Три религии Древнего Китая

Размещено на http://www.allbest.ru/

В религиозном сознании китайского народа на протяжении столетий складывалось единство трех религий, противоречия между которыми сглаживались, а взаимопроникновение усиливалось. Конфуцианство, даосизм и буддизм в сочетании с традиционными верованиями сложились в систему религиозных воззрений, определяющих своеобразие духовной жизни страны.

Конфуций и его учение

Конфуций -- под этим именем Западный мир знает древнего мудреца Кун Фу-цзы (цзы означает здесь "учитель"), жил на рубеже VI и V веков до нашей эры в маленьком северокитайском княжестве Лу. С детских лет он чрезвычайно охотно подражал взрослым в совершении домашних жертвоприношений, стремился как можно правильнее исполнять все ритуалы и обряды, предписанные культурной традицией того времени. В возрасте 19 лет Конфуций женился и поступил на должность хранителя хлебных амбаров. Однако в дальнейшем он оставил чиновничью карьеру и посвятил всю свою жизнь проповеди учения, впоследствии названного его именем.

Конфуций жил в смутные времена. Императорская династия Чжоу, правившая на протяжении шести столетий, лишь формально объединяла под своей властью огромную страну, раздираемую княжескими междоусобицами. Восстановление порядка и благоденствия, по мысли Конфуция, было достижимо лишь при соблюдении морально- этических норм всеми людьми: правителями, чиновниками, крестьянами.

Конфуций разъезжал по княжествам, проповедуя свои идеи и подавая советы правителям, как разумнее управлять подданными. Мудрец вскоре приобрел популярность, в первую очередь среди служилого чиновничества. Многие чиновники приходили к Конфуцию для участия в назидательных беседах. Согласно преданию, у него было три тысячи учеников, семьдесят два ученика были особенно близки к Учителю, а двенадцать из них находились при нем почти безотлучно.

"Не поговорить с человеком, который достоин разговора, -- значит потерять человека. Говорить с человеком, который разговора не достоин, -- значит потерять слова. Мудрый не теряет ни людей, ни слов", -- говорил Учитель. Он передавал свою мудрость исключительно в беседах и не писал книг. Главная конфуцианская книга "Беседы и суждения" содержит записи разговоров Конфуция с его учениками.

В эпоху, когда жил Конфуций, вся общественная и культурная жизнь людей строилась вокруг ритуала. Природа ритуального действия была главным предметом размышлений Учителя, который стремился совместить в ритуале моральное усилие и жизненную непосредственность, превратить ритуал в способ самовыражения "совершенного человека".

Конфуций видел жизненный идеал в том, чтобы "следовать влечениям сердца, не нарушая правил". Двумя важнейшими достоинствами "совершенного человека" Учитель считал человечность и чувство долга. Человечность означала скромность, справедливость, сдержанность, бескорыстие, любовь к людям, решимость "не делать другому того, чего себе не желаешь". Чувство долга, по мнению Конфуция, должно выражаться в моральных обязательствах, которые человек признает за собой.

Воплощением "совершенного человека" Учитель считал трех легендарных китайских императоров -- Яо, Шуня и Юя, правивших в глубочайшей древности. Таким образом Конфуций переосмыслил издревле существовавший культ предков, углубив при этом его смысл.

Конфуций твердо верил в неодолимую силу нравственного воздействия. Человечность, начинавшаяся с усвоения традиционных семейных добродетелей, должна была, по мысли Учителя, распространиться на более широкие сферы общественной жизни и окончательно восторжествовать, воплотившись в идеальном правителе.

Важнейшей частью учения Конфуция было "исправление имен". Многое в Поднебесной перепуталось и находилось не на своих местах. Неправильно толковались многие понятия и заветы древности. Чиновники занимали не соответствовавшие их способностям посты. Даже сам Ритуал зачастую превращался в поверхностную церемонию, лишенную внутренней глубины и переживания.

