По дисциплине: Философия

2012г.

Содержание

Введение

1. Духовная эволюция Н.А. Бердяева.

1.1 Бердяевский антирационализм.

2. Несоизмеримость противоречивой и иррациональной человеческой природы с рационалистическим гуманизмом.

3. Проблемы свободы человеческой личности.

3.1 Концепция личности человечека.

4. Целостный человек - богочеловек в концепции свободы личности.

5. Истолкование природы творческого акта.

5.1 O творческом назначении человека.

5.2 Творчество как реализация свободы, путь к гармонизации бытия.

6. Этика Человека. Этический дуализм.

Заключение

Список литературы

Введение

В 1960 году советские читатели смогли получить о Николае Александровиче Бердяеве краткие и сравнительно объективные сведения из „философской энциклопедии“. Два года спустя, в изданной в СССР серии очерков Артура Хюбшера „Мыслители нашего времени“ из русских включен только Бердяев. Но тогда читатели не знали что книги философа переведены на многие языки, что на Западе существует о нем обширная литература, что для изучения его творчества собираются симпозиумы и конгрессы. В советской России с 1922 года, когда Н. А. Бердяев вынужден был вопреки своему желанию покинуть Родину, он надолго превратился в „забытое имя“.

Но…, заговор молчания наконец закончился, пришла перестройка и новые публикации о Николае Александровиче Бердяеве в России появились в „Книжном обозрении“, 1988, номер 52 и др.. Год спустя, под эгидой добровольного общества „Культурное возрождение“ в Москве прошел первый вечер памяти Николая Александровича Бердяева (1874-1948), выдающегося русского мыслителя, критика и публициста.

На сегодняшний день о фигуре Н.А. Бердяева сказано и написано уже достаточно много. В его творчестве отражены и глубоко проработаны традиции как отечественных, так и зарубежных мыслителей и философов. О себе Николай Александрович писал так: „ Я наследую традицию славянофилов и западников, Чаадаева и Хомякова, Герцена и Белинского, даже Бакунина и Чернышевского, несмотря на различие миросозерцаний, и более всего Достоевского и Л. Толстого, Вл. Соловьева и Н. Федорова. Я русский мыслитель и писатель“.

Как автор множества книг, руководитель московской „Вольной академии духовной культуры“ и редактор уникального журнала русской религиозной мысли „Путь“ (Париж, 1925-1940), Н.А. Бердяев в отечественной философии занимает место, соответствующее месту Ф. М. Достоевского в литературе. Николая Александровича всегда волновали трагичность человеческой жизни, роковые вопросы бытия, проблемы страдания и духовных судеб мира. Так же как и Фёдор Михайлович Достоевский, он был писателем страстным, полемичным, огненным, и оба они оказали немалое влияние на мировую мысль.

Н.А. Бердяев защищал достоинство человека, ценность личности и ее свободу. Признавая оправданность поисков лучшего социального порядка, он утверждал, что одно это никогда не решит главной проблемы человеческой духовности. Бердяев рассматривал историю как борьбу духа против мертвящих его сил - социальных и идеологических. Он был врагом всякого порабощения и унижения человека. Будучи убежденным христианином, Николай Александрович Бердяев был чужд ложной апологетики, он смело говорил о „достоинстве христианства и недостоинстве христиан“, об изъянах в церковном мышлении и практике. Н.А. Бердяев был неспособен на компромисс - ни с „правыми“, ни с „левыми“. Он питал неприязнь к любой форме стадного сознания. Тема личности, ее исторической судьбы, проблема отношения творчества (культуры) к жизни (бытию) человека имела основополагающее значение для Н.А. Бердяева. Свобода и творчество (в самом широком смысле слова) были для него непременным условием развития личности - этой фундаментальной единицы общества. Преображение личности, жизни, мироздания является, согласно его учению, основной целью истории. Она, по его словам, „есть ответ человека на Божий призыв“. Н.А Бердяев не принимал бескрылого обыденного сознания, не мирился с „духовной буржуазностью“, как бы она ни проявлялась. То, что было им написано о „рабстве и свободе человека“ в условиях современной цивилизации, и в настоящее время представляет не только историко-философский интерес. Не вызывает сомнений интеллектуальная и, в существенной мере, прогностическая ценность бердяевской апологии экзистенциального опыта личности, творчески противостоящей все новым и новым формам „объективации“, угрожающей самим основам человеческой идентичности как разумного и свободного существа. Разумеется, у Бердяева можно найти много эпатирующего и спорного, но, возвращая его сегодня в сокровищницу русской культуры, следует помнить, что это не „вчерашний день“, не „археология“ культуры, а неотъемлемая и актуальная часть ее целостного организма. Когда из него выпадают те или иные элементы, культура несет чувствительные потери. И дальнейшее духовное развитие, которое так необходимо нашему обществу, невозможно без возмещения этих потерь.

Наше собственное философское постижение мира не может происходить иначе, чем через творческое соприкосновение индивидуальностей, пересечение уникальных толкований важнейших философских проблем. Только в диалоге с философской и культурной традицией наше сознание и самосознание становится более адекватным, способ мышления - более гибким, более диалектическим и универсальным, а наши многочисленные предрассудки, если и не преодолеваются, то, по крайней мере, переводятся в вопросы: мы ставим наши собственные предрассудки и предрассудки других под вопрос. В этом смысле восхождение к философской традиции означает движение вперед, а не назад. Возможно именно поэтому, относимый в исторической хронологии к первой половине XX века, Н.А. Бердяев остается во многом нашим современником, призывающим при решении всех философских проблем ставить в центр человека и его творчество, именно поэтому эта тема и ее философское значение никогда не утратит свою актуальность.

„Основной, изначальной проблемой, - пишет Н.А. Бердяев, - является проблема человека, проблема человеческого познания, человеческой свободы, человеческого творчества. В человеке скрыта загадка познания и загадка бытия. Именно человек есть то загадочное в мире существо, из мира необъяснимое, через которое только и возможен прорыв к самому бытию“.

