Меценатство как социокультурное явление

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Актуальность темы исследования определяется тем, что профессиональная подготовка менеджера в современном образовании в обязательном порядке предполагает как глубокий анализ и изучение накопленного богатого опыта оказания помощи меценатами, так и использование данного опыта в непосредственной практической деятельности.

В современных российских условиях остро поставлен вопрос о сущности культурной политики и о финансово-экономических основах культурной деятельности. Ограничены экономические возможности государства в деле предоставления необходимых ресурсов организациям культуры для их работы в целях осуществления перспективных проектов и программ, а также для обеспечения сохранности накопленного культурного богатства. В этой связи существование многих культурных организаций и в целом культурной деятельности без существенной благотворительной помощи со стороны представляется достаточно сложным.

Объектом исследования является меценатство как социокультурное явление.

Предмет исследования -- формирование моделей меценатства в Воронежском крае в XIX - начале XX вв.

Цель исследования заключается в выявлении специфики меценатской деятельности как важного фактора успешного развития сферы культуры в исторической ретроспективе и в условиях социокультурной трансформации конца XIX - начала XX века. Достижение этой цели предусматривает решение следующих задач:

- проанализировать опыт меценатской деятельности в России как элемент общегосударственной политики;

- определить приоритетные направления меценатской деятельности;

- охарактеризовать меценатство как специфическое и целостное явление в культуре России и Воронеже в частности через деятельность различных субъектов меценатства;

- определить особенности основных видов благотворительной деятельности меценатов, а также проанализировать практику, сложившуюся в истории меценатства Воронежской губернии по привлечению и использованию необходимых финансовых средств в сфере культуры;

- проследить формы участия меценатов, их роль в управлении делами учреждения культуры и искусства.

Степень научной разработанности проблемы. В данной работе акцент сделан не только на дореволюционную литературу, так как она наиболее полно описывает жизнь, деятельность меценатов, но и на современные издания, освещающие данную деятельность. Информация по данной теме собиралась в Государственном архиве Воронежской области. Особенностями дореволюционной литературы, поднимавшей вопрос меценатства и благотворительности, является то, что она носила в основном историко-описательный и мемуарный характер: выходили автобиографические книги, сборники воспоминаний, издавались каталоги коллекций и т.д. Исторический материал о развитии меценатства в Воронежском крае в XIX - XX вв. в основном представлен в региональных источниках, например, в периодическом издании «Воронежский телеграф», в научных трудах воронежских историков.

Заслуживают внимания научные публикации Аронова А.А., Карпачёва М.Д, Карнишина В.Ю., Кононовой Т.Б., в которых также представлена история российского меценатства, коллекционирования, благотворительности, предпринимается попытка определить особенности, тенденции, традиции дореволюционного периода. Главным образом, это повествования о жизни и деятельности русских меценатов и благотворителей. Большую часть материала удалось почерпнуть в Воронежской публичной библиотеке им. И.С. Никитина, в городских библиотеках, а также Интернете, где описывается роль отечественных коллекционеров и меценатов в формировании национального культурного фонда, в развитии духовной жизни, науки и образования.

В качестве научных источников были использованы словари-справочники, посвященные истории меценатства, например, «Благотворители и меценаты прошлого и настоящего: Словарь-справочник от А до Я», научно-аналитический обзор «Меценатства в России» Гавлина М.Л. и др. При исследовании истории развития меценатства были изучены материалы кандидатских диссертаций и авторефератов по данной проблематике.

Данная научная работа имеет следующую структуру: введение, три раздела, заключение и список используемой литературы. Во введении указаны актуальность выбранного исследования, определены предмет, объект работы, поставлена цель и задачи научного исследования, а также дана характеристика использованных источников. В первом разделе рассматривается меценатская деятельность в России как элемент общегосударственной политики, как специфическое и целостное явление в культуре России. Вторая часть работы посвящена общей характеристике видов благотворительной деятельности меценатов, а также анализу практики, сложившейся в истории меценатства Воронежской губернии. В третьей части работы описывается благотворительность и меценатство ярких представителей этого направления Воронежской губернии, а также их значительный вклад в культуру, науку, образование. В заключении подведены итоги по теме исследования.

