Политический радикализм в современной России

Размещено на http://www.allbest.ru

Размещено на http://www.allbest.ru

Содержание

Введение

Раздел 1. Теоретические основы изучения радикализма

Раздел 2. Правый радикализм в современной России

Раздел 3. Особенности левого радикализма в современной России

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Формирование в России современного демократического общества с социально ориентированной рыночной экономикой сопровождается противоречивой модификацией основополагающих ценностей жизни и культуры россиян. Положение усугубляется отсутствием в стране ясной и чёткой общенациональной идеи, импонирующей населению, грубыми просчётами властей в 90-е годы, которые повергли Россию в состояние глубокого системного кризиса. Кризис с его экономической деградацией, политической нестабильностью, социальной дезинтеграцией, а также девальвацией духовных (нравственных и правовых) приоритетов, ослаблением семьи крайне болезненно сказался на населении России.

Согласно толковому словарю, «радикал» - это сторонник «корневых, решительных мер». В свою очередь, словосочетание «решительные меры» - это эвфемизм, обозначающий меры нарушительные и разрушительные. «Радикализм», таким образом - это всё то, что (в процессе достижения своих целей) нарушает и разрушает нечто устоявшееся.

Политический радикализм возник в Англии в конце XVIII века. Сыграл значительную роль в формировании мироустройства Новейшего времени. Идеологами политического радикализма являлись Дж. Локк, Жан-Жак Руссо, Ч. Беккариа, Томас Пейн, А.Н. Радищев, Н Муравьев, П.И. Пестель и другие выдающиеся исторические личности.

Развитие идей радикализма было обусловлено особенностями исторического, экономического, социально-политического характера, спецификой развития государственности и религиозного сознания. В России в XIX веке радикальные идеи имели глубокие истоки, особенно в сферах социального мироощущения, мышления и поведения.

В данной работе будут раскрыты основные идеи политического радикализма. А также указаны особенности российского политического радикализма.

Итак, цель работы: Рассмотреть особенности политического радикализма в современной России.

Предмет работы: Политический радикализм в современной России.

Цель и предмет работы определили необходимость решения следующих задач:

1. Рассмотреть теоретические основы изучения радикализма.

2. Раскрыть особенности правого радикализма в современной России.

3. Изучить особенности левого радикализма в Современной России.

Структура работы: Работа состоит из введения, трех разделов, заключения и списка использованной литературы.

Раздел 1. Теоретические основы изучения радикализма

Понятием «радикализм» (от латинского radix - корень) определяются социально-политические идеи и действия, направленные на наиболее кардинальное, решительное («радикальное», «коренное») изменение существующих социальных и политических институтов. Это соотносительный термин, обозначающий, прежде всего, разрыв с уже признанной, существующей традицией, ее капитальное изменение.

В широком смысле, понятие политического радикализма трактуется как особый социокультурный феномен, обусловленный особенностями исторического, социального, экономического и религиозного развития страны, проявляющийся в ценностных ориентациях, устойчивых формах политического поведения субъектов, нацеленных на оппозиционность, изменения, тотальный, быстрый темп перемен, примат силовых методов в реализации политических целей.

Существуют и психологические трактовки радикализма. Иногда его прямо трактуют как «психологический механизм качественного преобразования политических процессов, предполагающий решительные и бескомпромиссные действия для достижения цели, придерживающийся крайних средств достижения цели; социокультурная традиция, обусловленная соответствующим типом личности и национально-цивилизационными особенностями общества и государства» Политическая психология / Под общ. ред. А. А. Деркача, В. И. Жукова, Л. Г. Лаптева. - М.: Академический проект, 2011. - С. 382.

Исторически данный термин применялся и для определения умеренных реформистских движений, которые, однако, производили на современников слишком сильное впечатление. В современном употреблении, радикализм означает, прежде всего, выраженное стремление к решительным, «корневым» идеям, а затем и к методам их достижения, и к связанным с этими идеями соответствующим действиям. Однако далеко не всегда люди, называющие себя радикалами, действительно являются таковыми. Отметим, что определение «радикальный» по традиции входит в название ряда центристских и левобуржуазных политических партий западных стран.

Иногда термин «радикализм» употребляется почти как синоним понятия «экстремизм». Это не вполне точное словоупотребление: между данными понятиями существует определенная разница. В отличие от экстремизма, радикализм фиксируется, прежде всего, на содержательной стороне тех или иных идей и, во вторую очередь, на методах их реализации. Радикализм может быть исключительно «идейным», а не действенным, в отличие от экстремизма, который всегда бывает действенным, но не всегда идейным. Экстремизм, в первую очередь, фиксирует внимание на методах и средствах борьбы, отодвигая содержательные идеи на второй план. О радикализме же обычно говорят применительно к идеологически, политически и социально крайне ориентированным организациям, партиям или партийным фракциям, политическим движениям, группам и группировкам, отдельным лидерам и т.д., оценивая идейную направленность и степень выраженности такого стремления. Об экстремизме говорят, оценивая степень крайности методов реализаций таких стремлений.

Как термин, понятие «радикализм» возникло в Англии в середине XVIII века, в эпоху промышленной революции, среди противников знаменитого Билля об избирательной реформе 1832 года. Позднее это понятие стали относить к утилитаристу И. Бентаму и его последователям, названным «философскими радикалами». В Новое время радикализм проявлялся в буржуазно-демократических лозунгах. Опираясь на доктрину «естественного права», прогресса, разума, такие мыслители, как Дж. Локк, Ж.-Ж. Руссо и др., доказывали необходимость радикальной замены «неестественных» социальных условий и обычаев новым рациональным порядком. Основатель анархизма У. Годвин обосновывал ненужность сложных общественных институтов и ограничений тем, что человек в естественном состоянии - сам по себе воплощение разума и свободы. Для радикализма эпохи Просвещения был весьма свойствен отвлеченный морализм, антиисторический утопизм, противопоставление «неразумной» исторической действительности здравых, «естественных» понятий, простых решений и правил. Наиболее решительно, уже переходя от идейного радикализма к революционному экстремизму, пытался практически воплотить идеалы Просвещения французский политический радикализм в лице якобинцев, в ходе Великой французской революции.

