Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Прошедшее столетие было столетием открытия и издания несметного количества древних рукописей на разных языках, которые донесли до нас подлинные, ранее не известные письменные памятники различных религиозных движений первых веков нашей эры. Эти тексты позволили не только переосмыслить многое из того, что исследователям истории религиозных движений времен Римской империи казалось незыблемым, но и подчас заново написать целые страницы этой истории.

Для многих религиозных учений первых веков христианства было характерно дуалистическое понимание мира. В определённой области знания понятие включает в себя пересечение двух фундаментальных классов вещей или принципов, взаимовлияющих друг на друга, но не меняющих свою структуру. В теологиидуализм чаще всего означает дитеизм, то есть убеждение, что существует два соперничающих друг с другом бога. Например, одинзлой, другойдобрый; один покровительствует порядку, другой--хаосу. Дитеизм в религии не обязательно предполагает, что она не может быть одновременно монистической.

Например, зороастризм, являясь ярким представителем дуалистических религий, содержит в то же время монотеистические черты. Зороастризм никогда не проповедовал явный монотеизм (подобно иудаизму или исламу), являясь на деле оригинальной попыткой унификации политеистической религии под культом единого верховного Бога. Такие религии какзурванизм, манихейство, имандеизм все были представителями дуалистических философий, но также имонистическими религиями, так как в каждой есть верховный и трансцендентальный Первый Принцип, из которого две равные, но противоположные сущности произошли. Это также верно для известных гностических сект, богомилов и катаров. Их верования можно сравнить смаркионизмом, который утверждал, что Старый и Новый Заветы были работой двух разных враждующих богов, ни один из которых не был выше другого.

Знание философских оснований концепции религиозного дуализма представляется необходимым для понимания сути дуалистических учений. Это поможет проследить преемственность, или, наоборот, исключить ее, при изучении истории религиозного движения, выяснить духовные истоки учения и во многом определить его социальную подоплеку. В этом и заключена связь работы с диссертационным исследованием, тема которого «Катаризм как социокультурный феномен эпохи Высокого средневековья».

Актуальность темы обусловлена важностью изучения философских оснований концепции религиозного дуализма для исследования проблем истории религии и церкви. Целесообразно будет изучение данного вопроса на примере наиболее известных и популярных религиозных учениях, а именно гностицизме, манихействе, богомильстве и катаризме.

Объектом исследования является религиозный дуализм популярных в различное время религиозных учений.

Предмет исследования: философские основания концепции религиозного дуализма на примере религиозных учений гностиков, манихеев, богомилов и катаров.

Цель работы: комплексное исследование философских оснований концепции религиозного дуализма гностиков, манихеев, богомилов и катаров.

Достижение цели планируется осуществить путем решения следующих задач:

· Исследовать источники и изучить историю дуалистического понимания мира до возникновения катаризма;

· рассмотреть процесс генезиса катарского вероучения и исследовать его в сравнении с другими религиозными учениями;

· Изложить методологию подхода и провести сравнительный анализ концепций религиозного дуализма.

Методы исследования обусловлены целью и задачами, поставленными в работе, а также спецификой анализируемого материала. Автор опирался на принципы историзма и научной объективности, которые предполагают многоплановое изучение проблемы, анализ различных точек зрения по интересующим вопросам, позволяя адекватно представить динамику процессов религиозной жизни, их взаимосвязь с другими явлениями. В границах сравнительно-религиоведческого метода, рассматривались и сопоставлялись различные представления и верования, различные религиозные концепты и представления, извлеченные из тех исторических фактов, которые существуют по данной тематике.

Теоретическая значимость работы заключается в попытке комплексного анализа проблемы возникновения и развития дуалистических религиозных учений. Практическая значимость заключается в том, что результаты могут быть востребованы для последующих исследований философских аспектов различных религиозных движений. Материалы данной работы могут быть применены в специальных курсах по истории религии, истории Средних Веков, истории средневековой культуры, на семинарских занятиях.

катаризм гностицизм дуализм религиозный

1. История дуалистического понимания мира до катаризма

Взаимоотношения ортодоксии и ересей -- важный элемент истории христианства. Принято считать, что ортодоксия -- это учение, согласное с верой "апостольской". И вот вплоть до ХХ века каждая церковь, деноминация или секта непременно старались провозгласить свою монополию на такую веру, отрицая ее наличие у других. Этих "других" порой старались не замечать, порой обвиняли, а порой и преследовали как еретиков. И у всякого вероучения, какое ни возьми, своя вера непременно апостольская, а у чужих -- нет. Потому что, как утверждают обычно в пылу полемики, они там что-то добавили, или убавили, или еще как-нибудь повредили "веру". Критерии апостоличности различны. Это апостольские писания, Евангелие, тайные апостольские предания, живое предание Церкви, вселенские символы веры; или, при более институциональной окраске, апостольское преемство, церковь в лице соборов, папа.

Проблематична здесь уже сама терминология. Ведь произнося слово "ортодоксия", мы подразумеваем, что между истиной и заблуждением нетрудно провести четкую грань, что существует чистое, незамутненное и правое учение веры, все отклонения от которого сразу становятся более или менее "еретическими". Простенький антитезис выглядит так: "ортодоксия" -- это абсолютная Божья истина, сообщенная церкви через откровение; "ересь" же обозначает любое отклонение от этой единственной и ясно определенной веры. Первоначально гранью, которая отделяла христианскую общину от иудеев и язычников, служила вера, а не ортодоксия (правильная доктрина). Последняя вместе со своим спутником -- ересью выросла из различий, развивавшихся внутри христианских общин [3].

