Философская антропология П.Д. Успенского

Размещено на http://www.allbest.ru/

[Введите текст]

Введение

Актуальность темы исследования. Споры о русской философии, её онтологическом и социокультурном статусе, её взаимосвязи с мировой философией и эвристических возможностях актуальны и по сей день. Решение всех вышеозначенных вопросов непосредственно связано с исследованием творчества русских мыслителей, без которого всякая дискуссия о русской философии остается беспредметной. Но если творчество более известных мыслителей рубежа ХIХ-ХХ в. в настоящий момент подвергнуто серьезному рассмотрению историками философии, то творчество менее известных, но не менее, на наш взгляд, интересных и значительных фигур, неоправданно предано забвению.

Общепризнанно, что философами в подлинном смысле этого слова являются такие выдающиеся фигуры, как Вл. Соловьев, С. Франк, Н. Бердяев, П. Флоренский, и др. Но русская мысль не исчерпывается ими, существует множество мыслителей, живших и творивших в России, и в силу различных причин - невключенности в академическое сообщество или отстраненности от интересов времени - оставшихся практически незамеченными и неоцененными. В числе таковых следует назвать и Петра Демьяновича Успенского. Его творчество, при ближайшем рассмотрении, вызывает подлинный интерес своей самобытностью, а также оригинальностью в решении философско-антропологических проблем.

Вместе с тем, возникает множество вопросов о правомерности и оправданности включения его имени в корпус истории философии. Может ли человек, которого его ученики считали эзотериком и неортодоксальным мыслителем, претендовать на статус философа? Этот, без сомнения, интереснейший вопрос, соответствующий проблематике споров о русской философии, представляется возможным разрешить не иначе, как вычленив в творчестве П.Д. Успенского систему философских идей.

Поскольку ответам на вопросы о сущности человека, о его месте в мире, о специфически человеческом и возможностях человека посвящена большая часть творчества П.Д. Успенского, представляется актуальной попытка приведения его идей в систематический вид и выделения среди них сектора философско-антропологической проблематики. Тем более что философская антропология составляет серьезный предмет интереса в современной мысли, а опыт русских мыслителей в этом отношении является уникальным и в высшей степени интересным.

Степень разработанности проблемы. Доступных источников по теме философского творчества П.Д. Успенского и подробного изложения его идей нами обнаружено не было, что свидетельствует, с одной стороны, о неразработанности темы, с другой, - о проблематичном статусе исследуемой персоналии. В числе найденного имеется лишь два русскоязычных источника - словарные статьи об учителе П.Д. Успенского, известном эзотерике и мистике Г.И. Гурджиеве. В конце обеих статей указаны, в качестве наиболее последовательного изложения философских идей Г.И. Гурджиева, работы П.Д. Успенского «Четвертый путь» и «В поисках чудесного» [7, с. 201 - 202; 33, с. 321 - 322]. В остальном же имеется несколько англо- и франкоязычных (в переводах) источников, которые можно условно разделить на три группы. Первая из них содержит только работы учителя П.Д. Успенского, Г. И. Гурджиева, в которых есть некоторое количество материала, помогающего нам понять источник идей П.Д. Успенского и с помощью них осуществить аутентичное прочтение его текстов [9; 10; 11; 12; 13; 14]. Вторую группу источников составляют работы биографической направленности, которые касаются событий жизни П.Д. Успенского. К ним относятся работа Рафаэля Лефорта [24] и сборник эссе о Г.И. Гурджиеве, где также неоднократно упоминается и П.Д. Успенский, излагаются некоторые из его идей [14]. Авторы третьей группы развивают на основе идей П.Д. Успенского и Г.И. Гурджиева систему собственных идей, являясь учениками последних. В числе таковых можно назвать Чарльза Тарта [34], развивающего отдельные виды практик, предложенных Г.И. Гурджиевым и П.Д. Успенским. Также необходимо упомянуть весьма известного исследователя Морриса Николла, который в своем трехтомном труде «Психологические комментарии к учению Гурджиева и Успенского» [28], на нынешний момент недоступном в полном объеме на русском языке, интерпретирует идеи учения о Четвертом пути. Нужно сказать, что ни одна из работ не осуществляет философского анализа идей П.Д. Успенского, развивая лишь отдельные положения его учения, конкретизируя или интерпретируя отдельные его моменты. Практически полное отсутствие какой бы то ни было русскоязычной литературы исследовательского характера о творчестве П.Д. Успенского обуславливает насущность избранной темы.

Объектом исследования является творчество П.Д. Успенского.

Предмет исследования - философско-антропологические воззрения, представленные в работах П.Д. Успенского.

Цель исследования - на основе комплексного изучения творчества П.Д. Успенского вычленить и проанализировать его философское учение о человеке.

Поставленная цель предполагает решение следующих исследовательских задач:

Выявить основные принципы философско-антропологического учения П.Д. Успенского.

Рассмотреть учение П.Д. Успенского о человеке «в обычном состоянии».

Показать основные смыслы понятия человека «в перспективе развития».

Методологические и теоретические основания исследования. В нашем исследовании мы использовали различные теоретико-методологические подходы. При работе с текстами П.Д. Успенского мы опирались на герменевтический подход, разработанный в трудах В. Дильтея, Г.-Г. Гадамера, П. Рикёра. При анализе творчества П.Д.Успенского мы исходили из принципа единства русской антропологической мысли в России, в которой теоретическое наследие П.Д. Успенского выступает в качестве составной части. Другим значимым моментом для нашего понимания философского учения П.Д. Успенского было тесное взаимовлияние и взаимодействие философского и психологического знания в русской мысли начала ХХ века. Это позволило нам увидеть, что взгляды П.Д. Успенского - это своеобразный психологизированный дискурс о философских проблемах человека. В комплексном изучении творчества мыслителя были использованы также принципы системности и целостности.

