Эрих Мария Ремарк (1898 - 1970) родился в семье переплетчика. В 1916 году со скамьи учительской семинарии он был призван на фронт, участвовал в ряде боев и был несколько раз ранен. После окончания войны Ремарк сменил много профессий - был бухгалтером, коммивояжером, каменотесом на кладбище, агентом по продаже могильных памятников, шофером-испытателем, органистом церкви в психиатрической больнице, учителем народной школы.

С 1923 года Ремарк занимается журналистской деятельностью. Но в то же время все большую власть над будущим писателем приобретает потребность рассказать о своем прошлом Безелянский, Ю.Н. Знаменитые писатели Запада: 55 портретов / Ю.Н. Безелянский. - М.: Эксмо, 2008. - С. 387-388. . И вот появляется роман Ремарка "На Западном фронте без перемен".

Роман "На Западном фронте без перемен" вышел в свет в конце 1928 г. в газете "Фоссише Цайтунг", книга же издана в начале 1929 г Ковалева, Т.В. История зарубежной литературы (вторая половина XIX - начало XX веков): Учеб. пособие / Т.В. Ковалева. - Минск: Завигар, 1997. - С. 98. . Роман имеет яркую антивоенную направленность. Хотя после окончания войны прошло десять лет, она была еще свежа в памяти тех, кто принадлежал к "военному поколению". Читатели приняли роман, найдя его честным и искренним. В предисловии, открывавшем его публикацию в "Фоссише Цайтунг", читаем: "Эта книга ни на что не претендует. К тому же она станет памятником прочнее камня, более долговечным, чем руда, памятником, который трогает сердца и вызывает раздумья, памятником, который оживляет истинную картину ужаснейшей войны для грядущих поколений" Там же - С. 100. . А если уж современники военных событий сочли роман вполне объективно описывающим факты, то и мы можем обратиться к нему, чтобы попытаться увидеть неприукрашенную картину той войны. Конечно, художественный текст - это непривычный исторический источник, однако грань между автобиографическим романом и мемуарами очень зыбкая, и степень тенденциозности в изложении фактов в обоих случаях довольно велика. Поэтому представляется вполне правомерным использовать роман Ремарка в качестве источника для небольшого исследования. Ремарк посвятил свой роман поколению, погубленному войной. Герои романа - солдаты, воюющие на Западном фронте, - это сам автор и его друзья.

Сравнение романа и биографии Ремарка дает основания к этому утверждению.

Вот несколько аспектов нашего исследования.

Этот роман погружает нас в обыденную обстановку фронтового быта - нарочито спокойно и обстоятельно в романе описывается процесс умирания души в 18-летних парнях. Предпосланы роману следующие авторские слова: "Эта книга не является ни обвинением, ни исповедью. Это только попытка рассказать о поколении, которое погубила война, о тех, кто стал ее жертвой, даже если спасся от снарядов" Ковалева, Т.В. История зарубежной литературы (вторая половина XIX - начало XX веков): Учеб. пособие / Т.В. Ковалева. - Минск: Завигар, 1997. - С. 102. .

Главный герой романа (он же рассказчик) - недоучившийся гимназист Пауль Боймер, биография которого вызывает прямые ассоциации с биографией самого Ремарка, вместе со всем своим классом пришел в военное управление, чтобы записаться добровольцем. Так уж вышло, что часть одноклассников и на фронт попала вместе, а один из них, Мюллер Пятый, даже "таскает с собой учебники и мечтает сдать льготные экзамены; под ураганным огнем зубрит он законы физики".

Первой ступенью на этом пути становятся учебная команда со свирепым унтером Химмельштосом: "В течение десяти недель мы проходили военное обучение, и за это время нас успели перевоспитать более основательно, чем за десять школьных лет. Нам внушали, что начищенная пуговица важнее, чем целых четыре тома Шопенгауэра… Через три недели нам уже не казалось непостижимым, что почтальон с лычками унтера имеет над нами больше власти, чем наши родители, наши школьные наставники и все носители человеческой культуры от Платона до Гете, вместе взятые" Там же - С. 103. .