Известной разновидностью религиозных философий первых веков новой эры сталгностицизм. Его расцвет приходится на середину II в. Первоначально гностики претендовали на то, чтобы подвести философско-теологическую базу под формировавшееся в эту эпоху христианское вероучение. Некоторые из них принимали непосредственное участие в составлении «Посланий апостола Павла» и Евангелий. Религиозно-философское течение гностицизма зародилось на востоке Римской империи. Оно лишь отчасти было связано с иудейской религиозной мыслью, большая же часть его содержания была почерпнута из вавилонских, иранских, египетских и других ближневосточных религиозно-мифологических представлений. Религиозно-мифологический синкретизм, интенсивно развивавшийся с начала эпохи эллинизма, получал в гностицизме свое «теоретическое» осмысление. Для религиозно-философского развития поздней античности весьма характерно само наименование этого направления, происходящее от греческого словаgnosis, т.е. знание. В религиозных кругах, чьё влияние всё более возрастало, знание стало означать не изучение реального мира и человека посредством науки и эмпирических доказательств, а толкование различных систем и образов ближневосточных религий и античных мифологических представлений [6, с.15].

Одной из основных черт, характерных для гностицизма, является дуалистическое понимание мира, в особенности социального. Подобное миропонимание восходит к иранскому зороастризму и к некоторым учениям греческой религиозно-философской мысли. Согласно гностическим системам, борьба света и тьмы, добра и зла представляет собой космическое, природное явление. Она выступает в качестве борьбы материи, являющейся главной носительницей злого начала, и духа, воплощающего все светлое и доброе в человеческом и природном мире. Эти религиозно-дуалистические представления обосновывали аскетические воззрения и аскетическую практику гностических общин. Как и большая часть религиозных и религиозно-философских направлений рассматриваемой эпохи, гностики стремились к преобладанию духа над плотью, освобождению человека от греховных вожделений, обосновывая такие аскетические стремления теоретически.

Виднейшим представителем гностицизма был Валентин (ум. ок. 161), происходивший из Египта, но в середине II в. живший в Риме и имевший успех в возникшей там христианской общине. Он был самым значительным учителем-гностиком, вне всякого сомнения, одним из величайших богословов и мистиков своего времени. Родившийся в Египте и получивший образование в Александрии, он учительствовал в Риме между 135 и 160 гг. Но из-за того, что ему не удалось получить епископский сан, он порвал с Церковью и покинул Город. Разрабатывая свою грандиозную систему, Валентин ставит перед собой цель объяснить существование зла и падение души не с точки зрения дуализма - т.е. вмешательством антибога, - но как драму, произошедшую внутри самого божества [10, с. 145].

Согласно учению Валентина, Отец, абсолютный и трансцендентный первопринцип, невидим и непостижим. Он сочетается со своей супругой, Мыслью (Ennoia),и порождает 15 пар эонов, в совокупности составляющих Плерому. Последний из эонов, София, ослепленная желанием познать Отца, вызывает кризис, в результате чего рождаются зло и страсти. Изгнанная из Плеромы, София и ее уродливые творения порождают низшую мудрость. В высшем мире сотворяется новая пара, Христос и его женская половина, Святой Дух. Наконец, восстановленная в своем изначальном совершенстве, Плерома порождает Спасителя, также названного Иисусом. Нисходя в дольние миры, Спаситель создает "невидимую материю" с гилическими (материальными) элементами, происходящими из низшей Мудрости, а из душевных элементов он создает Демиурга, т.е. Бога Бытия.

Последний не знает о существовании высшего мира и считает себя единственным Богом. Он творит материальный мир и создает, одушевляя их своим дыханием, две категории людей, "гилических" (вещественных) и "психических". Но духовные элементы, происходящие из высшей Sophia, приводят себя в дыхание Демиурга без его ведома и порождают род "пневматиков". Для того, чтобы спасти эти духовные частицы, ставшие пленницами материи, Христос спускается на землю и, не воплощаясь в собственном смысле этого слова, открывает освободительное знание. Так, пробужденные гнозисом, пневматики, и только они, возносятся к Богу [10; с. 147].

Можно также рассмотреть воззрения другого виднейшего гностика этого века, Василида, происходившего из Сирии и жившего в Антиохии, Александрии, Иране. Василид учил, что «сначала от нерожденного отца родился Нус, а от него родился Логос, затем от Логоса - Суждение, а от Суждения - Мудрость и Сила, а от Силы и Мудрости родились доблести, начала и ангелы, которых он называет первыми, и ими создано первое небо. Затем от них путем эманации образовались другие, которые создали другое небо, подобное первому». Аналогичным образом возникли третье и четвертое небо, «затем подобным же образом созданы все новые и новые начала и ангелы и 365 небес; поэтому и год имеет такое число дней, соответственно числу небес» [8; с.214].

Трудно определить истоки этого духовного течения. Но следует различать многочисленные предшествующие или современные ему гнозисы, составляющие те или иные религии данной эпохи (зороастризм, культ мистерий, иудаизм и христианство). Почти все мифологические или эсхатологические темы, введенные в обиход гностическими авторами, предшествовали гностицизму. Некоторые из них засвидетельствованы в Древнем Иране и в Индии времен упанишад, в орфизме и платонизме; другие характеризуют синкретизм эллинистического типа, иудаизм, библейский и находящийся на стыке двух Заветов, или первые заявки о себе зарождавшегося христианства. Однако то, чем определяется гностицизм,- это вовсе не более или менее органичная интеграция разрозненных элементов, а смелое и крайне пессимистическое перетолкование мифов, идей и теорий, имевших широкое обращение в ту эпоху.

Определение валентинианского гнозиса, переданное Климентом Александрийским, гласит, что освобождение можно получить, узнав, "чем мы были и чем стали; где мы были и куда мы вброшены, к чему мы стремимся и откуда мы были выкуплены; что такое рождение и что та кое возрождение". Искупительное знание, которому учат гностики, состоит прежде всего в откровении "тайной истории" (или, точнее, истории, оставшейся тайной для непосвященных); это происхождение и сотворение мира, истоки Зла, драма божественного искупителя, сошедшего на землю, дабы спасти людей, и окончательная победа трансцендентного Бога, победа, которая явит себя в завершении истории и разрушении космоса. Речь идет ототальном мифе: он передает все ключевые события, от сотворения мира до сего дня, и, демонстрируя их взаимозависимость, утверждает достоверность эсхатона [8; с. 215].