меценатство благотворительный финансовый культура

1. История развития отечественного меценатства

Меценатство - одна из давних отечественных традиций, которая отражает огромный духовный потенциал российского общества. Стоит отметить, что общественная деятельность в форме инициативы и материальной поддержки играла существенную, а подчас и решающую роль в развитии и функционировании таких сфер культуры, как образование и искусство, особенно на рубеже XIX и XX столетий, когда меценатство в России достигло своего расцвета.

Развитие меценатства в России было тесно связано с ростом национального самосознания в русском обществе. Меценатская деятельность многих его выдающихся представителей была проникнута потребностью укрепления национального духа, самобытных начал русской жизни, упрочения национальной государственности. Таковы были главные черты того размаха, который был присущ российскому меценатству на протяжении длительного времени.

Вместе с тем многогранная деятельность этих подвижников культуры способствовала распространению достижений европейского просвещения, науки, литературы и искусства, идей общественной мысли в стране, громадное большинство населения которой было оторвано от остального мира и лишено возможности пользоваться плодами мировой цивилизации. А в образованных слоях не все осознавали необходимость в этом для дальнейшего развития общества.

История меценатства в России знала два наиболее значительных взлета на своем пути. Первый -- был связан с расцветом дворянской культуры и просвещения. Он охватывал, прежде всего, период второй половины XVIII в. -- первой трети XIX в., в особенности век Екатерины II и Александра I, и теснее всего связан в нашем представлении с типом петербургского собирателя и мецената -- знатного вельможи или крупного царского сановника. Второй период, еще более значительный по своим масштабам и широте, подъем меценатской деятельности в России связан, главным образом, с купеческим меценатством второй половины XIX в. -- начала XX в. Видное место здесь принадлежит московскому купечеству, ставшему своего рода символом вклада российских предпринимателей в развитие русской культуры. Но громкие имена, прославившиеся покровительством науке и искусству, были и во многих других местах обширной империи, как в центральных ее губерниях, так и в отдаленных районах севера европейской России, в Сибири и на Дальнем Востоке.

Со становлением купеческого собирательства и меценатства историки связывают решительный поворот к поддержке национального, берущего свое начало в народной жизни, отечественного искусства, наметившийся к середине XIX века. Понятия «национальности» и «народности» приобрели особое значение в связи с Отечественной войной 1812 г., ставшей переломным рубежом в истории России. 1812 год вызвал общенародную борьбу против французского нашествия, став поворотной точкой в развитии национального самосознания, побудительным импульсом к складыванию нового общественного идеала, основанного, в большей мере, уже не на идее абсолютистского государства, а на идеях национальности и народности.

Меценатство как поддержка частными лицами культуры, науки и искусства получило развитие в России с 18 в., когда в стране возникли предпосылки для образовательной, музейно-собирательной и памятнико-охранительной деятельности. В городских дворцах и загородных дворянских усадьбах собирались замечательные коллекции памятников западноевропейского искусства, обширные библиотеки. Однако лишь отдельные представители российской аристократии 19 -- начала 20 в. -- Н.П. Румянцев, А.С. Уваров и П.С. Уварова, М.К. Тенишева, Ю.С. Нечаев-Мальцев и другие дарили свои коллекции государству или жертвовали большие средства на устройство новых музеев [13, c. 19-28].