Просвещение наиболее полно выявило основные черты буржуазного радикализма. В эту эпоху радикализм опирался на рационалистическую редукцию, упрощение, истолкование всех аспектов исторической и бытовой, повседневной жизни в свете исходного абстрактного принципа, идеала, моральной оценки или на критерий полезности, утилитарности (И. Вентам). Критики уже тогда считали, что рационализм радикализма не столько научный, сколько спекулятивный, разрушительный и нигилистический. Однако и для современного идейного радикализма также характерен определенный рассудочный догматизм и утопизм, нечувствительность к конкретной ситуации, склонность к «простым» решениям и симпатия к крайним средствам. Эти черты радикализма в 1960-70-е годы еще раз продемонстрировали «новые левые», последователи Г. Маркузе, для которого не было никакой связи между «разумной действительностью», «иным миром» будущего и настоящим, и потому первым шагом в реализации проекта будущего так или иначе оказывался нигилистический «Великий отказ» от эмпирической данности буржуазного мира того времени.

В XIX веке понимание радикализма расширилось, а сам он довольно стремительно распространился по Европе уже как широкое политическое, философское, религиозное, культурное, просветительское движение. В Х1Х~ХХ веках радикализм стал идеологической платформой для целого ряда левых партий социалистической, социал-демократической ориентации. Одновременно радикализм нашел своих последователей и среди некоторых правых сил. В последние десятилетия XX века радикализм стал базой для фундаменталистских исламских политических сил.

Еще недавно сторонники марксизма считали, что общим социально-психологическим и классовым источником как теоретического, так и политического радикализма является мелкобуржуазная стихия, особенно в кризисные, переходные исторические периоды, когда возникает угроза существованию, традициям и укладу тех или иных составляющих ее социальных групп и слоев населения. Или, напротив, когда такие исторические периоды открывают для мелкой буржуазии перспективы прихода к власти и перераспределения общественного богатства. В современном мире радикальные умонастроения чаще всего воспроизводит деклассированная люмпен-интеллигентская среда.

В основе радикализма лежит, во-первых, негативное отношение к сложившейся социально-политической действительности, а во-вторых, признание одного из возможных способов выхода из реальной ситуации как единственно возможного. В то же время радикализм трудно связать с какой-либо определенной политической позицией. «Радикализм может проявляться в различных формах нигилизма, экстремизма, терроризма, революционаризма. Однако, - считают некоторые авторы, - принято говорить и о «радикальном центре», то есть политической позиции, радикально отвергающей крайности и требующей решительно проводить сбалансированную политику. Как показывает история, достаточно часто государство само создает ситуации порождающие радикализацию политических субъектов».

Радикализм - всегда оппозиционное направление. Более того, это - опора наиболее жесткой, радикальной оппозиции, в отличие от оппозиции умеренной - «системной», лояльной, «конструктивной». Как правило, он играет в обществе дестабилизирующую роль.

Радикализм выполняет в социально-политических процессах определенные функции. Во-первых, это сигнально-информационная функция, свидетельствующая о степени неблагополучия социально-политической среды. Во-вторых, функция разрядки социальной напряженности путем выброса накопившегося недовольства. В-третьих, функция давления на господствующие политические институты, подготовку, принятие и осуществление политических решений. В-четвертых, функция корректировки политического курса. В-пятых, функция стимулирования коренных политических изменений, инноваций.

Как идейно-политическое течение, система убеждений определенной группы людей, метод решения локальных экономических и социально-политических задач радикализм является необходимым компонентом политической жизни. В устойчивых социальных системах консервативные, либеральные, радикальные компоненты находятся в сбалансированном взаимодействии. В переходных системах расширяются объективные и субъективные причины, стимулирующие радикалистское поведение. Масштабы распространенности, степень остроты проявлений радикалистских ценностных ориентаций политических субъектов будут уменьшаться с экономической и политической стабилизацией в стране. Ценности невозможно отменить, общество должно их исчерпать, пережить. Политические власти могут ослабить воздействие радикализма на политическую жизнь, нейтрализовать последствия его проявлений. Правда, это удается далеко не всегда. И тогда радикализм может перерастать в экстремизм и терроризм.

Аналитически подразделяются «радикализм мысли» и «радикализм формы». Первый исходит из того, что любые социальные и политические конструкции (анархизм, социализм, индивидуализм и т. д.) могут быть лишь выводами, а не аксиомами. Он предполагает такие действия, которые на практике ведут к реализации базовых ценностей. Второй вид, «радикализм формы», напротив, исходит из неких базовых аксиом. Его природа - не в размышлениях, а в простоте готовых решений. Разрушение без созидания - вот к чему обычно склонны радикалы формы, и что сводится к воспроизводству более примитивных социальных форм. Культура накапливается эволюционно. Революционно происходит только деградация.

В политике обычно различают правый, левый и анархистский, а также революционный и реформаторский виды радикализма. Как уже говорилось, радикализм не связан непосредственно с какой-либо одной определенной идеологией - это всего лишь особого рода энергетическая политико-психологическая основа любой идейно-политической конструкции. Важно отметить, что радикализм склонен к использованию насильственных методов и средств, чаще всего не соответствующих публично декларируемым целям. Тогда он может прямо смыкаться с экстремизмом и перерастать в него, находя свое конкретное, практически-политическое выражение в разных формах политического терроризма (от «бомбистов» начала, XX века в России до исламских террористов У. бен-Ладена в начале XXI века). В основе психологии радикализма всегда лежит сильный политический темперамент охваченных им политиков, стремление добиться нужного результата как можно быстрее, «здесь и сейчас», подчас любой ценой увидеть плоды своей политики при собственной жизни, даже когда речь идет о «поколенческих» процессах или очевидных утопиях. Иногда радикализм стимулируется особенностями конкретной ситуации - так, непоследовательность горбачевской перестройки в СССР подстегнула в начале 1990-х годов радикализм первого президента России Б. Ельцина и, вслед за этим, активно поощряемых им радикал-реформаторов к так называемым шоковым реформам. Такой радикализм может оказаться на грани терроризма. Так, в июле 1991 года лидеры Демократического союза В. Данилов и В. Новодворская в своем открытом письме писали, что «отныне народ приобретает право на свержение преступной власти любым путем, в том числе и с помощью вооруженного восстания» Соколов С. Булыжник - орудие демократа? // Комсомольская правда. - 2001. - 30 июля.