Вернемся к валентиниановскому гнозису. Гностик узнает, что его подлинная сущность(т.е.душа) по происхождению и по природе - божественна, хотя сейчас она пленница его тела; что она находилась в области трансцендентного, но затем была вброшена в этот перстный мир, что она быстро движется к спасению и, в конечном итоге, будет освобождена из оков плоти; гностик, наконец, открывает, что если его рождение и означает низвержение в Материю, то возрождение его будет чисто духовным. Повторим основополагающие идеи: дуализм дух - материя, божественное (трансцендентное) - антибожественное; миф о низвержении души (духа, божественной частицы), т.е. о ее воплощении в теле (подобном темнице), и уверенность в освобождении ("спасении"), обретенном благодаря знанию, гнозису [6, с.16].

На первый взгляд, может показаться, что речь идет о бурном развитии в антикосмическом и пессимистическом ключе орфико-платонического дуализма. На деле феномен гораздо сложнее. Человеческая драма, а именно, падение и спасение, есть отражение драмы божественной. Для спасения людей Бог посылает в мир Предвечное Существо или своего собственного Сына. Это трансцендентное Существо претерпевает все унизительные последствия воплощения, но ему удается, до своего окончательного вознесения на небо, открыть нескольким избранным подлинное спасительное знание, гнозис. Некоторые версии усиливают драматизм сошествия на землю Сына, или трансцендентного Существа; впав во власть демонических сил и оплотненный низвержением в материю, он забывает собственную природу. Тогда Бог спешно посылает благовестника, который, "пробудив его", помогает вновь обрести сознание самого себя [8,с.215].

Несмотря на некоторые иранские параллели, непосредственным прообразом Спасителя - благовестника Божьего, с очевидностью является Иисус Христос. Тексты, открытые в 1945 г. в Наг Хаммади (Верхний Египет), выявляют иудео-христианские истоки нескольких значительных гностических школ. В то же время их богословие и мораль радикально отличаются от того, что проповедуют иудаизм и христианство. Прежде всего, для гностиков истинный бог - это не бог-творец, т.е. Яхве. Творение - дело низших, даже дьявольских сил; и космос есть демонический "сколок, подделка" горнего мира - концепция, немыслимая ни для иудеев, ни для христиан. Конечно, в позднем язычестве космогония утратила все свое позитивное религиозное значение. Но гностики идут еще дальше. Сотворение мира не только не является более доказательством божественного всемогущества - оно объясняется простой случайностью, произошедшей в горних сферах, или же последствием изначального нападения Тьмы на Свет. Что же касается существования во плоти, как его воспринимали иудеи и христиане, то оно не вмещается в "священную историю", а подтверждает и являет падение души, Для гностика единственной достойной устремления целью является освобождение этой божественной частицы и вознесение ее в небесные сферы [6, с. 17].

Социальная сущность гностицизма не однозначна. У некоторых из авторов мы встречаемся с идеей социального равенства, т. е. с одной из основных идей христианства как идеологии низов общества. Однако учение о равенстве всех людей перед богом не было определяющим социальным учением, характерным для всех гностиков. Скорее можно утверждать, что как в интеллектуальном, так и в социальном смысл егностицизм выражал аристократические тенденции раннего христианства.

Уже кконцу II столетия формировавшаяся официальная церковь стала вести борьбу с гностицизмом и отвергла его. Это произошло прежде всего потому, что гностицизм представлял собой слишком сложное учение, мало или даже совершенно недоступное подавляющему большинству верующих. То, что в Священном писании христиан подавалось как факт, который нужно было понимать буквально, «не мудрствуя лукаво», гностики превращали в аллегорию и символ, открывая тем самым путь к ереси. Совершенно неприемлем был для христианской церкви отказ многих гностиков от Ветхого завета в пользу туманной псевдофилософской мифологии.

При всей своей непонятности для философского сознания, творение мира ветхозаветным богом в течение нескольких дней давало рядовым верующим наиболее доступное мировоззрение. Вот почему Ветхий завет, вопреки желаниям многих гностиков, стал незыблемой основой христианской религиозности, несмотря на антииудейскую направленность Нового завета. Гностицизм не был приемлем для христианской церкви и потому, что в иерархии эонов она справедливо усматривала пережиток языческой, политеистической мифологии. Наконец, крайний дуализм гностицизма, заключающийся в полной независимости материи от бога, ограничивал божественное всемогущество и тем самым подрывал монотеистическую идею.

Из числа еретических учений, враждебных христианству и близких гностицизму, необходимо указать на манихейство. Его основоположник перс Мани (216--276), много путешествовавший по Ирану, Средней Азии и Индии и казненный персидским шахом, опирался на религиозные идеи зороастризма и, по всей вероятности, испытал влияние гностицизма.

Именно в манихействе исконный зороастрийский дуализм света и тьмы, добра и зладоведен до его крайней и, можно сказать, классической формы. В гностицизме эта противоположность, трансформированная уже как противоположность духа и материи, все же возводилась в конечном итоге к единому духовному началу в виде«плеромы». В философском учении современника Мани Плотина материя понималась как тьма, чьё существование обязано отсутствию света божественного первоединства. В манихействе же материя, которая тоже отождествлялась с тьмой, выступала в качестве начала, столь же вечного и неистребимого, как и свет. Два эти начала - божественное и дьявольское находятся в постоянной и непримиримой борьбе между собой [7, с.265].

Основной этико-социальный вывод, сделанный Мани из этого представления, состоял во враждебном христианству утверждении о неистребимости зла в окружающем мире. Можно считать, что это крайне пессимистическое воззрение отражало умонастроения народных низов, их недовольство эксплуататорскими порядками, казавшимися им чем-то извечным и непреодолимым.

