Алексей ("Лёха") Никонов и Настасья Хрущёва с экспериментальной монодрамой "Магбет"

А Макбет (он же лирический герой монодрамы)? Пафос данной травестированной тютчевской фразы - безнадёжность по отношению к возможностям человечества (при этом также и по отношению к своим возможностям). Но в самом факте обвинения/самообвинения заключен парадокс - автор безнадёжной фразы смотрит на человечество отстранённо и - судит. Может быть, это ничего и не значит для человечества но он - судит… Человечество и - себя вместе с ним.

Однако - дальше:

Эй, лорды... Кто на троне?

Угрюмый призрак и тиран.

Страна вся корчится в агонии.

Куда меня привёл обман?

Мы стали лучше?

Ночь яснее?

Или день искрится серебром?

Но золотые цепи всё длиннее

И всё дороже этот трон.

Меня пугают неприличием,

Но разве это поважнее

Убитых снов? Я их количеством

Заполнить весь театр успею.

Меня не переубедить,

Я видел, знаю, я уверен,

Чтоб жизнь свою не зря прожить

Я должен верить этим ведьмам.

Мне перевод отнял язык

И Леди исчезает в книге

И остаётся только миг,

Да косвенные ненадёжные улики.

Лирический герой то продолжает демонстрировать своё родство с Макбетом, то временами они раздваиваются: Макбет на троне, а лирический герой глядит на него со стороны, но вот их души сливаются в одно: «Я должен верить этим ведьмам». Дурачок, почему же непременно должен? Они же врут! «Бирнамский лес» не пошёл на Дунсинан, это воины врага пошли с веточками на шлемах! Макдуф не рождён женщиной, но он вышел из неё - кесарево сечение, а, значит, рождён! Ведьмы или врут, или, если уж так угодно тебе им поверить, - сиди смирно, жди, когда само собой исполнится предсказание и ты станешь королём, ты же веришь им, зачем кровь? Зачем кинжал? Зачем победа, которая хуже поражения? Ведь ты это понял… но когда? Когда уже поздно что-либо менять.

Дым из дыма,

Мимо, мимо

Безобразной красоты,

Мимо ветра и воды,

Мимо пламени и пепла,

Мимо жизни, мимо ветра

В грязный накалённый чан.

Замок, башня, ночь, изменник.

Лес укажет, кто наследник.

Выйдет всё наоборот

И направо - поворот.

Реки, травы, шум реки.

В небеса идут полки.

Дым из чана - там звезда,

Кровь и мёртвая вода.

Лес из леса,

Ночь из дня.

Власть из крови и огня.

Пыль лаванды, белена,

Маки, вереск, мир, война -

Пусть мешаются отравой.

Три-два-раз - ползёт змея

прямо из небытия.

А вот тут, в данном фрагменте, наш автор уж точно не Макбет. Тогда кто же? Ведьма! Все три зараз! Тот же размер, та же колдовская музыка, колдовская бессмыслица, которую на язык логики переводить не стоит. А мы и не будем.

Надо отметить, что стих Лёхи ужасно… неряшлив с точки зрения стиховеда, хотя вряд ли это связано с недоразвитостью стиховой культуры автора, просто такая установка. В выше приведённом отрывке просматривается некая доминанта - четырёхстопный хорей, но функционально семантический ореол размера тут иной, нежели указывают стиховеды: «лёгкий стих» [51, 46 и далее]. То есть - лёгкий он, конечно, лёгкий, но в данном случае не это главное. А ещё какой? Магический, колдовской, гипнотизирующий... На уровне пары строк Лёха размер выдерживает:

Пыль лаванды, белена,

Маки, вереск, мир, война…

Читатель может сравнить, как то же самое в пьесе Шекспира в переводе /Пастернака:

Волчий зуб кидай в горшок

И драконий гребешок.

Брось в него акулы хрящ,

Хворост заповедных чащ,

Запасённый в холода,

Печень нехристя-жида… [53, 315].

Прервём цитату: ведьма ужасно нетолерантна… И так понятно - тот же размер, те же интонации, тот же семантический ореол… Только в пьесе это персонаж говорит, автор с ним никак не сливается…

Бирманский лес весь красный от листвы,

Как ведьмы предсказали - движется.

И движется на замок.

Хватит фальши!

Так обнажаются в предсмертии ноли

И видно всё, что было недоступно раньше.

Что очевидность лишь кулисы.

За ними прячется кровавый архетип,

Пылающий оскаленным огнём.

Но я сжимаю меч - он весь горячий.

Мне наплевать и речь здесь не об этом.

Но вообще-то в монодраме доминирует другая стиховая тенденция - пятистопный ямб, семантический ореол которого - ода и высокая трагедия. Именно как тенденция, а не как закон. Ну вот, чтобы далеко не ходить и лишний раз не цитировать, подчеркнём последние две строки отрывка, чтобы было понятно, о чём речь. И подчёркнутые нами две лёхины строки стихометрически аналогичны сходным и по семантическому ореолу строкам из пушкинского «Бориса Годунова», ай да панк!:

Какая честь для нас, для всей Руси!

Вчерашний раб, татарин, зять Малюты,

Зять палача и сам в душе палач,

Возьмёт венец и бармы Мономаха! [45, 13].

Да и тематика схожая: власть и титул через преступление…

В художественном мире монодрамы «магбет» «Бирманский» лес красен от листвы. В пьесе Шекспира он зелен. И Макбет, и Лёха считают, что лес «движется на замок». А между тем движется отнюдь не лес, лес как стоял на месте, так и стоит, да и не «Бирманский» он вовсе, а «Бирнамский» (в переводе Пастернака). Даже не бог весть какой мудрый Гонец понимает это: «Я был сейчас в дозоре / И вдруг увидел, как Бирнамский лес / Как бы задвигался» [53, 344]. Чувствуете, «как бы»? Впрочем, тут всё логично: автор монодрамы и её лирический герой пока что отождествляет себя с героем Шекспира. Но уже рассуждения о том, что «очевидность лишь кулисы», за коими прячется «кровавый архетип», показывают, что это уже не Макбет, а лирический герой, который теоретизирует…

Автор монодрамы заставляет шекспировского героя понять то, что тот не понял, да и сам Шекспир, похоже, не придал этому значения: путь добра очень похож на путь зла:

Я убивал людей десятками и чаще

И был тогда солдатом верным,

Но стоило зарезать их вождя:

Макбет - изменник и тиран.

Любая кровь пролита зря,

Всё остальное - лишь обман,

Интерпретация, ходули для мозгов.

Гламистский Тан... Я им останусь,

И если для кого-то кровь

Дункана отличается от остальной,

Что я пролил воякой верным... -

Мне наплевать. Нет крови голубой!

Она у всех такая же, как листья на деревьях,

Что окружили Инвернес.

Бирманский лес, Бирманский лес...

Макдуф и Росс, и добродетельный Ментейс

- Меня, вы думаете, чище?

Но всё не так!

И я с мечом

Один, отряды англичан недалеко

И всех вас, верных, где-то тысяча.