Благоприятной социально-психологической почвой для радикализма считается состояние всеобщей неуверенности и нестабильности. Именно на этой базе расцветают ультралевые и ультраправые идеи, сопровождающиеся соответствующими действиями. При этом с точки зрения применяемых средств часто бывает так, что и левые, и правые радикалы сходятся в общем антидемократизме. Двусмысленность мелкобуржуазной психологии, вытекающая из «промежуточного» социального положения «новых средних слоев», главных носителей этой психологии, вызывает определенное «шараханье» от леворадикальной риторики к крайне правым силам и устремлениям. По этим же причинам обычно сходными оказываются социальные последствия казалось бы разных течений - например, консервативно-охранительного радикализма (в частности, в свое время, клерикально-инквизиторского террора) и леворадикальных эксцессов (террор левацких группировок).

Современный мир несколько по-новому ставит данные вопросы, однако это не меняет сущности сказанного. Так, сегодня в качестве консервативно-охранительного радикализма у клерикально-инквизиторского террора появился достойный преемник - исламский фундаменталистский радикализм. Именно он, наряду с кое-где еще сохранившимися левыми радикалами, и представляет собой основу современного экстремизма, а затем и терроризма.

Динамика перерастания идейного, теоретического радикализма в политический экстремизм хорошо прослеживается на примере истории развития так называемой Франкфуртской школы социальной философии. Эта школа сложилась в 1930-1950-е годы на базе Франкфуртского института социальных исследований и издававшегося им журнала «Zeitshrift fur Sozialforschung». В данную школу входили такие известные философы, социологи и психологи, как М. Хоркхаймер, Т. Адорно, Э. Фромм, Г. Mapкузе и др. Давыдов Ю. Н. Критика социально-философских воззрений Франкфуртской школы. - М.: Наука, 2007. - С. 190 Все начиналось в рамках сугубо научных философских поисков. Именно так возникла так называемая «критическая теория общества» М. Хоркхаймера и Т. Адорно, которая отвергала традиционную теорию и философию, настаивала на критической интерпретации диалектики, приходила к выводам о «помрачении разума» и даже о самоубийстве искусства. Теоретики Франкфуртской школы настаивали на радикальном изменении всех прежних устоев - вплоть до разработки Т. Адорно «философии новой музыки». Вполне понятно, почему эти теоретики, будучи в основном эмигрантами из нацистской Германии, где в то время утвердился праворадикальный режим, стояли на противоположных, леворадикальных позициях. Однако до определенной поры их политические предпочтения не связывались напрямую с философским, теоретическим радикализмом. Более того, когда их ученики и последователи начали устанавливать эту связь между идейным, философским радикализмом и политическим экстремизмом, «отцы-основатели» и основоположники Франкфуртской школы поспешили отмежеваться от «новых левых». Однако было уже поздно.

Слово было сказано, и логика перерастания радикализма в экстремизм заработала автоматически: с одной стороны, обнаружилась достаточно глубокая «укорененность» экстремистских политических тенденций отдельных франкфуртских теоретиков в некоторых основополагающих посылках всей их социальной философии, а с другой стороны, стал значительно более понятным «ход мысли», приводивший к выводам левоэкстремистского порядка достаточно многих представителей... интеллигенции современного Запада... Однако у нас есть основания и для того, чтобы говорить не только о косвенном влиянии таких франкфуртцев, как Г. Маркузе, на политические настроения буржуазной интеллигенции, толкающем ее в направлении экстремизма. Многие «маркузеанские» формулировки, получившие затем хождение в качестве популярных лозунгов и газетных клише, прямо и непосредственно подталкивали радикальных интеллигентов... к выводам и, главное, «акциям» левоэкстремистского порядка.

Соответствующие выводы были сделаны уже из «маркузеанского» истолкования «позднего капитализма» как «одномерного общества», подавляющего все возникающие в нем противоречия, устраняющего все альтернативы, ведущие за его пределы, фальсифицирующего все перспективы иного, не «одномерного развития». Идеологи «левачества» в рамках студенческой оппозиции в США (М. Савио) и Западной Европы (Р. Дучке, Д. Конбендит и др.), считавшие Г. Маркузе своим учителем, делали из этих постулатов выводы чисто политического свойства. Далее уже было просто перейти к тактике уличных беспорядков и провокаций - разнообразных мероприятий, вынуждающих парламентские демократические режимы «разоблачить свою фашизоидную сущность», то есть заставить их применять силу, нарушая свои собственные либерально-демократические установки. Следующим этапом был переход к «партизанской войне».

Не так уж трудно понять связь этого левацкого комплекса с той идеологией, которая легла в основу деятельности террористических организаций типа японской «Рэнго сэкигун», занимавшейся, как известно, не только умыканием заложников и угоном самолетов, по и активным применением насилия в своих собственных рядах: по отношению к «оппортунистам», а вернее, к тем, кто был склонен к менее уголовным методам политической борьбы.