Однако манихейство предлагало и путь преодоления мира зла, прежде всего, этическим путём. Манихейский дуализм распространялся и на человека, душа которого так же раздвоена, как и все в мире. В основном это темное начало, однако оно содержит в себе и частицы света, которые человек и должен спасать от власти материи. Это спасение осуществимо в условиях строжайшего аскетизма: воздержания от мясной и некоторых видов растительной пищи, полного безбрачия, избегания контакта с «тленными» вещами [9, с. 127].

В духе гностицизма Маниотрицал человеческую природу Христаи считал его, поскольку он был якобы исторической личностью, лжеучителем. Подлинным же утешителем (параклетом), посланником царства света он рассматривал только себя. Общины манихеев представляли собой довольно стройную церковную организацию, влияние которой на Востоке распространялось вплоть до Китая. В Римской же империи христианская церковь объявила учения манихеев ересью.

Возникновение ереси богомилов связано с просветительским движением представителей восточных (православных) церквей, которые в начале IХ в. сделали объектом своего пристального интереса Болгарское царство, соприкасавшееся своими пределами с северными границами Византийской империи. Итогом их активных усилий по христианизации славян стало принятие болгарами в 865г. православной веры, но побочным действием активного распространения христианства среди язычников явилось проникновение в их среду дуалистических убеждений, берущих свое начало в манихействе. Основателем нового течения, получившего широкую известность под названием богомильство, стал некий Иеремий, провозгласивший себя новым апостолом и наследником Иисуса Христа на земле. Он сам и его ближайшие сподвижники распространили свое влияние не только на территорию Болгарии, но и на сопредельные государства. К изумлению и негодованию константинопольских патриархов, приверженцы богомильской ереси находились даже в самом Константинополе, причем их не заставляла отказаться от собственных убеждений даже страшная судьба Василия - одного из главных проповедников богомильства, который был сожжен за отказ раскаяться в приписываемых ему грехах.

Согласно убеждениям представителей богомильской ереси во Вселенной господствует дуализм, берущий свое начало в самом акте сотворения мира. Бог создает не все мироздание, а лишь мир светлый и духовный, в то время как на долю Сатанаила, приходящегося богу старшим сыном, достается сотворение материального и греховного мира, в котором осужден по своей природе существовать человек. Христос, будучи младшим Сыном Божьим, способен принести в мир лучик света и добра, но исправить мир, изначально созданный по законам зла, ему не по силам [6, с.35].

Теснимые представителями ортодоксального православия, поддерживаемого светскими византийскими властями, богомилы смогли сохранять в неприкосновенности свою веру на протяжении нескольких столетий: только в XIIв. в Болгарии теряются следы их движения. Но еще до XVв., т.е. до самого турецкого нашествия, сохраняла свою автокефальность боснийская церковь, заимствовавшая значительную часть своего вероучения из наследия богомильской ереси.

Таким образом, когда вера находит свое воплощение в общинах верующих и создает свои институты, неизбежно возникает вопрос: какое из многочисленных учений является истинным? Считается, что среди первых христиан не было разногласий, но история доказывает, что христианство не избежало внутренних противоречий, вызванных существованием параллельно с христианством других религиозных учений, в том числе и дуалистических, таких как гностицизм и манихейсво. В первом тысячелетии ереси касались в основном сферы теологии и были прерогативой людей посвященных, социальных проблем они не затрагивали.

2. Ересь катаров: средневековый христианский дуализм

В конце XII века существованию католической церкви угрожала реальная опасность, несмотря на то, что события последних ста пятидесяти лет сделали ее владычицей всего христианского мира. В истории нет другого примера более полного торжества разума над грубою силой. В эпоху смут и кровавых битв гордые воины должны были склоняться перед служителями алтаря, могущество которых основывалось на внутреннем сознании верующих. Спасение верующего зависело от его повиновения Церкви, от его готовности поднять оружие на ее защиту; и это верование в эпоху, когда вера руководила поступками людей, породило духовный деспотизм, подчинивший все воле тех, в чьих руках он находился.

В 1208 г., когда крестовые походы в Святую землю были еще в разгаре, папа Иннокентий III объявил новый крестовый поход. На этот раз врагом церкви были не неверные по ту сторону Средиземного моря, а последователи злостной ереси на юге Франции. Эти еретики иногда выступали под именем «катаров», что означало «чистые». Другими, в том числе своими врагами, они назывались «альбигойцами» -- по названию города Альби на юге Франции, в котором зародилось их религиозное движение.

Сегодня катары в большой чести. Мода на их учение вызвана современным интересом к мистицизму и подогревается общим ожиданием грядущих катаклизмов. Они приобрели романтический ореол, который часто ассоциируется с теми, кто пострадал за обреченное дело. Но если они и не вполне заслуживают современной идеализации, их все же необходимо отнести к числу одних из самых страшных жертв истории, и их можно справедливо считать первыми жертвами организованного и систематического гонения в истории западной цивилизации.

Катары выступали против римской церкви и видели в ней олицетворение зла. В целом катары слыли у своих современников за крайне добродетельных людей. Во многих отношениях их воспринимали так же, как позже будут воспринимать квакеров. Их добродетели стяжали им огромное уважение, и на их фоне римское духовенство выглядело еще менее привлекательным.

К началу XIII столетия катарская ересь стала угрожать вытеснением католицизма на юге Франции, а странствующие проповедники катаров, путешествуя пешком по округе, постоянно увеличивали число новообращенных среди населения. Эти проповедники не давили, не принуждали, не спекулировали на чувстве вины, не тиранили и не терроризировали страшными угрозами вечных мук, не требовали платы или взяток при каждой возможности. Они были известны своим «ласковым увещеванием» [2, с. 44].

