Субъективность как практика

Нехватка согласования реального и действительного, неоконченное признание, плохо распределенное виртуальное. Не будем повторять ошибку мнимой практики идейного преобразования себя; если мы определяем негативный характер идеи в реальном, то обязаны указать форму преобразования реального: так, из неспособности различать уникальное и обычное, идеология принимает роль позитивного испытания на различение действия от концепта. Поскольку есть напряжение сил, то оно может разрешиться в действии или же через обращение к концептуальной основе. Так что сам раздражительный, вторгающийся характер идеологии призывает к различению понятия и действия.

Идея это сложный комплекс, ибо реальное и виртуальное в нем совпадают, только стремясь вновь различиться. Так называемое ложное сознание ложно, поскольку оно использует знания как щит. Классическая оппозиция знания-мнения хороша как попытка оппозиции. К чему приходит Теэтет? К уточнению, что это скорее соединение. Также и мы ищем мнения, с правильным логосом, выстроенное полно, в соответствии с правильностью рассуждения. Васильева Ситуация диалога, в которой зарождается сомнение относительно знания, есть подлинное сотрудничество, оно и показывает кто и чья позиция чего стоит.

Положение о существовании есть сотрудничество реального и идеального, развития двух точек зрения. Ведь никто не проходит, не постигает причинный ряд действий или мыслей иного субъекта, не являясь при этом исследователем, сторонним пользователем концепций, которые он оживляет через тело другого. Всяческое толкование имеет творческую природу. Применение понятия другой здесь подразумевает, что Мы есть идеальный ряд, через который прокручиваются уже Друзья, Влюбленные, Группы. Однако без представления о завершенности слов другого субъекта, его тела или даже поименованных им вещей, мы отворачиваемся, либо уходим в свою практику. Нас поджидает виртуальное становление, которое мы подтягиваем до уходящего, избывающего себя феномена В этом смысле в реальном все задерживается благодаря сознанию, но оно имеет критерием разные способы удержания того элемента, что не очевиден в снисхождении всей области опыта до нашего конкретного применения способностей. и переносим его в символическое, в котором есть нечто и от океана мировой воли, и от Языка Соссюра, и от коллективного бессознательного. Наш первый шаг был практикой себя, и мы не свернули к подражанию общественной практике. Наш второй шаг - выявить под идеологией ту закосневшую форму практики, что порождает страх перед коллективным, ощущение управляемости, и как следствие - закрытый на замок ценностей мир. Знаниями защищаются от виртуальной природы элемента идеи (в моде идеально именно сама претензия на общность условий, при которых нечто доступно как прекрасное), при этом прибегая к трансцендентальному истолкованию самой действительности! Пожалуй, особенности моего восприятия Дружбы, Любви, Группы, можно было получить, только став мной. Так что мы заранее ставим задачу как ту форму, в которой для нас становится близким и своя, и иная субъективность, наиболее же полно осуществляется это познание в творчестве, в научном исследовании.

Действительность диалектики и идея субстанции отвечают друг другу: субстанция как постоянный напряженный синтез в представлении полученного объективным измерением (точность, математика, математика и физика) как и субъективным распределением (чувственность, различие, различие для различия), одного вместе с другим - что оставляет субстанцию для трансцендентального применения. Чем более проникает диалектика Диалектика это вспомогательный способ обострять различие относительно местонахождения проблемы (реальная или виртуальная), решений вырастающих из нее проблем (туча это божественное вмешательство или предсказанное синоптиками явление). в символическое, тем менее оно задействовано в реальном применении - телевизионные разговоры развертывают различие между сходными ступенями в противоречие, которое не является проблематичным: еще одним ликом идеологии становится гипотетичность. Она прикрывает собой забытый вопрос о подлежащем - а именно вопрошающим является каждый объект. Кто или что я? Где заканчиваются привнесенные различия и начинаются сущностные? Почему класс есть объект социальных наук, а атом - физических? Это тематика проигрывается и нужно понять где. Эти вопросы прикрыты практикой объективного отношения, диалектики.

«Строго говоря, есть только экономические, социальные проблемы, хотя решения

могут быть юридическими, политическими, идеологическими, и проблемы могут выражаться также в этих областях решаемости». Делез Ж. Различие и Повторение. Спб.: Петрополис, 1998. С 230.

Третья черта насаждаемого идеологией образа мышления является независимая от задачи область или поле решений. Часто говорят: «это не изменит действительности». Требование идеи в логосе является преступление дискурса, привязанного к операциям. Услышав n число раз про катастрофу (имеется ввиду новостная лента) и тут же увидев результирующий миролюбием сериал мы вовлекаемся в практику субстанциального - иначе говоря, война и мир сходятся в форме субстанциальной неизбежности. Положение о субстанциональности некого мирового процесса, который происходит и без нас, имеет корреляцию законов и великих личностей, которые и только они определяют судьбу мира, есть логика магического действия. Противоречие возникает как жесткое и грубое различие, прошедшее форму тождества. Это тождество возникает в схождении самых несправедливых, вопиющих различий, которое сознание может постичь только через Мы, и не постигает, когда довольствуется магическим правилом: когда в одном пространстве близко сходятся две вещи, то между ними осуществляется обмен качествами. Сверх-богатство не может быть осмыслено без сверх-бедности, и эти вещи как бы принадлежат друг другу. В пространстве и времени война и мир как несвоевременные и не имеющее место полное тождество того и другого.

