Понимающий метод философии как метод познания другого

58

Федеральное агентство по образованию

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

Уральский государственный Университет им. А.М. Горького

Философский факультет

Дипломная работа

Понимающий метод философии как метод познания Другого

Студентки 6 курса

Груницкая Н.А.

Допустить к защите

Научный руководитель

Котелевский Д.В.

Екатеринбург 2007

Содержание

Введение

I. Глава. Метод понимания как метод постижения себя

1.1 Сопоставление метода объяснения и метода понимания

1.2 Понимающая философия Ф. Ницше

II.Глава. Основные вехи становления и развития метода понимания

2.1 Противоположные точки зрения на взаимодействие человека и мира

2.2 Антропологический поворот в философии И. Канта

2.3 Основы философии понимания Дж. Локка

2.4 И. Фихте «Каков человек, такова и его философия»

III.Глава. Завершение обоснования понимающего метода

3.1 О проблеме метода понимания в философии

3.2 Воля, чувства и представления В. Дильтея

3.3 Экзистенциальная коммуникация К. Ясперса

Заключение

Список литературы

Введение

Человек посредством философствования пытается решить свои собственные проблемы и предложить свое решение другим людям. Философия не только отражает мир, но и выражает определенное отношение человека к этому миру.

В своей работе мы разобрали специфику философских методов понимания путем их сопоставления . Метод понимания мы рассмотрели не как единый метод, а как метод по-разному проявляющийся в разных философских учениях. Провели анализ метода понимания, исследуя философию В.Дильтея, К. Ясперса ,Ф. Ницше, И. Канта, Дж. Локка, И.Фихте и т.д., но не обнаружили попыток исследования метода понимания вообще - как универсального метода антропологического философствования. Потому этот метод выступает и описывается под разными названиями, которые даются ему различными философами. Он именуется герменевтическим методом, интуитивным методом, антропологическим подходом, методом «вчувствования» и т.п. Эти методы изучаются как разные методы, между тем сравнительный их анализ показывает, что в них значительно больше общего, чем различного.

Актуальность темы. Проблема понимания активно обсуждается в западной философской литературе уже полтора века. Сама постановка задачи понимания необходимо предполагает признание Другого как значимого и ценного субъекта, который и в будущем сохранит свою инаковость, а не вынужден будет отказаться от нее под воздействием насилия или идеологического воздействия. В противном случае понимание утрачивает смысл. Что толку понимать то, что следует победить, преодолеть, преобразовать, подавить и подчинить?

Таким образом, в понимании заинтересовано только то общество, которое строится на принципе толерантности - или, по меньшей мере, стремится к реализации этого принципа. Толерантность же, в свою очередь, возможна только в обществе демократическом, допускающем не подавляемое насильственно существование разномыслия. Принимая важные решения и воплощая их в жизнь, отнюдь не всегда надо руководствоваться только рациональными соображениями, надо еще внедрять разум, изживая заблуждения, которые коренятся в сфере социальной и индивидуальной психологии. Необходимо не навязывание людям единообразного способа мышления, а, прежде всего, понимание тех многообразных мотивов, которыми различные социальные субъекты руководствуются в своих действиях. Такое понимание должно постигать не только рациональные соображения, но и чувства, эмоции, под влиянием которых делается жизненный выбор.

В западной философии уже на протяжении двух веков существует традиция понимания, которая противопоставляется научному объяснению. Объяснением эта традиция называет сведение индивидуально-неповторимого к общему и повторяющемуся, то есть стремление обнаружить в сфере социального такие же законы, которые выявляет физика в физическом мире. Под пониманием, наоборот, подразумевается постижение уникально-неповторимого в его социально-культурном контексте.

Понимание возможно только тогда, когда признается: индивид не может приноситься в жертву обществу, полнота человеческой жизни - это высшая ценность, а вся общественная организация, все социальные институты, включая государство, есть всего лишь средство для обеспечения этой полноты жизни.

В нашем исследовании мы попытаемся ответить на вопросы: может ли метод понимания стать методом не только литературы и искусства, но и одним из методов философии как науки? Допускает ли обретенное методом понимания научную проверку и строгое описание? Может ли использовать метод понимания философия, не утрачивая при этом свой статус ?

Постановка вопроса о методе понимания как универсальном методе антропологического философствования позволила бы проследить его генезис, выявить первооснову. Если уместно аналогия, то «понимающую философию» можно сравнить с ареалом солнца. Сегодня изучены только лучи по отдельности. Следующим этапом должно быть изучение самого ареала, от которого эти лучи отходят - должно быть показано, что эти лучи, при всем различии между ними, представляют собой лучи ядра солнца - центра понимания. Исследования же солнца неизбежно должны привести нас - в отдаленной перспективе - к первоистокам «понимающей философии», которые уходят ко временам возникновения философствования, к античности.

Цель нашей работы состоит в том, чтобы исследовать развитие понимающего метода, который используется антропологизмом как направлением в философии нового и новейшего времени, а также выявить социальные и культурные предпосылки его распространения.

Выбор такой цели требует выполнения ряда задач. Необходимо, во-первых, выявить социальные, экономические и культурные предпосылки философии понимания. Во-вторых, требуется проследить взаимосвязь возникновения метода понимания и антропологического поворота в философии на Западе. В-третьих, нужно определить основополагающие принципы философии антропологизма как философии понимания, описать основные вехи ее развития, одним словом - показать метод понимания в его единстве и разнообразии, как он представлен у различных мыслителей нового и новейшего времени.

