Анализ процесса формирования образа Х. Кортасара в СССР

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Содержание

Введение

Глава I. Биография Хулио Кортасара

1.1 История публикаций произведений Хулио Кортасара

1.2 Культурный контекст

Глава II

2.1 Обзор статей 1970 - 1984 гг.

2.2 Обзор статей 1984 - 1991 гг.

Заключение

Библиография

Приложение

Введение

кортасар публикация литературный советский

Первая публикация рассказов аргентинского писателя Хулио Кортасара в СССР состоялась в 1970 году в январском выпуске журнала «Иностранная литература». К этому времени писатель уже выпустил основные свои произведения (романы «Игра в классики - 1963 г., «62. Модель для сборки» - 1968 г., сборники рассказов «Конец игры - 1956 г., «Тайное оружие» - 1959 г. и т.д.) и приобрел всемирную известность как талантливый литератор и активный общественный деятель.

Исследователи творчества писателя не раз отмечали высокий интеллектуализм прозы Х. Кортасара, насыщенность его текстов отсылками к различным областям культуры, постоянное экспериментаторство, игру с языком и формой произведений, вовлечение читателя в процесс сотворчества. Тексты Кортасара, наполненные многочисленными метафорами, поэтическими образами и ассоциациями, отсылками, безусловно принадлежат постмодернизму, это тексты элитарной культуры, рассчитанные на подготовленного читателя, желающего не просто воспринять некий готовый культурный “продукт”, но работать вместе с автором, включаясь в процесс творчества. Герои его произведений в значительной степени отличаются от неких “образцовых” героев советской литературы: в большинстве своем это интеллектуалы, противопоставленные окружающему их обществу, они уходят в придуманный ими самими несуществующий Город («62. Модель для сборки»), эпатируют окружающих нелепыми выходками и “игровым” отношением к жизни, смеются над устаревшими нормами и правилами. Это люди, постоянно находящиеся в поиске и не признающие рамок, отвергающие любую идеологию.

И сама фигура писателя, и его произведения в достаточно сильной степени выделяются на фоне официальной советской литературы, совершенно не вписываются в выбранный официозной критикой “курс”, противореча ему практически всем - крайним индивидуализмом, сложноустроенными, чересчур образными текстами, игрой, желанием выйти за рамки общепринятого и т.п. И именно поэтому публикации Кортасара требовали особого внимания со стороны критики, предваряющие их комментарии должны были с правильного в советской системе координат ракурса описать фигуру писателя, легитимировав ее, в определенной степени оправдать сами публикации такого не вписывающегося в принятые рамки, но невероятно популярного и влиятельного в поле современной литературы автора.

Таким образом, практически все тексты Х. Кортасара, публикуемые в литературных журналах или отдельными изданиями в советский период, предварялись вступительными статьями о творчестве и биографии писателя, написанными советскими переводчиками, журналистами и исследователями литературы и с определенной точки зрения представляющие аргентинского писателя. Хотя в данных текстах образ писателя довольно сильно видоизменяется, некоторые, каноничные черты его фигура сохраняет практически во всех рассматриваемых статьях.

Целью данной исследовательской работы является анализ процесса формирования образа Х. Кортасара в СССР, для чего будут выделены черты, наиболее часто использовавшихся советской литературной критикой при описании фигуры писателя, прослежено изменение набора данных черт во времени (с 1970 по 1991 г.), выявлены частотные языковые формулировки и образы, проанализирован механизм работы советской критики для создания необходимого образа.

Рассматриваемый в работе временной промежуток охватывает весь советский период публикаций Х. Кортасара - с 1970 по 1991 года. Именно в январе 1970 г. рассказы Кортасара впервые были опубликованы на территории СССР, и, следовательно, появились первые комментарии к ним и статьи, представляющие творчество и личность писателя читателям. Верхней границей был избран 1991 год, как год распада СССР и официального отхода литературной критики от советской риторики. Для исследования был избран хронологический принцип изложения и анализа материала.

Материалом для исследования послужили статьи, комментарии и очерки о писателе, опубликованные в литературных журналах (в основном, в «Иностранной литературе» и «Латинской Америке»), а также статьи, предваряющие публикации отдельных изданий Х. Кортасара (сборники рассказов и романы - «Непрерывность парков» 1984, «Выигрыши» 1976г, «62. Модель для сборки» 1985г, «Игра в классики» 1986г и т.п.). Было решено отказаться от анализа опубликованных в газетах заметок и комментариев ввиду краткости и недостаточной содержательности последних, за исключением очерка И. Тертерян «Пылающий пепел костра», опубликованного в 1982 г. в «Литературной газете». Также не рассматривались научные труды о творчестве писателя, написанные в советский период, поскольку автор данной работы ориентировался на анализ механизмов литературной критики СССР, и данным целям наиболее полно отвечал именно публицистический материал.

В первой части данной исследовательской работы будет кратко представлена биография писателя, проведено сопоставление истории публикаций произведений Х. Кортасара в СССР и за рубежом, а также описана литературная обстановка в стране в последние десятилетия советской власти. Кроме того, в данной части автор работы рассмотрит представляющиеся ему наиболее вероятными причины появления и роста популярности работ Х. Кортасара в СССР. Вторая часть исследования будет посвящена разбору критических статей, посвященных творчеству писателя. На основании анализа данных работ будут сделаны выводы о том, как конструировался образ писателя в Советском Союзе, какие черты его творчества и биографии наиболее часто выделялись критиками, а какие, наоборот, оставались не освещенными.