Единственное, что оставила в сознании новобранцев страшная учебная команда, в которой некоторые и умирали, - это осознание такого массированного обесчеловечения как полезного: "Мы стали черствыми, недоверчивыми, безжалостными, мстительными, грубыми - и хорошо, что стали такими: именно этих качеств нам и не хватало. Если бы нас послали в окопы, не дав нам пройти эту закалку, большинство из нас, наверное, сошло бы с ума". Далее обесчеловечение идет медленнее, но оно продолжается. И вот уже никто не считает неестественным выпрашивать у умирающего в госпитале одноклассника его ботинки - не пропадать же добру" Ковалева, Т.В. История зарубежной литературы (вторая половина XIX - начало XX веков): Учеб. пособие / Т.В. Ковалева. - Минск: Завигар, 1997. - С. 104. .

И вот уже приходит привычка с юмором воспринимать самое страшное: "Кошмары фронта проваливаются в подсознание, как только мы удаляемся от передовой; мы стараемся разделаться с ними, пуская в ход непристойные и мрачные шуточки; когда кто-нибудь умирает, о нем говорят, что он "прищурил задницу", и в таком же роде мы говорим обо всем остальном. Это спасает нас от помешательства… Мы шутим не потому, что нам свойственно чувство юмора, нет, мы стараемся не терять чувства юмора, потому что без него мы пропадем" Там же - С. 105. . Этот "юмор обреченных" стал для ремарковских героев формой своего рода "душевной анестезии". Когда непереносима боль физическая - не обойтись без наркоза; когда рвет и корежит душу - таким "наркозом" становится способность не принимать ничего близко к сердцу, смотреть на людей "поверх голов", смеяться над чужим страданием и чужой смертью.

Видимо, в известных обстоятельствах действительно встает дилемма: либо подобная "душевная анестезия" - либо помешательство. Только через мир ремарковского романа проходит трагический вопрос: а когда война кончится - оттают ли души тех, кто был брошен в ее водоворот, или же защитная броня примерзла к их душам навечно. Ремарковские герои подсознательно чувствуют, что ближе к истине - второй ответ.

Итак, самое страшное, что ремарковские герои постепенно привыкают к обесчеловечивающей реальности войны и боятся мирного будущего. И когда, собравшись вместе, юноши в военной форме обсуждают планы на будущее, то воображение их теперь уже не простирается дальше выпивки, женщин да еще расплаты со свирепым унтером Химмельштосом.

Один из ребят в случае объявления мира прежде всего "напился бы", другой - "стал бы следить за Химмельштосом, чтобы не упускать его из виду"; впрочем, не один он строит планы относительно того, как бы устроить свою жизнь так, чтобы стать начальником над Химмельштосом и напомнить ему о прошлом. Вот такие горизонты теперь открываются перед глазами гимназистов в солдатской форме: выпивка, женщины, Химмельштос… И еще - уединение: "хорошо бы стать рантье, тогда можно было бы жить где-нибудь в лесу, в полном одиночестве".

А ведь позади нет практически ничего; даже "льготные экзамены" на получение гимназического аттестата - в будущем, если оно, конечно, будет. И героя-рассказчика в редкие минуты прозрения вдруг охватывает острое и мучительное ощущение "потерянности" всего его поколения, поколения "железной молодежи", для разумной человеческой жизни: "Люди постарше крепко связаны с прошлым, у них есть почва под ногами, есть жены, дети, профессии и интересы; эти узы уже настолько прочны, что война не может их разорвать. У нас же, двадцатилетних, есть только наши родители, да у некоторых - девушка… А помимо этого мы почти ничего не знали: у нас были свои мечтания, кой-какие увлечения да школа; больше мы еще ничего не успели пережить. И от этого ничего не осталось… Мы больше не молодежь. Мы уже не собираемся брать жизнь с бою. Мы беглецы. Мы бежим от самих себя. От своей жизни. Нам было восемнадцать лет, и мы только начинали любить мир и жизнь; нам пришлось стрелять по ним. Первый же разорвавшийся снаряд попал в наше сердце. Мы отрезаны от разумной деятельности, от человеческих стремлений, от прогресса. Мы больше не верим в них. Мы верим в войну" Хрестоматия по зарубежной литературе. / Под общ. ред. П.А. Аникеева. - М.: Литература, 1991. - С. 451. .