С поставленными целями и задачами мы выбрали следующую структуру. В первой главе мы рассмотрели метод понимания как познание самого себя и постижение Другого. При использовании метода понимания мы показали, что человек прибегает не только к рассудочным аналогиям, но и к сочувствию, сопереживанию, и тот, кто прибегает к методу понимания Других, требует, чтобы эти Другие поняли его самого. Сопоставили метод объяснения и метод понимания. Практическую значимость и ценность понимания для общества мы показали, исследуя понимающую философию Ф.Ницше. Смысл его рассуждений сводился к тому, что неразрывное соединение мысли, чувства и воли и представляет собой ту энергию, которая побуждает к действию как отдельного человека, так и целый народ.

Во второй главе мы показали, становление понимания как метода. Анализируя философию Локка, мы выяснили, что метод понимания неотделим от принципа толерантности. Философия Канта показала нам, что мы должна изучать в первую очередь человека, а уже затем - создаваемую с помощью его способностей картину мира. И.Кант, в сравнении с Локком, разумеется, совершил значительный шаг вперед - и в этом смысле завершил антропологический переворот. Этот шаг состоит в том, что причинность, закономерность, необходимость были объявлены не чертами самого мира, а формами мышления человеческого рассудка. Исследовали философию И.Г. Фихте , его тезиз: «Каков человек, такова и его философия».

В третьей главе мы провели завершение обоснования понимающего метода, мы показали, В. Дильтей признает, что продолжает традицию, восходящую к Локку и Канту, однако стремится преодолеть ее гносеологическую односторонность. В исследовании философии Ясперса мы выяснили, что прежде всего, должно быть уважение к человеческой личности, к Другому, нельзя превращать человека в предмет сциентистского изучения и объект для манипулирования. В.Дильтей говорил о методе понимания, прежде всего и главным образом в психологии и в исторической науке. К.Ясперс применял метод понимания в психопатологии, а затем - в историко-философских исследованиях. Мы показали, что метод понимания не может быть ограничен только рамками названных отраслей знания.

Вывод из всего сказанного ранее может быть таким. Понимание как метод, как определенная стратегия философских исследований начинает сегодня активно использоваться во всем мире для осмысления собственных проблем. Необходимо исследовать действительные истоки метода понимания, которые начинают складываться в Европе в той же, в сущности, исторической ситуации, какую переживает сегодня Россия - в ситуации становления рыночной экономики. Не в ХIX веке, а значительно раньше следует искать истоки этого метода - именно тогда, когда происходит отказ от жесткой регламентации жизни человека порядками традиционного общества, когда начинает проявляться человеческая индивидуальность и свобода. Такова основная гипотеза работы.

При анализе философии жизни, герменевтики, философской антропологии, экзистенциализма, интуитивизма обойтись без осмысления метода понимания было просто невозможно.

Глава 1. Метод понимания , как метод постижения себя

1.1 Сопоставление метода объяснения и метода понимания

Все сторонники антропологического философствования использует метод понимания, применяя его вначале к самому себе, а затем - к другим. Представитель антропологизма рассуждает так. Я, будучи человеком, имею целостное представление о самом себе - о своем теле, о своем мышлении, о своих чувствах, о своих потребностях, о своей воле. Я непосредственно переживаю все это. Чтобы понять самого себя, мне не нужно читать какие-либо теоретические труды или ставить эксперименты. Я знаю, каков я, непосредственно. Следовательно, исходную модель человека я могу построить, поняв свою собственную жизнь как человека. Я вначале построю «модель» себя самого, а затем скорректирую ее, понимая других, используя их автобиографии, дневники, произведения исповедального характера, а также привлекая данные специальных наук о человеке. Так и будет построена исходная модель человека, из которой будут выведены все остальные разделы философского учения. Все это и определяет специфику метода понимания.

Описывая ее, ведущие сторонники метода понимания в гуманитарных науках В. Дильтей и К. Ясперс противопоставляют его методу объяснения, который используют так называемые «точные», «опытные» науки - в первую очередь, естествознание, а также копирующие их методы сциентистская психология , социология и т.п.

Суть метода объяснения состоит в том, что он диктует необходимость начинать с наблюдений. Таким образом, фиксируются факты, затем выявляются их корреляции. Одни факты всегда появляются наряду с другими. Заметив это, мы начинаем выяснять, каковы причины такой сопряженности фактов. Выявив, таким образом, причины и следствия, мы строим представление о закономерностях. К таким общим закономерностям мы и сводим все многообразие отдельных фактов.

Таким образом, метод объяснения состоит в том, чтобы, в конечном счете, свести все многообразие фактов к нескольким основным закономерностям. Конечно, человека можно изучать и таким образом. Так и поступают представители специальных наук о нем. Но в результате они утрачивают понимание именно этого, конкретного человека во всей его индивидуальности и неповторимости. Так, например, медик знает, что такое грипп и как все люди заболевают гриппом. Но его при этом совершенно не интересует, кто именно заболел гриппом. Поэтому современная медицина лечит болезнь, а не заболевшего человека.

В сфере гуманитарных наук такой метод, заимствованный у естественных наук, не приводит к успешным результатам. Если к нам приходит близкий человек, который, к примеру, влюбился и в результате тяжело переживает, мы не сможем помочь ему, используя метод объяснения. Мы не можем вывести «формулу любви», обобщив все известные нам «факты». Всякие обобщения здесь просто неуместны и даже оскорбительны, равно как и приведение статистических данных.

Нам необходимо понять именно данного человека во всей его индивидуальности. Понимание предполагает, что при этом будет использоваться не только и не столько рациональное мышление, сколько со-чувствие, со-переживание.

Метод понимания можно, в первом приближении, определить как метод постижения Другого как наделенного способностями, подобными способностям постигающего; это метод познания другого человека с целью воссоздания особенностей его внутренней, интеллектуальной и эмоциональной жизни.