В отличие от своего учителя, теоретика и мыслителя, именно таким образом «новые левые» экстремисты всего лишь делали следующий шаг по сравнению с прежним, ранее чисто философским радикализмом, переводя на язык соответствующей научным тезисам политической практики то, что Г. Маркузе, как правило (хотя и не всегда), оставлял в сфере красивой политической риторики. Так, радикальная «маркузеанская» версия социальной философии Франкфуртской школы очень быстро обнаруживает на практике глубокую внутреннюю связь своего собственного теоретического нигилизма с крайне жестким политическим экстремизмом. «Многие из столь же анархистски, сколь и экстремистски настроенных поклонников Маркузе, занимающихся революционаристским вспышкопускательством - захватом учебных зданий, организацией взрывов в общественных местах, угоном самолетов и умыканием заложников, - представляют себе революцию как раз вышеупомянутым образом» 2. Дистанция от теоретической схемы преобразования мира до реальных попыток его трансформации на основе такой схемы оказалась незначительной и легко преодолимой.

В России радикализм рассматривается как неотъемлемый компонент социально-политической жизни, оказывающий на нее существенное влияние: «радикализм является важнейшей политико-культурной традицией. Будучи обусловлен историческими, географическими, политическими, социальными, психологическими особенностями развития страны, радикализм и сегодня оказывает воздействие на характер функционирования всех сфер общества, менталитет, чувства, настроения, привычки индивидов и социума, на модели поведения, формы политического участия и взаимодействия россиян. Он проявляется на уровне социальных слоев, элиты и контрэлиты, властвующих и оппозиционных групп, обусловливая осевую линию политического поведения политических лидеров и простых граждан» Агеев А. Наступил XXI век // Профиль. - 2011. - № 34. - С. 7.

Выводы по первой главе

Таким образом, радикализм - это особый социокультурный феномен, обусловленный особенностями исторического, социального, экономического и религиозного развития страны, проявляющийся в ценностных ориентациях, устойчивых формах политического поведения субъектов, нацеленных на оппозиционность, изменения, тотальный, быстрый темп перемен, примат силовых методов в реализации политических целей.

В основе радикализма лежит, во-первых, негативное отношение к сложившейся социально-политической действительности, а во-вторых, признание одного из возможных способов выхода из реальной ситуации как единственно возможного.

Радикализм выполняет следующие функции:

- сигнально-информационная функция;

- функция разрядки социальной напряженности путем выброса накопившегося недовольства;

- функция давления на господствующие политические институты, подготовку, принятие и осуществление политических решений;

- функция корректировки политического курса;

- функция стимулирования коренных политических изменений, инноваций.

В политике обычно различают правый, левый и анархистский, а также революционный и реформаторский виды радикализма.

Раздел 2. Правый радикализм в Современной России

Праворадикальные партии и движения на настоящий момент являются неотъемлемой частью политической системы современной России. Правда, место, которое они занимают в политическом спектре, довольно своеобразно.

С одной стороны, правые радикалы (националисты и религиозные фундаменталисты - в России за этими движениями утвердилось общее определение "радикальные национал-патриоты") не скрывают, что ставят перед собой задачу всеобъемлющего преобразования общества и, как правило, изменения конституционного строя Российской Федерации. В своей пропаганде и деятельности радикалы балансируют на грани закона, а нередко и переходят эту грань. Радикальные национал-патриоты осознают, что цели, которые они ставят перед собой, вряд ли могут быть достигнуты в результате "нормальной", ограниченной федеральным законодательством политической борьбы парламентскими методами, и поэтому они, пожалуй, даже в большей степени ориентируются на альтернативные, непарламентские методы борьбы. Некоторые группы и их лидеры не скрывают, что допускают возможность прихода к власти путем вооруженного переворота. А революционная риторика занимает важное место практически у всех правых радикалов.

С другой стороны, националистические организации принимали участие в выборах и пропагандировали свои взгляды, даже откровенно экстремистские, практически беспрепятственно, по крайней мере, до конца 1990-х годов. Более того - радикализм для первых постсоветских лет был политической нормой, насилие в глазах социума было легитимным методом борьбы и для власти, и для оппозиции, и практически во всех сегментах политического спектра были свои радикалы, пропагандировавшие откровенно экстремистские идеи и при этом являвшиеся органической частью политической системы в целом. Вся политическая система была донельзя радикальна, радикализм был не маргинальным явлением, а часть "мейнстрима" тех лет. В этом контексте вполне естественно, что правые радикалы, ультра-националисты и религиозные фундаменталисты существовали фактически беспрепятственно, и, хотя их идеология и деятельность шокировали и вызывали опасения, реального противодействия радикалам ни со стороны государства, ни со стороны общества в начале и середине 1990-х годов не было.

Попытки власти оказывать противодействие правым радикалам начали принимать сколько-нибудь систематический характер только с конца 1998 года. В течение почти всего первого постсоветского десятилетия на фоне бурной и далеко не всегда законной активности экстремистов антифашисты оправданно упрекали власть в пассивности, отсутствии политической воли или даже откровенном попустительстве радикалам. Нет никакого сомнения, что такое положение серьезно дестабилизировало ситуацию внутри страны и портило ее имидж на внешнеполитической арене. Всплеск активности национал-радикалов при попустительстве со стороны власти на фоне общей социальной нестабильности в стране и популярности реваншистских настроений даже породил в начале 1990-х годов пессимистичный тезис о "Веймарской России" по аналогии с Веймарской Германией.

Конечно, к настоящему, по сравнению с серединой 1990-х годов, положение сильно изменилось. Общество стало менее радикальным и вообще менее политизированным, а власть начала давить на экстремистов. Однако, как несложно заметить, противодействие радикальным национал-патриотам со стороны государства носит по большей части ситуативный характер. Иногда конкретные действия официальных лиц вызывали серьезное сомнение как этического, так и юридического характера. И то, что радикальные национал-патриоты к настоящему времени в значительной степени утратили влияние на общество, только отчасти объясняется деятельностью властей, а в большей степени - изменениями в обществе и политической жизни страны в целом и эволюцией самих национал-экстремистов в частности.

