Философские основы высоких технологий на этапе технонауки

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

План

Введение

1. Конструктивистская методология в научно-технических исследованиях

1.1 Сущность конструктивистской методологии

1.2 Исторические предпосылки конструктивизма

1.3 Концепции конструктивистской методологии в науке

1.3.1 Классический конструктивизм: умеренный подход

1.3.2 Конструктивизм неклассической науки: проблема радикализма

1.4 Онтологические принципы в научно-технических исследованиях: современный конструктивизм как эпоха гибридов вещи, человеческого сознания и социума

2. Высокие технологии на этапе технонауки

2.1 Сравнение традиционного и современного технологизмов

2.2 Феномен высоких технологий

2.2.1 Понятие высоких технологий

2.2.2 Особенности высокотехнологичных продуктов и процессов их создания

2.2.3 Аспекты социального отражения высоких технологий

2.3 Нанотехнологии как базовая часть высоких технологий

2.4 Этическая рефлексия нанотехнологий

Заключение

Список литературы



Введение

Наука - это объектный тип знания, и научная деятельность, как и любое познание, предполагает субъект-объектную ситуацию, то есть одновременное наличие познающего субъекта и познаваемого объекта. Проблемность ситуации заключается в вопросе о том, отражается или же конструируется объект субъектом?

Понимание познавательной деятельности как отражения, несомненно, задано подходом классической науки, при котором в объекте не может быть ничего субъективного, объект - неизменная данность.

В неклассической науке исходные точки познавательной ситуации переходят от данности к активности субъекта, что началось уже с И. Канта. Объект рассматривается не как копия внешнего, а возникает проблема выбора, определения, отбора субъектом параметров, необходимых для ответа на заданные вопросы.

Идея активности субъекта является одной из самых горячих точек эпистемологии, и, в том числе, к ним относится конструктивистская методология исследований, основанная на этой идее.

Цель первого раздела реферата - определить значимость конструктивисткой методологии в современной науке. Для достижения поставленной цели необходимо решить следующие задачи: определить сущность конструктивизма, выявить исторические предпосылки его формирования, рассмотреть различные концепции конструктивизма и обосновать положения действующей в настоящее время концепции.

Помимо методологических особенностей современной науки, внимание обращено к ее продукту - к высоким технологиям (Hi-Tech), включающим наукоемкие многоцелевые технологии, способные инициировать процессы самоорганизации технических и социокультурных систем. Поэтому, целью данного раздела реферата будет показать определяющую роль Hi-Tech в формировании современной науки как технонауки. Для этого необходимо решить следующие задачи: выявить характерные черты современного технологизма, определить сущность феномена Hi-Tech и особенности высокотехнологичных продуктов, определить аспекты социального отражения Hi-Tech. Также важно более детально рассмотреть роль Hi-Tech в технонауке на примере одной базовой части - нанотехнологии, показать область ее исследований, проблемы и перспективы развития, определить возможные социальные и экосферные последствия от внедрения наноматериалов и различные этические позиции научного сообщества по отношению к данному вопросу.



1. Конструктивистская методология в научно-технических исследованиях

1.1 Сущность конструктивистской методологии

Рассматривая роль конструктивизма как особой методологии неклассической науки, можно выделить основное общепринятое определение конструктивизма - это методологический подход, в рамках которого любая познавательная деятельность человека рассматривается как конструирование (построение) образов, понятий и рассуждений. Как подчеркивают И. Касавин и Н. Смирнова, в основе конструктивистского подхода лежит идея об активной роли субъекта познания, противопоставление эмпирическому фундаментализму и теории познания как отражения.

Касавин обращает внимание на понятия конструкции, объединяющее различные направлениях и подходы конструктивизма. Данное понятие при этом рассматривается в широком смысле как активно-деятельностное свойство сознания и самой реальности. Программа конструктивизма также обосновывается пониманием процессов самоорганизации в природе и обществе.

Итак, сущностью методологии конструктивизма является представление об активности познающего человека, осуществляющего не сканирование внешних объектов, а конструирование понятий о них.

1.2 Исторические предпосылки конструктивизма

Исторические зачатки понятия конструктивности приводит Касавин, по словам которого, они появились еще в античности, в дискуссиях школы Евдокса о бытие математических объектов. В качестве доказательства существования данных объектов в школе Евдокса указывается принцип их построения и анализа как определенных конструкций.

Смирнова отмечает зародышевый сдвиг в сторону конструктивизма и в сенсуалистских концепциях. Смирнова выделяет в концепции первичных и вторичных качеств то, что вторичные качества объекта есть результат не «считывания», а преобразования опытных данных сенсорным аппаратом человека. Но при этом она подчеркивает, что даже картезианский рационализм еще нельзя считать конструктивизмом, так как, согласно Декарту, математические объекты изобретены не человеком, а Богом, для раскрытия сущности Природы.

В работе «Кантианские презумпции феноменологического конструктивизма» Смирнова обозначает когнитивную предпосылку классического конструктивизма - осознание познавательных трудностей эмпирического фундаментализма, выделение научно-теоретического мышления и кризис метафизических систем Нового времени в период конца XIX - XX вв. В этот период происходит разворот к кантовским поискам первоначал не в основании мира, а в слое человеческого знания. Осознание связи исследовательского метода с характеристиками объекта познания Смирнова находит в главных вопросах Канта: «Как возможна чистая математика?», «Как возможно чистое естествознание?». Исследовательское внимание Канта смещается от объекта как «вещи-в-себе» на его данность сознанию («вещь-для-нас»). В таком случае объект познания является продуктом активности субъекта познания, конструирующим объект посредством доопытных форм чувственности и рассудка и собственного культурного опыта.