Расцвет меценатства наступил во второй половине 19 в. благодаря российскому купечеству, придерживавшемуся православных традиций помощи ближнему и поддержки культурных общественных учреждений. Нередко меценатство становилось обязательным для многих купеческих семей. Каждый большой и малый город имел таких покровителей, но московские меценаты славились по всей России. Знаменитый род промышленников Морозовых оставил после себя множество памятников культурно-просветительной деятельности. Так, на средства Марии Федоровны и Феодосии Ермиловны Морозовых строились и украшались многие старообрядческие храмы, Сергей Тимофеевич Морозов построил в Леонтьевском переулке Кустарный музей, а Савва Тимофеевич -- великолепное здание Художественного театра. [4]

Широкий размах в России имела церковная благотворительность. Только в Москве в начале 20 в. насчитывалось 69 церковных попечительств бедных [6, с.172]. На содержании московских приходских храмов состояло более 100 небольших богаделен.

Особое значение в системе частной благотворительности имели сословные учреждения. На средства дворян, купцов, священников организовывались учебные заведения, приюты, богадельни, где учились или жили представители данного сословия.

Российская государственная и частная благотворительность со второй половины XIX в. существовала в основном на пожертвования купечества. Особенно велики заслуги этого сословия для развития благотворительных учреждений в Москве. Представители известных купеческих династий: Алексеевы, Бахрушины, Баевы, Боевы, Лямины, Мазурины, Морозовы, Солодовниковы, Хлудовы и другие -- построили на свои средства десятки благотворительных учреждений и заведений, снабдили их современным по тем временам медицинским оборудованием.

Всего в Москве к началу XX в. насчитывалось 628 [21, с. 43] благотворительных заведений: богаделен, приютов, временных убежищ и общежитии, ночлежных домов, бесплатных и дешевых столовых и чайных, домов трудолюбия, общин сестер милосердия, амбулаторий и т. д. Формы помощи в них отличались также большим разнообразием: предоставление жилья, ночлега, бесплатных обедов, выдача единовременных или постоянных денежных и натурных пособий, врачебная помощь, оплата лекарств. Приблизительно такую же структуру имела и благотворительность в других городах Российской империи.

Профессиональными благотворителями называли современники семейство купцов Бахрушиных, щедро жертвовавших миллионы на строительство храмов, больниц, приютов, домов с бесплатными квартирами. Александр Алексеевич Бахрушин передал на строительство здания театра Корша крупную сумму денег. Но более всего помнят россияне Алексея Александровича Бахрушина -- основателя знаменитого театрального музея, подаренного хозяином в 1913г. Академии наук в Москве [22, с.53- 68].

Не менее известными покровителями культуры были и московские купцы Щукины. Меценатство и коллекционирование -- давняя традиция этой семьи. Петр Иванович, собравший огромную коллекцию памятников русского искусства, выстроил на свои деньги здание музея на Грузинской улице, а затем в 1905 г. подарил его Историческому музею с собранием, насчитывавшим около 24 тыс. предметов. Его брат Сергей Иванович собрал замечательную по полноте коллекцию современной западноевропейской живописи, ставшую позже украшением Музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина. «Купечество, -- замечает Е.И. Кириченко, -- оказалось благодатной почвой для восприятия славянофильских идей и идеалов... Московские славянофилы и московское купечество, заинтересованные в подъеме русской национальной промышленности, в уменьшении роли иностранцев в хозяйственной жизни России, образуют в 1840--1870-е годы союз соратников и единомышленников, объединенных не только совместной деятельностью, но во многих случаях и личной дружбой». Результатом многочисленных личных контактов купцов со славянофилами, особенно возросших в дни падения Севастополя, стал целый ряд их совместных экономических, общественных и культурно-просветительских проектов. Не прошел бесследно этот союз и для формирования купеческой идеологии.

Многие из виднейших представителей купечества разделяли взгляды славянофилов на исключительность пути России, на необходимость поисков и поддержки национальных достижений и проявлений в литературе и искусстве, поощрения интереса к отечественной истории и культуре, развитию народного просвещения. Эти взгляды и настроения во многом определяли и направления их коллекционерской и меценатской деятельности. В свою очередь, становившееся заметной силой русское предпринимательство побуждало дворянских идеологов славянофильства видоизменять и углублять свои воззрения. В пореформенные годы И. С. Аксаков вырабатывает новую «теорию общества», в которой большое место уделялось нарождавшейся русской буржуазии.