Таким образом, Другой понимается, прежде всего, по аналогии с собственным Я. Впрочем, понятие «аналогия» здесь не совсем точно, поскольку аналогии проводит рассудок. При использовании метода понимания человек прибегает не только к рассудочным аналогиям, но и к сочувствию, сопереживанию. Это означает, что он проецирует на Другого свой собственный образ, предполагая, что этот образ схватывает нечто общечеловеческое.

Если собственное представление о себе у представителя антропологизма имеет столь важное значение, поскольку, основываясь на нем, он строит исходную, базовую «модель человека», то историк философии, изучая его концепцию, должен учитывать это обстоятельство. Он должен отчетливо сознавать: изображая «человека вообще», представитель антропологизма всегда исходит из базового представления о самом себе, о собственной жизни. Абсолютное большинство представителей антропологизма оставило после себя философские автобиографии - именно для того, чтобы предъявить свой собственный внутренний опыт жизни как аргумент, доказывающий обоснованность своей исходной «модели» человека. Но только Ф.Ницше, уже находясь на грани безумия, выразил это всеобщее намерение представителей антропологизма с предельной «нескромной» откровенностью:

« ...Я считаю необходимым сказать, кто я. Знать это, в сущности, не так трудно, ибо я не раз «свидетельствовал о себе». Но несоответствие между величием моей задачи и ничтожеством моих современников проявилось в том, что меня не слышали и даже не видели. <...> При этих условиях возникает обязанность, против которой, в сущности, возмущается моя обычная сдержанность и еще больше гордость моих инстинктов, именно обязанность сказать: Выслушайте меня! ибо я такой-то и такой-то. Прежде всего, не смешивайте меня с другими!» Ницше Ф. По ту сторону добра и зла. Казус Вагнер. Антихрист..- Мн. Харвест; М.: АСТ, 2000. С.334.

Тот, кто прибегает к методу понимания Других, требует, чтобы эти Другие поняли его самого. Поэтому историк философии, изучающий учения представителей антропологизма, должен использовать метод тот понимания, на котором они настаивают. Разумеется, этот метод вовсе не должен быть единственным - если историк философии сам не является по своим философским убеждениям представителем антропологизма. Однако антропологическое философствование должно изучаться с учетом его специфики.

Из сказанного явствует, что антропологизм как философское направление недостаточно определять чисто теоретически, абстрактно, хотя без такого определения нет и не может быть истории философии как науки. Антропологизм представлен учениями мыслителей, которые начинали с построения исходной «модели» человека, а затем «выводили» из нее картину мира. Такая позиция не является чисто теоретической. Она основана на убежденности в том, что человек не подвластен никаким объективным законам - именно как целостный человек, а не как организм. Поэтому каждое антропологическое учение должно быть соотнесено с жизнью его создателя, с его биографией. Причем биография не должна пониматься как чисто внешнее описание фактов, как перечень «анкетных данных»; биографический метод должен заключаться именно в том, чтобы понять, какие жизненные коллизии философа выразились в созданной им «модели» человека.

В современной историко-философской литературе метод понимания связывается, главным образом, с именами В. Дильтея и К. Ясперса. Это явно объясняется тем, что эти философы не только сами применяли метод понимания, но и обосновали его теоретически, проведя обстоятельные методологические исследования.

Однако ограничивать метод понимания только работами этих двух выдающихся авторов было бы неверно - как минимум, по двум причинам. Во-первых, сферу его применения пришлось бы тогда необычайно сузить. Ведь даже В. Дильтей не называл свой метод методом понимания. Он говорил об «описывающей и разделяющей психологии», которую противопоставлял психологии сциентистской, теоретически-объясняющей. О методе понимания стал говорить К. Ясперс, который обобщил методологические рассуждения В. Дильтея и на их основе разработал собственную методологию. Но даже с учетом этого уточнения необходимо отметить, что В. Дильтей говорил о методе понимания, прежде всего и главным образом в психологии и в исторической науке (другое дело, что историю он понимал как историю культуры в целом). К. Ясперс применял метод понимания в психопатологии, а затем - в историко-философских исследованиях. Совершенно очевидно, что метод понимания не может быть ограничен только рамками названных отраслей знания.

Во-вторых, если мы будем связывать метод понимания только с именами В. Дильтея и К. Ясперса, возникнет ложное впечатление, будто этот метод применялся только этими двумя мыслителями. К.Ясперс недвусмысленно ссылался на то, что многие свои методологические идеи он почерпнул у В. Дильтея. Так что может создаться иллюзия, будто этот метод использовался только двумя представителями немецкой философии, один из которых находился под влиянием другого. Откуда появилась сама идея этого метода, остается неясным, равно как и его будущность. Между тем сопоставление методологических идей В. Дильтея и К. Ясперса показывает, что методы, близкие к описанным ими, использовали многие философы. В первую очередь следовало бы назвать О. Шпенглера, А. Тойнби, многих представителей философской герменевтики. Сходный метод применял М. Хайдеггер, занимаясь пониманием творчества немецких поэтов. Именно понимание было творческим методом Ж.-П. Сартра и А. Камю. Больше того. Именно метод понимания применил в сфере классической филологии Ф.Ницше, что и послужило главной причиной критики его «Происхождения трагедии» со стороны представителей ортодоксальной филологии. Этот список наверняка можно продолжить.

Проблема, однако, заключается в том, что все названные авторы вовсе не называли свой метод методом понимания. Строгость методологических определений вообще не была свойственна многим из них. Следовательно, пришлось бы доказывать наличие реального сходства методов названных авторов, вернее, доказывать, что речь идет не о простом сходстве, а о различных модификациях одного и того же метода. Это - задача, решению которой необходимо было бы посвятить не одну объемистую монографию.

Тем не менее, вопрос о том, идет ли речь просто о сходстве различных методов или же о различных модификациях одного и того же метода гуманитарного познания, вовсе не является чисто схоластическим или чисто методологическим. Он необычайно важен сегодня, когда неудачей завершились все попытки создать гуманитарные науки по образу и подобию естественных наук. На этом основании делаются скоропалительные выводы о несостоятельности гуманитарного познания вообще.

