2.1 Цветовая палитра в пьесах Чехова как отражение авторского мироощущения. Цвета «постоянные» и цвета «мимолётные»

Чехова можно считать мастером использования цвета не только в изобразительных целях, но и в символическом аспекте. Через цвет он даёт характеристики своим героям, передаёт атмосферу действия. Меняя декорации, он словно перемещает нас во времени сквозь цветовую гамму. Любая деталь может иметь свой собственный ассоциативно-смысловой ряд, поэтому цвету отведено весомое значение.

«Три сестры»

В «Трёх сёстрах» Чехов играет на контрасте цветов, которые несут в себе вечную, глубинную значимость, и таких, которые являются своего рода капризами моды, чем-то временным. Назовём первые «постоянными», а вторые «мимолётными» цветами.

В первом действии пьесы перед нами предстаёт картина солнечного летнего дня в доме Прозоровых, и тут же мы знакомимся с главными героинями и получаем их характеристику через соответствующую ремарку, указывающую на цвет их одежды.

Ольга - в синем платье, а синий цвет, согласно славянской мифологической символике, это цвет чистоты и мудрости. В то же время синий цвет подчёркивает её статус учительницы гимназии.

Маша одета в чёрное платье. Поскольку чёрный - это символ конца, то можно предположить, что эта героиня чувствует себя обреченной и не способной на исправление и возрождение. Об этом подробнее будет сказано ниже.

Ирина - в белом платье. Мы можем предположить, что белый цвет в данном случае - это цвет «юности», цвет «начала», который является психологической характеристикой героини.

В первом же действии мы знакомимся и с Наташей, невестой Андрея Прозорова, брата трех сестер. И Чехов сразу же знакомит нас с ироническим взглядом сестёр на её внешний вид еще до её появления. Сочетание красного и жёлтого, которое предпочитает Наташа, по их мнению, пошло и безвкусно. Далее появляется сама Наташа, и Ольга видит на ней зелёный пояс, который, как ей кажется, здесь совершенно некстати. Наташа пытается защитить свой выбор: пояс, скорее, «матовый», но такой её аргумент свидетельствует лишь о том, что в цветах она не разбирается в принципе.

Цвет платьев главных героинь правильно было бы отнести к категории «мимолетного» цвета. На протяжении пьесы цвет будет меняться в зависимости от того, какие внутренние потрясения героини будут испытывать.

Рассмотрим категорию «постоянного» цвета в цветовой палитре пьесы.

В третьем действии происходит пожар - в ремарке упоминается «красное зарево». Такое словосочетание говорит о масштабе пожара, о яркости его огненных красок. Яркости пожару придаёт и цветовой фон - на дворе уже поздний вечер. Цвет огня - красный, с отливом в оранжевый, желтоватый. Эти цвета у Чехова являются разрушительными, предвещающими гибель. Однако сочетание красного и желтого уже встречались в первом действии - это цвета одежды Наташи: «желтоватая юбка» и «красная кофточка». Данные цветосимволы перекликаются между собой. Наташа - это разрушающее начало, как и стихия огня, и сила ее огромна, как и сила этого пожара, справиться с которым невозможно.

Одним из важных цветосимволов в пьесе является зелёный цвет. Это общий цвет старого сада, это цвет еловой аллеи. В то же время впервые этот цвет появляется в пьесе среди «мимолётных» цветов. Это цвет пояса Наташи. Он тоже зелёный, как и цвет еловой аллеи. Но в случае с Наташей это цвет означает безвкусицу, тогда как еловая аллея - знак гармонического уюта дома Прозоровых. Зелёный пояс на Наташе является символом «чужого» и указывает на то, что она сама «чужая» для этой семьи, в то время как еловая аллея - это символ вечности, символ настоящей жизни и вместе с тем символ подлинной культуры, которой обладают три сестры, и которой не обладает Наташа.

Итак, очевидно, что Чехов делает упор на противопоставлении символических значений одного и того же цвета.

Помимо зелёного в пьесе также присутствуют красный, «жёлтый» (как оттенок), «белый», «синий» и «чёрный» цвета.

На протяжении пьесы общий цветовой фон меняется, и это факт, который тоже нельзя оставить без внимания. Первое действие происходит в полдень, следующее уже вечером и несут в себе некую таинственность. Чтобы максимально заострить внимание на разговоре Наташи и Андрея, Чехов оставляет лишь вечерний тёмный фон помещения и свет от пламени свечей. В третьем действии вечерний тёмный фон является средством «выделения» пожара. Полдень четвёртого действия как бы завершает кольцевую композицию общего цветового фона пьесы и используется для более адекватного понимания смысла ее финала: это ровным счетом такой же день, как и в первом действии, но в то же время существенно отличающийся от него по своей значимости.

