Феномен восточного деспотизма
Деспотический режим (неограниченная власть), его характерность для абсолютистской монархии, когда власть осуществляется исключительно одним лицом, становящимся деспотом. Первые концепции восточного деспотизма. Подлинная деспотия: Восток или Запад?
| Рубрика | Политология |
| Вид | реферат |
| Язык | русский |
| Дата добавления | 19.07.2013 |
| Размер файла | 50,9 K |
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Размещено на http://www.allbest.ru/
Феномен восточного деспотизма
Содержание
- Введение
- Первые концепции восточного деспотизма
- Возвращение понятия "восточный деспотизм"
- Подлинная деспотия: Восток или Запад?
- Заключение
- Список использованной литературы
Введение
Отношение к государству на протяжении всей мировой истории отмечено двойственностью. Признание его необходимости сочеталось с напряженными поисками ограничений, которые могут сдержать его разрастание и превращение в орудие, стоящее над обществом. Борьба против такого превращения интенсивно велась как на Западе, так и на Востоке, обостряясь в периоды, когда в обществе появлялись достаточно самостоятельные классы и общественные институты, способные в той или иной степени заменить или дополнить государственную власть. Вместе с тем общество с готовностью шло на усиление государственной мощи, когда возникала угроза его распада и гибели. Но не всегда это обеспечивало сохранение общества в последующей истории. Тогда же разгоралась и идейно-теоретическая борьба, в которой вырабатывались аргументация и идеология преодоления засилья государственной власти или же сопротивления ее усилению.
Деспотический режим (despotia - в переводе с греч. - неограниченная власть) характерен для монархической формы правления, а именно для абсолютистской монархии, когда власть осуществляется исключительно одним лицом, становящимся деспотом. Для многих государств азиатского способа производства с их общественной, государственной собственностью, принуждением к труду, жесткой регламентацией труда, распределением его результатов, завоевательными, имперскими тенденциями деспотический режим становился типичной формой осуществления власти. В деспотическом государстве доминируют карательная, жесткая налоговая политика по отношению к народу.
восточный деспотизм абсолютистская монархия
Первые концепции восточного деспотизма
"Восточный деспотизм" стал существенной моделью в европейском мышлении, против которой был направлен натиск сокрушительной критики. В противостоянии ему отрабатывались принципы неприятия и ограничения власти. "Идеальный тип" деспотизма был сформулирован еще Ш. Монтескье в книге "Дух законов", изданной в 1748 г., - в применении к потребностям нарождавшегося гражданского общества в части Западной Европы. Списанный с тиранической модели Франции XVIII в., этот тип стал "общим аршином", прилагаемым ко всем прочим обществам. Впрочем, вскоре после него П. Гольбах ревностно проповедовал "просвещенный деспотизм", усматривая в нем гарантию от феодального произвола. И уже в 1778 г.А. - Г. Анкетиль-Дюперрон на основании не умозрительной модели, а памятников и данных о культурах и политических системах Индии, Персии и Турции доказал в книге "Восточное законодательство", что в этих странах политическая регуляция основывалась на устойчивых правовых системах, а проявления деспотизма возникали лишь в условиях срыва и нарушения этих систем. Ильин М.В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических понятий. М., 1997, с. 285.
Тем не менее, в европейской мысли рамки негативной оценки государства были расширены, и оно предстало как орган репрессивного контроля над "естественными правами" личности и общества с использованием монополии на насилие. Негативная характеристика государства все более утверждалась в европейской общественной мысли, породив сильные антигосударственные компоненты как в либерализме, так и в марксизме или анархизме. Впрочем, в марксизме с самого начала было заложено двойственное отношение к государству, деятельность которого "охватывает два момента: и выполнение общих дел, вытекающих из природы всякого общества, и специфические функции, вытекающие из противоположности между правительством и народными массами" Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 25, ч. 1, с. 422. . Такого рода двойственное отношение воспроизведено и в известной работе Ф. Энгельса "Происхождение семьи, частной собственности и государства". Впоследствии, в ленинской интерпретации была резко усилена именно функционально негативная оценка государства как прежде всего орудия классового господства, как "продукта и проявления непримиримости классовых противоречий", подлежащего в конечном счете устранению. Эту установку, как известно, пришлось грубо "выправлять" в последующий период, путем всемерного усиления государства.
На протяжении XIX и XX вв. концепция "восточного деспотизма" не пользовалась признанием, так как колониальный деспотизм западных держав в ряде отношений явно воспроизводил "идеальный тип" деспотизма, а в некоторых отношениях был еще хуже, так как степень ограбления и использования принудительного труда явно превосходила классические образцы. Идейные искания и научный анализ были поглощены проблемами борьбы за освобождение от колониализма.