Необходимо показать, что существует целая философская традиция. Эта традиция противопоставляет методы естественных и гуманитарных наук, считая методом последних именно метод понимания. Проследить эту традицию можно и нужно. Однако истоки этой традиции в прошлом и проявления ее в настоящем можно только тогда, когда знаешь, чего ищешь.

Если дать самое общее определение метода понимания, которое было бы применимо для характеристики самых разнообразных его модификаций, встречающихся в истории философской мысли, то это определение могло бы свестись к нескольким основным моментам.

1. Метод понимания является универсальным методом гуманитарного познания. Он может реализоваться только через множество разнообразных частных методов и техник исследования. Но суть его не может быть схвачена, если мы ограничимся перечислением этих частных методов и техник. В этом случае мы можем, во-первых, упустить некоторые их них, существующие сегодня, и, разумеется, не назвать те, которые будут разработаны в будущем; перечисление никогда не будет полным. Во-вторых, так и останется неясным, что же связывает между собой эти частные методы и методики, что есть общего между ними.

Поэтому метод понимания, как универсальный метод гуманитарного познания, не может определяться через перечень составляющих его частных методов и техник. Он может определяться только через противопоставление его другому универсальному методу - объяснению как универсальному методу естествознания.

2. Метод объяснения, используемый в естествознании, предполагает сведение индивидуального к особенному и, далее, к общему. Биолог не изучает отдельное яблоко во всей его уникальности и неповторимости. Он изучает яблоко только как плод определенного вида растений. Он, следовательно, предполагает, что все яблоки, выросшие на всех яблонях, имеют нечто общее, которое значительно важнее, чем их индивидуальные особенности. Это более важное общее именуется существенным, неважное индивидуальное превращается в несущественное явление. Больше того. И это существенное тоже может превратиться в несущественное, если речь в естественной науке зайдет о сущностях более высокого порядка.

Метод объяснения предполагает отказ от рассмотрения индивидуального в пользу особенного, а затем и отказ от рассмотрения особенного в пользу общего. Естествознание получает таким путем предельно абстрактные определения, а затем возвращается с ними к индивиду, описывая индивидуальность как богатство абстрактных определений. Объясняющая медицина, к примеру, отвлекается от конкретности и уникальности данного пациента как человека по имени Иван. Сопоставляя его со множеством других, она вначале образует абстракции заболеваний, а затем возвращается от своих абстракций к человеку Ивану, характеризуя его как больного, страдающего астмой, плоскостопием, язвой и близорукостью. Совокупность этих абстрактных характеристик и будет составлять в глазах представителя объясняющей медицины индивидуальность человека Ивана как пациента.

В отличие от этого, метод понимания есть метод изучения именно данного уникального индивида. Какие-либо обобщения здесь значительно менее ценны и значимы, чем выявление индивидуальных черт. Историк, изучающий Наполеона, может, разумеется, сравнить его с другими полководцами или политиками. Но ему и в голову не придет сосредоточиться на изучении того, что общего Наполеон имел с Ганнибалом, Александром Македонским, Александром Суворовым и другими полководцами, чтобы создать абстрактное представление о полководце вообще. Его, историка, интересует именно Наполеон во всей его уникальности и неповторимости.

3. Метод объяснения представляет собой подведение данного уникального феномена под определенный род или вид - при отбрасывании его неповторимых, индивидуальных черт. Именно в этом и состоит обобщающая деятельность рассудка. Этот рассудок должен выступать только в чистом виде, будучи совершенно освобожденным, от всякого рода эмоций и переживаний. Переживания всегда индивидуализируют и препятствуют обобщениям, поскольку любимый или ненавидимый человек - «не такой, как все». Ученый, использующий метод объяснения, не должен испытывать никаких переживаний и чувств, связанных с предметом его исследования.

Это требование легко выполнить естествоиспытателю: смешно было бы предполагать, что химик ненавидит щелочь и любит кислоту, а физик испытывает симпатию к одним элементарным частицам, презирая другие. В отличие от этого гуманитарий не может, даже если будет стараться, полностью избавиться от своего, человеческого отношения к предмету своего исследования. Как бы он ни стремился быть беспристрастным, он все равно сопоставляет свое жизневоззрение с жизневоззрением того, кто изучается, а в результате возникает эмоционально-чувственное отношение к нему.

У представителя естествознания предмет исследования неподобен ему, а потому к этому предмету возможно беспристрастное отношение. У представителя гуманитарных наук, по определению имеющих дело с человеком, предмет подобен исследователю, а потому он неизбежно вызывает «витальный резонанс» (А. Гелен).

4. Наличие этого витального резонанса имеет как «минусы», так и «плюсы». «Минусом» является невозможность чисто рационального отношения к предмету исследования, невозможность достижения той степени интеллектуального безразличия, при котором, «добру и злу внимая равнодушно», можно осуществлять обобщения, классификации и построения теорий. Именно по этой причине гуманитарные науки никогда не смогут уподобиться естественным. Дело здесь не столько в сложности предмета, сколько в отношении к нему.

Таким образом, метод понимания можно в первом приближении определить как метод познания Другого, наделенного способностями, подобными способностям исследователя; это метод познания другого человека с целью воссоздания особенностей его внутренней, интеллектуальной и эмоциональной жизни.

