Место и роль тарикатов в современной Турции

Размещено на http://www.allbest.ru/

Реферат

Место и роль тарикатов в современной Турции

Сами по себе религиозные ордена, или тарикаты в сегодняшней Турции богатый источник для всевозможных слухов, спекуляций, сенсационных разоблачений якобы состоящих в них влиятельных политиков, бизнесменов, деятелей науки. СМИ зачастую представляют их как закрытые, тоталитарные секты с жесткой иерархической структурой типа масонских лож, где всем заправляет шейх, и где помимо молитв и радений готовятся козни против власть предержащих¹. Информация об орденах просачивается в прессу либо от политиков, которые хотят во всеуслышание заявить о поддержке их орденами, что само по себе предполагает тенденциозность источника, либо от противников религиозных сект, которые утверждают, что хорошо о них осведомлены, но при этом непонятно, как и из каких источников они черпают свои сведения².

Вообще суфийские тарикаты представляют собой неортодоксальное направление в исламе, для которого характерен мистицизм, вера в возможность познания бога нетрадиционными способами - различными радениями, вхождением в транс и т.п., а также пренебрежение к внешнему ритуалу и формальным предписаниям. Духовным главой общины считается его основатель - «пир», фактическим руководителем - «шейх», являющийся его потомком, либо лицо, пользующееся особым авторитетом в общине. Вначале кандидат на вступление в орден, или «талип», должен пройти обряд посвящения и стать «мюридом» - учеником определенного шейха. Многоступенчатый путь ученичества, конечная цель которого - достичь уровня «васыла», т.е. связующего с божеством звена, и образует тарикат (араб. «путь»).

В Османскую империю суфийское учение принесли в XII-XIII вв. странствующие проповедники-дервиши, бежавшие из Средней Азии в Малую Азию под натиском монголов. Любопытно, что у осман каждый суфийский орден имел определенную социальную нишу: среди вельмож чаще всего встречались приверженцы орденов байрамие, джельветийе и мевлевийе, покровителем янычар был орден бекташи, высшее духовенство формировалось из накшибенди, а среди простого люда наибольшей популярностью пользовались секты кадирийе и хальветийе³. В республиканской Турции тарикаты, лишенные средств к существованию в виде вакуфной собственности, упраздненной М.Кемалем, а также возможностей расширять свою деятельность из-за угрозы уголовного преследования, частично ушли в подполье, а частично переместились за пределы страны, зачастую туда, откуда они пришли.

После перехода Турции к многопартийной системе в конце 40-х гг. через массовые антиправительственные выступления под религиозными лозунгами наиболее активно заявили о себе несколько орденов - прежде всего нурджу, накшибенди и сулейманджи. Из них собственно суфийским является только накшибенди, остальные общины появились в Турции уже в республиканский период как реакция на довольно жесткое и агрессивное внедрение секуляризма. Поэтому наряду с различиями в доктринах отправной точкой для всех сект является отрицание светскости, критика кемалистских нововведений. Всем им также свойственно обожествлять своих основателей и шейхов, которые являются для них самыми почитаемыми людьми после пророка. У сулейманджи это Сулейман Хильми Тунахан⁴, у нуржду - Саид-и Нурси⁵, у накшибенди - шейхи Ахмед Зияуддин Гюмюшханеви, основавший в 1850 г. религиозный центр турецкого накшибендизма - стамбульскую обитель Гюмюшханеви, а также Мехмед Захит Котку⁶ и Эсад Джошан. Последователи каждого тариката уверены, что лишь они обладают уникальным, единственно верным пониманием смысла Корана, которое скрыто от окружающих. Для них также характерен коллективизм, взаимовыручка, чувство долга и чувство локтя, независимо от того, где находится член тариката.

Есть и специфические особенности: например, нурджистам свойственны апелляция к науке и в то же время претензии на объяснение абсолютно нереальных, сверхъестественных явлений с помощью их учения. Основатель течения, курд по происхождению, как и многие исламисты, видел решение курдского вопроса в объединении турецкого и курдского народов на базе общей религии. Одна из особенностей сулейманджи состоит в финансировании курсов по изучению Корана, где обучаются и зачастую проживают дети из неимущих слоев. Государственное религиозное образование, в частности школы имамов-хатибов, сулейманджи критикуют, полагая, что за короткий срок обучения в школе воспитать служащих мечетей невозможно. В общине также присутствует вера в культ предков, которые якобы образуют некий высший духовный совет, наблюдающий за всеми земными делами. Его члены говорят на сирийском языке⁷, которым хорошо владел основатель учения С.Тунахан.