Ввиду новизны и малоисследовательности представленной темы, автору работы не удалось найти научной литературы по данной тематике. Тем не менее, при подготовке работы автор обращался к научным статьям, рассматривающим разные аспекты творчества Хулио Кортасара (статьи Б. Дубина «Явь и страсть Хулио Кортасара», «Хулио Кортасар: краткая летопись жизни и творчества», Е. В. Романовой «Феномен популярности Хулио Кортасара в России» и т.д.), трудам, освещающим сложившуюся в 70-80е годы ситуацию в советской литературе и литературной критике («История русской литературной критики», 2002, «История русской литературной критики: Советская и постсоветская эпохи», 2011), а также работам, анализирующим влияния позднесоветского периода на культурную жизнь общества и культурный контекст рассматриваемого периода (книги И. Кабакова «60-е - 70-е…Записки о неофициальной жизни в Москве», А. Юрчака «Это было навсегда пока не кончилось», лекция Н. Б. Вахтина «Проблема ”публичной немоты”» и т.д.). Кроме того, для воссоздания контекста были рассмотрены некоторые зарубежные публикации о творчестве Х. Кортасара, предлагающие качественно иной взгляд на фигуру писателя (биография «Хулио Кортасар. Другая сторона вещей.», написанная испанским исследователем Мигелем Эрраесом,а также посвященные творчеству Х. Кортасара статьи в сборниках, «The Cambridge Companion to Fantasy Literature» James E., Mendlesohn S. The Cambridge Companion to Fantasy Literature, UK: Cambridge University Press. 2012, «Latin American Literary Culture: Subject to History» Latin American Literary Culture: Subject to History. Vol III. UK: Oxford University Press. 2004, «A Companion to Latin American Literature and Culture» Sara Castro-Klaren. A Companion to Latin American Literature and Culture. UK: Blackwell Publishing Ltd. 2008 ).

Глава I. Биография Хулио Кортасара

Хулио Флоренсио Кортасар - всемирно известный прозаик, один из «популяризаторов» нового латиноамериканского романа и ярчайший представитель «латиноамериканского бума» 1960-х годов. Он родился в Брюсселе в начале Первой мировой войны - 26 августа 1914 года. Однако детство и юношеские годы провел в Банфилде, маленьком городке неподалеку от Буэнос-Айреса. Из-за сложного финансового положения семьи в 1932 г Х. Кортасару пришлось оставить обучение в университете Буэнос-Айреса (в котором к тому моменту он проучился только один год), и начать преподавать. Последующие семь лет будущий писатель работал школьным учителем в небольших аргентинских городках - Боливаре и Чивилкое, где вел уединенный образ жизни, много читал, занимался музыкой, писал рассказы и стихотворения, некоторые из которых публиковал под псевдонимом Хулио Денис. В 1944 г. Х. Кортасара пригласили прочесть курс лекций по английской и французской литературе в университете Куйо в Мендосе. Однако уже в 1945 году ему пришлось оставить преподавательскую деятельность из-за участия в студенческих выступлениях. Необходимо заметить, что в эти годы писатель мало интересовался политикой, что впоследствии он сам неоднократно отмечал, называя себя «индивидуалистом <…> слепым ко всему, что происходит вне сферы эстетики» Цит. по: Эрраес М. Хулио Кортасар. Другая сторона вещей. М.: Азбука-классика, 2005. С. 46. Из Мендосы Х. Кортасар вновь едет в Буэнос-Айрес, где работает в Книжной палате Аргентины, готовится к экзамену на переводчика с французского и английского языков, и начинает публиковать свои произведения. В 1946 г. выходит его первый известный рассказ «Захваченный дом» в журнале «Аналес де Буэнос-Айрес», а в 1949 г. - драма в стихах «Короли». В 1948 г. Кортасар совершает первую поездку в Европу, посещает Францию и Италию, а 1951 году, получив стипендию на обучение французского правительства, переезжает в Париж. В последующие годы Кортасар женится на Ауроре Бернардес, вместе с которой начинает работать переводчиком в ЮНЕСКО и много путешествует по Европе, а также публикует сборники рассказов («Бестиарий» (1951г.), «Конец игры» (1956г.), «Тайное оружие» (1959г.) и др.) и принесший ему широкую известность роман «Игра в классики» (1963г.). В том же году начинается и постепенное изменение в общественной позиции Х. Кортасара - в 1963 г. он для получения премии издательства «Каса де лас Америкас» первый раз посещает Кубу. Именно эта поездка оказала существенное влияние на изменения взглядов писателя - после 1963г. он начинает интересоваться политическими событиями на Кубе и в других странах Латинской Америки. Сам Кортасар писал о данном периоде своей жизни, что он «неизлечимо заболел Кубой» Цит. по: Эрраес М. Хулио Кортасар. Другая сторона вещей. М.: Азбука-классика, 2005. С. 109. С тех пор писатель оказывается вовлечен во все происходящие в Латинской Америке политические изменения - он поддерживает кубинскую, чилийскую и сандинистскую революцию в Никарагуа, выступает против сложившейся в Аргентине политической ситуации, а также участвует в студенческих выступлениях в Париже 1968 г. Изменение общественной позиции оказывает влияние и на творчество писателя, в котором начинают появляться политические мотивы -рассказы «Воссоединение» (1966г.), «Апокалипсис Солентинаме» (1977г.), «Во второй раз» (1977г.), «Граффити» (1980г.), роман «Книга Мануэля» (1973г.) и другие. С середины 60-х годов Х. Кортасар выступает как активный участник политической и общественной жизни, становится членом Трибунала Рассела Международный трибунал, расследующий военные преступления во Вьетнаме, оказывает поддержку социалистическим правительствам латиноамериканских стран, принимает участие в политических конгрессах в различных точках земного шара, публикует статьи и речи, дает интервью, отстаивая права человека. При этом важно учесть, что основным способом для выражения общественной позиции для Х. Кортасара всегда оставалась литературная деятельность - «Я есть и буду писателем, который верит в социалистический путь развития Латинской Америки, <…> использую все свои возможности, чтобы поддержать и защитить этот путь <…> я <…> продолжаю верить, что наиболее эффективным для меня будет печатное слово.» Цит. по: Эрраес М. Хулио Кортасар. Другая сторона вещей. М.: Азбука-классика, 2005. С. 111.. С середины 1970-х годов Х. Кортасар все чаще отказывается от участия в конференциях, посвященных его творчеству в пользу политических конференций, связанных с защитой прав человека. В эти годы он много путешествует - в период с мая 1979 года по март 1981 года он побывал в Италии, Венесуэле, Кубе, США, Канаде, Испании, Польше и т.д.; выпускает новые сборники - в печать выходит «Восьмигранник» (1974), «Тот, кто бродит вокруг» (1977), «Мы так любим Гленду» (1980), «Вне времени» (1982). Череду поездок прерывает неожиданная болезнь писателя, вынуждающая его на время отказаться от запланированных перелетов в Пуэрто-Рико, Никарагуа и на Кубу. В 1982 году умирает вторая жена писателя, Кароль Дюнлоп. После этого Х. Кортасар начинает еще активнее заниматься общественной деятельностью, переезжая из одной точки света в другую. В 1983 г. он последний раз побывал в Аргентине, а 12 февраля 1984 г. умер в парижской больнице от хронической лейкемии, борьба с которой сопровождала его последние годы жизни.