Целью работы является рассмотреть философию человека в творчестве Н. А. Бердяева. Реферат состоит из введения, 6 глав и парафрафов, заключения и списка использованных источников. При написании работы были использованы труды зарубежных и отечественных авторов, периодические издания.

1. Духовная эволюция Н.А. Бердяева

В Киеве в 1874 году в дворянской русской семье родился Николай Александрович Бердяев. Прежде чем в 1894 году он поступил на естественный факультет Киевского университета, а затем перешел на юридический, Н.А. Бердяев воспитывался в Киевском кадетском корпусе. Систематические занятия философией Бердяева начались в университете под руководством Г.И. Челпанова. Тогда же он включился в социал-демократическую работу, став пропагандистом марксизма, за что при разгроме киевского „Союза борьбы за освобождение рабочего класса” в 1898 г. был арестован, исключен из университета и сослан в Вологодскую губернию. В опубликованной в 1901 г. работе „Субъективизм и индивидуализм в общественной философии. Критический этюд о Н.К. Михайловском” наметился поворот к идеализму, закрепленный участием Бердяева в сборнике „Проблемы идеализма” в 1902 г. С 1901 по 1903 г. писатель находился в административной ссылке, где отошел от социал-демократии и примкнул к либеральному „Союзу освобождения”. Причиной разрыва с марксизмом для Бердяева было неприятие им идеи диктатуры и революционного насилия, несогласие с тем, что историческая истина зависит от классовой идеологии, от чьих бы то ни было интересов. В противоположность этим утверждениям он подчеркивает, что объективная (абсолютная) истина существует независимо от классового (эмпирического) сознания и может лишь в той или иной мере открываться человеку - в зависимости от его жизненного опыта и ценностных установок. Но, не приняв марксистской философии истории, постулируя априорную систему логических условий познания и нравственных норм, он не отрицал социологической значимости марксизма.

Его отход от „легального марксизма” совершился достаточно безболезненно: Бердяев, по впечатлениям его современников, вообще никогда не был фанатиком какой-либо одной идеи, одного культа. Даже встав на позиции христианства, он искал не веры, а знания, он и в религиозной жизни хотел сохранить свободу искания, свободу творчества.

В 1908 году Бердяев переехал в Москву, где принимал участие в различных сборниках. Поиск собственного философского обоснования „неохристианства” завершился книгами „Философия свободы” (1911) и, в особенности, „Смысл творчества. Опыт оправдания человека” (1916), которую он ценил как первое выражение самостоятельности своей религиозной философии. Первая мировая война была воспринята Бердяевым как завершение гуманистического периода истории с доминированием западноевропейских культур и начало преобладания новых исторических сил, прежде всего России, исполняющей миссию христианского соединения человечества (о чем он писал в сборнике “Судьба Рос-сии”, 1918). Бердяев приветствовал народный характер Февральской революции и вел большую пропагандистскую работу по предотвращению „большевизации” революционного процесса, с тем, чтобы направить его в „русло социально-политической эволюции”. Октябрьскую революцию расценил как национальную катастрофу. Он постепенно ушел от марксизма и обратился к Неокантианству. На новый поиск, прежде всего его вдохновил религиозный философ Владимир Сергеевич Соловьев, после чего Бердяев стремился к объединению марксизма и русско-ортодоксального христианства. В 1919 году он основал „Московскую Свободную академию для духовной культуры“. В советский период жизни Бердяев создал в Москве Вольную академию духовной культуры, где читал лекции по философии, в том числе по проблемам религиозной философии истории, которые составили основу книги „Смысл истории”.

В 1922 году его критическое отношение к советской идеологии привело Бердяева, наряду с другими видными деятелями русской культуры, к насильственному выдворению за пределы страны. Бердяев эмигрирует в Берлин, где он основал „Религиозно-философскую академию", где он встретил Макса Шелера, Освальда Шпенглера и Пауля Тиллиха. С ними у него установились отношения, которые поддерживались всю жизнь, в том числе перепиской. В частности его особенно связывал похожий взгляд в отношении „критики позитивизма, рационализма, буржуазности, а также цивилизации в общем“. Выход в свет его эссе „Новое средневековье. Размышление о судьбе России и Европы“ (1924) принес Бердяеву европейскую известность.

Два года спустя он переехал в Париж, основал там академию, издал религиозно-философский журнал „Путь“ и поддерживал отношения с „rеnouvеаu саtholiquе“ кроме всего прочего, с Петером Вустом. Бердяев активно участвовал в европейском философском процессе, поддерживая отношения с такими философами, как Э. Мунье, Г. Марсель, К. Барт и др.

После его отъезда из Германии наступила оживленная дискуссия его произведений, как среди протестантских так и католических теологов и публицистов (например, Эрнста Мишель).

В условиях эмиграции основными в его творчестве становятся темы этики, религии, философии истории и философии личности. Писатель вел активную творческую, общественно-культурную и редакционно-издательскую работу, включался в различные общественно-политические и общественно-церковные дискуссии в эмигрантской среде, осуществлял в своем творчестве связь русской и западноевропейской философской мысли. Он отстаивает в своих трудах первенство личности над обществом, „примат свободы над бытием”. Резко критикуя - за антидемократизм и тоталитаризм - идеологию и практику большевизма, Бердяев не считал „русский коммунизм” случайным явлением. Его истоки и смысл он видел в глубинах национальной истории, в стихии и „вольнице” российской жизни, в конечном счете - в мессианской судьбе России, ищущей, он не обретшей еще „Царства Божьего”, призванной к великим жертвам во имя подлинного единения человечества.

Во время Второй мировой войны Бердяев занял ясно выраженную патриотическую позицию, его произведения в Третьем Рейхе на основе его „пробольшевистской“ пропаганды были запрещены. После победы над фашистской Германией Бердяев имел надежду на некоторую демократизацию духовной жизни в СССР, вызвавшую негативную реакцию со стороны непримиримой эмиграции. В 1947 году ему было присуждено звание доктора Кембриджского университета.