Для чего необходимо такое познание? Что оно дает современному обществу? Некоторые полагают, что знание внутренней, интеллектуальной и эмоциональной жизни людей прошлого ничего современному человеку не дает и на развитие общества в будущем никак повлиять не может. Ведь эти люди давно умерли! В крайнем случае, еще можно было бы признать какую-то ценность изучения действий людей прошлого, которые породили ответные действия и, в конечном счете, создали цепочку событий, протянувшуюся до современности. Но какова польза от понимания внутренней жизни мыслителей, которые сами крайне редко совершали исторические деяния? Как это понимание может повлиять на сегодняшнюю жизнь? Как поможет постичь ее?

На этот вопрос дает ответ русский историк С.Н. Южаков: « Такие редкие имена носили особые избранники человечества, отметившие своими делами целые исторические эпохи, давшие толчок и направление целым могучим историческим течениям, положившие основания для могущественных общественных переворотов, глубоко повлиявшие на положение, интересы, самосознание и самочувствие обширных населений и многих поколений... И такими могучими личностями являются обыкновенно не деятели в тесном смысле слова, не те, которые производят политические и социальные перевороты, как бы ни были велики их силы, как бы ни были громадны события, воплотившиеся в их деятельности. Современники их любят и ненавидят, поклоняются и проклинают. Но с их кончиною, к завершению их исторической эпохи наступает более спокойный суд потомства. Для него деятельность таких великих людей является любопытной страницей истории... Но она уже, эта деятельность, не вызывает страстей, не возбуждает ни непримиримой вражды, ни пылкого поклонения... Странно было бы, если бы, например, теперь, в настоящее время, возбуждали страсти вокруг себя и своего имени герцог Альба, Вильгельм Оранский, Оливер Кромвель, Вашингтон, даже Робеспьер и Наполеон... Для потомства это - изжитые моменты, фигуры прошлого, очень значительного, конечно, но, тем не менее, прошлого, несомненно. События, в которых участвовали эти большие люди, еще так или иначе влияют на жизнь потомков, но не сами личности, которые умолкли и которые уже не возьмут судьбы мира в свои сильные руки... Деяния таких людей переживают их короткую жизнь, но не их личность, которая, переставая жить, перестает быть и активным элементом исторической жизни, перестает принимать в ней непосредственное участие» Южаков С.Н. Жан-Жак Руссо // В кн.: Мольер. Вольтер. Руссо. Дидро.Ренан. СПб: "ЛИО Редактор" и др., 1998. С. 196..

По мысли С.Н. Южакова, деятели, которые своими поступками оказывали влияние на ход истории, перестают оказывать такое влияние сразу же после своей смерти. Это означает, что поступок, деяние действительно принадлежит только прошлому. Он никогда не может повториться в прежнем виде кем-то другим, поскольку историческая ситуация наверняка будет иной. Вывод: изучение событийной стороны дела гуманитарными науками едва ли сможет дать что-то для будущего.

Из сказанного явствует, что С.Н.Южаков был сторонником «субъективного метода» в социологии. Великие люди, и по смерти своей на протяжении веков участвующие в формировании истории - это вовсе не деятели, которым довелось лишь воплощать великие идеи. Но это и не отрешенные мыслители академического толка, затворившиеся от жизни общества в башне из слоновой кости.

Это - люди, которые сочетали мысль и страсть, которые излучали объединенную энергию мысли, чувства и воли, движущую историей человечества.

Метод понимания и есть порождение стремления проникнуться этой энергией мысли, чувства и воли, которая была присуща великим людям. Для ее постижения недостаточно одной только мысли, равно как недостаточно и одного только чувства и одной только воли. Необходимо только их неразрывное единство.

1.2 Понимающая философия Ф. Ницше

Понимание доступно лишь тому, кто не только развил в себе такое единство мысли, чувства и воли, но и подверг их в себе пристальному самоанализу. Понимание Другого неотрывно от постижения себя. Понимание происходит только в ходе заочного диалога с великим человеком, когда собственный опыт внутренней жизни исследователя используется для постижения опыта внутренней жизни Другого.

На практическую значимость и ценность такого понимания для общества указывал Ф. Ницше. Смысл его рассуждений сводился к тому, что неразрывное соединение мысли, чувства и воли и представляет собой ту энергию, которая побуждает к действию, как отдельного человека, так и целый народ. Эта энергия, которую Ф. Ницше именует «волей к мощи», подобна ядерной энергии. Если процесс ее выработки протекает нормально, находится под контролем, отдельный человек или целый народ обретает силы на то, чтобы развивать экономику, участвовать в мировой политике, созидать культуру. Если процесс выработки энергии в реакторе «заглушен», в обществе наступает застой и апатия. Но если искусственно форсировать реактор, это чревато ядерным взрывом: социальная система идет «вразнос» и уничтожает сама себя, как это было с тоталитарными режимами.

Метод понимания нужен именно для того, чтобы регулировать выработку жизненной энергии народа. Понимать необходимо, чтобы знать, как наступает «декаданс», то есть застой и упадок жизненной энергии. Но понимать необходимо и для того, чтобы знать, как наступает неконтролируемая «цепная реакция», которая возрождает в человеке первобытную агрессию и приводит к войнам, революциям, социальным конфликтам и катаклизмам.

Ф.Ницше отводит деятелям культуры, в сущности, ту же роль, которую ныне выполняет оператор ядерного энергоблока. Деятели культуры призваны держать под контролем выработку жизненной энергии в обществе. Если она падает во времена застоя и декаданса, они своими произведениями должны способствовать восполнению этой энергии. Но они же должны предотвращать неконтролируемое возрастание этой жизненной энергии, гасить чересчур разгорающиеся страсти в обществе:

« ...Мы, более духовные люди эпохи, которая явно все более объемлется пламенем, - не должны ли мы хвататься за все средства тушения и охлаждения, какие только существуют, для того чтобы остаться, по крайней мере, столь же постоянными, скромными и умеренными, каковы мы были до сих пор, и, таким образом, когда-нибудь пригодиться для того, чтобы служить этой эпохе зеркалом и орудием самосознания?» Ницше Ф. Человеческое, слишком человеческое. Мн. "Харвест", 2000. С. 475.