1.1 История публикаций произведений Хулио Кортасара

Известность к писателю пришла далеко не сразу; начиная с первого опубликованного в 1946 году в аргентинском журнале «Анналы Буэнос-Айреса» рассказа «Захваченный дом» и до середины 1960-х годов, он оставался писателем «для меньшинства», известным лишь небольшому кругу интересующихся современной литературой людей. Ситуация начала меняться в конце 1950-х годов, к тому времени уже были опубликованы три сборника рассказов - «Бестиарий» (1951г.), «Конец игры» (1956г.) и «Тайное оружие» (1959г.), в последнем из которых появилась знаменитая повесть «Преследователь». Окончательный же «перелом» в общественном положении Х. Кортасара произошел в 1963 г. с выходом в свет романа или же «контрромана», как его называл сам автор, «Игра в классики». С тех пор произведения Кортасара начинают все чаще переиздавать в Аргентине и Европе, переводить на другие, порой довольно экзотические, языки (помимо английского, французского, немецкого и итальянского произведения Кортасара переводят также и на словацкий, датский, сербский, польский, шведский и японский языки, что говорит об их несомненном коммерческом успехе и популярности), интервью, статьи и эссе писателя все чаще появляются в латиноамериканских и европейских журналах. Вместе с тем, несмотря на довольно резкий рост популярности автора за границей, в СССР до начала 70-х годов о нем знали лишь очень немногие.

Стоит заметить, что вообще все произведения Кортасара, печатавшиеся в этот период в СССР отдельными изданиями, выходили как минимум с шестилетним опозданием с момента их публикации за рубежом (в Аргентине, Франции или США). Так, первым полноценным изданием рассказов писателя в Советском Союзе был сборник «Все огни - огонь», опубликованный в 1971г. (в Аргентине - в 1966г). Следующим, в 1976 г., с шестнадцатилетним опозданием (в Аргентине он был напечатан в 1960 г.) был опубликован первый роман Кортасара «Выигрыши». Уже после перестройки в 1985 г. и 1986 г. один за другим (и отчего-то в противоречащем хронологии текстов порядке) в печати появились два самых известных романа писателя - «62. Модель для сборки» (на 17 лет позже, чем в Аргентине) и «Игра в классики» (на 23 года позже). Одновременно с этим в рассматриваемый период в советских литературных журналах появилось множество рассказов писателя. Обратившись к первой таблице (в приложении), можно увидеть, что за это время было опубликовано около 30 рассказов Кортасара, и почти столько же - 25 - интервью и диалогов с писателем на различные темы. Причем некоторые из этих рассказов были опубликованы не один раз. Например, рассказ «Шаги по следам» и «Из блокнота, найденного в кармане» появлялись в печати в 1978 и 1981 гг., «Во второй раз» - в 1982 г. и 1983 г., а «Апокалипсис Солентинаме» - в 1979 г. и 1983 г. и т.п.

Вызывает некоторое удивление, что тексты такого постмодернистского писателя, индивидуалиста и интеллектуала как Кортасар начинают появляться в советском литературном поле 1970 года. Причем тексты не только литературные, художественные, но и публицистические, излагающие точку зрения писателя на ту или иную социальную проблему в западном обществе. Довольно необычным кажется и то, что после долгих лет совершенного молчания, Х. Кортасара начали печатать достаточно много, уделяя внимания разным аспектам его творчества. Но именно тут, вероятно, и кроется главная сложность в изучении рецепции Кортасара в СССР - несмотря на обилие и кажущиеся разнообразие поступивших в печать произведений и интервью, разговоров с писателем, практически все они очень хорошо подобраны и «подогнаны» под образ автора, созданный советской критикой. С самой первой его публикации тексты предварялись комментариями, рецензиями на произведения или же биографическими заметками о писателе, представляющими его с определенного ракурса. Кроме того, представляется возможным говорить и о специфичной выборке текстов писателя - значительно чаще в советской печати появляются рассказы, написанные в поздний, наиболее политизированный период жизни писателя (с 1963 года), в которых наиболее затрагиваются различные проблемы современного общества.

Вероятно, появление произведений Х. Кортасара в советской печати можно связать с несколькими параллельно происходящим в литературе и обществе процессами.

Как уже было замечено, начиная с 1963 года Хулио Кортасар занимает активную политическую позицию. После посещения Латинской Америки в 1963 г. писатель чувствует себя все более причастным к происходящим там политическим изменениям, и становится активным сторонником революционных событий. По словам чилийского поэта В. Тейтельбойма, Кортасар «без колебаний вступил в ряды защитников латиноамериканских народов и латиноамериканских революций, был непримиримым противником диктаторских режимов <…> и всех тех, кто посягает на свободу “Нашей Америки”». Тейтельбойм В. Пути и надежды Хулио Кортасара// Иностран. Лит. 1984, №8. С. 174 В это время писатель регулярно участвует в конференциях, посвященных правам человека, постоянно публикует эссе и статьи, привлекающие внимание к проблемам стран Латинской Америки и дает интервью на данную тему в мировой (в первую очередь, французской и американской) прессе.