Смирнова и Касавин совершенно справедливо подчеркивают, что благодаря понятию конструкции Кант разводит эмпирическое и трансцендентальное знание, науку и философию. Касавин приводит различия математики и философии, основываясь на кантовском представлении. Философия определяется как дискурсивно-разумное, понятийное познание, в котором особенное рассматривается с позиций абстрактного общего. Математика же производна от конструирования понятий разумом, в ней общее усматривается в особенном. Математические конструкции не связаны с опытом и представляют собой лишь количество, а не качество.

В своих работах Касавин указывает, что в последствие учение Канта о конструировании воспринял немецкий классический идеализм и расширил его на область философии: понятие «интеллектуального созерцания» являлось центральным в философии Шеллинга, а также играло большую роль у Фихте и Новалиса [2, с. 7].

Таким образом, основной исторической предпосылкой методологии конструктивизма явился кризис метафизических представлений Нового Времени вследствие смещения внимания на кантовское понимание объектов как «вещей-для-нас», то есть продуктов активности познающего субъекта.

1.3 Концепции конструктивистской методологии в науке

1.3.1 Классический конструктивизм: умеренный подход

Смирнова определяет, что продолжением развития «антропологически нагруженной» теории познания Канта явился умеренный конструктивизм [1, с. 36].

Автор подчеркивает, что умеренный конструктивизм совместим с научным реализмом, так как признает онтологическую реальность объектов познания.

Смирнова приводит сведения о центрах развития умеренного конструктивизма классического типа - это неокантианство Марбургской и Баденской школ. Во внимании этих школ находились процедуры конструирования научных фактов, понятий и теорий. Научные факты понимались неокантианцами лишь как конструкции разума, без воздействия объектов познания на чувственность.

Однако, что справедливо выделено Смирновой, в философии Канта не были проявлены истоки априоризма. Они трактовались как трансцендентальный аргумент, не верифицируемый ни средствами науки, ни естественными свойствами человеческого разума. Поэтому дальнейшее развитие методологии умеренного конструктивизма заключилось в формировании представлений о невозможности внелингвистического доступа к реальности и онтологических допущениях в самой структуре языка. Задача философии была понята как прояснение зависимости между представлениями и способами рассуждения об объектах.

Коллектив авторов обращает внимание на то, что конструктивизм представляет собой также одно из направлений в основаниях математики и логики, и наиболее последовательно его принципы выражены А. Н. Уайтхедом и Б. Расселом в программе логицизма. Центральный принцип логицизма заключается в логическом конструировании понятий, сведении всех понятийных систем к небольшому набору понятий путём дефиниций. Авторы отмечают, что в фундаментальном энциклопедическом труде «Основания математики» (1910-1913) Уайтхед и Рассел попытались свести предложения и термины математики к логике под влиянием логических работ Г. Фреге. Позднее Рассел распространил логицизм на естественные науки и психологию, рассматривая физические и психические феномены как логические конструкции чувственности [2, 3].

Касавин приводит еще одну историческую концепцию умеренного подхода, а именно методический конструктивизм и конструктивистскую философию науки Эрлангенской школы, основы которых заложены П. Лоренценом. В них термин «конструктивный» относится к методическому введению конструктов, которые формируются без помощи как научных аксиом, так и естественного языка. Касавин указывает, что Лоренцен разработал конструктивное обоснование арифметики, анализа и логики на основе диалогической логики, открывающей путь к «рациональной грамматике». Логические выводы понимаются в данном контексте лишь как крайний случай успешного обоснования некоторого положения в диалоге.

Таким образом, характерным признаком умеренного подхода в конструктивизме является признание онтологической реальности объектов, но, вследствие невозможности объяснения априорных познавательных способностей человека, в дальнейшем умеренный конструктивизм развивался как логика конструирования понятий.

1.3.2 Конструктивизм неклассической науки: проблема радикализма

Размывание наглядности естественнонаучных теорий XX века, «материя исчезла, остались одни уравнения», определяется Смирновой как важнейшая когнитивная предпосылка радикального конструктивизма.

Смирнова подчеркивает, что по типу радикального эволюционирует конструктивизм в неклассической науке, и выделяет его основные черты. Радикальному конструктивизму присущ методологический солипсизм. Реальность рассматривается не как онтологически данная, а как проекция схем познавательной деятельности. Объект познания полагается ментальной конструкцией из ресурсов языка, культуры, норм и конвенций научного сообщества.

Смирнова абсолютно верно обозначает глубокий философский фундамент радикализации умеренного конструктивизма -трансцендентальную феноменологию Э. Гуссерля. Автор обосновывает это анализом положений трансцендентальной феноменологии. Гуссерль полагал, что теория познания должна быть трансцендентальной феноменологией и заниматься исследованием конструктивной деятельности сознания. Феноменологическая редукция очищает внутренний опыт отдельного субъекта познания от психологических наслоений и выявляет его общезначимое содержание в «чистом» сознании трансцендентального субъекта.

Трансцендентальная феноменология элиминирует веру в существование внешнего мира. Вопрос о реальности при этом «выводится из игры», не подтверждается и не отрицается. В результате этой элиминации анализу подвергаются не объекты внешнего мира, а смыслы. Следуя кантианскому трансцендентализму, Гуссерль говорит, что трансцендентирование до уровня «вещи-в-себе» невозможно. Пафос методологии Гуссерля, как определяет Смирнова, - в критике натурализма Просвещения, попытка вернуть в мир смысл.

В работе «Кантианские презумпции феноменологического конструктивизма» Смирнова обращает внимание на то, что большой вклад в радикализацию умеренного конструктивизма внес логический позитивизм и лингвистический анализ языка. В работах представителей данного направления философии (Б. Рассела, Р. Карнапа и др.) все знание является исключительно человеческой конструкцией, «по краям» соотносящейся с чувственными данными.