Таким образом, познакомившись с романом "На западном фронте без перемен", можно вынести следующие исторические наблюдения: Первая мировая оказалась столь страшной и катастрофичной потому, что была войной непривычной, которая велась по новым, неизвестным правилам.

В романе прочитывается осознание того, что война разрубает жизнь людей на до и после, "смывает" ее участников. И, скорее всего, это ощущение появилось во время боевых действий, примерно тогда, когда война стала позиционной. Основной удар война нанесла по молодым людям, еще не имеющим "корней". Они ощутили себя ненужными даже самим себе.

Война представляется этим молодым солдатам совершенно бессмысленной, ведь никто не может объяснить, почему она идет, каковы ее причины.

Героев романа к разговору о смысле войны приводит встреча с кайзером Вильгельмом II, который приехал в полк наградить солдат "Железными крестами". Кайзер не кажется таким величественным, каким должен быть правитель, ответственный за развязывание мировой войны, он видится человеком, таким же, как и солдаты, только занимающим иную социальную нишу. Солдатам не хочется верить, что кайзер мог хотеть этой войны.

Зачем же солдаты находятся на фронте? Они защищают отечество, и их враги защищают отечество, однако все понимают, что в этой войне нет правых, и не может быть. Так зачем же все-таки сидеть в грязном окопе и подвергать свою жизнь опасности? Автор передает размышления солдат, призванных в армию, - крестьян, ремесленников, рабочих; и им нет никакого дела до геополитики, им лишь необходимо знать, за что они рискуют своей жизнью, и они не могут найти ответ на этот вопрос.

Первая мировая война не имела идеи, за которую можно было бы умереть. Она не оправдала надежд политиков на быстрый исход, а стала лишь "крушением всего человеческого". Единственное хорошее, что находит автор в этой войне, - фронтовое товарищество. Товарищество людей, преданных друг другу, но при этом знающих, что они могут потерять друг друга в любой момент, смирившихся с этой мыслью; людей, не понимающих, за что они сражаются, однако осознающих дорогую цену каждого сражения.

Последние страницы романа показывают, что ничто не держало человека на той войне, дезертирство не казалось позором - ведь намного естественней тосковать по дому, чем ждать своей гибели. Намного патриотичнее возделывать родную землю, чем сидеть в окопе и выполнять бессмысленные приказы командиров.

1.3.1 Роль человека на войне

Роман Ремарка дает возможность узнать, как люди сами мыслили себя на этой войне. В литературе советского периода часто встречается мнение, что герои романа отмечены печатью пассивности, обреченности, что они являются жертвами и страстотерпцами, а не борцами. Однако пожалуй, героев Ремарка все же можно назвать борцами, борцами не за какие-то высокие идеалы, но за собственную жизнь, за то, чтобы вернуться домой людьми, способными жить дальше.

Человек на войне - это не немец, француз, англичанин и русский, не крестьянин, ремесленник, учитель или студент, человек здесь - это свой или чужой, это командир или рядовой. Именно в художественной литературе привычное для нас понятие армия распадается на конкретных людей-личностей. Герои Ремарка изо всех сил пытаются остаться людьми, однако во время боя солдаты становятся "автоматами", "дикими зверями", что позволяет им сохранять себя и свои жизни.

По Ремарку, каждый человек на войне играет свою роль, он необходим на ней, несмотря на то, что справедливость этой войны и ее смысл вызывают сомнения. Но в то же время война обезличивает, и за каждым изображенным Ремарком персонажем стоят еще тысячи подобных ему.