В 50-х годах XX в. дискуссии о характере восточного общества вновь развернулись в ответ на потребности реального анализа. Заметным стимулом стал выход книги К. Витфогеля "Восточный деспотизм", в котором, по существу, давалось хозяйственное объяснение необходимости централизованного политического управления в "гидравлических обществах" и "предпринимательских" государствах и раскрывались источники их длительного процветания и последующего застоя, а вместе с тем резко отрицательно описывался весь социокультурный строй и психологический климат в этих обществах.
Эта модель всесильного и сверхцентрализованного государства на Востоке, осуществляющего тотальный контроль над обществом, была подвергнута основательной критике в ходе дискуссий об азиатском способе производства (АСП). Во многих научных работах было показано, что централизация власти большей частью была достаточно условной и преобладал некоторый баланс интересов. Феодальная и групповая собственность устойчиво поддерживались на протяжении всей истории восточных обществ. В их духовной жизни существовали сильные ограничения на своеволие и тщательно разработанные принципы легитимизации "правильной" власти.
В 20-30-х, а затем в конце 50-х и в 60-х годах во многих работах советских историков и в ходе дискуссий об азиатском способе производства или же "восточном феодализме" довольно часто возникали суждения по поводу того, что правление в древних или более поздних восточных государствах было деспотическим. Однако эта формула носила большей частью эпизодический и описательный характер и не несла методологической нагрузки в формационном подходе. Элементы деспотизма (в древнем Египте, в государствах Двуречья или древнего Китая) складывались как одна из тенденций и большей частью не определяли характер власти в ее зрелом виде. Политическая структура в большей степени определялась соотношением и борьбой между центром и феодальной аристократией, олигархическими силами типа военной знати (мамлюки), для которых правитель - "деспот" превращался в простую марионетку. Существенным дополнением и коррелятом в политической системе был и духовный институт, связанный с господствующей религией.
Характерно, что в качестве "указующих источников" положения о "восточном деспотизме" иногда использовались работы К. Маркса и Ф. Энгельса, для которых это понятие также не несло концептуальной нагрузки, так как основу социальности в дорыночном обществе они видели в межличностных отношениях, принимавших самый разнообразный характер. Однако это положение вполне соответствовало их принципиально негативному подходу к Востоку как обществу не способному самостоятельно породить капитализм. Именно оно вошло в теоретический багаж "нового мышления", отбросившего все остальное достояние марксистского учения.
Подводя итоги дискуссий, В.А. Рубин писал в 1966 г.: "Лучшие работы советских ученых позволяют прийти к выводу, что представление о широком, если не всеобъемлющем распространении деспотии в пространстве и времени сильно преувеличены. В настоящее время нет оснований говорить о том, что деспотия свойственна Востоку вообще" Рубин В.А. Проблемы восточной деспотии в работах советских исследователей. - Народы Азии и Африки, 1966, № 4, с. 103. . Как традиции "племенной демократии", так и сложная борьба между различными группировками, или же наличие законов и законодательных учреждений ограничивали (и "выправляли") власть правителей. Настоящая деспотия, полагал В. Рубин, возникала "как исключительная ситуация, длительность которой может быть измерена десятилетиями" Там же, с. 104. и появлялась, как правило, в период хаоса и растерянности общества, его парализованности внутренней борьбой или внешними нашествиями.
Результаты критики и положение о ненормативности "восточной деспотии" вошли во все принятые исторические концепции на Западе и на Востоке, во все нормативные энциклопедии и учебники.
Возвращение понятия "восточный деспотизм"
В рамках "пост-марксистской" (или "бывшей" марксистской) мысли, откатившейся в лоно либерализма или анархизма, критическое отношение к государству резко усилилось и подчас приобрело поистине всеобщий характер в концепциях "тоталитаризма" и тоталитаристских трактовках империи, а в применении к классическим обществам Востока - в концепциях "восточного деспотизма".
Характерным проявлением установок "откатного" мышления во взглядах на соотношение роли государства в западных и восточных обществах стало воскрешение концепции "восточного деспотизма", с которой, казалось бы, ученые распрощались в 70-х годах.
Феномен "восточного деспотизма" вновь появляется как в расхожей публицистике Публицистический памфлет на ту же тему см.: Янов А. Истоки автократии. - Октябрь, 1991, № 8. , так и в ряде научных работ, в частности, сборнике статей "Феномен восточного деспотизма. Структура управления и власти" (М., 1993) Феномен восточного деспотизма. Структура управления и власти. М., 1993. . "Откатное" толкование марксистских (а вернее истматовских) категорий, в которых не было отведено сущностного места цивилизационным факторам, а детерминация общества по-прежнему рассматривалась в терминах собственности на средства производства и на власть, породило идеологические конструкции, призванные выразить совокупное неприятие всяких механизмов надличностной социальной регуляции. Критическое отношение к капитализму как системе классового господства сменилось его апологетикой как системы личной свободы. Апология общественной или коллективной собственности на средства производства сменилась установкой на позитивную роль исключительно частной собственности и рынка как основ для универсальной социальности всех времен и народов.