Вероятно, именно активная политическая позиция писателя, послужившая причиной тому, что на Западе его во многом стали воспринимать как социалиста и коммуниста, и стала одной из основных причин, побудивших рост числа публикаций его произведений на территории СССР. Эта гипотеза подтверждается также и тем, что во многих вступительных статьях, предваряющих рассказы Кортасара, образ писателя намеренно упрощается и несколько сближается с неким статичным, идеальным образом советского человека, социалиста, представляется подчеркнуто идеологизированным. Кроме того, данную точку зрения поддерживает и исследовательница Е. В. Романова, связывая первые публикации писателя в СССР в начале 70-х с определением его политический взглядов - «…в конце 60-х определились политические симпатии и антипатии Кортасара: он начал поддерживать революционную Кубу, негативно высказываться об официальной политике США» Романова Е.В. Феномен популярности Хулио Кортасара в России//Вестник Санкт-Петербургского университета. 2007, №4. С. 313..

Также стоит заметить, что 70-е годы, когда начинают публиковаться рассказы Х. Кортасара в СССР, были довольно противоречивы - с одной стороны с окончанием «оттепели» ужесточалась цензура, гонения на «не вписывающихся» в советские представления и отстаивающих свободу выражения - диссидентов, с другой, наиболее бурно развивалась подпольная культура, литература, складывающаяся по новым законам. Обо всем этом будет несколько подробнее сказано далее, однако важно заметить, что на фоне быстро растущей «новой» литературы и пытающейся сдержать ее развитие официальной критики пропуск в печать произведений Кортасара мог быть своего рода уступкой неподцензурной литературе. В таком случае появление его произведений в печати могло быть обусловлено не столько интересом к фигуре Кортасара, сколько растущим интересом к латиноамериканской литературе вообще, ярчайшим представителем которой и являлся аргентинский писатель. Так, рассказы писателя могли появиться в печати, как произведения одного из представителей латиноамериканского бума, начавшегося в 60-е годы и с задержкой дошедшего до Советского Союза.

1.2 Культурный контекст

В 70-е года довольно заметно меняется культурная атмосфера в стране. С одной стороны, с окончанием оттепели вновь ужесточается цензура, начинается процесс возвращения к былому и «консервации» советской идеологии. В воспоминаниях об этом времени художник И. Кабаков так описывает свои ощущения: «была полная, окончательная убежденность, что ничего поделать, изменить в общем ровном, неизбежном состоянии действительности [нельзя]» Кабаков И. 60-е - 70-е…Записки о неофициальной жизни в Москве. Wien.: Wiener Slawistischer Almanach Literarische Reiche, 1999. С. 45, «переломным <…> был 74 год, год ШБульдозеров? когда казалось, что все кончится окончательным и немедленным истреблением всей Шнеофициальной“ художественной жизни <…>» См.: Там же: С, 45. С другой стороны, в противовес распространению ощущения упадка и страха и параллельно с процессом окончательного распада официальной культуры, начинает развиваться диссидентство, движение «в защиту <…> демократических свобод, которые были завоеваны в годы “оттепели”» Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Современная русская литература. 1950-е--1990-е годы: В 2 т. М.: Academia, 2003. С. 3. Набирает силы культура неофициальная, «подпольная», возрастает значение самиздата, а феномен «модернисткой эстетики», усиливавшийся на всем протяжении 60-х годов, обретает все большее значение, происходит окончательное разделение на подцензурную и неподцензурную литературу. По замечанию Е.А. Добренко, в этот период особую роль начинает играть литературная критика, ставшая «полем битвы» для идеологической полемики, распадающейся на два основных дискурса: «<…> на уровне идеологического официоза <…> воспроизводились стереотипы советской риторики -- о партийности, идейности <…> необходимости <…> идеологической борьбы с «чуждой идеологией”. А в «личных манифестах <…> декларировались <…> далекие от теорий соцреализма взгляды на критику как институт культуры.» История русской литературной критики: Советская и постсоветская эпохи/ Под ред. Добренко Е., Тиханова Г. М.: НЛО, 2011. С. 480 Сама же критика характеризовалась тремя основными направлениями:1) националистическое, выступавшее против различных западных влияний и космополитизма и оценивающую все в системе строгих оппозиций: «духовность русской культуры -- бездуховность западных влияний», «народ -- интеллигенция», «традиция -- модернистское экспериментаторство» и т.д.;

2) либеральное, не имевшее единой идеологической платформы из-за наличия множества течений внутри данной ветви критики (эстетическая, академическая, импрессионистическая, философская и т.п.) и выступающую против восприятия литературных текстов как отражения какой-либо идеологии вообще, что было новаторством данного направления. Объектом исследования либеральной критики были тексты, с различных сторон изучающие кризис советского общества;

3) неофициальное, распространившееся с возникновением самиздата. Основной ее задачей была легитимация произведений неподцензурных авторов через утверждение их связи с предшествующей литературной традицией История русской литературной критики: Советская и постсоветская эпохи/ Под ред. Добренко Е., Тиханова Г. М.: НЛО, 2011. С. 515.