"Исправление имен" должно было привести права и обязанности человека в соответствие с нормами традиции. По словам Конфуция, правитель должен быть правителем, подданный -- подданным, отец -- отцом, сын -- сыном. Иными словами, люди должны проявить себя в нравственных жестах, в том числе ритуальных, которые соответствовали бы их "имени" и положению в обществе. При всей кажущейся простоте "исправления имен" речь шла ни много ни мало о самоосознании личности.

Конфуций не сделал карьеры на государственной службе, хотя он несколько раз занимал официальные посты, а однажды в течение трех месяцев исполнял обязанности старшего судьи в княжестве Лу. Видимо, Конфуций понимал, что государственные должности не помогут ему добиться воплощения своего нравственного идеала, и больше полагался на проповедь. Однажды его прямо спросили: "Почему вы не занимаете высокий пост?" Конфуций ответил, что человек, искренне почитающий ближних, тем самым уже участвует в управлении.

В другой раз влиятельный и высокопоставленый чиновник Ян Хо сумел найти аргументы, чтобы убедить Конфуция принять пост. Ян Хо спросил Учителя: "Можно ли назвать мудрым того человека, который, будучи всегда готовым участвовать в общественной жизни, всегда отклоняет такую возможность?" Вероятно, Ян Хо удалось затронуть присущую Учителю готовность следовать не букве, но духу собственных суждений.

Будучи старшим судьей в княжестве Лу, Конфуций столкнулся с тем, что его советам не следовали, и наконец в отношении Учителя был грубо нарушен Ритуал. Приняв участие в жертвоприношении, Конфуций, вопреки обычаю, не получил после этого часть жертвенного животного. Тогда Учитель покинул пределы княжества, даже не дожидаясь официального освобождения от должности. И дело было не в куске жертвенного мяса -- не имея возможности правильно завершить ритуальное действие, Конфуций мог почувствовать себя отлучаемым от Неба.

О том, какое большое значение придавал Конфуций внутреннему содержанию Ритуала, нравственному движению души при его исполнении, свидетельствует еще одна история.

Ученики Конфуция хорошо знали, какое значение придавал Учитель похоронному обряду. Однако, когда скончался ученик Конфуция Янь Юань и остальные ученики хотели устроить пышные похороны, усмотрев в этом соответствие истинному Ритуалу, Учитель возразил, заявив, что обряд похорон должен быть обставлен скромно. Он боялся, что внешняя торжественность помешает внутреннему, личностному переживанию. Но ученики поступили по-своему. Когда обряд был совершен, Конфуций лишь сдержанно посетовал: "Янь Юань видел во мне родного отца. А я теперь не могу видеть в нем сына. И это не мой грех, дети, а ваш".

Неотъемлемой частью Ритуала Конфуций считал музыку -- совершенное проявление высшей упорядоченности, которое облагораживает души и смягчает нравы. Ученикам своим он говорил, что, слушая музыку, видит перед собой великих мудрецов древности.

Конфуций неплохо пел и хорошо играл на ци-не -- традиционном китайском струнном инструменте. Обучаясь музыке у некоего Ши Сяна, Конфуций усердно разучивал даже самые простые мелодии, стараясь проникнуть в их сокровенное содержание. Как-то раз Ши Сян уговаривал своего ученика приступать к новой мелодии, а Конфуций все еще занимался прежней. Наконец, после глубокого размышления он как бы очнулся и сказал, что попытался представить себе автора мелодии и это мог быть только Вэнь-ван, древний правитель Чжоу, мудрый и добродетельный. Догадка Конфуция оказалась верной, и пораженный Ши Сян почтительно склонился перед ним.

Конфуций не проявлял интереса к общению с духами, шаманизму и гаданиям, считая подобные занятия ниже достоинства благородного человека. Самому Конфуцию духовной опорой служила глубокая вера в Небо, которому мудрец был обязан своим предназначением и на поддержку которого Учитель полагался в трудные моменты. Сохранилось свидетельство, что однажды, когда могущественный чиновник по имени Хуань Туй вознамерился уничтожить Конфуция, кто-то предупредил Учителя об опасности. Конфуций тогда сказал: "Небо породило силу, которая во мне. Должен ли я бояться такого человека, как Хуань Туй?"