Касавин приводит факт, что радикальный конструктивизм обязан ссылке Э. Глазерсфельда, одного из его основных представителей, на Ж. Пиаже. Касавин указывает, что Пиаже с его психологической теорией развития можно назвать философским предшественником радикального конструктивизма. Психология развития Пиаже рассматривает радикальную конструктивность как адаптацию человека к окружающему миру, вследствие чего радикальный конструктивизм изначально подчеркивал конструктивность познавательных результатов в смысле эволюционно-биологической концепции.

Смирнова заключает, что проекция установок радикального конструктивизма на новые исследовательские области способствовала утверждению онтологической первичности смысловой сферы.

Радикальный подход критикуется Б. Латуром, который говорит, что исключая из научного рассмотрения природу вещей, а также социальный контекст, радикальные конструктивисты, как и умеренные, говорят только о структурах смысла и языковых играх.

Итак, радикальный подход в конструктивизме отличается от умеренного тем, что отбрасывает онтологическую реальность. Объекты признаются конструкциями, созданными исключительно в результате деятельности сознания. Методология радикального конструктивизма привела к исключению из внимания ученых собственных смыслов в природе.

1.4 Онтологические принципы в научно-технических исследованиях: современный конструктивизм как эпоха гибридов вещи, человеческого сознания и социума

технонаука высокотехнологичный конструктивистский

Значимой фигурой современной философии является французский философ и социолог науки Бруно Латур. В своих работах он неоднократно обращается к вопросу преодоления методологии радикального конструктивизма в научно-технических исследованиях. В работе «Нового Времени не было. Эссе по симметричной антропологии» Латур подчеркивает, что ключевым для конструктивистов стоял и стоит вопрос о том, являются ли факты полностью сконструированными в лаборатории или нет. Справедливо мнение Латура, что на смену радикального подхода в постнеклассической науке приходит понимание того, что факты - это гибриды онтологических объектов, человеческого сознания и социокультурных предпосылок.

Увидеть гибридный подход можно и у В. М. Розина. Розин обозначает, что такому пониманию способствовал начавшийся во второй половине XX века кризис традиционной научно-инженерной картины, отославший человека к гетерогенности природы. Теперь в ней приходится различать по меньшей мере три образования: «физическую реальность», «экологическую реальность», элементом которой является человек как биологической существо, и «социальную реальность» (человеческая деятельность, социальные системы, инфраструктуры). В рамках гетерогенной природы уже не действует принцип независимости природы от познания, инженерной деятельности и техники. Внешняя среда - не просто объект, на который направлена деятельность человека, а целостный организм. Само человеческое действие здесь это орган эволюции природы, а у эволюции есть не одна цель. Природа может отвечать человеку, ассимилировать его активность.

Е. А. Жукова в работе «Проблема классификации высоких технологий» затрагивает проблему инициирования непрогнозируемых эффектыов самоорганизации социокультурных систем вследствие экспансии высоких технологий. Можно сказать, что не только человек конструирует вещи и влияет на них, но и вещи оказывают влияние на человека.

Отношение Латура к проблеме непрогнозируемых эффектов заключается в следующем: сконструированные сознанием техника, технологии получены в лабораториях и при таких обстоятельствах, которые полностью находятся под контролем сознания; человеческая слабость проявляется в том случае, когда объекты начинают меняться в иных местах, в зависимости от обстоятельств, там происходящих.

Как пишет Б. Латур: «В лабораториях не происходило ничего особого, ничего экстраординарного и нечего, имеющего отношения к познавательным качествам. Эпистемологами были выбраны неправильные объекты: они занимались поиском ментальных способностей и полностью игнорировали материальное окружение, т. е. сами лаборатории» [5, с. 21].

Для того, чтобы сконструированные в лабораториях факты продолжали работать, необходимо распространить вовне и все основные константы. По словам Латура, «универсальность также является социальной конструкцией» [5, с. 28].

Авторы обращают внимание на другую сторону современного конструктивизма, а именно на то, что огромное значение для него играет фактор коммуникации. Смирнова указывает, что современный конструктивизм углубляет социокультурные детерминанты познания, питается изучением разговорного языка и повседневных речевых взаимодействий. Латур определяет, что ученые постоянно осуществляют последовательность переводов, корректировок параметров исследуемого объекта на термины специальной науки. От наиболее понятных сообществу перевода и записи зависит успех ученых в достижении цели: «Относительно науки не существует ничего внешнего, но существуют протяженные, тонкие сети, осуществляющие распространение научных фактов» [5, с. 28].

Латур заключает, что в научных исследованиях на самом деле рассматриваются не вещи-в-себе, а то, как они вовлечены в человеческие коллективы. Автор приводит примеры такого вовлечения: «Говоря о системе наведения, Маккензи привлекает для этого весь американский флот, и даже говорит о некоторых депутатах; чтобы понять обмен ионов, происходящий на конце электрода, Каллон задействует «Электрисите де Франс» и «Рено», а также великие планы французской энергетической политик; исследуя нити накаливания эдисоновой лампы, Хьюз воссоздает всю Америку; когда речь идет о выведении бактерии Пастера, в поле зрения попадает все французское общество XIX века» [4, с. 62].

Юдин, основываясь на позиции Латура, выявляет и описывает контуры, с которыми имеет дело современная наука при создании некоторого продукта. Обширные контуры включают, помимо самих объектов, совместную деятельность различных людей и социальных структур. Такой контур включает четыре элемента, связанные между собой прямыми и обратными информационными, финансовыми и товарными потоками. Первый элемент - это лаборатория, целенаправленно работающая на удовлетворение запросов потребителя, которые становятся известными ей благодаря СМИ. Второй элемент - потребитель, который готов нести расходы на продукцию, отвечающую его запросам. Третий элемент - предприниматель, получающий благодаря потребителю прибыль, которая инвестируется в лаборатории и тем самым запускается цикл новой технологии. И, наконец, четвертый элемент - СМИ формирующие у массового потребителя все новые запросы, вызывая интерес к беспрерывному обновлению имеющихся у него изделий.

