовсе не таким, каким стал гусар в последующей литературе.

Свою индивидуальность Давыдов выражал в творчестве, создав героя-гусара, вероятно, самого индивидуализированного лирического героя литературы первой половины XIX века См.: Гуковский Г.А. Пушкин и русские романтики. М., 1965. С. 160.. Показательно, что из кавалергардов Денис Давыдов был разжалован не за дуэль, шулерство, пьянство или трусость, а за сатирические басни «Голова и ноги», «Река и зеркало» и «Орлица, Турухтан и Тетерев».

Глава 2. Комплекс мотивов гусарской песни Д.В. Давыдова

2.1 Некоторые черты из жизни Дениса Васильевича Давыдова

Специально для прижизненного сборника Давыдов пишет вступление под заглавием «Некоторые черты из жизни Дениса Васильевича Давыдова». Нередко это предисловие неосторожно называется исследователями автобиографией Давыдова Например, у И. Рэйфман в: Reyfman I. Poets in the military // How Russia Learned to write (Literature and the Imperial Table of Ranks). P. 118. , однако это не совсем верно. Жизнь, описанная в предисловии, не полностью совпадает с реальной биографией поэта-гусара, а в некоторых местах прямо ей противоречит.

Отметим, что предисловие написано афористичной прозой, которая в тридцатые годы XIX века воспринималась современниками как проза очень высокого уровня. В повествователе «Некоторых черт…» легко угадывается то же литературное сознание, которое присутствует в качестве лирического героя в поэзии Давыдова. В тексте автор с легкостью совмещает «высокое» и «низкое», не умаляя «высокое» и не дискредитируя соседством с «низким», комичным.

Так, в серьезное описание военных действий Стоит заметить, что о войне в тексте повествователь почти всегда говорит серьезно. Отечественной войны вторгается деталь, заставляющая по-иному взглянуть на события, о которых только что шла речь:

«Начинается Отечественная война. Давыдов поступает в Ахтырский гусарский полк подполковником, командует 1-м баталионом оного до Бородина; подав первый мысль о выгоде партизанского действия, он отправляется с партиею гусар и казаков (130-ю всадниками) в тыл неприятеля, в середину его обозов, команд и резервов; он действует против них сряду десять суток и, усиленный шестьюстами новых казаков, сражается несколько раз в окрестностях и под стенами Вязьмы. Он разделяет славу с графом Орловым-Денисовым, Фигнером и Сеславиным под Ляховым, разбивает трехтысячное кавалерийское депо под Белыничами и продолжает веселые и залетные свои поиски до берегов Немана. Под Гродном он надапает на четырехтысячный отряд Фрейлиха, составленный из венгерцев: Давыдов - в душе гусар и любитель природного их напитка; за стуком сабель застучали стаканы и - город наш! (здесь и далее в цитатах выделено мной - К.Х.)» Давыдов Д.В. Стихотворения. Л., 1984. С.127. Далее ссылки на это издание приводятся в основном тексте работы.

Текст изобилует словесной игрой, характерной для лирического героя поэзии Давыдова: «Молодой гусарский ротмистр закрутил усы, покачнул кивер на ухо, затянулся, натянулся, и пустился плясать мазурку до упаду» (126); «В 1819 году он вступает в брак, а в 1821 году бракует себя из списков фронтовых генералов, состоящих по кавалерии» (127) и др.

Отменно остроумен нарратор в рассуждении о глагольных рифмах:

«…кои исключены им из списка рифмы на глаголы, ибо, как говорит он, во многоглаголании несть спасения» (129).