Философия, по Ницше, это особый образ жизни, связанный с пониманием самой сущности жизни и, значит, со способностью руководить ходом истории и развитием культуры. «Для меня, - пишет Ницше, - философ имеет значение ровно настолько, насколько он может давать пример. Что своим примером он может увлечь за собою целые народы, - в этом нет сомнения; это показывает история Индии, которая почти тождественна с историей индийской философии». Ницше Ф. Шопенгауэр как воспитатель // Ницше Ф.Странник и его тень. М., 1994. С.18.

Как пишет Ницше, «для чего существует отдельный человек - вот что ты должен спросить у самого себя, и если бы никто не сумел тебе ответить на это, то ты должен попытаться найти оправдание своему существованию, как бы a posteriori, ставя себе самому известные задачи, известные цели, известное «ради», высокое и благородное «ради». Пусть тебя ждет на этом пути даже гибель - я не знаю лучшего жизненного жребия, как погибнуть от великого и невозможного…». Франк С.Л. Фр. Ницше и этика «любви к дальнему» // Франк С.Л. Соч. М., 1990. С. 218.

Так как метод понимания предполагает, что главный интерес для познания представляет вовсе не мир, а сам человек, то под учением Ницше следует понимать разновидность духовного упражнения, т.е. обновляющее повторение того, что уже много раз было повторено. Жизнь - это полнота обновляющих себя повторений, и в этом смысле она - противоречие. Учительство Ницше, его воспитательная миссия не требует учеников или тех, кто мог бы принять на себя груз ответственности за мысль учителя; речь Ницше не обращена к разуму Другого. Образ Ницше-философа отчужден и не определен в силу его отказа от любой «мертвой маски»: пророка, аскета, мудреца, скептика и т.п. Философствование есть непрестанная духовная трансфигурация: Ницше переходит от одного состояния мысли в другое, не удерживая их в одном-единственном и неизменном переживании собственного Я, но обретая себя в каждом из них как в законченной форме. Именно таково практическое значение метода понимания.

К сожалению, его философско-методологическая разработка в России была прекращена на долгие семь десятилетий. Как часто бывает, долгое подчеркивание значения объективных, прежде всего экономических факторов, привело в последние десятилетия к перегибу в противоположную сторону - сегодня на прилавках книжных магазинов в изобилии появились работы, где вся история предстает только как результат произвольных действий отдельных личностей, которые действуют, чуть ли не исключительно по настроению. Такой перегиб должен быть исправлен. Метод понимания вовсе не должен полностью вытеснить метод объяснения из социальных исследований. Только их сочетание может дать полное представление о происходящем в обществе, о тенденциях в его развитии и перспективах.

Глава 2. Основные вехи становления и развития метода понимания

2.1 Противоположные точки зрения на взаимодействие человека и мира

Сопоставляя уже описанные выше метод объяснения и метод понимания, мы сможем сделать между ними такое важное различие. Познание есть процесс, в котором происходит взаимодействие человека и мира. Если при этом признается, что первенствующая роль в этом взаимодействии принадлежит миру, а человек выполняет подчиненную роль, всего лишь приспосабливаясь к миру, диктующему свои законы, мы получаем метод объяснения. Задача познания, с этой точки зрения - постижение мира, как он есть сам по себе. Человек как субъект познания не должен привносить в объективную картину мира ничего от себя. Такое привнесение означало бы искажение истины. Сам субъект познания - это всего лишь часть мира, на которую распространяются его объективные законы. Поэтому сам субъект познания должен раскрыть законы, по которым функционирует мир, и только затем обнаружить, как эти законы определяют его, субъекта, собственную сущность и деятельность. Можно даже сказать, что это мир познает сам себя благодаря усилиям своей особой части - познающего субъекта.

Метод понимания, напротив, предполагает, что главный интерес для познания представляет вовсе не мир, а сам человек. Человек может знать о мире лишь то, что позволят ему знать его познавательные способности. Поэтому начинать надо с анализа познавательных способностей человека. Но эти познавательные способности всегда зависят от всех остальных человеческих способностей. Стало быть, человек должен быть изучен во всей полноте. При этом неизбежно выяснится, что человеческое знание о мире в значительной степени зависит от человеческих способностей и свойств. Больше того: при достаточно высоком уровне развития техники оказывается, что окружающий мир все более и более становится продуктом человеческой деятельности, воплощением человеческих представлений и желаний. Это - очеловеченный мир, в котором нечто, когда-то бывшее природным, преобразовано человеком, познавшим его естественные законы, настолько, что уже «забыло» свое естественное происхождение. Познающий и преобразующий мир человек все более и более выходит на передний план. Философия из науки о мире и человеке как его составной части превращается в учение о человеке, создающем мир техники и культуры. Немаловажным оказывается, однако, и то, как человек чувствует себя в этом созданном им мире техники и культуры, каким образом изменяется в этом мире его сознание, его чувства, его жизневоззрение. Оказывается, что современное общество, его важнейшие черты определяются уже не «природой» человека, а его новыми чертами, которые он обрел в созданном им самим мире.

Для сторонников объясняющего метода мир - это почти все, а человек - это почти ничто. Для сторонников понимающего метода человек - это почти все, а мир неочеловеченный, не втянутый в круг человеческой деятельности, не представляет почти никакого интереса.

