Герменевтическая феноменология Г.Г. Шпета

герменевтика фмлософия семиотика шпет

Густав Густавович Шпет (187-1937), русский философ, психолог, теоретик искусства, переводчик философской и художественной литературы (знал 17 языков).

Родился 25 марта (6 апреля) 1879 в Киеве.

В 1898 году Густав Шпет окончил вторую киевскую гимназию и поступил в Киевский университет св. Владимира на физико-математический факультет. За участие в революционном студенческом движении он был исключён из университета и выслан из Киева.

В 1901 году, вернувшись после высылки, он снова поступил в университет, теперь на историко-филологический факультет, который закончил в 1905 году. Его конкурсное сочинение «Ответил ли Кант на вопросы Юма» было удостоено золотой медали и опубликовано в университетском издательстве. Участвовал в работе психологического семинара Г.И. Челпанова.

Первый значительный труд Шпета - монография «Проблема причинности у Юма и Канта» (1907).

После окончания два года работал учителем в частных гимназиях. Среди прочего, преподавал в 1906-1907 учебном году в киевской Фундуклеевской гимназии, где среди учениц выпускного 7 класса была Анна Горенко, в будущем поэтесса Анна Ахматова.

В 1907 году Шпет переехал в Москву, где в 1907-1910 гг. читал лекции во многих вузах и гимназиях, в частности в Московском университете, университете Шанявского, Высших женских курсах, педагогическом институте. Ездил в Сорбонну, Эдинбург.

В 1912-1913 годах стажировался в Гёттингенском университете. Слушал лекции Гуссерля по феноменологии. Результатом стажировки стала работа Шпета «Явление и смысл» (1914), в которой представлена интерпретация гуссерлевских «Идей к чистой феноменологии и феноменологической философии».

В феноменологии Гуссерля Шпет усматривал основу для постижения различных феноменов действительности и верного выбора философского «пути» в мире символических связей и иерархических отношений.

В 1916 году в Московском университете Шпет защитил магистерскую диссертацию «История как проблема логики». В этом же году он был избран профессором Высших женских курсов и доцентом Московского университета.

С 1917 года издавал философский ежегодник «Мысль и слово», где публиковал ряд оригинальных работ: «Мудрость или разум?», «Скептик и его душа» и др.

В 1918 году завершил свой главный труд «Герменевтика и ее проблемы», но издан был только в 1989-1991 годах. В послереволюционные годы Шпет участвовал в работе Московского лингвистического кружка, его идеи оказали влияние на Р. Якобсона, Р. Шора и др.

С 1921 - действительный член Российской Академии Художественных Наук, с 1924 года - вице-президент РАХН (с 1927 года - ГАХН). В этот период Шпет продолжает работу над «Историей как проблемой логики», издает работы: «Внутренняя форма слова», «Эстетические фрагменты», «Введение в этническую психологию» и др.

В 1922 вышли в свет его «Очерки развития русской философии».

В 1935 году в ночь с 14 на 15 марта был арестован, приговорен к 5 годам ссылки и сослан в Енисейск, а затем по его просьбе переведён в Томск, куда прибыл 24 декабря 1935 года.

В последние годы жизни много занимался переводами (переписка Шиллера с Гёте, «Три разговора…» Беркли Диккенса, Байрона и др., осуществил перевод «Феноменологии духа» Георга Гегеля).

Г.Г. Шпет 27 октября 1937 года арестован, обвинён в участии антисоветской организации и 16 ноября 1937 года расстрелян. Был реабилитирован только в 1956 году.

Герменевтическая феноменология Г.Г. Шпета и сегодня недостаточно известна современному научному сообществу, но она, безусловно, достойна того, чтобы ее знали и изучали. То, что интерес к наследию Г.Г. Шпета возник позже, чем к работам его современников, вполне закономерно. Творчество Шпета нехарактерно для русской философской традиции. Он не строил масштабных метафизических систем, как Соловьев, не создавал эсхатологических концепций, как Бердяев, и почти нарочито дистанцировался от социальной рефлексии. Он был больше философом западной школы. Не только потому, что учился у самого Гуссерля, но, скорее, потому, что основным направлением его исследований, даже если речь шла о вопросах эстетики, оставались проблемы гносеологии (хотя сам он не любил этого слова, и здесь, вероятно, начал бы спорить - Шпет вообще был великим полемистом) и методологии гуманитарного знания. Поэтому он кажется трудным для понимания, несмотря на продуманность его теоретических построений, четкость формулировок и столь несвойственные для большинства русских философов логичность и последовательность.