Большинство исследователей ересей эпохи высокого средневековья относят катаризм к дуалистическим религиозным учениям. Кроме того, до недавнего времени в историографии вопроса было широко распространено мнение о том, что катары являются последователями манихейства, и в связи с этим приводилось множество доказательств, якобы подтверждающих эту теорию. Однако исследования последних десятилетий и открытые новые источники позволяют опровергнуть теорию преемственности дуалистических воззрений катаров у манихеев, и определить катаризм как самостоятельное христианское вероучение.

Серьезный труд, который посвятил катаризму британский историк религии середины ХХ века, сэр Стивен Рансимен, называется именно так: «Средневековое манихейство» [11]. Общее мнение 1950-х гг., основанное на средневековых антикатарских документах, и опирающееся на квазиэтнологические методы синтеза историков религии, фактически построило мосты и переходы преемственности, связующие, над временем и пространством, различные известные человечеству дуалистические религии. Оно также выстроило длинную цепь непрерывности между средневековыми катарами, античными манихейцами, древнеперсидскими культами зороастризма и маздеизма, через посредничество таинственных павликиан, а потом восточных богомилов. Однако перспективы изучения великой средневековой ереси сегодня очень изменились[2, с. 46].

Определение ереси катаров как манихейства в двенадцатом веке, когда католическая церковь теряла свое могущество на фоне появления новых христианских учений, было необходимым для дискредитации ее в глазах простых верующих, далеких от знания тонкостей христианской догматики.

Еретические учения, которые традиционно считаются первичными для катаризма, как манихейство и богомильство, имеют собственные религиозные тексты, либо ссылаются на апокрифы, аутентичность которых ставится под сомнение не только церковью, но и историками. Следует сразу указать на то, что единственным священным для катаров текстом, на котором основывалось их вероучение, который они изучали, и к которому апеллировали в спорных вопросах, является Новый Завет. Даже в материалах и документах католической церкви, направленных против еретиков нет упоминаний о том, что еретики ссылались на что-либо кроме Священного писания.

Сохранилось очень мало религиозных текстов, написанных катарами: Лионский ритуал на окситанском языке, Флорентийский ритуал на латинском языке, опубликованный отцом Дондэном, анонимный «Катарский трактат» XIII века, приписываемый Бартоломе из Каркассона и вставленный в «Книгу против манихеев» Дуранда из Уэски, который частично цитирует его с целью опровержения, «Трактат о двух началах» Джованни де Луджио, а также «Катарская апология» и «Толкование молитвы “Отче наш”» из рукописи «Дублинского вальденского сборника» (Дублинский ритуал) [12, с.465--511]. Катарские ритуалы содержат ряд предписаний и указаний для служителей катарской церкви, «совершенных», а также поясняют основные положения катарского вероучения, используя отрывки и цитаты из Нового Завета.

Самым важным отличием катаризма от католицизма было различное понимание обряда крещения. Для катаров крещение водой не имело никакого значения. Ему они предпочитали крещение Святым Духом, либо Consolamentum, которое принимал взрослый верующий человек, делая это осознано. «Эта Церковь практикует духовное крещение посредством наложения рук, через которое нисходит Дух Святой. Иоанн Креститель сказал (Мт.3,11): «Идущий за мной сильнее меня…Он будет крестить вас Духом Святым…» И также, когда Господь наш Иисус Христос явился на землю с миссией спасти своих людей, Он научил святую Церковь, чтобы она крестила других людей этим крещением…» [12, с.468].

При желании не сложно найти подтверждение этому убеждению катаров в Новом Завете: «Когда Павел прибыл в Эфес, то нашедши там некоторых учеников, сказал им: приняли ли вы Духа Святого, уверовавши? Они же сказали ему: мы даже и не слыхали, есть ли Дух Святой. И Павел сказал им: во что же вы крестились? Они отвечали: во Иоанново крещение. Павел сказал: Иоанн крестил крещением покаяния, говоря людям, чтобы веровали в Грядущего по нем, то есть в Иисуса. Услышавши это, они крестились во имя Господа Иисуса, и когда Павел возложил на них руки, низошел на них Дух Святой» (Деян. 19,1-6). Можно привести и другие примеры: «Напоминаю тебе возгревать дар Божий, который в тебе чрез мое рукоположение» (2 Тим. 1,6); «Находившиеся в Иерусалиме апостолы, услышавши, что самаряне приняли Слово Божие, послали к ним Петра и Иоанна, которые пришедши, помолились о них, чтобы они приняли Духа Святого: ибо Он не сходил еще ни на одного из них, а только были они крещены во имя Господа Иисуса. Тогда они возложили руки на них, и они приняли Духа Святого» (Деян. 8,14-17). Таким образом, можно сделать вывод, что возложением рук и Святым Духом крестили сами Апостолы, и катары, считавшие себя их последователями, считали это крещение единственно верным.

Катары выступали против крещения в младенчестве, так как младенец не имеет представление об учении Христа и вообще не осознает важность происходящего: «А они крестят маленьких детей, которые не могут еще ни верить, ни видеть разницу между добром и злом» [12, с. 468]. Кроме того младенец не может обещать не совершать греховных поступков после крещения, а это условие является главным для учения катаров. Грехи совершенные после крещения, по учению катаров, обесценивали всю значимость этого обряда. Поэтому Consolamentum совершался над взрослым человеком, воспринявшим учение Христа и способным отвечать за свои поступки.

Первыми же, кто начал крестить детей в младенчестве, были монтанисты, христианская секта, существовавшая во второй половине II в., к которой принадлежал Тертуллиан. Монтанисты позже были осуждены за чрезмерный аскетизм. Что побудило церковь в V в. перенять у монтанистов крещение детей? Скорее всего, желание распространить свое влияние на каждого человека со дня рождения до смерти [1, с.190].

Второе фундаментальное отличие веры катаров заключено в природе Христа. Несмотря на наличие множества мнений на этот счет, объяснимое отсутствием у катаров единой и четкой доктрины, одно является несомненным: они отрицали человеческую природу Христа, исходя из концепции о его исключительно духовной природе.