Провозглашение политики гласности 1986 года естественным образом повлияло на дальнейшее развитие литературной критики. Е. Добренко отмечает См.: Там же., что данный период характеризовался сильным расширением литературного поля, произошедшим в результате практически полного снятия цензурных ограничений, а также публикаций ранее запрещенных и как бы “не существовавших” прежде зарубежных произведений и произведений писателей внутренней эмиграции. Кроме того, характерно было увеличение тиражей “толстых” журналов и рост числа образованных читателей. В 1990 году с выходом закона о печати, позволяющего газетам и журналам существовать отдельно от официальных ведомств, обосабливаются «Иностранная литература», «Литературная газета» и многие другие гуманитарные издания. С постепенным ослаблением цензуры начинают сниматься и характерные для советского дискурса противопоставления «советского» - «западного», «буржуазного». В 1990х исчезает и существовавшая с 1950х годов система жесткого разделения критики на три лагеря - «официально-партийного, либерально-демократического и национально-патриотического» См.: Там же: С. 545. Добренко отмечает, что в это время литературная критика словно отходит на второй план общественной жизни, становясь более маргинальным и «едва заметным» ее явлением. А М. Чудакова и Н. Иванова даже называют данный период «концом эпохи русского литературоцентризма» Цит по: См. Там же: Чудакова М. Не заслонять от реальности// Литературная газета. 1991. 2 января; Иванова Н. Гибель богов (О сломе литературной эпохи) // Новая газета. 1991. 10 августа. С. 545. Ослабление цензуры, происходившее со второй половины 1980х годов, окончательно закрепилось 12 июня 1990 года с выходом закона о печати была официально отменяющим цензуру в средствах массовой информации.

Также стоит обратить особое внимание на специфику языка советской публицистики. Проблема «поиска» нового языка стала одной из важнейших в литературной критике шестидесятых-семидесятых годов. Чересчур громоздкий, связанный с советским дискурсом и «недостаточно разработанный» Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Современная русская литература. 1950-е--1990-е годы: В 2 т. М.: Academia, 2003. С. 514 язык не позволял говорить о чем-либо, не связанном с идеологией, стремящемся быть свободном и независимом от нее - живописи, литературе и т.п. Выразить новое ощущение мира и человека в нем на языке готовых риторических формул и фигур было невозможно, так же как невозможно было через этот «старый» язык определить самого человека, понять, что осталось в нем «своего», не связанного с идеологией, режимом, партией, что осталось «между» и «за» ненужными уже речевыми формулами.

Громоздкость и сильную «ритуализованность» официозного советского языка также отмечал исследователь Н. Б. Вахтин в лекции, посвященной проблеме «публичной немоты». По его мнению, речь в советском пространстве была подчинена строгим правилам - определенные речевые формулы, конструкции были необходимы для любой устной речи или письменной работы, которая без них просто не могла быть допущена в печать. Причем, элементы этого «ритуализованного» языка выходили далеко за пределы общественного пространства, распространяясь и на сферу частной жизни - официальный язык проникал в сознание, заменяя собой язык обыкновенный. Исследователь выделяет несколько признаков ритуализованности языка, однако для данной работы наиболее значимым оказывается то, что, по словам Вахтина, весь мир, вся культура в советском пространстве условно делились на две части - «буржуазную» и «пролетарскую», каждая из которых обладала собственным словарем. Так, например, к “хорошим”, гонорифическим словам относились следующие: «коммунист, прогрессивный, революция, борьба, солидарность» и т.п., а к негативным противоположные им по смыслу «капитализм, буржуазный, тоталитаризм, реакционный, империализм» и т.п. То есть ориентируясь на данные слова-маркеры, человек, даже не вникая в суть текста или речи, мог понять отношение автора к тому или иному событию, предмету или персонажу. Кроме того, очень часто сама суть текста или речи оказывалась вовсе не важна, подменяясь «правильными», «подходящими» с точки зрения дискурса для данного события словами и конструкциями. При этом, гонорифические слова могли быть использованы исключительно для описания положительных явлений или людей, а «отрицательные», таким образом, для не соответствующих принятой идеологии событий и явлений.

Значимость формы, а не смысла, сути сообщаемого подчеркивает также и социолог А. Юрчак в книге «Это было навсегда, пока не кончилось». Исследователь отмечает, что в поздний период истории Советского Союза любые общественные речи прежде всего ориентировались на воспроизведение уже существовавших конструкций, наиболее точную передачу «” нормы” идеологического языка». В такой ситуации любые авторские замечания и даже персонифицированные речевые обороты становились нежелательными и подменялись готовыми формулами. В связи с этим постепенно из письменной речи вытеснялся “авторский голос”, тексты различных авторов приобретали одинаковые черты, используя одни и те же речевые обороты, эпитеты и синтаксические структуры. Так, например, Федор Бурлацкий замечает, что «короткие фразы не приветствовались. В основном фразы были длинными, с минимальным количеством глаголов» Цит по: Юрчак А. Это было навсегда, пока не кончилось. М.: НЛО. 2014. С.113. Автор выступал как «ретранслятор уже существующего знания» См.: Там же. С. 136, потому уменьшалась доля авторской, личной ответственности за написанное. Другой характерной чертой позднесоветского официального языка А. Юрчак называет смещение “темпоральности” текста в сторону прошлого, то есть преподнесение новой информации как уже известной читателю. Описанные выше черты позднесоветского языка будут в дальнейшем рассмотрены и подтверждены многочисленными примерами при анализе журнальных статей, посвященных творчеству Х. Кортасара, во второй главе работы.

Глава II

Важно понимать, что к 1970-му году, когда произведения Х. Кортасара только начали появляться в советской печати, в Европе имя писателя довольно прочно связывалось с событиями кубинской и никарагуанской революций и с произошедшим в Аргентине в середине 60-х годов политическим переворотом. И хотя Кортасар всегда высказывался против «ортодоксального коммунизма, под знаком сталинизма» и резко возражал против данного ему мадридской газетой «Паис» прозвища «воинствующего коммуниста» Цит. по: Эрраес М. Хулио Кортасар. Другая сторона вещей. М.: Азбука-классика, 2005. С. 117., называя это определение «совершенно беспочвенным» Цит. по: Эрраес М. Хулио Кортасар. Другая сторона вещей. М.: Азбука-классика, 2005. С. 117. , общественным мнением он во многом воспринимался как писатель социалистических взглядов.

Как уже замечалось, практически все рассмотренные статьи уделяют особенно пристальное внимание описанию политических воззрений Х. Кортасара. И хотя отрицать связь писателя с революциями в латиноамериканских странах было бы довольно абсурдно, постоянный интерес советских критиков к данному аспекту биографии и стремление подчеркнуть, акцентировать внимание читателей на этой сфере жизни писателя, доказывает, что именно идеологические воззрения Х. Кортасара и послужили одним из главных поводов для публикации его произведений в СССР.