«Вишнёвый сад»

Уже в самом названии пьесы «Вишнёвый сад» мы можем видеть определенную цветовую гамму: «белый цвет» с оттенками «розового», «зелёный», «коричневый». «Вишнёвый сад» - это цветущий сад, символизирующий «обновление», «начало жизни».

С первых строк пьесы мы погружаемся атмосферу раннего утра, цветущего сада, но еще прохладной майской поры. Сад является символом чистоты и красоты, над ним чистое голубое небо. «Белые массы и голубое небо» у Чехова привносят в мир гармонию, спокойствие. Сочетание двух объективно холодных цветов в данном случае имеет совсем другое значение - вместе они передают атмосферу душевного тепла и устремленности к возвышенной гармонической жизни. Принципиально иная атмосфера - в доме Раневской и Гаева.

Сразу бросается в глаза внешний вид Лопахина, который одет в белую жилетку и жёлтые башмаки. Можно предположить, что здесь у Чехова прослеживается шекспировский мотив безвкусного сочетания в одежде. Подобное сочетание мы можем увидеть в «Двенадцатой ночи, или что вам угодно» у Мальволио, на котором были надеты «желтые чулки, подвязанные крест на крест», что свидетельствует о жалкой и безнадежной попытке «плебея» выглядеть на одном уровне с «господами».

На конторщике Епиходове - ярко вычищенные сапоги. Сапоги блестят, что явно не сочетаются с его неуклюжестью. Таким образом, «блеск» во внешнем виде героя предстаёт как бутафория.

Комнаты - «белая» и «фиолетовая» - символизируют чистоту прекрасного прошлого. В символике мировой культуры фиолетовый цвет - обычно хранитель тайн. Следовательно, не случайно для детской комнаты Чехов выбрал именно этот цвет.

Шарлотта Ивановна - самый загадочный персонаж в пьесе, есть в ней даже что-то «мистическое». О ней ничего неизвестно, она сама не знает своего происхождения. В то же время она мастерица показывать различные фокусы. Реплики её неоднозначны, она находится в вечном томлении, не находя «родственной» души. Белое платье на ней можно понять и как символ «нечистой силы» и как знак «загадочности».

Гаев восхищается садом, тем, что в нём столько жизни, звуков и что даже ночью он «блестит» при лунном свете. Для Гаева в вишнёвом саде есть что-то священное, как и для Раневской, которая говорит, что сами «ангелы небесные» охраняли этот сад. Белый цвет сада несёт в себе божественное начало, спасительное для его хозяев, как бы свыше охраняющее их.

Снова мы сталкиваемся у Чехова с кольцевой композицией смены цветовых фонов. В пьесе последовательно сменяются холодное майское солнечное утро, два вечера и, наконец, - в финале - холодный, солнечный октябрьский день.

В первом действии холодный свет майского утра еще даёт надежду на тепло для цветущего сада, как и надежду на то, что герои еще могут за него бороться и победить, но в последнем действии та же картина предстает как уже обреченная: тепла в этой семье не будет, сад будет уничтожен, а дальше - зима, холод, и хозяева уже никогда не вернутся в свой родной дом. Чехов показывает нам «утро надежд» и «день прощания».

Мы полагаем, что главным цветом пьесы является белый цвет, в котором сочетаются противопоставления двух значений: «нечистой силы» и «божественной чистоты».

«Жёлтый» цвет в пьесе выступает как признак моветона. Как и в «Трех сестрах», «желтый» цвет побеждает старое дворянское поколение с его культурной и интеллигентностью. Представители «нового социального строя», которые вытисняют дворянство, по Чехову, не обладают высокопробным культурным вкусом и очень «дурно» подражают своим «предшественникам».

Из пьесы в пьесу прослеживается чёткое значение «жёлтого» цвета у Чехова: носители «жёлтого» получают характеристику, которая лишь подтверждается дальнейшем.

«Золотой» тоже, возможно, является, цветом с символическим подтекстом. Золотую монету Любовь Андреевна отдаёт нищему: «Любовь Андреевна (оторопев). Возьмите… вот вам… (Ищет в портмоне.) Серебра нет… Все равно, вот вам золотой.». Варя не понимает такого легкомысленного великодушия Раневской: «Варя (испуганная). Я уйду… я уйду… Ах, мамочка, дома людям есть нечего, а вы ему отдали золотой.». Сочетание постоянной нехватки денег и таких опрометчивых шагов щедрости, из-за своей интеллигентской неспособности отказать просящему у Раневской, выглядит удручающе.

«Жёлтый» в сочетании с «белым» символизирует чужое. Лопахин - чужой в этом доме, Шарлотта в белом платье и эта бездумная трата «золотых» - чужое для этого дома, губительное для него, не соответствующее традиционным устоям.

