Термин «социальный капитал» в конце ХХ века приобрел широкую популярность не только в академическом сообществе, но и далеко за его пределами. Суть концепции социального капитала состоит в утверждении, согласно которому вовлечение индивида в групповую деятельность может иметь ряд позитивных последствий и для него самого, и для сообщества в целом. Речь идет о самых разных аспектах жизни человека и общества, включая образование, здравоохранение и благополучие, понимаемое в самом широком смысле.

Для массовых партий многочисленные партийные организации представляют собой основной организационный и даже финансовый ресурс, поскольку партийный аппарат содержится за счет членских взносов, а при проведении избирательных кампаний партии этого типа полагаются на трудозатратные методы коммуникации, такие, как кампания «от двери к двери». Кадровые партии не стремятся наращивать членскую базу, поскольку их финансирование обеспечивают бизнес-структуры, а в период избирательной кампании они доносят информацию до избирателей при помощи СМИ.

В современной политической науке социальный капитал изучается в качестве свойства больших человеческих сообществ, стран и регионов с точки зрения того, в какой мере граждане доверяют друг другу и различным общественным институтам, а также участия граждан в деятельности различных добровольных ассоциаций. Иногда в качестве дополнительного аспекта социального капитала используют также показатели электоральной активности и другие данные, свидетельствующие о степени вовлеченности граждан в политический процесс. [1]

В настоящее время социальный капитал является важным фактором стабилизации российской партийной системы. Однако именно те аспекты социального капитала, на которые опираются российские политические партии, не помогают, а скорее препятствуют завершению процесса демократизации нашей страны.

Целый ряд исследователей придерживается точки зрения, что социальный капитал оказывает не только позитивное, но и негативное воздействие на процесс посткоммунистической общественной трансформации. Некоторые авторы акцентировали внимание на том обстоятельстве, что социальные сети в посткоммунистических странах часто объединены антиобщественными интересами

В политике преобладающая роль социальных сетей может означать, что формальные политические институты приобретают имитационный и фасадный характер. Так, партийная конкуренция становится малозначимой, если все властные рычаги находятся в руках неформальной группы, объединенной вокруг лидера. До последнего времени губернатор в российском регионе мог назначать «своих» людей курировать различные политические партии, формально конкурирующие друг с другом. Один вице-губернатор отвечал за «Единую Россию», второй за «Справедливую Россию», а третий - за КПРФ. Но если какая-то региональная партийная организация выходила из-под контроля губернатора и переориентировалась на мэра большого города или на крупного предпринимателя, то конкуренция становилась реальной и даже очень острой. Проблема в том, что это была конкуренция между кланами, слегка закамуфлированная идеологическими различиями партийных программ.

Иначе говоря, критики подвергли сомнению благотворную роль, выполняемую в условиях посткоммунистической трансформации одним из основных элементов социального капитала - социальными сетями. Но и более существенный аспект этого феномена, а именно доверие, также не остался без критического анализа.

Британские политологи Н. Летки и Дж. Иванс поставили под вопрос традиционную объяснительную схему, согласно которой успешность демократизации зависит от уровня доверия граждан к политическим институтам. Согласно их точке зрения данная логика в условиях посткоммунистической трансформации не работает. Скорее наоборот: успешная демократизация порождает эффективные политические и экономические институты, которым граждане могут доверять. Это доверие затем способствует росту политического участия. [6]

Большинство исследователей считают само собой разумеющимся, что в посткоммунистических странах уровень доверия граждан по отношению к политическим институтам не может быть высоким. Политические институты коммунистической эпохи полностью дискредитировали себя в глазах большинства населения, а период становления новых институтов пришелся на эпоху трансформационного экономического спада.

Применительно именно к политическим партиям мы можем выделить два аспекта социального капитала, препятствующие формированию по-настоящему конкурентной и стабильной партийной системы и один аспект, оказывающий позитивное воздействие на этот процесс.

Опора на вертикально интегрированные сетевые структуры патронатно-клиентельного типа, несомненно, вредит демократизации российской политики, а также формированию стабильного партийного спектра. Многочисленные взлеты и падения различных «партий власти» в посткоммунистической России убедительно демонстрируют угрозы, связанные с реализацией подобной электоральной стратегии. [1]

Второй аспект социального капитала, оказывающий негативное воздействие на российскую партийную политику, - чрезмерное доверие к партийным лидерам.