Негативное отношение нередко распространяется не только на восточные общества, но и на любые имперские образования как на Востоке, так и на Западе. В рамках той же "откатной" волны в российской исторической науке возникла заметная тенденция резко отрицательно оценивать всякое крупное государственное образование, которое может рассматриваться как империя. Это сопровождается отсутствием рефлексии по поводу принципов цивилизационного устроения общества. Такая негативная оценка большей частью воспроизводит ту традицию, которая нашла наиболее яркое выражение в ленинской трактовке империализма как высшей стадии капитализма. Поэтому предполагается, что цель имперского распространения, осуществляемого большей частью посредством военного покорения, - использование ресурсов захваченных территорий, их эксплуатация путем неэквивалентного обмена. При этом всеми выгодами пользуется создавший империю народ за счет покоренных народов, которые платят тяжелую и кровавую цену Зубов А.В. Сотериологическая модель генезиса государственности. - Восток, 1993, № 6. . Такого рода "ленинское" представление об империи как воплощении "империализма" дополняется, однако, обличением ее "религиозной надстройки", превращающейся в замену ее сущности. Под империей подразумевается не только политическое территориальное образование, но и образование, претендующее на универсальность и принимающее признаки сакрального абсолюта.
Империя в такой трактовке становится поистине тотальным воплощением антисоциальности. Другие авторы, напротив, полагают, что именно таким путем происходит переход народов империи на "магистраль общеисторических процессов", и империи оправдывают свое историческое предназначение до тех пор, пока выполняют эту функцию Кнабе Г.С. Империя изживает себя, когда провинции догоняют центр. - Закат империй. Семинар (Восток, 1991, № 4, с. 75-77). .
Соответственно, все прежние и иные общества - помимо "западных" в их идеально-типическом виде - приобрели ущербный характер как воплощение несвободы человека. В обстановке идейного отката произошел поворот от прежних стереотипов к новым, выразившийся в повсеместной обструкции прежде высокостатусных понятий, таких как "народ", "государство", "общее дело" и даже "общество", если оно подразумевало нечто большее, чем скопление автономных единиц, личностей, предстающих как носители "прав человека".
Столь хорошо отработанная ранее формула "усиление эксплуатации" сменяется на условное психологическое понятие "ситуация дискомфорта, вызванная нарушением привычных норм". А система самоуправления в первичных группах клеймится как "демократия стадного коллектива". Политика, "отвечающая интересам народа", стала характеризоваться как "популизм". Как-то почти "незаметно" античный мир лишился своего прежнего статуса рабовладельческого общества и превратился в воплощение свободы, демократии, права и частной собственности. И его прямым преемником и продолжателем стал современный Запад. Полторы тысячи лет, занятые вначале вполне автократической Римской империей, а затем кондоминиумом автократических монархий и духовной теократии католицизма, по-видимому, молчаливо считаются при этом досадным историческим эпизодом.
В рассматриваемых работах приходится отметить прежде всего обилие негативных определений и эпитетов, охаивающих весь совокупный Восток. Восточное государство в целом на протяжении всей его истории предстает как деспотическое, а персонификацией произвола и своеволия является сам деспот. Ради обеспечения своей безопасности он устанавливает "перманентный и универсальный террор", оказывающийся, впрочем, неэффективным в условиях заговоров и дворцовых переворотов. Население же - "сервильное" и находящееся "практически в поголовном рабстве", "оскопленное", хотя и движимое "жадной мечтой о сытой и беззаботной жизни". Оно готово ради такой жизни на полный сервилизм и подлости - участие в системе доносов и шпионажа. На Востоке в целом "не было никакого благородного сословия", основанного на благородстве происхождения, "должностные лица полностью обесчеловечивались", "личная инициатива и ответственность полностью исключались". Никто в этом обществе не стремился к "свободе как таковой", а поведение подданных диктуется противоестественным переплетением любви и страха по отношению к своим правителям. Что касается духовной жизни, то здесь имеет место "идеологический грабеж", "идейная минимизация", не допускающая ни рассуждений, ни возражений, ни собственных мнений Феномен восточного деспотизма, с. 12.
Это говорится по поводу обществ - всех восточных обществ - в которых культ благородства, учености, высокой морали, служения и ответственности - перед окружающими, перед обществом в целом и перед высшим законом - был существенным фактором устойчивой, слаженной и высоко дифференцированной общественной системы на протяжении многих веков (а в случае Китая - преемственности на протяжении двух тысячелетий). Именно эти ценности составляли основу всей социальной и политической идеологии или философии, а равным образом и политической культуры. По поводу обществ, достижения которых в администрации, устроении социальной жизни, технологиях, учености, философии и науках долгое время превосходили европейский уровень и стали предметом восхищения и внимательного изучения.