Отсюда вытекает следующее положение катаризма - отрицание евхаристии. Если Христос не был человеком, следовательно, невозможно его реальное присутствие во время причастия. Католики, современники катаров, отмечали, что еретики высмеивали евхаристию и считали суеверием: «Они говорят, что мы в области таинств не держимся правды, а иллюзий человеческой традиции» [12, с.73].

Идея причастия, воспринятая церковью, является изобретением Маркиона, основателя маркионитства, жившим во II в. Около 140 г. Маркион, используя послания Павла, которые он то ли сам написал, то ли переписал, вводит в Риме в основанных им церквях ритуал причастия. Тертуллиан в своем труде «Против Маркиона» пишет, что тот сделал хлеб олицетворением Христа. Церковь, которая вслед за Тертуллианом отреклась от Маркиона, тем не менее, восприняла его евхаристию [1, с.245].

Вместо евхаристии у катаров существовал обычай благословления хлеба, когда в начале трапезы - исключительно вегетарианской - старшие из Добрых Мужчин или Добрых Женщин благословляли хлеб, преломляли его и раздавали всем присутствующим. Они делали это в память о Тайной Вечере, но не считали, что едят Тело Христово, для них эти слова из Евангелия символизировали Слово Божье, которое распространяется по свету. «Неоднократно они утверждали, что истинным хлебом духовным есть само милосердие Божие или истина, принесенная Христом». Обряд катаров благословления хлеба можно сравнить с обрядом вечери без преосуществления реформаторских церквей современности, но еще больше он похож на практику Agane ранних церквей [2, с.73].

Правила морали катаров были очень строги и евангеличны по сути. Сами катары называли их «Правила Справедливости и Правды». Наиболее полное отражение этих правил можно найти в Дублинском ритуале [12, с.468]. Катару, получившему consolamentum, предписывалось соблюдать нравственную чистоту, не вступать в брак, воздерживаться от пищи животного происхождения, не давать клятв и отказываться от присяги. Им было строжайше запрещено убивать людей и животных, даже по приказу гражданских или церковных властей. Трусость перед лицом страданий и смерти была грехом. Последователи учения катаров были готовы принять мученическую смерть во имя Христа по примеру первых христиан. Стойкость и мужество, проявленные катарами, поражали даже их гонителей: «…Они вступали в огонь и переносили муки не только с терпением, но даже с радостью. … Как такое возможно, чтобы эти сыны дьявола могли выказывать в своей ереси мужество такой силы, коей вера Христова вдохновляет истинных служителей Божьих?» [4, с. 213].

Добрые Христиане, как сами себя именовали катары, стремились вести жизнь духовную, жить, презирая свое тело, много молиться, размышлять, а также забывать самих себя ради других, посвятить себя ближним. Многие катары ухаживали за больными, были одновременно и врачами и утешителями. Служители катарской церкви сами зарабатывали себе на жизнь, не требуя денег со своих прихожан. Именно этот аскетизм, внешне проявляющийся в бледности и худобе, подчеркнутых черным одеянием, вызывал безоговорочное доверие к «совершенным»; верующие, часто рискуя жизнью, слушали их проповеди и помогали им в случае нужды.

Еще одним документом, позволяющим нам увидеть настоящие образы катаров и их вероучения, является сводка об акте церковного правосудия, совершенного в Аррасе в 1025 г. Жераром, епископом Камбре, который разбирал дело группы еретиков, выявленных в городе. Допрашиваемые еретики, очевидно, были простыми мирянами, возможно, жителями города. Их спрашивали, отрицают ли они таинства (крещение, причастие, покаяние, брак), а также иерархическую организацию церкви и культ святых. Они просто отвечали, что их законом является Евангелие, а образцом жизни - или дисциплиной - модель апостольской жизни (Деяния и Послания) [5, с. 12].

Катаризм, так же, как и остальные направления христианства, пытался найти решение вопроса о происхождении зла. Катары отвечали на этот вопрос текстом из Евангелия: «Царство Мое не от мира сего». Потому следующим логическим шагом для них было признание того, что мир не от Бога. Это положение и лежит в основе знаменитого катарского дуализма, поскольку противопоставляет двух творцов и два творения. Он также основывался на евангельской метафоре о дурных и благих деревьях - «по плодам их узнаете их» (Мт. 7, 16). Этот мир, в котором преобладает зло, может быть только плодом злого дерева, и, следовательно, злого творца. Изначально такой творец у катаров ассоциировался с христианским мифом о Люцифере, ангеле, взбунтовавшемся против Бога и падшем из гордыни, избравшем зло по свободной воле. Приблизительно так коротко можно охарактеризовать явление, которое у историков называется «умеренным дуализмом». Но позже, с конца XII - начала XIII века, многие итальянские и окситанские катары сочли такую ситуацию внутренне противоречивой. Они начали с того, что предприняли поиски в том направлении, где остановились «умеренные дуалисты» - если последние считали, что ответ на вопрос, почему все-таки ангел Божий обратился ко злу и стал демоном, если Бог сотворил его благим, является тайной, то тех, кого историки назвали «абсолютными» или «радикальными» дуалистами, такой ответ не устраивал.

Около 1230 года Джованни де Луджио из так называемой «школы Альбаненсов» сформулировал наиболее удачное определение такого радикального дуализма, философски прочитав евангельские притчи, которыми обычно аргументировали свои положения катары, через терминологию популярных универсальных категорий, или универсалий. Он также поставил вопрос о том, действительно ли по свободной воле Люцифер - и все падшие ангелы - сами выбрали зло, и счел такое положение дел невозможным и не логичным. Он счел, что свобода воли - как свобода выбора добра и зла - является «псевдо-свободой», поскольку создания Божьи не могут выбрать и создать зло по собственной воле, раз они благи по своей природе, без какой-то иной, внешней и независимой от Бога причины. Он отрицал, что Бог создал существа, наделенные способностью творить зло.

