Культы богов растительности

Федеральное агентство по образованию

Государственное образовательное учреждение

Высшего профессионального образования

Кафедра русской словесности и культурологии

Курсовая работа

Культы богов растительности



Содержание

Введение

1. Предпосылки появления культов богов растительности

1.1 Система магических верований

1.2 Отношение религии и магии

1.3 Институты колдунов-правителей и жрецов-правителей

1.4 Поклонение деревьям

1.5 Отношение полов и его влияние на растительность

1.6 Священный брак

1.7 Предание смерти божественного властителя

1.8 Умерщвление духа дерева

2. Культы богов растительности

2.1 Культы богов растительности

2.2 Адонис (Таммуз)

2.3 Аттис

2.4 Осирис

2.5 Исида

2.6 Дионис

2.7 Деметра и Персефона

Заключение

Список литературы



Введение

«Золотая ветвь» - фундаментальное исследование английского религиоведа и этнографа Джеймса Фрезера (1854-1941) - посвящена объяснению «любопытного явления, которое определяло порядок наследования должности жреца Дианы в Ариции». Огромный фактический материал, собранный Дж. Фрезером, позволил ему посредством сравнительно-исторического метода выявить связь между современностью и древней эпохой в религиозном плане, доказать и объяснить многовековой процесс трансформации первобытных верований в современные религии, обычаи и предрассудки. Нас же будет интересовать воплощение древних верований в египетской и греческой мифологии и литературе.

Итак, в древности рядом с озером Неми в Италии находилась священная роща и святилище Немийской (лесной) Дианы, и в ней из года в год происходило одно и то же трагическое и непонятное современному человеку событие. Озеро и роща были известны тогда под названием Арицийских. В священной роще росло дерево, каждодневно охраняемое мрачным, вооруженным человеком. Это был убийца-жрец, но охранять ему следовало не столько дерево, сколько свою должность, а вместе с ней и жизнь. Претендент в любой момент мог убить жреца и занять его место. Но закон святилища был таков, что занявшего это место тоже ожидала участь предшественника. С годами утрачивая здоровье, ловкость и силу, жрец подвергал себя все большей опасности. «Из года в год зимой и летом, в хорошую и плохую погоду, нес он свою одинокую вахту и только с риском для жизни урывками погружался в дрему». Суровая и зловещая фигура жреца плохо сочеталась с жизнерадостной итальянской природой.

Должность эта, обладание которой было столь зыбким, приносила, однако, царский титул. Закон святилища в Неми не имеет параллелей в классической древности, но его можно объяснить, заглянув еще дальше вглубь веков.

Исследуя вопрос выбора арицийского жреца, Фрезер углубляется в первопричины возникновения и становления магии и религии. Исследователь установил логическую взаимосвязь между древними магическими и религиозными представлениями и менее древними культами растительных богов.

Выделим в работе Фрезера следующие аспекты:

- система магических верований;

- отношение религии и магии;

- институты колдунов-правителей и жрецов-правителей;

- поклонение деревьям;

-отношение полов и его влияние на растительность;

- священный брак;

- предание смерти божественного властителя;

- умерщвление духа дерева;

- культы богов растительности.

Нам предстоит изучить их вслед за ним, чтобы затем перейти непосредственно к рассмотрению места конкретных растительных богов в мифологии и литературе.



1. Предпосылки появления культов богов растительности

1.1 Система магических верований

Существует два фундаментальных закона мышления: ассоциация идей по сходству и ассоциация идей по смежности в пространстве и во времени. Правильное их использование дает науку, неправильное рождает магию.

В теории магии два фундаментальных закона мышления приобретают формы закона подобия и закона соприкосновения и интерпретируются и применяются так следующим образом.

Закон подобия гласит: подобное производит подобное или следствие похоже на свою причину. Из этого принципа делается следствие, что можно произвести любое желаемое действие путем простого подражания ему.

Закон соприкосновения гласит: вещи, которые раз пришли в соприкосновение друг с другом, продолжают взаимодействовать на расстоянии после прекращения прямого контакта. Из этого принципа делается вывод о том, что действие, которое проделывается с предметом, окажет воздействие и на личность, которая однажды была с этим предметом в соприкосновении.

Гомеопатической магией можно назвать колдовские приемы, основанные на законе подобия. Контагиозной магией могут быть названы колдовские приемы, основанные на законе соприкосновения или заражения.

Наиболее привычным применением принципа "подобное производит подобное" являются предпринимавшиеся многими народами в разные эпохи попытки нанести вред врагу или погубить его путем нанесения увечий его изображению или уничтожению последнего в полной уверенности, что человек, против которого направлены эти магические действия, испытает при этом те же страдания или умрет. Например, индейцы Северной Америки верят, что, нарисовав чью-то фигуру на песке, золе или глине или приняв за человеческое тело какой-то предмет, а затем проткнув его острой палкой или нанеся ему какое-то другое повреждение, они причиняют соответствующий вред изображенному лицу.

Самый привычный пример контагиозной магии - магическая симпатия, якобы существующая между человеком и частями его тела, волосами или ногтями. Тот, кто имеет у себя чьи-то волосы или ногти, может будто бы на любом расстоянии навязать свою волю их владельцу. Предрассудок этот распространен по всему миру. Например, В древней Мексике пуповину мальчика обычно отдавали воинам, и они зарывали ее на поле битвы, чтобы мальчик стал воином. Пуповину же девочки зарывали рядом с домашним очагом: считалось, что это возбудит в ней любовь ко всему домашнему и вкус к приготовлению пищи.