В процессе работы были использованы такие методы, как метод философской реконструкции, а также общелогические методы: анализ, синтез, индукция, дедукция, традукция.

Положения, выносимые на защиту:

Основными принципами в построении П.Д. Успенским философско-антропологического учения являются принцип развития, принцип дихотомии и принцип практицизма.

Философской основой рассмотрения человека П.Д.Успенский считает противопоставление человека «в обычном состоянии» и человека «в перспективе развития».

Вводя понятие человека «в обычном состоянии», П.Д. Успенский называет в качестве его основных черт механичность, множественность «я», функциональность и отождествлённость.

Рассматривая человека «в перспективе развития», П.Д. Успенский считает сознание и волю инструментами преображения человека и исполнения им космического предназначения.

Глава 1. Принципы философского осмысления человека

1.1 Принцип развития

Антропология Успенского зиждется на конкретных принципах, являющихся, с одной стороны, методическими приемами, обуславливающими специфику рассмотрения того или иного объекта, а с другой, проистекающих из самой специфики исследуемого объекта, так сказать, отражающих реальные процессы, в которые вовлечен данный объект. Идея развития является тем принципом, который необходим при рассмотрении человека. Укажем два основных мотива к использованию П.Д. Успенским идеи развития. Таковыми являются:

Способность к развитию, которая, по мнению П.Д. Успенского, заложена в самом устроении человека.

По мнению П.Д. Успенского, человеку в его обычном состоянии развитие недоступно, поскольку он находится в плену ошибочных представлений, ложных ценностей и беспредметных интересов; он оказывается неспособным осознать саму идею развития, к тому же он не имеет знаний о самой возможности развития, его критериях, цели и смысле.

В этом плане цель учения Успенского состоит в том, чтобы дать человеку соответствующее знание и методы, с помощью которых он может изменить «регистр» своего существования - перейти в иное состояние, в котором развитие для него становится возможным. Он пишет: «[…]мы находимся в одном помещении, ходим из угла в угол, не меняясь при этом. В одном углу мы полагаем себя такими, в другом - иными. Мы не можем изменяться лишь только потому, что перешли из одного угла в другой. Что представляется изменением, оказывается изменением посредством подражания, изменением условий, симпатий и антипатий» [44, с. 66].

Но вне зависимости от состояния, в котором находится человек, само его устроение таково, что он оказывается способным к развитию. Однако факторы, противостоящие нашему развитию и формирующие наше обычное состояние, оказываются зачастую непреодолимыми. Таким образом, рассматривая фактическую ситуацию, можно сказать, что лишь некоторое число людей способно к развитию. «Насколько мы с вами можем видеть, это подчиняется тому же закону, что, к примеру, и дорожная авария. Хорошо известно, что в каждом огромном городе некоторое число людей станут жертвами дорожных происшествий. Кто будет среди жертв, неизвестно, но неизбежно определенное их количество. Таким же образом определенное число людей может иметь шанс на спасение - здесь нет места слову должен» [44, с. 295].

Само устройство мира, или вселенной, по мнению Успенского, предполагает возможность развития человека.

Успенский последовательно проводит мысль о том, что каждый элемент в структуре мира имеет свое предназначение, иными словами, выполняет собственную цель как часть общемировых целей. В этом плане даже не отдельный человек и не человечество, а вся органическая жизнь на Земле являет собой отдельный элемент, выполняющий вполне определенную цель. Таким образом, развитие как целенаправленное изменение имманентно миру, и здесь необходимо упомянуть идею Успенского о Луче творения. Луч творения - это процесс креации мира, продолжающийся и поныне, и состоящий, фактически, в том, чтобы каждая часть мира все более приближалась к первоначальному источнику креации. Более подробно данная идея будет изложена нами в третьей главе. Итак, развитие человека обусловлено и связано с развитием мира, что также является основанием для возведения его в статус принципа.

Далее, необходимо выяснить основные элементы, характеризующие понятие развития в учении Успенского и составляющие суть его понимания данного феномена. Таковыми являются следующие:

Развитие есть изменение. Изменение означает, в рассмотрении человека, приобретение одних, желательных, и избавление от других, нежелательных, качеств. Иначе говоря, это процесс преодоления нынешнего состояния.

Развитие есть целенаправленное изменение. Это означает, что не всякое изменение может считаться развитием, а только то, которое сообразуется с каким то предполагаемым, идеальным результатом.

Развитие есть осознанное целенаправленное изменение. Процесс развития с неизбежностью предполагает знание того, возможно ли развитие, какое развитие возможно, как оно возможно, почему и зачем, а также предполагает приложение усилий в процессе достижения цели. И именно это означает осознанный характер развития, иначе усилия будут прилагаться беспорядочно и окажутся бесплодными.

Развитие есть саморазвитие. Никто не имеет средств и возможностей к тому, чтобы реализовать развитие кого-либо иного, но только себя самого. К тому же, задача саморазвития предельно огромна для человека, и реализовать ее означает использовать все человеческие возможности.

Развитие в данной системе - развитие по вполне конкретному плану. Оно означает в первую очередь - развитие сознания, и это означает все вышесказанное: избавление от того, что несовместимо с сознанием, то есть от отрицательных эмоций, отождествления, множественности «я», механичности, полагания и негативного воображения. Параллельно необходимо приобретение сопутствующих и придающих наличию сознания смысл качеств, таких, как положительные эмоции, воля, совесть и само-воспоминание, автономность целей и самостоятельность мышления.

Всякое рассмотрение проводится в учении Успенского в связи с идеей развития: пожалуй, только лишь оно организует любой частный разговор, который оказывается в перспективе развития человека более или менее важным, и именно в этом смысле следует понимать выражение «относительная ценность вещей» [44, с. 136]. Всякая вещь, всякое слово или мысль наделяется смыслом в соответствии с прагматикой развития, к примеру, понятие человека в обычном состоянии оказывается крайне важным, поскольку осознание своего собственного положения с помощью понятий, используемых в антропологическом учении Успенского, является единственным возможным исходным пунктом развития, а досужие разговоры о сознании, напротив, оказываются менее ценными, поскольку не несут конкретной пользы его целям.

В свете всего вышесказанного можно охарактеризовать антропологию Успенского, в отличие от дескриптивных антропологических учений, изучающих человека как некую данность, антропологией проективно - модельного типа, где человек сущностно исследует самого себя и обретает подлинное бытие в развитии.

Принцип дихотомии.

Ключевым разделением, красной нитью проходящим через всё творчество Успенского, создающим особое «силовое поле» и выражающим важнейшую интуицию в его понимании человека, является дихотомическое деление человека на: человека в его обычном состоянии и подлинного человека, человека развитого. Данное разделение задает предельные смыслы человеческого бытия, его основные координаты, генеральные линии, и в этом смысле имеет характер философского принципа, подлежащего исследованию и анализу. Отметим, что Успенский использует этот принцип в качестве имплицитного, что означает необходимость его анализа на метатекстуальном уровне, и привлечения в процессе анализа некоторых понятий, которые не принадлежат самому Успенскому, но будут служить лучшему пониманию самого принципа и его реализации, и будут оставлены по окончанию анализа.

В строгом смысле, дихотомия есть деление объема понятия (класса, множества) на два соподчиненных (производных) класса, исчерпывающих весь объем делимого понятия. По характеру отношения между членами деления дихотомия бывает двух видов, а именно, дихотомия в противоречащими членами (например, материалист и не материалист), и дихотомия с внеположными членами (к примеру, материалист и идеалист) [47, с.342].

В нашем случае понятие, подвергаемое делению, - это человек. Человек может рассматриваться в различных системах координат, и это правомерно, поскольку он - сложное существо, имеющее, по крайней мере, сотню характеристик, множество граней собственного бытия и огромное количество неизвестных поныне ипостасей.

Привлекая к исследованию человека указанную выше идею развития, устанавливающую основные координаты его рассмотрения, Успенский придает ей конкретное воплощение, устанавливая дихотомическое деление понятия человека на два полюса, состоящие, в свете вышеизложенного логического определения дихотомии, в парадоксальных отношениях.

Парадоксальность эта состоит в том, что предполагает оба возможных вида дихотомии, и раскрывая, таким образом, всю проблематичность и неустойчивость человеческого существа, выражает драматический пафос осмысления человека Успенским, являющийся мощным толчком к изменению наличествующей ситуации.

Первый вид дихотомического деления - дихотомия с противоречащими членами. Это означает такие логические отношения, в которых разделение проводится по основанию наличия или отсутствия некоторого признака. В этой ситуации понятие человека разделяется на два производных - подлинного и неподлинного человека. Представление о подлинности бытия носит здесь, несомненно, аксиологический характер, то есть является критерием оценки существующего положения вещей. В этой связи необходимо упомянуть формулировку, представляющую для нас определенный интерес - «относительная ценность вещей». Названная ценность возрастает соответственно тому, насколько произвольно взятый предмет обсуждения полезен в деле обретения подлинного бытия, или же тому, насколько он приближен к самой этой подлинности. Неподлинный человек есть человек в его обычном состоянии. Неподлинность здесь является коррелятом ложности и механичности всех ценностей, мыслей, представлений, идей и эмоций. Развитие сознания является, соответственно, критерием подлинности, поскольку только оно способно дать человеку объективные критерии оценок действительности, что означает осознание собственного предназначения и границ собственной свободы в этом мире.

Разделение по основанию наличия или отсутствия такого признака, как подлинность, задает предельные значения понятия человека.

Второй вид дихотомического деления - деление с внеположными членами. Это предполагает сравнение двух признаков, не образующих между собой пары и являющихся по отношению друг к другу самостоятельными образованиями, нетождественными по существу. Нас в этом отношении интересует именно неукорененность каждого из признаков в существовании другого, иными словами, то, что они не составляют пары, где каждый член предполагает другой, как это происходит в первом случае. Действительно, ничто в обычном состоянии человека не свидетельствует о возможности его развития, обретения им сознания и сопутствующих характеристик, возможность развития в каждом конкретном случае хотя и несколько рознится, но все же составляет весьма туманную и неопределенную перспективу, поскольку ситуация, результатом которой становится начало развития, является следствием встречи столь многих обстоятельств, не имеющих в отдельности действительного значения, что вероятность такого стечения крайне мала. Можно сказать, что возможность развития - это случайность в нашем обычном состоянии, а вот наша механичность, напротив, является законом. Человек в его обычном состоянии и человек развитый, обладающий сознанием, постоянным «я» и волей, имеют настолько кардинальные различия, настолько огромна пропасть между ними, что всякое сравнение здесь есть существенное упрощение, поскольку мы не можем судить о действительных отличиях того, о чем знание наше скупо, относительно и ограничено. В этом смысле развитие не может считаться работой по приобретению одного лишь признака, это процесс полного преображения человека с использованием, как и в любом деле, определенного набора инструментов. «Если бы человек смог стать чуть более сознательным, если бы он был в состоянии контролировать себя изредка в течение получаса или даже в течение нескольких минут, это составило бы такую огромную разницу, что все известное нам об обычном человеке оказалось бы неприложимым к нему» [44, с.512].

Исходя из всего вышесказанного, можно заключить, что принцип дихотомии, реализующийся вкупе с принципом развития, является призмой, сквозь которую все наше знание о человеке и его возможностях предстает в совершенно ином свете, обретает различную степень значимости и компонуется в определенной перспективе.

1.2 Принцип практицизма

Третьим принципом построения данного антропологического учения является принцип практицизма. Он предполагает изучение, проведение опыта, его приобретение, реализацию, с использованием полученных результатов, целей развития, реализацию неоднократных однонаправленных усилий. Он выполняет важнейшую задачу: он организует исследование человека таким образом, что позволяет избежать множества недоразумений, ошибок и досадных упущений, которые могли бы стать для этого исследования роковыми, так как завели бы его в тупик. Они, как считает Успенский, рождаются тогда, когда человек перестает проверять на практике каждую идею учения и пытаться соотнести ее с результатами своих собственных наблюдений. Тогда мышление человека об интересующем его предмете рискует выродиться в пустое воображение. Попытаемся более подробно проиллюстрировать этот принцип.

Успенский, говоря о принципах работы (а именно так он называет всю совокупность исследований человека, изменения собственного бытия и обретения сознания), рефреном повторяет: «В самой работе присутствуют два условия, с которых и следует начинать: первое - ничему не верить, все следует проверять; второе, даже более важное условие, относится к «деланию». Нельзя ничего делать до тех пор, пока не поймешь, почему ты это делаешь и для какой цели» [44, с.392]. Очевидно, что работа тесно связана с действием, поскольку именно действие (а также его возможность (осуществимость), условия его возможности, требуемые для него ресурсы) есть наиболее существенный элемент развития. Под действием подразумевается не физическое действие, не физическая работа, а практика, иначе говоря, реализация идей системы путем постановки ясной и значимой цели, формирования своих мыслительных процессов в соответствии с этой целью, формирования линии своего поведения, применения специальных методов работы, приложения специальных регулярных усилий (и усилия эти далеки по своему характеру от физических усилий человека). Можно сказать, что принцип практицизма является конкретным воплощением принципа развития, точнее, его специфической разновидности, каковая представлена в учении Успенского. А именно, развитие не есть «механическая эволюция», происходящая «сама собой» и как бы имманентно присущая результирующей человеческой деятельности, зачастую бесплодной, бесцельной, а иногда и откровенно деструктивной - как по отношению к самому себе, так и по отношению к миру и другим людям. Развитие есть расширение возможностей, и в этом плане - наращивание усилий. Принципиальное отличие данного учения состоит именно в его практическом характере, в стремлении изменить существующее положение, поскольку именно то, что было создано нами самими, знакомо нам в наибольшей степени; здесь не нивелируется значение практического осмысления, оно гармонично сочетается с теоретическим планом познания, оно проистекает из него, получает направление - и «упаковывается» в нем, являясь при этом двигателем и осевым моментом развития.

Успенский пишет: «… если человек желает развиваться, одного знания недостаточно; он должен также работать над изменением своего бытия. Только вот изменение бытия так трудно, что без опоры на знание это почти невозможно. Таким образом, знание и бытие должны расти совместно, хотя одно от другого вполне отделимо. Ни знание, ни бытие раздельно не могут дать правильного понимания, поскольку понимание есть результирующая одновременного роста знания и бытия» [44, с. 72].

Человек не обладает возможностью познать всё, поскольку он - ограниченное во времени, пространстве и собственном устройстве существо. Следовательно, он должен, в зависимости от того, чего он хочет, выбирать из всего массива знания лишь необходимое ему, отделять полезное в отношении его цели знание - от бесполезного. Таким образом, принцип практицизма, в качестве понятия, коннотируется в рамках данного учения, помимо указанного, еще одним важным оттенком значения - прагматизма. Успенский утверждает: «Мы должны научиться мыслить иначе; и кроме того, более практично. Мы, как правило, не мыслим практично - большей частью мы мыслим о том, что нас не касается» [с.165]. Он считает в этой связи, что все человеческие ценности, массив которых приобретается в течение жизни и зачастую весьма противоречиво руководит мыслями и действиями человека, должны обрести некоторое общее основание; иначе говоря, «требуется полная ревизия всех ценностей с точки зрения их полезности; без такой ревизии мы никогда не сможем сойти с занимаемой нами ныне позиции» [44, с. 51]. В результате такого практического подхода может статься, что многое из того, что казалось средоточием смысла и занимало человека больше, чем что либо иное, допустим, отношение к нему других людей, так называемый имидж, оказывается в перспективе развития не только бесполезным, но еще и препятствующим развитию. И в интересах избранной человеком линии действий может быть принято решение о том, что это образование подлежит уничтожению. Предпринимаются соответствующие меры, и интересы подобного рода становятся объектом целенаправленных действий. Таким образом, происходит реализация принципа практицизма, который, как мы видим, является действительным отличием данного учения от простого изучения и осмысления, пускай даже весьма глубокого.

Изложенные выше принципы являются теоретической базой, используемой Успенским при изучении человека, и постольку они детерминируют дальнейшие рассуждения о нем, направляя и содержательно определяя всякое его исследование.

Глава 2. Конститутивные черты человека в обычном состоянии

Человек в обычном состоянии - одна из центральных категорий, используемых Успенским при построении своего антропологического учения. С точки зрения Успенского, человеком в обычном состоянии правомерно называть любого человека, ведущего обычный образ жизни, т.е. являющегося гражданином какого то государства, имеющего или не имеющего профессию, семью, обладающего определенным кругом интересов, кругом общения, определенной системой ценностей, воззрений, принципов, иначе говоря - человека, взятого в типичных условиях. В предикате «обычный» мы усматриваем несколько основных смыслов, в частности:

Часто встречающийся, то есть типичный, не выходящий за рамки сложившихся представлений.