К герою повествования рассказчик относится иронически. Примечателен первый абзац «Некоторых черт»:

«Денис Васильевич Давыдов родился в Москве 1784 года июля 16-го дня, в год смерти Дениса Дидерота. Обстоятельство сие тем примечательно, что оба сии Денисы обратили на себя внимание земляков своих Бог знает за какие услуги на словесном поприще!» (125)

Ироничен повествователь к недорослю Давыдову:

«Маленький повеса бросил псалтырь, замахал саблею, выколол глаз дядьке, проткнул шлык няне и отрубил хвост борзой собаке, думая тем исполнить пророчество великого человека» (125); «В порывах нетерпения своего он думал победить препятствия своенравием: рвал бумагу и грыз перья, но не тут-то было!» (там же)

Не менее ироничен и к зрелому человеку:

«Но единственное упражнение: застегивать себе поутру и расстегивать к ночи крючки и пуговицы от глотки до пупа надоедает ему до того, что он решается на распашной образ одежды и жизни и, в начале 1823 года, выходит в отставку». (127-128)

Повествование в тексте ведется от третьего лица, таким образом автор (реальный Денис Давыдов) дистанцируется от героя повествования. Давыдов в предисловии к сборнику - герой во многом вымышленный, что не скрывается в тексте.

Обратим внимание на фрагменты, которые частично или полностью не совпадают с реальной биографией Дениса Давыдова:

«В 1806 году, был переведен в Лейб-гусарский полк поручиком, Давыдов явился в Петербург. Вскоре загорелась война с французами, и знаменитый князь Багратион избрал его в свои адъютанты». (126)

На самом деле Давыдову пришлось выпрашивать отправки на фронт, о чем упоминалось выше.

Героя отправляют на войну в Грузию:

«Государь император удостаивает его избранием в действующие лица и на ту единственную пограничную черту России, которая не звучала еще под копытами коня Давыдова». (128)

В данном случае повествователь явно преувеличивает: Денис Давыдов побывал едва ли не на всей западной и юго-западной границах Империи, но никогда не бывал на восточных.

Все, что говорится о несерьезном отношении героя предисловия к своим поэтическим опытам, не соответствует действительности. Давыдов корпел над своими произведениями, оттачивая стиль и постоянно редактируя написанное См. об этом в: Вацуро В.Э. Денис Давыдов - поэт // Денис Давыдов. Стихотворения. Л., 1984. С. 7-41. .

«При всем том Давыдов не искал авторского имени, и как приобрел оное - сам того не знает. Большая часть стихов его пахнет биваком. Они были писаны на привалах, на дневках, между двух дежурств, между двух сражений, между двух войн; это пробные почерки пера, чинимого для писания рапортов начальникам, приказаний подкомандующим»; «Правда, он был поэтом, но поэтом не по рифмам и стопам; а по чувству; по мнению некоторых - воображением, рассказами и разговорами; по мнению других - по залету и отважности его военных действий. Что касается до упражнения его в стихотворстве, то он часто говаривал нам, что это упражнение или, лучше сказать, порывы оного утешали его, как бутылка шампанского, как наслаждение, без коего он мог обойтись, но которым упиваясь, он упивался уже с полным чувством эгоизма и без желания уделить кому-нибудь хотя бы малейшую каплю своего наслаждения». (129)

Герой повествования не совпадает с реальным Давыдовым и в поведении. Как мы говорили ранее, Денис Давыдов не являлся скандалистом, в бретерстве замечен не был. Давыдов же предисловия:

«В лета щекотливой юности Давыдова малейшее осуждение глянца сапогов, фабры усов, статей коня его бросало его руку на пистолеты или на рукоять его черкесской шашки». (126)

Итак, бесспорно, что Денис Васильевич Давыдов из «Некоторых черт…» отличается от реального Дениса Давыдова. Эти различия можно объяснить двояко.

Объяснение первое будет заключаться в том, что автор фальсифицирует свою биографию - именно так думали некоторые современники, например, князь А.И. Щербатов: «Давыдов, когда хорошо его узнать, только хвастун своих пороков» Цит. по: Бондаренко А.Ю. Денис Давыдов. М., 2012. С. 62..