Таким образом, опора на вертикальные и неформальные социальные сети, а также доверие к лидерам мы можем отнести к числу негативных аспектов социального капитала.

Однако существует и позитивный аспект этого феномена, возникающий в случае, когда партия опирается на так называемые сильные ослабленные связи (если использовать терминологию американского социолога Марка Грановеттера). [8] Речь идет о разреженных социальных сетях, объединенных общими интересами и не слишком плотным общением. В разреженных социальных сетях друзья одного человека, как правило, не знают друг друга. Но в этих сетях взаимодействие обычно обусловлено наличием общих интересов.

Таким образом, социальный капитал является фактором, оказывающим противоречивое, но весьма существенное воздействие на процесс формирования российской партийной системы. Можно ожидать, что по мере укрепления гражданского общества, в особенности органов местного самоуправления, а также развития региональных и территориальных общественных и некоммерческих организаций воздействие негативных аспектов этого феномена будет ослабевать, а позитивных - усиливаться.

2. Роль российских политических партий в современных условиях

2.1 Роль политических партий в российских региональных электоральных процессах

Отметим роль, тенденции и проблемы участия политических партий в региональных электоральных процессах в 2004-2008 гг. В 2004 г. по инициативе президента РФ В.В. Путина был изменён порядок замещения должности главы исполнительной власти субъекта федерации: выборность их населением регионов была заменена наделением полномочиями депутатов региональных парламентов по представлению президента РФ.

Таким образом, содержание регионального электорального процесса после января 2005 г., в котором прошли последние губернаторские выборы, стало включать в себя только один вид выборов - выборы депутатов региональных парламентов. Важным фактором, существенно изменившим политико-нормативные условия проведения региональных выборов и функционирования партий в 2005-2008 гг., стал новый виток партийной и избирательной реформ, начавшихся осенью 2004 г. и интенсивно осуществлявшихся в течение 2005-2006 гг. Эксперты отмечали, что в 2005-2007 гг. полностью или частично были пересмотрены многие базовые принципы российского избирательного законодательства. [4]

Законодательные новации, существенно изменившие условия проведения выборов в стране и условия функционирования политических партий в её регионах, состояли в повышении требований к минимальному численному составу политических партий с 10 до 50 тыс. и к численности региональных отделений (декабрь 2004 г.); в переходе к единому дню голосования на региональных выборах (2005 г.); в отмене права избирательных объединений образовывать избирательные блоки (2005 г.); в отмене строки «против всех» в избирательных бюллетенях и в отмене порога явки на выборах (2006 г.); в сокращении допустимого процента недостоверных и недействительных подписей с 25% от необходимого числа подписей до 5% на федеральных и до 10% на региональных и местных выборах при одновременном сокращении допустимого количества «запасных» подписей (2005 г.); в установлении жёсткой альтернативы в процедуре регистрации или подписи избирателей, или залога (2005 г.); в положениях, запрещающих политическим партиям выдвигать в качестве кандидатов членов других партий (2006 г.); в ужесточении правил предвыборной агитации, в частности в запрете на агитацию против своих соперников на телеканалах в рамках бесплатного и платного эфирного времени (2006 г.); в некотором изменении правил финансирования избирательных кампаний (2006 г.); в отмене независимого общественного наблюдения на выборах (2005 г.); в изменении правил составления предвыборных списков партий и во введении 7-процентного проходного барьера на думских выборах.

Внесение изменений в рамочное федеральное законодательство о выборах вызвало соответствующие изменения и в региональном избирательном законодательстве. Региональные власти, как и федеральная власть, в 2005-2008 гг. усиливали собственные рычаги влияния на электоральные процессы в регионах.