Бердяев отмечает связь его творчества, философских взглядов с жизненными событиями, так как, по мнению писателя, „творческая мысль никогда не может быть отвлеченной; она неразрывно связана с жизнью, она жизнью определяется”. Он пишет в „Самопознании”: „Я пережил три войны, две из которых могут быть названы мировыми, две революции в России... пережил духовный ренессанс начала XX века, потом русский коммунизм, кризис мировой культуры, переворот в Германии, крах Франции... я пережил изгнание, и изгнанничество мое не кончено. Я мучительно переживал страшную войну против России. И я еще не знаю, чем окончатся мировые потрясения. Для философа было слишком много событий. ...И вместе с тем я никогда не был человеком политическим. Ко многому я имел отношение... но ничему не принадлежал до глубины... за исключением своего творчества. Я всегда был анархистом на духовной почве и „индивидуалистом”.

Находясь в вынужденной эмиграции, Бердяев продолжал считать себя русским философом. Он писал: „Несмотря на западный во мне элемент, я чувствую себя принадлежащим к русской интеллигенции, искавшей правду. Я наследую традиции славянофилов и западников, Чаадаева и Хомякова, Герцена и Белинского, даже Бакунина и Чернышевского, несмотря на различие миросозерцаний, и более всего Достоевского и Л. Толстого, Вл. Соловьева и Н. Федорова. Я русский мыслитель и писатель.”

Духовная эволюция Николая Александровича Бердяева прошла путь от „легального марксизма”, когда он (наряду с другими марксистами) выступал против идеологии народничества, к религиозному миросозерцанию.

1.1 Бердяевский антирационализм

Одной из существенных черт русской религиозной философии начала XX в. является, оппозиция рационалистическому миросозерцанию, которое одновременно отождествляется с эпохой Ренессанса в ее капиталистическом завершении. У Н. А. Бердяева эта оппозиция выражена ярко и четко. По его мнению, философия должна стать иным типом мировоззрения, строиться на принципиально иных основоположениях, нежели предшествующая, рационалистическая прежде всего философия. Это положение имеет как бы два аспекта - негативный, критический, связанный с критикой предшествующей философии и экспликацией ответа на вопрос, чем же философия должна не быть, и позитивный, утвердительный, связанный с решением вопроса о задачах философии и ее истинном проблемном поле.

Н. А. Бердяев считает, что философия не должна быть рационалистической, ориентироваться на науку, научность вообще. Предшествующий рационализм, ориентировавшийся на науку, является, по его мнению, тем типом мировоззрения, которое следует преодолеть. Поиск новой, „смысложизненной“, „человечной“ философии - основная тема философских исканий Н. А. Бердяева.

Основной упрек в адрес классической философии формулируется им как невозможность с ее позиций охватить многомерность человека как существующего, а не только как познающего субъекта. Н. А. Бердяев подчеркивает необходимость ввести в компетенцию философии ответ на широкий круг мировоззренческих вопросов. Рационалистическая философия, как утверждает Н. А. Бердяев, остается вне целостного человека, вне фиксации трагических коллизий его жизненного опыта. Ей не хватает для этого как аппарата исследования, так и общей целевой установки. Она ориентирована на науку и экспликацию ее результатов.

Подлинная философия, как полагает Н. А. Бердяев, должна стать философией человека, человека как существующего, а не только как познающего. Философия, утверждает Н. А. Бердяев, должна строиться на принципиально иных основоположениях, нежели предшествующая философия.

Тот тип мировоззрения, идеалом которого была научная философия, следует преодолеть как не соответствующий „подлинным“ чаяниям человека, смыслу его существования. Прежняя философия, по мнению Н. А. Бердяева, остается вне целостного человека, за рамками фундаментальных вопросов его жизни. Она ориентирована на науку, а не на трагическое.

Сама действительность предстает в виде, далеком от рационального постижения,- в ней бессмысленно искать разумную, прозрачную схему реализации деяний индивида. Она предстает как нечто чуждое, враждебное человеку и неуловима через призму сознания. Следствием этого и является поиск смысложизненных знаний во внутреннем мире личности, не в сфере рационального опыта, сознания, а в сфере его своеобразного расширения и обогащения - за счет раскрытия уровней „над“ и „под“ рациональным срезом.

Так писал В. В. Зеньковский о Н. А. Бердяеве: „Ко всем темам Бердяев всегда подходит очень лично, как бы все, меряя, все, оценивая с личной точки зрения,- и в этой невозможности выйти за пределы самого себя, в поразительной скованности его духа границами личных исканий - ключ к его духовной эволюции. В ней есть своя диалектика, но это не диалектика идей, а диалектика „экзистенциальная“, очень субъективная“.

2. Несоизмеримость противоречивой и иррациональной человеческой природы с рационалистическим гуманизмом

Н. А. Бердяев, как и Ф. М. Достоевский, раскрывает несоизмеримость противоречивой и иррациональной человеческой природы с рационалистическим гуманизмом, рационалистической теорией прогресса.

Вслед за Ф. М. Достоевским Н. А. Бердяев критикует эвдемонистическую направленность предшествующего миросозерцания: „Но современная психология, продолжая Достоевского, Ницше, Киркегардта, совершенно разрушила эту рационалистическую доктрину. Человек есть существо свободное, духовное и творческое, и свободное творчество духовных ценностей он предпочитает счастью. Но человек есть также существо больное, раздвоенное, определяющееся темным бессознательным. И потому он не есть существо, стремящееся во, чтобы то ни стало к счастью и удовлетворению. Никакой закон не может его сделать существом, предпочитающим счастье свободе, удовлетворение и успокоение творчеству“.

Из-за раздвоенности и иррациональности человек предстает как существо трагическое - будучи изначально свободным, человек может либо пойти путем „не-просветленной“, греховной свободы, которая с неизбежностью приводит к ее замене властью одного и подчинению необходимости, либо путем преодоления иррациональной свободы происходит процесс рождения человека как личности. Поэтому, согласно учению Н. А. Бердяева, „богочеловек и человекобог - полярности человеческой природы. Это - два пути: от Бога к человеку и от человека к Богу“.