Появляется новый цвет в палитре пьесы - фиолетовый. Фиолетовые стены детской хранят в себе самые лучшие воспоминания из детства для героев старшего поколения. Детская является центром дома.

«Дядя Ваня»

В пьесе «Дядя Ване» тоже есть образ сада. На дворе - осень, пасмурный день. Свет приглушен из-за плохой погоды, и эта «серость» цветового фона погружает в тоску, но поскольку осень не поздняя, то сад, возможно, переливается оттенками «жёлтого».

«Серый» здесь - отражение унылого течения жизни, скуки и тоски, душевного состояния главных героев, их томительных, мучительных переживаний. И этот цвет с такой его смысловой нагрузкой проходит через всю пьесу.

«Жёлтый» цвет - цвет готовой опасть листвы. Это цвет надежд на возможное спасение главных героев, который каким-то образом все-таки присутствует на сером фоне и которым они способны восхищаться.

«Зелёный» и «голубой» - цвета жизни, её живой энергии. Они постепенно исчезают с географической карты местности: «Картина нашего уезда, каким он был 50 лет назад. Темно- и светло-зеленая краска означает леса; половина всей площади занята лесом. Где по зелени положена красная сетка, там водились лоси, козы… Теперь посмотрим ниже. То, что было 25 лет назад. Тут уж под лесом только одна треть всей площади. Коз уже нет, но лоси есть. Зеленая и голубая краски уже бледнее. И так далее, и так далее. Переходим к третьей части: картина уезда в настоящем. Зеленая краска лежит кое-где, но не сплошь, а пятнами; исчезли и лоси, и лебеди, и глухари… От прежних выселков, хуторков, скитов, мельниц и следа нет» , - подобно тому, как сама жизнь затухает в поместье. Они будто теряются за серой пеленой, выступающей в пьесе как «стена», отгораживающая новый мир от старого.

В «Дяде Ване» большую роль играет цветовой фон, являющийся отражением душевного состояния героев и самого их унылого образа жизни, а также знаком их отношений друг к другу. То это бессмысленная «серая дружба», то «серая жизнь», которая зашла в тупик, то неприязнь героев друг к другу, скрытая под «серой пеленой».

Именно серый цвет, передающий основное настроение пьесы «Дядя Ваня», можно считать главным в ней.

«Чайка»

В первом действии «Чайки» зрителю открывается вид на вечерние аллеи. Стоит обратить внимание на слова Нины Заречной: «…красное небо, уже начинает восходить луна…». Согласно европейской мифологии, «тёмное царство демонов (ад) представлялось на западе - там, где заходит солнце, где потухают его светлые лучи; так как мрак скрывает всё под своей непроницаемой пеленою, то злому духу приписываются свойства и названия укрывателя, таителя, хищника». Безусловно, символика «красного неба» имеет отрицательную полярность, тем более что на стыке смены цветового фона вся атмосфера погружается в темноту. Древние славяне поклонялись вечерней заре, чтобы та укрыла их от нечистых сил, которые пробуждаются ночью. Луна в пьесе предстает как мифологический символ. Согласно одному из славянских преданий, она является женой Солнца и сменяет его главенствующую роль, когда приходит время ночи.

Цвет белого платья Нины Заречной противопоставлен «багровым глазам» дьявола, надвигающегося на неё. «Багровый» - цвет сильного сгущения красного в слиянии с чёрным. Его символика имеет отрицательную полярность: смерть, хаос, разрушение.

Перед спектаклем Аркадина и Треплев обмениваются репликами из «Гамлета» Шекспира. «Кровавые язвы души» - этот эпитет сыграет не последнюю роль в судьбе самой Аркадиной. «Кровавый» цвет уже имеет отрицательную характеристику, а когда он выступает в роли цвета души, то обретает дополнительный смысл: гибнущая душа, которая мучается, страдает в своих пороках - «язвах».

Итак, уже в первом действии «Чайки» мы сталкиваемся со следующей триадой цветов: красный - белый - чёрный.

Белый цвет символизирует чистоту, силы «света», которые противостоят разрушающим силам «тьмы».

Красный цветовой фон неба выступает в «переходной» роли погружения во «тьму». «Чёрный», ночной цветовой фон является знаком пробуждения нечистой силы и самого дьявола.

Таким образом, мы наблюдаем в первом действии пьесы традиционную триаду цветов, которая была актуальная уже в мифологии древних славян. Предварительно мы можем сделать вывод, что главными цветами пьесы «Чайка» являются «красный», «белый» и «чёрный». Опираясь на цветовую символику первого действия, мы можем предположить, что главным конфликтом всей пьесы является борьба «света» и «тьмы». С художественной точки зрения «белый цвет» и все цветовые сочетания с ним четко противостоят «красному» и «чёрному» в любых их оттенках.