Эксперты отмечали, что в 2006-2007 гг. на региональных выборах проявилась тенденция к повышению максимального размера избирательного фонда и повышению избирательных залогов для политических партий. Также в 2005-2008 гг. получила развитие тенденция к переходу от смешанной избирательной системы на выборах депутатов региональных парламентов к пропорциональной избирательной системе. При этом ещё одной тенденцией региональных выборов в данный период стало повышение проходных барьеров в региональные парламенты до 7%. [9]

В 2007-2008 гг. в российских регионах проявилась тенденция к замене методики распределения мандатов, основанной на квоте Хэйра и методе наибольшего остатка (метод Хэйра-Нимейера) и использовавшейся в большинстве регионов до ноября 2006 г., на метод Империали, дающий преимущества партии, получающей большинство голосов избирателей, то есть приносящий в условиях сегодняшней России реальные политические выгоды «Единой России».

В соответствии с этими тенденциями значительно изменился состав партийно-политических региональных электоральных процессов и уровень конкурентности региональных избирательных кампаний в 2005-2008 гг.

Тенденции, характеризовавшие изменения внутри круга партий - региональных выборов в 2004-2008 гг., были подвижными. Политико-правовыми и политическими вехами, обусловившими изменчивость этих тенденций, стали: устранение избирательных блоков с арены региональных выборов со второй половины 2005 г.; увеличение минимальной численности политических партий до 50 тыс. членов (2005 г.).; появление партии «Справедливая Россия» в конце 2006 г.; результаты думской избирательной кампании 2007 г.

В условиях мажоритарных избирательных систем в 1995-2002 гг. партии в подавляющем числе регионов проигрывали беспартийным самовыдвиженцам по количеству выдвигаемых ими кандидатов. В 2004-2005 гг. партии стали выступать субъектами региональных парламентских выборов во всех регионах, проводивших выборы, а соотношение партийных и независимых кандидатов, избранных в региональные парламенты, изменилось в пользу партий.

В 2004-2005 гг. произошло некоторое обновление и численное расширение круга партийно-политических участников выборов депутатов региональных легислатур по сравнению с 2003 г. Так, в этот период на полях электоральной конкуренции в регионах появились новые партийные игроки - «Родина», Российская партия пенсионеров (РПП), партия «Патриоты России» и некоторые другие партии. Также активно заявили о себе в качестве региональных избирательных кампаний региональные избирательные блоки.

Среди партийных участников региональных выборов выделились более активные и успешные и, соответственно, менее активные и успешные. Наиболее влиятельными в круге партийных и общественно-политических региональных выборов в 2004 - первой половине 2005 г. выступали «Единая Россия» и КПРФ. Кроме того, в некоторых регионах в группу лидеров электоральной борьбы входили региональные избирательные блоки, формировавшиеся региональными отделениями политических партий. При этом между «Единой Россией», КПРФ и избирательными блоками на региональных выборах шла реальная конкурентная борьба. Так, в отдельных регионах блоки теснили «Единую Россию» с первого места по числу набранных голосов избирателей, а в некоторых регионах - отодвигали КПРФ со второго места по числу голосов, набранных на выборах. [4]

Менее влиятельными среди партийно-политических региональных электоральных процессов в 2004-2005 гг. выступали ЛДПР, Аграрная партия России (АПР), а также левоцентристские «Родина», РПП, РПЖ, в отдельных регионах - СПС, «Яблоко». Однако и в этой группе партий наблюдалась серьёзная конкурентная борьба за голоса избирателей и неплохая результативность участия в региональных выборах. Так, ЛДПР участвовала в выборах по пропорциональной системе в 36 регионах, получила представительство в 30 парламентах, АПР - участвовала в 20 регионах, получила представительство в 11 парламентах, «Родина» - участвовала в 25 регионах, получила представительство в 16 парламентах и т.д.

После запрета избирательных блоков со второй половины 2005 г. в региональных выборах 2006-2007 гг. «Единая Россия» стала демонстрировать высокую эффективность результатов на региональных парламентских выборах, заняв 19 первых мест в 19 кампаниях 2006 г. и 23 первых места в 24 избирательных кампаниях 2007 г. Вслед за запретом избирательных блоков федеральные законодатели запретили межпартийные союзы, введя запрет партиям включать в свои предвыборные списки представителей других партий, что ещё более затруднило положение идеологических партий - КПРФ и либералов. «Потолок» голосов избирателей, который они могли собрать на региональных выборах, стал ограничиваться размерами их базовых электоратов.