Но ваша честь - рассудок и закон,

Моя - свобода без предела.

Я не иду за вами на поклон,

К пустым иллюзиям... Измена?

Пусть так!

Но если проиграю, вы сыну Бланко

Руки будете лизать.

И он про это тоже знает.

Оно понятно, ведь рабу

Куда милей хозяин - лицемер.

Ему так легче.

Я не раб. Я свою совесть покалечил.

И я - Кавдорский Тан!

Вот как? Всего лишь Тан? А как же королевский титул, кровью чужой добытый? Он уже испарился и остался всего лишь своевольный и обречённый воин, сознающий свою преступность и знающий, что в итоге он непременно проиграет.

Всё может быть. Теперь я знаю.

Причины, следствия - всего лишь

миражи.

И я, конечно, проиграю.

Но выиграл кто?

Я расскажу об этом слушателям в зале.

Моя Шотландия - провинция Британии

И вся свобода в королевском нужнике

На сотни лет вперёд! О, это настоящая

победа

Над злом сегодняшним для будущего

рабства!

Вы принесёте англичанам голову

Макбета?

Что ж - я готов. Но знаете... не стоит клясться

Словами - верность, честь, добро.

Ведь вам не просто повезло.

Вы - куклы, что поэт расставил

Вокруг меня и в этом зале.

Но я останусь навсегда!

Где пустота отчаянно звенит

И безупречная холодная звезда

Над белой крепостью бессмысленно блестит.

А это уже другой Макбет - литературный герой, сознающий, что он литературный герой, некая кукла, которую автор-кукловод так или иначе ставит и переставляет на сцене. Герой-кукла устами автора монодрамы судорожно пытается вырваться из тесных границ текста; что же, из старого текста вырвался - в новый текст попал и снова в границах…

Пьесу пишет автор-победитель, а побеждённый герой бунтует:

Жар пламени...

Кишки наружу...

Весь двор завален трупами.

Прозрачная звезда блестит над замком.

Всё вижу ясно...

Чёрный, красный...

И черви жирные в глазах у мертвецов...

Макдуф позвал британцев ... предал всех...

Свою страну... меня... кого ещё?

Я для него - чудовище, убийца...

Грязный моралист...

Какая добродетель?.. Кровь везде!

Но я не отступлю.

Пусть победитель пишет пьесу.

Я землю грызть не буду

Перед Малкольмом и Макдуфом.

Пусть ты не женщиной рождён,

А чьим-то добрым духом.

Я вижу ясно - ночь пройдёт

И звёзды упадут в пространство.

Мне тошно от морали вашей так же,

Как вам

От моей жизни страшно.

Вон труп, что скорчившись

Валяется в углу.

Глаза навыкат,

В луже крови.

От него воняет.

Мерзкое зрелище.

Но ведь он - герой. Не так ли?

Всё смердит

В объятьях смерти.

Исключений нет.

И вот, что скажет вам Макбет -

Здесь каждый мнит себя порядочным?

Но толку?

Воняют трупы одинаково.

Ну, двадцать, тридцать лет.

Кому осталось - сорок.

Но всё равно смердеть в гробу.

С позором, без позора,

Богатым, бедным, добрым, злым...

А труп застыл.

В глазах остекленевших - пустота

И безразличие. Ему не важно,

Что победила доброта

В той пьесе.

Издевайся же поэт!

Мой меч в руке, я слышу песню.

Я - Тан Кавдорский. Я Макбет.

Герой (Макбет-Лёха) клеймит победителя Макдуфа, который тоже по-своему предатель: призвал англичан на землю Шотландии; он, кстати, и семью свою придал по легкомыслию: не позаботился увезти из замка, и Макбет зачистил род врага, но почему-то этот грех безупречного в других отношениях героя-победителя Кавдорский Тан (он же панк Лёха) ему не припоминает.

А это перед нами кто? Ясно, что уже не Макбет… но кто же?

Но что это? По мне ползут кровавые жуки...

Прочь, прочь... и что с руками?..

С них не содрать Дункана кровь,

Что расцвела кошмарными цветами.

На небе пляшут ведьмы и зарницы,

Земля уходит из-под ног

И если раньше в чаще пели птицы,

Теперь медведи воют из берлог.

И призрак старика передо мною,

Фальшиво кланяется и смеётся.

А если я глаза закрою,

То слышу, как опять поётся

Та песня мертвецов. Мы жили, были...

И я как будто бы уже в могиле.

Хватит!

Остановите эту пьесу.

Или это жизнь?

Спектакль и актёры?

Поэт, рояль и чёрные кулисы?

И гнусные проклятые узоры,

Что музыканты за спиною

Вырезают

Из никому ненужной тишины.

Мак Дауэлл сбежал - я знаю,

Но я забыла правила игры.

Достаточно!

Довольно!

Умоляю!

Кровавые жуки, личинки между пальцев...

Старик всё шепчет что-то по-шотландски...

Остановите балаган... я умираю,

А это значит, что упали маски

Со зрителей, актёров и с меня, и с мужа

И вместо трона - яма мертвецов.

А под ногами -

Кровавая неряшливая лужа.

И не хватает больше слов.

Кто из героев пьесы в безумии бродит ночами и всё пытается смыть со своих рук невинную кровь? И ещё одна подсказка: «…я забыла правила игры». Ну вот, мы догадались: леди Макбет, в чёрной душе которой, где-то на самом дне оказалась незапланированная совесть. Только стилизация, никакой перемаркировки, как с образом главного героя.

А дальше автор монодрамы снова начинает колдовать:

Власть из власти,

Болью в боль.

Перепуганные птицы

Над поруганной землёй.

Королей незваных лица,

Песня без начала и конца,

Слово бесконечность - непонятно.

Двери начинаются с крыльца.

Огонёк гори-гори обратно

И сюда, вернувшись, не спеши;

Ночь темна и люди, точно звери,

И слова настолько хороши,

Что не двинутся Бирманские деревья.

Кречет в небе, голод, бунт.

Два. Двенадцать. Страшный суд.

Трижды крутом

Раз-два-три.

Кровит руку до зари:

Ритуал, зарок, судьба,

Власть и вечная борьба,

Нож, деревья, замок, мрак.

Смерть в котле

И красный мак

Вперемешку с горьким тмином,

Вереском и розмарином,

Крыс и голубей глаза

И девичья слеза.

И в довершении всего автор на наших глазах стремительно меняет маски - уже не Макбет, и не леди Мабет, а кто? Зритель - Визионер - Философ:

Она смотрела на руки так долго,

Что красный шар свалился в тёмный лес.

...Или это свет софитов?

О Боже, как сверкала сталь

В руках бандитов Тана.

Века дрожали топотом коней

И кровь свернулась в океанах,

И свет луны мерцал на ней...

Стоп!

Это преступление.

Но разве не преступна жизнь?

К чему теперь какие-то сомнения?

Коль ясно - ничего не стоит ничего. Луна,

держись

В холодном небе... но кровь стекает по рукам;

И это кровь не камертона,

Она не подчиняется стихам

И глупым разговорам.