Постоянное подчеркивание поддержки писателем революционной деятельности в странах Латинской Америки и приписываемая ему приверженность социализму сильно влияют на восприятие образа, делая его более идеологизированным. Особенно заметна “надуманность” приписываемых писателю идеологических воззрений при сопоставительном анализе советской и зарубежной критики. В данной работе будут лишь кратко упомянуты основные расхождения в формировании образа писателя в данных традициях литературной критики, хотя эта тема, несомненно, представляет обширный материал для исследований.

Зарубежные работы, посвященные творчеству Кортасара (были рассмотрены статьи «Literature and Revolution in Latin America» by Herlinghaus H.; «Anatomy of the Latin American “Boom” Novel» by Levinson B; «The “Boom” of Spanish-American Fiction and the 1960s Revolutions» by Martin G., книга М. Эрраеса «Хулио Кортасар. Другая сторона вещей») также уделяют значительное внимание политической деятельности писателя как феномену, оказавшему заметное влияние на всю его жизнь. Так, в биографии «Хулио Кортасар. Другая сторона вещей», написанной испанским исследователем М. Эрраесом, речь также заходит о политической активности Х. Кортасара в 1960-80-е годы, возникших из-за нее проблемах с властями Аргентины и влиянии этой деятельности на личную жизнь писателя. Однако эта деятельность описывается более объективно, Эрраес опирается на действительные факты биографии писателя и тексты его очерков, речей и статей, отказываясь от “домысливания” и навязывания его фигуре определенных идей. Показательно также замечание исследователя относительно описания политической и социальной жизни писателя - «Приходится только сожалеть о том, что мы были вынуждены задержать внимание на идеологическом аспекте жизни Кортасара…» Цит. по: Эрраес М. Хулио Кортасар. Другая сторона вещей. М.: Азбука-классика, 2005. С. 114.

Кроме того, важное различие между советской и западной критикой заключается в отсутствии идеологизации взглядов писателя в последней. Характерной тенденцией в советской критике являлось определенное “додумывание” причин тех или иных политически окрашенных действий и высказываний Х. Кортасара, в то время как зарубежная критика в большинстве случаев избегает подобной субъективности.

Для упомянутых прежде работ характерно рассматривание политических позиций Х. Кортасара в контексте общественной деятельности других представителей “латиноамериканского бума” - Марио Варгаса Льосы, Карлоса Фуэнтэса, Габриэля Гарсия Маркеса, на жизнь и творчество которых также повлияли события Кубинской революции 1959г. Так, например, Г. Херлингхауз в статье «Literature and Revolution in Latin America» отмечает, что отношения Кортасара к Кубинской революции носили более “острожный”, нежели у других писателей характер - «One of the conditional and cautious sympathizers with Cuba was Julio Cortбzar…» Herlinghaus H. Literature and Revolution in Latin America// Latin American Literary Culture: Subject to History. UK: Oxford University Press. 2004С. 585. Исследователь приводит высказывание самого Х. Кортасара относительно его взглядов на место писателя в современном мире, основная роль которого, по словам Кортасара, заключается в критике окружающего его общества, направленной на улучшение и стимуляцию положительных изменений - «…criticizing in order to construct rather than to destroy» См.: Там же. С. 586. Подобное сопоставление творческих и общественных позиций сочувствующих латиноамериканским революциям писателей отсутствует в советской критике.

Большая объективность западной публицистики в описании политических воззрений Х. Кортасара проявляется также в проводимом ею разделении жизни писателя на политически окрашенный и аполитичный периоды. Незаинтересованность писателя общественной жизнью в 1940-50е года не раз отмечалась и самим Кортасаром, называющим себя в те годы «типичным уроженцем Буэнос-Айреса <…> влюбленным в кино, мелким буржуа, слепым ко всему, что происходит вне сферы эстетики» Эрраес М. Хулио Кортасар. Другая сторона вещей. М.: Азбука-классика, 2005. С. 46. Это же отмечает и Дж. Мартин, замечая, что до 1960х годов политика занимала второстепенное место в жизни писателя («…until the early 1960s, politics came second to art and myth (not to mention jazz)» Martin G. The “Boom” of Spanish-American Fiction and the 1960s Revolutions// Sara Castro-Klaren. A Companion to Latin American Literature and Culture. UK: Blackwell Publishing Ltd. 2008. С. 482). Однако в советской критике при акцентировке на политической направленности деятельности и творчества писателя, его нежелание иметь какие-либо контакты с политикой, замкнутость в сфере культуры и искусства до 1960х годов никак не подчеркивается. Напротив, даже более ранние произведения писателя, написанные в 1950х годах, анализируются через призму поздних воззрений писателя и, следовательно, приобретают незаложенные в них самим Х. Кортасаром смыслы.

Кроме того, значительную роль в рассмотренной зарубежной критике играет упоминание другого эпизода жизни писателя - его переезда во Францию в 1951 году, как события оказавшего заметное влияние на дальнейшую жизнь и взгляды Х. Кортасара. В советской критике упоминание данного сюжета не столь популярно, активно упоминаться переезд Кортасара начинает только в работах И. Тертерян, а также в более поздних статьях.

В рассмотренных зарубежных работах, посвященных творчеству Кортасара The Cambridge Companion to Fantasy Literature. New York: Cambridge University Press.2012; Latin American Literary Culture: Subject to History. Oxford: University Press. 2004; Sara Castro-Klaren. A Companion to Latin American Literature and Culture. Blackwell Publishing Ltd. 2008, писатель не представляется «ярым борцом за независимость», не комментируется в столь ярких формулировках отказ в определенный период жизни сотрудничать с американскими издательствами, не говорится о его чуждости и неприязни к “капиталистическому миру”.

