Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

политический партия законодательство

Для современного этапа развития партийной системы в России характерно наличие большого количества малочисленных организаций, не обладающих широкой известностью, не говоря уже о политическом влиянии. Многие из них представляют собой политические организации-однодневки.

Российская многопартийность пока еще находится в стадии становления. Немногочисленные партии, не имеющие прочных корней в обществе и апеллирующие к абстрактным идейным ценностям, а не к реальным интересам социальных групп, скорее всего, исчезнут с политической карты. Выдержать конкуренцию смогут только те политические партии, которые найдут поддержку в широких социальных слоях российского общества, будут представлены во властных, а также финансово-промышленных структурах, смогут выдвинуть из своей среды и «поддержать» сильных и ярких политических лидеров, пользующихся влиянием у всех основных слоев и групп населения России.

Политические партии и партийные системы переживают ныне эпоху трансформации. Этот процесс затрагивает даже зрелые демократии, где еще три десятилетия назад никаких новшеств не предвиделось. Что касается новых демократий, то там партии и партийные системы переживают период становления, и кое-где - например, в России - этот период затягивается. При оценке такого положения вещей нужно избегать двух крайностей. С одной стороны, часто сетуют, что партии, складывающиеся в новых демократиях, так и не стали массовыми партиями по западноевропейскому образцу. У них, мол, и членов маловато, и партийная организация слабовата, и идеология размытая, и т.д. Следует, однако, учитывать, что сегодня и в зрелых демократиях массовые партии стали анахронизмом. Предпосылки к их росту в новых демократиях отсутствуют, и предъявлять к возникающим в условиях демократизации партиям подобные требования - позиция заведомо не реалистическая. С другой стороны, иногда, впадая в противоположную крайность, утверждают, что раз «настоящие» (т.е. опять-таки массовые) партии не складываются, то и не надо - время партий прошло. Но и это, как мы видели, не так. Место массовой партии в зрелых демократиях занимают новые формы партийной организации, вполне способные справляться со своими функциями. Другого института, способного выполнять задачу структурирования выборов, не придумано. Вообще, говоря о развитии партий в новых демократиях, лучше оперировать не оценками с позиций долженствования, а строгими критериями. О низком уровне развития партий в России, например, свидетельствует не отсутствие «настоящих» массовых партий (в действительности для коммунистической партии, которая вроде бы приближается к этому «идеалу», массовое членство во многих ситуациях оказывается обузой), а высокие уровни фрагментации и неустойчивости партийной системы.

В связи с изменением в политической системе страны, и особенно в партийной системе (об этом говорят последние парламентские выборы 2003 года) в последнее время особенно актуальна проблема формирования партийной системы России.

Объект работы - партийная система современной России.

Предмет работы - процесс формирования партийной системы современной России.

Цель работы - изучить теоретические основы и практику формирования партийной системы России.

Задачи:

1) рассмотреть важнейшие теории партийных систем в политической науке;

2) выявить и проанализировать основные проблемы партийной системы в России.

3) изучить возможные последствия для партийной системы России актуальных реформ партийного и избирательного законодательства.

Среди исследователей данной темы выделяются следующие авторы: Гаман-Голутвина О.В., Гельман В., Голосов Г., Яргомская Н., Макаренко Б.И., Шевченко Ю.Д. и др. Так Голосов Г. в своих работах говорит о организационном развитии и идеологической стратегии. Гельман В. исследует коалиционную политику и политическое финансирование партий. Виноградов В., Алексеева Т.А. в своих работах отмечают важнейшие теории партийных систем в политической науке, как классических, так и современных. Генезису и эволюции законодательства о политических партиях в России посвящены работы Боголюбова С., Макфол М., Голубева В., Журавлева В. Развитию партийной системы России и парламентским выборам посвящены работы Яргомской Н., Лихтенштейн А., Шевченко Ю.Д. Перспективам развития партийной системы в России уделено внимание в работах Макаренко Б.И., Куличенко А.В.

Среди методов, используемых в данной работе можно назвать следующие: сравнительный, исторический, контент-анализ.

1. Партии и партийные системы в политической теории

1.1 Основные проблемы становления концепта «партия» в классической зарубежной политической науке

Подавляющая часть исследований политических партий связана главным образом с анализом их доктрин. Такая ориентация вытекает из либерального представления о партии, в котором она рассматривается, прежде всего, как идеологическое объединение.

«Партия есть общность лиц, публично исповедующих одну и ту же политическую доктрину», - писал Бенжамен Констан в 1816 г. Эта концепция вызвала к жизни множество интересных исследований, раскрывающих скорее историю политических идей, нежели дающих их социологический анализ. В рамках сравнительного изучения партий ограничиваются почти исключительно описанием влияния доктрин на структуры, которое, кстати, гораздо менее значимо, чем принято думать.

Давид Юм тонко отметил в своем «Опыте о партиях» (1760), что программа играет основную роль на ранней стадии, когда она служит объединению разрозненных индивидов, но затем на первый план выходит организация, тогда как платформа становится всего лишь аксессуаром - лучше не скажешь! Замечание, впрочем, совсем не относящееся к иным современным политическим партиям, где доктрина приобрела поистине религиозный характер, что дает им тотальную власть над жизнью их членов.