Относимый к большинству, то есть такой, состояние которого не имеет значительных отличий от состояния остальных, обыкновенный.

Вытекающий из настоящей ситуации, закономерный для данных условий.

Не индивидуальный, не значимый в качестве отдельного.

Трагически неспособный к изменению нынешнего положения.

Человек в обычном состоянии обладает несколькими ключевыми характеристиками, которые отражают содержание данного понятия.

2.1 Механичность

Успенский указывает на такую особенность человеческого бытия, как механичность. Понятие механичности используется им в двух основных смыслах, генетически связанных между собой.

1. В первую очередь это понятие связано с представлением о том, что человек в обычном состоянии не обладает волей. Механичность есть такое состояние, когда человек не контролирует свои действия, не в его силах противостоять любым влияниям, он не может сохранить намеченную ранее линию действий. Как в случае с механизмом некоторое внешнее влияние способно изменить и испортить намеченную работу, положенную ему, так и человек за отсутствием воли не в силах противостоять любым внешним воздействиям - они направляют его поведение, и насколько многообразны и непредсказуемы они, настолько и человек непредсказуем даже для самого себя. Он пишет: «Человек […] предстает машиной, управляемой внешними воздействиями; он не способен противодействовать этим внешним влияниям, он не способен различать их между собой, не способен изучать себя вне всего этого» [44, с.28]. Понятие механичности характеризует образ деятельности человека, когда он в своей жизни «целиком и полностью находится под властью механических законов» [44, с.46], то есть действует не целенаправленно и последовательно, по собственной воле, а лишь под влиянием внешних факторов, стихийно формирующих и изменяющих его волю.

2. Понятие механичности связано также с идеей о неправильной работе человеческой машины. Механичность человеческих действий в этом смысле - это такая работа человеческой машины, когда та деятельность, которая с необходимостью предполагает задействование сознания и так называемой «высшей мыслительной функции», обретаемой вместе с сознанием, выполняется средствами двигательного и интеллектуального центра, то есть неподобающими средствами. По этому поводу Успенский говорит: «Все человеческие действия равно машинальны, и с этой позиции нет различия между мытьем полов и сочинением стихов» [44, с.51]. Таким образом, механичность есть такое функционирование человеческой машины, когда центры, являющиеся ее механизмами и выполняющие свои конкретные задачи, берут на себя так же и работу, не предназначенную для них и предполагающую для своего выполнения задействование сознания.

Для восстановления нормальной, подобающей работы человеческой машины необходимо осознавать - посредством наблюдений - нынешнее состояние человека и осознанно корректировать ее (работу), владея знаниями относительно надлежащего состояния человеческой машины. В этом смысле Успенский предполагает в качестве необходимой задачи в процессе работы над собой именно борьбу с механичностью, то есть восстановление надлежащего порядка функционирования человеческой машины. Борьба с механичностью означает также, исходя из первого значения этого понятия, обретение воли, что является конечной целью работы над собой. Таким образом, борьба с механичностью является одной из основных задач, пронизывающих весь процесс работы над собой. Поэтому данное понятие имеет большое значение в учении Успенского.

Важнейшей идеей в философской антропологии Успенского, непосредственно связанной с идеей механичности, является идея о том, что человек есть машина. Можно выделить два смысла этой идеи:

1. Человек есть машина, и это означает, что «он не может совершать действие сам по себе, он лишь передающее звено, и ничего более. […] Если бы человек мог мыслить или же что либо делать без внешних причин, действуя сам по себе, тогда он не был бы машиной либо не был бы целиком машиной»[44, с.50]. Очевидно, что человека несвободного - вследствие отсутствия у него воли - Успенский и называет машиной. Идея о том, что у человека нет индивидуальности, воли, сознания (хотя человек и полагает, что это не так), сравнение его с механизмом, является не совсем полным: важно, что без приложения специальных усилий человек не может перестать быть машиной, поэтому мы вправе утверждать, что в этом состоянии пребывает большинство людей. Следовательно, человек в своем обычном состоянии является машиной.

2. Человек является машиной в том смысле, что его устройство, физиологическое, двигательное и т.п., обладает той же спецификой, что и любой механизм: определенное (сложное в данном случае) устройство, выполнение определенных функций, возможность выхождения из строя, необходимость питания извне и т.п. Механизм этот является собственной характеристикой человека как такового, вопрос состоит только в том, чтобы сделать его работу более отлаженной и производительной, каждая часть его должна выполнять положенные ей функции; другое дело, что человек не исчерпывается собственным механизмом, или машиной. В этом смысле Успенский употребляет специальный термин - человеческая машина. Он означает, что человек в существе своем является машиной лишь отчасти, так как нельзя признать наличествующими элементами без приложения усилий со стороны самого человека такие элементы, как сознание и воля, также как признать их механическими по своему устроению. Они могут быть выработаны самим человеком, и в силу своей специфики не могут быть даны человеку без его собственного деятельного и целенаправленного участия. Таким образом, человеческой машиной называются те элементы в устроении человека, которые даны ему от рождения или приобретены в процессе социализации (физиологическое устроение, функционирование систем организма, интеллект, эмоциональная схема, двигательные реакции и т.п.).