В купеческой, прежде всего московской, среде под влиянием агитации славянофилов распространяется увлечение собирательством памятников отечественной и славянской культуры. Новое, торгово-купеческое сословие, класс предпринимателей, все более уверенной поступью выходившее на сцену, громко заявляло о себе и в меценатской деятельности. Это были в своей массе выходцы из крестьянства и городских низов, а также провинциального купечества. Многие из них исповедовали старообрядчество. Поэтому, обратившись к собирательству и меценатской деятельности, они привнесли с собой новый, свежий вкус и впечатления, новые представления о народности и гражданственности, об истории страны, о предназначении литературы и искусства, научных знаний. В большинстве случаев, особенно в первых поколениях, гораздо менее образованные по сравнению с рафинированными представителями дворянства, но ближе ощущавшие потребности людей из народа, эти новые «меценаты» проявили глубокий интерес к народным, религиозно-православным корням русской культуры и к ее гражданским основам. Лучшие из них, в противовес европейским веяниям дворянства, его увлечению классицизмом и академизмом, стали поддерживать национальную традицию в искусстве и литературе, более широко трактуя и национальную культуру как основывавшуюся не только на вкусах и требованиях верхних классов.

Эти новые взгляды, принесенные меценатами из купечества, пришедшими на смену дворянским просветителям, отражали глубокие сдвиги в сфере общественных идей и в художественных исканиях, которые были характерны для того периода в России.

Традиции меценатства и благотворительности в предпринимательской среде были издавна распространены в России. Для одних они были модой, дыханием времени, а для других нормой жизни. Знаменитая фраза Марины Цветаевой, брошенная ею однажды, как бы вскользь, по поводу истоков меценатства одного из российских предпринимателей -- Нечаева-Мальцева («сознание неправды денег в русской душе невытравимо»), -- совсем не случайна. Она схватывает одну из важных особенностей русского сознания -- глубоко заложенное в нем чувство справедливости. Стремление избежать внутреннего душевного разлада, жить в согласии со своей совестью, усиленное строгим религиозным воспитанием и религиозными представлениями о душе в потустороннем мире, было главнейшей побудительной причиной расцвета российского купеческого меценатства. Несомненно, были и другие причины: богатство и честолюбие, стремление выделиться, заслужить милости двора, жажда почестей и наград, льгот и привилегий, поощрительное налоговое законодательство. Однако главным источником, определившим размах этого удивительного движения, оставались внутренние побуждения российских жертвователей, постепенно приводившие их, в лице наиболее дальновидных, просвещенных и мыслящих из них, к осознанию личной ответственности перед обществом. Судьбы многих из них самым драматическим образом определялись осознанием этого, может быть, наиболее болезненного противоречия всей русской жизни -- противоречия между личным богатством и общественным благом. Это был долгий, мучительно трудный путь к современному цивилизованному сознанию и высшим культурным достижениям от психологии крепостнического рабства и сословной ограниченности -- путь, который прошли многие известные предпринимательские династии. И тем, что особенно сильно содействовало этому пути, было широкое, свойственное России, развитие меценатства и благотворительности в их среде. Ведь именно при соприкосновении с культурой (а не в экономике), в общении с творческими людьми -- писателями, художниками, учеными -- зарождались и впервые широко заявляли о себе в предпринимательской среде элементы цивилизованного сознания, либерального мышления, подлинного, а не мнимого патриотизма.