Герои Ремарка вряд ли были списаны с реальных образцов, и, конечно же, ни Кеммерих, ни Кат, ни сам Пауль не существовали в жизни. Однако эти образы дают нам понять, какими были герои бессмысленной, ужасной войны - люди, хотевшие мира и защищавшие свое отечество. Героизм в этой войне, видимо, измерялся не количеством успешных боев и одержанных побед, а тем, насколько солдат смог остаться человеком.

1.3.2 Отношение к врагам

Хемингуэй - один из крупнейших и признанных писателей XX века, чей вклад в развитие художественной прозы отмечен Нобелевской премией (1954), Хемингуэй пришел в литературу вскоре после окончания Первой мировой войны, имея за плечами фронтовой опыт и опыт журналистской работы. Он сразу заявил о себе как самобытный и яркий талант Гиленсон, Б.А. Эрнест Хемингуэй / Б.А. Гиленсон. М.: Просвещение, 1998. - С. 12. . Именно его роман "Прощай, оружие!" во многом определил дух дерзкого эксперимента, которым проникнута американская литература двадцатых годов. Через жизнь Хемингуэя прошло несколько войн. Если выразиться точней: Хемингуэй сам пронес свою жизнь через несколько войн: через первую мировую войну, через гражданскую войну в Испании и через вторую мировую войну. Пронес, в каждом случае одинаково не щадя этой жизни, хотя отношение к этим трем войнам у него было разное.

Первая мировая война была для него чужой, не его войной. И это с ясностью выражено в "Прощай, оружие!". Однако среди всей грязи и позора этой войны чувство боевого товарищества между людьми, брошенными в ее страшный котел, сохраняло для него свое значение. Храбрость оставалась храбростью, а трусость - трусостью.

"Прощай, оружие!" (1929), опирается, как и другие его книги, на личный опыт писателя Гиленсон, Б.А. Эрнест Хемингуэй / Б.А. Гиленсон. М.: Просвещение, 1998. - С. 20. .

В данном случае это военный опыт: служба в отряде Красного Креста на итало-австрийском фронте, тяжелое ранение и пребывание Хемингуэя в миланском госпитале, бурная, но принесшая ему лишь горечь и разочарование любовь к медсестре Агнессе фон Куровски. Но в романе "Прощай, оружие!" реальные биографические факты предстают художественно преображенными, отлитыми в кристально-ясную, отчетливую и пронзительную картину страданий и мужественного стоицизма поколения - тех, чья молодость или ранняя зрелость прошла на фронтах Первой мировой.

Главный герой - лейтенант итальянской армии американец Фредерик Генри - alter ego Э. Хемингуэя. "Прощай, оружие!" роман о войне, в котором война показана жестко и неприукрашенно - со всей ее кровью, грязью, неразберихой, физическими страданиями и кромешным страхом перед болью и смертью в душах людей.

Но война - это не только кровь и разрушительное месиво сражений, но и болезни, и преступный произвол командования (он наглядно проявляется в знаменитом эпизоде расстрела итальянской полевой жандармерией солдат и офицеров собственной армии). Чудовищный смысл всего происходящего на войне заключен в полном обесценивании человеческой жизни как таковой:". с дождями началась холера. Но ей не дали распространиться, и в армии за все время умерло от нее только семь тысяч" Гиленсон, Б.А. Эрнест Хемингуэй / Б.А. Гиленсон. М.: Просвещение, 1998. - С. 21. .

Значительно больше и шире, чем непосредственные боевые действия, в романе показаны фронтовые будни - передислокации, транспортировка раненых, ожидание приезда полковой кухни, потоки беженцев, отступления войск.

Исключительно подробно воссоздан быт фронтовиков: обеды в офицерских столовых, разговоры о войне, женщинах и спиртном, циничные шутки, посещение публичных домов, выпивки и засасывающая рутина войны. Становится очевидным, что для этих людей война, ужас и смерть стали их жизнью - Бог знает, на какой еще срок.