Обойти социальный контур в настоящее время невозможно при создании новых продуктов.

Юдин четко определяет проблематику таких контуров. Внутри них действуют положительные обратные связи: сигнал, проходящий от одного элемента к другому, усиливается. Как известно из кибернетики и теории систем, контуры с положительными обратными связями чрезвычайно нестабильны. Любой сигнал в таком контуре достаточно быстро приводит систему либо к разрушению, либо к переходу в качественно новое состояние.

Благодаря современным подходам, в конструктивизме происходит некоторое преодоление когнитивного забвения реальности. Однако, данная методология оставляет множество открытых вопросов при любом рассмотрении. Касавин обозначает эти вопросы.

Первый вопрос: способностью к самоорганизации и целеполаганию обладает только человек, или вся природа? Но усмотрение целесообразности в природной организации (платонизм) вносит в методологию конструктивизма чуждые элементы.

Второй вопрос: полученные человеком знания - это приспособление непознаваемого мира к априорным возможностям человека, или в природе притекают информационные процессы, аналогичные познавательным способностям? И снова Касавин подчеркивает, что сущность рассматриваемой методологии противостоит натуралистической точке зрения: конструктивность - уникальное свойство человека, реализующее себя, в основном, в сфере сознания. При таком подходе мир делится на пассивную и активную части. Активный человек, относительно свободно осуществляет преобразование пассивной реальности.

Можно подвести черту и сказать, что в современном понимании конструктивизм возвращается к признанию онтологической реальности объектов, кроме того большое значение придается человеческой коммуникации. Факты считаются гибридами внешних объектов, конструктов сознания и социокультурных предпосылок. Но, в то же время, свободная активность познающего субъекта как сущность методологии оборачивается нерешенными ошибками и парадоксами.

Заканчивая первый раздел реферата, можно сделать вывод, что методология конструктивизма является основополагающей для современной науки как технонауки, нацеленной на получение заданного результата. Сдвиг в сторону конструктивизма произошел в результате отказа от метафизической подхода в естествознании и созерцания субъектом окружающего мира к признанию активной роли субъекта в модификации мира под собственные нужды. В ходе развития концепции конструктивизма эволюционировали от умеренных, признающих онтологическую реальность, к радикальным, заявляющим, что все объекты является лишь результатом деятельности сознания. Современная концепция сделала разворот и заключила, что объекты являются гибридами и онтологической данности, и человеческого сознания, а также социума.



2. Высокие технологии на этапе технонауки

2.1 Сравнение традиционного и современного технологизмов

Для выявления отличий современного технологизма от традиционного, Розин отсылает нас в середину XX века, когда достигла эффективности проектная деятельность, сформированная в конце XIX - начале XX вв.

Проектная деятельность, в отличие от исследовательской, имеет нацеленность на практический результат. Исследовательская же деятельность обладает элементом созерцательности и предшествует проектной. В проектировании используются научные и опытные знания, а также нормы, в которых зафиксированы удачные отношения процессов проектируемого объекта с их конструктивными элементами.

Как указывает Розин, на данном историческом этапе технологии развиваются «локально», в узком понимании, как описание, анализ и синтез технологических операций и условий.

Розин и Жукова выделяют начало становления современного технологизма - это середина XX века, когда в центр научно-технической мысли становится технология в широком понимании. Сопоставляя определения технологии в широком понимании, представленные авторами, можно указать следующее: технология - это совокупность принципов, образующих техносферу, состояние которой определяется уже достигнутой технологией, и различными социокультурными факторами.

Розин подчеркивает ведущие черты современного технологизма. Главным становится не установление связи между природными процессами и техническими элементами, не разработка и расчет основных процессов и конструкций изделий, а комбинации уже сложившихся объектов техники, видов научно-технической деятельности, технологических и изобретательских процессов - необратимая технологическая конвергеция.

Розин определяет, что технологические задачи в настоящий период сразу ставятся в плоскости технической реальности («второй природы») и заключаются в создании сверхсложных технических систем, представляющих собой проектируемые и управляемые организации многих видов деятельности, существенно зависящих от социокультурных факторов.

Ведущей становится идея человека (проект), а момент управления распространяется лишь на те стороны процесса, которые необходимы для решения поставленных задач. Это имеет обратную сторону, так как человек вычленяет из сложной системы только то, что может вычленить, а остальные параметры остаются скрыты и неподвластны ему.

Жукова отмечает, что со сменой технологизма произошли структурные сдвиги в науке. Ранее являвшиеся лишь прикладными отраслями механики, физики, химии, технические и технологические науки стали занимать лидирующее положение и выполнять функции познания, конструирования и объяснения функционирования техносферы.

Возрастание роли техники ведет к изменениям в организации науки, влияет на способы и методы получения научного знания. В конце прошлого столетия возникает термин «технонаука», суть которого - противопоставление классической науке. Новая наука основана на технике, открытия совершаются с помощью инструментов. Появление знаний опосредовано экспериментально-технической базой.

Юдин показывает вектор научной деятельности - становление технонауки, нацеленной не на открытия, а на генерирование и продвижение новых технологий. Интерес представляет не интерпретация эффекта, производимого установкой, но эффект сам по себе и запись преобразований, необходимых для его получения, т. е. наука и технологии в последние десятилетия неуклонно приближаются к человеку и его потребностям. В результате человек все больше из природы переходит в проектируемый наукой и обустраиваемый технологиями мир. Технонаука начинает проектировать и человека, делать его своим произведением в некоторых генетических, эмбриологических и т. п. биомедицинских исследованиях.