Что касается "поголовного рабства", то здесь авторы рассматриваемых работ явно используют высказывания столь хулимого и отвергаемого во всех остальных планах К. Маркса, превращаемого тем самым в апологета капитализма и буржуазных свобод. Марксов антиориентализм, как и антируссизм - все, что остается функционально полезным из марксова наследия для апологетов либерализма. Остальное тщательно отметается.
К числу продолжателей такой линии, идущей от К. Маркса, относят и К. Витфогеля, выявившего тотальную "гидравлическую" основу "восточного деспотизма" и заклеймившего "поголовное рабство" на протяжении тысячелетий, "рабскую психологию масс", "азиатский способ мышления", "всепроникающий контроль бюрократии", "физическое устранение любой оппозиции", "профилактическое устрашение населения методом институционального террора".
В нормативном социокультурном или психологическом анализе - а не в памфлетном опусе - присущие этим обществам аскриптивные связи, отличаются устойчивой взаимозависимостью всех членов групп и большого общества. На разном уровне эти связи оформляются посредством этики служения, выполнения долга. Однако это обоюдная связь и служение: не только младших по отношению к старшим, учеников по отношению к учителю, подчиненных по отношению к начальству, подданных по отношению к правителю, но и наоборот. И нарушение обратной связи влечет за собой увещевание, критику, осуждение и расторжение этических обязанностей - вплоть до восстания и террора снизу.
Что касается предпочтения, оказываемого авторами "благородству" в силу происхождения и унаследованного титула, а не личных заслуг - в ратных делах и защите страны, в учености или в творчестве - это лишь свидетельство их личных пристрастий, получивших столь язвительную критику и в европейской культуре. На Востоке мы найдем и тщательно разработанные статусные системы, основанные на происхождении и наследовании - "своей" касты, кармы или статуса - и устойчивые принципы достижительных ориентации. Персонажи, достигшие высокого уровня в своей деятельности, получали высокие звания, должности, приобретали авторитет и почет, а после смерти увековечивались в памятниках и памяти. Аристократия духа, знаний и доблести на протяжении веков отличала Восток от Запада, на котором большее значение приобрело наследование титула, владений или же накопление некоторыми сословиями финансовых богатств.
Крайней гиперболой является и утверждение об "уравнительности и полном отсутствии или крайне незначительной роли сословных различий, горизонтальных связей вообще". Там же, с. 14. И здесь нет необходимости прибегать к дополнительным авторитетам. Во всех содержательных, а не умозрительных статьях сборника "Феномен восточного деспотизма" мы видим прямо противоположную картину в странах Востока: разработанные системы сословной иерархии, развитые территориальные, кастовые, конфессиональные, торговые связи. Всякая торговая сеть и всякий религиозный или образовательный институт воплощали в себе прежде всего горизонтальные связи.
Та "отвага, предприимчивость и дух свободы", которые, по мнению авторов, столь резко отличают западного человека (и отсутствуют у "оскопленного" восточного), на протяжении нескольких веков Нового времени были в значительной степени направлены на "открытие неведомых земель" с целью не столько их торгового освоения или изучения, сколько прямого ограбления, истребления и беспощадной эксплуатации. На фоне утверждаемого этой "свободной" мыслью "восточного деспотизма" исчезает вся колониальная история, которая вновь становится "славным периодом" распространения идей свободы, демократии и принципов частной собственности. Как полагает один из авторов упомянутого сборника, вслед за бароном Брамбеусом, жители Востока не любили европейцев, так как "встречали более стеснений от европейской честности, чем от мандаринского сговорчивого лихоимства".
Все страны Востока полны памятников, напоминающих об агрессивности и беспощадности "белых варваров", присылавших свои эскадры и отряды, грабивших столицы (начиная от Константинополя, взятого крестоносцами, и кончая "запретным городом" в Пекине), разрушавших города, дворцы и парки, похищавших культурное наследие этих стран и уничтожавших их население.
Ненависть к беспощадным и надменным завоевателям питала восстания и национальные войны за освобождение. И если в Индии борьба ограничилась всеобщим культурным сопротивлением, то во Вьетнаме дело кончилось капитуляцией французской армии в почти неприступной крепости Дьен Бьен Фу.
Однако в "новом мышлении" тотальная ущербность всех незападных обществ, лишенных подлинно цивилизованных основ, еще раз делает, по-видимому, вполне оправданным распространение Запада хотя бы и путем разрушения "восточных деспотий" или позднее введения санкций против стран с неугодными правителями.