Современники называли это время «медичивским» периодом в истории культуры России за небывалый размах меценатской деятельности представителей российского предпринимательства. Известный писатель, автор романа о жизни московского купечества «Китай-город» П. Д. Боборыкин писал в 1881 г.: «В последние двадцать лет завелась уже в Москве своего рода маленькая Флоренция, есть уже свои Козьмы Медичи, слагается класс денежных патрициев и меценатов...». Имена «Российских Медичи» -- Третьяковых, Солдатенковых, Щукиных, Мамонтовых, Морозовых, Бахрушиных были в эти годы расцвета купеческого меценатства у всех на устах. Но это было и временем подлинного «Ренессанса» отечественного искусства, действительно созвучным эпохе итальянского Возрождения по своему духовному и эстетическому взлету [1, с.25-90].

Многие воспоминания и документы тех лет раскрывают нам глубокую внутреннюю взаимосвязь и союз, существовавшие и все более укреплявшиеся, между этими двумя деятельными творческими силами русского общества, очень нуждавшимися друг в друге, -- цивилизованной частью предпринимателей и творческой интеллигенцией. В самой действительности были органично соединены, а не враждебны друг другу эти два мира -- мир купцов и промышленников, покровительствующих искусству, и мир художников и артистов, творящих его. Не случайно поэтому тяготение, которое было так распространено в среде российских предпринимателей к людям творческих профессий -- художникам, актерам, музыкантам, писателям, ученым. Из среды самих предпринимателей, в последующих поколениях получивших отличное образование, вышло немало блестящих представителей литературы, искусства и науки.

Меценатство и коллекционерская деятельность в России не были массовым явлением, будучи доступными в основном лишь немногим богатым людям, хотя состав их непрерывно расширялся с вовлечением в экономическую, предпринимательскую деятельность представителей низших сословий. Феномен купеческого меценатства в России приобрел такую широкую не только всероссийскую, но и мировую известность благодаря усилиям, размаху деятельности отдельных ярких, выдающихся личностей. Это в особенности относится к московскому меценатству, выросшему из собирательства. Поэтому история меценатства тех лет России -- это, прежде всего, история личностей, история русских людей, посвятивших себя этому благородному делу: изощренных ценителей и дилетантов-самоучек, сознательно или из страсти к собирательству и коллекционированию, но всегда побуждаемых внутренним духовным огнем, несших свет культуры и просветительства в Россию.

Анализ сферы благотворительности в России в полной мере позволяет связать сущность благотворительности с еще одним известным феноменом - милосердием. Представители разных сословий - имущие и бедные -отдавали нуждающимся то, что имели: одни - состояние, другие - силы и время. Это были подвижники, получавшие удовлетворение от сознания собственной пользы, от служения своему отечеству через человеколюбие.

Одна из характерных особенностей российского предпринимательства создала его определенную историческую традицию. Едва зародившись, меценатство естественно и надолго связало себя с благотворительностью. Союз предпринимательства и благотворительности убедительно прослеживался на примере многих известных купеческих династий. Такой союз едва ли был случайным. Предприниматели, безусловно, были заинтересованы в квалифицированных работниках, способных овладеть новым оборудованием, новейшими технологиями в условиях все возрастающей конкуренции. Не случайно поэтому огромные средства отчислялись дарителями прежде всего на образование. И особенно на профессиональное.

Были и другие причины, объясняющие появление потомственных благотворителей, к таким относились причины религиозного характера, диктовавшиеся давними традициями милосердия и благотворительности на Руси, осознанием потребности помогать другим.

Настоящему меценату, с точки зрения отечественных традиций, истинному благотворителю не нужна в качестве компенсации реклама, позволяющая сегодня с лихвою возместить затраты. Показательно в этой связи, что Савва Тимофеевич Морозов обещал всестороннюю помощь основателям Художественного театра при условии: его имя не должно упоминаться в газетах. Хорошо известны случаи, когда меценаты по призванию, отказывались от дворянства. Один из представителей этой замечательной династии «профессиональных благотворителей» Алексей Петрович Бахрушин (1853-1904) - библиофил и собиратель произведений искусства, завещал в 1901г. свои коллекции Историческому музею, по «формулярному списку», составленному в том же году купеческой управой, в службе не состоял, отличий не имел. Предположительно, что сумма вложений П.Г. Шелапутина превысила 5 млн. рублей [14, c. 256], но учесть всех пожертвований было невозможно, так как он скрывал эту сферу жизни даже от близких, на его средства были созданы гинекологический институт, мужская гимназия, 3 ремесленных училища, женская учительская семинария, дом для престарелых. Ретроспектива благотворительности, милосердия, меценатства велика по времени, богата ярчайшими примерами, позволяет выявить очевидную преемственность добрых деяний, истоки и тенденции отечественного меценатства.