Юдин справедливо заявляет, что меняется мировосприятие - любая серьезная проблема начинает осознаваться и мыслиться как проблема существенно технологическая: ее расчленяют по канонам технологии, а затем ищут технологические возможности решения. Даже гуманитарное знание выступает в технологических формах, будучи направленным не столько на объяснение, сколько на изменение реальности.

Жукова дает наглядное описание того, что сомасштабная человеку техника может замещать его в функции не только управления технологическим процессом, но даже в сфере постановки задач и в контроле над работой самой себя. Как пишет автор, символы технического прогресса соразмерны человеку - персональный компьютер, биомедицинские технологии. И в итоге, человек выходит из непосредственного технологического цикла, становясь излишеством, мешающим технической системе двигаться в нужном темпе. Люди становятся лишь потребителями технологий и продуктов.

В работе «Hi-Tech: феномен, функции, формы» Жукова обозначает, что основным видом активности человека межличностное взаимодействие, говоря, что современная хозяйственная система - это «экономика взаимоотношений». Информация в такой системе выступает как социальная память и как средство принятия решений. Основным ресурсом современного производства и средством управления являются конвергентные интеллектуальные, а не машинные технологии, материальные условия, труд и капитал индустриальной эпохи.

Юдин обращает внимание на переориентацию финансовых потоков, направляемых на поддержку науки и технологий - инвестирования в физические и химические науки, в космические программы уменьшаются, и все больше средств выделяется на исследования в области повседневных человеческих нужд - на охрану окружающей среды и биомедицинские исследования.

Итак, основными чертами современного технологизма являются:

1) становление технологии в широком понимании как техносферы, состояние которой определено достигнутой технологией;

2) технологическая конвергенция;

3) лидирующее положение технических и технологических наук;

4) использование достижений технонауки для удовлетворения нужд человека;

5) технологизация гуманитарного знания;

6) частичная передача функций проектирования и управления компьютерной технике, вследствие чего человек становится лишь потребителем;

7) главный капиталом является информация.

2.2 Феномен высоких технологий

2.2.1 Понятие высоких технологий

Рассмотрев понятия технологии в общем смысле, предлагаемые разными авторами, можно сказать, что технология - это определенная сторона организации производственных процессов наряду с организационной, ресурсной, технической и т. д. Технология - это область усилий человека и общества, направленных на управление естественными процессами с целью создания новых искусственных объектов. Новшества при этом не разделяются по материалу, это функциональное представление.

Розин выделяет и другие смыслы понятия «технология»: технология связана с техникой (второй смысл), и с цивилизационными завоеваниями (третий) благодаря естественным и техническим наукам, самой технике и техническим изобретениям.

В работе «Hi-Tech: феномен, функции, формы» Жукова приводит классическое понимание создания технологии, включающее стадию технологического знания и технологического процесса. В развитом индустриальном обществе технология выступает как некий алгоритм достижения цели, задающий последовательность действий при соблюдении заданных условий и порядок функционирования всех личностных, методологических и инструментальных средств. При соблюдении заданных параметров гарантируется воспроизводимость технологического процесса и повторяемость результата.

Розин отмечает, что дальнейший анализ цивилизационных завоеваний показал связь не только с новой техникой, но и с новыми формами организации деятельности, накопленным научно-техническим и культурным потенциалом. Поэтому, что так же отмечается Жуковой, в современное понимание технологии включена стадия репликации продукта, то есть его экономический, экологический и социокультурный эффекты.

Новый этап в развитии цивилизации характеризуется появлением принципиально новых технологий, названных «высокими технологиями» (Нi-Tech).

В работе «Hi-Tech: феномен, функции, формы» Жуковой приводится следующее определение высоких технологий - это условное обозначение наукоемких, многофункциональных, многоцелевых технологий, способных вызывать цепную реакцию нововведений и инициирующих процессы самоорганизации социокультурных систем.

В вышеуказанной, а также других своих работах Жукова выделяет основные характеристики Нi-Tech. Они представляют собой синтез науки, искусства и технологического знания и зачастую уникальны. Базовыми технологиями феномена Нi-Tech являются информационные технологии (IT), нанотехнологии и биотехнологии. IT также образуют систему высоких технологий в целом.

Жуковой приведены способы расчета показателя наукоемкости, являющегося критерием отнесения технологии к высокотехнологичной. Показатель наукоемкости может определяться как отношение отраслевых затрат на научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки (НИОКР) к объему производства. В США наукоемкость вычисляется как отношение общих затрат на НИОКР к объему продаж.

Феномен Hi-Tech охватывает не только материальное производство, но и остальные сферы общества и жизнедеятельность самого человека. В работе «Высокие технологии: между наукой и чудом» Жукова обращает особое внимание на появление высоких социогуманитарных технологий (Hi-Hume), вызванных к жизни технонаукой и призванных манипулировать человеческим сознанием.

Кроме того, в настоящее время происходит становление связанного кластера Hi-Tech - так называемая NBIC- конвергенция (N - нанотехнологий, B - биотехнологий, I - информационных технологий и C - когнитивных наук).

Подводя черту, можно сказать, что Жуковой впервые систематизирован феномен Hi-Tech, определено его понятие и дана развернутая характеристика.

2.2.2 Особенности высокотехнологичных продуктов и процессов их создания

Создание Hi-Tech не возможно без использования самого современного научного знания. Жуковой отмечается что далеко не все это знание может быть наглядно представлено (теоретические построения в квантовой физике, молекулярной биологии).