В первобытном обществе мы обычно обнаруживаем и так называемую общественную магию, практикуемую на благо всей общины. В таких случаях маг становится как бы общественным должностным лицом. Образование такой категории должностных лиц имело большое значение для развития общества в политическом и религиозном плане. Ведь когда благополучие всего племени ставится в зависимость от исполнения магических обрядов, колдун становится влиятельным и уважаемым лицом и может без труда добиться ранга вождя или короля. Неудивительно, что этот род занятий привлекает внимание наиболее способных и честолюбивых членов племени, так как в перспективе эта карьера, как никакая другая, сулит почет, богатство и власть. Самые смышленые из них начинают понимать, как легко можно одурачивать своих более доверчивых собратьев и обращать себе на пользу их суеверия. Это не значит, что колдун всегда плут и обманщик. Часто он бывает искренне убежден в том, что действительно обладает той удивительной силой, которой его наделяет легковерие соплеменников. Но чем он проницательнее, тем более вероятно, что он распознает заблуждения, которые соблазняют людей менее зорких. Способнейшие представители этой профессии, должно быть, становятся более или менее сознательными обманщиками. Именно эти люди благодаря выдающимся способностям обычно добиваются наибольшего почета и наивысшей власти.

1.2 Отношение религии и магии

Магия предполагает, что одно природное событие с необходимостью неизменно следует за другим без вмешательства духовного или личного агента. Фундаментальное допущение магии тождественно, таким образом, воззрению современной науки: в основе как магии, так и науки лежит твердая вера в порядок и единообразие природных явлений. У мага нет сомнения в том, что одни и те же причины всегда будут порождать одни и те же следствия, что свершение нужного обряда, сопровождаемое определенными заклинаниями, неизбежно приведет к желаемому результату, если только колдовство не будет сведено на нет более сильными чарами другого колдуна.

Религия же состоит из теоретического и практического элементов, а именно из веры в существование высших сил и из стремления умилостивить их и угодить им. На первом месте, конечно, стоит вера, потому что, прежде чем угождать божеству, надо верить в его существование. Религия предполагает, что ход природных событий в какой-то мере эластичен и изменчив и что можно уговорить или побудить всемогущие сверхъестественные существа для нашей пользы вывести его из русла, в котором он обычно протекает. Предположение об эластичности и изменяемости природы прямо противоречит принципам магии и науки, которые считают, что природные процессы жестки и неизменны в своем течении, поэтому их невозможно вывести из своего русла ни уговорами и мольбами, ни угрозами и запугиванием. Различие между этими двумя соперничающими мировоззрениями зависит от ответа на следующий принципиально важный вопрос: носят ли управляющие миром силы сознательный и личный или бессознательный и безличный характер? Стремясь к умиротворению сверхъестественных сил, религия признает за богами сознательный и личный характер. Всякое умиротворение подразумевает, что умиротворяемое существо является сознательным и личным, что его поведение несет в себе какую-то долю неопределенности и что рассудительным обращением к его интересам, склонностям и эмоциям его можно убедить изменить свое поведение.

Итак, получается, что:

Магия - это мировоззрение, допускающая существование определенных неизменных законов (основанных на неправильном применении фундаментальных законов мышления), проявление которых можно точно вычислить и предвидеть. Религия - это мировоззрение, допускающее существование управляющих миром сознательных агентов, на которых можно воздействовать путем убеждения, умилостивления и умиротворения.

Радикальной противоположностью магии и религии объясняется та непреклонная враждебность, с которой священнослужители на всем протяжении истории относились к колдунам. Священника не могла не возмущать высокомерная самонадеянность колдуна, его надменность в отношении к высшим силам, бесстыдное притязание на обладание равной с ними властью.Но этот антагонизм, каким бы привычным он нам ни казался, по-видимому, появляется на сравнительно поздней стадии религии. На более ранних стадиях функции колдуна и священника часто сочетались или, вернее, не разделялись. Человек добивался благосклонности богов и духов с помощью молитв и жертвоприношений и одновременно с этим прибегал к чарам и заклинаниям, которые могли возыметь желаемое действие сами по себе, без помощи бога или дьявола. Короче говоря, человек совершал религиозные и магические обряды, произносил молитвы и заклинания на едином дыхании, при этом он не обращал внимания на теоретическую непоследовательность своего поведения, если всеми правдами и неправдами умудрялся достичь желаемого.

Слияние и соединение магии и религии в разные эпохи встречается у многих народов. Но есть основания полагать, что такое слияние не является изначальным и что было время, когда в удовлетворении желаний, которые выходят за пределы непосредственных животных вожделений, человек полагался единственно на магию. Во-первых, к предположению, что в истории человечества магия древнее религии, нас может склонить рассмотрение самых фундаментальных понятий магии и религии. Мы убедились, что магия является не более как ошибочным применением простейших интеллектуальных операций, а именно ассоциации идей по сходству и ассоциации идей по смежности. Религия же за видимой завесой природы предполагает действие стоящих над человеком сознательных или личных сил. Допущение личных агентов, очевидно, сложнее, чем простое признание сходства или смежности идей, а теория, ставящая ход природных явлений в зависимость от сознательно действующих сил, труднее для понимания. Для ее постижения требуется куда более высокий интеллектуальный уровень, чем для понимания того, что события и предметы следуют друг за другом по причине смежности или сходства. Даже животные ассоциируют идеи предметов, которые похожи друг на друга или встречались рядом друг с другом в их опыте. В противном случае они не прожили бы и дня. Но кто решится приписать животным веру в то, что природные явления находятся во власти множества невидимых животных или одного огромного, необычайно сильного животного, находящегося вне пределов видимого мира? Мы не будем, вероятно, несправедливы по отношению к бессловесным тварям, если оставим честь изобретения религиозной доктрины за человеческим разумом. Если магия выводится непосредственно из элементарных процессов мышления и является, по существу, ошибкой, в которую человеческий ум впадает почти спонтанно, то религия покоится на понятиях, которые едва ли по плечу интеллекту животного. На этом основании можно предположить, что в эволюции человеческого рода магия возникла раньше религии; что человек стремился подчинить природу своим желаниям силою чар и заклинаний до того, как стал предпринимать попытки задобрить и смягчить замкнутое, капризное и гневное божество нежной, вкрадчивой молитвой и жертвоприношениями.