В природе организации современных политических партий их сущность раскрывается куда более полно, нежели в их программах или классовом составе: партия есть общность на базе определенной специфической структуры. Современные партии характеризуются, прежде всего, их анатомией: протозавров предшествующих эпох сменил сложный дифференцированный организм партий XX века. Эта эволюция просвечивает и в языке. Американцы говорят «машина», чтобы обозначить некоторые формы, которые порой приобретают их партии; коммунисты называют иерархическую структуру своей партии «аппаратом» и обычно обозначают ее выразительным термином «Организация» (заглавная буква симптоматична). Первым проложил дорогу этим интереснейшим исследованиям М. Острогорский: его замечательный труд, имеющий в основном аналитический характер, обрел немало поклонников, но гораздо меньше последователей; он к тому же ограничен лишь двумя странами и только «буржуазными» партиями.

Позже развитие социализма вдохновило Р. Михельса на небольшую, но превосходную книгу, где на языке не устаревших и ныне понятий описаны олигархические тенденции массовых партий. Если не считать этих двух сочинений, сравнительные исследования партийных структур отсутствуют полностью. Можно назвать еще книгу Гартмана, где дан анализ 12 уставов основных партий Центральной Европы, но это работа описательна и посвящена достаточно частной теме.

Организация партий покоится главным образом на практических установках и неписаных правилах, она почти полностью регулируется традицией. Уставы и внутренние регламенты всегда описывают лишь ничтожную часть реальности, если они вообще описывают реальность; ведь на практике им редко следуют неукоснительным образом. А с другой стороны, партии сами охотно окружают свою жизнь тайной, и поэтому нелегко добыть о них точные сведения, даже элементарные. Здесь сталкиваешься с первобытной юридической системой, где законы и ритуалы секретны, а посвященные фанатически укрывают их от мирских взоров. Одним только ветеранам партии хорошо известны все перипетии организации и тонкости интриг, которые в ней завязываются. Но они редко обладают научным складом ума, что мешает им сохранять необходимую объективность; и они так неохотно говорят.

Свыше 50 лет назад М. Дюверже в своей знаменитой работе «Политические партии» (1951 г.), в которой он хотел «сделать предварительный набросок общей теории партии», отметил: «Мы оказались в порочном кругу: общая теория партий может быть создана после того, как будут проведены глубокие предварительные исследования; но эти исследования не могут быть по-настоящему глубокими, пока не сформулирована общая теория». Перед нами известная, можно сказать традиционная дилемма социально-политических (социогуманитарных) наук.

Центральный пункт рассуждений Дюверже о партиях - идеология является детерминантой партийных структур. Объект анализа Дюверже - связь партийной и избирательных систем. Типология Дюверже - партии кадровые (консерваторы в англосаксонских странах, с партийной верхушкой, но без централизации и постоянного членства) и массовые (электорат, симпатизирующие организации, активисты и постоянные члены) партии. Кадровые партии являются порождением цензового избирательного права, массовые - всеобщего.

Дюверже разделил партии на архаичные и современные. В левых партиях Европы он видел партии подлинно современного типа: более глубокое понимание членами партии ее доктрины, большая организационная сложность и большая централизация власти. На выводах Дюверже сказался дух эпохи, когда нормальное состояние мира понималась как его измененяемость, а «левые» ассоциировались с прогрессом, а не с консерватизмом как в СССР в конце XX века (тогда как западные неоконсерваторы наоборот связали свою политику с прогрессивным развитием).

В 1970-е годы политологи сетовали на отсутствие «общей теории партии». Глава в учебнике по сравнительной политологии Л. Мэйера (1972) называлась «В поисках теории партий» (необычно для учебника). Кротти (1991), делая обзор новейшей американской литературы по партиям, написал: «создание теории партий - цель, которую еще только предстоит реализовать».

Основной вклад в сравнительные исследования партий внесли европейские ученые. Близость границ сама по себе заставляла сравнивать партийные системы разных стран. В политических исследованиях в США мы обнаруживаем минимум сравнений с канадскими и мексиканскими партиями. В основном здесь аналитически сравнивают две ведущие партии, которые, с точки зрения европейской политологии, не столь уж типичны. «Американские партии имеют весьма архаичную структуру», - считал тот же Дюверже, который типологизировал партии по степени их «современности». Для Европы характерно более ясное понимание партийного членства - факт уплаты взносов. В США «платящий взносы партиец» понятие незнакомое, большинство штатов проводят регистрацию членов партии только в ходе подготовки к первичным выборам. Плюс меньшая сплоченность при выработке направлений политики. Американские партии всегда были сильнее на уровне штатов, а не на общенациональном уровне. Всегда обходились без массового членства и уплаты взносов.

Отметим и сугубо российский вклад в «партологию». С одной стороны, это теория «партия нового типа» Ленина, партии, использующей легальные и негальные (революционно-террористические) методы борьбы за власть. С другой стороны, новейший исторический опыт Российской Федерации - «партии власти». Возникающие не в обществе, а в недрах государственных структур, точнее пиаровских контор. Говоря словами Л. Парфенова, «у нас не партия, победившая на выборах, формирует власть, а власть формирует партию, которая победит на выборах».

Выделим «узкое» определение партии Даунса: «партия это команда людей, стремящихся контролировать государственный аппарат путем приобретения должностей на надлежащим образом организованных выборах». Здесь акцентировано стремление к власти и способ ее получения, а не идеи, не роль в общем процессе общественного воспроизводства и т.п. Плюс демократический характер определения. Нойманн вообще утверждал, что «однопартийная система есть терминологическое противоречие», о настоящей партии можно говорить только, если есть хотя бы одна конкурирующая группа. У Д. Сартори «минимальное» определение: «Партией является всякая политическая группа, участвующая в выборах и способная вследствие этого провести своих кандидатов в государственные учреждения».