При всем идеологическом многообразии правых радикалов, с известной долей условности их можно разделить на несколько основных течений.

Естественно, что классификация радикальных национал-патриотических политических организаций возможна по различным идеологическим параметрам: взгляды на идеальное политическое устройство России (монархисты, национал-республикацы и др.), трактовка характера национального государства (этнонационалисты, надэтнические имперские националисты), религиозная позиция (православные фундаменталисты, неоязычники, нерелигиозные националисты), взгляды на собственность (от национал-большевиков и национал-социалистов до сторонников хищного национального капитала) и т. п. Классификация по этим параметрам, хотя и будет максимально корректной, все же не поможет составить цельного представления о том, что же все-таки представляют собой национал-радикалы в современной России. Мы можем только солидаризоваться со словами американского исследователя Уолтера Лакёра: "Русские политики находятся в постоянном движении, и, видимо, так будет продолжаться еще долго. В зависимости от обстановки люди и группировки, принадлежащие к центру, сдвигаются вправо, и наоборот, некоторые правые становятся умеренными. <...> При таких обстоятельствах, сдается, невозможно, да и неправильно, провести четкую границу между "экстремистами" и "умеренными". Возникают странные союзы, они будут возникать и в дальнейшем, поэтому любая попытка классифицировать их, как это делают ботаники, зоологи или химики, обречена на провал" Лакёр У. Черная сотня: происхождение русского фашизма. - М.: Текст, 2009. - 432с. - С.12.

Конечно, несмотря на вышеупомянутые трудности, нельзя вовсе отказаться от классификации праворадикальных групп. Без этого невозможно создать общее представление о том, что такое правый радикализм в сегодняшней России.

Для того, чтобы сформировать максимально обобщенную картину праворадикального движения, несколько упрощая, мы предлагаем разделить его представителей на "старых" и "новых" правых Дугин А. Новые против старых// Лимонка, № 1, 2004; Ванюшкина В. Русские новые правые// Нация, № 2, 2006. - С.37. В основу этого деления положены самые общие, неформальные признаки скорее ментально-мировоззренческого, нежели программного характера. Основным параметром, отличающем "новых" правых от "старых", является революционность их национализма, причем не столько в программных целях, сколько в менталитете. Как правило, революционность сознания означает создание военизированных отрядов, готовность к насилию в деятельности, апологию войны и агрессивное разжигание межнациональной вражды в пропаганде.

Уточнение о классификации на основе широкого подхода, учитывающего особенности ментальности и поведения, необходимо, поскольку практически невозможно провести корректное различение между организациями, основываясь на положениях политических программ, зачастую просто формальных. Прежде всего, нас будут интересовать в первую очередь не относительно умеренные "старые" ("черносотенцы", православные фундаменталисты), а "новые" правые - национал-революционеры (национал-социалисты, национал-большевики и откровенные фашисты).

Крупнейшей подобной организацией долгое время являлось Русское национальное единство (РНЕ) Александра Баркашова.

Русское национальное единство

РНЕ сложилось в период с сентября 1990 года по октябрь того же года. Официальной датой рождения РНЕ считается 16 октября 1990 года.

Идеологией РНЕ является смесь традиционного русского черносотенного национализма и откровенного нацизма. Члены РНЕ исповедуют агрессивный антилиберализм, антикоммунизм и антисемитизм, воспевают идеалы чистой русской нации и русской духовности. Стилистическое подражание германским нацистам со стороны баркашовцев было очевидно. Недвусмысленные ассоциации вызывала эмблема РНЕ, содержащая свастику, приветствие вскинутой правой рукой, черная форма и т. п. Баркашов не стеснялся именовать себя нацистом и восторженно высказываться о Гитлере Митрофанов А. Александр Баркашов: "Я не фашист, я нацист" [интервью с Баркашовым А.]// Московский комсомолец, 4 августа 1993.

РНЕ функционировала как организация военизированного типа. Члены движения носили форму, занимались силовыми видами спорта, строевой подготовкой, учились стрелять. Руководители организации неоднократно заявляли, что члены организации готовятся к ситуации гражданской войны(7).

РНЕ активно проявило себя в ходе событий сентября-октября 1993 года. Отряд баркашовцев был важнейшей составляющей разношерстных сил защитников Белого дома и сторонников распущенного президентом Верховного совета. Члены РНЕ были наиболее дисциплинированны и отвечали за самые ответственные участки обороны. 3 октября баркашовцы во главе со своим лидером взяли штурмом здание мэрии на Калининском проспекте.

В середине 1990-х годов РНЕ бурно развивалось, однако уже к 1998 году в организации начались первые проявления внутреннего кризиса. В 2000 году организация раскололась.

Численность РНЕ во время расцвета организации, по наиболее правдоподобным оценкам, колебалась вокруг 15-20 тысяч действующих членов (а списочный состав был еще больше). Отделения РНЕ действовали практически по всей России, а также были активны в Украине, Белоруссии, Латвии, Эстонии. Раскол партии в 2000 году сопровождался агрессивным выяснением отношений в руководстве движения и, как следствие, массовым оттоком членов.

Часть образовавшихся после раскола группировок претендует на сохранение прежнего названия и символики. Между альтернативными группами РНЕ существуют довольно напряженные отношения. Хотя они практически солидарно выступают в политико-пропагандистских кампаниях (против ИНН, в защиту Буданова и т.п.), при личных контактах дело доходит до физических столкновений.

В целом РНЕ, ослабленное расколом, постепенно сходит с политической арены.

Национал-большевистская партия

Другой крупной национал-радикальной организацией является Национал-большевистская партия (НБП).

Национал-большевистская партия (НБП) -- российская общественно-политическая организация, не имеющая официального статуса партии, зарегистированная в качестве юридического лица в 1993 г., ликвидированная решением суда в 2005 г. и запрещённая в 2007 г. решением суда как экстремистская организация.