1.3 Институты колдунов-правителей и жрецов-правителей

Соединение царского титула с выполнением жреческих обязанностей было в древнем мире обычным делом. Во многих случаях царей почитали не просто как священнослужителей, посредников между человеком и богом, но и как богов, способных оделить своих подданных и поклонников благами, которые, как правило, считаются находящимися вне компетенции смертных и испрашиваются путем молитвы и жертвоприношения у сверхъестественных, невидимых существ. Так, от царя часто ожидали воздействия в нужном направлении на погоду, чтобы зрели посевы и т.д.

Как уже говорилось выше, часто во главе общества вставал наиболее смышленый и изворотливый колдун. Впоследствии он начинал совмещать магические или религиозные и политические функции в оном лице. Таким образом, формируется культ человекобога.

Различают два типа человекобога: религиозный и магический. В первом случае предполагается, что существо высшего порядка вселяется в человека на более или менее продолжительный срок и проявляет свою сверхъестественную мощь и мудрость путем совершения чудес и изречения пророчеств. К данному типу человекобога подходит название вдохновенного и воплощенного: человеческое тело здесь всего лишь хрупкий скудельный сосуд, наполненный бессмертным божественным духом. Во втором случае человекобог-маг есть не более как человек, но человек, обладающий необычайной силой. На обладание подобной силой в меньшем объеме претендует большинство его соплеменников, ведь в примитивном обществе едва ли найдется хоть один человек, который на досуге не занимался бы магией. В то время как человекобоги первого, боговдохновенного типа черпают свою божественность от божества, которое снизошло до того, чтобы скрыть свое небесное сияние под унылым обличьем земного праха, человекобог второго типа черпает свою необычайную силу из некой физической общности с природой.

Во многих частях света верховный правитель происходит по прямой линии от древнего мага или знахаря. С момента обособления особого класса шаманов на него было возложено исполнение обязанностей, обеспечивающих безопасность и благосостояние общества. Эти люди постепенно достигают богатства и власти, а лучшие из них превращаются в священных владык. Для наиболее проницательных умов ложность магии с течением времени становится все более и более очевидной, и магия мало-помалу вытесняется религией. Другими словами, колдун уступает место жрецу, который, отказываясь от стремления непосредственно управлять ходом природных процессов на благо человека, старается достичь той же цели косвенным путем - путем обращения к богам.

Таким образом, появившийся в древности институт человекобога эволюционирует от колдунов-правителей к жрецам-правителям вместе с осознанием ложности магии и постепенным отказом от нее в пользу религии.

1.4. Поклонение деревьям

Растения всегда играли в жизни человека немаловажную роль. Древнего человека окружали страхи перед мощью дикой природы и боязнь остаться без урожая.

Первые страхи рождены богатой фантазией: большая часть суши была покрыта таинственными, неизведанными лесами, манящими и одновременно отпугивающими, населенными различными существами.

Мир в целом представлялся древнему человеку одушевленным; деревья и растения не составляют исключения из правила. Дикарь верил, что они обладают душами, подобными его собственной, и соответственно обращается с ними.

Из представления о деревьях и растениях как об одушевленных существах естественным образом вытекает их деление на деревья мужского и женского пола, которые могут сочетаться между собой браком в реальном, а не просто в метафорическом или поэтическом смысле слова. Но в то время как у высших видов животных половые органы обычно распределены между различными особями, у большинства растений они сосуществуют в каждой особи. Правило это, однако, никоим образом не является всеобщим; у многих видов растений растение мужского пола отличается от растения женского пола. Это, видимо, было подмечено некоторыми первобытными народами.

На основании изучения тевтонских слов, обозначающих храм, немецкий ученый, филолог и фольклорист XIX века Якоб Гримм сделал правдоподобное заключение, что древнейшими святилищами у германцев были естественные леса. В пользу наличия культа деревьев у крупных европейских народностей арийского происхождения имеются многочисленные свидетельства. Всем известно, что друиды у кельтов поклонялись дубам и что слово, которым они обозначали святилище, по происхождению и по значению тождественно с латинским словом nemus (роща или лесная просека), чей отзвук чувствуется в названии Неми. У германцев священные рощи были обычным явлением; поклонение деревьям не совсем исчезло и у их потомков. О том, насколько большое значение придавали этому поклонению в прежние времена, можно судить по жестокости наказания, которое по законам германцев ожидало всякого, кто осмелится содрать кору стоящего дерева. Преступнику вырезали пупок и пригвождали его к той части дерева, которую он ободрал; затем его вертели вокруг дерева до тех пор, пока кишки полностью не наматывались на ствол. Наказание это было явно направлено на то, чтобы заменить засохшую кору дерева живой тканью преступника. Действовал принцип зуб за зуб: жизнь человека за жизнь дерева.

Считалось, что деревья обладают следующими магическими способностями: дают женщинам способность забеременеть и даруют им легкие роды; дают скоту плодовитость; вызывают или производят дождь; рождают солнечный свет; служат пристанищем для душ предков.

Вышеприведенного перечня благотворных свойств, приписываемых духам деревьев, достаточно, чтобы понять, почему на народных праздниках европейских крестьян такие обычаи, как посадка Майского дерева, имели столь широкое распространение и играли столь значительную роль. Во многих частях Европы бытовал и продолжает бытовать обычай весной, ранним летом или даже на Иванов день направляться в леса, срубать дерево и приносить его в деревню, где оно устанавливалось при всеобщем ликовании, или срезать в лесу ветви и украшать ими каждый дом. Эти обычаи направлены на то, чтобы привлечь к каждой деревне и к каждому дому благодеяния, находящиеся во власти духа дерева.