Живая кровь по клавишам течет

И призрак старика... здесь... рядом...

Вот весь расчет на власть и почести?

Стоп, смерть!

И жизнь, остановись.

Но разве что-то значит это слово - жизнь?

Лишь календарь, тетрадка, талый лёд...

Сигнал трубит трубач...

Пройдет и это...

Все думают, сошла с ума?..

Скорее поняла,

Как метод прост

И в чём теряется вопрос,

Где контрапунктом смысл,

Как памятник застыл.

И что Макбет за золото убил... -

Расскажут так.

Но где свидетели?

Кто сможет

спустя пять сотен лет понять,

Что власть - есть философия окопа

И выбор между злом и меньшим злом.

Что он убил не для короны - чтобы

Связать себя одним узлом

с... добром.

И это Рубикон,

Коней звенящие подковы,

Поющий золотом рассвет.

Но почему так много крови

И что накаркал мне поэт?

Сойти с ума? Исчезнуть в книге?

В аккордах воющей тоски?

Но сквозь разорванные крики

Царапают луну стихи,

Кровавые, как пятна на руках,

Но впрочем... хватит о стихах.

Я задыхаюсь в них столетия.

Мне красной краской мажут руки.

И воют зрители в театре,

Как озверевшие, взбесившиеся суки.

Автор монодрамы предлагает свою версию преступления шекспировского героя: не за золото (тут можно согласиться), а - «выбор между злом и меньшим злом», но это какой-то другой Макбет, не тот, о котором «накаркал» поэт, а теперешний, для которого «власть есть философия окопа».

Итак, констатируем:

- монодрама «магбет» представляет собой совокупность поэтических ассоциаций по поводу сюжета и конфликта шекспировской пьесы;

- автор не столько воспроизводит, сколько перекодирует внутренний мир героя - и других героев, вырывая их из художественного мира трагедии, актуализируя таким образом шекспировских героев, проецируя их на нашу современность;

- автор монодрамы справедливо замечает (чего не увидел ни герой Шекспира, ни автор, создавший этого героя!), что зло в пьесе очень похоже на добро: верноподданный Макбет, убивший много врагов, королю угоден, а изменник Макбет, в сущности, делает то же самое - то есть убивает;

- проблему «Человек и Судьба» автор монодрамы игнорирует, а между тем какие возможности для интертекстуальных связей: Эдип, вещий Олег, все греческие оракулы… Вряд ли образованности не хватило, скорее просто этот аспект Лёхе был неинтересен.

§ 2 По поводу панк-оперы «Медея. Эпизоды»

И уважаемый рецензент, и читатель (если таковой будет у данного исследования) могут спросить: а при чём тут панк-опера «Медея. Эпизоды», которая в названии настоящей дипломной работы не представлена? Один ответ на этот вопрос был дан ранее: оба произведения входят в сборник «Медея», оба произведения построены на актуализации классического образа. А вот ещё аргумент: и монодрама, и панк-опера представляют собой поворотное явление в творчестве поэта-панка Лёхи Никонова, а также в известном смысле - в восприятии подобного рода поэзии нашим социумом. Если ещё проще выразиться, то можно сказать, что из чисто маргинального явления подобного рода тексты становятся… если не вполне кодифицированными и «нормальными», то уж точно пряного привкуса эпатажа во многом лишаются. Нормальные спектакли проходят, полиция никого не разгоняет, дискуссии устраиваются и даже поэт-панк почти перестаёт ругаться матом - тоже меняется? Каким образом меняется? Не будем спешить с ответом…

Премьера панк-оперы «Медея. Эпизоды» состоялась 21 апреля 2011 года в клубе «Космонавт», а как она была задумана и создана, об этом рассказал автор в одном из своих бесчисленных интервью: «Первая пульсация этой поэмы произошла в Роттердаме, где Никонов был у своего друга-художника, и начал писать там короткие прозопоэтические куски. Был написан черновой вариант первого акта, и он тогда уже примерно понимал идею поэмы, к несчастью, не понимая на тот момент ни её формы, ни финала. Потом вернулся в Питер, и ему предложили написать о Медее пару диалогов для камерного спектакля. Вначале Леха, конечно, скептически к этому отнесся - хотя любит писать на заказ, (далее уже сам Лёха говорит - А.М.) «это в определенном смысле дает некую широту - когда тебя ограничивают формой, ты можешь писать то, что интересно именно тебе, но через заявленный сюжет и таким образом ты выявляешься ярче… Так вот … чёрно-фиолетовой, громыхающей от грозы ночью, полтора года назад меня посетили Джулиано и Илона и буквально потребовали написать монолог на тему известного мифа… Я написал за ночь…». (С этого места опять журналист - А.М.) И тут они начали понимать, что это не может быть камерный спектакль - и стали потихонечку думать, что делать дальше. В результате они имели то, что имели - 12 человек на сцене, две группы, 32 КВТ звука и безупречную игру Илоны Маркаровой. Алексей Валерьевич вообще «Медею» писал с Илоны фактически, с ее жестов, мимики, с ее внутреннего состояния - как сам понимал его на тот момент» [8].

Далее всё как-то застопорилось, но прорыв произошёл, когда он и должен был произойти. Слово автору: «Я встал на третьем акте годом раньше, но счастливый момент был для меня 5 дней назад, когда мы с ПТВП играли концерт в Самаре… и после… уже ночью меня разбудили фанфары финала… - я вдруг понял, как я закончу свою «Медею». В принципе, к третьему акту наброски уже готовы, Медейские монологи написаны. Все равно что-то сдерживало… Но в ту удивительную ночь я вдруг отчётливо, как на проявленном фотоснимке - понял, какой будет финал, а это, считай, полдела. Для меня, по крайней мере. В идеале я бы, конечно, хотел до лета закончить, потому что «Медея» - это не только поэма. Как всегда у меня, сборник, с на этот раз 80-90 стихами, и, привязанная к ним поэма. Я сторонник гипертекста … это и будет гипертекст. Да, мы провели ни одну ночь в жесточайших спорах о том, что мы вообще будем делать. Я, на самом деле, вначале видел Медею совсем другой. В большей степени я полагался на театральное чутье Джулиано, потому что в этом смысле я дилетант. Хотя это тоже хорошо, потому как кое-какие мои дилетантские идеи вроде бы как были приняты, за что я ему очень благодарен» [8]. Прошу извинить, но в этой цитате ряд грубых орфографических ошибок исправлены, может быть, это было так задумано, но как-то неприятно было на них смотреть, так что ещё раз - прошу извинить, синдром филолога...