Конфуций верил в духов, но полагал, что они неспособны помочь человеку в его внутреннем совершенствовании. Учитель видел мудрость в том, чтобы почитать духов и души умерших, но держаться при этом от них подальше. Но, видимо, это утверждение не следовало понимать буквально.

Как-то раз Конфуций тяжело заболел. Его ученик Цзы Лу пришел к наставнику и стал умолять его обратиться к духам с молитвой об исцелении. "А принято ли поступать так?" -- спросил Конфуций. "Конечно да, -- уверенно ответил Цзы Лу, -- людям предписано молиться духам неба и земли!" -- "А я уже давно молюсь, -- промолвил Учитель.

Несмотря на то что Конфуций очень сдержанно относился ко всему мистическому, народная молва наделила его разнообразными сверхъестественными способностями. Рассказывали, в частности, что Учитель при помощи своей мудрости мог одолевать нечисть и делать предсказания об отдаленном будущем.

Однажды Конфуций с учениками остановился на постоялом дворе. Наступили сумерки. Учитель, погруженный в печаль, напевал что-то, аккомпанируя себе на цине. Вдруг невесть откуда появился человек огромного роста, в черной одежде и высокой шапке. Великан издал громкий крик, так что все кругом задрожало. Цзы Гун, один из учеников Конфуция, выступил вперед и спросил: "Ты кто такой?" Но незнакомец схватил его и зажал под мышкой.

Тогда в бой вступил другой ученик -- Цзы Лу. Они долго боролись, причем Цзы Лу никак не мог одолеть противника. Конфуций, внимательно наблюдавший за ними, заметил, что в кольчуге великана зияют бреши размером с ладонь. "Потяни и подними вверх", -- сказал он Цзы Лу. Тот последовал совету Учителя и без особого труда швырнул человека на землю. Оказалось, что это даже не человек, а огромная рыба-оборотень.

"Зачем явилось сюда это существо? -- промолвил Конфуций. -- Говорят, что одержимые бесами твари приходят туда, где царит несчастье. Не связано ли это с моей грустью и болезнями моих спутников? Однако убитая тварь уже не опасна, и не стоит из-за этого прерывать музыку".

Тем временем Цзы Лу отварил рыбину, которая источала приятный аромат и была необыкновенно вкусна. Отведав этого блюда, испытывавшие недомогание спутники Конфуция выздоровели, и на следующий день все смогли продолжить путь.

Сменилось много поколений после смерти Конфуция, прежде чем наместником в Лу, на родине мудреца, стал человек по имени Чжунли И, который тотчас по прибытии на место службы поспешил выказать почтение его памяти. Чжунли И выделил из собственных средств значительную сумму на ремонт повозки Учителя, а войдя в храм Конфуция, наместник собственноручно стер пыль со столика и циновки, с меча и туфель Учителя.

Некто Чжан Бо, выпалывая траву возле храма, нашел в земле семь нефритовых дисков. Один из них Чжан Бо спрятал за пазухой, а о шести доложил Чжунли И. Наместник приказал главному письмоводителю разложить драгоценные диски в храме.

Там же, на полочке возле молельни, стоял жбан, некогда принадлежавший Учителю. Было известно, что в нем спрятана сделанная самим Конфуцием запись, но никто не осмеливался вскрыть ее. Наместник Чжунли И рассудил, что эта запись была сделана в наставление потомкам, и достал из жбана написанное.

Оказалось, что Конфуций оставил письменное предсказание только что свершившихся событий. Древний текст гласил, что человек по имени Чжун- ли И починит сберегаемую в храме повозку и вскроет находящийся там же жбан, а человек по имени Чжан Бо найдет семь нефритовых дисков, один из которых тайком присвоит. Наместник вызвал к себе Чжан Бо. Тот сознался в краже и вернул седьмой диск.