В региональных избирательных кампаниях 2006 г. КПРФ теперь приходилось серьёзно бороться за среднее второе место с РПЖ, «Родиной», РПП, АПР, ЛДПР, СПС. В целом позиции КПРФ в 2006 г. начали ослабляться как вследствие высокой конкуренции в «левом» сегменте региональных электоральных полей, так и из-за запрета межпартийных союзов. Также начала ослабевать роль в региональных выборах ЛДПР, ведущей конкурентную борьбу с Аграрной партией, Российской партией пенсионеров, Российской партией жизни и с «Родиной». [4]

В 2007 г. существенно сократилось число партийных региональных электоральных процессов. Если в 2006 г. в региональных выборах участвовали 29 политических партий, то в 2007 г. - только 16.

Другим важным фактором, повлиявшим на результаты и изменение роли конкретных партий в региональных электоральных процессах в 2007 г., стало объединение в конце 2006 г. Российской партии пенсионеров, Российской партии жизни и партии «Родина» в партию «Справедливая Россия» (СР).

В ходе региональных выборов 2007 г. продолжали укрепляться позиции «Единой России» в региональных парламентах и её роль как доминирующего региональных электоральных процессов среди других партий. За второе место в региональных выборах в 2007 г. вели борьбу КПРФ и «Справедливая Россия». При этом позиции «Справедливой России» в 2007 г. усиливались, а КПРФ - ослабевали. ЛДПР по результативности в кампаниях 2007 г. была на четвёртом месте, и в целом её роль в региональных выборах ослаблялась, так же как роль СПС и «Яблока».

В 2007 г. из 12 «малых» партий, принимавших участие в выборах в 24 регионах, смогли получить мандаты только четыре партии (СПС, «Патриоты России», АПР, «Зелёные») в семи регионах. Таким образом, в 2007 г. у «малых» партий существенно снизилась результативность участия в региональных выборах.

Выборы депутатов региональных парламентов в 2008 г. продемонстрировали усиление роли и результативности «Единой России» и существенное снижение результатов КПРФ осенью 2008 г., а ЛДПР и

«Справедливой России» - весной 2008 г. В целом по результатам выборов 2008 г. КПРФ потеряла статус «второй» партии, перейдя в группу «третьих» партий вместе со «Справедливой Россией» и ЛДПР.

Разгромные для «малых» непарламентских партий результаты думских выборов 2007 г. напрямую повлияли на снижение активности их участия в региональных избирательных кампаниях в 2008 г. Так, в 2008 г. продолжилась тенденция сокращения числа непарламентских партий как региональных выборов. Роль непарламентских партий в региональных выборах в 2008 г. стала чисто символической - они участвовали в выборах в единичных регионах и нигде не смогли преодолеть проходные барьеры, кроме Аграрной партии, прошедшей в парламенты двух регионов весной 2008 г. Подводя итог, можно отметить следующие основные тенденции изменения участия партий как региональных электоральных процессов в 2004-2008 гг.:

· возрастание активности участия партий в региональных выборах в 2004-2007 гг. по сравнению с предыдущими электоральными циклами в реальном становлении политических партий в качестве субъектов региональных электоральных процессов со стороны гражданского общества;

· сокращение числа партий - игроков на региональном электоральном поле в 2007-2008 гг. и ослабление роли «малых» партий;

· усиление роли парламентских партий в региональных выборах в 2004-2007 гг. и превращение их в практически основных и единственных влиятельных партийных региональных электоральных процессов в 2008 г.;

· укрепление позиций и влиятельности партии «Единая Россия» среди партийных в 2006-2008 гг., постепенное снижение роли старых идеологических партий

· КПРФ, ЛДПР и схождение СПС и «Яблока» с поля электоральной борьбы в регионах в 2008 гг., появление партии «Справедливая Россия» и её интеграция в региональные электоральные процессы в 2007 г.;

· снижение конкурентности региональных выборов в 2007-2008 гг. в силу монополизации политического пространства регионов «Единой Россией» и, следовательно, сужение их демократизма и стагнирование региональных партийных систем в направлении формирования «полуторапартийности». [7]

В целом роль партий, не связанных с правящими федеральными и региональными политическими элитами, на протяжении 2006-2008 гг. последовательно ослаблялась, что способствовало повышению управляемости региональными электоральными процессами со стороны правящих элит.