1.5. Отношение полов и его влияние на растительность

Боязнь остаться без урожая - второй страх человека перед растительным миром - заставлял людей прибегать к магии для стимуляции роста культурных растений.

Верование в симпатическое воздействие полов на растительность побуждало одни народы предаваться необузданным страстям, а другие - попытаться достичь той же цели посредством воздержания.

Например, когда на побегах риса вот-вот должны были появиться цветы, в некоторых частях острова Ява земледельцы с женами ночью посещали свои поля и там вступали в половые сношения, чтобы способствовать росту посевов.

Напротив, от сева маиса до его жатвы индейцы из Никарагуа вели целомудренный образ жизни: не приближались к своим женам, спали отдельно от них, не употребляли в пищу соль, не пили ни какао, ни чучу - крепкий напиток из маиса.

Ответ на вопрос о том, почему сходные верования логически приводят разные народы к таким противоположным способам поведения, как строгое целомудрие и неприкрытый разгул, не заставит себя искать слишком долго, если стать на точку зрения дикаря. Дикарь, отождествляющий себя с природой, не может отделить собственные побудительные мотивы от способов, которыми природа пользуется для воспроизведения, он может прийти к одному из двух заключений:

- во-первых, он может сделать вывод, что, отдаваясь своим вожделениям, он принимает участие в размножении растений и животных;

- во-вторых, он может вообразить, что энергия, которую он не израсходует на воспроизведение собственного потомства, образует запас энергии, который другие представители растительного и животного царства смогут использовать для размножения.

Так что из одной и той же грубой философии, из одних и тех же примитивных представлений о природе и жизни дикарь может прийти к разным формам поведения.

1.6 Священный брак

Итак, согласно распространенному верованию, которое не лишено фактического основания, растения воспроизводятся путем соединения полов, и, в соответствии с принципом гомеопатической, или имитативной, магии, считается, что этому воспроизводству способствует действительный или символический брак мужчин и женщин, маскирующихся на время поддухов растительности. Магические представления такого рода играли существенную роль в европейских народных праздниках, а так как основаны они на чрезвычайно примитивном понимании природной закономерности, то их возникновение теряется в седой древности.

Наиболее долгое время в Европе сохранялся обычай выбирать 1 мая Майских Короля и Королеву, символизирующих священный брак растений. Этот обычай изначально соотносился с новым сельскохозяйственным годом и призван был вызывать плодородность земель, лишь затем он выродился в красочный маскарад-развлечение.

1.7 Предание смерти божественного властителя

Человек сотворил богов по образу и подобию своему и наделил их своими качествами и свойствами, в том числе и смертностью. Примеров смертных богов насчитывается множество.

Например, в начале нашей эры путешественникам, посетившим остров Крит, показывали могилу великого Зевса. Также считалось, что тело Диониса было захоронено в Дельфах, рядом с золотой статуей Аполлона. Не миновали смертности и египетские боги. Позднее, когда открытие искусства бальзамирования дало возможность предохранять тела от разложения на неопределенно долгое время и пробудило в человеческих душах надежду на бессмертие, плодами этого изобретения на равных правах с людьми воспользовались боги. Каждая область располагала гробницей с мумией покойного бога. Мумию Осириса можно было видеть в городе Мендес, город Тинис славился мумией Ангури, а Гелиополь удостоился чести обладать мумией бога Туму.

Если даже бог представлялся древнему человеку смертным, естественно, теми же свойствами будет наделен и человекобог - бог, вселившийся в бренную оболочку человеческого тела.

Первобытные народы обычно пребывали в убеждении, что и сохранность мира, и их собственная безопасность находятся в зависимости от таких боголюдей, воплощений божества. Поэтому они были крайне заинтересованы в том, чтобы ревностно заботиться о таких людях. Но никакая забота и никакие предосторожности не могли оградить богочеловека от старости и смерти. Верующие считались с этой печальной необходимостью и старались приспособиться к ней, чтобы избежать радикальных перемен и обезопасить свое будущее.

Логика древнего человека такова: если от жизни человекобога зависит ход природных явлений, то изменения в окружающем мире принесетего одряхление, а тем более его смерть? Существует единственный способ предотвратить эту опасность: при появлении первых признаков упадка сил богочеловека следует предать смерти, перенести его душу в тело сильного преемника. Таким образом, преследуется двойная выгода: во-первых, душа человекобога перехватывается для дальнейшей передачи преемнику; во-вторых, ко времени умерщвления крепость тела - а соответственно окружающий мир - еще не пришла в упадок.

Для подтверждения вышесказанного приведем следующие кровавые примеры.

Закон запрещал Царям Огня и Воды в Камбодже умирать естественной смертью. Если кто-нибудь из них серьезно заболевал и старейшинам казалось, что он не выживет, его закалывали ударом кинжала. Народности Конго придерживались того мнения, что, если верховный жрец Читоме умрет своей смертью, это приведет к гибели весь окружающий мир и земля, поддерживаемая единственно его мощью, тут же обратится в прах. Поэтому в дом верховного жреца, находящегося при смерти, приходил его преемник с веревкой или дубиной и с их помощью предавал его смерти.

Соперник правителя африканского племени шиллуков мог напасть на него в полном расцвете сил. В таком случае последнему пришлось бы отстаивать корону в смертельном единоборстве. По обычаям шиллуков сын правящего монарха имел право вызвать отца на поединок и в случае победы занять его трон. А так как у каждого шиллукского царька был большой гарем и множество сыновей, то число возможных претендентов на трон всегда было довольно значительным, и правящий властитель должен был крепко полагаться на силу своей длани. Но успешно напасть на властителя шиллуков можно было только ночью; в дневное время он был окружен друзьями и телохранителями, так что кандидат на трон не мог рассчитывать пробиться через их толпу и нанести решающий удар. Ночью же картина менялась. Вождь отпускал охрану и оставался один с любимыми женами в обнесенном стеной доме; вступиться за него мог только кто-нибудь из живших поблизости пастухов. С наступлением темноты для вождя начиналось опасное время. Говорят, что ночь он проводил в непрерывном бдении, крадучись обходил свои хижины в полном вооружении, вглядывался в глубокую тьму или замирал в каком-нибудь темном углу, безмолвный и настороженный, как часовой на посту. Когда, наконец, появлялся соперник, поединок проходил в зловещем молчании, прерываемом лишь стуком копий и щитов, потому что для вождя считалось делом чести не звать на помощь соседей-пастухов.