В процессе жизни человек приобретает определенные привычки, организм человека приспосабливается к конкретному образу жизни, внутренние процессы выработки и потребления энергии, саморегуляции, самовосстановления, взаимодействия со средой, формируются некоторым конкретным образом, так, что протекают с высокой степенью устойчивости. Успенский обращает внимание на тот факт, что эти процессы зачастую протекают неэффективно, и это следствие того, что некоторые механизмы под влиянием среды были сформированы неверно. Успенский говорит: «Мы с вами не просто машины, а поврежденные машины» [44, с.465]. Другими словами, работа человеческой машины осложнена и во многих случаях протекает неподобающим образом вследствие, прежде всего, неправильной работы ее центров. Бесконтрольный поток мыслей, вереница эмоций, представляющие собой обычную картину внутренней жизни человека, на самом деле являются, согласно Успенскому, отклонением от нормы, когда энергетические ресурсы, предназначенные для выполнения одних задач, выполняют совершенно другие задачи, в которых зачастую не только нет никакой необходимости, но надобности и пользы. Исходя из вышесказанного, одной из важнейших, даже первоочередных, задач в процессе развития человека, является «починка машины», то есть восстановление оптимального порядка ее функционирования.

сознание воля практицизм дихотомия

2.2 Множественность «я»

Основная характеристика человека в обычном его состоянии - это так называемая множественность «я». Она представляет собой такую особенность человеческой психики, когда его сознание как бы раскалывается и непрерывно продолжает раскалываться на огромное количество самостоятельных образований, которые обладают по отношению друг к другу следующими характеристиками:

1. Замкнутость «я». Отдельно взятое «я» человека, как оно понимается с точки зрения учения Успенского, - это автономная относительно других таких же «я» структура, основными функциями которой является самоидентификация человека и формирование образа его поведения, имиджа. Вследствие своей замкнутости, это «я» не имеет, фактически, представления о наличии других «я», считает себя единственным вследствие этого незнания, не знает о других «я».

2. Сменяемость «я». В зависимости от обстоятельств в жизни человека, каких угодно - погоды, отношений с другими людьми, состояния здоровья - «я» сменяются, и нынешнее замещается либо уже существующим, либо создается новое. Человек, находясь в состоянии отождествления с этим «я», не способен контролировать их смену, и она протекает чисто механически и полностью бессознательно, поскольку причиной ее являются внешние обстоятельства, а не желание самого человека. Успенский замечает: «Говоря «я», мы предполагаем наличие определенных условий: мы предполагаем наличие определенного внутреннего единства и определенной внутренней силы. И если вы говорите «я» завтра, то это предполагает наличие неизменного, одного и того же «я», тогда как в действительности между ними нет никакой связи» [44, с.49].

3. Наличие собственной воли у отдельно взятого «я». Большинство «я» обладают своим «характером», им присуща определенная доминанта в образе поведения и специфическая эмоциональная схема. Каждое «я» обладает собственной совокупностью желаний, отличной от аналогичной совокупности другого «я», что свидетельствует о существовании у разных «я» разных воль, которые следует понимать как «равнодействующие наших желаний» [44, с.17]. Указанные равнодействующие противоречат друг другу и не могут быть согласованы между собой по причине того, что нет стороннего наблюдателя, который мог бы сравнивать их - человек всегда является определенным «я», и не подозревает о существовании других «я» в самом себе.

4. Конструируемость «я». Согласно Успенскому, существует множество способов, коими осуществляется конструирование «я». В числе них он называет, главным образом, подражание, - когда человек перенимает некоторые идеи или эмоции у других людей, создавая образ мыслей, идентифицирующее себя определенным способом психическое образование. Та или иная ситуация актуализирует определенное «я», и определенная схема деятельности автоматически начинает работать вне какого бы то ни было контроля со стороны человека. В некоторых случаях «я» настолько же механически образуются либо из уже существующих (модификации), либо задействуют наиболее механичные части центров человека, создаваясь целиком как желания этих механических частей, их локализации.

Успенский пишет: «В тот момент, когда я говорю «я», говорит одна часть меня, но в другой момент, когда я вновь произношу «я», уже говорит совершенно иное «я». Мы не знаем, что у нас не одно «я», но многочисленные различные «я», связанные с нашими чувствами и желаниями, и нет одного, руководящего «я». Все эти «я» меняются постоянно; одно подавляет другое, второе вытесняет третье, и вся эта борьба составляет существо нашей внутренней жизни» [44, с.9].

Множественность «я» полагается Успенским в качестве одной из основных характеристик человека в его обычном состоянии - им утверждается отсутствие целостности, расколотость психической жизни человека, и в этом состоянии, раздираемый противоречиями, человек не в силах что-либо реально сделать, поскольку он даже не в состоянии отдавать себе отчет в том, что с ним происходит. Человек не может «делать».

2.3 Функциональность человека

Человеческая машина разделена на четыре основных части, которые контролируют всю совокупность функций, имеющих место в процессе жизнедеятельности, а также в процессе развития способна обрести еще две части, называемых «высшими», и, соответственно, выполняющие функции, которые человек в своем обычном состоянии выполнять не может. Объясняя значение идеи функций, Успенский говорит: «Движение, мышление, чувствование, восприятие - все это функции; они могут работать вполне независимо от того, сознательны мы или нет; иными словами, они могут работать машинально, автоматически» [44, с.81]. Группы функций, связанных с задачами одного порядка, относятся к какой-то из частей, то есть находятся в ее ведении. Эти части, называемые центрами, или умами, играют роль основного принципа структуризации человеческой машины. В их числе

Четыре основных центра

1. Инстинктивный центр. Контролирует выполнение функций, «относящихся к внутренней работе организма» [44, с.10]. Таковыми являются биение сердца, переваривание пищи, дыхание, функции «обычных органов чувств» [44, с.10] - зрения, слуха, обоняния, осязания, ощущения холода и тепла и т.п. Таким образом, можно сказать, что с позиции данной системы вся совокупность физиологических функций контролируется инстинктивным центром.