Но и на богатом фоне меценатства в России конец девятнадцатого - начало двадцатого веков могут быть по справедливости названы его «золотым веком», порой его подлинного расцвета. Эта пора была связана, главным образом, с деятельностью именитых купеческих династий, давших «потомственных благотворителей». Только в Москве ими были осуществлены столь крупные начинания в области культуры, просвещения, медицины, самых различных областей науки, что можно с полным основанием утверждать: это был качественно новый этап благотворительности.

Всеми богатствами, которыми владеют наши музеи, самим поступательным движением музейного дела в России, поисками, открытиями мы обязаны им - энтузиастам, собирателям, меценатам. Никаких государственных программ и планов не было в помине. Каждый коллекционер был предан своему кругу увлечений, собирал приглянувшиеся ему свидетельства былых времен, произведения художников, как умел, их систематизировал, иногда исследовал и публиковал. Но последствия этой стихийной деятельности оказались в итоге грандиозными: ведь все фонды музеев дореволюционной России были составлены не столько из отдельных предметов, сколько именно из собраний, скрупулезно подобранных. Коллекции частных лиц не были похожи друг на друга, отбор подчас становился не строг, и тогда профессионалы имели право назвать увлечение любительством. Однако наличие коллекций, взаимно одна другую дополнявших, позволяло формировать фонды музейных ценностей полно и многообразно, во всех тонкостях отражая представление русского общества о тех или иных периодах и явлениях в русской и западной культуре.

Меценатство в России в конце девятнадцатого - начале двадцатого веков было существенной, заметной стороной духовной жизни общества; оно в большинстве случаев было связано с теми отраслями общественного хозяйства, которые не приносили прибыли и не имели поэтому никакого отношения к коммерции; само число меценатов в России на рубеже двух веков, наследование добрых дел представителями одной семьи, легко просматриваемый альтруизм благотворителей, удивительно высокая степень личного, непосредственного участия отечественных меценатов в преобразовании той или иной сферы бытия.

2. Виды и формы благотворительной деятельности меценатов Воронежской губернии XIX - XX вв.

Развитие меценатства в Воронежской губернии XIX - XX вв. характеризовалась общими для России тенденциями и определялась конкретными политическими и экономическими условиями в государстве. Благотворительность в Воронежской губернии получила более широкое распространение в XVIII и XIX веках. Столица Черноземья испытывала недостаток культурных, социальных, жизненно-необходимых учреждений и развитой инфраструктуры. Город нуждался в модернизации. При тех обстоятельствах, что государство не брало на себя инициативу строить церкви, училища, приюты, больницы, которых очень не хватало, местные купцы и дворяне старались помочь городу, причем не только своими связями, но и материальными средствами.

В конце XIX века возникает настоящий взрыв благотворительности в России, к которой были причастны все сословия: священнослужители, дворяне, купцы, мещане, ремесленники, крестьяне. С развитием капиталистических отношений во 2-й половине XIX - начале XX века в обществе все больше укоренялись идеи о широкой благотворительности как об оказании социальной помощи неимущим городским и сельским слоям населения в различных сферах, но, прежде всего, обеспечения их жизнедеятельности и просвещения.