В работе «Проблема классификации высоких технологий» Жукова выделяет специфику процессов разработки, внедрения и протекания Hi-Tech:

1) жизненные циклы большинства промышленных товаров составляют 10-15 лет, тогда как жизненные циклы высокотехнологичных продуктов не превышают 3-5 лет. Продукты отраслей Hi-Tech практически всегда становятся каким-либо частями других высоких технологий;

2) во многих случаях нельзя с большой долей вероятности спрогнозировать, что получится в результате протекания технологического процесса (особенно в биотехнологиях и нанотехнологиях);

3) средства труда, используемые методы и приемы постоянно совершенствуются в течение самого технологического процесса;

4) инструктивное описание всего производственного процесса в стандартной документации может не содержать описания точных условий, при наличии которых гарантируется с заданной долей вероятности неоднократное достижение требуемой цели (т.е. говорить о воспроизводимости высоких технологий можно только в определенных пределах);

5) методы, приемы и средства управления и контроля производственного процесса на всех этапах его протекания могут еще находиться в стадии разработки и быть несовершенны;

6) научное обоснование всех этапов разработки, осуществления и совершенствования процесса производства предполагаемого продукта может быть недостаточным, так как наука или науки, на базе которых формируются данные технологии, сами могут находиться еще на стадии формирования;

7) велика зависимость от субъективных факторов (в нанотехнологиях и биотехнологиях очень велик процент брака).

Таким образом, Жукова делает акцент на вероятностности, постоянном развитии, незавершенности Hi-Tech продуктов и процессов их создания.

2.2.3 Аспекты социального отражения высоких технологий

Само понятие Hi-Tech, как изложено в предыдущем пункте, включает момент их социокультурного влияния. Как сказал Б. Латур: «В современном обществе подавляющее большинство по-настоящему свежей силы исходит от науки (неважно какой), а не от классического политического процесса» [5, с. 29].

Жуковой отмечается ускоренность процессов коммерциализации на этапе технонауки, что приводит к деформации научного этоса еще на этапе получения фундаментального знания, приобретающего вид рыночного товара.

Жукова обращает внимание на проблему катастрофического снижения технической и естественнонаучной грамотности населения современных постиндустриальных обществ.

В отборе высоких технологий на этапе их появления доминировал критерий технологичности и технологические возможности развития продукта. Сегодня для Hi-Tech продуктов, что подчеркивается Жуковой, доминирующим является критерий комфортности потребления. От науки в таком случае достаточно того, что она позволяет эффективно применять вещи, и не требуется ни их объяснения, ни понимания. Это способствует исчезновению мотивации к применению и пополнению имеющихся технических знаний и навыков у потребителей, ставит его в зависимость перед Hi-Tech. Как следствие, у человека возникает чувство персональной безответственности за негативные последствия, которые несут новая техника и технологии, особенно в условиях превращении системы Hi-Tech в самоподдерживающуюся сеть.

Другой негативный момент внедерения Hi-Tech заключается, по мнению Жуковой, в угрозе расщепления цивилизации по интеллектуально-культурному признаку - только часть людей способны работать с огромным потоком информации (креативный класс). В сознании остальной части общества происходит мистификация Hi-Tech. Кроме того, на восприятие Hi-Tech как «чуда» огромное влияние оказывает манипуляция сознанием с помощью Hi-Hume (реклама, PR, управление персоналом и знаниями и др.), а также невозможность популярного изложения современного научного знания, лежащего в основе Hi-Tech.

На мистификацию достижений технонауки в общественном сознании обратили внимание также Латур и Розин. Цитируя Лаура: «Чем радикальнее ученые высказываются о науке, тем больше наука мистифицируется и тем самым становится более защищенной» [5, с. 17].

Розин, перефразируя М. Вебера, любопытно развернул понятие расколдовывания техники. Расколдовывать технику, по словам Розина, необходимо для обратного овладения ею и контроля за ее развитием. В значительной степени человек перестал понимать не только то, как создается техника и технология, но и почему они, созданные именно для пользы, оказываются опасными и разрушительными стихиями.

Причина этого, по мнению Розина, в том, что сегодня инженерный способ создания Hi-Tech не является основным. Ведущим становится технологический способ - сложная деятельность и управление ряда социальных институтов, внутри себя содержащих инженерную деятельность, проектирование, организацию производства. Остаются не познанными взаимодействия при NBIC-конвергенции, а также включение самой NBIC-модели в еще более широкий социокультурный контекст.

Итак, учеными отмечаются следующие социальные последствия от внедерения Hi-Tech: коммерциализация научного знания, снижение технической и естественнонаучной грамотности населения с угрозой расщепления цивилизации по интеллектуальному признаку, недооценка возможных последствий новых Hi-Tech вследствие их сущностной сложностности.

2.3 Нанотехнологии как базовая часть высоких технологий

В. А. Аршинов и соавторы отмечает, что эпоха Hi-Tech в ближайшие годы будет существенно обостряться становлением ее нанотехнологической составляющей.

Жукова определяет различие между нанотехнологией и нанонаукой, являющейся базисом для нанотехнологических исследований. Нанонаука представляет собой новое междисциплинарное научно-техническое направление на стыке физики, химии, биологии, техники, медицины и материаловедения.

Историю зарождения нанонауки приводят в своих работах А. Грунвальд и О. В. Летов. Этот момент связывают с лекцией Р. Фейнмана под названием «На дне существует много пространства», прочитанной в 1959 г. Представители химии же считают, что формирование нанонауки началось намного раньше, когда ученые предложили новый взгляд на изучение коллоидного состояния веществ. Коллоидное состояние является промежуточным между отдельными молекулами и макрочастицами. Одним из первых, кто обратил особое внимание на такое состояние, был лауреат Нобелевской премии, автор работ в области химической кинетики и катализа, В. Оствальд (1853 - 1932 гг.). Оствальд выдвинул предположение, что вещества, находясь в коллоидном состоянии, проявляют необычные механические, электрические и оптические свойства и предложил для них интересные применения.

Жукова и Летов приводят понятие нанонауки: это фундаментальные исследования явлений и взаимодействий на атомном, молекулярном и сверхмолекулярном уровнях (область 1-100 нм), где материя проявляет новые свойства.