10 июля 2010 года на учредительном съезде бывшие члены Национал-большевиcтской партии создали новую партию «Другая Россия».

Некоторые исследователи считают, что первоначально считавшаяся радикально националистической, НБП позднее обрела имидж более «левой» организации, активно сотрудничающей с либералами. Согласно мнению самих нацболов, НБП является партией радикального антицентризма, «абсолютно „правой“ и бесконечно „левой“» одновременно.

В начале 2006 года НБП было в пятый раз отказано в регистрации как политической партии, а в 2007 году НБП была признана судом экстремистской организацией и её деятельность была запрещена на территории РФ. НБП является единственной масштабной всероссийской организацией, официально признанной судом экстремистской по закону «О противодействии экстремистской деятельности», что, по мнению её лидера Эдуарда Лимонова, служит оценкой проделанной нацболами работе по партостроению.

Члены партии на современном политическом жаргоне именуются «лимоновцами» или «нацболами».

По версии, которую сообщил заместитель генерального прокурора России Виктор Гринь, Генеральная прокуратура считает запрещенную Национал-большевистскую партию «наиболее структурированным радикальным молодежным объединением». По словам Гриня, в тесном взаимодействии с официально запрещенными нацболами действуют другие объединения «непримиримой оппозиции» -- «Другая Россия» Гарри Каспарова и РНДС Михаила Касьянова. По мнению замгенпрокурора эти организации обучают людей «теории и практике силового противостояния правоохранительным органам на примере цветных революций в Грузии, Киргизии и на Украине». Подобные откровения высокопоставленного сотрудника Генпрокуратуры вызвали недоумение у члена комитета Госдумы по безопасности Геннадия Гудкова Прокуратура причислила «непримиримую оппозицию» к пособникам террористов // Lenta.ru, 18 мая 2010.

В разные периоды деятельности использовались «национал-большевизм» в духе «сменовеховцев» 1920-х, русифицированная версия раннего немецкого национал-большевизма, идеи европейских «новых правых» и «новых левых», «консервативной революции», «перманентной революции» в духе Троцкого.

Как утверждают нацболы: «НБП выступает за социальную справедливость в экономике, имперское доминирование во внешней политике, гражданские и политические свободы во внутренней политике. Национал-большевистское государство жёсткое снаружи, для внешних врагов, и мягкое внутри, для собственных граждан».

Первоначально НБП во многом копировала идеологические и стилистические подходы итальянского фашизма.

Согласно программе 1994 года, глобальной целью национал-большевизма является создание «Империи от Владивостока до Гибралтара на базе русской цивилизации», а сущность национал-большевизма заключается в «испепеляющей ненависти к античеловеческой СИСТЕМЕ троицы: либерализма/демократии/капитализма. Человек восстания, национал-большевик видит свою миссию в разрушении СИСТЕМЫ до основания. На идеалах духовной мужественности, социальной и национальной справедливости будет построено традиционалистическое, иерархическое общество» Программа Национал-большевистской партии (1994) // http://www.nbp-info.com/1573.html.

В 2004 году на V всероссийском съезде НБП была принята новая программа, отчасти для регистрации в МинЮсте, хотя прежняя программа не была официально аннулирована. Согласно новой программе, «Главная цель Национал-большевистской партии -- превращение России в современное мощное государство, уважаемое другими странами и народами и любимое собственными гражданами» Программа Национал-большевистской партии (2004) // http://www.nbp-info.ru/cat107/index.html, путём обеспечения свободного развития гражданского общества, независимости СМИ и защиты национальных интересов русскоязычного населения.

НБП и идеологически близкие ей организации критиковались российскими неонацистами. Национал-большевики, по их мнению, не являются националистами, так как для них не имеет значения этническое происхождение. Как они декларируют, «русский человек» -- это «тот, кто сам считает себя русским, кто говорит на русском языке и признает русскую культуру и историю, кто готов бороться на благо России и никакой другой Родины не мыслит», в реальности же НБП считает русским любого, кто говорит по-русски. Национал-большевистский фронт (отколовшаяся от НБП организация) обвиняет НБП в анархо-либерализме (несуществующая идеология, придуманная для уничижительного обозначения прагматизма как антиидеологизма), «левении» (национал-большевизм на первых этапах существует как лево-правая идеология, поэтому опасностью является перевешивание одной из двух составляющих); вождизме, характерном, по их мнению, для Лимонова и Линдермана, прагматизме и ненависти к Путину.

Европейский суд по правам человека обязал Россию выплатить Владимиру Линду (бывшему члену НБП) 15 тыс. евро. Суд постановил, что Россия нарушила статью 3 -- «бесчеловечное отношение», ст. 5 -- «неправомерный арест», ст. 8 -- «недопустимое вмешательство в частную жизнь».

В апреле 1998 года НБП пережила первый раскол. Из партии ушёл один из её основателей Александр Дугин, а вместе с ним большинство людей, стоявших у истоков создания партии, среди которых: Валерий Коровин, Максим Сурков, Алексей Цветков, Аркадий Малер, Владислав Иванов, Игорь Минин и многие другие. Так же партия потеряла половину существовавших на тот момент региональных отделений, среди которых были: Новосибирское, Ростовское, Казанское, Уфимское, Екатеринбургское и некоторые другие.

29 августа 2006 года в Москве был организован съезд нацболов, решивших выйти из НБП, в результате которого произошёл раскол, после чего был создан Национал-большевистский фронт. Лидерами его стали бывшие известные активисты НБП и бывшие заключённые Максим Журкин и Алексей Голубович. Причиной раскола стал новая тактика, взятая руководством НБП, на сближение с либералами, демократами т. п., а также провозглашение второй политической программы, которая, по мнению «раскольников», означала переход от ортодоксальной теоретической трактовки национал-большевизма на более левые политические позиции. «НБФ» не смог переманить большое количество членов партии в свои ряды.