Человек, стремясь стать, „как боги“, приходит к самоизоляции, к самозамыканию - и, как следствие, к самодеструкции - его интересует уже не духовное возрастание. Основные моменты этого процесса очерчены философом в его концепции объективации, т. е. отчужденья, пронизывающего собой все стороны падшего мира. Однако грехопадение перво-Адама предстает не только как грех и зло, но и как необходимый и в сущности, положительный момент в процессе развития человечества. Ведь через опыт зла, взятый более широко, в его как бы историческом ракурсе, человечество проходит все ступени объективации, одновременно обогащаясь этим опытом, способствующим преодолеть благодаря ему „иррациональность“ свободы первоначального „Ничто“, т. е. подымаясь к окончательному совершенству и просветлению. Человек должен пройти по пути собственной свободы, раскрывая этим путь „антропологического“ откровения, ибо высшая и окончательная стадия бытия явит собой единение двух составляющих - Бога и человека.

бердяев рационалистический гуманизм личность

3. Проблема свободы человеческой личности

„Основной, изначальной проблемой, является проблема человека, проблема человеческого познания, человеческой свободы, человеческого творчества. В человеке скрыта загадка познания и загадка бытия. Именно человек есть то загадочное в мире существо, из мира необъяснимое, через которое только и возможен прорыв к самому бытию“.

Н.А.Бердяева

Н. А. Бердяев как религиозный мыслитель полагал, что учение о личности может быть построено на основе признания существования идеальной личности Христа - второй божественной ипостаси. Именно благодаря Христу возможна, по мнению Н. А. Бердяева, антроподицея - оправдание человека. „Если бы не было Богочеловека… то невозможно было бы оправдание Бога и невозможно было бы оправдание человека“. Принцип свободы, уходящий в бездну Ничто, и тезис о том, что человек есть образ и подобие Божье, составляют, по Н. А. Бердяеву, основу подлинного учения о человеке. Личность, полагает Н. А. Бердяев, является осуществлением божественного замысла о человеке, она выступает для природного человека не как данность, норма, а как задание, проект. Осуществление этого замысла возможно потому, что в человеке содержится элемент несотворенной свободы. Основной характеристикой человека как личности является ее открытость. Личность возможна лишь с выходом к другому, к „ты“, „личность, по существу, предполагает другого и другое…, другую личность“.

По мнению Н. А. Бердяева, личность является ценностью, которая стоит выше государства, нации, человеческого рода. Личность не существует без духовного начала, которое означает конкретную полноту жизни. Личность, утверждает философ, создана Божьей идеей и свободой человека. Человек способен реализовать две возможности, полагал Н. А. Бердяев. Либо этот „другой“ является боль-шей ценностью, предстает как духовное, Бог. Тогда путь к нему лежит через трансцендирование за пределы „вещного мира“ к обретению специфически человеческого, духовного бытия. Личность вырабатывается, как утверждал Н. А. Бердяев, длительным процессом, выбором. Однако возможен другой путь - путь выбора „другого“ как низшей ценности, когда человек не связывается через трансцендирование с духовным, а выбирает вещный мир, он становится рабом бытия, индивидом.

Личность, по Н. А. Бердяеву, является ценностью духовного плана, ее основная характеристика - свобода.

В противовес этому индивид является категорией натуралистической. Он - порождение того порядка бытия, где умерщвлены свобода, дух, творчество. В отличие от диалогического характера личности существенной характеристикой индивида является его эгоцентризм, замкнутость в себе. Он, по определению Н. А, Бердяева,- атом.

Выход к Богу символизирует собой у Н. А. Бердяева одновременно выход к другому, ибо диалог человека и Бога является одновременно встречей, диалогом „я“ и „ты“, человека и его другого. „Личность предполагает существование других личностей и общение личностей. Личность есть высшая иерархическая ценность, она никогда не есть средство и орудие. Но она, как ценность, не существует, если нет ее отношения к другим личностям, к личности Бога, к личности другого человека, к сообществу людей. Личность должна выходить из себя, преодолевать себя. Такой она задана Богом“.

3.1 Концепция личности человека

Важное место у Н. А. Бердяева отводится анализу целостного духовного человека. Одной из характеристик целостного человека выступает у него трактовка человека как микрокосма, как малого подобия вселенной. Духовное начало, полагает Н. А. Бердяев, объемлет и человеческое тело и материальное в человеке, означает достижение целостного образа личности, вхождение всего человека в иной порядок бытия. „Тело“ также принадлежит человеческой личности и от него не может быть отвлечено „духовное“ в человеке. „Тело“ человека и даже „тело“ мира могут выйти из царства „природы“, „необходимости“, „вещи“ и перейти в царство „духа“, „свободы“, “личности“. Этот смысл имеет христианское учение о воскрешении мертвых, воскрешении во плоти“. Человек как личность несет у Н. А. Бердяева еще одну понятийную нагрузку именно в связи с характеристикой отношения человека и природы. Этот термин „микрокосм“ должен, по мысли Н. А. Бердяева, обосновывать тот момент, что целостный, духовный человек внутренне связан с природой, вмещая в себя и постигая внутреннюю жизнь природы „от камня до Божества“. Именно духовный человек, как полагает Н. А. Бердяев, содержит в себе и подлинную реальность природы. Таким образом, обретение духовного, выбор себя как личности предопределяет также, по мнению Н. А. Бердяева, подлинное единение человека и природы.

Следует подчеркнуть, что тема „персонализации“ мира, космоса одна из существенных в целом для русской философии. Например, выдающийся православный богослов В. Н. Лосский также обращался к этой проблеме. Он отмечал, что подлинное величие человека состоит не в его бесспорном родстве со вселенной, а в его причастности божественной полноте. Поэтому, полагает богослов, связь человека со вселенной оказывается как бы „опрокинутой“ по сравнению с античными понятиями. Вместо того чтобы „де-индивидуализироваться“, „космизироваться“ и, таким образом, раствориться в некой безличной божественности, абсолютно-личностный характер отношений человека к личному Богу должен дать ему возможность „персонализировать“ мир.