Грунвальд указывает, что словосочетание «нанотехника» впервые употребляется в 1974 г. японским физиком Норио Танигучи. Появления же термина «нанотехнология» связывается с именем Э. Дрекслера, автора книги «Машины созидания», 1986 г. [11, 12].

Коллектив авторов заявляет о невозможности строгого определения понятия нанотехнологии в связи с усиливающимся взаимовлиянием базовых технологий феномена Hi-Tech [13].

Жукова называет нанотехнологией набор конкретных технологий и методик, основанных на манипуляциях с отдельными атомами и молекулами.

Летов включает в нанотехнологию описание, производство и применение структур, имеющих новые физические, химические и биологические свойства благодаря контролю над формой и размером на нанометрическом уровне (1 нм = 10^-9 м, диаметр человеческого волоса составляет порядка 80 000 нм, размер красных кровяных телец - 2000-3000 нм). По сравнению с нанотехнологией, ее предшественница микротехнология оперировала с объектами гигантских масштабов (размером, например, с амебу).

Грунвальд дает историческую справку о том, что техническая возможность целевого оперирования на атомарном уровне стала очевидной после открытия и изобретения в 1980-е гг. растровой зондовой микроскопии. Демонстрацией такой возможности стало «написание» фирменного знака IBM с помощью 35 атомов на поверхности монокристалла.

Возникновение нанотехнологии Жукова связывает с процессом взаимодействия двух направленных навстречу друг другу стратегий предметной деятельности - процессов миниатюризации и усложнения молекулярной структуры при химическом синтезе.

Летов детальнее поясняет эти процессы: процесс миниатюризации - это путь «сверху-вниз», процесс усложнения молекулярной структуры - путь «снизу-вверх», приведший к созданию методов атомной и молекулярной сборки. В первом случае человек играет роль скульптора, формируя структуру из имеющегося материала, во втором - строителя.

Жукова и Летов рассматривают специфику наноуровня: движение на нем происходит в соответствие с законами не классической, а квантовой механики, определяющими свойства структур и закономерности формирования частиц. Таким образом, чтобы понять нанонауку и нанотехнологию, необходимо научиться мыслить о малом. На квантовом уровне возникают принципиально новые возможности (например, возможность создания квантового компьютера).

Летов указывает на способность наноматериалов поглощать световые волны определенной длины, превращая один цвет в другой, что во многом обуславливается нахождением наномасштабных частиц близи поверхности. Автор приводит интересные примеры таких эффектов. Первый пример рассказывает о древних римлянах, которые знали, как окрасить стекло в красный цвет, добавляя к нему немного золота, однако не догадывались, что цвет изменяется благодаря наночастицам золота.

Второй пример описывает хорошо известную биологам голубую бабочку, цвет крыльев которой виден на расстоянии сотен метров. Однако голубой пигмент не содержится в крыльях бабочки. Как показали исследования, крылья бабочки покрыты тесными рядами прозрачных чешуек. Эти прозрачные чешуи образуют слои, отражающие голубой свет. Толщина каждого слоя составляет 62 нанометра, а расстояние между слоями - 207 нанометров. Такие пространственные соотношения и позволяют отражать мерцающий голубой свет.

Жукова приводит пример созданных человеком нанострукур - полупроводниковые гетероструктуры, представляющие собой чередование нескольких слоев одного материала, например арсенида галлия (GaAs), и нескольких слоев другого материала, например арсенида алюминия (AlAs).

Жукова подразделяет нынешнюю нанотехнологию на нанотехнологию в электронике, наноматериалы и нанотехнологию в биологии и медицине.

Летов приводит идеи одного из первых теоретиков нанотехнологии Э. Дрекслера, который предложил проводить различие между продуктами нанотехнологии и нанопроизводством, или молекулярной нанотехнологией (МНТ). Если первые целиком относятся к настоящему времени, то второе - категория будущего, открывающая беспрецедентные перспективы развития для человечества. В отличие от микротехнологии, в рамках которой миллиарды атомов являются «неуправляемым стадом», МНТ - это высокоточная молекулярная инженерия, где каждой частице отводится конкретное место.

Основной практической проблемой в наноиндустрии на сегодняшний день является управляемый механосинтез, т.е. составление молекул из атомов. Дрекслер для решения этой проблемы предложил создание большого количества наноманипуляторов, работающих в рамках единой системы. Наноманипулятор должен захватывать отдельные атомы и молекулы и манипулировать ими в радиусе до 100 нанометров. Для управления наноманипулятором необходим либо макрокомпьютером, либо нанокомпьютером, встроенный в робота-сборщика (ассемблера) управляющего манипулятором.

Альтернативой ассемблерам по Дрекслеру являются нанофабрикаторы. В отличие от ассемблеров, способных к самовоспроизводству, фабрикаторы не могут порождать себе подобных без посторонней помощи. В этом смысле фабрикаторы менее сложны, хотя и не менее эффективны, и представляют меньшую опасность для окружающих.

Если допустить, что размер частей на каждой стадии конструирования макрообъектов удваивается, то требуется лишь 30 этапов, чтобы перейти от частей размером в несколько нанометров, к макрообъектам размером около 1 метра.

«Мозги и тело» будущим сборщикам способен дать сложностный процесс NBIC-конвергенции, в котором нанотехнологии выступают катализирующим ядром.

Таким образом, нанотехнологии, как и весь феномен Hi-Tech, представляют собой сложностные конвергирующие технологии, несущие с собой риски самоорганизации и выхода из под контроля человеком.



2.4 Этическая рефлексия нанотехнологий

Несмотря на то, что в настоящее время нанотехнологии находятся на этапе становления, уже сейчас их относят к шифрам будущего наряду с демографическими и климатическими изменения или устойчивым развитием.