В 1940-е гг. в провинциях Анкары и Чорума было распространено течение тиджани-тариката, основанного в начале XIX в. Ахмедом аль-Тиджани в Марокко в рамках другого суфийского учения - хальветийе. Его характерным «почерком» были порча бюстов и памятников Ататюрка и призывы к возвращению эзана на арабском языке (в 1949 г. его члены импровизировали чтение эзана в меджлисе). После ареста в 1951 г. главы ордена и других активистов его деятельность сошла на нет.

Разумеется, государственное Управление по делам религии Турции официально не признает ни одно из суфийских учений.

Примерно с середины 60-х гг. ордена начинают все более активно участвовать в политической жизни, сначала поддерживая Демократическую партию А.Мендереса, затем Партию справедливости С.Демиреля и, наконец, выдвинув идею создания собственной партии - Партии национального спасения. По версии ряда турецких публицистов, на создание ПНС лидера исламистов Неджметтина Эрбакана вдохновил шейх накшибенди М.З.Котку; состав партии также определил он. ПНП поддержало течение нурджизма «языджи»; в партии присутствовали отдельные группировки «нуржду» и кадири.

Почему ордена вступили на путь участия в создании независимого исламского движения? Турецкий исследователь Р.Ча-кыр полагает, что, во-первых, у исламистов было слишком незначительное представительство в других партиях, которые в любой момент могли с легкостью от него избавиться. Во-вто-рых, у исламистов постепенно возникали свои источники финансирования в лице религиозных предпринимателей из провинции.

Наконец, сказывался сам характер пропаганды, свойственный некоторым орденам, особенно накшибенди, издавна нацеленному не только на духовные, умозрительные, но и на практические шаги по преобразованию общественной сферы руками своих адептов⁸.

В 1980-е гг. в официальной политике в отношении ислама все более очевидной становилась двойственность. Турецкое государство, формально сохраняя жесткие нормы защиты светскости, уже не могло и не считало необходимым вмешиваться во все сферы религиозной жизни, защитники которой, расширяя зону своего влияния в обществе, получали все больше возможностей интегрироваться в политическую и социальную жизнь и даже во власть - и на местном уровне, и в центре - в парламенте, в органах исполнительной власти, в правительстве. Сказывались не только внутренние перемены в обществе, но и внешние импульсы - иранская революция, финансовая помощь исламистам из стран мусульманского Востока. С каждым годом власть все более терпимо относилась к исламистам, разрешала им строить новые мечети, создавать вакуфы, расширять сеть учебных религиозных заведений всех уровней.

После переворота 1980 г., когда гарантом политической стабильности в стране, охваченной уличными столкновениями правых и левых группировок, уже по традиции выступила армия, руководство Турции, в котором преобладали военные, рассудило, что уж лучше контролируемое религиозное образование, чем угрожающая режиму религиозная пропаганда. Практически это вылилось в принудительное строительство мечетей в зонах проживания алевитов и курдов, а также принятие в 1983 г. дополнений к Закону об образовании, утвердивших обязательность преподавания религии в школах.

В годы правления Партии отечества (1983-1991) во главе с Тургутом Озалом ислам рассматривался не в чистом виде, а был увязан с националистическими идеями в форме доктрины «исламо-тюркского синтеза». Именно тогда в стране стали появляться многочисленные религиозные фонды социального назначения, интернаты, стипендии для неимущих учащихся школ и вузов, а после распада СССР их деятельность перешагнула национальные границы.

Сегодня ни для кого не секрет, что сам Т.Озал и многие члены его семьи, в частности, мать и братья - Коркут, Юсуф и Бозкурт принадлежали к тарикату накшибенди. С его лидером шейхом М.З.Котку Озал познакомился еще в университетские годы. Конечно, сам Озал в своих воспоминаниях осторожно обходит тему своей принадлежности к ордену, но нередко с гордостью повторяет, что он человек «с избытком религиозный». Он признает, что немалое влияние на него и на его близких имели проповедники центральной мечети стамбульского района Фатих - общеизвестного центра накшибендийской общины⁹. О том, что на протяжении всей своей жизни Озал поддерживал тесные связи с Котку и другими лидерами тариката, свидетельствуют и его бывшие сокурсники, родственники, а также политические деятели, лично связанные с орденом, - Р. Кутан, Н. Эрбакан, Х. Дж. Гюзель¹⁰, так что этот факт биографии бывшего турецкого премьер-министра и позже президента давно перестал быть сенсацией.