Частью государственной внутренней политики становится общественное призрение. С XVIII века государство не только стало предоставлять помощь, но и осуществлять мероприятия по ликвидации профессионального нищенства, как явления социальной патологии. Систематическая работа по общественному призрению начала проводиться с 1775 года, когда вопросы защиты и помощи населения перешли в ведомство Приказа общественного призрения.

В XIX веке общественное призрение осуществлялось со стороны не только государственных организаций, но и общественно попечения: складывались территориальные учреждения общественного попечения земские, крестьянские, городские, церковно-приходские и т.д. Наряду с этим развивалась и частная благотворительность. Именно в XIX веке деятельность благотворительных обществ и учреждений в Воронежской губернии приобрела особый размах. По закону, такие общества представляли собой добровольные союзы лиц, объединенные общей целью помогать нуждающимся. Их деятельность сводилась к оказанию помощи, деньгами, вещами, продовольствием или же к содержанию различного рода благотворительных заведений. Благотворительные общества оплачивали квартиры для бедных воспитанников гимназий и прогимназий, выдавали им денежные пособия, осуществляли плату за учение и др.

Наиболее целенаправленно социальной помощью занимались именно благотворительные общества, которых к 1913 году насчитывалось в губернии более тридцати. Активными участниками меценатской деятельности выступали дворяне.

В 1890-е годы большую организационную поддержку нескольким обществам оказали семья губернатора Е.А. Куровского и городской голова И.В. Титов. Не случайно именно в это время возник целый ряд примечательных обществ с приютами или больницами [11]. Часто средства накапливались не за счет отдельных крупных вкладов, а благодаря сбору многочисленных небольших пожертвований. Ограниченные отчисления поступали от городского самоуправления и земств Воронежской Губернии.

Среди всех обществ первенство держал «Воронежский попечительный о бедных комитет», организованный в 1818 году дворянством и купечеством при участии губернской администрации. Известные имена его самых первых жертвователей: Федот Шуклин, Аврам Страхов, Анна Борисова, Дмитрий Шуринов, Степан Чуриков, Анна Шеле, а также Евгения Ольденбургская. Помимо оказания привычной помощи нуждавшимся, он содействовал воспитанию детей и выдавал приданое бедным невестам. Комитет постоянно расширял деятельность, охватывая помощь нищим, сиротам, заключенным. При его содействии открылось училище трудолюбия, квартиры для бедных учащихся средних учебных заведений, Дом трудолюбия. К началу XX века Комитет находился под покровительством принцессы Е.М Ольденбургской. Помимо оказания привычной помощи нуждавшимся, он содействовал воспитанию детей и выдавал приданое бедным невестам. [17, с.5-7]

Решающее значение для строительства швейной мастерской в 1883-1884 гг. имело организационно-попечительное участие купеческих семей Клочковых, сестры поэта А.В. Кольцова А.В. Андроновой, дворянки А.А. Шеле. Мастерская не стала чисто ремесленным заведением. По существу, она представляла собой приют для бедных девочек, где они жили, учились и работали. После достижения девушками зрелого возраста их, овладевших «домашними» видами ремесел, определяли в частные дома в качестве прислуги. По отчету Комитета за 1886 год, мастерская насчитывала 44 воспитанницы в возрасте от 12 до 17. Все воспитанницы делились на подготовительную и старшую группу [11].

С 1840- х годов в Воронежской губернии действовало попечительство детских приютов, заботившиеся о сиротах, оно имело филиалы в Нижнедевицке и Острогоржске. В 1847 году для открытия Александринского детского приюта помещик С.И Чуриков и купец Г.Д Самофалов пожертвовали каждый по дому [19]. Это было достаточно важным и значимым событием для города, ведь количество детей, не имевших родителей не уменьшалось. Начиная с 1860 года шло строительство и организация сети земских школ и больниц. Они нередко открывались с материальным участием местных частных владельцев, таких как купца В.И. Веретенникова, педагога А.П. Киселева, купца Н.А. Клочкова, династии Ольденбургских в Воронежском уезде, дворян Раевских в Новохоперском уезде.