Такие «определения-минимум» (боязнь расширительного толкования) исключали не только партии стран социалистического блока, но и некоммунистические однопартийные системы в странах «третьего мира». Кроме того, использование критерия электоральной конкуренции в качестве базового исключало множество партий с «обочин политических систем» (воинствующих религиозных, этнических и региональных) и так называемых антисистемных партий. Макдональд и Руль в1989 году установили, что очень немногие из 125 партий Латинской Америки выполняют роли, «предписанные им общетеоретической политологической литературой, которая основана за западноевропейских и англосаксонских системах, где права парламентов и повиновение армий считаются чем-то само собой разумеющимся».

«Широкое» определение партии Дюверже в 1972 году: партии это организации, которые, во-первых, «стремятся прежде всего к захвату власти или к участию в ее отправлении», во-вторых, опираются на «поддержку широких слоев населения» в отличие от групп давления, «представляющих ограниченное число граждан с особенными или частными интересами».

Еще одно определение: партия как организация, преследующая цель замещения правительственных должностей своими признанными представителями (Джанда). Очевидно, что «замещение» предполагает такие стратегии партии как сдерживающая и подрывная (не только состязательная).

1.2 Современные трактовки понятий «партия» и «партийная система» в зарубежной и отечественной политической науке

В западной политической науке партии определяются чаще всего через ту роль, которую они играют в избирательном процессе. В этом плане под партией понимается нередко любая группа людей, придерживающихся одних взглядов по тем или иным вопросам политики и участвующих в выборах, чтобы добиться возможности провести своих представителей в государственный аппарат.

Понятно, что участие в избирательном процессе - одно из важнейших направлений деятельности партии в демократической стране. Первые партии в современном их понимании, появляются в тесной связи с возникновением и развитием национальных избирательных систем и парламентаризма. Однако характеристика современных партий как «машин для выборов» справедлива лишь до известной степени. Их функции и аспекты деятельности значительно шире, чем задачи достижения победы на выборах. Необходимо выделять такие признаки политической партии, как длительность и непрерывность ее функционирования, сложившаяся структура партии с регулярной связью между местными и общенациональными органами, нацеленность партийных функционеров как на общенациональном, так и на местном уровнях на «вхождение» во власть, на ее удержание, на реализацию через нее партийной программы, забота о своих сторонниках и последователях, принятие мер для обеспечения широкой «народной поддержки».

В зависимости от количества и качества (типа) существующих в стране партий можно говорить об их взаимозависимости, взаимоотношениях, партийной системе. В любой стране партии и их союзы образуют совокупность относительно стабильных связей между собой и с политической системой в целом. Эту структуру и совокупность связей принято называть «системой партий». Партийная система выступает как одна из важных структур (подсистем) политической системы общества.

Наиболее распространена «усложняющаяся» классификация различных систем партий и моделей связей между ними: однопартийность, двухпартийность, многопартийность.

Системы с единственной партией. Эти системы являются несоревновательными. В индустриальных странах они формировались, как правило, тогда, когда у власти были коммунистические партии, а в развивающихся государствах - партии типа широкого национального фронта. Если в соревновательных партийных системах на первое место выдвигаются традиционные (избирательные, парламентские, идеологические, социализационные) функции партий, то в несоревновательных - правящая партия берет на себя гораздо более широкий круг обязанностей, подчас выполняя государственные функции, выступает стрежнем всей политической системы общества. Так, в странах «государственного социализма» правящая партия обычно делала упор на централизованное политико-идеологическое просвещение и воспитание масс, мобилизуя их на выполнение различных видов общественно необходимой деятельности. В развивающихся странах руководящая партия используется для концентрации ресурсов власти, строгого контроля над всей общественной жизнью.

Двухпартийные системы. Двухпартийные (Великобритания, США) и многопартийные системы существуют в большинстве стран мира. Число партий может колебаться от 3-4 (в Бельгии, Германии или Австрии), до 80 (в современной России).

Характерная особенность этих систем состоит в том, что они достаточно стабильны и облегчают процесс агрегации требований. В их рамках избиратель получает возможность выбора между альтернативными решениями и лицами, на которых возлагается их осуществление, поскольку правительство, формируемое главой победившей партии, выступает как непосредственное следствие итогов выборов и не зависит от последующих межпартийных соглашений. Двухпартийная система в определенной степени «стабилизирует» правительство, поскольку партия, стоящая у власти, обычно обладает парламентским большинством.

Гибкая двухпартийная система существует в США. Там конгрессмен может голосовать более свободно и меньше принимать во внимание позицию руководства партии. Однако конгрессмены этой страны подвергаются постоянному «лоббированию», и вопрос о степени их свободы в принятии ими политических решений является в определенной степени проблематичным.

Существует модифицированная двухпартийная система. Ее еще иногда называют системой «двух с половиной» партий. На выборах одна из двух основных партий обычно получает относительное большинство голосов в несколько процентов, поэтому она вынуждена идти на союз с близкой по целям, значительно менее влиятельной партией.

Многопартийные системы. Формирование многопартийных систем является следствием различных факторов, среди которых можно выделить исторические, национальные, социальные, институциональные и идеологические. Так, обществу с «многоклассовым» и «многослойным» составом, различными видами и формами собственности, устойчивыми традициями демократии должна соответствовать много- или двухпартийная система. Многопартийности также способствует пропорциональное представительство и мажоритарная избирательная система с голосованием в два тура. Такая же система с голосованием в один тур может порождать тенденцию к двухпартийности.