О концепции… сборника?, панк-оперы?, спектакля? - скажем так: общей концепции, ибо она реально общая. Версия от Лёхи уже из другого интервью: «По справедливому замечанию одного русского философа, Миф сам по себе не является ни идеей, ни понятием. Миф - это сама жизнь… Медея… Сжигающая город отравительница. Убийца собственных детей… Идеальное пугало для обывателя. Обращаясь к Мифу, воплотившему в себе события столь неоднозначные, необходимо освободиться как от морализаторских, гуманистических, так и от патриотических иллюзий… Всё это не для «прекрасных душ»… Грядущая революция в силу неизбежных исторических законов будет куда более кровавее предыдущих… Понимают ли меня? Никаких предостережений. Мы приветствуем любой бунтарский, бессмысленный, анархистский кошмар, как справедливое возмездие… Медея - революция! Медея - кровавый призрак! Медея - возмездие за раболепие! Медея - оружие богов! Медея -- это я!..» [29]. Какой из Лёхи теоретик - мы уже знаем. Концовка данного высказывания - это, собственно, уже стихи, верлибр натуральный. Миф, конечно же, это не жизнь, а некая органичная чувственно-интеллектуальная концепция мира, где всё со всем взаимосвязано и на всё можно чудесным (сакральным) образом повлиять. Журналисту тоже недостаточно лёхиных ритуальных выкриков, и он (а, может, и она - в данном интервью не указано, кто его собственно берёт), автора как бы отстраняет и вещает сам: «Миф - это спектакль? Колхида и Древняя Греция, Грузия и Россия. История повторяется. Медея - апофеоз матриархата. Женщина, покинувшая родину и разрушившая свою жизнь ради любви. О ней написано множество пьес и везде она - детоубийца. Отталкиваясь от факта, что Еврипид приписал убийство детей Медее за взятку для очищения доброго имени Коринфа, культовый поэт Лёха Никонов специально для спектакля «Медея. Эпизоды» написал поэму «Медея», монологи из которой и составляют литературный дискурс спектакля. История колхидки Медеи, изгоняемой из Коринфа за колдовство, и история современной эмигрантки, выдворяемой из-за отсутствия отметки в паспорте - в чем разница? Лёха Никонов доказывает, что Медею оклеветали и что мифу не стоит верить, так же как нельзя верить тому, что СМИ рассказывают про грузино--осетинскую войну. Внешней стороной вопроса занимался Павел Семченко («АХЕ»), смешавший на сцене предметный театр с театром теней и анимацией. На сцене то ли тайная вечеря оппозиции - то ли панк-концерт. То ли инженерный театр - то ли -исторический суд. Илона Маркарова в роли Медеи неистовствует, рычит, поет, воет, мажет лицо кровью и цедит кровавое молоко из пластиковой груди» [29].

Спектакль выдвинут на соискание Независимой Музыкальной Премии Артемия Троицкого «Степной волк» в номинации «Нечто». А что за театр такой? Извольте: «Театро Ди Капуа», основан в 2008 году в Санкт-Петербурге Д. Ди Капуа и Илоной Макаровой…

Из журналистского комментария выделим фразу: «Женщина, покинувшая родину и разрушившая свою жизнь ради любви». Можно сказать, что это семантическая доминанта версии мифа о Медее от Лёхи Никонова и «Театро Ди Каприо». Помимо реабилитации мифологической Медеи в спектакле (и в поэме) параллели с современностью. «Коринф» - современное государство (тоталитарное, конечно же), общество, Система. «Медея» - олицетворение любви, протеста, революции, поэзии…

Позвольте, а как же миф? Это журналист совместно с поэтом могут думать, что миф о Медее однозначен, закончен и нуждается только в переосмыслении. Миф о Медее (как и многие другие мифы) внутренне противоречив, это как бы и не миф вовсе, а - совокупность семантических блоков, из которых Лёха смело вычленяет свой инвариант. Давайте обозначим их все и выделим (подчеркнём) те, которые угодно было акцентировать автору панк-оперы:

- Медея - племянница (или сестра) нимфы Кирки (Цирцеи),

- Медея дочь Гекаты (или Идии) и царя Колхиды Ээта,

- Медея - внучка Гелиоса,

- боги внушили ей любовь к Ясону, Медея помогла герою выдержать испытания и получить золотое руно,

- чтобы задержать погоню, Медея убивает своего брата Апсирта и разбрасывает куски тела по морю,

- Медея заманила возглавившего погоню брата в ловушку, и Ясон убил его,

- Медея погубила царя Пелия, убедив дочерей царя, что его можно омолодить, если убить, расчленить и сварить в котле,

- за это Медея и Ясон были изгнаны из Иолка и поселились в Коринфе, там Медея родила двух сыновей,

- когда Ясон задумал жениться на дочери Креонта, царя Коринфа, Медея послала ей одеяние (пеплос), надев которое девушка сгорела,

- Медея убивает своих детей и улетает из Коринфа на колеснице запряжённой крылатыми конями (драконами?),

- детей Медеи убивают коринфяне из мести,

- в Афинах Медея стала женой царя Эгея, родила ему сына Меда,

- пыталась погубить сына Эгея Тесея, за что была изгнана царём из Афин,

- Возвратилась в Колхиду, где её сын Мед, убив царя, сам стал царём,

- Мед погиб в бою. А Медея помогла воцариться своему престарелому отцу,

- после смерти перенесена на острова блаженных, где стала женой Ахилла [42, 130-131].

Что можно сказать в плане предварительного замечания? Из представленных семантических блоков логически-цельный сюжет составить никак не получится, ибо некоторые тезисы друг другу противоречат. Версия о том, Евпипид за взятку от Коринфа сочинил версию о том, что героиня сама убила своих детей, современна, наивна и - забавна (она больше говорит о характере создателя версии).

Лёха довольно смело обращается с древним мифом, семантически размыкая его. И ещё: помимо аспекта объектного (о чём речь) не будем забывать и аспект субъектный: кто говорит и как говорит [31, 32]. «Я» тут равняется «Медея». Только для Медеи из мифа она что-то уж слишком много знает…

Из Песни первой:

Я вас приветствую, рабы!

 Вы заслужили свой удел.

 Свободный человек не будет 

пресмыкаться; 
Терпеть высокомерие богатых 

И низость власть имущих.

 Вам воля и свобода вовсе не нужны.

 И слушая мой монолог

Вы думаете, что он касается событий,

 Которые давно прошли... 

Где те царицы, короли?

 Что управляли городом, страною

 И жизнью своих подданных? 

Давно в могиле! А я, поэт, или актриса 

И кулисы

 Граница, за которой та другая... 

Возможно так. Я приглашаю

 Рабов, что приняли ярмо тирана,

 Приветствуют его, гордятся тем,

 Что их страна внушает страх

 Соседним государствам. И всеми

 признанный монарх

 Владеет царством.

 Я приглашаю вас, рабы!

 Ибо свободных в этом зале нет, 

Отметим тут два аспекта: провокативно-эпатирующее обращение к зрителям (рабы) и семантическое размыкание мифа, который сразу начинает контактировать с нашей современностью, с Системой, которой сразу поэт (и актриса, Медея) бросают вызов. Можно предположить, что «рабы» сразу начали хохотать и - аплодировать.

Из Второй песни:

Я выбрала тебя,

 А значит, выбрала любовь.

 А что любви помеха?

 Тем более любви, 

Которая купается в крови?

 О, мой Ясон, мы реки крови будем

 проливать! 
И это будет наш венчальный пир.