Подчеркивая ответственность человека за судьбу мира, В. Н. Лосский писал: „Мы - то слово, тот Логос, в котором он высказывается, и только от нас зависит - богохульствует он или молится. Только через нас космос как продолжение нашего тела может воспринять благодать. Ведь не только душа, но и тело человека создано по образу Божьему.

Бердяев дает своеобразную классификацию периодов в отношении человека к природе:

· во-первых, выделяется период погружения человека в космическую жизнь, что характеризуется, по мнению философа, зависимостью человека от мира, невыделенностью человеческой личности из природы, этот период связан с примитивным скотоводчеством и земледелием, эпохой рабовладения;

· во-вторых, Н. А. Бердяев выделяет период освобождения человека от власти космических сил, которая ведется не благодаря технике, а именно в духовной борьбе с магией природы - через аскезу. Этому периоду соответствует элементарная форма хозяйства, крепостное право;

· в-третьих, период механизации природы, научное и техническое овладение ею в индустриальном капиталистическом обществе;

· в-четвертых, период, который характеризуется разложением космического порядка в открытии бесконечно большого и бесконечно малого, образованием новой организованности в отличие от органичности. Этот период выражает современное состояние дел, т. е. факт зависимости, рабства человека от техники.

Н. А. Бердяев посвятил специальную статью под названием „Человек и машина“ проблеме взаимоотношения человека и произведения его собственных рук техники, машины. Вывод, который делает философ в этой связи, состоит в том, что механизация, „машинизация“ всех сторон современного индустриального общества приводит к гибели духа, разума в нем, к разложению и гибели самой личности. „Ставится вопрос,- резюмирует философ, - быть или не быть человеку“.

4. Целостный человек - богочеловек в концепции свободы личности

По Бердяеву, только обращаясь к Богу, человек может уйти от метафизической пустоты, возродиться как личность, обретет духовное единение с природой и людьми. Н. А. Бердяев различает три понятия времени, которые соответствуют состояниям человека:

1. объективированному „я“ соответствует космическое время;

2. „я“ историческому, представляющему собой смешение „я“ объективированного;

3. „я“ экзистенциального, соответствует время историческое; состоянию же подлинной духовности, экзистенциальному „я“ соответствует время ноуменальное или небесное.

Этому разделению времен соотносительна структура сознания - космическое время соответствует подсознательному, сознанию - время историческое и, наконец, небесное или экзистенциальное время соотносительно сверхсознанию.

Символически эти три времени обозначаются Н. А.. Бердяевым через круг, прямую линию и точку. Космическое время обозначается через круг, символизирующий собой чистую количественность и повторение, историческое время - прямой линией, которая может быть бесконечно продолжена вперед, время экзистенциальное - символической точкой за горизонтами исторического времени, что должно означать „вертикальную“ направленность субъективного мира, его „инаковость“ в отношении математически и физически исчисляемого пространства и времени, его „сверхпространственность“.

Еще одной из характеристик, которыми оперирует философ в отношении целостного, духовного человека, является „андрогин“. Этот термин вводится Н. А. Бердяевым для характеристики проблемы пола, которая играет существенную роль в его философских построениях: „Для построения религиозной антропологии,- отмечал Н. А. Бердяев,- большое значение имеет понимание роли пола в человеческой жизни. Проклятие пола тяготеет над человеком. Человек „ …Цельное существо было бы андрогином. Человек есть существо половинчатое, т. е. половое существо. Он тоскует и стремится к восполнению, к достижению цельности, никогда ее не достигая или достигая лишь в мгновение“. Целостный человек - богочеловек не знает пола. Пол является следствием отпадения от Бога и утерей первоначального, андрогинного образа, следствием греха, приводящим к утрате целостности „мужской“ и „женской“ природ.

5. Истолкование природы творческого акта

Для Н. А. Бердяева человеческий творческий акт является, как и человеческая личность, частью творческой, богочеловеческой энергии. У него сам Бог требует творческого акта от человека в ответ на творческий акт Бога. Сама идея человека является божественной идеей, ибо процесс рождения Бога в человеке идентичен процессу рождения человека в нем. Н. А. Бердяев, объединяя свободу и творческий акт, утверждает этим сотрудничество человека с Богом в творении мира. Без этого сотрудничества Бог был бы онтологическим Абсолютом, бытием, закрытым в себе, а человек - слепым инструментом провидения. Сам Бог требует творческого акта от человека, ибо подлинное творчество, как и подлинная этика творчества, богочеловечно.

Свобода человека, по мнению Н. А. Бердяева, должна быть направлена на сотрудничество с божественной свободой в творчестве подлинного мира. Истолкование природы творческого акта, творчества вообще у Н. А. Бердяева чрезвычайно сложно. Сам акт творчества предполагает возникновение чего-то нового, не бывшего ранее. Тезис творения из ничего понимается им как творчество из свободы, а не из природы.

Природа самого творческого акта интерпретируется в экзистенциальном смысле как изменение структуры иррациональной и темной свободы и поэтому объективированного мира вообще. Благодаря акту творческому происходит полное изменение всех норм - интеллектуальных, эстетических, моральных - отчужденного мира.

Само сознание предстает в этом случае не как логизированное и объективированное, оно становится приобщеньем к ноуменальному миру. Понятый таким образом творческий акт предстает как единство свободы и благодати.

5.1 O творческом назначении человека

Н. А. Бердяев стремится обосновать учение о творческом назначении человека. Для него диалектика морального становления личности является одновременно задачей творческой, по существу, в этом процессе и должно, по его мнению, осуществиться преодоление объективации, „освобождение“ падшего мира.

Для Н. А. Бердяева миросозерцание предшествующей эпохи есть определение чего-то, предметности, вещности, проявляющееся с наибольшей ясностью в гносеологической ориентации этой эпохи, в ее ориентации на науку, якобы способную выразить этическую максиму поведения человека. Однако эта максима предстает как понятийное выражение представлений общества о тех или иных этических нормах, которые в связи с этим исключают индивидуальный путь к ним, ибо индивид должен подчиняться извне навязанным нормам и критериям нравственности.