Для творений Божьих быть благими - означает быть свободными, потому что именно так и не иначе эти творения следуют своей природе. Более того, само понятие свободы человека в трактовке Джованни де Луджио состоит в том, что его дух принадлежит Богу и устремлен к спасению; в том, что Бог всемогущ в области Блага и всегда поможет человеку, проявившему волю к спасению; в том, что злое начало бессильно противостоять человеческому устремлению к свободе. Так была сформулирована теология двух начал, одержавшая в катаризме идеологическую победу и четко показавшая, что Бог Любви Евангелий не имеет отношения к злу [12, с.511].

Дуализм был главным основанием для обвинения катаров в неоманихействе, как в их время, так и у позднейших исторических комментаторов. Этот аргумент постоянно появляется в исторических трудах разного времени. Однако нет ничего общего между удивительной космологической и мифологической системой, основанной «пророком Света» Мани в качестве последней совершенной религии с одной стороны, и достаточно обычным катарским христианством, основанным на Новом Завете и сосредоточенном исключительно на личности Христа, провозгласившего Царствие Отца. Нет ничего более далекого от четко установленных откровений и догматов манихейской системы, завершенной и закрытой, чем тщательная и медленная работа в поисках смысла Писаний катарского христианства, всегда развивающаяся, но никогда не догматизирующаяся.

Таким образом, анализ катарских ритуалов и свидетельства очевидцев позволяют сделать вывод о катаризме, как о вероучении, целиком основанном на Священном Писании, и о его последователях, как христианах, своими убеждениями и поступками доказывавшими приверженность учению Христа и апостолов. Обряды катарской церкви были схожи с практиками ранних христианских общин, а образ жизни катарского клира, основными характеристиками которого являются апостольская бедность, высокая духовность и готовность умереть мученической смертью, является отражением средневековых представлений о жизни первых христиан. Все перечисленные факты дают основание считать учение катаров не продолжением популярных в высокое средневековье учений восточного толка, и даже не наследием великих ересей первых веков христианства, а попыткой вернуться к истокам христианского вероучения.

3. Методология подхода и сравнительный анализ концепций дуализма

Дуализм есть представление о том, что основу мира и бытия составляют два независимых начала, часто противоположные друг другу: свет и тьма, добро и зло, духовное и материальное, мужское и женское и т. п. Эти начала в разных учениях могут быть параллельны и находиться в состоянии противостояния и борьбы. В соответствии с таким подходом в богословии это понятие чаще всего связано с двоебожием. Это означает веру в двух одинаково могущественных богов с противоположными качествами, которые могут пребывать в гармонии друг с другом (битеизм) или в противостоянии и вечной борьбе (дитеизм).

По характеру различают первичный (радикальный, строгий) дуализм -- представление о том, что два начала независимы, равносильны и извечно существуют; вторичный дуализм (умеренный), согласно которому эти две противоположности восходят к единому первоначалу. Разные виды дуализма в той или иной степени присутствуют едва ли не во всех религиозных учениях, однако религий, построенных на первичном, строгом дуализме, не много.

Христианству как монотеистической религии чужд онтологический дуализм. Однако в различных христианских ересях с большей или меньшей остротой проявлялся дуализм сонма небесных сил и полчища злых духов, сакрального и мирского, духовного и телесного, добродетели и греха. Вторичный дуализм особенно свойствен некоторым течениям раннего христианства, характеризовавшимся крайним аскетизмом, противопоставлением духа и плоти. Дуализм христианских ересей и сект нередко объясняют чужеродными влияниями, но его теоретическую основу в значительной степени составляет особое толкование библейских текстов. Уже во II в. засвидетельствовано целое течение дуалистических раннехристианских учений - гностицизм. Гностики радикально противопоставляют совершенный, духовный высший мир и несовершенный, материальный низший (включая видимые небесные сферы), дух и материю, духовное и плотское начала в человеке [10, с.23].

Гностический дуализм, как правило, вторичен. Почти все учения гностиков основаны на монизме: все сущее происходит из единого божественного первоначала путем эманаций. Материальный мир, зло и грех оказываются результатом своеволия или незнания одного из младших божеств: по ошибке оно производит несовершенные, или злые, сущности, от которых в свою очередь происходит материальный мир. Верховным носителем зла нередко объявляется творец материального мира, отождествляемый с Богом исторических книг Ветхого Завета. Тело человека - творение низших сил, в то время как душа - часть небесного мира, пребывающая в плену плоти. Эсхатологическая цель - восстановление первоначального монизма и преодоление антагонистических противоречий. Таким образом, гностикам в большой мере присущ вторичный дуализм практически всех видов: онтологический, этический, дуализм души и тела.

Приведённые выше тезисы помогают определитьосновной метод гностицизма как дуалистического вероучения, суть которого - персонификация абстрактно-философских понятий, отождествлённых с мифологическими существами. Гностицизм представляет собой отражение вульгаризированных идеалистических понятий поздней античности в религиозно-мифологических представлениях [10, с. 28].

На первичном дуализме основана возникшая в III в. религия гностического типа,манихейство. В этой синкретической религии сочетаются различные элементы; главные из них - гностическо-христианский и зороастрийский. Манихейский дуализм можно в равной мере выводить и из зороастрийского учения, и из гностической доктрины. Скорее всего, это одно из тех схождений между зороастризмом и гностицизмом, на которых основатель манихейства создавал свое учение об изначальной, истинной единой религии.

Согласно манихейскому учению, существуют 2 извечных, равносильных и несводимых друг к другу начала: свет (божественное, духовное, благое начало) и мрак (материальное, демоническое, злое начало). Материальный мир явился следствием агрессии мрака и смешения его со светом. Структуру мира создали божества, но вещество его составляет материя с плененным в ней светом. Человеческое тело - творение демонов злого начала, а душа представляет собой частицу светлого начала, похищенную и вложенную в плоть. Конечная цель существования мира, по манихейству, -- разделение смешанной субстанции на два исходных элемента, светлый и темный, и полное восстановление первоначального дуализма. Из этого учения выводятся все виды дуализма, в том числе дуализм души. Кроме светлой половины в человеке может обитать «злой разум» - темная часть души, порождение злого начала, призванное препятствовать освобождению души от материи [7, с.132].