 Мой муж, у нас с тобою под ногами целый 

мир! 

Бери его, меня, руно

 И знай - с тобою заодно Медея…

Никаких там - «боги внушили любовь». Сама выбрала, сама отдалась, сама руно вручила. Эта версия мифу слегка противоречит, но именно слегка (Медея может не сознавать субъективно, что любовь ей внушили боги, а думать, что это её личная инициатива).

Из песни Седьмой:

Моя любовь по ветру треплется

 Наклеенной афишей - 

Зачем? Зачем? Зачем?

 Смотрите на меня!

 Нет ничего

 Ни в будущем, ни в прошлом.

 И даже здесь на сцене,

 Я вынуждена повторять

 Все то же самое,

 Что и в Коринфе,

 Что вас сведет с ума. 

И как вам объяснить,

 Зачем сгорят дома,

 Что заслужили смерть?! 

Всех вас пожрет огонь!

 Детей и взрослых, стариков... 

Здесь справедливость ни при чем,

 Здесь - месть богов. 

Анархия! 

О, солнце мира!

 Пускай горят квартиры,

 Дворцы и хижины.

 Пусть ночь обрушится на мир! 

Все революции пусть будут сразу

 И весь ваш мир пусть захлебнется 

От крови красной. 

Что такое «Коринф» в художественном мире панк-оперы «Медея»? Современный город в Греции? Кстати, он был выстроен за несколько километров от древнего Коринфа, разрушенного землетрясением 1858 года (сбылось проклятие Медеи?) Древнегреческий полис славился некогда своей чернофигурной керамикой, знаменитыми коринфскими шлемами, закрывающими всё лицо гоплита, храмом Афродиты, в котором во множестве базировались проститутки во главе с самой высокооплачиваемой гетерой Лаисой. Древнегреческая пословица: «Не всякому плавать в Коринф». Смысл: там всё дорого. Не каждый может себе проживание там позволить [34]. В панк-опере Коринф превращается в некий концепт*: это и полис древнегреческий, и вообще место, где убивают, угнетают, лгут, которое… однако не будем забегать вперёд…

Из Восьмой песни:

Итак, они убиты.

 Креонт отдал моих детей 

На растерзание толпе, 

Когда увидел,

 Что отрава

 Потекла из диадемы,

 А свадебное платье загорелось, 

Превратив невесту

 В горящий факел... 

Чего он ждал от дочери Цирцеи?

 Я буду ноги мыть отродию Креонта? 

И вот, созвав народ, 

Которым называют чернь придворную;

 Им объявил,

 Что я убила собственных детей

 Из ревности.

 И трупы их он рядом положил 

С той падалью,

 Что собиралась их своими объявить.

 Тех мальчиков,

 Что оживляли тишину дворца

 Своими играми и криками,

 Убил жестокий царь... 

Моих детей Эллада погубила!

 Как сделала посмешищем мою любовь.

 Цивилизованные греки,

 Вы пыль в глаза умеете пускать -

 Литература, философия и красноречие... 

Теперь вы будете гореть!

 Пожаром погребальным для моих детей

 Я сделаю Коринф!

 Вы учите весь мир, достойнейшие греки. 

Что ж, 

Вот вам отличный сюжет для трагедии.

 Но больше ни слова.

 Любовь умерла... и Ясона

 Ждёт та же судьба, 

Что и граждан Коринфа.

 Для вас я была чужестранкой всегда,

 Меня вы учили чему-то

 На что закрывала глаза, 

Но теперь перестала.

 Будь проклята Афродита!

 Будь проклят Ясон! 

Будь проклята Греция!

 С вашими 

Героями, подвигами и царями.

 Будь проклят весь мир,

 Где любовь продаётся!

 Будь прокляты все,

 Рабы и холуи

 В своей же стране,

 Что учат других

 Свободе и правде.

 Рабы государства -

 Готовьтесь к расплате!

Автор панк-оперы, как уже было сказано, отдаёт предпочтение той версии мифа, в которой Медея детей своих не убивала. Их Креонт велел убить (у Лёхи в опере Креонт с дочерью не сгорел, а вот злобствует). Но это одна из версий древнего мифа. А вот поэт создаёт уже свою: его Медея - дочь Цирцеи (Кирки). В канонических версиях древнего мифа она либо сестра Цирцеи, либо племянница.

«Я сделаю Коринф!» - восклицает «античная» Медея, наподобие какой-нибудь девчушки с городской окраины по отношению к сопернице на танцах: «Танька! Я тебя сделаю!». Концепт «Коринф» как воплощение мирового зла, весь мир - Коринф… Ну, может быть, не весь, там в памяти героини - Колхида, воспоминания детства…

Из Девятой песни:

Я бросила отца и мать,

 Зеленые холмы Колхиды,

 Все, что мне дорого до слез

 Ради любви,

 Которая - слова?

 Теперь слова забыты!

 Вокруг огонь. Я ничего не вижу!

 К чему мне утешения, рабы? 

Так пусть пылает этот город!

 Где вероломство называется любовью,

 Где воровство считается за подвиг,

 А счастье меряется драхмой,

 Где каждый мне теперь судья;

 Палач и жрец,

 Герой, торговец и последний нищий,

 А мой Ясон уже мертвец!

 Без сердца и души.

 Будь проклят этот город!

 Гори оранжевым огнем!

 Пусть никого живого не останется!

 И море пусть окрасится

 В кровавый жуткий цвет!

 Пусть крик детей смешается с ударом

 грома! 
Пусть молнии сверкают,

 Сжигая всех подряд - 

Наместника, тирана и солдат,

 Героев, подлецов, ловцов людей, 

Философов, поэтов, остальных 

Свободных и рабов - 

Пускай сожрет огонь! 

И от Коринфа

 Останутся руины. Чёрный дым.

 И трупы, трупы, трупы, трупы...

 Вот что мне будет утешением.

 Гори, Коринф! 

Блистательный финал - эти два последних слова, очень логично, вполне соответствует характеру героини, которую автор, на наш взгляд, если и реабилитирует, то лишь в смысле отрицая за ней грех детоубийства.

В плане стихометрическом что тут сказать? Повторимся: панк-опера намечает традиционную метрическую тенденцию - пятистопный ямб и интонации высокой трагедии, которые очевидны в некоторых строках:

Моих детей Эллада погубила!

И ещё:

Где воровство считается за подвиг…

Но большая часть строк либо короче эталонных, либо длиннее (так - реже). Интонации древней трагедии сохраняются, но доминирует ощущение свободы, так сказать, Мама-Анархия царит…

Выводы по второй главе.

- По сути, и панк-опера «Медея. Эпизоды», и монодрама «магбет» представляют собой модификации единого инварианта: поэт становится на позицию героя (героини) классической литературы (мифа) в высшей степени неоднозначного, «проклятого» с точки зрения традиционной интерпретации. Поэт не оправдывает своего героя, но мир, в котором он существует, ещё хуже, герой судит мир и себя.