Обозначенные тенденции участия партий в региональных выборах 2004-2008 гг. развивались под воздействием, прежде всего и главным образом, внешних федеральных факторов, таких как:

· политика правящей федеральной политической элиты по изменению политико-правовых условий протекания общефедеральных и региональных выборов и функционирования политических партий, управлению региональными электоральными процессами;

· благоприятная экономическая конъюнктура, рост благосостояния населения, обеспечивающие высокий рейтинг президента страны, широкое распространение среди населения настроений сохранения «статус-кво», отчуждение населения от политики, позволившие федеральной исполнительной власти проводить политику подчинения губернаторов, переформатирования партийной системы, подчинения бизнеса, обусловившую рост голосования за «партии власти» и снижение поддержки оппозиционных политических сил.

2.2 Политологический анализ роли российских политических партий в современных условиях

Обилие партий не свидетельствует о растущей социальной дифференциации общества, которое по-прежнему фрагментировано, - оно, прежде всего, отражает политическую институционализацию конкурирующих групп правящей элиты. Единственная партия России, которую можно было бы с определенной натяжкой назвать массовой и народной, - КПРФ. Однако и она не дотягивает до статуса партии оппозиционной, поскольку не стала реальной альтернативой организованным группам правящей элиты, конкурирующим между собой в процессе принятия значимых решений. Показательно, что из более чем 180 политических партий, зарегистрированных Минюстом России до 1999 г., лишь три принимали участие в выборах почти во всех регионах России: КПРФ, «Яблоко» и ЛДПР. При этом коммунисты опережали конкурентов с большим отрывом.

Важнейшей характеристикой демократического процесса считается наличие альтернатив и возможности выбора между ними. А идеология становится средством, позволяющим упростить сложный политический выбор избирателя между правительством и оппозицией. Если идеологическая дистанция между партиями левого и правого флангов не слишком велика и нет влиятельных антисистемных партий, то считается, что партийная система обладает консолидирующим потенциалом. [3]

Стремясь походить на классические демократические образцы, российские партии осуществляют безуспешные попытки придать себе какой-либо идеологический облик, сформировать структуры массовой политической организации или хотя бы имитировать таковые. Но в целом российские партии сторонятся выполнения задачи формирования общенациональных ценностей и стратегии развития страны. Большинство отечественных партий «функционирует как избирательные машины для лидеров». В этой ситуации партийная идеология превращается во вспомогательную составляющую избирательных технологий. Это подтверждает тот факт, что в программах современных российских политических партий изначально отсутствует продуманная идейно-ценностная база, определяющая их место в политическом спектре, которая могла бы помочь избирателю в его выборе.

Большинство избирателей хотели бы соединить несоединимое: социалистические ценности в социально-экономической сфере с либерально-демократическими в сфере политики и «рыночными» в сфере розничной торговли и обслуживания. Поэтому победу на выборах в России зачастую обеспечивает не столько идеология партии, которая у большинства активных участников электорального процесса размыта, сколько административная поддержка, способная, по оценкам экспертов, принести кандидату до 25% голосов, личная известность лидера, а также избирательные технологии.

Однако следует отметить, что выборы не гарантируют демократического развития страны, они могут приводить к власти правителей, которые склонны оперировать способами, далекими от норм демократии. Так, выборы в России, став формой борьбы за власть, пока еще не стали механизмом смены и тем более контроля власти. В настоящее время исход выборов определяется ресурсами финансово-промышленных кланов, стоящих за кандидатами, административной поддержкой, профессионализмом их выборных команд и «телевизионным временем», которое они способны купить, а отнюдь не партийной принадлежностью. Наличие в нашей стране партий и проводимых избирательных кампаний также не гарантирует демократический характер политической системы. «Демократически избираемая и сменяемая авторитарная власть - в такую форму на сегодняшний день отлилось развитие посткоммунистического политического режима». [3]