Нам также удалось установить, что некоторые герои пьесы как-то связаны с «тёмной силой». Это так называемые «тёмные души», такие как Ирина Николаевна Аркадина и Борис Алексеевич Тригорин. Им противостоят «светлые души» - Нина Заречная и Константин Треплев со своими идеями, взглядами, чистыми устремлениями. Иными словами, «светлые души» - это герои, которые только начинают свой жизненный путь, пытаясь самореализоваться.

Во втором действии мы становимся свидетелями убийства главного символа всей пьесы - чайки. Обратимся к характеристикам птицы, ставшей названием пьесы. Чайка имеет белый окрас, постепенно переходящий в чёрный. Согласно преданиям древних славян, убийство чайки - большой грех. Считалось, что в чайку перевоплощается молодая девушка, на которой лежит родовое проклятье, потому что она не смогла сберечь свою честь до замужества. Если верить этому преданию, то окрас птицы можно истолковать таким образом: «белый цвет» - символ молодости, чистого женского начала, начала жизненного пути, а «чёрный» - клеймо греха. Следовательно, окрас чайки - возможный знак того, что с молодой героиней пьесы может произойти что-то нехорошее.

Тем временем происходит смена светового фона - наступает солнечный летний день. Свет помогает глубже понять героев изнутри: их поведение, общение между собой. Цветовой фон в той или иной мере раскрывает характеры персонажей, их внутренний мир. Нина Заречная - юна, невинна, её представления о жизни еще очень наивны, Треплев - страдает от непризнанности, от неразделенной любви, Тригорин - несчастлив в «свете» своей славы, вкус к светской жизни у него угас, и он ищет счастья, вдохновляясь Ниной, а Аркадина - всячески пытается удержать на себе всеобщее внимания и при этом ведет себя капризно-инфантильно.

Не случайно Чехов оставляет героев в «тени старой липы». Возможно, он проводит некую аналогию: Аркадина готова сделать всё, чтобы не остаться в тени, потому что самый большой её страх заключается в том, что её может превзойти новое поколение. Главная её задача - не остаться в тени своей соперницы Нины Заречной. Здесь светототень выполняет роль детали, которая совмещает в себе главные жизненные переживания Ирины Николаевны: «Затем, я корректна, как англичанин. Я, милая, держу себя в струне, как говорится, и всегда одета и причесана comme il faut. Чтобы я позволила себе выйти из дому, хотя бы вот в сад, в блузе или непричесанной? Никогда. Оттого я и сохранилась, что никогда не была фефёлой, не распускала себя, как некоторые… (Подбоченясь, прохаживается по площадке.) Вот вам - как цыпочка. Хоть пятнадцатилетнюю девочку играть». Но какой ужас и досада одолевают её, когда Тригорин признаётся ей, что влюблён в Нину Заречную - «провинциальную девочку», по её словам. Она готова даже унизиться перед ним: «…Мой прекрасный, дивный… Ты, последняя страница моей жизни! (Становится на колени.)».

В этом действии особую роль играет светотень, она показывает внутренний мир героев. Такую же функцию выполняет цветовой фон. Светотень противопоставляется цветовому фону и актуализирует противопоставление двух героинь - Аркадиной и Заречной. Функция цвета заключается в раскрытии одного из конфликтов пьесы.

В третьем действии доминирует белый цвет. Он мелькает в метафорах, присутствующих в репликах героев, а также в их воспоминаниях.

В четвёртом действии мы погружаемся в вечернюю атмосферу, природа неспокойна - в саду сильный ветер, «озеро волнами», снова упоминается театр, и снова воспроизводится та же триада цветов. Цветовой фон - «чёрный», «красное» вино для Бориса Алексеевича, упоминание о «чучеле чайки», которую убил сам Треплев, сказав, что его ждёт та же участь, и, наконец, приход Нины Заречной с её мучительными и противоречивыми воспоминаниями: «Я - чайка. Нет, не то… Помните, вы подстрелили чайку? Случайно пришел человек, увидел и от нечего делать погубил…». Всё это предвещает трагический финал пьесы.

Итак, повторим, что главным цветом пьесы, с нашей точки зрения, является «белый» цвет и что существенную роль в ней играет триада цветов: красный - белый - чёрный. Цветовой фон организует кольцевую композицию, но в финале происходят некоторые преобразования: нет ни луны, ни лунного света, действие происходит в помещении, а о том, что происходит в саду, нам известно только из реплик героев. Тем не менее, атмосфера в саду предвещает ужасное событие в самом конце пьесы. Отсутствие белого цвета как такового, упоминание его лишь в репликах, вспоминающих о прошлом героев, красное вино, как возможный символ крови, ненастье за окном - всё это свидетельствует о поражении сил «света» перед силами «тьмы» в пьесе.