- В обоих случаях поэт проецирует современность на классический сюжет и судит Современность с точки зрения Вечности, устанавливая связь времён, сакральную связь душ поэта - героя - зрителей.

С точки зрения стиха - это касается и монодрамы, и панк-оперы - тенденция к белому пятистопнику классической трагедии намечена, но она лишь обозначена, она взорвана экспрессивными короткими строками и нагнетанием однородных членов.

Оба текста стоило бы рассматривать в единстве с музыкальным сопровождением, но тогда это была бы несколько иное исследование…

Заключение

Автор настоящего исследования не относит себя ни к фанатам творчества Лёхи Никонова и Настасьи Хрущёвой, ни к компании яростных отрицателей подобных музыкально-поэтических экспериментов. Про отрицателей, впрочем, особо ничего не слышно, но, надо полагать, они есть, не могут не быть…

Без гнева и пристрастия, но с чувством спокойного и доброжелательного интереса как профессиональный филолог автор данной дипломной работы вглядывается в текущий литературный процесс и пытается усмотреть тут некие закономерности.

Бесспорным представляется существование двух основных направлений в современной литературной российской реальности:

- реализм (в его традиционной форме критического реализма, и в форме постреализма - это когда автор верит только своему жизненному опыту и никаким высоким идеям изначально не доверяет: разочаровался; ну и так называемый социалистический реализм, который функционирует на периферии литературного процесса);

- модернизм (как в традиционных своих разновидностях, коих бесчисленное множество, так и в форме постмодернизма, форм которого тоже не счесть).

Говорить о нашей современности как об «эпохе постмодернизма» (как это делает г-н Курицын, который всё современное реалистическое искусство считает атавизмом и предлагает его… игнорировать) было бы неверно и даже, не побоюсь этого слова, - наивно… Обратной стороной медали тут будет точка зрения П. Палиевского, который всех модернистов и постмодернистов считает дураками и шарлатанами.

Ну, а что постмодернизм сейчас, и каков его статус в современной системе культуры? Постомодернизм - утративший нынче аромат запретного плода, признанный наряду с иными прочими возможными способами создания произведений искусства?

Скажем так: он имеет место быть. Он наличествует…

И бывает, что как-то вдруг поэт-протестант, поэт-ниспровергатель, кумир молодёжи, гонимый пророк… перестаёт быть гонимым. Случай с Лёхой это далеко не единичный случай. Это целая тенденция… тенденция, длиною в век. С кого у нас всё началось? Уж не с Маяковского ли? Вспомним:

Я люблю смотреть, как умирают дети [41, 1, 48]

Или это:

А если сегодня мне, грубому гунну,

кривляться перед вами не захочется - и вот

я захохочу и радостно плюну,

плюну в лицо вам

я - бесценных слов транжир и мот [41, 1, 51].

Владимир Владимирович и слова-то такого не знал - панк. А как лихо эпатировал! И чем для него всё кончилось? Мы-то знаем:

Жезлом

правит,

чтоб вправо

шёл.

Пойду

направо.

Очень хорошо [41, 2, 420].

И кто жезлом правил» мы теперь знаем, и ведомо нам, как оно оказалось в итоге: совсем не хорошо оказалось то, что произошло с бывшим протестантом и нонконформистом, которого, по легенде, товарищ Сталин удостоил посмертно титула «лучший и талантливейший поэт нашей эпохи».

Какое это имеет отношение к творениям и судьбе Лёхи Никонова? Самое прямое. В 40 лет оставаться поэтом-панком - как-то даже странно. Тем более, если социум предоставляет культурную нишу, а барышни-отличницы так любят поэтов-хулиганов (прошу не воспринимать как грязный намёк на какие-то личные отношения - помимо творческих! - между Лёхой и Настасьей!). Историки культуры процесс ассимиляции творца-протестанта Системой называют «удушением посредством объятий».

Это и не хорошо, и не плохо - а просто: одна из тенденций культурного развития. По отношению к Лёхе - возможная тенденция. Альтернативы? То, что случилось с гитаристом «П.Т.В.П» Колей Бенихаевым. Напомним тем читателям, которые забыли начало нашей работы: Коля подсел на тяжёлые наркотики и приказал долго жить. А ещё какая альтернатива? Продолжать творить в том же духе, благо питерские ночные клубы закрываться не собираются, и панк-поэт Лёха Никонов пока что в этой культурной сфере востребован. Не самая плохая альтернатива.

А филармонический эксперимент с монодрамой и постановка «Медеи» открывают новые возможности постмодернистских поисков в области драмы, в которой чужой текст ассоциативно аукается с музыкой и - современностью. Чужие образы перекодируются, становятся своими для поэта-постмодерниста, в итоге выигрывают те, кто получает от действа эстетическое удовольствие. Понятное дело, что эстетическое удовольствие от подобного действия способны получить далеко не все…

Инвариант, который осваивает Лёха Никонов (обратите внимание - не «открыл», а «осваивает»!) представляется следующим: берётся отрицательный герой классического произведения или мифа, автор-постмодернист не то, чтобы его оправдывает, а - входит в положение - и пошло-поехало, закрутились ассоциации… Сообщество негодяев и предателей, извращенцев всякого рода, на материале истории которых можно сочинить панк-оперу или монодраму, всё ещё значительно, хотя вот Иуду реабилитировали гностики и Леонид Андреев, Каина - Байрон, Сатану - Мильтон… Не вовсе реабилитировали, но - вошли в положение. Кто остался? Яго, Ставрогин, Екатерина Медичи, Лукреция Борджиа, Иван Грозный, Гитлер… нет, за Гитлера можно даже от панковской аудитории получить как следует, не советуем Лёхе входить в положение этого персонажа и сочинять монолог несчастного \Адольфа в бункере рейхсканцелярии в объятиях верной Евочки… Да Лёха и не будет, он знает, что можно и что нельзя в данном социуме. И не панк он вовсе, а, как говорят французы, - «Бу-бо» («буржуазная богема») - приятель рассказывал. К примеру, клерк заканчивает службу вечером в пятницу, а в субботу делает себе причёску «ирокез», надевает кеды, рваные джинсы и отправляется в «Звезду Монмартра», кафе такое у подножия знаменитого холма. Там он читает стихи, где воспевает мировой пожар и маркиза де Сада, выпивает кружечку пива, курит травку, снимает девочку (или мальчика) и так вот панкует… до вечера воскресенья. Потому что утром в понедельник - на службу…

И всё-таки - почему бы и нет? Почему бы в саду русской поэзии не расцвести цветам Лёхи Никонова и Настатьсьи Хрущёвой? Кому не нравится запах таких цветов - пускай не нюхают… Но есть ведь и такие любители, которым нравится. И, как сказал один мудрый китаец (Ден Сяо-пин?): «Пусть расцветают все цветы!»

И как знать, не получит ли наш бывший поэт-панк к своему семидесятилетнему юбилею какой-нибудь скромненький орденок от родной уже ему Системы, которую он когда-то талантливо призывал сломать? Это, будем считать, - вариант № 1. А вот и второй вариант - продать на Западе и панк-оперу, и монодраму. При хорошем маркетинге это продать можно (в текстах просматривается некоторая оппозиционность по отношению к теперешней российской Системе), но там, на Западе, таких протестантов-панков своих девать некуда…

Поживём - увидим, как там оно сложится.