Можно говорить о почти полной монополизации общественной жизни экономическими и административными элитами на федеральном и региональном уровнях. В ряде регионов губернаторы препятствуют развитию политических партий, т.к. принадлежность к ним не способствует консолидации региональных политических режимов, не играет роли полезного ресурса во взаимоотношениях с центром, губительно сказывается на организационном развитии партий. Следовательно, в регионах партии не играют ключевой роли, что обусловливает слабость системы организованного коллективного действия. Не имея собственных финансовых и организационных ресурсов, немногочисленные партийные активисты примыкают перед выборами к более сильной общефедеральной партии, становясь ее региональной структурой, что позволяет вести на деньги спонсора более или менее активную избирательную кампанию.

Роль и влияние партий на уровне региона как самостоятельных субъектов политического процесса устойчиво снижается период между выборами. Как показывает практика, после выборов происходит смещение акцентов в сторону неполитических, корпоративных, отраслевых, групповых и иных интересов. И это очевидно, если учитывать, что в регионах корпоративный принцип общественной жизни всегда доминировал над социально-политическим и партийным.

Хроническая слабость российских политических партий подрывает стимулы к партийному активизму, в результате гражданское общество оказывается не представленным на политическом уровне. В связи с этим возникают благоприятные возможности для проникновения в парламент независимых «бюрократов» и «хозяйственников» и укрепления «нежелательных» связей между исполнительной и законодательной властями.

Преодолеть названные недостатки формирующейся партийной системы и был призван Федеральный закон от 11.07.2001 г. №95-ФЗ «О политических партиях», который предусматривает: ограничения на минимальную численность партии (не менее 10 тыс. членов) и ее региональных отделений (наличие таковых не менее чем в половине субъектов РФ, численностью не менее 100 человек); требование фиксированного членства в партиях; признание статуса партии лишь за общероссийскими общественно-политическими объединениями; запрет на создание политических партий по признакам профессиональной, расовой, национальной или религиозной принадлежности; введение государственного финансирования партий и др. [3]

Все эти ограничения призваны поддерживать концепцию закона, которая заключается в создании в России мощных общенациональных партий, которые будут реально представлять интересы своих избирателей. В результате в России должна быть создана необходимая для развития российского гражданского общества составляющая - эффективная обратная связь общества и власти. Несмотря на то что демократический опыт России пока невелик по сравнению с западными странами, безразличия и цинизма в отношении демократической политики и политиков в нашей стране, пожалуй, гораздо больше.

В России выборы представительных органов власти считаются главным инструментом легитимизации политической власти. Однако минимизация уровня массового участия в политике и отчуждение от партий как важнейших политических демократического политического процесса практически неизбежны.

Ведь легитимность представительных политических режимов должна опираться на веру управляемых в то, что демократия сама по себе соответствует их интересам и способна обеспечить их в обмен на существенное ограничение политического участия. Не случайно ряд ученых подчеркивают, что наряду с верой в жизнеспособность демократии для создания стабильного демократического режима необходимы уверенность в эффективности демократических институтов при решении насущных проблем и ограничение массового политического участия. Но такого рода вера чрезвычайно неустойчива.

Сегодня же говорить о наличии веры в эффективность российской демократии у массового избирателя и легитимность демократических институтов может только большой оптимист. Среди политических институтов партии, несмотря на относительно высокий уровень партийной идентификации избирателей, устойчиво продолжают относиться к числу пользующихся наименьшим доверием. Кроме того, по данным ВЦИОМа, при оценке результатов, достигнутых в процессе перестройки, самое негативное отношение у респондентов вызывают многопартийные выборы.

Также нужно иметь в виду, что для того, чтобы партийная система выступала в качестве консолидирующего фактора, партии должны обладать устойчивым электоратом, т.е. доля избирателей, меняющих свои партийные предпочтения от выборов к выборам, должна быть незначительной или хотя бы средней.