Инстинктивный центр разделяется на положительную и отрицательную части, Успенский связывает их соответственно (и указывает на формальность такого их обозначения, исключающую оценку) с удовольствием и болью. Поскольку каждая часть каждого центра является необходимой и полезной, она связывается с выполнением конкретных функций, необходимых для осуществления процесса жизнедеятельности, и в качестве примера Успенский говорит, что «отрицательная часть инстинктивного центра сигнализирует об опасности» [44, с.91].

В свою очередь, положительная часть свидетельствует, главным образом, об оптимальном функционировании инстинктивного центра и всего, что с ним связано (имеется в виду телесность и все процессы, связанные с обеспечением физического существования).

Далее, каждая из двух частей этого центра разделяется на три части (носящие названия трех остальных центров), то есть на двигательную (или механическую), эмоциональную и интеллектуальную, то есть в инстинктивном центре присутствует шесть частей, выполняющих соответствующие функции.

Инстинктивный центр использует в своей работе, главным образом, так называемую жизненную энергию, обеспечивающую оптимальное функционирование физического тела человека, которая «позволяет нашему телу усваивать пищу, восстанавливать ткани и т.д., всякий рост сопряжен с жизненной энергией» [44, с.101]. Но в то же время Успенский отмечает, что «отрицательные эмоции создаются из материала, поставляемого инстинктивным центром». «Эмоциональный центр заимствует материал из инстинктивного центра и при посредничестве воображения и отождествления творит отрицательные эмоции» [44, с.112]. Таким образом, в системе Успенского высказывается идея о том, что отрицательные эмоции являются основной причиной сбоев в работе и неподобающего функционирования инстинктивного центра, являющегося основой работы организма человека. Следовательно, избавление от отрицательных эмоций, в частности, означает для человека восстановление нормального функционирования многих частей его организма, к которым, в настоящий момент, из-за указанных «утечек» энергии, отсутствует должное внимание со стороны инстинктивного центра.

Слова «инстинкт», «инстинктивный», как правило, используются, по мнению Успенского, в ложном значении, а очень часто вообще без всякого смысла. В частности, инстинкту обычно приписываются функции, которые в действительности принадлежат двигательному (а иногда и эмоциональному) центру.

В своей работе «Психология возможной эволюции человека» Успенский отмечает: «Инстинктивный центр у человека включает в себя четыре различных класса функций:

Первый. Вся внутренняя работа организма, вся, так сказать, физиология; переваривание и усвоение пищи, дыхание, циркуляция крови, вся работа внутренних органов, построение новых клеток, удаление отработанного материала, работа желез внутренней секреции и т.д.

Второй. Так называемые пять чувств: зрение, слух, обоняние, вкус. осязание, а также все другие чувства, такие, как чувства тяжести, температуры, сухости или влажности и т. д., иначе говоря, все безразличные ощущения - ощущения, которые сами по себе не вызывают ни удовольствия, ни неудовольствия.

Третий. Все телесные эмоции, т.е. всякие физические ощущения, которые либо приятны, либо неприятны. Это разного рода чувства боли или неудовольствия, скажем неприятного запаха или вкуса, и всякого рода физические удовольствия, такие, как приятный вкус, запах и т.д.

Четвертый. Все рефлексы, даже самые сложные, такие, как смех, зевота: любого рода физическая память - память о вкусе, запахе, боли, являющаяся в действительности просто внутренним рефлексом» [41].

Учитывая то, что Успенский позиционировал свое учение о человеке как практическое, необходимо сказать, что он нигде не излагает с научной полнотой все функции каждой из названных частей, предлагая своим ученикам самостоятельно изучить их в процессе самонаблюдения. Таким образом, чтобы обрисовать строение человеческой машины с большей или меньшей точностью, нам приходится реконструировать его, включая в рассмотрение каждое суждение Успенского по тому или иному поводу, что не позволяет избежать некоторых пробелов, хотя того, что найдено, на наш взгляд, вполне достаточно для понимания принципиальных положений учения Успенского.

2. Двигательный центр. Связан с представлением о механичности человека, поскольку в обычном состоянии именно он контролирует большинство функций, характеризующих человеческое бытие и деятельность. Выполнение многих функций и само существование этого центра совершенно законно, неправильным оказывается то, что он выполняет те функции, которые для него не предназначены, и здесь необходимо упомянуть идею о 4 видах энергии, из которых так называемая физическая энергия, в основном используемая при работе двигательного центра, используется там, где необходимо использование совершенно другой энергии, и следовательно, какая-то работа выполняется некачественно, усилия человека оказываются неэффективными.

Успенский приписывает области ведения двигательного центра такие функции, как перемещение в пространстве; управление сновидениями - как снами, так и дневными грезами; воображение; подражание и т.д.

Двигательный центр разделен на три части: двигательную (механическую), эмоциональную и интеллектуальную.

Воображение, осуществление простых моторных движений, не требующих задействования внимания и концентрации, являются подконтрольными механической части двигательного центра.

Интеллектуальная часть двигательного центра «способна управлять всеми нашими наисложнейшими движениями, когда нам приходится изобретать новые движения. Предположим, вы изобрели довольно сложную машину, или же работаете с весьма трудной в управлении машиной, или же делаете очень тонкую ручную работу, требующую постоянного внимания и даже постоянного самовоспоминания, чтобы весь труд не пошел насмарку; это и будет работа интеллектуальной части двигательного центра» [44, с.99].

В целом идея двигательного центра имеет для исследуемой системы исключительно важное значение, поскольку он, по мысли Успенского, берет на себя, вследствие неподобающего функционирования остальных центров, очень большой объем работы, замещает их, что объясняет то, что человек делает многое в своей жизни некачественно, его действия оказываются неэффективными. Двигательный центр обладает средствами к решению собственных, положенных ему задач, и средства эти предназначены специально для этого, но поскольку ему приходится решать задачи, предназначенные для других центров, брать на себя их функции, и в дополнение решать задачи бесполезных функций, таких, как подражание и воображение, то естественно, что ресурсов центра оказывается недостаточно, и в его работе так часты сбои.