Говоря об исследованиях партий как о новой для России отрасли науки, следует отметить (за редким исключением) отсутствие как институциональной, так и концептуальной связи между исследованиями партий в России, проводившимися до 1917 года, и в настоящее время. Поэтому сюжеты подобного рода также лежат за пределами данного исследования. Кроме того, в российской политической науке к исследованиям партий принято относить изучение отношения избирателей к тем или иным политическим объединениям и их лидерам, выявляемого в основном по итогам массовых опросов. Безусловно, эти работы имеют немалое значение для развития политической науки (прежде всего, политической социологии) в России, но было бы не вполне корректным относить эти работы к изучению партий как таковых.

Наконец, в России пока не стал общепринятым сам термин, обозначающий исследования партий как отрасль политической науки. Название «партология», предложенное А. Куликом, не прижилось из-за некоторой своей неблагозвучности; на Первом всероссийском конгрессе политологов (февраль 1998) упоминалась «партиология», но пока что имеет смысл говорить об «исследованиях партий».

Итак, какие факторы определяли характер исследований современных российских партий в первое десятилетие? Очевидно, можно говорить о воздействии:

1) общих закономерностей развития политической науки в России;

2) состояния и характера развития самого объекта исследования.

Влияние первого фактора связано, прежде всего, с особенностями раннего этапа институционализации политологии и присущими ему «детскими болезнями» гиперполитизировннности и ориентации на сервис власть предержащих, попыток некритического использования западных моделей, отказа от эмпирических исследований под предлогом неповторимости российского опыта, слабой разработки методологии (общей теории) и методики исследований.

В этом смысле исследования партий в России не являются исключением. По сей день работы по анализу российской политики вообще и российских партий в частности остаются частью партийной пропаганды, перейдя, однако, в состояние научной «многопартийности». Примерами при изучении российских партий могут служить идеологически ориентированные классификации партий, имеющие целью выставить ту или иную политическую силу в выгодном свете.

Состояние исследований партий в России наиболее наглядно проявляется при сравнении с развитием дисциплины на Западе. В фундированном обзоре К. Джанды, посвященном исследованиям политических партий в США и в Западной Европе, представлено 9 направлений дискуссий в области эмпирических исследований партий с соответствующими более дробными разделами, в то время как в российской литературе можно более или менее уверенно говорить о двух кластерах дискуссий (проблемная ориентация партий и социальная поддержка партий), а некоторые направления представлены лишь единичными работами.

2. Основные проблемы партийной системы в России

2.1 Генезис и эволюция законодательства о политических партиях в России

12 декабря 1993 г. всенародным референдумом принята Конституция Российской Федерации, создавшая основу для формирования новых политических отношений в обществе. Закрепляя демократический характер государства, ст. 3 Конституции признает единственным источником власти и носителем суверенитета ее многонациональный народ, который осуществляет свою власть как непосредственно (через референдум и свободные выборы), так и через органы государственной власти и местного самоуправления.

Провозглашение в ст. 13 Конституции РФ идеологического многообразия, отказ от единой идеологии обогащает политическую жизнь страны, дает возможность гражданину самостоятельно выбирать систему взглядов и представлений и следовать ей.

В той же ст. 13 содержится и другой важный для политической жизни принцип - принцип политического многообразия. На его основе возникает возможность участвовать в политической жизни страны у всех социально-политических и иных объединений. Это способствует реализации народовластия в стране, вовлечению в политическую деятельность новых групп населения, формированию легальной политической оппозиции, многопартийной системы.

Каким же образом шло развитие российского законодательства о политических партиях до 1993 года?

Конституция СССР 1977 г. и Конституция РСФСР 1978 г. закрепляли руководящую роль Коммунистической партии Советского Союза в политической системе. Многопартийность не допускалась.

Съездом народных депутатов СССР был принят закон СССР от 9 октября 1990 г. №1708-1 «Об общественных объединениях». Текст закона уже содержал определение понятия «общественное объединение» и относил к общественным объединениям различные объединения граждан, в том числе и политические партии. Следует отметить, что определение понятия «политическая партия» данный закон не содержит. Положения закона, касающиеся политических партий, закреплены ст. 6 и 9 вышеназванного закона.

В декабре 1991 г. Советский Союз перестал существовать, и на его месте возникло много новых государств, которым потребовалось решать все текущие вопросы самим, создавая и совершенствуя собственное законодательство. Эта проблема коснулась и Российской Федерации. Для ее решения, для упорядочения правил создания и деятельности общественных объединений, для реализации гражданами России права на объединение, провозглашенного в ст. 30 Конституции Российской Федерации, был принят и введен в действие Федеральный закол от 19 мая 1995 г. №82-ФЗ «Об общественных объединениях». Однако этот закон не содержал никаких положений ни о политических общественных объединениях, ни о политических партиях. То есть на тот момент политические организации были вынуждены пользоваться действующими положениями ст. 6 и 9 Закона СССР «Об общественных объединениях». Данный пробел законодательства был частично устранен принятием федерального закона от 19 июля 1998 г. №112-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон «Об общественных объединениях» от 19 мая 1995 г.».

Указанным законом были закреплены организационно-правовые формы политических общественных организаций (политических организаций, в т.ч. политических партий и политических движений). Впервые было дано определение понятия «политическое общественное объединение».

Вместе с тем, данный закон опять-таки не содержал определения и юридического закрепления понятия «политическая партия». В связи с этим, в научной литературе давались различные определения данного понятия.

Таким образом, мнения ученых в отношении понятия политической партии складываются различно, что было обусловлено, в частности, отсутствием урегулирования данного вопроса законодателем. Проблема детального правового регулирования деятельности политических партий в России оставалась актуальной.

Возможность решения данной проблемы связывалась с принятием специального федерального закона, регулирующего порядок создания и деятельности политических партий. Этим законом явился Федеральный закон «О политических партиях», принятый 11 июля 2001 г.

Итак, на сегодняшний день базовым источником конституционного права по вопросам создания и деятельности политических партий является Федеральный закон от 11 июля 2001 г. №95-ФЗ «О политических партиях» (с изменением и дополнениями от 21 марта 2002 г.). Для политических объединений наступил период, когда они должны определиться и привести свои партийные структуры и учредительные документы в соответствие с Федеральным законом «О политических партиях», а те, кто намерен их создавать заново, тоже должны произвести соответствующие действия.

Новая законодательная стратегия развития многопартийности нашла свое выражение в том, что Федеральный закон «О политических партиях» содержит четко сформулированное конституционное определение политической партии, а также цели ее деятельности. Так, согласно тексту преамбулы Федерального закона, в Российской Федерации признаются политическое многообразие, многопартийность.

Мы видим, что закон достаточно четко и по-новому трактует понятие политической партии, определение критериев, которым по закону должна соответствовать политическая партия.

Это, прежде, всего, численный критерий. Законодатель положил конец спорам, связанными возражениями против требования о численности политических организаций в 5 тысяч членов. Эта цифра была установлена еще Законом СССР 1990 г. и не была отменена, когда в 1995 г. был принят новый Федеральный закон «Об общественных объединениях». После принятия Федерального закона «О политических партиях» эта проблема была снята.

Территориальный критерий практически не изменился - общероссийская партия признается таковой, если у нее есть отделения более чем в половине субъектов Федерации. Следует обратить внимание, что закон не предусматривает существование субъектных или межрегиональных политических партий.

Третий критерий - обязательное участие в выборах. Если прежнее наше законодательство позволяло политической организации, продекларировав в основных целях и задачах участие в избирательной кампании, фактически ничего не предпринимать в этом плане и лишь паразитировать на политической арене и получать некоторые дивиденды от этого, то сегодня в законе к ней предъявлены более жесткие требования.

В связи с этим, следует обратить внимание на порядок финансирования политических партий, участвующих в выборах. Это уже не то уравнительное всеобщее распределение средств, которое имело место ранее, а реальная дотация, помощь тем, кто реально участвовал в выборах и достиг реального результата. Именно по результатам выборов партии будут получать соответствующие средства от государства, поскольку именно победа на выборах предполагает их активное участие и в управлении государством.

Кроме того, 1 июля 2002 г. был введен в действие Федеральный закон от 8 августа 2001 г. №129-ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц», что повлекло принятие Федерального закона «О приведении законодательных актов в соответствие с Федеральным законом от 21 марта 2002 г. «О государственной регистрации юридических лиц» (также введен в действие 1 июля 2002 г.). Согласно данному закону, а также постановлениям Правительства Российской Федерации, Министерство юстиции Российской Федерации из федерального регистрирующего органа превратилось в орган, уполномоченный принимать решение о государственной регистрации общественных объединений, в том числе и политических партий. А функция регистрирующего органа и право внесения записи о государственной регистрации юридического лица в Единый государственный реестр юридических лиц переданы Министерству по налогам и сборам Российской Федерации.

К настоящему времени Министерством юстиции РФ зарегистрировано свыше семи десятков политических партий, и этот процесс продолжается. Реализация Федерального закона «О политических партиях» и дальнейшее приведение российского законодательства в соответствие с ним повлекли за собой необходимость принятия нового Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации» от 12 июня 2002 г.; также в новой редакции были приняты: Федеральный закон от 20 декабря 2002 г. №175-ФЗ «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» и Федеральный закон от 10 января 2003 г. №19-ФЗ «О выборах Президента Российской Федерации».

2.2 Этапы развития партийной системы России - Парламентские выборы

Смешанная несвязанная избирательная система, действующая в России при выборах в Государственную думу, включает в себя: списочную пропорциональную систему по общенациональному округу величиной в 225 мандатов и систему простого большинства с голосованием в один тур в 225 одномандатных округах. По системе большинства выдвигаются и независимые кандидаты, и кандидаты от партий. Таким образом, в российской избирательной системе одновременно представлены два противоположных по воздействию на партийную систему типа избирательных правил. Списочная система с максимальной величиной округа должна обеспечивать высокую степень пропорциональности при распределении мест на основе полученных голосов и, тем самым, усиливать фрагментацию. В свою очередь, система простого большинства с минимальным размером округа ограничивает уровень пропорциональности и уменьшает число партий. Следует отметить, что важным элементом принятой в России избирательной системы является 5-процентный барьер. Введение «заградительного» барьера в рамках пропорциональной системы производит эффект, схожий с эффектом уменьшения величины округа, и чем барьер выше, тем его воздействие сильнее. Некоторые исследователи новых демократий считают, что для неструктурированных партийных систем 5-процентный барьер, скорее всего, слишком высок. Так или иначе, пропорциональная система с высоким «заградительным» барьером склонна ограничивать эффективное число партий.

Классические теории воздействия избирательных систем на партийные позволяют предположить, что смешанная несвязанная избирательная система теоретически могла бы обеспечить оптимальный формат российской партийной системы. Как показывают исследования несмешанных избирательных систем, пропорциональное представительство способно обеспечить участие в политическом процессе всего спектра политических партий и объединений, содействуя скорейшему структурированию партийной системы, а введение заградительного барьера - защитить ее от чрезмерной фрагментации. Со своей стороны, система относительного большинства облегчает становление двухпартийного соревнования, преграждая доступ в парламент малым партиям.

Поскольку, взятые по отдельности, части смешанной несвязанной системы не благоприятствуют успеху малых партий, оптимальная электоральная стратегия таких партий, казалось бы, должна была заключаться в присоединении к более крупным политическим объединениям. Тем не менее, результаты выборов 1993 и 1995 гг. свидетельствуют о том, что при российском варианте избирательной системы данная логика выбора малыми партиями своей электоральной стратегии не сработала. Вместо того, чтобы вступать в коалиции с крупными объединениями, малые партии предпочитали направлять усилия на победу в одномандатных округах, не отказываясь от соревнования по списочной системе. Участвуя в выборах как по системе пропорционального представительства, так и по системе большинства, они не преодолевали 5-процентный барьер, но получали представительство в одномандатных округах. На выборах 1995 г. коэффициент диспропорциональности по системе пропорционального представительства равнялся 20; в одномандатных округах эффективное число кандидатов составляло 6 человек. Фрагментация партийной системы не только не сократилась, но даже усилилась.

Чтобы объяснить этот феномен, необходимо упомянуть об организационной специфике российских партий. В ситуации, когда партийная система слаба, а организационные ресурсы не только малых, но и крупных партий ограничены, оптимальной для малой партии выборной стратегией становится сосредоточение сил на локальном, региональном уровне.

Действующая в нашей стране смешанная несвязанная избирательная система с двойным голосом создает естественные стимулы для раздельного голосования. Во-первых, высокий заградительный барьер способствует так называемому стратегическому голосованию. Во-вторых, разные электоральные формулы создают разные основы для выбора избирателя. Теоретически пропорциональные системы поддерживают партийное голосование, в то время как системы большинства - персональное. Поэтому неудивительно, что на выборах 1993 г. раздельное голосование было довольно распространенным феноменом. В то же время, логично предположить, что некоторые избиратели голосуют одинаково по обеим частям избирательной системы. Тогда голосование по одной из частей имеет приоритетный по отношению к другой части характер. В случае, когда приоритетным является персональное голосование, спектр возможностей малых партий на электоральном поле значительно расширяется.

Итоги парламентских выборов 7 декабря 2003 г., оказались одновременно не предсказуемыми, и неожиданными. С одной стороны, полученные результаты соответствовали трендам общественных настроений, фиксировавшимся социологами в предвыборные месяцы. И правда, все репрезентативные опросы указывали на рост популярности «партии власти», стабильность ЛДПР и падение электоральной поддержки «идеологических семей» либералов и коммунистов. Однако действие этих тенденций проявилось с большей силой, чем предсказывалось, а потому «перекройка» электоральной карты по фактическому результату оказалась радикальной. Ее можно описать и следующих параметрах:

- предельная консолидация «основной партии власти», т.е. «Единой России». Решающий момент консолидации - прямая публичная ассоциация с Президентом и властью в целом, в результате - завоевание ими абсолютного большинства в Думе.

- двукратное ослабление Компартии в голосовании по спискам и сокращение числа ее одномандатников;

- полный провал либеральных партий;

- неожиданный по масштабу успех двух популистских проектов - «ветеранов» из ЛДПР и «новичков» из «Родины».

В своей совокупности эти факторы свидетельствуют, на наш взгляд, о крахе партийной системы в том виде, в котором она складывалась в предыдущее десятилетие. Как известно, основу этой системы составляли идеологические фланги, казавшиеся незыблемыми: «партия старого порядка» - КПРФ и два варианта либеральной идеологии. Остальные элементы прежней партийной системы не являлись партиями в полном смысле слова, а скорее представляли собой «функциональные заменители» Кремля: «партию власти», неоднократно менявшую свое обличье, название и лидеров; «вождистскую» партию некоммунистического протеста - ЛДПР и многочисленные мелкие образования, из которых более или менее устойчивой являлась, пожалуй, лишь Аграрная партия.

«Венцом» развития прежней системы стали выборы 1999 г., которые дали предельно четкую картину представительства традиционных партийных сегментов. Число партий соискателей по сравнению с предыдущими выборами снизилось тогда в полтора раза (с 43 до 26); четко выделились шесть победителей, из которых четыре были «старыми знакомыми» (две реальные партии - КПРФ и «Яблоко», «партия бюрократов» - ОВР и «вождистская» ЛДПР), а две - эффективными пиаровскими проектами («Единство» и СПС). В итоге «эффективное голосование» за партии-победительницы оказалось весьма высоким (81,4% от всех голосовавших), малые партии далеко отстали, и система обрела логическую завершенность.

Возможно, именно под впечатлением прошлых - предельно «рациональных» - выборов традиционные партии строили в 2003 г. свои кампании в логике «инерционного сценария», акцентируя известные их избирателям традиционные имиджевые черты, не рискуя (за редкими исключениями) «залезать» в принципиально новые темы и поля. Они, казалось, были согласны с тем, что в нынешнем электоральном цикле следует отказаться от жесткой борьбы за власть, ибо результаты грядущих президентских выборов очевидны. Такая стратегия затрудняла «обратную связь» с электоратом, лишала партии возможности оперативно реагировать на новые общественные запросы. В этом, очевидно, и кроется главная причина неудач трех традиционных и успеха «Родины».