Трансценденция - это путь к идее, который сдерживается тем, что в ситуации диалога мы выбираем сторону, которая апеллирует к представлению единичного в понятии как к создателю реального порядка вещей, за которыми на самом деле стоят представления, а практика. Идея сохраняет множественность в понятии и в области, где ищется ответ на проблему, при этом погружая субъекта в задачу общественного уровня. А это погружение происходит через диалог, в котором свободна диалектика и критика.

Диалог расширяет горизонты нашего восприятия, это корневая процедура его построения. Самая тихая работа может быть самой мощной, ибо она происходит не во внезапном схватывании, будь то понятие, или интенсивность эмоции. Цепи событий, удерживаемых субъектом, и коллективные движения связаны временем как порядком осознания. Из него становится ясны две тенденции: 1) исходить не из магической протяженности бесконечного спора, независимого от полей решений, а судить из природы принимаемых решений о том, что движет нами 2) сопоставлять их тогда с условиями задач, которые должны задавать направление. И далее возврат к себе как к общественной силе.

Не очень много и совсем не мало: идея как исток вещи. Обычно вопрос есть ли идея грязи - провокативен, но именно он заставляет обращаться к идеальным сочетаниям. Говорить об идеальном сочетании форме и материи, о понятии праязыка, в котором слово вызывало вещи, а те наоборот сохраняли черту космического наброска. Не только праязык, а также идея Лейбница о языке универсального исчисления, утопии, взаимодействие - везде требования отчетливости и ясности.

Эти требования стоит сохранить - но лишь к условиям задачи. Создавать условия, сознавать проблемы. Вопрошание к бытию насчет конкретной проблемы должно быть соединено с более глубоким уровнем проработки. Императив - Диалог (вопрос) - Область решения - Ориентация на полноту определения - Частные решения. Эта конструкция обладает формой задачи, ее условиями являются идеальные элементы. Поле решаемости не должны доводить до того, что мы признаем фактами, иначе как через трансцендентальное применение способностей. Если идеология или же софистика как ее подруга предполагает использование описанной выше методики представления, то мы говорим, что бытие воображаемого не понятийно, поэтому чашка становиться идеей, к которой мы пришли чистой субстанцией воображения. В этом смысле меняется поле, и чашка становится поэтическим конструктом: и чашкою она замкнула плечо и нижний тела стан.

Искать исток это путь.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Итак, наши выводы. Они есть определения, прослеживающие развитие понятие по ходу работы, они сортируют сказанное, возвращая ко всем особенным моментам.

Практика есть 1) возвращение к самому себе 2) через повторение не связанного, а лишь предполагающего общественное значение 3) образа действия, 4) при котором я становлюсь надсмотрщиком 5) собственного пространства, 6) в котором соотношусь со многим вне меня 7) становящимся.

Идеология есть мнимая практика, которая 1) различает реальное и понятийное лишь с условием жесткого опознавания точек их полного слияния, 2) сориентированного на тождество объекта в вечном прошлом, 4) предавая забвению постоянную трансценденцию к истоку задачи, 4) предлагая гипотетичность вывода за помысленное, 5) что обеспечено магической слаженностью различий в реальности.

Идея же есть 1) провоцируемая реальностью 2) через императив 3) задача, 4) заставляющая взаимно преобразовывать мысли и вещи, 5) в ней разведены условия и поле решений, через которые 6) получают обоснование типы субъективности и гармонии их практик.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Фуко М. Герменевтика субъекта. Спб.: Наука, 2007.

2. Адо П. Духовные упражнения и античная философия. Спб.: Катарсис, 2005.

3. Делез Ж. Различие и Повторение. Спб.: Петрополис, 1998.

4. Экономико-Философские рукописи. К.Маркс и Ф.Энгельс. С.С. т. 42

5. МАРКС

6. Маркузе Г. Эрос и цивилизация. Одномерный человек. М.: Издательство АСТ, 2003

7. Тарновский Е. Н. Четыре свободы. Спб.: Макет, 1995

8. Жижек С. Хрупкий Абсолют или почему стоит бороться за христианское наследие. М.: Художественный журнал, 2003

9. Бибихин В. В. Философия права. М.: ИФ РАН, 2005

10. Кант И. Критика чистого разума. М.: Эксмо, 2008.

11. Цицерон. Философские трактаты. М.: Наука, 1985.

12. Подорога В. А. Метафизика ландшафта. М.: Наука, 1993.

13. Арто А. Театр и его двойник. Спб.: Симпозиум, 2000. С 139.

14. Arendt H. Lectures on Kant`s political philosophy. Chicago: Chicago University Press, 1993.

15. Ремарк Э М. Три товарища. Л.: Лениздат, 1959.

Размещено на Allbest.ru