Любопытно, что когда в 1980 г. М.З. Котку умер, он был похоронен не на обычном кладбище, а во дворе стамбульской мечети Сулейманийе, причем произошло это уже после переворота 1980 г. Так что можно утверждать, что единственным в правительстве, кто мог дать распоряжение на захоронение Котку во дворе мечети, был Т.Озал. Тем более, что вторым человеком, похороненным там же в 1988 г. стала мать Озала Хафизе¹¹. Когда в 1993 г. скоропостижно скончался сам Озал, к нему на могилу прямо из Бухары специальным самолетом доставили горсть земли с усыпальницы Бахаэддина Мухаммеда бин Мухаммеда (1318-1389), основателя ордена накшибенди.

Опять же не случайно, что еще в те годы, когда Озал возглавлял государственную плановую организацию страны, заметно изменился ее кадровый состав. При Озале в нем стали преобладать технократы правого толка, встречались и весьма набожные. По воспоминаниям сослуживцев, в определенные часы в коридорах Госплана можно было встретить бородатых, скромно одетых служащих в традиционных сандалиях на босу ногу, предназначенных для омовения перед намазом. Отсюда прозвище чиновников Госплана тех лет, включая самого Озала, - «takunyali» (от «takunya» - название вышеупомянутых сандалий). Впоследствии именно они составили консервативное крыло озаловской Партии отечества¹⁴.

Параллельно с этой деятельностью в 1976 - 1979 гг. Т. Озал выступал в числе учредителей двух происламских культурно-просветительских фондов - Фонда национальной культуры (Milli Kultur Vakf?) и Фонда просвещения (Ilim Yayma Vakf?). Предположительно, одной из задач последнего было распространение влияния тариката среди молодежи через оказание материальной помощи студентам, приезжавшим из провинции в крупные города на учебу. Среди пайщиков компаний, учрежденных Озалом, тоже были члены орденов накшибенди и нурджу¹³.

Соответственно, во внутренней политике кабинета Партии отечества прослеживалась наряду с либерализацией экономики и довольно активная популяризация религии. Свобода совести и вероисповедания представлялись озаловцами как краеугольные камни демократического режима, по аналогии со свободой предпринимательства как непременного условия для построения либеральной экономики. К тому же, будучи членом религиозной общины, и притом такой деятельной, как накшибенди, Озал, видимо, не мог игнорировать отдельные просьбы ее лидеров.

Так, в январе 1984 г., т.е. спустя всего месяц после формирования кабинета, Т. Озал обратился к президенту страны К.Эврену с двумя просьбами. Во-первых, ссылаясь на высокий авторитет духовных лиц в Европе и США, он предложил переместить главу Управления по делам религии на более высокую позицию в государственном протоколе. Во-вторых, он попросил либо освободить, либо перевести в тюрьму с более мягкими условиями содержания известного шейха накшибенди Рашита Эрола, находившегося под арестом на о. Бозджаада по обвинению в знахарстве. На обе просьбы глава государства ответил отказом¹⁴.

Одним из первых шагов кабинета Т.Озала было разрешение иностранным фирмам покупать в Турции недвижимость, им был предоставлен и ряд других льгот. Вслед за этим на турецком рынке появились крупные исламские банки и нефтяные компании, пользовавшиеся покровительством Ирана, Саудовской Аравии, Кувейта, ОАЭ, совладельцами которых выступили представители турецких тарикатов. В частности, турецкое отделение «Файсал Финанс» возглавил Салих Озджан, представлявший Турцию в учредительном совете Рабытат-уль алем-уль ислами, и другие бизнесмены, предположительно члены ордена нуржду (А.Т. Паксу, С. Озджан, М. Севильген и С. Сарухан, братья Улькеры). Учредителями «Аль-Барака-тюрк» выступили накшибенди - Э. Топбаш, К. Озал, Т.Ичёз¹⁵. Это привело к довольно интересному и немаловажному результату - получилось, что Озал не только привлек ордена к политическому управлению страной, но и способствовал их быстрому обогащению, а значит, приобщению к традиционно отвергаемым ими ценностям «общества потребления»¹⁶. Также Т. Озал использовал все возможности для укрепления торговых и экономических связей с мусульманскими странами, расширения в них турецкого экспорта, поскольку европейский и американский рынки были перенасыщены товарами и к тому же удерживали высокие тарифы на импорт из Турции.