После смерти Конфуция остались записи его бесед и предания, которые сложил об Учителе народ. Шли десятилетия, память о Конфуции не ослабевала, а уважение к его легендарной мудрости росло. Со временем ему стали поклоняться, как поклонялись божествам. Храмы, посвященные Конфуцию, были возведены в каждом городе, и в них совершались регулярные жертвоприношения. Сперва в таких храмах стояли поминальные таблички с именем Конфуция, а также с именами его учеников и последователей; позднее таблички были заменены скульптурами. На храмовых воротах была надпись: "Учитель и пример для десяти тысяч поколений, равный небу и земле". В столичном храме Конфуция поклонение духу великого мудреца совершал сам император.

Храм, построенный в Цюйфу на месте дома, где жил Конфуций, неоднократно перестраивался и расширялся. Постепенно сложился целый ансамбль храмовых зданий, главное из которых называется Дворец высшего совершенства. Там, в центре зала, находится статуя Конфуция, сидящего со сложенными руками: в них мудрец держит дощечку для записей, с которой отправлялся на доклад к правителю. На пьедестале написано: "Самый святой, одаренный даром предвидения мудрец Конфуций -- место успокоения его духа". По сторонам размещены скульптурные изображения наиболее известных учеников и последователей Учителя.

Лао-цзы и даосизм

Старшим современником Конфуция был, согласно преданию, Лао-цзы, легендарный основатель даосизма, обожествленный впоследствии как Лао- цзюнь ("господь Лао").

Лао-цзы какое-то время служил хранителем архивов при дворе государя. Кода Лао-цзы решил уехать из Китая куда-то на Запад, начальник пограничной заставы уговорил мудреца написать перед отъездом сочинение, излагающее его учение.

Так появилась на свет "Дао дэ цзин" ("Книга о дао и дэ", иначе -- "Канон Пути и его Силы"). Бамбуковые планки, покрытые пятью тысячами иероглифов, заняли три телеги.

"Дао дэ цзин" содержит основную суть учения даосизма. Дао -- это всеобщий закон природы, первопричина всего сущего, источник всех явлений материальной и духовной жизни. Дао никем не создано; все, что существует, произошло от дао, чтобы затем, совершив кругооборот, снова в него вернуться. Дэ -- это проявление дао, его сила. Все, что порождает дао, проявляется через дэ. Дао нельзя постичь напрямую: то, что можно услышать, увидеть, ощутить, понять, -- это не дао. Чтобы все-таки познать дао. человек должен встать на путь "естественности, стать предельно податливым по отношению к дао, проникнуть в закономерности бытия путем полного подчинения им.

Рассказывали, будто бы основатель даосизма родился на свет уже седовласым. Самое имя Лао- цзы можно перевести как "старый ребенок". Это отражает одну из важнейших мыслей "Дао дэ цзин": истинный мудрец подобен младенцу. конфуцианство даосизм буддизм китай

Самым известным духовным последователем Лао-цзы был Чжуан Чжоу (Чжуан-цзы), живший столетие спустя. Книга, носящая его имя, содержит рассуждения и притчи, раскрывающие сущность даосского мировоззрения.

По мысли автора, все вещи и формы в этом мире подвержены бесконечным превращениям, нет ничего постоянного или вечного. Однако иной мир -- мир нетленных сущностей, где пребывает дао, -- не подвержен изменениям. Чтобы постичь его, человек должен отказаться от устоявшихся взглядов, преодолеть привычку все время выносить суждения о вещах.

Чжуан-цзы подчеркивал, что противоположности взаимно порождают друг друга и поэтому их противоположность относительна. Например, для спящего человека сновидение -- такая же реальность, как состояние бодрствования для того, кто не спит.

Чжуан-цзы рассказывает, как однажды ему приснилось, что он -- бабочка, порхающая вокруг цветов. Увлеченная своими полетами, его душа не сознавала своей человеческой природы. Внезапно пробудившись, Чжуан-цзы не мог понять, кто он на самом деле: человек, которому снилось, что он -- бабочка, или бабочка, которой снится, что она -- человек.

Конфуций и Лао-цзы

Очевидно, что идеалы Конфуция и Лао-цзы не совпадают: "совершенный человек" и "естественный человек" -- это не одно и то же. Споры между конфуцианцами и даосами имели место, однако длительной конфронтации не было, и в конечном итоге два учения приспособились друг к другу. Об этом рассказывают следующие две истории.