Н. А. Бердяев полагает истинно философским такое миросозерцание, которое предстает как познание смысла, причем смысла, соизмеримого с человеком. Поэтому для него в этике является основным не вопрос о норме, цели, навязанной извне, а вопрос об источнике творческой жизни. Поэтому этика должна стать творческой, выражающей собой динамику становления человека как личности. Однако, подобного рода задача является центральной в миросозерцании Н. А. Бердяева вообще. Именно поэтому для него этика и есть философия свободы. Для Н. А. Бердяева центральной этической категорией является категория свободы. В этой связи им критикуется свободная воля, которая, по мнению Н. А. Бердяева, представляет собой одну из неверных, приспособленных к этому миру категорий. Эта категория предполагает установленные, данные нормы добра и зла, исключает динамику нравственного становления личности как „восхождение“ по диалектической цепочке негативной и позитивной свободы, ибо человек свободен не только к добру, но и к злу, причем сам „опыт зла“ обогащает человека. Поэтому, согласно учению Н. А. Бердяева, „нельзя мыслить свободу статически, нужно мыслить динамически. Существует диалектика свободы, судьба свободы в мире. Свобода может переходить в свою противоположность. В школьной философии проблема свободы обычно отождествлялась с „свободой воли“.

Свобода мыслилась как свобода выбора, как возможность повернуть направо или налево. Выбор между добром и злом предполагает, что человек поставлен перед нормой, различающей добро и зло. Свободой воли особенно дорожили с точки зрения уголовно-процессуального понимания человеческой жизни…“ Именно; в силу этого, как полагает философ, „свободная воля“ представляет собой этическую категорию, через которую человек получает иллюзии свободы, оставаясь на самом: деле подчиненным законам и нормам падшего объективированного мира, статическому и безликому порядку, антиперсоналистическому в своей сущности. Свобода воли применима к детерминированному миру и осуществляется через и благодаря категории причинности как необходимый выбор установленных норм добра и зла. Подлинная свобода, по мнению Н. А. Бердяева, свобода как дух, как внутренний источник динамики становления человека предполагает самоутверждение человеком себя как личности, она предполагает борьбу с миром обыденности, с установленными в нем этическими нормами. Эти последние, как и сведение свободы к свободе воли, по существу, как отмечает Н. А. Бердяев, являются логическим следствием деперсонализации человека, следствием его понимания как индивида.

5.2 Творчество как реализация свободы, путь к гармонизации бытия

В книге “Смысл творчества”, основной темой которой является идея творчества как религиозной задачи человека, получила свое первое развернутое выражение философия христианского творческого антропологизма Бердяева. Впечатления современницы писателя Е.К. Герцык о книге: „Сотни пламенных, парадоксальнейших страниц. Книга не написана - выкрикнута. Местами стиль маниакальный: на иной странице повторяется пятьдесят раз какое-нибудь слово, несущее натиск его воли: человек, свобода, творчество. Он бьет бешено молотком по читателю, Не размышляет, не строит умозаключений, он декретирует.”

Бердяев ставит вопрос об отношении творчества и греха, творчества и искупления, об оправдании человека в творчестве и через творчество. Он считает, что „оно оправдывает человека, оно есть антроподицея”. Антроподицея, согласно Бердяеву, это „третье антропологическое откровение“, возвещающее о наступлении „творческой религиозной эпохи“. Оно упраздняет откровение Ветхого и Нового заветов („Христианство так же мертвеет и коснеет перед творческой религиозной эпохой, как мертвел и коснел Ветхий завет перед явлением Христа“). Но третьего откровения нельзя ждать, его должен совершить сам человек; это будет делом его свободы и творчества. Творчество не оправдывается и не допускается религией, а само является религией. Его целью служит искание смысла, который всегда находится за пределами мировой данности; творчество означает „возможность прорыва к смыслу через бессмыслицу“. Смысл есть ценность, и потому ценностно окрашено всякое творческое стремление. Творчество создает особый мир, оно „продолжает дело творения“, уподобляет человека Богу-Творцу. Бердяев считает, что „все достоинство творения, все совершенство его по идее Творца - в присущей ему свободе. Свобода есть основной внутренний признак каждого существа, сотворенного по образу и подобию Божьему; в этом признаке заключено абсолютное совершенство плана творения”. Присущая человеку способность к творчеству божественна, и в этом состоит его богоподобие. Со стороны Бога высшая природа человека показывается Иисусом Христом, Богом, принявшим человеческий облик; со стороны человека - его творчеством, созданием „нового, небывшего еще”.

Для автора „творчество человека не есть требование человека и право его, а есть требование Бога от человека, обязанность человека”. „Бог ждет от человека творческого акта как ответ человека на творческий акт Бога. О творчестве человека, верно то же, что и о свободе человека. Свобода человека есть требование Бога от человека, обязанность человека по отношению к Богу.” Бердяев пишет: „Творчество неотрывно от свободы. Лишь свободный творит. Из необходимости рождается лишь эволюция; творчество рождается из свободы”. Тайна творчества также „бездонна и неизъяснима”, как и тайна свободы.

„Творчество - это цель жизни человека на земле - то, для чего Бог создал его. Если христианство есть религия спасения, то это спасение через творчество, а не только через аскетическое очищение от греха”, - пишет Бердяев. В книге „О назначении человека. Опыт парадоксальной этики” (1931) он утверждает, что не только этика искупления, но также этика творчества есть путь в царство небесное.

„Тьма, ничто, бездна - вот что для Бердяева в основе бытия, вот в чем корни и божественного миротворчества, и бездонной свободы человеческого духа. Но эта же тьма, бездна снова настигает светлый космос и человека и грозит поглотить их - отсюда необходимость творчества во что бы то ни стало... твори, не то погибнешь”, - пишет Герцык. „Бог всемогущ в бытии и над бытием, но он бес-силен перед “ничто”, которое до бытия и вне бытия. Он мог только распяться над бездной этого „ничто” и тем внести свет в него... В этом и тайна свободы. ...Отсюда и бесконечный источник для творчества”. Бердяев считает, что „творчество возможно лишь при допущении свободы, не детерминированной бытием, не выводимой из бытия”. Иначе, „без “ничто”, без небытия творчество в истинном смысле слова было бы невозможно”.