Впоследствии большинство организаторов НБФ отошло от активной политической деятельности, и отказалось от критики в адрес НБП и её руководства.

4 июля 2009 года в Москве был созван съезд избирательных штабов Э. Лимонова. На съезде члены федерального избирательного штаба Сергей Аксёнов и Сергей Фомченков предъявили Роману Попкову, Елене Боровской, Дмитрию Сумину и Дамиру Гилязову обвинения во «фракционизме», намерении перехватить руководство движением и общении с оперативными сотрудниками МВД и ФСБ. Попков, Боровская, Сумин и Гилязов отвергли все предъявленные обвинения как бездоказательные. Тем не менее, большинство участников съезда проголосовало за исключение из рядов нацболов Романа Попкова и Дмитрия Сумина. В знак протеста против этого решение заявил о своём выходе из рядов сторонников Лимонова лидер казанских нацболов.

5 июля 2009 года, 32 из 40 московских активистов подписали заявление о выходе из движения сторонников Лимонова (среди них бывшие политзаключённые и нынешние политэмигранты). В своём заявлении они указали, что «воспринимают произошедшее как грубое нарушение принципов чести и порядочности», и что «роль Эдуарда Лимонова в этом процессе они считают недостойной лидера нацболов».

В результате раскола московские, казанские, дзержинские и таганрогские нацболы вышли из российского сообщества национал-большевиков, прекратили поддержку президентской кампании Эдуарда Лимонова и заявили о независимости своего политического курса от каких-либо пожеланий с его стороны. Бывшие московские нацболы создали движение «Нация Свободы». Казанские, дзержинские и часть московских стоят на классовых марксистских позициях. Бывшие таганрогские активисты состоят в СКМ.

Прочие праворадикальные организации

Кроме НБП и РНЕ, прочим "новым" правым организациям не удалось расширить свою деятельность до всероссийского масштаба. Тем не менее, некоторые организации довольно заметны в праворадикальной части политического спектра.

"Старые правые": черносотенцы и православные фундаменталисты

Умеренными по сравнению с революционно настроенными "новыми правыми" выглядят "старые правые".

К "старым правым" можно отнести неочерносотенные ("нео-" весьма условно, поскольку, как правило, они используют дореволюционную русскую консервативную идеологию в неизменном или слабоизмененном виде) и православно-фундаменталистские группы. В рамках данной работы черносотенцы интересуют нас меньше, поскольку противоправная деятельность с их стороны куда менее активна, чем со стороны "новых" национал-радикалов, и, соответственно, куда как менее конфликтно складываются их взаимоотношения с властью (а фундаменталистам посвящен раздел в главе о религиозном антисемитизме). Тем не менее, для полноты картины праворадикальной части политического спектра, стоит коротко описать эволюцию организационных форм "старых правых" в 1990-х годах.

На момент падения советского режима черносотенцы, казалось, обладали довольно сильными позициями. Они имели солидную политическую историю, претендующую на сохранение (через эмиграцию и диссидентские группы) преемственности по отношению к дореволюционным русским националистам. "Старые правые" были чуть ли не единственной группировкой, имевшей к 1991 году четкое представление о том, как они видят идеальную Россию. В конце 1980-х - начале 1990-х годов в общественном сознании происходили изменения, благоприятные для черносотенцев - идеализация образа царской России, возрождение православия, интерес к культурному наследию русских консерваторов.

Однако сила черносотенцев быстро обернулась их слабостью. Догматическая ограниченность идеологическим наследием дореволюционных организаций, параноидальный антисемитизм, чрезмерное внимание к истории в ущерб актуальной проблематике, сектантство, консерватизм, неготовность функционировать в принципиально новой политической ситуации - все это обусловило упадок "старых правых". Наиболее активные праворадикальные лидеры выходили из черносотенных групп и создавали новые организации, как правило, еще более радикальные и апеллирующие скорее к опыту европейского фашизма, чем дореволюционного русского консерватизма. Перспективные объединения как "новых", так и "старых" праворадикалов, в первую очередь, Русский национальный собор Александра Стерлигова, к середине 1990-х годов окончательно распались.

Конечно, "старые правые" группировки (НПФ "Память", Черная сотня Александра Штильмарка, различные монархические группировки) продолжают свое существование, и все еще имеют влияние на некоторую часть общества, но они переживают глубокий кризис и в целом находятся на обочине политического процесса в стране. Единственная сфера общественной жизни, в которой позиции черносотенцев сильны - это околоцерковные православные организации. Деятельностью таких групп, как Союз православных братств (СПБ), Союз православных граждан (СПГ), Союз Христианское возрождение (СХВ), Союз православных хоругвеносцев (СПХ) и партия "За Русь Святую" - практически исчерпывается общественная околоцерковная активность.

Православно-фундаменталистские группировки практически не ведут собственно политической деятельности. Они устраивают различные публичные мероприятия - крестные ходы, исторически-богословские чтения и т.п. - и не более того. Правда, общий накал ксенофобских эмоций, в первую очередь - антисемитских, на мероприятиях СПХ/СПБ/СХВ весьма значителен. Так, например, 20 апреля (т.е., в день рождения Гитлера) 2002 года эти организации провели перед израильским посольством в Москве митинг протеста против политики Израиля на оккупированных территориях. Конкретным поводом для акции стало противостояние израильской армии и палестинских боевиков, укрывшихся в храме Рождества в Вифлееме. Сама мысль о возможности штурма евреями христианской святыни вызвала возмущение у фундаменталистов. В ходе митинга из уст лидера СПБ и СПХ Леонида Симоновича и председателя СХВ Владимира Осипова постоянно звучали радикально-антисемитские высказывания в духе христианского антииудаизма: "жиды" суть "видимые демоны", "дети сатаны", "враги Господа" и т.п. О том, что день проведения акции был выбран не случайно, говорит название статьи Симоновича, описывающей митинг - "День рождение Вождя" Симонович А. День рождения Вождя// Эра России, №№ 11-12 (79-80), июнь 2002.