Косвенно о пробуждении исламизма в конце 80-х - начале 90-х гг. свидетельствует то, что в 1989 г. исламисты на короткое время добились от Озала снятия запрета на ношение студентками мусульманских головных уборов, введенного четырьмя годами раньше. Тогда запрет вызвал массовые протесты студенток и солидарных с ними студентов в Бурсе, Измире, Анкаре, Стамбуле; пресса отмечала терпимость властей в отношении бастующих. В то же время показательно, что в конце 1980-х гг. от рук фанатиков погибли такие стойкие защитники секуляризма в Турции, как Угур Мумджу, Б. Учок, Т. Дурсун.

При этом важно иметь в виду, что религиозность Озала никогда не мешала ему воспринимать новое, быть открытым для восприятия достижений западной цивилизации, особенно в экономической сфере. Т.Озал видел свою главную задачу в том, чтобы не нагнетать тревогу вокруг «исламской угрозы», избегать острых углов и конфликтов в обществе по вопросам веры. Из конъюнктурных соображений Т. Озал пытался то умерить, то удовлетворить требования фундаменталистов, исходя из того, что, во-первых, необходимо «охотиться» за голосами верующих, во-вторых, следует расширять торгово-экономиче-ские и политические связи с исламскими странами.

Таким образом, в 1980-е гг. тарикаты, особенно накшибенди, обрели определенный вес в правящей партии отечества. Кроме того, уже по традиции этот тарикат поддерживал движение Н. Эрбакана, на этот раз воплотившееся в Партии благоденствия (ПБ, «Рефах партиси»). По словам Э.Джошана, возглавившего общину после смерти Котку, ПБ должна была выступать в роли разумной оппозиции Т. Озалу: «Партия Отечества будет политической организацией, которая уважает национальные ценности. Однако со временем партии, как и люди, стареют. «Рефах» будет поддерживать ПО в добрых начинаниях и противостоять дурным. Если ПО потеряет народную поддержку, ее место займет «Рефах»¹⁷.

Победы и успехи Партии благоденствия в 1990-е гг. (первое место на муниципальных выборах в 1994 г. и на парламентских - в 1995 г., формирование коалиционного кабинета с Партией верного пути в 1996-1997 гг.) расположили к ней лидеров тарикатов, которые получили новые возможности оказывать влияние на политику. По инициативе «Рефах» в 1996 г. была предпринята попытка осуществления идеи общеисламского рынка. Н. Эрбакан, возглавивший кабинет, встречался с послами арабских стран, внесенными США в «черный список», предпринял визиты в Иран, Ливию, Судан, Ирак и Сирию, подписал с Тегераном договор о поставках газа и нефти, подготовленный предшествующим кабинетом¹⁸. Были приняты законы по защите турецкого языка от западного влияния и введены санкции для дикторов турецкого телевидения, злоупотребляющих иностранными словами, проведена кампания по замене иностранных названий магазинов, ресторанов и других заведений на турецкие. В стране ограничивалось время работы игорных домов, запрещалась продажа алкоголя в муниципальных столовых и магазинах. Проводились кадровые чистки в министерстве культуры и других ведомствах, оказавшихся в руках ПБ, сторонники лаицизма систематически заменялись происламски настроенными чиновниками.

Одной из ошибок, предрешивших судьбу правительства, было то, что зимой 1997 г. Н.Эрбакан пригласил на традиционный ифтар (ужин, завершающий дневной пост у мусульман в месяц рамазан) в здание премьер-министерства некоторых шейхов. Военные расценили этот и другие подобные инциденты как сигнал к решительным действиям, вручив правительству известный ультиматум «28 февраля», вынудивший Эрбакана уйти в отставку, а генпрокурор Кассационного суда В.Саваш возбудил в Конституционном суде судебный процесс о закрытии ПБ на основании ее антилаицистского и антиреспубликанского характера.

«Западная рабочая группа», созданная при Генштабе для выявления исламистов в госорганах и образовательных учреждениях, пришла к выводу, что в стране существует примерно три десятка религиозных общин, которым принадлежит около ста компаний, расходующих значительные средства на финансирование «исламского возрождения» в Турции. Кабинет Эрбакана обвинили в благоприятствовании именно этим компаниям. Примерно полсотни фирм было включено в «черный список» военных, против наиболее крупных из них - таких, как холдинг «Комбассан», впоследствии были возбуждены судебные расследования.