Однако на выборах 1995 г. только 21,6% избирателей проголосовали за выбранную партию, так как, по их мнению, именно она отражает интересы таких людей, как они. Остальные так проголосовали из симпатии к лидеру, потому, что так поступили знакомые, или потому, что про эту партию они, по крайней мере, что-то слышали, тогда как про другие - ничего. Летом 1997 г. всего 1% респондентов заявили о полном доверии партиям, в то время как 76% высказали недоверие к ним. В 1998 г. респонденты ВЦИОМа, признавая «полезность» партий в принципе, тем не менее, весьма скептически отнеслись к действующим российским партиям: 38% «не видели никаких различий» между существующими партиями, 58% считали, что «партии служат только интересам своих лидеров». В мае 2000 г., по данным общероссийского опроса, партиям и общественным движениям не доверяли 54,4% респондентов. Это происходит потому, что российские партии не решают одну из важнейших для демократического общества проблем - проблему защиты прав и свобод граждан от вмешательства государства. [10]

Из всего сказанного выше следует, что российские партии пока не являются тем универсальным «посредником» между обществом и государством, который помогает в осуществлении интересов гражданского общества. Население России не доверяет партиям, что подтверждают выборы, прошедшие 14 марта 2010 г. в 76 регионах. Оппозиция преодолела 7-процентный барьер «даже там, где ничего для этого не делала», и это свидетельствует о переменах в общественном мнении по отношению к партии власти. По итогам выборов в 8 региональных парламентах оказались представители всех 4 парламентских партий. Однако крупнейшая среди российских политических партий стала еще более крупной, продемонстрировав желание большинства избирателей опираться на то, что труднее всего «опрокинуть», хотя бы в силу размера. Отсюда следует вывод, что граждане готовы активно проявлять свою позицию, хотят участвовать в формировании власти и делают это доступными им способами.

Заключение

В данной работе нами были рассмотрены вопросы, связанные с современным положением политических партий в России. В частности, рассматривалась классификация современных политических партий, выяснен принцип «социального капитала партии», а также рассмотрена роль партий в политической жизни государства на современном этапе развития.

Следует отметить в заключение, что вопрос о разработке классификации политических объединений, имеющей солидное теоретическое обоснование и вместе с тем применимой для анализа реалий российской политики действительности, пока ещё остаётся открытым.

Также заметим, что социальный капитал является фактором, оказывающим противоречивое, но весьма существенное воздействие на процесс формирования российской партийной системы. Можно ожидать, что по мере укрепления гражданского общества, в особенности органов местного самоуправления, а также развития региональных и территориальных общественных и некоммерческих организаций воздействие негативных аспектов этого феномена будет ослабевать, а позитивных - усиливаться.

Говоря же о значении партий в политической жизни общества следует сказать, что российские партии пока не являются тем универсальным «посредником» между обществом и государством, который помогает в осуществлении интересов гражданского общества.

Таким образом, все поставленные во введении задачи были решены в полном объеме.

Список литературы

1. С. Пономарь. Социальный капитал политических партий. Журнал «Власть» №12 за 2007 г.

2. К. Мусиенко. К вопросу о классификации политических партий (опыт применения западных теоретических концептов к анализу российской партийной системы). Журнал «Власть» №12 за 2008 г.

3. Д. Кочетков. Ресурсы политических партий на парламентских выборах 2007 г. Журнал «Власть» №6 за 2009 г.

4. Н. Чувилина Политические партии как авторы российских региональных электоральных процессов. Журнал «Власть» №7 за 2009 г.

5. B. Степанченко. Вектор трансформации политической системы России: феномен малопартийности. Журнал «Власть» №9 за 2009 г.

6. М. Князева Политологический анализ роли российских политических партий в современных условиях. Журнал «Власть» №7 за 2010 г.

7. А. Живлакова Стратификационная вариативность парламентских партий России в системе коммуникативного взаимодействия общества и власти. Журнал «Власть» №11 за 2010 г.

8. Шувакович У. Политические партии как традиционный механизм репрезентации в современном обществе. Журнал «Полис» №2 за 2010 г.

9. Михалева Г.М. Когда был выбран путь? (Российские партии в ходе двух электоральных циклов, 1993-2000 гг.). Журнал «Полис» №3 за 2010 г.

10. Бенонисен И.К. Методология изучения межпартийной борьбы. Журнал «Полис» №6 за 2008 г.