Как видим, речь идет о полярно противоположных точках зрения на взаимодействие человека и мира. Разумеется, выбор одной из них не мог быть результатом чисто произвольного решения. Ни о каком антропоцентричном мышлении и, соответственно, методе понимания не могло быть и речи в традиционном обществе, где власть природы над человеком была необыкновенно большой. Тогда, когда абсолютное большинство членов общества прямо зависело от результатов охоты, а затем - животноводства и скотоводства, им приходилось уповать на милость природы или, точнее, управляющего этой природой Бога. Низкий же уровень производительности сельскохозяйственного труда не позволял создать надежных запасов и еще более усиливал чувство зависимости от природы. В этих условиях никому даже не приходило в голову завести речь о покорении природы, об «очеловечивании» ее.

2.2 Антропологический поворот в философии И. Канта

Когда же и каким образом возникает мышление, в котором человек как активное и самостоятельное существо оказывается главным предметом интереса? Исследователи, оказавшиеся в плену марксистской схемы о базисе и надстройке, связывают такое мышление с возникновением капитализма, то есть промышленным переворотом и становлением индустриального общества с рыночной экономикой. Это явно не соответствует действительности. Промышленный переворот в Англии произошел во второй половине XVIII века, а так называемая «буржуазная философия» в Англии (Ф. Бэкон, Т. Гоббс, Дж. Локк) возникла в XVII веке.

Еще менее соответствует упрощенной псевдо-марксистской схеме ситуация в Германии: промышленный переворот здесь произошел в 1850-1860 годах, то есть почти век спустя после возникновения кантовской критической философии и через триста лет после возникновения лютеранства.

Если верить И. Канту, то именно он произвел переворот в философии, впервые осуществив переход от космоцентричного мышления к антропоцентричному. Причем переворот этот был коперниканским, то есть в корне изменившим представления все философские представления.

Мы не найдем упоминаний о коренном перевороте, произведенном в философии Кантом, в отечественной историко-философской литературе ХХ века, поскольку в ней было принято было говорить только об одном коренном перевороте - марксистском. Между тем сам И. Кант в предисловии ко второму изданию «Критики чистого разума» прямо говорит о коперниканском перевороте, который он произвел в философии. Сложный язык И. Канта, конечно, затрудняет понимание его заявления на этот счет, однако смысл сказанного именно таков:

«Если теперь оказывается, что учение, согласно которому наша способность познания сообразуется с предметами, как вещами в себе, неизбежно приводит к противоречиям в понятии безусловного; если, наоборот, учение, согласно которому не представления вещей, как они даны нам, сообразуются с вещами в себе, а скорее предметы, как явления, сообразуются с нашей способностью представления, освобождает нас от противоречий, и, следовательно, безусловное должно находится не в вещах, поскольку мы их знаем ( поскольку они даны нам), а в вещах, поскольку мы их не знаем, т.е., в вещах в себе; то отсюда становится ясно, что сделанное нами сначала в виде попытки допущение хорошо обосновано» Кант И. Критика чистого разума. СПб., ИКА "ТАЙМ-АУТ", 1993. С.22..

В этом месте И. Кант делает сноску, где прямо сравнивает свое философское открытие с открытием Коперника, перевернувшим все представления в области астрономии: «Подобным образом законы тяготения, определяющие движение небесных тел, придали характер полной достоверности той мысли, которую Коперник высказал первоначально как гипотезу, и вместе с тем доказали существование невидимой, связующей все мироздание силы (ньютоновского тяготения), которая оставалась бы навеки неоткрытою, если бы Коперник не отважился, идя против показаний чувств, но следуя в этом истине, отнести наблюдаемые движения не к небесным телам, а к их наблюдателю. В этом предисловии я выставляю предлагаемое в моей Критике и аналогичное гипотезе Коперника изменение в мышлении как гипотезу, хотя в самом сочинении она доказывается из свойств наших представлений о пространстве и времени и элементарных понятий рассудка аподиктически, а не гипотетически...» Кант И. Критика чистого разума. СПб., ИКА "ТАЙМ-АУТ", 1993. С.22

В чем же Кант видит суть произведенного им переворота в философии? До сих пор все люди - и философы, и не-философы - полагали, что есть вещи, которые существуют объективно. Они уже «в готовом виде» предъявляют себя человеку, воздействуя на его органы чувств. Значит, наши представления о вещах определены вещами. Но, пытаясь соединить такие представления об отдельных вещах в целостное представление о мире, который состоит из этих вещей, человек впадает в противоречия - он не может обрести непротиворечивого знания о безусловной силе, которая управляла бы всем объективным миром в целом. Философия до сих пор не может непротиворечиво ответить на вопрос, что собой представляет мир в целом.

Кант предлагает совершенно другой подход. Предметы не существуют объективно « в готовом виде». Их «собирает» из разрозненных ощущений сам человек, наделенный способностью представления. Предмет, таким образом, создается познавательной активностью человека.

У человека есть только возможность упорядочивать то, что он получает в ощущениях. Лишь тогда, когда человек получит в ощущениях исходный материал, априорные формы чувственности «слепят» из него отдельный предмет, а априорные формы рассудка, именуемые категориями, создадут из отдельных человеческих предметов ту или иную научную картину мира.

До Коперника все люди полагали, что Солнце вращается вокруг Земли, которая располагается в центре вселенной. Коперник опроверг Птолемея, создавшего геоцентрическую систему мира. Он объяснил причины заблуждения тем, что наблюдатель-человек вращается вместе с Землей: не Солнце вращается вокруг Земли, а наблюдатель-человек видит это вращение, которого нет на самом деле. Земля вращается вокруг Солнца. Это так, хотя привычный опыт человека говорит противоположное: Солнце встает на востоке и закатывается на западе.

С открытием Канта тоже поначалу все обстояло аналогичным образом. Его аргументы выслушали, согласились с ними, а потом постарались побыстрее забыть. Люди в большинстве своем предпочитают полагать, что предметы существуют в самой природе, а не формируются из ощущений познавательными способностями человека. Почему?

Именно этот вопрос и становится главным в философии после Канта.