Библиографический список

I. Источники текстов, информация об авторах

1.Лёха Никонов. Стихи. - You Tube, видеозапись выступления 21 января 2011 г. [Электронный документ], режим доступа: www.yotube.com/?\JA6a1sSugiA

2. Лёха Никонов [Электронный документ], режим доступа: nikonovleha.ru

3. Лёха Никонов. Медея [Электронный документ], режим доступа: nikonovptvp.narod.ru/stihi.medea/htm

4. Лёха Никонов Последние танки в Париже [Электронный документ], режим доступа: nikonovptvp.narod.ru

5. Лёха Никонов Панк-опера «Медея. Эпизоды». Интервью для В. Нехалёвой 21.04.2011 [Электронный документ], режим доступа: nikonovptvp.narod.ru

6. Никонов, А. Стихи / А. Никонов [Электронный документ], режим доступа: www.stihi.ru/autor/lehanikon.

7. Никонов,_Алексей_Валерьевич [Электронный документ], режим доступа: ru.vikipedia.org/viki/

8. Спектакль «Медея. Эпизоды» 30 апреля ЦСИ им. Курехина [Электронный документ], режим доступа: vk.com/evert1422730

9. Хрущёва_Настасья_Алексеевна [Электронный документ], режим доступа: ru.vikipedia.org/viki/

II. Монографии, статьи, литературные тексты других авторов, иллюстрации, аудио и видеоматериалы

10. Авангардизм. Модернизм. Пост-модернизм. Терминологический словарь [Текст] / В.Г. Власов, Н.Ю. Лукина . - СПб., 2005. - 309с.

11. Андреев, Л.Г. Сюрреализм [Текст] / Л.Г. Андреев. - М.: «Гелеос», 2004. - 352с.

12. Бахтин, М. Творчество Ф. Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса [Текст] / М. Бахтин. - М.: «Художественная литература», 1965. - 543с.

13. Бахтин, М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике / В кн.: Бахтин, М. Вопросы литературы и эстетики. - М.: «Художественная литература», 1975, с.234-407.

14. Бахтин, М.М. К методологии гуманитарных наук. Проблема речевых жанров. Проблема текста. [Текст] / М.М. Бахтин. - М.: «Художественная литература», 1979. - 436с.

15. Бочаров, С.Г. Поэтика Пушкина: Очерки [Текст]/ С.Г. Бочаров. - М.: «Художественная литература», 1974. - 378с.

16. Бродский, И. Письма римскому другу [Текст]. - В кн.: Бродский, И. Часть речи / И. Бродский. - М.: «Художественная литература», 1990, с.193-196.

17. В Петербургской консерватории премьера «магбета» [Электронный документ], режим доступа: openspase.ru

18. Гаспаров, М.Л. Метр и смысл [Текст] / М.Л. Гаспаров. - М.: «Наука», 1999. - 242с.

19. Гиршман, М.М. Литературное произведение: теория художественной цельности [Текст] / М.М. Гиршман. - М.: «Наука», 2002 - 379с.

20. Даниэль, С. Авангард и девиантное поведение [Текст] // Авангардное поведение. - СПб., 1998, с. 41-46.

21. Достоевский, Ф.М. Бесы [Текст] / Ф.М. Достоевский. - ПСС в 30 тт., т.10. - Л.: «Наука», 1974. - 518с.

22. Егоров Б.Ф. Структурализм. Русская поэзия. Воспоминания - Томск: Томский университет 2001 - 364с.

23. Зусман, В. Концепт в системе гуманитарного знания [Текст] // ВЛ , 2003, март -апрель, с.3-29.

24. Иллюстрация № 1. Афиша к презентации полного издания сборника «Медея» [Электронный документ], режим доступа: nikonovptvp.narod.ru

25. Иллюстрации № 2. Афиша к представлению панк-оперы «Медея. Эпизоды» [Электронный документ], режим доступа: nikonovptvp.narod.ru

26. Иллюстрация № 3. Рекламный плакат к панк-опере «Медея. Эпизоды» [Электронный документ], режим доступа: nikonovptvp.narod.ru

27. Иллюстрация № 4. Лёха Никонов читает свои стихи [Электронный документ], режим доступа: muslib.ru/Лёха Никонов_в9218150

28. Иллюстрация № 5. Настасья Хрущёва. [Электронный документ], режим доступа: vk.com/id79111

29. Интервью с лидеров группы П.Т.В.П. Лёхой Никоновым [Электронный документ], режим доступа: www.be-in.ru/.../

30. Карнавал [Текст]. Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х тт., т.1 / Гл. ред. С.А. Токарев. - М.: «Большая Советская Энциклопедия», 1998, с.624-625.

31. Корман, Б.О. Изучение текста художественного произведения [Текст]./ Б.О. Корман.--М/.: «Просвещение», 1972. - 372с.

32. Кристева, Ю. Избранные труды. Разрушение поэтики [Текст] / Ю. Кристева. - М.: «Наука», 2004. - 326с.

33. Кузнецов, К. Концепт в теоретических представлениях Ж. Делеза. Реконструкция концепта «литература» [Текст] // ВЛ, 2003, март - апрель, с.30-49.

34. Коринф [Электронный документ], режим доступа: ru.wikipedia.org/wiki\Коринф

35. Лихачёв Д.С. Внутренний мир художественного произведения [Текст]. // ВЛ, 1968, № 8, с.,74-87.

36. Лёха Никонов - Интервью - Ш-ш-ш… [Электронный документ], режим доступа: www.stihi.ru/2011/09/11/685

37. Лосев, А.Ф. Эстетика Возрождения. Исторический смысл эстетики Возрождения [Текст] // А.Ф. Лосоев. - М.: «Мысль», 1998. - 750с.

38. Лотман, Ю.М. Анализ поэтического текста [Текст] / Ю. М. Лотман. - Л.: «Наука», 1972 - 272с.

39. Манковская, Н.Б. Эстетика постмодернизма [Текст]. - СПб.: «Наука», 2000. - 196с.

40. Марсалова, А. Настасья Хрущёва // Молодые российские композиторы. - М.: «Композитор», 2010, с.190-193.

41. Маяковский, В. Соч. в 2-х тт. [Текст] / В. Маяковский. - М.: «Правда», 1988.

42. Медея [Текст]. - Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х тт., т.2 / Гл. ред. С.А. Токарев. - М.: «Большая Советская Энциклопедия», 1998, с.130-131.

43. Палиевский, П. К понятию гения [Текст]. В кн.: Палиевский, П. Литература и теория / П. Палиевский. - М.: «Современник», 1978, с.168-181.

44. Постмодернизм [Текст] - Литературная энциклопедия терминов и понятий / Ред. А.Н. Николюкин. - М.: «Интелвак», 2001, с. 763-766.