Рассматриваемые в данной главе статьи публиковались в качестве предисловий к рассказам писателя в литературных журналах или отдельных изданиях произведений Х. Кортасара в период с 1970 по 1991 года.

Нельзя не учитывать протяженность обозначенного периода, за время которого в стране произошли существенные политические перемены, изменились общественные настроения и понятие “нормы”, язык подачи материала и важность идеологической составляющей в повседневной жизни, существенные перемены произошли и в литературной критике, остро откликающейся на все выше обозначенные факторы. Наиболее значительными событием этих лет, сильно повлиявшими на культурную атмосферу и общественные настроения в стране можно назвать события Пражской весны 1968 года и Перестройки 1985 года.

Постперестроечная эпоха охарактеризовалась ослаблением цензуры, резким расширением литературного поля за счет включения в него западных и прежде запрещенных советских текстов. Динамичное развитие культуры, «культурный взрыв», ощущение большей свободы соседствовало в общественном сознании с противоположным ему ощущением эпохи застоя, отсутствия какого-либо политического развития и надежды на изменения.

Все вышеописанное оказывало определенное влияние и на литературную критику, которая начинала постепенно освобождаться от формулировок советского дискурса. В рассматриваемых статьях, написанных после 1985 года, хорошо прослеживается постепенное уменьшение характерносоветских конструкций и образов (таких как «друг кубинской революции» и т.п). Избавившись от необходимости оперирования официозным языком и легитимации, оправдывания публикации невписывающегося в идеологические рамки автора, критика сосредоточилась на литературном анализе произведений писателя. В поздних статьях особенное внимание уделяется анализу типичных для творчества Х. Кортасара тем, мотивов, идей и образов. В работах 1985-1989 гг. прослеживается тенденция некоторого обобщения, систематизации и обзора всего творческого пути писателя, связанная со его смертью в 1984 году. Так, анализ творческого становления писателя предлагается в работах И. Тертерян Тертерян И. Хулио Кортасар: Игра взаправду// 62. Модель для сборки. М.: Радуга. 1985; Тертерян И. Главный роман Хулио Кортасара// Игра в классики. М.: Художественная литература. 1986. (1985 и 1986 годов) и В. Андреева Андреев В. …Нечто сокровенное// Избранное. М.: Молодая гвардия. 1989 (1989 г.), наиболее значительные для прозы образы и мотивы рассматривает также и А. Кофман в статье «Возвращение к истокам» Кофман А. Возвращение к истокам/ Экзамен. М.: Известия. 1990.

Кроме того, стоит обратить внимание и на выбор художественных произведений и публицистики Кортасара, печатавшихся в советском пространстве. Наибольшее количество публикаций Х. Кортасара в СССР приходится на 1984 год - десять публикаций в журналах и газетах и один выпущенный сборник рассказов «Непрерывность парков», в то время как в остальные годы эта цифра варьируется в среднем от трех (1979 г., 1981 г., 1985 г., 1989 г. и т.д.) до шести (1982 г., 1983 г.) публикаций. Подобный скачок можно объяснить пришедшейся на этот год смертью писателя (12 февраля 1984 г.), повлекшей за собой публикации с сообщениями об этом известии и обзором его творчества (например, статьи В. Тейтельбойма «Пути и надежды Хулио Кортасара» в «Иностранной литературе» и И. Тертерян «О творчестве … Борхеса, …Х.-К. Онетти аргентинского писателя Х. Кортасара» в «Латинской Америке»). Однако больше, чем смерть писателя росту публикаций способствовало празднование пятилетия с года победы сандинистской революции в Никарагуа, о которой Кортасар писал большое количество эссе, заметок и статей в последние годы жизни. Половина публикаций Кортасара 1984 года так или иначе касается произошедшего в Никарагуа события или современного положения дел в этой стране, что видно даже по самим заголовкам - «Революция, с которой меня соединяют узы любви» Иностранная литература. 1984, №4, «Отвага и решимость Никарагуа» Советская культура. 1984, № 37, «Никарагуа, так яростно любимая» Советская культура. 1984, № 101 и т.п. Данные публикации представляют собой переводы различных речей или очерков писателя, написанных им в последние годы. Причем, тексты ««Революция, с которой меня соединяют узы любви» Иностранная литература. 1984, №4 и «Эта революция и есть культура» Латинская Америка. 1984, №6 представляют собой два различных перевода одной речи писателя. В большинстве своем эти переводы довольно сильно идеологизированы и упрощены (что будет особенно заметно при дальнейшем сравнении двух упомянутых выше текстов). Практически все рассказы, опубликованные в этот год, также перекликаются с темой революции, тоталитаризма и подавления личности и свободы человека (например, рассказы «Кошмары» и «Ночная школа»).

Однако и в другие годы заметна активная печать нехудожественной публицистики Х. Кортасара на страницах советской прессы. Этому обстоятельству, несомненно, способствовало соответствие высказываемых писателем идей идеологической программе, принятой в СССР. Так, в разные годы публиковались статьи «На стороне народа: беседа: диалог в мастерской писателя» Советская Россия. 1983, «Борьба за свободу рождает писателя» Советская культура. 1983, №3 , «Ковать оружие борьбы» За рубежом. 1980, №11, «Быть во всем впереди: Интервью с аргентинским писателем» За рубежом. 1977, №7 и т.п. Даже в названиях данных текстов прослеживается явная советская риторика и характерные для нее формулировки. Не имея доступа к оригинальным публикациям публицистики Х. Кортасара в заграничных изданиях, откуда данные тексты были взяты для перевода и печати в СССР, автор работы не может утверждать, что данные переводы не соответствуют оригиналу. Однако основываясь на анализе расхождений в переводах речи Кортасара на вручении премии им. Рубена Дарио, опубликованных в «Иностранной Литературе» и «Латинской Америке» за 1984 год, можно предположить, что идеологическая составляющая многих из данных “переводов” была в существенной степени усилена за счет характерных речевых оборотов, примеров и даже некоторого “навязывания” определенных взглядов писателю. Все это, несомненно, самым прямым образом влияло на формирование образа Х. Кортасара в СССР - высказывание идей и мнений, идеально вписывающихся в советский дискурс, приближало фигуру аргентинского писателя к советской действительности, делало его “своим”, то есть в значительной степени легитимировало его и его творчество, что было необходимо из-за обозначенных в начале работы особенностей прозы Кортасара.