Тем не менее личные отношения Н. Эрбакана с представителями орденов были далеки от идиллии. Еще в конце 80-х гг. между ними возник довольно серьезный конфликт за влияние в среде верующих. Яркий пример тому - известная речь Эрбакана, произнесенная им в мае 1990 г. в Сивасе, где говорилось: «Рефах - исламская армия джихада. Все мы будем ее солдатами. Тот, кто совершает джихад, превыше мусульманского ученого или шейха /.../ Шейх - глава тариката, он учит основам религии. Шейхи также обязаны подчиняться приказу джихада... Шейх - тоже солдат»¹⁹.

Лидер общины накшибенди Э.Джошан не замедлил с ответом и в конце мая 1990 г. в речи, произнесенной им на открытии близких к тарикату подготовительных курсов в Стамбуле, назвал Эрбакана сибаритом, разбогатевшим на деньги саудитов, Кувейта и турецких рабочих в Германии, неучем в вопросах веры, не сумевшим добиться безусловного подчинения даже у себя в партии. Он напомнил, что ПНС - идейное «детище» его тестя Котку, и назвал использование Н. Эрбаканом фразеологии джихада «неуместной воинственностью»²⁰.

На первый взгляд, конфликт между Н. Эрбаканом и орденом накшибенди относится скорее к сфере личных разногласий, но турецкий публицист Р. Чакыр считает, что это не совсем верно. По его мнению, этот конфликт является показателем немаловажной тенденции - своего рода «обмирщения» орденов. При Т. Озале ордена осовременились, их члены принялись осваивать новые роли в «обществе потребления» - участвовать в создании фондов, фирм, средств массовой информации. Связи между членами орденов становились все слабее, личную связь шейха с учеником вытесняла переписка, члены орденов больше не голосовали однозначно за того, на кого укажет их лидер. Соответственно, политики все реже искали расположения орденов, поскольку это уже не гарантировало успех²¹.

Само по себе занятие политикой, лоббирование происламских законов, участие тарикатов в деятельности различных фондов, таких как «Айдынлар оджагы», «Бирлик вакфы», «Иш дюньясы вакфы», Союза писателей Турции способствовало секуляризации орденов. В этом смысле движение Н. Эрбакана, как ни странно, было в чем-то модернизаторским, формировало политическое самосознание и самоопределение у религиозных людей. Если прежде они были вначале членами некого тариката, потом сторонниками ПНС, то со временем порядок ролей изменился, политический авторитет стал преобладать над местом в религиозной иерархии. Убедительным доказательством служит пример Абдуллаха Гюля, в прошлом члена общества «Бююк Догу» Н.Ф. Кысакюрека, критиковавшего накшибенди, но успешного бизнесмена, занимавшего важный пост в Исламском банке реконструкции и развития (Саудовская Аравия), что сыграло решающую роль в его избрании в 1991 г. депутатом ПБ от Кайсери²².

Подводя итоги, можно отметить, что в современной Турции ордена - это в своей основе религиозные, но не всегда придерживающиеся одних только религиозных целей лоббистские группировки, своеобразный прототип партий. Активная интеграция орденов в современную политическую жизнь на фоне либерализации экономики привела к двоякому результату: с одной стороны, универсализации тарикатов, расширению их социальной опоры, а с другой, - к утрате ими первоначальной религиозности, мистицизма, видоизменению их структуры, по своему характеру близкой к объединениям и партиям светского толка.

ислам религиозный орден тарикат турция

Список литературы

1. Cak?r R. Ne seriat, ne demokras?: Refah partisini anlamak. Ist., Metis, 1994, с. 60-61.

2. I.Soysal. Mezhepler/Tarikatlar. - Cumhur?yet Donemi Turkiye Ansiklopedisi, Cilt 5, Ist., Iletisim yay., 1996, с. 1364-1374.

3. Barlas M. Turgut Ozal'?n an?lar?. Ist., Birey yay., 2002, с. 89-90.

4. Birand M.A., Yalc?n S. The Ozal: Bir Davan?n Oykusu. Ist, Dogan kitapc?l?k, 2001, с. 51-53.

Размещено на Allbest.ru