45. Пушкин, А.С. Борис Годунов [Текст] / А.С. Пушкин Стихотворения в 3-х тт., т.1. - Л.: «Советский писатель», с. 7-104.

46. Силантьев, И.В. Поэтика мотива [Текст] / И.В. Силантьев. - М.: «Художественная литература», 2004. - 296с.

47. Скоропанова, И.С. Русская постмодернистская литература [Текст] / И.С. Скоропанова. - М.: «Флинта»-«Наука», 1999. - 698с.

48. Смех в Древней Руси [Текст] / Д.С. Лихачёв, А.М. Панченко, В.Н. Понырко. - Л.: «Наука», 1984. - 295с.

49. Тюпа, В.И. Анализ художественного текста [Текст]. / В.И. Тюпа. - М.: «Академия», 2006. - 336с.

50.Тютчев, Ф. SILENTIUM! [Текст] СС в 2-х тт., т.2. - М.: «Правда», 1980. с.63.

51. Холшевников, В.Е. Основы стиховедения [Текст] / В.Е. Холшевников. - М.: «Академия», 2002 - 208 с.

52. Хрущёва Настасья [Электронный документ], режим доступа: petamusic.ru\?sting= Настасья Хрущёва

53. Шекспир, У. Макбет [Текст] / У. Шеспир / перевод Б. Пастернака. - СС в 8-ми тт., т.2. - М.: «Интербук», 1997, с.257-350.

Глоссарий

Визионер - субъект, подверженный галлюцинациям, которые при склонности данного субъекта к мистике он воспринимает как способность к контакту со сверхъестественным. Если этот субъект - создатель литературных текстов, то ему проще создать в своём произведении некий особый мир, непохожий внешне на окружающий его в реальности. Собственно, это одна из модификаций творца (наряду с другими - наблюдатель-аналитик, описатель, экспериментатор и пр.). Галлюцинации переживал Мицкевич (которому являлась… Польша), Блок (продукт - стихи о Прекрасной даме), Тютчев (которому являлась его возлюбленная Елена Александровна Денисьева… после её смерти)… Впрочем, визионерский подход можно имитировать (Данте) и даже провоцировать (при помощи наркотиков или алкоголя - Н. Саррот).

Инвариант - от лат. invarians - «неизменный»; в математике, физике, экономике… но и в лингвистике - абстрактная структура (фонема, морфема, лексема), в фольклоре - неизменяемая часть сюжета, присущая всем вариантам. Литературовед также может, сравнивая различные произведения со сходными сюжетами (или героями? или обстоятельствами всякого рода), попытаться выделить нечто неизменное, повторяющееся (к примеру, черты типа «лишнего человека» в «Евгении Онегине», «Герое нашего времени», «Кто виноват?», «Рудин»; как известно, Н. Добролюбов присоединил к этому ряду и роман «Обломов», что дало возможность ему слегка модифицировать инвариант «лишнего человека» с точки зрения своих политических убеждений). Информация к размышлению: в «Литературной энциклопедии символов и понятий» (М., 2001) статьи «инвариант» нет…

Интертекстуальность - традиционно считается, что термин введён Ю. Кристевой, фактически это даже не термин, а стратегия литературоведческого анализа, или - методология анализа литературного произведения (образа?). Постулируется, что любой текст есть интертекст, т.е. в нём можно искать и найти следы других текстов и определять влияния, реминисценции, типологические схождения, трансформации и пр. Очень продуктивен такой подход при анализе постмодернистских текстов, в которых явная и тайная цитация - существенный и необходимый элемент. Однако если текст имеет эстетическое значение, он всегда больше, чем интертекст… Интертекстуальный подход герменевтического подхода (текст как вещь в себе) не отменяет (как и другие-прочие подходы).

Карнавальный король (или - «король шутов») - распорядитель и шуточный правитель смехового мира карнавала. Именно он отдаёт приказ: «Веселитесь!». Он отменяет законы обыденного мира. В Бразилии у него имеется имя собственное - Момо. В известной книге М. Бахтина о Рабле (см. «Библиографический список», № 12) помимо блистательного анализа самой книги французского писателя высказывается гипотеза о том, что карнавальное мироощущение отнюдь не утрачивается как в современной культуре, так и в литературе; в качестве «карнавального короля» могут ощущаться герои (Панург у Рабле) и писатели (Гашек, к примеру), да и многие модернисты и постмодернисты (Пригов). В какой степени это относится к поэзии Лёхи Никонова? В какой-то степени…

Концепт - в литературоведении этот термин употребляется в значении - художественный образ, который в мире литературного произведения приобретает некое окказиальное или дополнительное значение. «Внутренний мир произведения словесного искусства (литературного или фольклорного) обладает известной художественной цельностью. Отдельные элементы отражённой действительности соединяются друг с другом в этом внутреннем мире в некоей определённой системе, художественном единстве» [35, 74] При этом есть элементы и - Элементы… К примеру: «В системе элемент, помимо своего автономного значения (если оно у него есть), приобретает ещё нечто добавочное, что дают ему связи с другими элементами…» [22, 64] . Или, по-другому сказать, - элемент функционирует, превращаясь в концепт на уровне системы… Филолог припомнит тут концепт Москвы в «Трёх сёстрах» А.П. Чехова, концепт океана в «Паломничестве Чайльд-Гарольда» Д. Байрона, концепт уездного города в комедии Н.В. Гоголя «Ревизор»… ой, да мало ли что тут может припомнить наш гипотетический филолог? Ну вот, из Ж. Делеза: концепт «это «остров мысли», самостоятельное, законченное целое» [Цитируется по: 33, 42]. Ну, так, а мы про что? Всё в одну точку…

Маргинальный - от «маргинал» (в социологии) - субъект, выпадающий из системы (бомж, юродивый, панк), он может системе противостоять, а может функционировать как бы параллельно. Система может преследовать маргинала, но может и не реагировать, если он не слишком докучает. Система может даже некий статус маргиналу предоставить - как к случае с Лёхой Никоновым, (иногда посмертно - как в случае с Франсуа Вийоном), может даже канонизировать (как Василия Блаженного), В текстологии «маргиналия» - это запись на полях рукописи не авторского происхождения, чужая запись (в отличие от интерполяции - вставки, которую надо бы учесть).

Панк - (от англ. «punk» - «нехороший», «дрянной») - член молодёжной субкультуры (начало - рубеж 60-70-х гг. прошлого века, США, Великобритания, Австралия, Канада), для которого характерно критическое отношение к обществу, вызывающее поведение и специфический внешний облик: рваные джинсы, чёрные кожаный куртки-косухи, причёска «ирокез», окрашенные в яркие цвета волосы, значки с черепами, кеды и пр. Панк всегда анти-. (антикапилизм, анлиглобализм, антивещизм, антирасизм, антигомофобия). Панк принципиально груб. Он культивирует нецензурную лексику и агрессию по отношению к иным социальным группам. Музыка панков примитивна, она громкая, диссонирующая. Тексты песен вызывающи по отношению к традиционным общественным ценностям. Самая известная панк-группа России - «Король и шут».