Кант совершил антропологический поворот в философии. Он убедительно доказал, что человеческие познавательные способности формируют человеческие представления о предметах и сводят их в научные картины мира. Следовательно, мы должны изучать в первую очередь человеческие познавательные способности, чтобы понять, почему у нас именно такие, а не иные представления о предметах, создаваемых благодаря этим способностям. Философия должна изучать в первую очередь человека, а уже затем - создаваемую с помощью его способностей картину мира.

Речь идет о понимании сложноопосредованной социальной и психологической обусловленности теории познания, равно как и всех остальных разделов философского учения.

2.3 Основы философии понимания Дж. Локка

При всем признании великой значимости сделанного И.Кантом нужно признать, что честь совершения антропологического поворота все же принадлежит Джону Локку. Именно этот английский мыслитель впервые выставил требование: от изучения мира «как он есть» философ должен, в конечном счете, переходить к изучению познавательных способностей человека. Больше того: изучая эти познавательные способности, необходимо выяснять, откуда проистекают различия в человеческих представлениях о предметах и, как следствие, различие тех картин мира, исходя из которых люди действуют, ведут свою повседневную жизнь. Именно Дж. Локк, впервые обосновавший принцип толерантности в отношениях между людьми, призывал не к подавлению инакомыслящих и инакодействующих, а к пониманию тех мотивов, которыми они руководствуются. Именно его можно и нужно считать первым европейским мыслителем, заложившим основы философии понимания. Кантианство же представляет собой лишь приложение философии понимания Джона Локка к социокультурной ситуации в Германии - в той мере, в какой эта ситуация позволяла такое приложение и с теми существенными изменениями, которые эта ситуация, по мнению И.Канта, заставляла внести.

Вопрос, однако, остается: А как Джон Локк пришел к идее такого антропологического поворота в философии и к обоснованию метода понимания, которого этот поворот потребовал?

В отечественной историко-философской литературе ХХ века мы практически не встретим указаний на связь философских идей Дж. Локка с протестантством. Это объясняется, главным образом, политикой государственного атеизма. По мысли К. Маркса, буржуазия, создающая капитализм, была классом прогрессивным. Таким образом, указание на то, что она вдохновлялась при этом протестантстскими идеями, было бы равносильным признанию прогрессивной роли религии, а этого приверженцы государственного атеизма допустить никак не могли.

Между тем и антропологический поворот в философии, и становление понимания как метода были самым непосредственным образом связаны с протестантским мировоззрением, которое нашло свое философское выражение в учении Джона Локка.

Англия времен Локка, в отличие от Германии, переживала экономический подъем, который привел к возникновению развитой рыночной экономики и, как следствие, к промышленной революции, к возникновению индустриального общества. Современные историки убедительно доказывают, что события разворачивались именно в этом порядке: не великие научные и технические изобретения, не появление машинного производства, а изменение отношения человека к труду повлекло за собой вначале рост сельскохозяйственного производства, освобождение от труда в поле все большей части населения, способной заниматься ремеслом. Появились развитые города, возник интенсивный рыночный обмен между городом и деревней.

Новое жизневоззрение тоже должно было получить религиозную легитимацию. Эту задачу и выполнил в Англии протестантизм кальвинистского толка. Кальвинизм, не имевший столь ярко выраженной национальной окраски, как лютеранство, распространился из Женевы во многие страны Европы. Каналы его влияния на те страны, с которыми была непосредственно связана судьба Локка, прежде всего - на Англию и Голландию, отличались значительным разнообразием.

Под знаменем кальвинизма произошла и английская революция XVII века - та самая, в которой участвовал, командуя кавалерийским эскадроном в армии парламента, Джон Локк-старший, отец и воспитатель будущего философа.

В Англии успешное развитие сельского хозяйства дало мощный толчок развитию ремесел и городов, привело к росту торговли между городом и деревней, создало и в городе, и в селе значительный слой предпринимателей - или, по крайней мере, значительный слой людей, желавших и способных успешно предпринимать. Именно этот слой и составил социальную базу для парламентской оппозиции королю, требовавшей ограничить его самодержавную власть.

Теория первичных и вторичных качеств Дж. Локка уже предполагает необходимость понимания Другого. Ведь этот другой имеет органы чувств, восприимчивость которых отличается от твоих. Этот Другой может иначе, чем ты, видеть цвета, воспринимать вкус и запах, слышать звуки, иметь более или менее развитое, чем у тебя, осязание. Стало быть, его восприятие предмета неизбежно отличается от твоего. И если ты предполагаешь продать этому Другому на рынке предмет, который должен удовлетворять его запросам, ты должен понять, каким воспринимается этот предмет Другим! Правда, Локк занимает компромиссную позицию. Он признает различия в восприятии предмета, но тут же объявляет их несущественными: ведь первичные качества - форма, вес, химический состав вещества предмета одинаковы для всех!

Однако полное единообразие представлений о предмете, которого требовало традиционное общество, уже подорвано.Если каждый человек неизбежно воспринимает предмет на свой лад, то, следовательно, он имеет и свою собственную, уникальную картину мира - ведь мир состоит из совокупности предметов! А если каждый человек видит мир по-своему, то он неизбежно по-своему оценивает свои перспективы в этом мире, выбирает свой способ действия в нем. Это - не что иное, как гносеологическое обоснование свободы предпринимательства.

В теологии и философии традиционного общества развивалось учение только об одном истинном восприятии предмета. Следовательно, возможно было только одно истинное восприятие мира и, разумеется, только один правильный способ действий в нем, предписанный традицией. Инаковоспринимающие, инакомыслящие и инакодействующие сурово преследовались. Теперь же ни один человек, как бы он ни воспринимал мир, как бы он ни мыслил о нем и как бы ни действовал, не мог осуждаться и преследоваться ни другим человеком, ни государством: