Патриархальные элементы делают общество обществом. Феминоидность может существенно вымывать содержание мускулиноидных социальных форм и институтов, смягчать и эвфемизировать в соответствии со своей природой социальные антитезы и дихотомии. Все это может создавать иллюзию преобладания женского начала в обществе, но границы такого процесса довольно четкие - дойдя до определенной грани демускулинизации, общество разваливается и становится легкой добычей для любой мускулиноидной группы - либо пришедшей извне, либо сформировавшейся внутри общества как патриархальная контрэлита.

История есть нарастание патриархата

Рассмотрим механизм трансформации гендера в обществах вдоль оси исторической синтагмы Премодерн-Модерн-Постмодерн. Этот процесс представляет собой поступательный рост патриархального начала. На всем протяжении истории общество становится все более и более мускулинистичным. Такое утверждение противоречит некоторым поверхностным наблюдениям за такими явлениями как равенство полов, феминизм и т.д., а также традиционным утверждениям консерваторов и традиционалистов, сетующим на феминизацию и демускулинизацию общества Модерна в сравнении с обществом традиции.

Цепочка Премодерн-Модерн-Постмодерн в общем виде представляет собой процесс развертывания и автономизации диурна и его структур, которые становятся все более и более самодовлеющими.

На первом этапе героический миф выпрастывает из себя логос.

Далее, логос воплощается в логику.

А логика, становясь автономной, превращается в рационализм, носителем которого становится отдельный индивидуум.

Пока, наконец, в Постмодерне различающие антитезы не спустятся на еще более низкий под-индивидуальный уровень.

Этот процесс может быть представлен как последовательная абсолютизация мускулиноидности, проникновения мускулиноидности во все социальные сферы - включая те, которые в традиционном обществе и в архаике были зарезервированы за женственностью.

Область мифа в чистом виде содержит в себе и мускулиноидные и феминоидные элементы. При преобладании режима диурна миф начинается поляризоваться. Режим диурна развертывается в мускулиниодные структуры, организующие и упорядочивающие социум.

На этом этапе мускулиноидность понимается как стихия, пронизывающая общество, природу, религию вертикалью молнии. Мускулиноид мыслится как вселенская сила, как божество, как основа социальности и религиозности.

Мускулиноид в «далеком» и «великом» «там» - становится формой огромного человека, а в «там» «тайном» -- фигурой бессмертного и вездесущего духа. Индуизм называет это «пуруша» -- «человек», «мужчина», «первогигант». В мистическом учении каббалы этой фигуре соответствует «адам кадмон» -- «древний адам», «первочеловек» и «первомужчина». Мускулиноид мыслится как чистая вертикаль.

Становление мужчиной, то есть ассимиляция гендерных качеств в обществе и в религиозном становлении (а также в инициации), есть процесс поступательного сближения с этой автономной фигурой, воплощение его отдельных качеств, а в исключительных случаях и его самого (в китайской традиции это называется идеалом «совершенного человека», а в индуизме - «аватарой», «воплощением божества в человеческом облике»). Мужчина в той степени, в какой он мужчина, это и есть диурн, упорядочивающая вертикаль.

Логос как мужчина

На уровне логоса, созданного именно этим мускулиноидным началом, данная стихийная вертикаль начинает кристаллизоваться в разуме. Разум противопоставляет себя неразумию, смутным влечениям, слабо структурированному голосу мифоса. Это противостояние вполне может быть рассмотрено в терминах гендера: мужской логос противопоставляет себя женскому мифосу. Далеко не весь диурн переходит в логос, но, тем не менее, общая тенденция может быть выявлена достаточно четко: логос становится выражением мускулиноидности во всех культурах без исключения. Логос - это мужчина.

Соответственно, рационализация социальных систем только усугубляет патриархальное начало на всех периодах и во всех типах общества, где это имеет место. Апелляция к логосу есть апелляция к патриархату. И наоборот: там, где мы видим недостаток логоса, ускользание от него или игру на отступлении логических правил (риторика) там мы имеем дело с феминоидными процессами.

Чем больше в обществе логоса, тем более оно патриархально. Это ясно видно в переходе от политеистических культур к монотеистическим. В обоих случаях социально и религиозно в них доминирует фигура мускулиноида. Боги ясного неба, культ мужчин в семье и в политике равно присущи как языческим, так и монотеистическим обществам. Но язычество (где логоса меньше) оставляет место в культуре и религии и женскому началу - феминоидности. И хотя патриархальный воинственный мускулиноидный Рим с брезгливостью относится к «галлусам», напудренным и надушенным ароматами кастрированным жрецам Кибелы, Великой матери, он их терпит.

Христианство или ислам действуют более радикально - женские культы, женское жречество устраняются вовсе, монотеистический бог - всегда отец, патер, то есть абсолютный и бескомпромиссный мускулиноид.

Патриархат буржуазного строя

При переходе к Модерну патриархальность социума возрастает еще в большей степени. Буржуазия строит свою собственную идеологию на нормативном типе взрослого состоятельного и рационального мужчины, который становится образцовой ячейкой гражданского общества. По сравнению с христианским Средневековьем, где во главе стоял логос, отныне начинает доминировать логика, рациональность, распространенная на широкие социальные институты, на область права, государства, политики, экономики, техники. Именно мужская рациональность ложится в основу политических, социальных и правовых основ капиталистического общества. Это общество основывается на жестком исключении и подавлении женщин, которые - особенно в протестантской морали - рассматриваются как существа «нечистые», «неразумные» и лишенные нравственных начал, необходимых для предпринимательства и здоровой организации общества.

Капитализм в этом смысле в полной мере наследует мускулиноидную инерцию диурна, но переносит дифференцирующий принцип героического мифа на нового субъекта. Субъектом выступает более не героическое вертикальное измерение мира, молния, огонь, высота (как в архаических обществах), не персонифицированный Бог-Логос (как в монотеизме), но коллективная конструкция, общество в целом, организованное на логических основаниях. Мускулинное начало тем самым и усиливается, становится более тотальным и всеобъемлющим, и рассредоточивается, распыляется, а, следовательно, в чем-то ослабевает. Экстенсивный вектор расширяющейся патриархальности несет в себе вместе с тем снижение концентрации мускулиноидности в отдельных институтах и личностях - в отличие от феодального строя, где это начало концентрировалось в сословии жрецов (клира, отвечавшего за Небесный Логос и контакты с ним) и воинов (сохранивших воинственный героический дух в чистом виде). Буржуазия расширяла патриархат, но вместе с тем ослабляла его мифологические свойство. В этом проявляется последовательность рождения логоса из диурнического мифа, и последующая оппозиция логоса мифосу в целом.

Мишель Фуко в своей книге «История безумия в классическую эпоху» так описывает новые формы буржуазного патриархата, силой навязывающего нормативы мужской рациональности с помощью тюрем, клиник и изоляторов.

«В стенах изоляторов заключено, так сказать, негативное начало того государства нравственности, о котором начинает грезить буржуазное сознание в XVII в. -- государства, уготованного для тех, кто с самого начала не желает подчиняться правилам игры, государства, где право воцаряется не иначе, нежели с помощью неумолимой силы; где при верховенстве добра торжествует одна лишь угроза; где добродетель настолько ценна сама по себе, что не получает в награду ничего, кроме отсутствия наказания. Под сенью буржуазного государства возникает странная республика добра, в которую силой переселяют тех, кто заподозрен в принадлежности к миру зла. Это изнанка великой мечты буржуазии в классическую эпоху, предмета великих ее забот: слияния воедино законов Государства и законов сердца».

При этом сексуальность, отождествленная с женщиной, попадает в разряд не просто греха, как в Средневековье, а патологии, безумия, анормальности и требует лечения. Лечение же, по Фуко, в Новое время и особенно лечение психических заболеваний, отождествлялось с наказанием. Так в секулярную (свободную от церковного влияния; светскую) сферу капитализма постепенно переходило протестантское учение о предопределении и воздаянии за грехи в земной жизни. Женщина, бедняк, безумный и безработный мыслились как «проклятые» и с точки зрения Реформации, и с точки зрения, последующей за ней протестантской этики, ставшей, после секуляризации и отказа от протестантской теологии, основой капитализма - его логики.

Переход от Средневековья к Реформации и Просвещению сопровождался не улучшением, но ухудшением положения женщин в обществе.

Буржуазная мужская рациональность тяготела к тому, чтобы превратиться в общеобязательный норматив, тем самым женская психология, женский социальный гендер подвергался не изгнанию, как ранее, но в публичной сфере отвергался вовсе, как нерациональное, сентиментальное, аффективное начало.

Буржуазное общество несло в себе окончательную десакрализацию, «расколдовывание мира», а это значит, что пространства для мифа не оставалось, а единственное, через что феминоидное начало могло ранее заявить о себе был именно миф, культ. В монотеизме это мифологическое начало резко сократилось, в секулярном капитализме - исчезло вовсе. Если диурн имеет в себе логосные аспекты и нелогосные, чисто мифологические, то феминоид состоит только из нелогосных элементов, то есть целиком и полностью принадлежит мифу. Вместе с расколдовыванием мира произошла и его дефеминизация.

Расколдовывание мира в капитализме означает изгнание из него женщины.

Феминизм как форма патриархата

Еще одним шагом к усилению патриархата Модерна был, как это ни странно может показаться, суфражизм, то есть политическое движение женщин за предоставление им равных избирательных прав наряду с мужчинами. Одной из активисток этого направления была Мари Дерэзм , первая женщина, удостоившаяся быть посвященной в масонскую ложу (куда раньше женщин категорически не пускали) и создавшая позже специальную ложу для женщин - ложа «Прав Человека», по-французски «Droits de l'homme», то есть дословно «права мужчины». Это не игра слов.

Суфражизм и феминизм представляют собой движение за то, чтобы приравнять женский гендер к мужскому, то есть, по сути, в основе феминизма лежит полное и окончательное признание превосходства патриархата и требование распространить принципы патриархата на все общество - включая «анатомических женщин».

Гендер есть явление социальное, поэтому феминизм и борьба за права женщин в мужском обществе есть борьба за мускулинизацию «анатомических женщин», то есть за превращение их в социальных мужчин.

Феминистки не требуют признания социального значения феминоидности и построения специальных социальных институтов, ориентированных на женский гендер. Они никогда даже не думали об открытии, например, небольшого храма Великой Матери где-нибудь на окраине индустриальных столиц Европы - Парижа или Амстердама.

Феминистки требуют равенства с мужчинами на основании мужских критериев и в мужском обществе, построенном на мужских законах, то есть стремятся укрепить патриархат еще больше, сделать его не просто преобладающим, но тотальным.

Феминизм настаивает на том, что женщина может быть часть логического рационального целого, - капиталистического общества, - что означает, что она считает себя мужчиной. Собственно женщину делает женщиной структура социальной роли, и специфика организации души, и в обоих случаях это есть отсылка в ноктюрническим мифам, к феминоидности, как к прямой антитезе мускулиноидности и всем формам логичности.

Отказ от феминоидности и ингерентных (от англ. inherent -являющийся неотъемлемой частью чего-то) ей оппозиций и границ, а также идентификаций с ноктюрническим мифом, делает женщину «больше не женщиной», а на практике - через систему адаптаций и имитаций мускулиноидных социальных паттернов - «мужчиной».

Не случайно среди феминисток столько мужеподобных личностей - бизнес-лэди, «синих чулков», в психотипе и поведении которых легко обнаружить трансгендерную патологию.

В рамках Модерна патриархат только нарастает, пока не достигает своего пика.

Гомосексуальный социум

Переход от ранней буржуазной логики к либеральной логистике на пике Модерна еще более усиливает мускулиноидность.

В этот период - середине ХХ века - она приобретает еще одно выражение - движение за равноправие сексуальных меньшинств, в частности за браки между мужчинами.

Патриархат, становясь тотальным, подводит к обществу, состоящему теоретически только из одних мужчин - которые имитируют гендеры, симулируют семьи и другие формы прежних гендерно социальных институтов.

В обществе повально распространенного гомосексуализма постепенно нормативом становится пара мужчина-мужчина, и если на первом этапе пассивные педерасты подражают женщинам - одеваются в женское платье, подражают женским жестам и т.д., то постепенно сами женщины начинают подражать пассивным педерастам, имитируя их первертные повадки и ужимки.

В этом можно усмотреть финальный этап патриархата, когда мускулиноид окончательно вытесняет собой женщин из социальной сферы, порождая гомосексуальный социум. Кстати, к этой же категории относится и стиль «метросексуалов», когда гетеросексуальные мужчины начинают имитировать гомосексуалистов, одеваться как они, вести себя соответствующим образом и использовать характерные жесты, оставаясь «натуралами».

В таком обществе детородные функции женщины постепенно сводятся к минимуму, что сказывается на демографии и числе одиноких людей, отказывающихся заводить семью.

Менеджер как мужчина - либеральный гендер

Рассмотрим гендерную проблему в оптике трех идеологий Модерна.

Либерализм, в рамках которого происходит переход от логики (раннее буржуазное общество и классический Модерн) к логистике (поздний Модерн), является совершенно мускулиноидным и выдвигает в качестве норматива тип активного и жесткого предпринимателя, активного, изобретательного, экспансивного.

В художественных образах «объективистской» философии либералки Айн Рэнд(26) менеджер, борющийся с «социалистами» и «правительством, попавшим под власть бедных» и занимающийся организацией производства, его оптимизацией и извлечением прибыли описан как античный герой, бьющийся с монстрами и чудовищами. Только теперь в качестве монстров выступают «ленивые наемные рабочие», «представители профсоюзов», «демагоги из рабочего движения». В борьбе менеджеров против «ленивых рабочих» (описанных как феминоидный тип), менеджерам помогают диурнические женщины, бизнес-леди с ярко выраженными мужским, садистическим началом - с развитым умом, логистикой и субъектностью. В работах Айн Рэнд при всей утрированности тем, вскрывается самое главное свойство отношения либерализма к гендеру - либерализм жестко ориентирован на мускулиноидность, в духе диурнического архетипа и на подавление и минимализацию всего женского, пассивного, эвфемистического.

Сны Веры Павловны

Гендерная проблема в коммунизме решалась более сложно.

Изначальный коммунизм в утопической фазе предполагал, что при победе коммунистической формации будет установлена общность жен, различия между полами будут стерты, дети будут воспитываться в коллективе, то есть наступит эра того промискуитета, который эволюционисты помещали в начало эволюции (туда же, куда Маркс помещал пещерный коммунизм).

Стирание различий между полами, согласно коммунистической теории, не должно было означать приравнивания женщин к мужчинам. По мысли коммунистов, пол должен стать не существенной акциденцией (изменчивое, случайное явление) социально сознательных граждан, и женщины должны были осваивать мужские профессии наряду с тем, что мужчины должны были осваивать женские.

Семья признавалась пережитком буржуазной морали, и новая коммунистическая мораль предполагала полную свободу сексуального поведения. Так, в программном романе революционного демократа Чернышевского (1828-1889) «Что делать?» в благожелательных тонах описывается «полиандрия», сожительство главной героини Веры Павловны, сразу с двумя мужчинами.

Будучи направленным против капитализма, марксизм покушался и на либеральный патриархат.

После Октябрьской революции 1917 года большевики попытались на практике разрушить любой порядок в гендерных отношениях, что в разговоре с Кларой Цеткин (1857-1933) критиковал Ленин (1870-1924). При этом показательно, что критика теории «стакана воды», приравнивающей половые отношения к ничего не значащему физиологическому акту, у Ленина строится на чисто гигиеническом основании. Цеткин передает слова Ленина, освещающего этот вопрос:

«Мне так называемая «новая половая жизнь» молодежи -- а часто и взрослых -- довольно часто кажется разновидностью доброго буржуазного дома терпимости. (...) Вы, конечно, знаете знаменитую теорию о том, будто бы в коммунистическом обществе удовлетворить половые стремления и любовную потребность так же просто и незначительно, как выпить стакан воды. От этой «теории стакана воды» наша молодежь взбесилась, прямо взбесилась (…). Конечно, жажда требует удовлетворения. Но разве нормальный человек при нормальных условиях ляжет на улице в грязь, и будет пить из лужи? Или даже из стакана, край которого захватан десятками губ?»

Ленина волнует антисанитария промискуитета и то, что эротические отношения отвлекают пролетариат от революционного труда.

Ленин добавляет:

«Сейчас все мысли работниц должны быть направлены на пролетарскую революцию, нельзя допускать никакого расточения и уничтожения сил».

В любом случае, эпоха коммунистической «крылатой» и «бескрылой» эротики (по выражению А.Коллантай (1872-1952)) быстро завершилась, и к 30-м годам в сталинский период гендерные отношения вернулись докоммунистическим стандартам - семья, брак, соблюдение классических для Модерна норм половой морали полностью заместили собой революционные эксперименты. Хотя в правовом смысле равноправие женщин в СССР было признано и утверждено на всех уровнях. На практике, вы руководящих органах преобладание мужчин над женщинами сохранялась в таких же пропорциях, что и в либерально-капиталистической системе. Только вместо «бизнес-лэди» в СССР был часто встречающийся тип женщин-руководительниц - партийных или хозяйственных с теми же мускулиноидными свойствами.

Ранние коммунистические идеи промискуитета и преодоления пола с новой силой стали разрабатываться в философии новых левых в рамках фрейдомарксизма.

Параллельно шло развитие идей феминизма нового толка, настаивающего на искоренения пола вообще (Донна Харауэй) и замещения его бесполым киборгом. Но это имеет отношение к теме гендера в Постмодерне.

В рамках коммунистической идеологии периода Модерна мы фиксируем три парадигмы:

* «утопический» проект «общности жен», отчасти реализовавшийся в революционных условиях и в годы военного коммунизма;

* фактическое и правовое уравнивание женщин с мужчинами на основе патриархального паттерна в социалистических обществах (что в целом повторяет парадигму обществ либеральных);

* проект полного преодоления пола в неомарксизме и киберфеминизме.

Гендер в фашизме

Социальные модели фашизма довольно разнились в Италии и Германии.

Все разновидности фашистской и нацистской идеологии воспевали мужское начало, мускулиноидность, отвергали гендерное равенство в обществе и настаивали на подчиненной роли женщин в обществе.

В этом смысле фашистские теории в целом совпадали с общей ориентацией либеральных обществ, и также с социальной практикой обществ социалистических (СССР).

Но такая жесткая ориентация и доктринальная на патриархат в фашистской Италии приводила к сохранению пропорций участия женщин в публичной жизни, свойственных дофашистской Италии, а в Германии, как это ни парадоксально, привело к расцвету особой формы феминизма.

Во-первых, нацисты активно поощряли мускулиноидный тип в женщинах, которым доверялись высокие посты и ответственные задачи в управлении страной.

Во-вторых, предоставление женщинам свободы и полноценной реализации в рамках феминоидных сегментов общества - что воспроизводило до некоторой степени социальные условия гендера в Премодерне, соответствовало тем направлениям в феминизме, которые стремились не к равенству с мужчинами, но к открытию самобытного смысла и значения гендера.

Кроме того, в Третьем Рейхе широкое распространение получила идея «нордического матриархата», развивавшаяся последователем Баховена доктором Германом Виртом (1885-1991), который утверждал, что протоиндоевропейская культура развертывалась вокруг фигуры женщины-жрицы, «белой Госпожи», и что воинственный индоевропейский патриархат был влиянием иных «азиатских» элементов, исказивших изначальную «культуру круга Туле», с женским жречеством и сакральным руническим календарем, отражающим природные и временные явления арктических областей.

Официальная позиция национал-социализма в вопросе гендера варьировалась между мускулиноидным воинственным патриархатом и «нордическим матриархатом». Однажды в этой связи СС провели специальную экспертизу текстов философа Юлиуса Эволы, защищавшего олимпийскую вирильность, на предмет их соответствия с учением национал-социализма на этот счет. В результате занимавшийся этим делом по просьбе рейхсфюрера СС ГенрихаГиммлера (1900-1945) нацистский мистик Карл-Мария Вилигут (1886-1946) пришел к выводу, что идеи Эволы «не соответствуют нацизму и принижают роль арийских женщин в нордической культуре».

Гендер в Постмодерне генетически связан с либерализмом

Гендерные идеи фашизма во второй половине ХХ века утратили всякую актуальность вместе с крахом фашистских режимов в Италии и Германии.

СССР во второй половине своего существования в гендерном вопросе не особенно отличался от либеральных обществ - с той лишь разницей, что моральные нормы и семейные ценности в СССР были более консервативны и соблюдались более жестко - с моральным осуждением и определенным политическим и административным давлением на тех, кто ими пренебрегал.

Параллельно этому в западном марксизме и фрейдо-марксизме развивались радикальные идеи преодоления пола, которые несколько позже органично вошли в Постмодерн.

Но нормативной средой для формирования Постмодерна стал именно либерализм в его западном - американо-европейском выражении. Поэтому гендерная проблематика Постмодерна имеет прямую и магистральную филиацию ( развитие чего-либо в преемственной связи, в прямой зависимости) с либеральной идеологией и тем направлением Модерна, который связан с буржуазно-демократическим обществом и его особенностями.

Только либерализм подошел вплотную к Постмодерну, создал для него все предпосылки и экстраполировал инерцию своего развития на сам Постмодерн, отчасти перейдя в него, но отчасти оставшись в Модерне.

Постмодерн и логема

При переходе к Постмодерну в истории гендера мы сталкиваемся с парадоксальным явлением, который можно проследить на всех остальных уровнях философии и социологии Постмодерна.

Победа либерализма и заложенных в нем социальных установок в тот момент, когда она становится полной, мгновенно оказывается двусмысленной и эфемерной, а сам либерализм фундаментально меняет свое качество.

Тоже самое можно сказать и о Модерне: реализовав свой потенциал в максимальной степени и решив поставленные задачи, в миг наивысшего триумфа он обнаруживает свою недостаточность и начинает трансформироваться в Постмодерн. В Модерне патриархат торжествует, но этот торжество - полное и неопровержимое - длится ровно одно мгновение, практически немедленно превращаясь в нечто иное.

Чтобы проследить эту гендерную трансформацию в Постмодерне, необходимо ввести новое понятие - логема.

Логема - это самый дальний родственник логоса.

Логема представляет собой перенос различающего начала с индивидуального на субиндивидуальный уровень, на уровень, дальней границей которого является поверхность человеческого тела и прилегающие к ней в плотную (или почти вплотную) предметы - одежда, пища, кровать, стул, стол, экран телевизора или компьютера и т.д.

Логема патриархальна, и стремится навести порядок в хаосе потока ощущений, декодирует этот хаос, выстраивает из него порядок. Но, в отличии от логоса (а также логики и логистики), этот порядок логемы имеет локальный и эмерджентный характер, развертывается в микропространстве и опирается не на социальное, но на индивидуальное.

Диурн создает социум (патриархальный изначально).

Созданный диурном социум с превращением диурна в логос меняет свои свойства, но остается социумом.

Когда логос трансформируется в логику, параметры социальности меняются, но сама социальность остается (это Модерн), патриархальность становится рассредоточенной по всей социальной системе.

На последних стадиях Модерна начинает доминировать либерализм и логистика - общество сегментируется на экономические сферы, каждая из которых основана на доминации мужского упорядочивающего начала, но уже на локальном (в сравнении с социальным целым) уровне. Отсюда антисоциальность и стремление к умалению государственного вмешательства, составляющие суть либерализма. Но и здесь мускулиноидность доминирует - хотя и как мускулиноидность менеджера.

На этой черте Модерн исчерпывает свой потенциал. За этой чертой логистика превращается к логему, а масштаб социальной сферы применения мужского начала сужается до индивидуальной и субиндивидуальной сферы. Упорядочивающее насилие, заложенное в основе мускулиноидности, теряет социальное измерение и превращается в насилие в рамках микросистемы - индивидуума.

Социальное измерение испаряется, и на его месте возникает новая система, центрированная на логеме. Логема тоже разделяет и насилует, борется и дробит, укрепляет себя и расчленяет «не себя», поэтому логема патриархальна. Но вместе с тем, логема действует в таком микроскопическом объеме и с такой слабой интенсивностью, что ее качественная связь с диурном становится бесконечно малой.

Логема в Постмодерне становится тотальной и распространяется на всех - включая женщин, детей, инвалидов (в том числе и психических), пожилых людей, выживших из ума и т.д., в этом состоит окончательный аккорд патриархата, но вместе с тем мускулиноидность качественно ослабевает до такой степени, что становится почти не отличимой от своей гендерной противоположности.

Мужчина-компьютер

Логемный эрос приобретает отчетливо механический и виртуальный характер, сводится к аффективному или физиологическому точечному массажу, осуществляемому с помощью обмена зрительными образами сетевой порнографии, виртуальными сенсорными приборами или посредством других тел (что в Постмодерне становится все более и более редким).

Если на первых этапах эротической симуляции виртуальная эротика воспроизводила образы эротики реальной, то постепенно именно виртуальлность становится нормативом, который аффектирует эротические протоколы в офф-лайне.

Во всем доминирует мускулиноидный паттерн, раздробленный до микроуровня и механического воспроизводства. Эротические чат и SMS-сообщения рассылают компьютерные программы, и получают тоже компьютерные программы; соединение (connect) двух компьютеров, и даже простой факт подключения к сети, парадигмально конституирует гендерные отношения в Постмодерне.

Компьютер - это одна из разновидностей логемы, и код 1-0, на котором основаны все компьютерные операции - это постмодернистское издание мужчины-женщины, то есть базовой гендерной пары.

Эрос становится дигитальным на всех уровнях и поэтому всепроникающим и совершенно стерильным.

Для логики компьютер не нужен, наоборот, специалисты в логике, разрабатывают компьютеры и программы для них.

Для осуществления логистических операций компьютер чрезвычайно полезен и даже в некоторых аспектах необходим, то есть постепенно становится инстанцией - на равных с человеческим оператором.

Логема человека в Постмодерне рассматривает компьютер как образец, как систему для подражания. При переходе к сетевым аггломератам компьютеров логема становится бесконечно малым элементом этой сети, а развитие системы сенсорно-нервных тактильных приборов в самое ближайшее время сделает сеть и киберпространство полноценной средой обитания.

Здесь следует заметить одну важнейшую деталь: компьютер - это мужчина (мускулиноид). Только мускулиноидная диурническая структура организована на принципе антитезы, разделения, а логос и логика переводят эту диурническую антитетичность в дуальный код. Компьютер-мужчина становится парадигмой для мужчин и женщин Постмодерна. Моделирование корректной эмуляции сенсорных ощущений в развитии кибер-коммуникаций поставит в этом вопросе полный знак равенства.

Компьютерный патриархат

Если посмотреть на структуру социальности, мы видим, какой мощью обладал концентрированный диурн в развитии социальных структур и, в частности, в подавлении женского начала.

Постепенно эта мощь переходила от интенсивного и вертикального состояния в экстенсивное и горизонтальное, становясь все менее эксклюзивным и все более всеобщим, пока не рассеялось до микростатуса логем.

Компьютер-мужчина также подавляет, надзирает и наказывает как мужчина-герой (в частности, дигитальные технологии подавляют шумы - те линии информации, которые пребывает в промежуточном пространстве между 1 и 0, между звуком и тишиной, между полутонами - в музыке и т.д.), но только в иной размерности. На микроуровне патриархат, таким образом, сохраняется и даже нарастает, так как в него включаются элементы, ранее никак не относимые к мускулиноидности - дети и сумасшедшие, не говоря уже о женщинах, которым равные избирательные права (то есть статус гражданских мужчин, «права мужчин») дали еще в Модерне. Но уровень реализуемого насилия и масштабность упорядочивания хаоса при этом все более напоминает объем «человеческих» (то есть мужских) свойств, которые были отнесены в область женской компетенции в традиционных обществах и даже на ранних уровнях Модерна.

Иллюзия матриархальности в Постмодерне и ее основания

Гендерная оппозиция мужчина-женщина не являлась (особенно в традиционном обществе) абсолютной, и в локальном масштабе женщина легитимно выполняла мужские, упорядочивающие функции - распоряжалась детьми, скотом, домашними животными, в некоторых случаях челядью и рабами, имея определенную и варьирующуюся в разных обществах, степень свободы для применения оправданного и непорицаемого насилия (как минимум пнуть кота, отшлепать ребенка, дать оплеуху нерадивой прислуге, отстегать козла и т.д.).

Это малое женское (на самом деле, мужское) насилие бледнело по сравнению с тем, что регулярно осуществляли мужья, воины племени, просто «мужики», и поэтому вполне могло быть причислено к миролюбию и нежности (по контрасту). Но искоренение «большого насилия» (масштабного и интенсивного мужского стиля) и борьба логоса и его производных против мифологического диурна постепенно привели к тому, что женский масштаб упорядочивающего и организующего действия стал потолком реализации мускулинности.

Сама логистика и оптимизация хозяйства напоминает именно женский труд по наведению порядка в доме, во дворе, огороде или кухне - со всеми интендантскими и снабженческими проблемами, которые постоянно приходится решать в изменяющихся условиях.

Логема же - это усилие и порядок, представляющие собой высший горизонт ленивой, праздной и нерадивой женщины.

На основании наблюдений за такой двойной симметрией некоторые ученые, в частности, Юлиус Эвола, выстроили гипотезу о матриархате Модерна.

Для них был важен интенсивно героический мускулиноид в его мифологическом качестве, и отступление от этой интенсивной вирильности, мужественности, описывался ими как движение в сторону матриархата, которое достигает своей кульминации в Модерне.

Феминизм, раскрепощение женщин и получение ими равных прав с мужчинами, представляется в такой перспективе доказательством основного тезиса. Измельчание диурна и логоса, действительно, дает феноменологические основания для подобной интерпретации гендерного процесса по линии Премодерн-Модерн-Постмодерн. Более того, качественное изменение модели мужского контроля от логоса к логеме открывает для феминоидных проявлений все больше лазеек, и хотя на формальном уровне социальных процессов эти проявления не учитываются в полной мере, они исподволь завоевывают себе все больше пространства.

Это проявляется в постепенном снятии табу с двух явлений, составляющих суть феминоидности - эротики и питания.

В архаическом обществе и то и другое обставляются множеством обрядов экзорцизма, прежде чем быть допущенными в социальную сферу.

Кроме того, они носят чаще всего интимный, закрытый характер, ограниченный рамками дома, жилища, семьи. Публичность они приобретают только в строго определенные моменты обрядовых оргий и пиршеств, имеющие значение обращения к хаосу для последующего обновления порядка.

В логоцентричных культурах (монотеизм) оргии и пиры либо отрицаются вовсе, либо делегитимизируются и маргинализируются.

В пуританском буржуазном общество это табу сохраняется и еще усиливается.

И лишь в зрелом Модерне на пороге Постмодерна происходит перелом, и эротика и питание вырываются из области приватного или маргинального и вторгаются в публичную сферу. Это Эвола интерпретировал как явный признак матриархата.

Действительно, только в Постмодерне можно среди бела дня в людном месте увидеть гигантский рекламный плакат с полуобнаженной девицей, рекламирующей гамбургер или чизбургер, то есть феминоидный культ «материнского» питания и женской плоти перемещается в зону дозволенного. Так же все более гибкими становятся нормативы публичной демонстрации эротических отношений, и постепенно элементы порнографии появляются в журналах, литературе, кинематографе, театре мэйнстримного направления.

При этом говорить о матриархате в данной ситуации все же совершенно не корректно, так как, во-первых, социальность, основанная на феминоидности, как структурообразующем элементе вообще не возможна, а во-вторых, проникновение феминоидных свойств в публичную культуру не отражается в правовом и государственном устройстве, даже несмотря избрание порнозвезд или спортсменок в парламенты некоторых стран (в частности, Италия, Россия).

В парламенте порнозвезды или спортсменки ведут себя как мужчины, только довольно глупые. Кроме того, вторжение феминоидности в дневную культуру организовано в соответствии с заказом мужской эротики - как объект потребления (женщины или питания). Мать дает пищу, кормит; женщина видит мужчину как другого - вот такой субъектной феминоидности в культуре Постмодерна практически нет; продукты питания и женская плоть представлены, как объект, как освобождение опустившегося мужского начала, похотливого, хищного и избавившегося от стыда.

Намного корректнее описать проявление открытого вторжения феминоидности как спонтанный подъем ноктюрнических мифем, которые не сдерживаются более дисперсной мужской (компьютерной) логемой и вырываются на поверхность, разъедая еще больше и без того распадающуюся социальную ткань.

Исчезновение гендера

Продлевая траекторию трансформаций гендера от Модерна к Постмодерну, следует ожидать постепенного отказа от гендера в духе коммунистического преодоления пола или киберпанк проектов ультрарадикальных феминисток (типа Донны Харауэй). Логема или компьютер-мужчина практически исчерпывают порядко-образующую мускулиноидность диурна и не могут сдержать ноктюрнических мифем, поднимающихся на поверхность.

Однако ноктюрн сам по себе не конституирует гендер, требующий контраста и четкого наличия диурничского начала. Полы появляются только вместе, и даже андрогинное преодоление пола сохраняет - по крайней мере, в семье - гендерную реализацию по траектории каждого гендера, взятого отдельно.

Измельчание логемы и подъем ноктюрнического хаоса, если продолжить оба процесса в ближайшее будущее, приведут к растворению гендера как социального явления, а анатомический пол - при свободе многократных трансгендерных операций и развития виртуальной эротики - потеряет смысл первичной (хотя и далеко не абсолютной, как мы видели) гендерной дифференциации.

В результате мы получаем бесполого пост-человека, размножающегося клонированием, наподобие раковой опухоли, воспроизводящей совершенно одинаковые и не нужные организму клетки злокачественной ткани (Ж.Бодрийяр).

Глава 5. Гендерная проблематика в публикациях журналов «Вопросы психологии» и «Психологический журнал»

Проведен анализ материалов по гендерной проблематике, опубликованных в журналах «Вопросы психологии» и «Психологический журнал» с 1990 по 2013г.

Отмечаются такие особенности развития гендерного направления, как

· выраженная ориентация на изучение гендерных различий и слабая представленность исследований по другим разделам гендерной психологии (гендерная социализация, гендерные отношения в семье и профессиональной деятельности);

· слабая междисциплинарная связь с другими сферами научного задания, разрабатывающими гендерную проблематику;

· невысокий уровень проработанности теоретических оснований гендерного направления и степень исследования традиции отечественной психологии.

Гендерное направление в отечественной науке, появившись в середине 1990хгг., развивается в разных научных отраслях: в социологии, политологии, культурологии, философии, истории, психологии, педагогике, подтверждая свой междисциплинарный статус.

«Гендерная тематика постепенно получает признание в научной и образовательной сферах: в научно-исследовательских и образовательных структурах функционируют гендерные центры и лаборатории; в разных регионах проводятся научные конференции, семинары и образовательные школы по гендерным исследованиям; во многих вузах страны читаются курсы по гендерной психологии, публикуются учебные пособия по гендерным дисциплинам и монографии гендерной направленности; реализуются исследовательские проекты, защищаются кандидатские и докторские диссертации».

Гендерная психология одна из отраслей знания, развивающаяся в отечественной науке в течение последнего десятилетия.

Известно, что в случае становления нового направления именно журналы выполняют функцию легитимации этого нового знания, а публикационная активность исследователей может свидетельствовать об утверждении конкретного направления в предметном поле конкретной научной области.

Обратимся к результатам ретроспективного анализа статей по гендерной тематике, опубликованных в двух отечественных журналах: «Вопросы психологии» и «Психологический журнал». Выбор этих журналов не был случайным.

Во-первых, эти журналы являются ведущими российскими академическими журналами в области психологии в течение длительного времени («Вопросы психологии» издаются с 1955 г., а «Психологический журнал» с 1980 г.).

Во-вторых, эти издания довольно тщательно подходят к отбору статей по критериям новизны, актуальности, теоретической проработанности материала.

В-третьих, данные издания входят в перечень журналов ВАК, публикации в которых обязательны при защите диссертаций, поэтому все статьи, предлагаемые для публикации, проходят строгое рецензирование.

«Психологический журнал» является изданием Института психологии Российской академии наук, а журнал «Вопросы психологии» -- изданием Российской академии образования. На протяжении всех лет своего существования «Психологический журнал» и «Вопросы психологии», являясь ведущими научными изданиями, выступают в роли ориентиров для отечественных психологов как в актуальности тематики психологических проблем, так и в стиле и форме изложения обсуждаемых тем.

Для анализа были отобраны статьи, опубликованные в указанных журналах за период с 1990 по 2012 гг. включительно.

Были выбраны работы, посвященные изучению проблем пола, гендерных различий, специфике гендерных отношений, поло-ролевым и гендерным стереотипам, а также особенностям гендерной социализации.

При анализе текстов учитывались не только статьи, которые маркировали себя как гендерные через название (в нем упоминались слово «гендер» и его производные), но и статьи, в которых изучались близкие по смыслу темы, например: стереотипы женского поведения , имидж современной российской женщины , связь фактора пола с различными характеристиками личности .

На первом этапе в каждом номере журнала подсчитывалось количество публикаций по релевантным темам.

Следующий этап работы со статьями заключался в анализе содержания.

Результаты анализа публикаций по количественным показателям

Всего в журнале «Вопросы психологии» за этот период было опубликовано 24 статьи по гендерной тематике, а в «Психологическом журнале» за тот же период -- 13 статей.

В таблице приведена информация о количестве статей гендерной направленности, выходивших в указанных журналах в течение каждого года.

Количество опубликованных статей по гендерной тематике в журналах «Вопросы психологии» и «Психологический журнал» за период с 1990 по 2012 г.

После 2005 г. число гендерно-ориентированных статей в журнале «Вопросы психологии» заметно сократилось. Если за период с 1990 по 2005 г. было опубликовано 18 статей, то за последующие годы было опубликовано всего шесть статей, т.е. в три раза меньше. В «Психологическом журнале» интенсивность гендерных публикаций практически не менялась, оставаясь низкой на протяжении всех лет.

Таблица.

Название журнала	Год издания	Всегого
	1990	1991	1992	1993	1994	1995	1996	1997	1998	1999	2000	2001	2002	2003	2004	2005	2006	2007	2008	2009	2010	2011	2012	2013
Вопросы психологии	1	2	-	1	-	-	-	2	-	1	2	2	4	3	-	1	2	1	-	1	-	-	1	-	24
Психологический журнал	-	-	-	2	1	1	-	1	1	-	-	-	-	-	-	2	-	-	1	-	1	-	3	-	13

В то же время на полках книжных магазинов постоянно увеличивается число популярной литературы, в которой активно обсуждаются вопросы успешной самореализации мужчин и женщин и отношений между ними. Такое количество публикаций популярного жанра на гендерную тему свидетельствует о выраженном запросе читательской аудитории и одновременно о слабой готовности психологов предложить квалифицированные ответы на интересующие людей вопросы в сфере гендерных проблем.

Большинство проанализированных статей включают и теоретический анализ, и эмпирическую часть, что позволяет отнести такие статьи к группе теоретико-эмпирических.

Теоретических работ, включающих систематизацию подходов и тенденций развития гендерных исследований в психологии, всего шесть .

Результаты анализа публикаций по качественным характеристикам

Тематика статей, представленных в журналах, в целом находится в предметном поле гендерной психологии: опубликованные статьи посвящены психологии гендерных различий, вопросам гендерной социализации, гендерным характеристикам мужчин и женщин.

Тема гендерных различий раскрывалась в половине всех статей вопросы гендерной социализации в пяти статьях , психологическим исследованиям женщин посвящены четыре статьи , психологическим исследованиям мужчин -- две .

Самой популярной среди проанализированных материалов оказалась тема гендерных различий.

Преимущественно это результаты эмпирических исследований, выявляющих различия между представителями разного пола по весьма обширному перечню психологических характеристик (что отражается в названиях статей: «Гендерные различия в проявлениях аутоагрессии у подростков» , «Гендерные особенности организационного поведения» , «Гендерные особенности в развитии исследовательской позиции одаренных школьников» , «Половые, гендерные и личностные различия в понимании моральной дилеммы» .