Однако, как представляется, Давыдов в предисловии воссоздает не свою биографию, а, основывая историю на избранных фактах из своей жизни, воплощает в тексте поэтического героя, гусара своей лирики Исключая, правда, замечания героя о вспыльчивости и бретерстве.. При таком объяснении все, как кажется, становится на свои места. Текст не назван автобиографией или биографией Дениса Давыдова, потому что ей не является, а название «Некоторые черты из жизни…» оказывается единственным подходящим. Функционирует текст как предисловие к сборнику стихов, которое призвано не столько познакомить читателя с автором, сколько с героем лирики - тем героем, который является единым для всего поэтического творчества поэта, через призму фикциональной индивидуальности которого мы смотрим на всякое давыдовское стихотворение В том числе на те, в которых этот герой, казалось бы, сменяется на другого. См.: Гуковский Г.А. Указ. соч. С.151..

На то, что Денис Давыдов создает не равного себе поэтического героя - гуляку и повесу - указывали современники автора. Так, П.А. Вяземский, противопоставляя реального Д.В. Давыдова и его лирического героя, писал: Давыдов «умен <…> был, а пьяным не бывал» Цит. по: Вацуро В.Э. Денис Давыдов - поэт // Денис Давыдов. Стихотворения. Л., 1984. С.18..

2.2 Лирика Дениса Давыдова и ее главный герой

Редкие исследователи, говоря о Давыдове, не останавливались на специфике его лирического героя. Давыдовский герой - герой поэтический, то есть «выходящий за рамки жизненной ординарности»Там же. С.10.. Такой герой требует экспрессивных форм выражения своей индивидуальности. Он противопоставляется нормам бытовой ординарности, а его свободный язык противопоставляется нормам ординарности языковой. «Для Давыдова нет слов «низких» и «высоких», нет стиля неприличного для предмета; для него все слова хороши, если они характеризуют героя - носителя его лирики (субъект ее)…» - пишет Г.А. Гуковский Гуковский Г.А. Указ. соч. С. 159..

Лирический герой-гусар пребывает в гусарском быте, который «полемически соотнесен с реальным бытом» Вацуро В.Э. Денис Давыдов - поэт. С.11.. Это стилизованный и даже экзотический быт. Обязательными атрибутами этого мира являются: «сабля, водка, конь гусарской», бивуак, усы, неуемное веселье - как в гусарском отдохновении, так и в страшном бое. Сражение здесь вписано в быт, а не противопоставляется ему как высокое низкому. Лирический герой Давыдова неотделим от гусарского быта, наделен яркой внешностью, собственной повадкой и индивидуальным языком, почему и предстает, возможно, самым индивидуализированным лирическим героем литературы первой половины XIX века См.: Гуковский Г.А. Указ. соч. С. 160..

Нельзя не отметить и то, что Давыдов «первый, и при этом с резкой отчетливостью, обрисовал внутренние предпосылки, формирующие героический характер» Семенко И.М. Поэты пушкинской поры. М., 1970. С.99.. Поэт-гусар описывает воина «изнутри», натуру, не окруженную ореолом героичности, но оказывающуюся, несмотря на это, преисполненной отваги, мужества и удали. Если в предшествующей литературе герой описывается с внешней точки зрения, то Давыдов использует точку зрения внутреннюю См., например, стихотворение «Песня» (1815)..

2.3 Система мотивов гусарской песни

2.3.1 Лирика Дениса Давыдова и дружеское послание 1810-х годов

Основные мотивы гусарской поэзии Дениса Давыдова пересекаются с конститутивными мотивами важного для первой трети XIX века жанра дружеского послания. Ранние «залетные» послания Давыдова 1804 года (два послания Бурцову и «Гусарский пир») подготавливают дружеское послание, а послание влияет на лирику Давыдова 1810-1820 годов.

В 1812 году К.Н. Батюшков пишет стихотворение «Мои пенаты» с подзаголовком «Послание Жуковскому и Вяземскому». По мнению исследователей, именно в этом произведении окончательно оформляется жанр дружеского послания 1810-х годов. Грехнев В.А. Мир пушкинской лирики. Нижний Новгород. 1994. С. 29-30. Данный жанр характеризуется рядом повторяемых структурных элементов: определенным хронотопом, противопоставлением «малого» и «большого» миров, возможностью совмещения различных стилевых элементов, внедрением бытовых описаний, узнаваемым лирическим героем.