В начале XX в. устойчивое прежде представление о превосходстве киплинговских белых колонизаторов над "дикими племенами" - с несомненным, впрочем, уважением к благородству и отваге жителей Востока - стало сходить на нет под давлением внешних обстоятельств и внутренней самокритики. Середина века стала временем поражения Запада, самоутверждения Востока и признанием суверенитета его государств и самобытности его культуры.
Но в самом конце этого века вновь звучат, как мы видим, доказательства вековой ущербности Востока и обоснования вековечного превосходства "демократического" Запада, доходящие подчас до расовых противопоставлений. Эта идеологическая установка получает характерное памфлетное выражение в публикациях А. Янова. По его мнению, деспотический Восток "тысячелетия существовал в условиях экономической и политической иммобильности". При этом в одном ряду у него стоят "тысячелетние великие империи Востока" - Египетская, Ассирийская, Китайская, Персидская, Монгольская, Византийская, Турецкая и многие другие. И все это время Восток был "мертвым политическим телом". "Это был оруэлловский мир, обращенный в прошлое. Мир, который никуда не вел. Мир, который был органически не способен сам из себя, спонтанно произвести политическую цивилизацию. Мир без будущего, в котором жила и умерла большая часть человечества". И окончательное суждение сводится к тому, что весь этот деспотический мир - явление "полярно противоположное цивилизации". Янон А. Указ. соч., с. 142.
Радикальный и даже экстремистский западнизм автора делает его характерной фигурой идеологической борьбы, в которой исчезает сколько-нибудь реальный научный анализ, демонизируется весь "Незапад" и обосновывается неизбежность и прогрессивность гегемонизма Запада. Метафизическая обреченность огромной части человечества должна выгодно преподнести высшие достоинства западнических наследников античной и просветительской классики. Апологеты торжествующего и надменного Запада вытесняют из истории "остальное человечество", не соответствующее установленным ими меркам.
И нужно напомнить, что тотальное осуждение Востока и выбрасывание его из истории - предпосылка стирания истории России, ее изоляции от восточных и южных соседей и этап ее демонтажа как особого цивилизационного и государственного образования.
Крайне идеологизированный, а подчас памфлетный стиль работ, призванных обосновать превосходство Европы на протяжении всей мировой истории, дополняется некоторой научной аргументацией, требующей особого рассмотрения. Базисным элементом концепции "восточного деспотизма" является понятие "власть-собственность", носитель которой не только располагает мощными средствами управления и принуждения, но и владеет общественными богатствами как своими собственными. Помимо верховного произвола власти функционирование остальных ресурсов определялось принципами "редистрибуции", то есть (по-русски) перераспределения, основанного на "потребительских императивах", при котором "совершенно не принимались во внимание ни труд, ни отвага, ни интеллект, вложенные в открытие и освоение ресурсов, ни даже элементарная необходимость их сохранения и улучшения". Феномен восточного деспотизма, с. 13.
Подлинная деспотия: Восток или Запад?
Авторитет, по-видимому, все еще непревзойденных, Н. Макиавелли и Ш. Монтескье (как будто с тех пор никто не занимался анализом политической власти на Востоке!) и впечатления некоторых европейских путешественников по Востоку должны подтвердить, что со времен Геродота и Аристотеля установилось глобальное расхождение между гражданским обществом как политически свободным государством, которое существовало у европейских народов на протяжении всей истории, и восточным деспотизмом - на всех остальных территориях также на протяжении всей истории. "На Западе, уже со времен классической Греции появляется феномен свободного гражданина", частного собственника и основы гражданского общества. Там же, с. 29. Восток в этой "идеальной модели" предстает как "абсолютное преобладание государства над обществом", как самодовлеющая сила, формирующая общественные идеалы, вкусы и отношения и регулирующая все многообразие человеческих отношений.
Насколько провозглашаемая концепция соответствует реальности? Согласно приводимому в книге "современному научному содержанию", деспотизм определяют как "ничем не ограниченную бесконтрольную власть, не стесненную никакими формальными правилами или законами и опирающуюся непосредственно на силу. Государство предстает здесь как самодовлеющая сила, стоящая над человеком". Организованное и систематическое насилие, страх, принуждение и террор - вот средства управления обществом в таком государстве. Именно такое общество и существовало, полагают авторы, на Востоке на протяжении всей его истории.
Первое возражение возникает по поводу идеализации афинской и римской демократий, основанных на жестком делении на "граждан" и "неграждан", существенную часть которых представляли собой рабы. Связь с трудом для этих граждан была значительно ослаблена или вообще оборвана, это были люди "свободные" от труда. "Редистрибуция", продиктованная чисто потребительскими императивами, - основа функционирования классических афинской и римской демократий, носители которой в достаточной степени свободны от труда, чтобы участвовать в политической деятельности и воевать. Основная проблема античного "демократического строя" состояла в том, чтобы добиться от государства "справедливых раздач" обретенных ресурсов. Механизм этой демократии функционировал как манипулирование демосом и плебсом, инструментом чего были раздачи благ и идейно-психологическая обработка с помощью демагогии, софистики, зрелищ. Давыдов Ю.Н. Архетип социальной теории, или социология политики. Аристотелевская концепция общественных классов и их политических комбинаций. - Политические исследования. 1993, № 4.