Первая особенность состоявшихся выборов заключается в том, что они зафиксировали изменение отношения социума к власти. Их итоги показывают, что четыре года правления В. Путина были позитивно оценены обществом. Действительно, еще ни к одним федеральным выборам власть не подходила в столь благополучном состоянии: в стране наблюдается устойчивый (хотя и не «прорывной») экономический рост, сопровождающийся повышением жизненного уровня населения, рейтинг Президента небывало высок; оппозиция (как в партийном пространстве, так и среди элит) предельно ослаблена; пресловутая «вертикаль» работает и в региональной политике, и в других областях жизни; международное положение страны не дает повода для пессимизма и протестных настроений, характерных для прошлых предвыборных периодов.

Одновременно в обществе накапливались противоречия и назревало недовольство - социальной несправедливостью, коррумпированностью властей, недостаточными темпами роста. Квинтэссенцией этого недовольства и стали «антиолигархические настроения» - люди увидели в данной теме, многократно усиленной «лицом ЮКОСа» способ выразить, неудовлетворенность собственным положением. Власть же сумела повернуть предвыборную интригу таким образом, что ей «в актив» оказались записаны практически все «плюсы», а на «недостатках» сыграли ее собственные креатуры.

Кто же побелил на выборах: В. Путин или его курс? На наш взгляд, в российских условиях такая постановка вопроса более чем правомерна. Вспомним, например, референдум 1993 г., на котором лично В. Ельцину доверие высказали на 5,7 процентных пункта больше избирателей, чем его курсу. Да и в «эпоху Путина», как свидетельствуют и количественные, и качественные социологические исследования, россияне скорее доверяют Президенту, нежели поддерживают его курс (многие затрудняются дать последнему сколько-нибудь внятную характеристику) или одобряют действия власти по конкретным направлениям. Такое «раздвоение сознании» отразилось и в итогах выборов-2003.

Голосование за «Единую Россию» - это поддержка избирателем и В. Путина, и его курса, и власти в целом. Эта поддержка была обусловлена отчасти конформистскими, отчасти рациональными соображениями. Иначе говоря, за основную «партию власти» голосовали как «покорные» избиратели, мобилизованные административным ресурсом, так и «средний класс», который увидел в «единоросах» более солидного, чем либералы, выразителя своих интересов.

Голосование за «Родину» - это поддержка Путина при критичном отношении к его курсу, своего рода запрос на «мутацию» власти. В нем нашел выражение протест общества против «наследия 1990-х годов», ассоциирующихся с бедами и тяготами перехода, с засильем «олигархов», с болезненными травмами постимперского национального сознания. Голосование за ЛДПР тоже есть проявление лояльности Путину, но лояльности скорее к его должности, чем к курсу, который отвергается, как и весь нынешний жизненный уклад России.

Вторая особенность выборов - активное использование «административного ресурса». На первый взгляд, масштаб применения этого ресурса качественно не отличался от предыдущих кампаний: все то же преимущество «партии власти» в финансовом и медийном плане, все то же вмешательство региональных властей в электоральный процесс. Однако отличия, тем не менее, есть, и их совокупность принесла качественное приращение потенциала «партии власти».

Власть полностью ассоциировала себя с «Единой Россией». Президент дважды публично высказался в се поддержку; почти 30 губернаторов присутствовали в ее списке.

Под контролем государства оказались все телеканалы, которые жестко «управляли» информацией о партиях - предельно благожелательной для «Единой России», резко критичной для КПРФ, преимущественно нейтральной к ограниченной по объему для остальных акторов. Впрочем, несколько партий смогли себе позволить оплачивать дорогой платный телеэфир, причем, скорее всего в большинстве случаев соответствующие средства были получены «с санкции» Кремля.

2.3 Перспективы развития партийной системы в России

Прошедшие в декабре 2003 г. выборы в Государственную Думу отчетливо высветили ряд существенных тенденций эволюции российского политического организма. Важнейшими из этих тенденций представляются следующие.

1. Принцип разделения властей в России приобретает все более условный характер. По итогам выборов-2003 исполнительная власть получила практически полный контроль над парламентом.

2. Парламент утрачивает роль института социального представительства. В стране, где средний класс не слишком многочислен и фактически «зажат» между двумя социальными полюсами (что во многом определяет слабость идеологии центризма), мы получили тотально псевдоцентристский парламент. Используй выражение С.Н. Пшизовой. можно констатировать, что репрезентативное правление в России продолжает вытесняться правлением посредством репрезентаций.

3. Главным инструментом достижения электорального успеха становится административный ресурс. Рост значения этого ресурса - «фирменный знак» выборов-2003. В случае конкуренции административного и финансового ресурсов перевес, как правило, был на стороне первого. Иерархия факторов электорального успеха (в порядке убывании значимости) выглядит таким образом: административный, финансовый, медийный и политико-технологический.

4. Налицо серьезный кризис сложившейся ранее системы парламентского и партийно-политического представительства. Одним из индикаторов этого кризиса может служить заметное снижение роли идеологической идентификации: «идеологические партии» (как левые, так и правые) отступают под напором нарочито деидеологизированных образований, осуществляющих активную экспансию по всем направлениям и действующих по принципу «хватай всех подряд».

Результатом использования этой тактики стал провал реально действующих партий и победа политических фантомов. Вступившая в избирательный марафон с наибольшим рейтингом КПРФ потерпела сокрушительное поражение; имевшие все шансы на преодоление 5-процентного барьера СПС и «Яблоко» остались вне стен парламента, а наскоро сформированный за три месяца до выборов блок «Родина» добился оглушительного успеха.

5. Быстрыми темпами идет виртуализация российской политики. Наглядным проявлением этого тренда стало усиление тенденции, на которую уже не раз обращали внимание А.И. Соловьев, С.Н. Пшизова, М.Н. Афанасьев и др.; на смену программам как предметной основе коммуникации между партиями и избирателями приходят имиджи лидеров. При этом особенностью российской версии виртуализации выступает существенный разрыв между содержанием политической коммуникации и ее инструментальным воплощением: в структуре имиджей добившихся электорального стиля политиков и партий преобладают виртуальные, а не реальные достоинства. Это обстоятельство имеет смысл рассматривать в контексте дискуссии о том, насколько совместимо использование имиджей политиков и партий с идеей представительной демократии. Как известно, водораздел в этой дискуссии пролегает между теми, кто считает имидж преимущественно средством манипуляции, чреватым выхолащиванием смысла института выборов, и теми, кто видит в нем инструмент демократического контроля электората над своими избранниками. К сожалению, недавние выборы говорят в пользу первой точки зрения.

Нынешний партийный кризис вполне закономерен. Несмотря на внешнюю пестроту партийно-политического спектра, наша партийная система и сегодня тяготеет к моноцентричной модели, а новые политические институты формируются под влиянием традиционной политической культуры. По точному замечанию одного из аккредитованных в Москве в 1930-е годы иностранных журналистов, «режим, укомплектованный бывшими узниками и ссыльными, знает только одну форму правления и никогда не слышал о другом месте для оппозиции, кроме Сибири». Иными словами, как говаривали уже в 1970-е годы, в СССР может быть сколько угодно партий при условии, что наши у власти, а остальные - в тюрьме.

Но при всей его справедливости тезис о существовании в СССР однопартийной системы не совсем точен: хотя многопартийности в прямом смысле не было, была многоподъездность. Так, международный и организационный отделы ЦК КПСС, располагавшиеся в разных подъездах здания на Старой плошали, противостояли друг другу с такой яростью, что на том фоне меркла межпартийная борьба в западных демократиях. Иначе говоря, в рамках однопартийной системы конкурировали различные «партии власти».

Именно эта модель и воспроизводится сегодня: «многопартийность» у нас расцветает в рамках единой структуры (кстати, расположенной в том же здании на Старой плошали, что и некогда ЦК КПСС). За борьбой, партий скрывается противостояние различных фракций кремлевской бюрократии, когда одно крыло курирует «Единую Россию», другое - Народную партию, а все вместе поддерживают блок «Родина». Примеры «внутривидовой» борьбы центральной бюрократии дают и губернаторские выборы, в ходе которых конкуренция бюрократических фракций обретает форму соперничества различных кандидатов.

Процесс партогенеза и утверждения политических партий в качестве активных политических игроков пришелся в России на время, которое принято называть эпохой заката партий. Вместе с тем, по заключению многих экспертов, то, что мы наблюдаем сегодня, есть не столько упадок института партий как таковых, сколько кризис присущей индустриальному обществу модели массовой идеологической партии. В условиях индивидуализированного постиндустриального мира функциональные и организационные характеристики классических партий претерпели существенные изменения, что, однако, не дает оснований говорить об уходе партий из политического процесса.

Одним из следствий кризиса традиционной партийной модели стало формирование как раз постмодернистских партий. Новое поколение партий разнообразно и чрезвычайно пестро (картельные партии, всеохватные, электорально-профессиональные, минимальные, харизматические, медиа-партии, партии-предприятия и т.д.). Как отмечают эксперты, сверхзадача всех этих образований - обеспечить механизмы завоевания власти в условиях маркетизации политического рынка и виртуализации политического пространства. Сказанное относится и к отечественным партиям, что в очередной раз свидетельствует о высокой скорости политических процессов в России. Крайне показательно в этом смысле, что политико-коммерческое предприятие ЗАО «ЛДПР» было создано раньше считающегося классикой жанра «Форца Италия» С. Берлускони.

Отличительная черта постмодернистских партий - изменение соотношения различных партийных функций. Традиционно партии выполняли функции социального представительства, политической социализации, коммуникации, мобилизации, рекрутирования политической элиты и, конечно, завоевания политической власти. В последние голы часть этих функций взяли на себя другие институты. Так, важнейшими агентами политической социализации и коммуникации выступают сегодня СМИ, что позволяет некоторым исследователям утверждать, что последние, по крайней мере, в российских условиях, действуют в качестве политических партий.

Этот тезис не вполне адекватно отражает ситуацию, ибо в нашей стране СМИ (как, впрочем, и партии) являются не самостоятельными политическими игроками, а «ответвлениями» реальных центров политической власти. Властная вертикаль современного российского общества подобна трехуровневой пирамиде, на вершине которой - элитные группы, принимающие стратегические решения, в основании - массовые слои как реципиенты принятых наверху решений, а в центре - группы, призванные транслировать эти решения на массовый уровень. СМИ и политические партии, наряду с многочисленной когортой политтехнологов, относятся именно к последней категории.

Функция социально-политического представительства остается в российском случае прерогативой партий, расположенных по краям политического спектра - левых (КПРФ) и правых (СПС, «Яблоко»). Это обусловлено уже упоминавшимися особенностями социальной структуры нашего общества, прежде всего слабостью среднего класса. Что же касается такой традиционной партийной функции, как рекрутирование элиты, то ее российские партии не выполняют в принципе. Напротив, субъекты реальной власти (исполнительная власть регионального и федерального уровней) используют институт партии в качестве механизма внутриэлитной конкуренции (как это было на парламентских выборах 1999 г., когда соперничали «Отечество» и «Единство»).