Бердяев выражает мысль, что „творчество есть творчество из ничего, то есть из свободы”. На мой взгляд, было бы неправильно думать, что творчество человека не нуждается в какой-либо материи (материале), так как совершается в реальности. Бердяев поясняет, что “творческий акт человека не может целиком определяться материалом, который дает мир, в нем есть новизна, не детерминированная извне миром. Это и есть тот элемент свободы, который привходит во всякий подлинный творческий акт”. Я думаю, что именно в этом смысле „творчество есть творчество из ничего”. Бердяев считает, что творческие дары даны человеку Богом, но в творческие акты человека привходит элемент свободы, не детерминированной ни миром, ни Богом.

Бердяев говорит о трагедии человеческого творчества. Он видит ее в несоответствии его результатов первоначальному замыслу, в том, что „творческий акт в своей первоначальной чистоте направлен на новую жизнь, новое бытие... на преображение мира. Но в условиях падшего мира он отяжелевает, притягивается вниз... создает не новую жизнь, а культурные продукты большего или меньшего совершенства”. Культура, по мысли писателя, является одной из форм объективации и лишь символически указывает на духовный мир. Подтверждение своей мысли Бердяев видит в том, что великие русские писатели чувствовали конфликт между совершенной культурой и жизнью и стремились к совершенной, преобразованной жизни. В том отношении очень показательны Гоголь, Толстой, Достоевский. Вся русская литература проникнута болью о страданиях народа и человека. В условиях „падшего” мира „результаты творчества носят не реалистический, а символический характер”. Такое творчество „символическое, дающее лишь знаки реального преображения. Реалистическое творчество было бы преображением мира, концом этого мира, возникновением нового неба и новой земли”, так как творческий акт “есть акт эсхатологический, он обращен к концу мира”, предвосхищает начало мира нового, новой эпохи Духа.

В работах философа прослеживается связь между исключительным отношением Бердяева к творчеству и его пессимистическим отношением к действительности. Бердяев пишет: „Творческий акт для меня всегда был трансцендированием, выходом за границу имманентной действительности, прорывом свободы через необходимость”. „Творческий акт есть наступление конца этого мира, начало иного мира.” Автор предупреждает, что может возникнуть иллюзия, что „результаты творческого акта могут быть совершенными в этом мире, могут нас оставлять и не притягивать к иному миру”. Бердяев пишет, что совершенные продукты творчества „всегда говорят о мире ином, чем эта мировая действительность, и упреждают преображение мира”. Очевидно особое отношение писателя к творчеству. „Творчество, - пишет он, - было для меня погружением в особый, иной мир, мир, свободный от тяжести, от власти ненавистной обыденности. Творческий акт происходит вне времени. Во времени лишь продукты творчества, лишь объективация. Продукты творчества не могут удовлетворять творца. Но пережитый творческий подъем, экстаз, преодолевающий различение субъекта и объекта, переходит в вечность“: „Творчество для меня не столько оформление в конечном, в творческом продукте, сколько раскрытие бесконечного, полет в бесконечность”. Бердяев понимает под творчеством „потрясение и подъем всего человеческого существа, направленного к иной, высшей жизни, к новому бытию”. Именно в творческом опыте „раскрывается, что „я”, субъект, первичнее и выше, чем „не-я”, объект”.

„Творчество не всегда бывает истинным и подлинным, оно может быть ложным и иллюзорным. Человеку свойственно и лжетворчество. Человек может давать ответ не на призывы Бога, а на призыв сатаны”. „Подлинное же творчество человека должно в героическом усилии прорвать порабощающее царство объективации... и выйти на свободу, к преображенному миру, миру экзистенциальной субъективности и духовности, то есть подлинности, к царству человечности, которая может быть лишь царством Богочеловечности”.

Можно сделать вывод, что, с одной стороны, творчество - это высшее проявление свободы, создающей из „ничто“ подлинное и ценностное, с другой - процесс деобъективации затвердевшего в формах бытия, природы и истории. „Творчество всегда есть освобождение и преодоление. В нем есть переживание силы. ...Ужас, боль, расслабленность, гибель должны быть побеждены творчеством. по существу есть выход, исход, победа.“ Творчество - это откровение „я“ Богу и миру, в нем оправдание человека, как бы ответный шаг на его пути к трансцендентному.

6. Этика Человека. Этический дуализм

Для Бердяева исходным в этике, как в его миросозерцании вообще, является дуализм. „Нравственное сознание предполагает дуализм, противопоставление нравственной личности и злого мира, злого мира вокруг себя и в самом себе. А это значит, что в основе нравственной оценки и нравственного акта лежит грехопадение, потеря первоначальной райской цельности, невозможность непосредственно, без рефлексии и различения, вкушать от древа жизни, - того, что символизирует жизнь вечную.

Различение и оценка предполагают потерю цельности, раздвоенности. С учетом этого дуализма объективированный мир предстает как утерявший целостность и полноту, а этика, ее нормы и категории выступают как противоречивые и парадоксальные. Противоречия очевидны как в бизнесе в России, в Европе, так и в отношениях между людьми. Эпиграфом к книге „О назначении человека“ Н. А. Бердяев взял слова Н. В. Гоголя: „Грусть от того, что не видишь добра в добре“. Нетрудно увидеть в нем прямую антитезу как „Оправданию добра“ В. С. Соловьева, так и собственным построениям раннего периода творчества.

В поздних работах философ в онтологическом принципе примата свободы над бытием пытается обосновать примат личности, ее свободы над любой онтологической доктриной, подчиняющей и порабощающей, по его мнению, человека. И поэтому в сфере непосредственно этической подобный примат личности на-ходит свое выражение в критике нормативизма и ригоризма.