Возражение вызывают и исторические неувязки, стертые критерии европейского и всемирного хронотопа. Между "гражданским обществом" античной Греции (с ее классическим рабовладением) и тенденциями зарождения нового гражданского общества в некоторых странах Западной Европы прошло около двух тысячелетий, гражданское общество Древнего Рима завершилось гражданской войной и пятивековой Империей. Последующее тысячелетие также никак не умещается в эту схему сопоставления деспотизма и демократии.
Династийные и религиозные войны, уничтожение народной культуры, революции и подавление низших классов, страх, принуждение и террор - вот вехи становления гражданского общества, исчезающие из этой благостной идеальной модели Запада.
Деспотизм несомненно существовал на Востоке, как и в западных обществах. Тираны в древней Греции не стали деспотами: с ними покончили тираноубийцы. Но убийство Юлия Цезаря не помешало установлению имперского абсолютизма в Римской империи, перед которым бледнеют злодеяния восточных правителей. Тиранами прослыли Генрих VIII Кровавый в Англии, погубивший не меньше народа, чем любой восточный деспот, Яков I Стюарт, Карл IX во Франции, Филипп II в Испании. Диктатура Оливера Кромвеля, якобинцев, Наполеона - классические вехи европейской истории.
Доносы, казни и репрессии - характерная черта образа правления многих европейских режимов, начиная с римских императоров. Совсем тривиальным будет напоминание, с одной стороны, о духовном деспотизме католической церкви, о введении ею духовной инквизиции и драматической борьбе этой религии против всякого инакомыслия, сопровождавшейся массовым истреблением народной культуры, о борьбе "гражданского общества" против папского произвола и религиозных войн. А с другой - о симбиозе трех основных религий и множества сект в Китае, об индийском религиозном плюрализме, о терпимости ислама к другим монотеистическим религиям и даже к индуизму и т.д.
После падения древневосточных держав на власть правителя на Востоке всегда накладывались идейные ограничения, отделявшие ее от высшего космического порядка, постоянно поддерживались устойчивые идейные формулы, напоминавшие правителю об общественном служении. Борьба против деспотизма - устойчивый сюжет всех классических восточных обществ в истории, идеологии, религии. К этим сюжетам относится многовековая анафема, которой были преданы первый китайский император Цинь Шихуан, персидский царь Хосров, вавилонский Навуходоносор, династии, свергнутые протестными движениями (Омейяды, Цинь, Мин и др.). Тираноубийство в древней Греции и Европе, по существу, находило свою параллель в убийстве в исламском регионе множества правителей "борцами за справедливость". Несоблюдение зафиксированных в Законе принципов и общественных норм дают населению право на восстание.
Печальная судьба постигла не только первых трех из четырех "благочестивых" халифов, вызвавших недовольство у оппозиционных групп, но и шесть османских султанов из 15 в XVI-XVII вв., низложенных по обвинению в несоблюдении шариата (а двое были казнены), многих правителей, нарушавших законы шариата. Умерщвление деспота - устойчивый сюжет китайской культуры и памятное событие в истории. Когда в 1644 г. к Пекину приближаются с разных сторон отряды восставших, последний император династии Мин, покинутый всеми сановниками, вешается на дереве в одном из своих дворцовых парков.
Восточные общества (как и западные) были хорошо знакомы с произволом власти. Ее самоограничение на Западе вызывало удивление и восхищение окружающих: недаром столь популярным среди художников является сюжет "Великодушие Сципиона Африканского" - победителя, не посягнувшего на красоту захваченной им пленницы. Впрочем, менее благородным оказался библейский (то есть западный?) царь Давид, который столь прельстился красотой Вирсавии, что послал ее мужа на верную гибель, чтобы пополнить свой гарем. Политическая культура Востока была основана на хорошо разработанных критериях и принципах, которым должно соответствовать "правильное", т.е. нормативное правление. Это зафиксировано на политических "скрижалях" Востока - конфуцианском Пятикнижии, Дхармашастрах и Артхашастрах, Сунне - и в учениях многих теологов и философов.