2.2 Структурные элементы цветовой палитры чеховских пьес

Мы выяснили, что цвет в пьесах Чехова многофункционален. Он выполняет описательно-характеризующую функцию: за «погружение» зрителя в атмосферу действия отвечает цветовой фон.

Что же такое цветовой фон на сцене? Прежде всего, это декорации и освещение.

Цветовой фон по своей структуре прост. Обычно у Чехова в пьесах фигурируют день и ночь, либо вечер и утро. Иногда цветовой фон осложнён рядом деталей. Например, в «Чайке» лунный свет имеет определённую траекторию падения и менее прозрачен, чем дневной свет, но он более «белый». В «Дяде Ване» свет дается в приглушенном варианте, чтобы воссоздать атмосферу туманности, которая свойственна поздней осени. В «Вишнёвом саде» четко видимо различие между весенним солнцем и осенним. Осенний свет мягче и теплее по своей гамме, в нём преобладают оттенки «оранжевого».

Основное пространство действия во всех четырех пьесах - комната или сад. Чехов не даёт подробного описания сада, но очевидно, что сад символизирует гармонию природы (сад - «зелен»).

«Зелёный» у Чехова - цвет гармонии, так или иначе присутствующий почти в каждой пьесе. Это цвет благородный, цвет мудрости, возвышающийся над другими цветами. Он гармонически сочетается с белым цветом. В «Трёх сёстрах» он является основным.

«Жёлтый» у Чехова несет преимущественно отрицательный смысл. Этот цвет стихийно «врывается» в цветовую палитру пьесы. Он ассоциируется либо с «болезненно-мучительным», «тяжёлым», «тянущимся» прощанием с надеждами, либо с отсутствием вкуса в жизни, «грубостью» и «глупостью». Именно по этим причинам «желтый» и не становится основным цветом ни в одной пьесе.

В «Вишнёвом саде» и в «Чайке» основным цветовым символом является «белый» цвет. Но и в той, и в другой пьесе «белый» цвет обладает «переходностью». В «Вишнёвом саде» эта переходность не имеет глубокого значения, а вот в «Чайке» этот переход напрямую связан с сюжетно - смысловой предысторией пьесы - «запятнанная чистота».

Но бывают у Чехова и случаи, когда фон вдруг становится цветовым символом пьесы. Так, в «Дяде Ване» «серый» цвет не является символом «мудрости», как было принято считать у древних славян. Безусловно, Чехов так или иначе ощущает влияние народных традиций цветового восприятия, но в данном случае перед нами проблематика иная. «Серый» цвет здесь - это «пропасть», «бездна». «Серый» цвет как бы ведет в пьесе тему бесконечных сумерек, жизненной обреченности, он затягивает все другие цвета, и они блекнут, растворяются в нём.

«Зелёный» цвет имеет положительную полярность только при изображении природы, во всех других случаях - это сцены с азартными играми или предметами одежды, которые «безвкусны».

Итак, основные цвета пьес: серый - зелёный - белый.

Чехов большое значение придает тому, во что одеты его герои: одежда несет в себе либо внутреннюю характеристику персонажа, создавая его психологический портрет, либо концентрируют внимание на какой-то определённой черте в его характере, а иногда даже по-своему рассказывает нам историю его жизни. Для одежды чеховских героев характерна определённая гамма цветов, которые также входят в общую палитру цветов основных чеховских пьес.

Есть еще два цвета, которые входят в общую цветовую палитру, хотя и не в «основной состав», - «чёрный» и «красный» цвета. Преимущественно они имеют отрицательную полярность. Если смешать «красный» и «чёрный», то возникнет новый цвет - «багровый», конечно же, с отрицательной полярностью. «Багровый» цвет встречается в пьесе «Чайка», когда Нина Заречная читает монолог в спектакле Константина Треплева: «Вот приближается мой могучий противник, дьявол. Я вижу его страшные багровые глаза…».

Иногда цвет выступает в роли физической характеристики героев. Герои «бледнеют», «белы», заболевают, либо их что-то тяготит в моральном плане, либо они испытывают потрясение: «Входят через переднюю Любовь Андреевна и Гаев; она не плачет, но бледна, лицо ее дрожит, она не может говорить».

При ночном, «тёмном» цветовом фоне главные герои пьесы, как правило, терпят какое-то поражение от своих «противников».