Все вышеперечисленные примеры умерщвления правителя, особенно последний, находятся в близком сходстве с порядком смены немийских жрецов, Царей Леса. Во всех случаях мы видим божественных царей, от жизни которых зависит плодородие людей, животных и растений и которые находят свою смерть в единоборстве или как-то иначе для того, чтобы передать преемникам свой божественный дух в полном расцвете сил, то есть не подточенным старостью или болезнью. По убеждению соплеменников, любой признак вырождения у царя повлечет за собой аналогичные симптомы у людей, животных и злаков.

В других случаях срок властвования монарха ограничивался определенным сроком, после которого его предавали смерти. Некоторым народам этот способ предотвращения физической деградации представлялся более безопасным и действенным, т.к. не нужно дожидаться критического момента - момента наступления телесной немощи правителя. Для этого срок обычно устанавливали непродолжительный. Распространенными были периоды в 12, 10, 8, 5 лет. Иногда в 1 год и даже меньше.

Например, в некоторых районах Южной Индии правителя выбирали сроком на 12 лет. По сообщению путешественников провинции Кучлакар "есть языческий храм, а в нем находится высокочтимый идол; раз в 12 лет в его честь устраивается роскошное пиршество, нечто вроде юбилейного торжества, на которое созываются все здешние язычники. Этот храм владеет большим количеством земли и получает значительные доходы. Местный царек управляет провинцией не более двенадцати лет, то есть от одного праздника до другого. Когда этот период подходит к концу, на праздник собираются несметные толпы людей, и большие деньги тратятся на угощение брахманов. Для царька воздвигается деревянный помост, задрапированный шелковой тканью. В день торжества под звуки музыки он в сопровождении пышной процессии отправляется к водоему, чтобы совершить омовение, после чего молится в храме местному божку. Затем царек на глазах собравшихся поднимается на помост, берет очень острый нож и начинает отрезать себе нос, губы, уши и остальные мягкие части тела. Отрезанные куски он поспешно отбрасывает, пока не начинает терять сознание от потери крови. В заключение он перерезает себе горло. Таков обряд принесения жертвы местному божку. Будущий преемник правителя должен находиться в толпе зрителей и оттуда взойти на трон".

Срок правления многих древнегреческих царей, по имеющимся сведениям, ограничивался восьмью годами. Во всяком случае, по окончании восьмилетнего срока царь мог исполнять свои гражданские и религиозные обязанности только в том случае, если принимал новое посвящение и получал, так сказать, свежий заряд божественной благодати. Закон Спарты требовал от эфоров, чтобы через каждые восемь лет они выбирали ясную, безлунную ночь и в молчании наблюдали за звездами на небе. Если во время этих ночных бдений эфорам случалось увидеть метеор или падающую звезду, это означало, что царь Спарты согрешил против богов. В таком случае эфоры отстраняли царя от исполнения его обязанностей до тех пор, пока его не восстанавливал в своих правах дельфийский или олимпийский оракул. Этот древний обычай не утратил своей силы в течение всего периода существования царской власти в Спарте.

Впоследствии древний обычай цареубийстваеще более смягчился. Царь ежегодно на короткий промежуток времени отрекается от престола, и его место занимает номинальный суверен. Однако в конце непродолжительного царствования последнего уже не убивают, хотя в иных случаях как воспоминание о времени, когда временного правителя действительно казнили, сохраняется инсценировка казни.

Например,в месяце меаке (феврале) король Камбоджи на три дня отрекался от престола. В эти дни он не занимался государственными делами. Вместо него временно правил Король Февраль. Эта должность передавалась по наследству в семье, находившейся в дальнем родстве с королевским домом, и переходила от отцов к сыновьям и от старших братьев к младшим. В благоприятный день, назначенный астрологами, временный король шествовал по городу в сопровождении торжественной процессии мандаринов. Сидя на королевском паланкине, он ехал верхом на королевском слоне, в сопровождении эскорта солдат, одетых в национальные костюмы, представителей соседних народов Сиама, Аннама, Лаоса и т.д. Вместо золотой короны на нем был белый остроконечный колпак, а другие знаки королевской власти были сделаны не из золота, инкрустированного бриллиантами, а из грубого дерева. Временный король оказывал настоящему королю надлежащие знаки уважения и на три дня получал от него власть вместе с соответствующими доходами. Затем в сопровождении свиты временный король обходил дворец и проходил по улицам столицы. На третий день после обычного шествия он приказывал с помощью слонов растоптать "рисовую гору" -деревянное сооружение, окруженное снопами риса. Люди брали с собой немного этого риса, чтобы обеспечить хороший урожай. Часть риса приносили королю, который отдавал распоряжение сварить его и отдать монахам.

Существовал также обычай приносить в жертву вместо правителя его старших сыновей.

Для спасения собственной жизни шведский король Аун, или Он, принес в городе Упсале в жертву богу Одину девять своих сыновей. После принесения в жертву второго сына король получил от бога ответ, что жизнь его продлится до тех пор, пока раз в девять лет он будет жертвовать одного сына. Ко времени жертвоприношения седьмого сына Он был еще жив, но ослаб до такой степени, что на прогулку его выносили прямо на троне. Девять лет после принесения в жертву восьмого сына король пролежал в постели. После смерти девятого сына его, как годовалого младенца, девять лет кормили из рога. Желанию же принести в жертву Одину последнего сына не суждено было сбыться: этому воспрепятствовали подданные Она. Итак, Он умер и был захоронен в королевском кургане в Упсале.

Наше объяснение обычая предавать смерти лиц божественного достоинства основывается на представлении о том, что душа убитого переходит к его преемнику. Прямое доказательство этого тезиса мы находим только у шиллуков. Умерщвление вождя совершается у шиллуков в идеально правильной форме, так как фундаментальным догматом их веры является признание того, что душа основателя династии имманентно пребывает в каждом из его преемников.Рассмотренные примеры дают нам основание предположить, что душа священного правителя или жреца, согласно существующему поверью, переходит к его преемнику. Племя шиллуков с берегов Белого Нила прибегает к систематическому умерщвлению своих правителей, новый же властелин при восшествии на трон обязан совершить обряд, направленный на то, чтобы овладеть священным и почитаемым духом его предшественников.



1.8 Умерщвление духа дерева

Царь Леса в Неми рассматривался как воплощение духа дерева или духа растительности и что в этом качестве он, по мнению верующих, мог заставлять деревья плодоносить, хлеба колоситься и т.д. Верующие поэтому считали его жизнь чрезвычайно ценной: она, вероятно, была опутана системой тщательно разработанных предосторожностей или табу, подобных тем, с помощью которых жизнь богочеловека предохранялась от вредного воздействия демонов и колдунов у многих народов. Мы убедились, однако, что как раз необычайная ценность, приписываемая жизни такого человека, и приводит к его насильственной смерти - единственному средству избежать неминуемого одряхления под бременем прожитых лет.

Все это имеет прямое отношение к Царю Леса в Неми, которого предавали смерти, чтобы заключенный в нем божественный дух мог во всей полноте перейти к его преемнику. Закон диктовал Царю Леса сохранение этого звания до тех пор, пока не появлялся более сильный соперник. Но как только сила его священной жизни начинала идти на убыль, тот же закон обеспечивал передачу ее более подходящему преемнику. До тех пор, пока Царь Леса был способен себя защитить, считалось, что он еще достаточно крепок, а его поражение и смерть от руки противника доказывали, что он начинал слабеть и что пришло время его священной жизни переселиться в оболочку менее ветхую. В этом свете становится понятным обычай убийства Царя Леса его преемником.

Обычай предания смерти Царя Леса был смягчен данным ему правом отстаивать свою жизнь с оружием в руках. Люди, вероятно, смирились с этим нововведением, рассудив, что нечего опасаться одряхления богочеловека до тех пор, пока он способен с помощью меча отразить нападение своих врагов.

Предположение о том, что когда-то Царя Леса предавали смерти по истечении определенного периода, не оставляя ему никакой надежды на жизнь, найдет подтверждение в свете данных о периодическом умерщвлении его двойников - человеческих представителей духа дерева в Северной Европе. И действительно, этот обычай оставил неизгладимый след в сельских праздниках европейского крестьянства. Приведем некоторые примеры.

В Нидерпёринге, в Нижней Баварии, украшали листьями и цветами так называемого Пфингстля, олицетворяющего дух троицыного дерева. На голову ему надевали высокий остроконечный колпак с двумя отверстиями для глаз. Этот колпак украшали цветами водяных растений, а сверху водружали букет пионов. Его заворачивали в листья ольхи и орешника, а рукава сплетали из водяных растений. По обе стороны от Пфингстля, поддерживая его за руки, шествовали два мальчика. Они, подобно другим участникам процессии, несли обнаженные мечи. У каждого дома они делали остановку, чтобы получить подарки, а поселяне из укрытия неожиданно окатывали наряженного в листья парня водой. Когда его удавалось вымочить до нитки, наступало всеобщее веселье. Наконец Пфингстль по пояс входил в ручей, а кто-нибудь из мальчиков, стоя на мосту, делал вид, что отрубает ему голову. В селении Вурылинген, в Швабии, в понедельник на Троицу двадцать парней надевают на себя белые рубахи и белые штаны, а сбоку на красных кушаках подвешивают мечи. Они верхом на лошадях отправляются в лес, а впереди скачут два трубача и трубят. В лесу они срубают зеленые дубовые ветви и с головы до ног закутывают в них того, кто последним выехал из селения. Впрочем, ноги его не связывают, чтобы дать ему возможность вскочить в седло. Парню приделывают длинную шею с головой, закрытой маской. Затем срубают Майское дерево, обычно осину или бук, высотой около трех метров и, украсив его разноцветными платками и лентами, вверяют его заботам особого "носителя Майского дерева". Наконец с музыкой и песнями кавалькада всадников возвращается в селение. Видную роль среди участников процессии играют некий Мавританский Король с короной на голове и лицом, вымазанным сажей, доктор Железная Борода; капрал и палач. Процессия делает привал на сельской лужайке, и каждый из ряженых произносит речь в стихах. Палач зачитывает смертный приговор человеку, закутанному дубовыми листьями, и отрубает ему приставную голову. Потом всадники наперегонки устремляются к Майскому дереву, установленному на некотором расстоянии. Тот, кому удается первым вырвать деревце на полном скаку, хранит его у себя со всеми украшениями. Обряд этот совершается раз в два или три года.

Наше общее объяснение этих и других подобных обрядов сводится к тому, что по своему происхождению они являются магическими ритуалами, призванными обеспечить возрождение природы весной. Предполагалось, что средствами, с помощью которых они достигают своей цели, являются подражание и симпатическая связь. Пребывая в неведении относительно истинных причин явлений, первобытный человек верил, будто для того, чтобы вызвать к жизни великие силы природы, в зависимости от которых полностью находится его жизнь, необходимо подражать им и что скромное драматическое действо, которое он разыгрывал, при помощи тайной симпатии или мистического влияния неожиданно будет воспринято и повторено в более широких масштабах более могущественными актерами. Он воображал, что, одеваясь в листья и цветы, он помогает оголенной земле одеться зеленью и что, разыгрывая смерть и похороны зимы, он прогоняет это мрачное время года и готовит почву для возвращения весны.

Древний человек не мог быть полностью уверенным в том, события в природе повторяются год от года, что зима сменяется весной, а та летом. И потому он прибегал к использованию магии, которая, по его мнению, дает ему власть над природой, возможность управлять сменой времен года, а, следовательно, дарует ему уверенность в завтрашнем дне.

Со сменой магии религией появляются новые способы управления природой.



2. Культы богов растительности

2.1 Культы богов растительности

Зрелище ежегодного изменения лица земли во все времена производило на людей огромное впечатление и заставляло их размышлять над причинами столь грандиозных и чудесных превращений. На определенной ступени развития люди, вероятно, стали воображать, что средства предотвращения угрожающей им опасности находятся в их собственных руках и что с помощью искусства магии они могут ускорять или же замедлять смену времен года. Поэтому они совершали церемонии и произносили заклинания, чтобы заставить падать на землю дождь, светить солнце, размножаться зверей и произрастать плоды земли. Со временем постепенный прогресс науки, рассеявший так много близких сердцу человека иллюзий, убедил наиболее мыслящую часть человечества, что смена лета и зимы, весны и осени является не просто результатом магических обрядов, что в ее основе лежит более глубокая причина, ею управляет более могущественная сила и что это-результат работы, идущей за кулисами изменчивой природы. Тогда люди стали рисовать себе рост и увядание растительности как результат возрастания или убывания силы существ божественного порядка, богов и богинь, которые на манер людей рождались и умирали, вступали между собой в брак и производили на свет потомство.

Таким образом, древняя магическая теория времен года была вытеснена, вернее, она была дополнена теорией религиозной. Ибо, хотя теперь люди стали относить изменения годичного природного цикла главным образом за счет изменений, происходящих с божествами, они,тем не менее продолжали думать, что, совершая магические ритуалы, могут помочь богу, который являлся источником жизни, в его борьбе с противостоящим принципом смерти. Они воображали, что могут укрепить его убывающие силы и даже возродить его к жизни. Церемонии, которые они с этой целью соблюдали, были по существу инсценировками природных процессов, которым они хотели содействовать в соответствии с известным принципом магии: любого желаемого эффекта можно достичь путем простого подражания ему. И так как теперь они объясняли колебания роста и увядания, размножения и распада бракосочетанием, смертью и воскресением богов, их религиозные или, скорее, магические мистерии вращались в основном вокруг этих тем. Мистерии эти инсценировали плодотворный союз сил плодородия, печальную смерть, как минимум, одного из божественных супругов и его радостное воскресение. Так религиозная теория сочеталась с магической практикой.

Из изменений, которые приносят с собой времена года, в умеренной полосе наиболее впечатляющими являются изменения, связанные с жизнью растительности. Влияние смены времен года на животных не столь очевидно. Естественно, что в магических мистериях, призванных изгнать зиму и возвратить лето, основной упор делается на растительный мир и что деревья и растения играют в них более важную роль, чем животные и птицы, хотя обе формы жизни - растительная и животная - еще не отделились одна от другой в умах тех, кто эти церемонии соблюдал. Их участники и в самом деле, как правило, верили, что животный и растительный мир связаны между собой даже теснее, чем это есть на самом деле; соответственно они часто объединяли инсценировку возрождения растительного мира с реальным или символическим половым актом для того, чтобы одновременно содействовать размножению плодов, животных и людей. В их глазах закон жизни и размножения, как растений, так и животных был един и неделим. Жить и порождать жизнь, питаться и производить на свет потомство - вот первичные потребности людей прошлого, и до тех пор, пока существует мир, они останутся первичными потребностями людей. Можно прибавить многое другое, для того чтобы обогатить и украсить человеческую жизнь, однако без удовлетворения этих первичных потребностей человечество прекратит свое существование. Поэтому обеспечение пищи и потомства было главной целью, которую преследовал человек, совершая магические ритуалы, для того чтобы с их помощью регулировать смену времен года.

По-видимому, наиболее широко и торжественно эти ритуалы совершались в странах восточной части Средиземноморского бассейна. Народы Египта и Западной Азии представляли ежегодное увядание и возрождение жизни, особенно растительной жизни, которую они отождествляли с каким-то богом Осирисом, Таммузом, Адонисом и Аттисом, - ежегодно умирающим и вновь возрождающимся. Названия и детали этих ритуалов в разных местах менялись, но сущность их оставалась той же.

Теперь, когда мы изучили подготовительную и теоретическую части нашей работы,перейдем к части практической, а именно к проявлению растительных (сельскохозяйственных) богов в мифологии и литературе. Нам предстоит рассмотреть обычаи предания смерти и воскресения этого многоименного, но неизменного по своей природе восточного божества. Начнем с Таммуза, или Адониса.

2.2 Адонис (Таммуз)

Культ Адониса существовал у семитских народностей Вавилона и Сирии, и греки позаимствовали его у них еще в VII веке до нашей эры. Настоящее имя божества было Таммуз: имя Адонис происходит от семитского слова adon ("господин", "господь") - уважительная форма обращения к нему верующих. Греки, однако, плохо поняв его смысл, превратили эту форму обращения в имя собственное. В вавилонской религиозной литературе Таммуз фигурирует в качестве юного супруга или любовника Иштар, Великой Богини-Матери, олицетворяющей воспроизводящие силы природы. Хотя намеки на их связь, как в мифе, так и в ритуале туманны и фрагментарны, из них мы узнаем, что каждый год Таммуз покидал светлую землю и спускался в мрачный подземный мир, и каждый год его божественная возлюбленная отправлялась на поиски бога "в землю, откуда нет возврата, в жилище темноты, где дверь и засов покрыты пылью". На время ее отсутствия прекращалось действие любовной страсти: люди и животные словно забывали о необходимости воспроизводства своего вида, и все живое находилось под угрозой вымирания. Спаривание во всем животном мире было так тесно связано с Иштар, что оно возможно было исключительно при ее содействии. Поэтому посланник великого бога Эа отправлялся с поручением освободить эту богиню, носительницу столь важной функции. Суровая царица дьявольского края, Аллату, или Ереси-Кигал, неохотно разрешала окропить Иштар живой водой и отпускала ее в верхний мир, вероятно, вместе с ее возлюбленным Таммузом. С возвращением этих божеств связывалось возрождение природы.