Своеволие в делах управления или в личном поведении выявлялось и объявлялось пороком, который влек за собой осуждение и мог привести к потере трона и гибели монарха - во избежание гибели самого государства. Неподвластные воздействию своевольные правители подлежали "ликвидации" - не только в устойчивых художественных сюжетах, но и в действительности. Намаявшись со своеволием своих или пришлых правителей, китайцы воздвигли в центре столицы своего государства Пекине грандиозный Гугун - ансамбль Зимнего дворца, в устроении, архитектуре и убранстве которого безусловно торжествуют Порядок, Высшая гармония и Ритуал. Этому соответствуют и названия дворцов: "Павильон высшей гармонии", "Павильон центральной гармонии", "Павильон сохранения гармонии" и т.д. В этом последнем император наблюдал за проведением высшей стадии государственных экзаменов, на котором определялись будущие кандидаты на высшие государственные должности. Даже интимная жизнь императора подлежала жесткой регуляции, так как он должен был проводить ночь с императрицей в павильоне "Соединения Неба и Земли". И только на "заднем дворе" ансамбля размещались элегантные садики для прогулок. Конечно, на окраине Пекина находится летний императорский дворец Ихэюань, изобилующий павильонами для приятного времяпровождения, заключающегося, по законам китайской эстетики, в созерцании природной красоты, упорядоченной человеческим вмешательством.
Их красота не уступает ансамблям Версаля, Сансуси или Петергофа, но подчеркнуто избегает проявлений прихоти и своеволия. Идея Порядка, Высшего закона - стержень и доминирующий принцип восточного мировоззрения и политической культуры при всех различиях, вызванных спецификой мировых религий. Упорядочение бытия - исходный смысл доминирующей символики Востока, и нормативный отход от нее допускается лишь во вторичных, частных сферах бытия.
Авторы книги вставляют в свою концепцию все функциональные проявления жизнедеятельности восточных обществ, даже те, которые возникли и поддерживались в противовес властному своеволию монархов и правителей. В это подчиненное деспотизму многообразие входит и религия, соединяющая мораль с государственным законом и превращающая общество в теократическое государство. Это находило свое выражение в том, что власть имущие выступали одновременно как жрецы и наставники. В этой связи даже конфуцианство предстает как "школа деспотизма". Феномен восточного деспотизма, с. 15.
Такой упрощенный "базисно-надстроечный" подход давно преодолен в серьезных научных работах. Совершенно некорректно утверждение о полном подчинении восточных религий государству. Дело обстоит прямо наоборот: сущностью всякой мировой религии является утверждение особой сферы социокультурной регуляции, не подвластной прямому воздействию государства. Отношения между этими двумя институтами были сложными, противоречивыми и изменчивыми, но по своим основополагающим характеристикам они выступали как коррелятивные подсистемы совокупного комплекса социальной регуляции - в обществе как цивилизации, а не как всего лишь "политии". Всякая мировая религия Востока или Запада сформировалась в ходе вызревания системы сдержек и ограничений деспотизма. Все они были основаны на постулировании высшего надчеловеческого порядка (Закона) или начала (Бога), перед которым невластны любые правители, должные подчиняться этому порядку во избежание нелегитимности.
В концепции "восточного деспотизма" и "тотальной власти" прямо декларируемой или подразумеваемой оппозицией является "свободный индивид", проявляющий себя как независимый агент бытия, прежде всего хозяйственной деятельности. Такая конструкция приводит к естественному выводу, что общественная система "неизменно гасила творческие порывы отдельных индивидов". Альтернативой была только субъективная реализация в духовной сфере ценой отказа от материального комфорта "вплоть до самых элементарных удобств". Там же, с. 31 Зато деспотические верхи купались в роскоши. Новаторство было противопоказано как самой власти, так и всей общественной системе. Такого рода карикатура возможна только при полном игнорировании "теорией" принципов функционирования цивилизаций, в которых индивид находит место в системе нерыночной социальности, служившей основанием бытия всех "незападных" цивилизаций, да и самой европейской на протяжении полутора тысячелетий. Эта система имела в высшей степени сложный иерархический и подвижный характер, обеспечивавший тщательно разработанную систему дифференциации и мобильности.
Исторические концепции, исходящие из "тотальности" и безусловного "деспотизма" государства в "незападных" обществах, игнорируют существенные компоненты общественной регуляции и значимые процессы и события в жизни этих обществ, обусловленные цивилизационными принципами устроения. Подвергнув критическому анализу употребляемые в науке некоторые понятия, в том числе "деспотизм", М.В. Ильин пишет: "Несмотря на накопление ориенталистикой обширных знаний о развитии и функционировании политических систем за пределами Европы, о вкладе Востока в развитие самой Европы. самодовольный европоцентризм, граничащий с шовинизмом, не только не отступил, но упрочил позиции. Упрощенные версии базисно-надстроечной модели окончательно мифологизировали и так не отличавшуюся рациональностью идею (не понятие) восточного деспотизма. В результате, например, у К. Витфогеля и его последователей, особенно у современных отечественных идеологов, выражение "восточный деспотизм" утратило всякую определенность и фактически превратилось в миф, т.е. в самоочевидность, которая не требует никакого обоснования, но зато полностью объясняет все. Рационализация этого псевдопонятия-мифа становится делом практически безнадежным". Ильин М.В. Указ. соч., с. 285
Заключение
Противостояние между государством и обществом или его различными слоями - неизменная проблема общественной мысли на протяжении всей мировой истории как на Западе, так и на Востоке. И выработка устойчивых основ социального устройства всегда происходила в упорной борьбе за подчинение государства цивилизационным принципам.