Как-то у известного мистика Ван Би, жившего на несколько столетий позже обоих мудрецов, спросили: "Небытие -- воистину исток всех вещей, но мудрец Конфуций не желает обсуждать это. Так почему же Лао-цзы постоянно говорил о нем?" -- "Конфуций, -- ответил Ван Би, -- воплощал собой небытие, а о небытии невозможно рассказать. Поэтому мудрец даже не рассуждал о нем. А вот Лао- цзы принадлежал к миру бытия и постоянно говорил о его недостаточности".

Однажды Конфуций посетил Лао-цзы и задал ему вопрос о сущности Ритуала. Лао-цзы ответил ему: "То, о чем вы говорите, напоминает мне человека, кости которого давно уже сгнили в могиле, и лишь памятны его слова. Совершенный человек в благоприятные для него времена разъезжает в колеснице, а в неблагоприятные времена странствует с места на место пешком. Слышал я, что хороший купец скрывает от людей накопленные им богатства. Добродетельный человек старается показать, что он глуп. Бросьте свою заносчивость и страсти -- они не принесут вам никакой пользы. Вот что я хотел бы вам поведать". Распрощавшись с Лао-цзы, Конфуций сказал своим ученикам: "Я знаю, что птица летает, зверь бегает, рыба плавает. Бегающего можно поймать в тенета, плавающего -- в сети, летающего -- сбить стрелой. Что же касается дракона -- то я еще не знаю, как его можно поймать! Ныне я встретился с Лао-цзы, и он напомнил мне дракона".

Учение Будды в Китае

Конфуцианство и даосизм возникли и оформились на собственно китайской почве; буддизм ведет свое происхождение из Индии и был принесен в Китай индийскими миссионерами. Однако это не помешало новой религии занять достойное место в одном ряду с первыми двумя.

Примерно в ту же эпоху, когда в Китае жили Конфуций и Лао-цзы, в Индии родился принц Сиддхартха Гаутама, называемый также Шакьяму- ни ("мудрец из рода Шакья"). Он был сыном повелителя одного из небольших государств на северо- востоке Индии. В момент рождения принца падали с неба цветы, неведомо откуда доносилась прекрасная музыка и разливалось необыкновенное сияние. Множество других знамений свидетельствовало о великом будущем, уготованном младенцу: он мог стать либо могучим и праведным правителем, либо великим отшельником. Отец, желая видеть Сиддхартху царем и боясь, что он изберет путь духовного подвижничества, окружил сына роскошью и позаботился о том, чтобы принц никогда не видел несчастных, больных и старых людей. Сиддхартха вырос, не покидая дворца, в атмосфере вечного праздника. Женился он на прекрасной девушке, и у молодой четы родился сын.

Прошло еще какое-то время, и принц решил наконец нарушить отцовский запрет и с помощью своего слуги несколько раз тайно выбирался из дворца. Оказавшись среди обычных людей, он увидел больного человека, потом старика, затем встретил похоронную процессию. Так Сиддхартха узнал, что мир полон страданий. Наконец он увидел отшельника, и это навело его на мысль о возможности преодолеть страдания этого мира, ведя уединенный и созерцательный образ жизни. В возрасте двадцати девяти лет Сиддхартха покинул дворец, отца, жену и маленького сына и стал бродячим аскетом.

Сиддхартха быстро овладел искусством контроля над дыханием и чувствами, научился переносить голод, жару и холод, постигать своим сознанием высшие миры. Но за шесть лет напряженной практики он убедился, что путь самоистязания не ведет к истине. Тогда Сиддхартха восстановил силы, нашел уединенное место на берегу реки, сел под дерево и, дав себе слово не сходить с места, пока не постигнет тайну жизни и смерти, погрузился в созерцание.

Перед внутренним взором Сиддхартхи прошли его собственные прошлые жизни, потом жизни всех живых существ, и наконец ему открылась высшая истина -- дхарма. В этот миг он стал Буддой -- "просветленным", "пробудившимся".

Остаток жизни, с тридцати пяти до восьмидесяти лет, Будда Шакьямуни прожил как странствующий проповедник. Его окружало множество учеников, которых Будда наставлял в дхарме. А после его смерти проповедь дхармы продолжили ученики.

Будда учил людей избегать равно самоистязания и погруженности в мирские наслаждения -- придерживаться "срединного пути".

Высшую цель жизни буддизм видит в освобождении от кармы и выходе из круга сансары. Такое состояние человека, достигшего освобождения, в буддизме и называется нирваной. Люди, поверхностно знакомые с буддизмом, считают, что нирвана -- это смерть. Но это не так. Нирвана -- это угасание обычных желаний и страстей. Это не смерть, а жизнь, только в ином качестве. Буддизм не относится ни к монотеистическим (признающим единого Бога), ни к политеистическим (основанным на вере во многих богов) религиям.

В своей первой проповеди Будда изложил "четыре благородные истины": о страдании и причине страдания, об устранении причины страдания и о пути к прекращению страданий. Будда указал путь к преодолению бесконечной череды рождений (сан- сары) и переходу в нирвану -- жизнь совершенного, свободного духа, не подверженного обычным желаниям и страстям.

Слово "будда" не является именем и означает лишь качество сознания. Считалось, что Шакья- муни, переживший до этого много жизней -- воплощений в теле человека, а иногда и животного, в своей последней перед уходом в нирвану жизни осуществил высший прорыв сознания к истине, облагодетельствовав таким образом все живые существа.

Будды приходят в мир проповедовать дхарму, когда это необходимо. Следующим Буддой должен стать Майтрейя -- Будда Грядущего. В Китае его называют Милэ и часто изображают с бритой головой, смеющимся лицом, глазами, полными радости, и с большим животом. Его обычно называют "Смеющийся Будда", а в народе его прозвали "Толстобрюхий Милэ".

Согласно одной из легенд, Будда Грядущего воплотился однажды в теле монаха по имени Ци Цы, носившего за плечами мешок. Когда люди спрашивали, что у него в мешке, Ци Цы отвечал: "Весь мир!" Монах нес людям правду, учил их любить и верить, указывал им путь к спасению. Смерть пришла к нему на веранде, у входа в один из буддийских храмов. Умирая, он воскликнул: "О люди! Вы не узнали меня! Ведь я -- Майтрейя!" С тех пор облик Ци Цы часто запечатлевали в изображениях Будды Грядущего. Его огромный живот и заплечный мешок стали воспринимать как символ неисчерпаемых возможностей добродетели.

Другим высокопочитаемым Буддой (просветленным) в Китае* был Амитаба -- правитель "Западного рая". Ситянь ("западное небо", "страна под западным небом") -- это земля наивысшей радости, расположенная на крайнем западе, где жили люди, избавившиеся от страданий. Страна Ситянь украшена драгоценностями, с неба идет дождь из цветов, звучат музыка и пение необыкновенных птиц. Здесь обретали перерождение люди, совершившие при жизни множество благих деяний.

На картинах, изображавших Ситянь, Амитаба сидел в окружении сонма святых, среди которых выделялись двое его помощников -- бодхисатвы Гуа- ньинь и Дашичжи. Перед Буддой Амитабой -- пруд с лотосами, вокруг которого разгуливают птицы, играют музыканты и пляшут танцоры.

Поклонение Амитабе, как правило, сводилось к вере и молитве, которые вознаграждались райскими благами. Считалось достаточным прочитать над гробом предписанное количество сутр, чтобы человек попал в рай. Даже можно было вместо чтения сутр бесконечно произносить одно только имя Амитабы.

Удостоившиеся пребывания в стране Ситянь могли предварительно проходить очищение от мирской грязи с помощью заключения на некоторый срок в бутоне лотоса -- символа чистоты, не загрязняемой мирской скверной.

Просветленными существами, стоящими на ступень ниже, чем будды, были бодхисатвы -- святые души, воздержавшиеся от ухода в нирвану, чтобы иметь больше возможностей помогать живым существам.