Исходя из накопленного материала, попробуем описать общую структуру цветовой палитры чеховской драматургии:

1) в пьесе выделяется ее главный цвет;

2) помимо главного в пьесе существуют другие цвета, которые противопоставлены главному цвету пьесы по своей семантике или, наоборот, могут быть близкими семантике главного цвета;

3) в пьесе наличествует большое разнообразие цветовых фонов;

4) в цветовой палитре пьесы определенное место занимают светотени;

5) в цветовой палитре пьесы определенная роль отводится смешанным цветам.

Цвет по-своему украшает и даже дополняет образы женских персонажей пьес: невинная Нина Заречная в «белом платье» под лунным светом; Мария Кулыгина в «черном платье со шляпкой на коленях», обреченная на несчастливую жизнь; Шарлотта Ивановна в белом платье - самый загадочная героиня «Вишнёвого сада»; Ирина Николаевна Аркадина в «белых кофточках».

У героинь - обладательниц «белых» цветов в одежде - и психологически есть что-то общее. Так, Нина Заречная и Ирина Прозорова предстают перед нами в расцвете своей юности. У каждой есть мечта, цель в жизни, но ожидания их не оправдываются в финале.

Также в пьесах Чехова есть женщины, облаченные в синие, серые, чёрные одежды. Героиням этого типа свойственен богатый внутренний мир, духовная красота, но они непривлекательны своей наружностью. Их сердца томятся от неразделённой любви, и хотя они изо всех сил, несмотря ни на что, стараются жить дальше, они все - равно остаются безутешными и неудовлетворенными. К ним можно отнести Софью Серебрякову из «Дяди Вани», Марию Шамраеву из «Чайки», Марию Кулыгину из «Трёх сестёр».

В особую группу выделяются у Чехова и персонажи-подражатели. Это Дуняша с её «припудренным», бледным лицом и наигранной «утончённостью», Наталья Ивановна, которая стремится одеться как можно ярче, но не понимает, что у стороннего наблюдателя это может вызвать не восхищение, а насмешку, Лопахин с его «белой жилеткой», пытающийся выглядеть, как «барин», но в силу отсутствия подлинного вкуса предпочитающий ботинкам обыкновенного цвета - «желтые ботинки». Все эти герои не понимают, что, намеренно «гиперболизируя» свою внешность, свой «костюм», - они смешны, а вовсе не благородны. Чехов высмеивает их глупость и низкое стремление захватить в свои руки власть надо всеми в доме, а то и сам чужой дом.

Астров из «Дяди Вани» и Тригорин из «Чайки» - люди, привыкшие к своему жизненному укладу, своему размеренному бытию, вдруг испытывают сильное любовное чувство, но ни у того, ни у другого оно не длится долго. Астров - человек приятной наружности, но далеко не молод, он влюбляется в замужнюю женщину, однако бороться за нее он не в силах. Она уезжает, и всё становится на свои места. Хоть он и отвергнут, но знает, что его чувство небезответно. Менять что-то в своей обыденной «серой» жизни он не то чтобы не готов, но просто не хочет этого. Тригорин уже не чувствует «блеска», «сияния» своей славы, он за всю жизнь так и не испытал, по его словам, наслаждения от своей известности. Но его влечёт «чистота» Нины Заречной, «блеск» её глаз, то, как она им восхищается, но когда Нина становится обычной женщиной в его глазах, да еще и не самой успешной актрисой, все чувства в нём «угасают», и он оставляет её.

Существует у Чехова и такой тип персонажей, который правильнее всего было бы обозначить как «труженики». Это люди, которые не покладая рук делают всё во благо спасения либо природы, либо имения, либо борются с невежеством, но вместе с тем волей-неволей упускают свою жизнь, принося себя «в жертву» рутине, обстоятельствам. Не подлежит сомнению, что в глазах автора их борьба уместна, однако даже их сил не хватает, чтобы решить все трудности, которые выпали на долю их семьи, а окружение либо им сочувствует, либо не понимает их, либо восхищается ими, но поддержки они не получают никакой. К этому типу принадлежат Варя из «Вишнёвого сада», Соня из «Дяди Вани», Ольга из «Трёх сестёр». Внешний вид их не описывается, но он достаточно очевиден и без описаний - без блеска, в тёмных, «серых» тонах.

По Чехову, «блеск», «яркость», «шик» в одежде - признак «духовной истощенности» героя. Пестрота красок скрывает внутренние изъяны, которые так или иначе всё равно становятся явными.

Холодные и тёмные цвета во внешнем портрете героев символизируют мудрость и в то же время обреченность, уязвимость. Например, героиня «Трёх сестёр» Ольга не в силах слышать грубые высказывания Натальи по адресу няни, ей сразу становится нехорошо: «Я откажусь. Не могу… Это мне не по силам… (Пьет воду.) Ты сейчас так грубо обошлась с няней… Прости, я не в состоянии переносить… даже в глазах потемнело…».