Организацией, созданной с претензией на широкую популярность, является партия "За Русь Святую". Учредительный съезд партии прошел 1 декабря 2001 года в Подмосковье. Председатель партии - Сергей Попов. Движение сосредоточено на организации православных братств, фольклорных коллективов, групп рукопашного боя (при православных приходах!), и не занимается политикой.

У партии есть относительные организационные успехи, она активно ведет пропаганду своих взглядов в Интернете и в печати (газеты "Правопорядок", "Сербский крест"). Однако ожидавшегося руководством партии прорыва на организационном уровне не произошло, несмотря на благословения авторитетных в церковных кругах старцев.

Хотя "старые" правые радикалы и позволяют себе несдержанную экстремистскую и ксенофобскую (в первую очередь - антисемитскую) риторику, менталитет "старых" таков, что экстремизм в идеологии крайне редко переходит у них в деятельность. Поэтому при рассмотрении в следующем параграфе деятельности правых радикалов (участие в выборах и противоправные действия) нас в первую очередь будут интересовать "новые правые".

Широкой электоральной поддержки в современном российском обществе правые радикалы не имеют. Это связано как с объективными (усталость общества от радикализма, стремление к стабильности, негативные ассоциации, связанные с Великой Отечественной войной), так и с субъективными причинами (отсутствие у националистов солидной финансовой базы, низкий уровень пропаганды, изначальная ориентация на непарламентскую стратегию).

Однако, выборы никогда не были самоцелью для правых радикалов. Националистические организации в России не являются партиями электорального типа. Зато национал-социалисты и прочие "новые правые" склонны к активности, явно подпадающей под действие Уголовного кодекса Лихачев В. Нацизм в России. - М.: РОО "Панорама", 2009. - 176с. - с. 89-91 .

Практически все правые радикалы - от РНЕ до Черной сотни - создают военизированные группы, что явно свидетельствует о непарламентской ориентации этих движений. Официально эти группы именуются "военно-патриотическими клубами", спортивными секциями и т. п., но при этом иерархичная структура, военная форма и прочие детали откровенно свидетельствуют о наличии именно военизированного формирования.

Охранная деятельность с плавным переходом в бандитизм - были свойственны практически всем российским правым радикалам, например, членам РНЕ, Русской партии, НРПР или РНС. Для членов неорганизованной праворадикальной субкультуры скинхедов - бритоголовых расистов - избиения "инородцев" и погромы просто являются основным занятием и смыслом существования. Были в России и прямо террористические праворадикальные группы - такие, как Легион Вервольф или Небесные арии. Сюда же можно приплюсовать так и оставшихся неизвестными организаторов терактов против синагог. Правда, даже по сравнению с Европой, праворадикальный терроризм не имел в России особого распространения.

Несколько иной характер носят противоправные действия национал-большевиков. Преступления, устраиваемые членами НБП, носят более идеологизированный характер. Зачастую это хулиганские акции против политических оппонентов или посольств различных государств (это - своеобразная "визитная карточка" НБП) или символические нападения на отдельных личностей.

В конце 1990-х годов, после длительного периода пассивности и равнодушия даже к откровенному нарушению законодательства, государственные деятели начали противодействовать национал-радикалам Верховский А. Государство против радикального национализма. Что делать и чего не делать? - М.: РОО "Панорама", 2011. - 220с. - С. 90. С 1998 года обороты прессинга власти по отношению к радикалам резко усилились.

Впервые правые радикалы стали встречать препятствия в своей деятельности при попытках получить всероссийскую регистрацию. Регистрация была необходима для участия по общефедеральному округу на выборах. Также осуществлялся запрет существующих организаций.

Выводы по второй главе

Таким образом, правые радикалы долгое время действовали в России совершенно свободно. Призывая к изменению конституционного строя, действуя с постоянным нарушением российского законодательства, радикалы, тем не менее, до конца 1990-х годов практически не встречали сколько-нибудь заметного противодействия со стороны власти или правоохранительных органов. Возникла даже точка зрения, что существующее законодательство не позволяет в должной мере пресекать экстремистскую деятельность и пропаганду.

Однако, существующей правовой базы при необходимой политической воле достаточно, что бы как минимум отсечь правых радикалов от участия в выборах и преследовать наиболее экстремистских и наглых нацистов. Однако эти же события показали и другую сторону проблемы - власть борется с проявлениям экстремизма, используя формальные поводы, и только тогда, когда это представляется выгодным текущей политической конъюнктуре. Конечно же, взаимоотношения власти с правыми радикалами является частью общей проблемы государственно-правовых норм в современной Российской Федерации - закон работает в полной мере только тогда, когда это нужно представителям власти, и применяется только к тем, кто чем-то конкретно этой власти не угодил.

Действия государства, порой непоследовательные, не всегда грамотные и часто вызывающие сомнения в юридической обоснованности, тем не менее, имеют свой результат. Однако, несмотря на определенное давление на праворадикальные партии и движения со стороны государства, все же не этот прессинг, а другие факторы обусловили упадок национал-патриотических организаций. Определенную роль, несомненно, сыграли причины субъективного характера. Даже стимулирующий партстроительство новый Закон о политических партиях РФ не смог, несмотря на неоднократные за последний год попытки, заставить правых радикалов сформировать мощную всероссийскую организацию. Любые объединения получались рыхлыми, эклектичными и более узкими, нежели задумывались с начала. Широкого объединения радикальных националистов не произошло. Партии же, претендующие на самостоятельную роль, объективно слишком слабы и малочисленны для того, чтобы претендовать на успех. С другой стороны можно отметить, что закон о партиях не стал тем "ситом", которое отсеяло бы карликовые организации - несмотря на увеличение необходимых для регистрации количественных параметров, требования к организациям носят по-прежнему формальный ("бумажный") характер, и реально без особой нужды никто не проверяет предоставляемые сведения.