В фокусе внимания гендерной психологии должны быть причины и следствия формирования и развития личности мужчин и женщин, обусловленные дифференциацией социальных ролей и иерархизацией статусных позиций (вызванные распространением норм и стереотипов половой дифференциации). Поэтому в психологических исследованиях гендерных различий (в отличие от психологии пола) акцент должен быть сделан не на самом факте наличия либо отсутствия психологических различий между полами, а на их социокультурной детерминации и в последствиях для личностного развития, социально-психологической адаптации, самореализации .

В ряде работ, посвященных изучению гендерных различий , имеет место лишь констатация факта наличия, психологических различий, но отсутствует анализ причин их возникновения. Это свидетельствует о весьма распространенной в среде психологов ситуации, когда понятия «гендер» и «пол» практически отождествляются, а термин «гендер» используется в качестве синонима понятиям «половые различия» или «различия, связанные с полом».

Смысл гендерно-ориентированных исследований заключается не в демонстрации психологических или социально-психологических различий и/или сходства между полами, а в описании и обосновании социокультурной детерминации этих различий и сходств, в изучении того, как культурное (социальное) конструирование сказывается на социальном статусе гендерных групп и отдельных мальчиков и девочек, мужчин и женщин, их положении в семье и в сфере профессиональной деятельности, возможностях их самореализации в семейных отношениях и сферах образования, политики, бизнеса и др.

Любой гендерный феномен представляет собой сложное многоаспектное явление, которое может быть изучено с использованием многоуровневого анализа, включающего рассмотрение влияния социального и культурного контекстов, межличностного, а не только личностного уровня анализа. Поэтому психологические гендерные исследования предполагают использование социально-психологических и даже социологических данных. Социальная психология является полем пересечения между индивидуальными и социальными уровнями анализа. Междисциплинарная перспектива выступает как необходимый ориентир при проведении гендерно-ориентированных исследований.

Гендерный подход, который развивался и формировался в процессе оппонирования традиционному поло-ролевому подходу, является базовой методологией гендерных исследований. «Гендерный подход в любой сфере знания предполагает, что различия в поведении, психике, деятельности мужчин и женщин определяются не столько их анатомо-физиологическими особенностями (которые не отрицаются), сколько социально-культурными факторами. Такой конструктивистский подход предполагает изживание негативных гендерных стереотипов: поскольку они не врожденные, а сконструированные обществом, значит, их можно изменить, меняя сознание общества».

В анализируемых статьях довольно редко используются концепции, распространенные сейчас в западной психологии: теория социального конструирования гендера, теория гендерной схемы и теория гендерных линз (теория линз культуры), теория новой парадигмы маскулинности.

«Гендерный подход дает возможность отойти от представления о предопределенности мужских и женских характеристик, ролей, статусов и жесткой фиксированности поло-ролевых моделей поведения, он показывает пути развития и самореализации личности, не ограниченные традиционными гендерными предписаниями, нормами, стереотипами. Содержание гендерного подхода определяется тремя базовыми идеями, которые были четко сформулированы психологом Сандрой Бем в ее работе «Линзы гендера»: 1) идея равенства в ролевом поведении мужчин и женщин; 2) идея равенства в статусных позициях мужчин и женщин; 3) идея недетерминированности биологическим полом социальных ролей и статусов мужчин и женщин.»

Отметим, что в современной психологии использование понятий «феминность», «маскулинность» и «андрогинность» применительно к чертам личности и эмпирическое изучение «феминности-маскулинности» как личностных проявлений считается устаревшим и рассматривается в качестве не вполне корректного способа психологического анализа .

Как отмечает С. Бем: «В то время как ранее считалось, что маскулинность и феминность являются центральными измерениями человеческой личности, теперь предполагается, что маскулинность и феминность -- не более чем культурные стереотипы, которым люди следуют на свой страх и риск. Ранее считалось: чтобы быть психически здоровыми, мужчины должны быть маскулинными, а женщины феминными; теперь не только предполагается, что каждый индивидуум может быть и маскулинным, и феминным, но и допускается (что более важно), что стандарты психического здоровья должны быть свободными от гендерных характеристик» .

Подобные варианты изучения психологических характеристик, как и сама концепция андрогинии, были популярны среди западных психологов в 1970е гг., а среди российских исследователей она популярна и сейчас. С. Бем (одна из авторов концепции андрогинии) пишет: «Концепция андрогинии проблематична потому, что она базируется на допущении существования внутри нас феминности и маскулинности. Она допускает, что маскулинность и феминность имеют независимую и явную реальность, а не конструируются в процессе гендерной схематизации. Акцент на андрогинии делает невозможным понимание того, как гендер организует наше восприятие и нашу социальную жизнь».

Анализ научных публикаций свидетельствует о наличии интереса к вопросам, которые касаются гендерных характеристик человека, связанных с ними психологических различий, динамики гендерных стереотипов и представлений.

«Это, в первую очередь, обусловлено изменением представлений о природе мужественности и женственности и поло-ролевом поведении, а также распространением идей о равноправии полов и изменением социальной роли женщины в современных обществах.

Анализ публикаций свидетельствует о том, что отечественная гендерная психология развивается в контексте современного гендерного знания. Подтверждением этого вывода служит наличие статей, содержание которых адекватно предметной области гендерной психологии, авторы опираются на идеи гендерного подхода, используют оригинальные исследовательские методики, учитывают наработки ведущих гендерных специалистов».

Статус гендерного направления в системе традиционного психологического знания и степень его инкорпорирования в традиции отечественной психологии пока невысоки. Теоретические и прикладные проблемы и наработки гендерного направления в психологической науке слабо отражены на страницах ведущих отечественных психологических журналов. Зарубежный опыт мало используется в практике проведения эмпирических исследований.

Анализ психологических работ гендерной направленности обнаружил низкую теоретико-методологическую рефлексию авторов, размытость ориентиров при проведении исследований по гендерной психологии.