Некоторые вавилонские гимны содержат заупокойные песнопения по Таммузу, этот бог сравнивается с быстро увядающими растениями:

Тамариск, что умирает от жажды в саду, Чья крона в поле не принесла ни одного цветка; Ива, что не насытилась вдосталь водой; Ива с вырванными корнями: Растение, которое умирает от жажды в саду.

Смерть Таммуза под пронзительную музыку флейт ежегодно оплакивалась мужчинами и женщинами приблизительно в середине лета, в месяце, названном по имени бога таммузом. По-видимому, над изображением мертвого бога эти люди распевали погребальные песнопения, само же изображение они омывали чистой водой, смазывали маслом и облачали в красную мантию. В воздух в это время поднимались пары фимиама, чтобы острый аромат взбодрил спящие чувства бога и пробудил его от смертельного сна. В одной из этих траурных песен, носящей название "Стенание флейт по Таммузу", мы, кажется, еще улавливаем голоса певцов, затягивающих грустный припев, и как бы издалека до нас доходят рыдающие звуки флейт:

Когда он исчезает, она поднимает плач: "О мое дитя!" Когда он исчезает, она поднимает плач: "Мой Даму!" Когда он исчезает, она поднимает плач: "Мой чародей и жрец!" Когда он исчезает, она поднимает плач у великолепного кедра, пустившего корни на просторе. В Эанне сверху и снизу она поднимает плач. Она поднимает плач, подобный плачу семьи по хозяину, Она поднимает плач, подобный плачу города по владыке. Ее стенание - это стенание о растении, которое не растет на грядке. Ее стенание - это стенание о силе, которой наливается колос. Ее спальня - это владение, которому не дать прироста. Утомленная женщина, утомленный и чахлый ребенок. Она стенает о большой реке, у которой не растет ни одной ивы. Она стенает о поле, в котором не растет ни хлеба, ни растений. Она стенает о водоеме, в котором не плодится рыба. Она стенает о зарослях, в которых не растет камыш. Она стенает о лесах, в которых не растут тамариски. Она стенает о диких местах, где не растут кипарисы. Она стенает о чаще древесного сада, что не дает ни меда, ни вина. Она стенает о лугах, на которых не растут растения. Она стенает о дворце, из которого ушло долголетие.

Трагическая история и грустные обряды в честь Адониса известны нам больше из описаний греческих авторов, нежели из фрагментов вавилонской литературы или краткого упоминания пророка Иезекииля о том, что он видел жительниц Иерусалима оплакивающими Таммуза у северных ворот храма. Отразившись в зеркале греческой мифологии, это восточное божество предстает перед нами в виде прекрасного юноши, которого полюбила богиня Афродита. Когда Адонис был младенцем, богиня спрятала его в ларец, который она передала на хранение царице подземного мира Персефоне. Но когда Персефона открыла ларец и увидела красоту ребенка, она отказалась вернуть его Афродите, хотя богиня любви лично спустилась в ад, чтобы выкупить свое сокровище из царства смерти. Спор между богинями любви и смерти был разрешен Зевсом, который постановил, чтобы Адонис одну часть года проводил с Персефоной в подземном мире, а другую - с Афродитой на земле. В конце концов, прекрасный юноша во время охоты был убит вепрем, или ревнивым Аресом, который превратился в вепря для того, чтобы устранить своего соперника. Горько оплакивала Афродита смерть своего возлюбленного. В этом варианте мифа спор между Афродитой и Персефоной за обладание Адонисом подобен борьбе между Иштар и Аллату в царстве мертвых, в то время как решение Зевса о том, что одну часть года Адонис должен проводить под землей, а другую - на земле, является просто-напросто греческой версией ежегодного исчезновения и появления Таммуза.

На праздниках в честь Адониса, которые ежегодно справлялись в Западной Азии и Греции, оплакивалась смерть бога. Женщины, одетые в похоронные одежды, горько рыдая, несли его изображения и бросали их в море или в водоемы. На следующий день в некоторых местах праздновали воскресение Адониса. В различных районах эти церемонии несколько отличались в деталях, они, видимо, разнились также в зависимости от времени их проведения. В Александрии изображение Афродиты и Адониса помещали для всеобщего обозрения на двух ложах; рядом с ними раскладывали разнообразные спелые плоды, пироги, ставили горшки с растениями и зеленые беседки, перевитые анисом. В течение дня участники справляли свадьбу Адониса и Афродиты, а наутро женщины одевались плакальщицами и с распущенными волосами и обнаженной грудью несли изображение мертвого Адониса на берег моря и вверяли его волнам. Однако и в скорби своей они не теряли надежды и пели, что умерший должен возвратиться. Дата проведения этой александрийской церемонии точно не установлена, но из упоминания о спелых плодах следует, что происходила она поздним летом. В великом финикийском святилище Астарты в Библосе смерть Адониса ежегодно оплакивалась под пронзительные рыдающие звуки флейты. Люди стенали, били себя в грудь, однако верили, что на следующий день божественный Адонис возвратится к жизни и в присутствии верующих вознесется на небеса. Оставленные на земле безутешные верующие брили головы точно так же, как это делали египтяне после смерти священного быка Аписа.