Наиболее часто публикуемыми произведениями писателя были программные для творчества Кортасара рассказы «Захваченный дом» (1946 г.), «Менады» (1956 г.), «Преследователь» (1959 г.), а также более поздние, откликающиеся на современную политическую и общественную обстановку рассказы «Воссоединение» (1966 г.), «Другое небо» (1966 г.) «Апокалипсис Солентинаме» (1977 г.).

2.1 Обзор статей 1970 - 1984 гг.

Публикацию первых рассказов Х. Кортасара на русском языке предваряла небольшая вступительная статья переводчицы М. Былинкиной, коротко повествующая об их создателе. Именно эта работа в значительной степени повлияла на формирование канона образа писателя и набора определенных представлений, впоследствии неразрывно связанных в сознании советских читателей с его фигурой.

Прежде всего, перед читателями Кортасар предстает как уже признанный за рубежом и широко известный, популярный писатель: «Хулио Кортасар. Имя, занимающее одно из первых мест в современно латиноамериканской литературе <…>» Былинкина М / Иностранная литература, №1, 1970. С. 120, именно так начинает свою статью М. Былинкина. «Его книги переводятся на многие языки мира, издаются в разных странах» Там же: С. 120, «о его книгах пишутся книги, ему посвящаются в журналах и газетах критические статьи <…>» Там же: С. 121, «Кортасар сейчас наиболее популярен среди литераторов, творящих на испанском языке» Ссылка на мексиканский журнал «Куадернос американос» - вот лишь немногие из оборотов, подчеркивающих успех этого нового и еще незнакомого советской публике писателя. Как мне кажется, они служат для легитимации фигуры автора, объясняя причину появления его произведений на страницах журнала, а также выполняют определенные рекламные функции - объясняют, почему читателю стоит познакомиться с опубликованными ниже рассказами.

Важной и неоднократно подчеркиваемой «составляющей» образа Х. Кортасара становится идеология писателя - его приверженность социалистическим взглядам и идеям. Помимо этого, неоднократно подчеркивается «простота» писателя в обхождении, общении, что вместе с акцентированным вниманием на политической близости взглядов писателя сближает его фигуру с неким шаблонным образом советского человека. Исследовательница подчеркивает, что путь писателя к славе и к самому себе, к собственному литературному стилю был долог и сложен - «Слава Кортасара добыта в трудных поисках социально-философского самоутверждения и своих литературно-эстетических позиций <…>» Там же: С. 122. Усиливает образ Кортасара как именно социалистического писателя и дальнейшее толкование М. Былинкиной его произведений. Так, например, автор статьи пишет, что одной из основных тем писателя является «разобщенность людей, духовная одинокость человека в капиталистической среде» Там же: С. 122. Без сомнения, наиболее важным в данной фразе оказывается особое распределение акцентов - человек не просто одинок, он одинок именно в «капиталистической среде», противопоставленной среде социалистической, за которую якобы и выступает Кортасар. Однако вспомнив рассказы писателя, несложно заметить, что одиночество в них не соотносится с политическим режимом страны, в которой живет персонаж (одиноки и герои рассказа «Застольная беседа» (1956), действия которого разворачиваются при военной диктатуре в Аргентине, и герои «Южного шоссе» во Франции). Одиночество - постоянный и непременный спутник человека, следующий за ним куда угодно - неслучайно, что герой «Игры в классики» в Буэнос-Айресе одинок не менее, чем в Париже. Обреченность любого человека на непонимание, бесприютность действительно входит в художественную систему писателя, но, на мой взгляд, нисколько не связывается им самим с тем или иным политическим режимом.

И в публикуемых в «Иностранной литературе» новеллах «Преследователь» и «Южное шоссе» ощущение одиночества не покидает героев, но в первом произведении оно скорее связано с муками творчества, постоянной гонкой за истиной и осознанием невозможности ее достичь, невозможности объяснить даже саму эту гонку другим людям, а во втором, с общим ощущением абсурдности современного мира. Мне кажется, что М. Былинкина намеренно привносит данные идеологические смыслы в тексты Кортасара для легитимации фигуры автора, подчеркивания близости его воззрений с общепринятой в СССР идеологией.

Близость советским идеалам также подчеркивает то, что в данной статье Хулио Кортасар намеренно представляется как «свой» человек, человек социалистических взглядов, которому приходится жить среди чуждого ему капиталистического мира. Так, в конце статьи при описании встречи М. Былинкиной с Кортасаром на международном конгрессе деятелей культуры в Кубе, усиливается сближение образа писателя с типичной фигурой советского человека: «…отвечает, однако, «без позы», просто, с ясной простотой человека. Да, конечно, его очень интересуют советские люди, читатели…» Там же: С. 124. И с социалистическим пафосом новеллы писателя сравниваются с «набегами корсарского фрегата на прибежища эгоизма и ханжества, на бухты бюрократического и политического произвола» Там же: С. 123.

К «каноническим» чертам образа писателя, выделенным в данной статье принадлежат, в первую очередь, простота писателя в обхождении и его близость советскому человеку, а также, писательский профессионализм и признание в западном мире.

Нельзя не обратить внимание на то, что именно эта, первая статья о творчестве аргентинского писателя является вместе с тем и наиболее идеологизированной. Именно в ней чаще всего встречаются противопоставления Х. Кортасара другим западным писателям, и именно в ней образ автора сильнее всего приближен к образу человека советских, социалистических взглядов. В последующих статьях о писателе и о его произведениях образ Х. Кортасара станет более сложным, и, вместе с тем, менее условным.