Часто ошибочно смешивают функции двигательного и инстинктивного центров, и критерием разделения может служить то, что «у двигательных функций нет ничего наследственного, тогда как все инстинктивные функции наследуются» [44, с.10].

3. Эмоциональный центр занимает особое место в устройстве человеческого существа, поскольку:

а) Согласно учению Успенского, мы крайне редко используем его, «сейчас у нас нет никакой эмоциональной жизни, а только ее имитация». Такое положение вещей связано, прежде всего, с тем, что эмоциональная жизнь человека практически полностью составлена из особого рода эмоций, называемых отрицательными эмоциями. Они не относятся к эмоциональному центру, являющемуся законным элементом устроения человека, но образуют отдельный, искусственный центр, не имеющий никаких реальных оснований для существования, он появляется исключительно вследствие подражания. Эмоции же, не относящиеся к отрицательным, являющиеся собственными функциями эмоционального центра, оказываются незадействованными. Успенский подчеркивает тот факт, что, в отличие от инстинктивного и интеллектуального центров, в эмоциональном центре отсутствует разделение на положительную и отрицательную части, другими словами, все эмоции, которые относятся к отрицательным, не имеют места быть в его структуре. Таким образом, эмоциональный центр хотя и существует у человека, но практически не используется, то есть остается неразвитым, его функции, в отличие от функций интеллектуального центра, практически не поддаются контролю. Положительные эмоции, являющиеся функциями этого центра, практически отсутствуют у человека, поскольку «мы называем положительной эмоцией ту эмоцию, которая не может стать отрицательной, а все наши эмоции, даже лучшие, которыми мы можем обладать в своем нынешнем состоянии, способны в любой момент обратиться в отрицательные. Таким образом, по своему масштабу наши эмоции слишком малы для положительных эмоций. Положительные эмоции включают в себя слишком многое, тогда как наши эмоции весьма ограничены. Так что в настоящее время у нас нет положительных эмоций, а имеются только отрицательные» [44, с.104].

б) «Реальные возможности познания заключены в эмоциональном центре» [44, с.108]. Эмоциональный центр, помимо «выработки» эмоций, выполняет еще множество функций, среди которых, в частности, познавательная функция. Познание с помощью эмоционального центра необходимо и крайне продуктивно, поскольку «здесь характерна огромная разница в скорости» [44, с.9], то есть эмоциональный центр может работать со скоростью, превышающей скорость всех остальных центров. «Самой медлительной является интеллектуальная функция. Затем идут двигательная и инстинктивная функции, у которых примерно одинаковая скорость, которая значительно выше интеллектуальной. Скорость эмоциональной функции должна быть выше, но обычно она работает почти с той же скоростью, что и инстинктивная функция. Таким образом, двигательная, инстинктивная и эмоциональная функции значительно опережают по скорости мысль, и невозможно удержать эмоции посредством мысли. Когда мы находимся в эмоциональном состоянии, эмоции так быстро сменяют друг друга, что у нас нет времени думать» [44, с.20]. Это свидетельствует о том, что развитие и контроль за функциями эмоционального центра позволили бы сделать работу человеческой машины намного эффективнее и быстрее. «Мы должны быть по возможности эмоциональными, так как мы упускаем многие восприятия, идеи из-за того, что неэмоциональны на данный момент […]. Эмоция […] обладает огромной познавательной ценностью» [44, с.466].

Эмоциональный центр имеет структуру, схожую со структурой двигательного центра: он разделен на три части, двигательную, эмоциональную и интеллектуальную.

Двигательная часть является наиболее механичной, лишенной внимания и чаще всего используемой; одной из функций этой части является воображение, которое разыгрывается отчасти благодаря практически нулевому контролю со стороны самого человека.

Части эмоционального центра соответствуют, в общем плане, группам функций, связанных с различными эмоциями. Двигательная часть связана с эмоциями грубыми и порожденными приземленными интересами, эмоциональная часть - с интенсивными и глубокими переживаниями, она наиболее развита у людей с холерическим складом характера. Эмоции интеллектуальной части характеризуются наибольшей степенью контроля и осознанности, для их проявления необходимо усилие со стороны человека, к ним можно отнести эстетическое наслаждение, эмоции, связанные с интеллектуальной деятельностью, и тому подобное.

Необходимо особое внимание уделить разделению отрицательных и, условно говоря, положительных эмоций: критерием, который существует для отделения одних от других, служит изначально невозможность подлинных положительных эмоций превращаться в отрицательные, то есть тот поток эмоциональных переживаний, который можно наблюдать в сознании обычного человека, по сути, принадлежит преимущественно сфере отрицательных эмоций, либо эмоций, которые в любой момент могут превратиться в отрицательные. Имеются в виду обычные радость, грусть, спокойствие, которые с легкостью обращаются в раздражение, гнев, злость и т.п. Таким образом, можно заключить, что человек в его обычном состоянии не может применять, вследствие фактического отсутствия опыта переживания подлинно положительных эмоций, этот критерий; но в результате самонаблюдения он способен выяснить, какие из этих эмоций оказывают дурное воздействие на самого человека, а какие не оказывают сколько-нибудь отрицательного влияния (а только такие, а не подлинно положительные эмоции, доступны человеку в его обычном состоянии). «Оказывают ли отрицательные эмоции вредное воздействие на другие функции? - Вы должны выяснить это сами. Например, если вы возбуждены или раздражены и т.п., обратите внимание на другие вещи. В состоянии ли вы ясно помнить, в состоянии ли хорошо мыслить, хорошо работать? Вы увидите, что все ваши способности ослаблены» [44, с.111].