Коллектив авторов приводит шесть направлений, выделенных Институтом Перспективных Исследований в Области Нанотехнологий, в разработке которых ключевую роль сыграют нанотехнологии:

1. решение глобальных энергетических проблем с сохранением чистоты окружающей среды;

2. обеспечение мировых потребностей в чистой питьевой воде;

3. повышения уровня здоровья и продолжительности жизни;

4. восстановление и защита окружающей среды;

5. обеспечение наибольшей доступности мощных информационных технологий по всему миру;

6. возможность освоения космоса [13, с. 4].

Помимо неоспоримых плюсов для человечества от применения нанотехнологий, отмечается и ряд опасностей. В работе «Этика для нанотехнологии» Грунвальд поднимает вопросы этической оценки нанотехнологии. Человек при создании нанотехнологий играет роль творца, для которой еще не выработаны должные этические ограничения. В некоторых оценках нанотехнологий наблюдается возвращение к техническому оптимизму конструктивизма и даже формулируются новые претензии на господство: «Мы находимся на переходной стадии от простого шахматиста к гроссмейстеру, от наблюдателя за природой к ее руководителю. Заканчивается век открытий и начинается эпоха господства» [11, с. 131].

Грунвальд ставит этику для нанотехнологии пока только на стадию самоопределения и самоосознания и говорит, что наноэтика ориентирована на обсуждение ожидаемых многообещающих или угрожающих последствий в будущем нанотехнологии.

Само понятие «наноэтика» возникло в англо-американской литературе в 2002 г. С 2007 г. ежеквартально издается специальный международный журнал «Наноэтика. Этика технологий, конвергирующихся на наноуровне» [11, 13].

Аршинов и соавторы выделяют усложненность проблемы оценки нанотехнологий, что связывают с отсутствием общепризнанных экспертов в этой области.

Грунвальдом подчеркивает междисциплинарность наноэтики: многие этические вопросы развития нанотехнологии уже проработаны в иных контекстах этической рефлексии. Техническая этика, медицинская этика, антропология, философские проблемы искусственного интеллекта или теоретической философии техники занимаются проблематикой устойчивого развития и социальной оценки техники. Однако, автор выделяет для наноэтики и специфичные проблемные ситуации: возможность создания искусственной жизни и разработки нейроэлектронных интерфейсов между человеком и техникой.

Коллектив авторов обращает особое внимание на актуальный вопрос, какую же этику следует считать стандартом для наноэтики - божественное откровение (и из какой религии), аристотелеву этику, личную добродетель, кантовский категорический императив, а может быть утилитаризм, или другое «золотое правило»? Проблема выбора заключается в том, что нанотехнологические разработки в основном носят чисто прагматический характер. Кроме того, большее количество исследований в этой области финансируется армией, где не ставятся морально-этические вопросы [13].

Грунвальд и Аршинов и соавторы разделяют научный мир на два лагеря по отношению к нанотехнологии: с одной стороны, те, кто связывает с этим термином в основном МНТ и самореплицирующихся ассемблеров (идеи Э. Дрекслера), а с другой - специалисты с прагматичным подходом, ставящие более узкие задачи оценки конкретных результатов. Отсюда авторы выводят два основных понимания наноэтики.

«Футурологи» (первая группа) понимают наноэтику как новую область морали и этики в «Дивном новом мире», занимающуюся вопросами опасности глобального распространения ассемблеров, права изменять природу человека, коммуникации с искусственным интеллектом и т.п. «Прагматики» выделяют в качестве главных для наноэтики вопросы токсичности наночастиц, проблемы конфиденциальности информации и права на частную жизнь, этики военных нанотехнологий и т.п.

Аршинов и соавторы приводят следующие «прагматические» урозы нанотехнологий:

- опасность попадания труднорегистрируемых наночастиц в человеческий организм, прохождение частиц даже через клеточные мембраны;

- более высокая токсичность наночастиц (на единицу массы), чем у «обычных частиц»;

- легкость взаимодействия наночастиц в организме на клеточном уровне, в том числе реакция клеточной и гуморальной иммунной системы;

- трудно поддающееся контролю взаимодействие наночастиц с различными физико-химическими и биологическими системами;

- высокая устойчивость наночастиц и наноматериалов в окружающей среде.

Ожидаемое развитие МНТ содержит как прямые, так и косвенные угрозы человеческой безопасности. Летов интересно трактует прямые угрозы с политической стороны. По его мнению, они связаны, прежде всего, с процессом гонки вооружений. С помощью МНТ в принципе возможно создание «интеллектуального» оружия массового уничтожения, например, смертельного вируса, поражающего людей лишь с определенными генетическими признаками.

Косвенные угрозы практической реализации МНТ связаны с тем, что некоторые их стадии состоят из самоорганизующихся технологий, поэтому невозможно точно спрогнозировать общий результат. Этот вопрос рассматривается Жуковой, Грунвальдом и Летовым. Впервые негативный сценарий выдвинут Дрекслером: вследствие выхода из под контроля бесконечно воспроизводящиеся ассемблеры могут разобрать на Земле все живое и покрыть ее слоем «липкой серой массы».

Однако, Летов отмечает противоположную позицию сторонников развития МНТ, указывающих на то, что в природе непрерывно протекают процессы «молекулярной сборки»: дешевые ресурсы (вода и почва) и дешевая энергия (солнечный свет) превращаются в полезные строительные материалы (лес).

Аршинов и соавторы приводит этические стандарты безопасного развития нанотехнологий, разработанные Институтом перспективных исследований: искусственные репликаторы не должны быть способны к эволюции и репликации в природной, неподконтрольной среде. Авторы подчеркивают трудность следования этим стандартам вследствие фундаментальной непредсказуемости сложных систем.