Что касается цветовой гаммы «уходящего» поколения, то тут, как правило, используются цветовые сочетания, делающие общую атмосферу печальной и тягостной. Это цвета, побуждающие к задумчивости, передающие ощущение печали, в отличие от цветов «нового поколения», которые совмещают в себе лёгкость и игривость и пестрят разными оттенками.

Природа в пьесах представлена как божественный символ. Она имеет власть над судьбами персонажей. Деревья и птицы выступают в роли оберегов для героев. Вся «природная» цветовая палитра состоит из цветов, которые неоднозначны по своей семантике: «голубое небо», «лунный свет», «солнечные лучи», «еловая аллея».

Структура цветовой символики внешнего вида героев - гибкая. А вот цветовая символика природы уходит своими корнями в мифологическую древность и имеет устоявшиеся толкования.

«Новое поколение» выглядит как отражение в «кривом зеркале» на фоне природы. Цвета деталей одежды представителей «нового поколения» схожи с природным колоритом. Например, зелёный пояс Натальи Ивановны из пьесы «Чайка» перекликается с зелёным цветом еловой аллеи; Ермолай Алексеевич Лопахин в «белой жилетке», что созвучно цвету цветущих вишнёвых деревьев. Но именно эти герои не испытывают чувства почтения к природе. Они легко, даже не задумываясь, расправляются с ней: Лопахин - на пути к уничтожению вишнёвого сада, а Наталья Ивановна обрекает на ту же участь еловую аллею.

В каждой пьесе Чехова есть свой «основной» цвет.

У Чехова основной цвет пьесы либо однополярен, либо может быть биполярным, но эта биполярность не случайна, в смысловом и символическом контексте такому явлению всегда можно найти объяснение.

Нам удалось выяснить, что у Чехова существует разделение всех цветов на «мимолётные» и «постоянные».

Цветовой фон способен погрузить зрителя в атмосферу действия пьесы. Иногда цветовой фон может стать цветовым символом пьесы («серый» цвет в пьесе «Дядя Ваня»).

Цвет способен выступать в роли физической характеристики героев.

Помимо всего сказанного выше, цвет иногда украшает или дополняет образы героев пьес.

3. Поэтика драматургии Чехова в аспекте цветовой символики

3.1 Цветосимволы в ремарках

«Чехов - младший современник величайших русских «реалистов» (приходится брать в кавычки этот - и столько еще других терминов, до такой степени они условны), Толстого, Тургенева, Достоевского, Салтыкова, а также писателей - «бытовиков», «народников» (современник, если не всегда с точки зрения формальной хронологии, то с точки зрения реальной) и старший современник первых символистов, или «декадентов»».

Безусловно, Чехов опирался на классические образцы построения драмы при создании своих пьес. Например, в «Чайке» встречаются такие ремарки, как «тихо» и «громко», характеризующие способ подачи речи героев. Есть ремарка, присущая всем пьесам Чехова, которая обрывает реплику героя или завершает её - «пауза». Также стоит обратить внимание на ремарки, касающиеся «перемещения» героев по сцене: «уходит», «садится», «входит» и т.д.

Ремарки в пьесах, как правило, делятся на две категории:

1) пояснительные ремарки при репликах;

2) самостоятельные ремарки (начальные перед каждым действием, межрепликовые, финальные).

Обычно ремарка выполняет вспомогательную функцию в пьесе. Чехов преобразует традиционную функцию ремарки, делая её самостоятельным фрагментом художественного произведения.

У Чехова ремарки по функциональному типу условно можно разделить на три группы:

1) ремарки, выражающие авторскую позицию;

2) ремарки, создающие атмосферу;

3) ремарки, раскрывающие внутренний мир персонажей.

П.М. Бицилли отмечал: «Подчеркнутые места здесь явно не для режиссера, а для читателя. Чехов иной раз словно забывает, что то, что он пишет, предназначается для сцены. Недаром же некоторые современные ему критики отмечали, что его пьесы годятся скорее для чтения, нежели для спектакля. Вычеркнем все это (а подобных ремарок немало), и впечатление от целого ослабеет. Показать же это на сцене нет никакой возможности. И эти мелочи свидетельствуют о том, что Чехов не добился полного освоения внутренней формы драмы».

Действительно, часто зритель не видит героя, а только из реплик догадывается, что происходит, или через звуки. Например, в «Дяде Ване»: «Елена Андреевна. Давно уже я не играла. Буду играть и плакать, плакать, как дура. (В окно.) Это ты стучишь, Ефим? Голос сторожа. Я! Елена Андреевна. Не стучи, барин нездоров. Голос сторожа. Сейчас уйду! (Подсвистывает.) Эй, вы, Жучка, Мальчик! Жучка!»