Бодхисатва Гуаньинь, чрезвычайно широко почитаемая китайским народом, была олицетворением безграничного сострадания, изливаемого богиней на весь мир. Само ее имя означало "внемлющая звукам мира". Считалось, что произносящий ее имя получает избавление от бед: она может облегчить страдания, утешить, спасти, простить, отпустить грехи.

Рассказывали, что при жизни Гуаньинь была дочерью князя Мяо Чжуан-вана и носила имя Мя-ошань. Юная принцесса, вопреки воле отца, отказалась от замужества и ушла в монастырь. Рассерженный отец приказал Мяошань покончить с собой, но меч, который должен был поразить ее, распался на тысячу кусков. Тогда отец приказал ей удавиться. После этого душа принцессы попала в ад, но при этом ад моментально превратился в рай. Перепуганный повелитель ада вернул ей жизнь. Поселившись на островах Путо, сострадательная святая исцеляла больных и спасала моряков от кораблекрушения. Как-то ей стало известно, что ее отец тяжело заболел. Мяошань отрезала кусок мяса от своей руки и этим вылечила его. Исцелившийся отец воздвиг в ее честь статую, и это стало началом культа богини.

Помимо заботы о страждущих вообще, Гуань- инь была богиней-покровительницей женщин, материнства, младенчества, богиней-подательницей детей. Гуаньинь часто изображали стоящей в окружении детей или как сидящую в свободной позе женщину, внимательно прислушивающуюся к чему-то. Другой ее характерный облик -- тысячеру- кая богиня с изображением глаза на каждой ладони; глазами она видит одновременно всех находящихся в беде, руками спасает их.

На древней китайской земле расцвело целое направление буддизма, основание которого заложил, по преданию, сам Будда Шакьямуни. Однажды он взял в руки цветок, показал ученикам и улыбнулся. Это была бессловесная передача дхармы, высшего сокровенного знания. Один лишь Махакашьяпа понял смысл действий учителя. Так возникла традиция передачи учения "от сердца к сердцу", по прямой линии от Будды. Людей, получивших такую передачу и, как следствие, обладавших "полнотой истины", стали называть патриархами. Махакашьяпа стал первым буддийским патриархом, а много веков спустя из Индии в Китай пришел Бодхидхарма. Он стал двадцать восьмым буддийским патриархом. Его имя означало "закон просветления", на китайском языке -- Дамо.

Бодхидхарма (Дамо) считал, что китайские монахи исказили буддизм, подменив духовную работу механическим ритуалом. Он хотел научить их созерцанию собственной изначальной природы, которая и есть природа Будды.

После долгих странствий Бодхидхарма пришел в небольшой монастырь Шаолинь. Тамошние монахи, истощая себя долгим чтением и заучиванием священных текстов, уходили все дальше от истинного просветления. Бодхидхарма объявил им, что цель буддизма -- найти и пробудить Будду в самом себе. Монахи не поняли наставлений Бодхидхармы, и тот удалился в пещеру, расположенную недалеко от монастыря. Здесь он девять лет просидел в медитации, повернувшись лицом к стене. Облик патриарха был пронизан такой глубокой духовностью, такой сокровенной тайной бытия, что монахи приняли его учение. По легенде, один из них, Хуэйкэ, отрубил себе руку и положил ее перед сидящим у стены Бодхидхармой, демонстрируя таким образом свою непреклонную решимость постичь учение. Он и стал впоследствии двадцать девятым буддийским патриархом.

Так было положено начало чань-буддизму. Китайское слово "чань" происходит от санскритского слова "дхьяна" -- так в Индии называли созерцание, медитацию. Позже, придя в Японию, это учение получило название дзен-буддизм и в таком звучании стало известно на Западе. Бод- хидхарма был первым патриархом чань-буддизма, Хуэйкэ -- вторым.

Выйдя из девятилетней медитации, Бодхидхарма, используя особый комплекс упражнений, восстановил жизненную активность своего тела и научил монахов сочетать практику молчаливого сидячего созерцания с физическими упражнениями.

Размещено на Allbest.ru