До сих пор неопределенной остается и его роль в истории русской философии. Всякий знает, например, что Бердяев был религиозным экзистенциалистом.

А кем был Г.Г. Шпет? Был ли он прямолинейным ретранслятором идей раннего Гуссерля, как утверждали его критики начала века, в частности, Н.О. Лосский? Или создателем на базе построений своего учителя нового направления - герменевтической феноменологии, как считает В.Г. Кузнецов? Такой взгляд отражает его работа «Явление и смысл» и отчасти «Философские этюды». Или проделал путь от феноменологии к герменевтике, как заявляют оппоненты Кузнецова. Одна из задач состоит в том, чтобы ответить на вопрос, кем является Г.Г. Шпет для русской философии - случайным представителем чуждых российской ментальности западных идей или крупнейшим философом начала двадцатого века.

2. Герменевтическая феноменология Г.Г. Шпета

Современная философия по Шпету, существует в двух формах: положительной и отрицательной. Принципы первой были заложены Платоном, вторая приобретает наибольшее распространение после критической реформы Канта. Идеи указанных мыслителей являются поворотными пунктами в развитии философии, что вовсе не умаляет значения представителей номинализма и реализма в средневековой филос. и сторонников эмпиризма и рационализма в более позднее время.

Отрицательная философия присваивает себе квалификацию научной философии, отличая тем самым себя от ненаучной, псевдофилософии. Невольно, обосновывая собственную научность, она апеллирует к завоевавшим заслуженный авторитет конкретным областям знания. И какие это обл. знания - математика, физика, психол., логика, - уже не столь важно, главное - потеря специфики филос. знания, сводящейся к особенностям методов частных наук. Редукционизм и релятивизм являются неустранимыми моментами отрицательной философии.

Положительная философия является чистым знанием. Она начинается тогда, когда ее предметным полем, областью ее мудрствования становится мысль; мысль об истине, о бытии, не переживание истины, а рациональное исследование ее.

Содержание положительной философии есть знание об основаниях нашего знания. Последние усматриваются интеллигибельной интуицией как предельные основания явлений (т.е. актов переживания предметов действительности или идей предметов).

Содержание знания есть результат действия трех видов интуиции: эмпирии, рациональной (идеальной) и интеллигибельной. Первые две формируют идеальный мир сознания, третья «увязывает» результаты двух типов знания и обнаруживает свою специфику в уразумении предельных оснований, которые и являются подлинным предметом филос. онтологии, предопределяют своей природой герменевтический и феноменологический характер положительной философии.

Раскрывая тему природы философского знания, Шпет доказывает, что:

- во-первых, современная философия является знанием,

- во-вторых, знанием специфическим как по отношению к др. видам знания, так и по отношению к своим более ранним историческим формам (напр., античной философии).

При этом он убедительно показывает, что анализ историко-философского процесса, опирающийся на традиционное деление «материализм - идеализм», «объективный идеализм - субъективный идеализм», не выдерживает критики и безнадежно устарел.

Шпет указывает слабые моменты в феноменологии Э. Гуссерля и стремится устранить ее недостатки. Среди них можно особо выделить два момента. Первый связан с проблемой «Я», второй - с проблемой понимания. Поскольку проблема понимания в феноменологии не была даже поставлена, использовались интуитивные теории понимания.

В положительной философии Шпета намечается существенный отход от чистой феноменологии в духе раннего Гуссерля и обозначается тенденция к синтезу феноменологии и герменевтики, но герменевтики, по-новому истолкованной, с существенным уточнением понятия «текст», обогащенной семиотическим подходом, включающей в себя предпосылки учения Шпета о внутренней форме слова и истолкование всей культуры как объективи-рованного выражения деятельности человеческого духа, имеющей знаково-символический характер.

Утверждение позиций положительной философии - как философии герменевтической, рациональной, философии, положения которой выразимы в логически понятийной форме, - немыслимо без критического отношения к отрицательной философии. Нужно было выявить ее принципиальные основания, показать, что она не является подлинной философией.

Какие бы способы анализа «Я» ни выбирались в отрицательной философии, все они обречены на неудачу. Свой путь Шпет находит в рассмотрении идеи «Я», коррелирующей с эмпирическим «Я».

Концепция, на которую опирается философия Шпета, названа герменевтической феноменологией, и обозначают положительную философию Г.Г. Шпета.

Выбор этого термина требует пояснения. Основной герменевтический труд Шпета «Герменевтика и ее проблемы» был закончен в 1918 г. В это время под герменевтикой понимали искусство философствования, главным центром которого является истолкование, понимание текстов. Причем следует отметить, что это искусство (умение, техника) было весьма специфично. Оно представляло собой, прежде всего, совокупность психологических приемов «проникновения» во внутренний мир автора текста. Этими приемами являлись эмпатия, вчувствование, сопереживание, вживание в историко-культурный мир, мысленное проникновение в творческую «лабораторию» автора.

Так понимаемая герменевтика, была психологически нагруженным методом исследования. И если ее трактовать только так, то вновь образованный термин «герменевтическая феноменология» будет, с точки зрения содержания, внутренне противоречивым. Шпет прекрасно осознавал, какие выводы из этого могут последовать. Но, тем не менее, основные его устремления связаны именно с идеей соединения герменевтики и феноменологии.,

По мнению Шпета, смысл слова (высказывания, текста) объективен и может быть познан непсихологическими методами. Герменевтика как искусство постижения смысла должна с необходимостью включать в себя семиотические, логические и феноменологические приемы, которые направлены на постижение (понимание, но не «схватывание», не «вчувствование», fife эмпатию) объективного смысла текста. Все остальные моменты структуры текста, навеянные психологическими особенностями личности автора, историческими и социальными условиями, являются внешними факторами, своеобразно влияющими на восприятие смысла текста. Они должны учитываться и включаться в исследование под общим названием «условия понимания», постижение которых обеспечивается историческим методом.

Следует заметить, что принцип историзма весьма прочно и органично вошел в отечественную культурную традицию, так что не удивительно стремление Шпета обогатить феноменологическую концепцию данным принципом. В работе «История как проблема логики» Шпет указывал, что история есть та самая действительность, которая нас окружает и из анализа которой должна исходить философия. В сравнении с ней всякая другая действительность должна представляться как «часть» или абстракция.

Выражением объективизма и историзма, характерных для русской мысли XIX-XX веков, оказывается и обостренное внимание к социальной реальности. Последняя рассматривается Шпетом в качестве реальности более фундаментальной, чем реальность индивидуального сознания с его переживаниями. Человек для другого - не только со-человек (тема «интерсубъективности»), но лишь вместе они составляют орган нового человеческого целого - социального. Любые же попытки психологии и психологизирующих направлений в философии свести социальные явления к явлениям индивидуально-психологического порядка терпят, по мнению Шпета, крах перед фактом непосредственной и первичной данности социального предмета.

Но, как было сказано выше, наиболее весомым вкладом русского автора в философию представляется попытка синтеза феноменологии и герменевтики, опередившая соответствующие построения Хайдеггера на несколько лет.

Достаточно сказать, что статья «История как предмет логики» - датируется 1917 годом (опубликована в 1922 г.), а первые наброски фундаментальной работы «Герменевтика и ее проблемы» относятся к 1918 году (опубликована лишь на рубеже 1980-1990-х гг.).

Созданный текст «живет» самостоятельной жизнью, его смысл уже не зависит от воли автора, он объективируется как вещь в себе и для нас. Здесь следует заметить, что Шпет подошел к самым истокам структуры предпонимания, но… следующий шаг по независящим от него обстоятельствам был сделан не им, а М. Хайдеггером и несколько позднее Г.-Г. Гадамером. Но то, что было сделано Шпетом, составляет нетривиальный вклад в развитие герменевтического метода.

С точки зрения Шпета, психологический и исторический методы в герменевтике были социально обусловленными приемами исследования, научными средствами постижения смысла в таких условиях, когда не было еще семиотических средств, не существовали современные логико-семантические приемы, не был еще завершен феноменологический метод. Поэтому герменевтика концептуально не сводится только к психологическому искусству, она лишь вынужденно им была ввиду недостатка технического инструментария.

Шпет чутко уловил движение герменевтической проблематики к преобразованию ее в новое философское направление со своей особой логикой, с собственными приемами исследования. Это философское направление адекватно соответствует природе философии, которая всегда интерпретационна, диалогична, а значит, герменевтична.

Для исследования проблемы понимания в герменевтике важно, что язык обладает независимым, внешним бытием, оказывает давление на человека, порождается имеющей внешний характер необходимостью общения и внутренними потребностями человеческого духа. Язык также во многом определяет развитие духовного мира человека и внутренне содержит в себе мировоззренческое начало. Так проблематика языка смыкается с проблематикой сознания, и возникает фундаментальное для философии культуры

Шпета понятие «языковое сознание». Поскольку тексты суть продукты человеческой деятельности, на которых «запечатлено» влияние языкового сознания, постольку понимание текстов должно опираться на принципиальный анализ языкового сознания. Более того, Слово становится архетипом культуры и принципом ее анализа. Для решения проблемы понимания существенно выполнение двух условий:

а) раскрытие исторической природы текста

б) выявление сущности процесса понимания и интерпретации.

Здесь следует сделать замечание, чтобы правильно оценить концепцию Шпета. В дошпетовской герменевтике раскрытие исторической природы текста относилось к центральной задаче герменевтического метода, являлось главным содержанием процесса понимания. Шпет выводит всю проблематику, связанную с психологическими и историко-культурными моментами, за рамки акта постижения смысла, помещая ее в условия понимающей деятельности. Это было оправдано феноменологической структурой слова. За скобки выносилось все, что не имеет отношения к объективному смыслу слова, к его идее. Эйдетические моменты структуры слова понимаются интеллектуально, со-мыслятся, только здесь имеет место собственно понимание как рациональный акт. Но в структуре слова имеются также моменты, сопровождающие смысл, сопутствующие ему, окружающие центральное ядро структуры слова как некий фон. Они со-чувственно воспринимаются. В основе их восприятия лежит так называемое симпатическое понимание, которое Шпет называет «пониманием в основе своей без понимания», т.к. периферийные моменты структуры слова нужно не со-мыслить, а со-чувствовать, переживать симпатически. Если и употребляют еще термин «понимание» по отношению к психологическим актам, то это является данью старой традиции.

Введение герменевтических методов в феноменологию было обусловлено, с точки зрения Шпета, наличием в содержании феномена специфической функции осмысления. Осмысление как своеобразный самостоятельный акт требовало определенных средств для своего выполнения, для «прокладывания путей» к смысловым характеристикам идеи. Смысл как сущность сознания, как сложнейшее многоуровневое образование должен не только непосредственно усматриваться рациональной интуицией как нечто очевидное, но и пониматься. Понимание как синтетическая функция разума обеспечивается истолкованием и интерпретацией. Именно так, через понимание и интерпретацию, герменевтическая проблематика (разумеется, в новом, рационализированном виде) вливается в феноменологию.

Герменевтика (с ее функцией осмысления и интерпретации), логика (функция выражения смысла), прагматическая телеология (функция разумной мотивации), феноменология (функция обнаружения смысла в различных его положениях) сплетены в деятельности разума в единый метод, зависящий от своеобразия эйдетического мира как «зеркала» осуществленных на уровне явлений объективаций деятельности человеческого духа.

Следует отметить, что герменевтика у Шпета выступает и в традиционном понимании - как учение об истолковании письменных источников и как теория исторического познания. «Для исторической науки…своей теорией познания является герменевтика. Поэтому самое насущнейшее требование, которое теперь должна предъявить логика к философским принципам, состоит в том, чтобы нам был дан принципиальный анализ основных понятий герменевтики как теории исторического познания: в первую очередь понятий сообщения и понимания. Только на почве этого анализа создается и специальная историческая герменевтика, и специальная логика исторической науки».

Поскольку историческая наука, по Шпету, оказывается методологическим образцом для всех эмпирических наук, то именно герменевтика и призвана выступить основой всех теорий познания, соответствующих различным предметам научного анализа. Очень важно отметить, что мыслитель подчеркивал социальную природу всякого понимания, так как всякое сообщение предполагает реальную коммуникацию. Кроме того, слово есть не только «знак», оно содержит «смысл» - отсюда требование однозначного толкования текста, в противовес толкованию многозначному.

Шпет указывал, что герменевтика рождается в тот момент, когда возникает необходимость дать себе сознательный отчет о роли слова как знака сообщения. Не случайно, что герменевтика оказывается в тесной связи с такими дисциплинами, как риторика, грамматика и логика, с одной стороны, а также в связи с практическими потребностями педагогики, морали и политики - с другой.

Шпету не удалось в полной мере реализовать свой герменевтический проект. Сохранившиеся тексты носят во многом предварительный характер.

Помимо уже указанных, отметим «Очерк развития русской философии» (1922 г.), «Эстетические фрагменты» (1922 г.) и особенно работу «Внутренняя форма слова» (1927 г.), где автор развивает анализ языка, синтезирующий феноменологическо-герменевтический подход с идеями.

В заключение отметим, что герменевтическая феноменология Шпета претендовала на обоснование теоретической философии и на базисное положение но отношению к конкретным наукам. Насколько основательны были эти претензии, сейчас судить очень сложно, потому что фундаментальные концепции обычно становятся в спорах, обсуждениях, уточняются и изменяются автором, принимаются или отвергаются научным сообществом. Герменевтической феноменологии Шпета была предустановлена иная судьба: почти полное забвение и неизвестность по не зависящим от Шпета и научного сообщества причинам.

Заключение