В «Трёх сёстрах» во втором действии зритель может слышать, как няня напевает песню ребёнку, но всё это происходит за сценой, поэтому зрителю, в отличие от читателя, остаётся только догадываться, подключая собственное воображение, как все это происходит в реальности.

Но можно ли утверждать, что Чехов не освоил целиком внутренний формы драмы?

На наш взгляд, это не совсем так. Просто Чехов делит свою публику на читателей, которым открыто всё «пространство» действия, звуков, цветов, и зрителей, на долю которых выпадает задача более трудная. Здесь, конечно, важен труд режиссёра, потому что от особенностей постановки пьесы в театре будет зависеть то ощущение, которое останется у публики после спектакля.

«Комната, которая до сих пор называется детскою. Одна из дверей ведет в комнату Ани. Рассвет, скоро взойдет солнце. Уже май, цветут вишневые деревья, но в саду холодно, утренник. Окна в комнате закрыты», - зритель, в отличие от читателя, не знает, что это за комната, он не видит ремарки. Но что предстаёт его взору? Светает, далее действие будет происходить в комнате, вид из окна открывает вишнёвый сад, но само окно закрыто, поскольку ещё холодно. Свет на сцене должен рассеиваться, он немного приглушён, потому что солнце еще не поднялось над горизонтом. Ключевой деталью здесь является окно. За окном мы можем увидеть оттенки зелёного цвета, белого, голубого и, поскольку на дворе майская прохлада, то возможно вкрапление розоватого оттенка над горизонтом. Такова начальная сцена первого действия «Вишнёвого сада».

Во втором действии декорация меняется. Перед нами расстилается поле, на заднем плане мы видим часовенку, колодец, камни, бывшие некогда могильными плитами. Декорации придают загадочности сценической атмосфере. Далее: «…Видна дорога в усадьбу Гаева. В стороне, возвышаясь, темнеют тополи: там начинается вишневый сад. Вдали ряд телеграфных столбов, и далеко-далеко на горизонте неясно обозначается большой город, который бывает виден только в очень хорошую, ясную погоду. Скоро сядет солнце». В данной сцене зрителю видна только дорога, зелень тополей, а вишнёвый сад почти в буквальном смысле «тонет во тьме», зритель видит не его, а лишь чёрный цвет вдалеке. Свет яркий, с отливами в оранжевый, но мягкий - скоро закат.

Открывается мрачная картина старого, разрушенного кладбища, вишнёвый сад предстаёт как «чёрная тень», и скоро померкнет свет, все поглотит тьма. Серые краски телеграфных столбов, каменных плит начинают сгущаться, что говорит о скором пробуждении «сил тьмы». Показательно и то, что действие предваряется монологом Шарлотты Ивановны.

Сад показан с мистической стороны. Он уже не цветущий, белый, чистый, а «тёмный», т.е. вишневые деревья также можно рассматривать как создающие мистическое пространство.

В четвёртом действии пьесы декорации повторяют декорации первого действия. Скорее всего, режиссёру-постановщику придётся повторить сочетание цветовой гаммы первого действия, однако исключить белый цвет из цветовой палитры, а также розовый, по той причине, что на дворе уже осень, деревья отцвели.

В «Чайке» читатель также знакомится с обстановкой и атмосферой пьесы уже в первом действии благодаря ремарке: «Часть парка в имении Сорина. Широкая аллея, ведущая по направлению от зрителей в глубину парка к озеру, загорожена эстрадой, наскоро сколоченной для домашнего спектакля, так что озера совсем не видно. Налево и направо у эстрады кустарник. Несколько стульев, столик. Только что зашло солнце. На эстраде за опущенным занавесом Яков и другие работники; слышатся кашель и стук. Маша и Медведенко идут слева, возвращаясь с прогулки». Зрителю же еще не ясно, чья это усадьба, он сможет понять это только из реплик героев и самого действия. Читатель уже знает, что будет происходить «домашний спектакль», а для зрителя это еще загадка. Также зритель не видит озера, потому что, как сказано в ремарке, его совсем не видно.

В первом действии зрителю всё-таки открывается вид на озеро, когда поднимается занавес. На темном фоне воды видно отражение луны. Атмосфера становится загадочной и отчасти даже мистической. Интересную деталь содержит следующая ремарка: «Показываются болотные огни». Славяне считали, что «блуждающие огни» или «болотные огни» - это души утопленников. В цветовом отношении «болотные огни», на наш взгляд, лучше изобразить в спектакле неяркими беловатыми бликами над озером. Атмосфера, передаваемая с помощью сценических деталей и цветового контраста «белого» и «чёрного», становится таинственной, волнующей.