Социальная подоплека событий почти не занимает лейтенанта Генри, однако их официальная патриотическая версия вызывает его решительное неприятие: "Меня всегда приводят в смущение слова "священный", "славный", "жертвы"., ничего священного я не видел, и то, что считалось славным, не заслуживало славы, и жертвы очень напоминали чикагские бойни, только мясо здесь просто зарывали в землю" Там же - С. 21. . Война предстает в романе как некий экзистенциальный ужас бытия. Жизнь и смерть людей на войне - это бытие, отрезанное от прошлого, бытие изменившееся, мрачное, обреченное.

Именно поэтому герой хемингуэевского произведения остро ощущает радость и красоту, заключенные - вопреки всему - в мгновеньях земной жизни, в чувстве фронтового товарищества: сосед лейтенанта Генри по комнате в казарме хирург-итальянец Ринальди, маленький священник, Пассини и другие солдаты, ради которых герой рискует собой, - вот люди, дружеское общение с которыми ему интересно и важно.

Главным же смыслом, сконцентрированной радостью и красотой земной жизни предстает в романе любовь, которая неким чудом пробивается сквозь хаос сражений и цинизм армейского быта. Влюблен и намеревается жениться Ринальди. Вопреки его собственным ожиданиям, любовь настигает Фредерика Генри, собиравшегося завести лишь банальную фронтовую интрижку с привлекательной медсестрой Хемингуэй в воспоминаниях современников / Под ред.Н. Балашова. - М.: ТЕРРА, 1994. - С. 144-146. .

"Прощай, оружие!" - это, помимо всего и прежде всего, роман о любви. Для героев - лейтенанта Генри, только что чудом спасшегося от смерти, и медсестры-англичанки Кэтрин Баркли, потерявшей на фронте жениха ("его разорвало на куски") - их любовь и постоянство становятся смыслом жизни, утратившей смысл, точкой опоры в сдвинувшейся вселенной и единственным убежищем от страшной действительности вокруг них.

После эпизода с полевой жандармерией, когда Фредерику Генри едва удается избежать расстрела (попросту сбежать от расстрела), он решается "заключить сепаратный мир": у него "больше нет никаких обязательств.

Если после пожара в лавке расстреливают служащих. никто, конечно, не вправе ожидать, что служащие возвратятся, как только торговля откроется снова". Генри воссоединяется с Кэтрин, которая ждет ребенка, и они укрываются в нейтральной Швейцарии.

Однако построенный героями альтернативный мир для двоих, где нет места смерти и кровавому безумию войны, оказывается хрупким и уязвимым: их ребенок появляется на свет мертвым и сама Кэтрин умирает от кровотечения после родов. Эти смерти, как будто не имеющие никакого отношения к войне, в контексте романа оказываются накрепко связанными с военными эпизодами сквозными образами крови, смерти, они выступают доказательством того, что жизнь неразумна, жестока и враждебна человеку, что любое счастье недолговечно: "Вот чем все кончается. Смертью. Не знаешь даже, к чему все это. Не успеваешь узнать. Тебя просто швыряют в жизнь, и говорят тебе правила, и в первый же раз, когда тебя застанут врасплох, тебя убьют… Рано или поздно тебя убьют. В этом можешь быть уверен. Сиди и жди, и тебя убьют" Хемингуэй в воспоминаниях современников / Под ред.Н. Балашова. - М.: ТЕРРА, 1994. - С. 171. .

Хемингуэй и другие писатели его поколения, побывавшие на фронтах сражений Первой мировой (Ремарк, Олдингтон, Селин) через прямое описание физических и психологических травм войны не только подчеркивают катастрофичность разрыва времен, необратимость привнесенных войной перемен; военный опыт героев литературы "потерянного поколения" даст им особый взгляд на жизнь Запада во время мирной передышки 1918 - 1939 годов.

1.5 Художественное осмысление войны в романах Ричарда Олдингтона