Говоря о манихействе необходимо показать уникальность его дуалистической концепции. Так или иначе, а ее придерживались большая часть современных религий - естественно Мани, который родился в регионе, где даже языческие культы как правило строились на элементах двубожия за основу своего учения принял этот принцип. Как уже упоминалось, основная масса религий отталкиваются от персоналий, наделяя их светлыми и темными свойствами - Мани же идет дальше, он отказывается от персоналий, и воплощает краеугольным объектом бытия две стихии, две силы. Тьма и свет - одним этим, он собственно достигает удивительно понятности практически любому человеку - уже при одном упоминании таких терминов, так или иначе, возникает противопоставление: тьма - зло, свет - добро - и это еще до того, как произошло собственно всякое объяснение [10, с. 65].

Что касается богомилов, то их нельзя считать радикальными дуалистами. Долгое время их считали недостающим звеном в цепи наследственности, связывающей античный персидский дуализм - манихейство - с западноевропейским средневековым катарским дуализмом. Однако с 1018 года (падение Первого Болгарского царства под натиском Византии) позиция дуализма обретала все большую значимость в представлении приверженцев движения, эманация зла смещалась все больше от падшего ангела к самостоятельному божеству. Установив, что богомильский дуализм был сформирован под воздействием предшествовавших дуалистических учений, а также и под влиянием текстов канонической христианской литературы, не следует считать, однако, что он является просто внешним заимствованием. В сущности, корни богомильского дуализма лежали в самом болгарском обществе X века. Почву дуалистического мировоззрения нужно искать в условиях конкретной действительности. Но формы, в которых оно могло проявиться, были уже готовы -- это были заимствования из предшествовавших дуалистических учений и подходящие отрывки в новозаветных писаниях.

Вызывает интерес вопрос о характере богомильского дуализма. Одни из современных исследователей считают, что среди богомилов выделялись две группы. Одна придерживалась более умеренных, а другая самых крайних дуалистических убеждений. Другие исследователи придерживаются мнения, что богомилы весь период истории своего учения разделяли только умеренно-дуалистические взгляды.

Дуализм богомилов не первичен: они верили в единого изначального Бога. Но дуализм проявляется в учении о двух его порождениях: это два бога - благой и злой. Старший бог, злой, отождествляется с сатаной, который является владыкой видимого мира и творцом всего телесного. Отсюда следует дуализм тела и души, аскетическое учение. В эсхатологическом будущем, по воззрениям богомилов, зло исчезнет, и дуалистический антагонизм будет снят [10, с.45].

Катары проповедовали первичный, онтологический и этический дуализм: признавали зло как самостоятельную субстанцию, двух богов - благого и злого, причем последнему приписывали творение материи. Историческим книгам Ветхому Завету они противопоставляли Новый Завет и некоторые другие ветхозаветные книги. Из радикального онтологического и этического дуализма проистекает крайний аскетизм катаров.

Из всех перечисленных выше дуалистических вероучений, чаще всего катаризм сравнивают с манихейством, и ищут истоки одного учения в другом. Огромная разница между манихейским и катарским дуализмом может быть ясно сформулирована констатацией того, что последний, катарский дуализм, в отличие от первого, манихейского, по выражению Жана Дювернуа, «не является исходным пунктом, но следствием размышления и рефлексий, выводом из анализа Библии» [2, с. 46]. Хоть сколько-нибудь серьезный подход к манихейству не позволяет нам признать в нем ни оснований, ни даже источников вдохновений катаризма. Всякое сходство или параллели, которые можно вообразить между двумя религиями, фактически, являются сходством и параллелями между манихейством и христианством в целом.

Заключение

Дуализм есть представление о том, что основу мира и бытия составляют два независимых начала, часто противоположные друг другу. Эти начала в разных учениях могут быть параллельны и находиться в состоянии противостояния и борьбы. В соответствии с таким подходом в богословии это понятие чаще всего связано с двоебожием. Это означает веру в двух одинаково могущественных богов с противоположными качествами, которые могут пребывать в гармонии друг с другом или в противостоянии и вечной борьбе.

Разные виды дуализма в той или иной степени присутствуют едва ли не во всех религиозных учениях, однако религий, построенных на первичном, строгом дуализме, не много.

Христианству как монотеистической религии чужд онтологический дуализм. Вторичный дуализм свойствен некоторым течениям раннего христианства, характеризовавшимся крайним аскетизмом, противопоставлением духа и плоти. Дуализм христианских ересей и сект нередко объясняют чужеродными влияниями, но его теоретическую основу в значительной степени составляет особое толкование библейских текстов.

Гностики радикально противопоставляют совершенный, духовный высший мир и несовершенный, материальный низший, дух и материю, духовное и плотское начала в человеке. Гностический дуализм, как правило, вторичен. Почти все учения гностиков основаны на монизме: все сущее происходит из единого божественного первоначала путем эманаций. Материальный мир, зло и грех оказываются результатом своеволия или незнания одного из младших божеств: по ошибке оно производит несовершенные, или злые, сущности, от которых в свою очередь происходит материальный мир. Верховным носителем зла нередко объявляется творец материального мира, отождествляемый с Богом исторических книг Ветхого Завета. Тело человека - творение низших сил, в то время как душа - часть небесного мира, пребывающая в плену плоти. Эсхатологическая цель - восстановление первоначального монизма и преодоление антагонистических противоречий. Таким образом, гностикам в большой мере присущ вторичный дуализм практически всех видов: онтологический, этический, дуализм души и тела.