Нравственное становление человека (или, в терминологии философа, „нравственное излечение“) возможно на основании построения новой, энергетической этики, которая ориентируется не на законы и нормы (сфера сознания), а на сверхсознательное, „благодатную духовную энергию“. „Этика решительно должна быть энергетической, а не телеологической. И потому свободу она должна понимать как первоисточник, как внутреннюю творческую энергию, а не как способность следовать нормам и осуществлять заданную цель. Нравственное благо дается человеку не как цель, а как внутренняя сила, освещающая его жизнь. Важно, откуда вытекает нравственный акт человека, а не к какой цели он направлен… И в основу должно быть положено понятие творческой свободы как источника жизни и духа, как света, освещающего жизнь“.

Путь „освобождения“ человека Н. А. Бердяев раскрывает, выделяя три типа этики: этику закона, этику искупления, этику творчества. Н. А. Бердяев рассматриваем выделенные им этики как путь духовного становления человека. К этике закона Н. А. Бердяев относит следующие типы этик: дохристианскую, ветхозаветно-юдаистическую, языческую, первобытно-социальную, аристотелевскую, стоическую, пелагианекую, а также томистскую (внутри христианства). Существенную черту этики закона Н. А. Бердяев определяет следующим образом: „Этика закона и значит, прежде всего, что субъектом нравственной оценки является общество, а не личность, что общество устанавливает нравственные запреты, табу, законы и нормы, которым личность должна повиноваться под страхом нравственного отлучения и кары. Этика закона не может быть индивидуальной и персоналистической, она никогда не проникает в интимную глубину нравственной жизни личности, нравственного опыта к борений“. В сущности своей, согласно учению Н. А. Бердяева, эта этика парадоксальна, ибо, порабощая личность, индивидуальное, она одновременно создает возможность внутреннего развития в мире, где царствует грех, эта этика как бы приспособлена к человеческим нуждам и потребностям.

Заключение

Для Николая Александровича Бердяева основным предметом его интереса и центральной темой философской мысли всегда был человек, его природа, сущность, свобода, предназначение и цель его существования. То есть все вопросы, философское рассмотрение которых так или иначе указано нам разумом, сводятся, по сути, к вопросу о человеке.

Философствование Бердяева носило религиозно-экзистенциалистский характер, с явными признаками антропологизма, и было попыткой самовыражения с помощью образно-художественного языка, желанием передать внутренний личный опыт, настроение, непосредственное эмоциональное переживание.

У Бердяева человек представляет собой природное и сверхприродное существо. „Как существо, принадлежащее к двум мирам и способное себя преодолевать, человек есть существо противоречивое, парадоксальное, совмещающее в себе полярные противоположности. С одинаковым правом можно сказать о человеке, что он существо высокое и низкое, слабое и сильное, свободное и рабье“. Из этого следует, что отличительной особенностью бердяевской философии человека является сознательно принимаемый парадоксализм, акцент на несовместимости основных его определений.

Бердяев воспринял идею автономии воли, согласно которой ничто внешнее, никакие авторитеты не могут служить законом для моей воли, воля свободна только тогда, когда сама ставит над собой закон, которому затем и подчиняется. Человеческое „Я“ заявляет Бердяев, стоит выше суда других людей, суда общества и даже всего бытия, потому что единственным судьей является тот нравственный закон, который составляет истинную сущность „Я“ который это „Я“ свободно признает. Заимствовав у Иммануила Канта принцип автономии, свободного признания над собой нравственного закона, Бердяев отверг сам этот нравственный закон, требование подчинения своеволия единичного человека долгу - руководствоваться правилом: не делай другому того чего, ты не хотел бы, чтобы делали тебе. Для Бердяева подчинение всякому закону, в том числе нравственному, есть рабство. Бердяев отвергает трактовку свободы как подчинения всеобщему нравственному закону: ведь именно в подчинении вообще, безотносительно к какому бы то ни было содержанию, а тем более в подчинении всеобщему началу русский философ видел рабство, несвободу. Согласно Бердяеву, „философское познание - человеческое познание, в ней всегда есть элемент человеческой свободы“, „если философия возможна, то она может быть только свободной, она не терпит принуждения“. Свобода - в том, чтобы никому и ничему не подчиняться - таково глубочайшее убеждение Бердяева, таков его этический принцип.

Бердяев как представитель религиозной философии полагал, что „проблема человека совершенно неразрешима, если его рассматривать из природы и лишь в соотношении с природой. Понять человека можно лишь в его отношении к Богу“. Потому что человек есть великая загадка для самого себя, свидетельствующее о существовании высшего мира.

У Бердяева учение о человеке есть, прежде всего, учение о личности, ее предназначении, долге перед человечеством.

Бердяев полностью не согласен с традиционным определением человека как разумного существа, поскольку свести человека к разуму - значило бы лишить его уникальности, неповторимости, а значит, личности. Личность у Бердяева рассматривается как категория религиозно - духовная. По мнению философа, „существование личности предполагает существование Бога, ценность личности предполагает верховную ценность Бога. Личность есть ценность, стоящая выше государства, нации, человеческого рода, природы, и она, в сущности, не входит в этот ряд“. Поэтому он не приемлет нравственный разум идеализма в качестве высшего закона для человека, ибо всякий закон есть детерминация, а личность, считает он, должна быть свободна. Именно в свободе он видел главную характеристику личности, и личность не просто обладает свободой, но она и есть сама свобода. Человек как существо свободное, обладает творческой свободой. Здесь человек у Бердяева рассматривается не только как творец мира, но в известном смысле как творец самого себя. Творчество у философа становится теургическим актом, которому в последний период жизни он придает эсхатологический характер. Предназначение человека, таким образом, состоит в стремлении к духовной свободе, отказ от всякого принуждения, террора и насилия. В этом смысле Бердяев выступает не только ярким представителем русской религиозно - философской традиции, но и выразителем русской души, отразившей в себе всю духовную атмосферу начала ХХ века в России. Он также является живым свидетелем и участником того, что происходило в России, которое было пережито, осмыслено и передано через его философскую позицию, дух бунтарства и анархизма.