Самый общий исторический анализ убеждает в том, что политические системы на Востоке носили сложный, многообразный и изменчивый характер. На протяжении длительных периодов власть была объектом борьбы между различными правящими группировками, кликами, центром и периферией и т.д.
Любой политический строй имел свою внутреннюю динамику, что было объектом столь пристального изучения еще в древности. И помимо собственно властных отношений в каждом большом и малом обществе Востока проявлялись и социокультурные и цивилизационные закономерности, которые во многом определяли системы правления и их динамику. Все эти факторы исчезают в одномерной идеологеме "восточного деспотизма".
Потребуется обращение к более обстоятельному и идейно непредвзятому анализу, чтобы продолжить позитивное исследование сущности политических систем Востока.
Список использованной литературы
1. Давыдов Ю.Н. Архетип социальной теории, или социология политики. Аристотелевская концепция общественных классов и их политических комбинаций. - Политические исследования. 1993, № 4.
2. Зубов А.В. Сотериологическая модель генезиса государственности. - Восток, 1993, № 6.
3. Ильин М.В. Слова и смыслы. Опыт описания ключевых политических понятий. М., 1997
4. Кнабе Г.С. Империя изживает себя, когда провинции догоняют центр. - Закат империй. Семинар (Восток, 1991, № 4).
5. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т.25, ч.1
6. Рубин В.А. Проблемы восточной деспотии в работах советских исследователей. - Народы Азии и Африки, 1966, № 4
7. Феномен восточного деспотизма. Структура управления и власти. М., 1993.
8. Янов А. Истоки автократии. - Октябрь, 1991, № 8.
Размещено на Allbest.ru
Подобные документы
Различные мнения о власти как социальном феномене. Власть как один из способов организации общественных отношений и форм социального регулирования. Основные ее концепции, отличительные признаки, субъекты и объекты. Формы, разновидности и ветви власти.
реферат [39,2 K], добавлен 24.07.2010Социальный смысл власти, ее элементы. Основные концепции власти. Власть как тип поведения в бихевиористской концепции. Власть в социальных структурах. Условия реализации политической власти. Господство, руководство, управление как функции власти.
реферат [20,0 K], добавлен 07.02.2010Власть как социальное явление, ее определение в современной общественной науке. Анализ характерных признаков власти, ее основания и источники, основные типы. Специфика политической власти, ее сравнение с государственной властью. Власть и личность.
контрольная работа [101,6 K], добавлен 12.12.2010Понятие политической власти - способности одного человека или группы лиц контролировать поведение граждан и общества, исходя из общенациональных или общегосударственных задач. Основная функция политической власти, ее ресурсы и источники, концепции.
презентация [87,4 K], добавлен 25.04.2016Власть как общественное явление, ее современные концепции. Понятие политической власти, ее сущность, основания, причины необходимости, легитимность, структура, ресурсы, функции, формы, роль экономических факторов в становлении и тенденции в развитии.
реферат [29,0 K], добавлен 10.02.2010Власть - возможность диктовать свою волю личности, социальным общностям и обществу в целом с помощью авторитета, права, насилия. Характерные признаки политической власти. Режимы правления. Типы легитимности. Средства реализации власти и ее компоненты.
презентация [1,7 M], добавлен 16.10.2012Политическая теория Гоббса и приемлемости его политических концепций для России. Главные пункты политической концепции Гоббса. Происхождение государства, секуляризация власти, форма правления и разделение властей. Причины предпочтительности монархии.
реферат [15,3 K], добавлен 28.11.2010Борьба за власть как характерная черта политической жизни любого общества. Понятие власти, ее сущность, классификация, признаки, объекты, ресурсы и источники. Формы, особенности, структура, механизм осуществления, функции и концепции политической власти.
контрольная работа [31,3 K], добавлен 16.11.2010Сущность понятия "политическая власть". Политическая власть как объект политологического анализа. Характеристика основных признаков власти. Типология политической власти. Характеристика политических режимов. Социальное назначение политической власти.
контрольная работа [17,4 K], добавлен 04.07.2010Различие взглядов на власть с позиции разных дисциплин. Методы власти, формы влияния. Общее понятие про убеждение и интерес. Главные особенности разделения власти. Отличительные черты политической власти. Сущность понятий "легитимность", "легальность".
лекция [350,3 K], добавлен 20.05.2012