В городе работало отделение Российского общества Красного Креста, которое при этом имело филиалы во всех уездах губернии. В 1890-х годах оно создало в Воронеже больницу Николаевской общины сестер милосердия и Елизаветинское сиротское училище. По сообщению газеты «Воронежский телеграф», «убежище» торжественно открылось 10 сентября 1894 года в трех верстах от города, близ Ботанического сада, в «присутствии Ея Императорского Высочества принцессы Е.М. Ольденбургской» [19]. Убежище служило для призрения детей обоего пола, преимущественно из семей увечных или умерших воинов и детей - сирот из уроженцев Воронежской губернии. Его содержали не только на субсидии Красного Креста, но и на небольшие пособия губернского и уездного земств, на частные пожертвования и на деньги, которые удавалось выручать от периодически устраивавшихся концертов и спектаклей. К 1913 году в училище обучали по программе начальных земских школ 105 детей: 67 мальчиков и 38 девочек.

В конце XIX века, а именно в 1887 году, ревизор губернского акцизного управления П.П. Вейнберг и купец А.Н. Клочков основали отделение «Попечительства императрицы Марии Александровны о слепых». А.Н. Клочков пожертвовал для этого всю свою усадьбу. В училище принимали детей со всей губернии, в 1913 их было 72. Училище получало денежные пособия от уездных земств и имело верных друзей - частных пожертвователей, которые в свое время помогли накопить средства и на постройку богатого здания. Среди самых активных деятелей попечительства был промышленник В.Г. Столль, который слепых девушек в собственном доме-приюте, на даче на станции Графской, и воспитывал их за свой счет. Немного позже в Воронеже было создано медицинское общество, специально занимавшееся вопросами оказания лечебной медицинской помощи бедному населению города. Оно же выдавало медицинские пособия нуждающимся.

Население города росло быстрыми темпами, поэтому в Воронеже не хватало приютов, ночлежек. Городское самоуправление и земства губернии в конце XIX - начале XX веков стояли перед совершенно не решавшимися государством проблемами организации богаделен и ночлежных приютов, денежной помощи наиболее нуждавшимся - эти расходы считались благотворительными в узком смысле. Однако они были недостаточными из-за хронической нехватки средств. В Воронеже самоуправление только с 1876 года начало финансировать первую городскую богадельню, открытую в 1857 году купеческим обществом, в 1880 году самоуправление открывает вторую богадельню. Губернское земство совместно с меценатами также содержало в Воронеже 2 богадельни мужскую и женскую. В 1875 году в городское самоуправление перешел от «Воронежского попечительного о бедных комитета» первый бесплатный ночлежный приют. Тем не менее, следует отметить, что в губернии работали общегородские благотворительные общества в Острогожске, Павловске, Землянске, Боброве, Задонске, Коротояке. Рост населения городов в губернии и особенно нищих сословий остро поставил вопрос о призрении людей в богадельнях в начале ХХ века, однако общее число призреваемых в губернии существенно не менялось и даже имело тенденцию к увеличению. Согласно статистике в 1909 году в Воронежской губернии было 75 богаделен с 1303 призреваемыми, в 1913 году - 81 с 1295 бедными, в 1914 году - 74 с 1240 опекаемыми [19]. Наибольшее число призреваемых приходилось на город Воронеж с его уездом. Уникальным для губернии учреждением для бездомных стал женский приют в Воронеже, созданный в начале XIX века благодаря вкладу мещанки М.С. Ягуповой.

Немаловажным является открытие в 1878 г. на частные средства действительного статского советника Василинина убежища для бедных и престарелых в пригородной слободе Дубовской. Капитал Василининского убежища составлял 70.000 руб. Оно находилось в ведении Императорского Человеколюбивого общества. В 1893 г. на средства жены статского советника Надежды Головиной в Нижнедевицком уезде был открыт приют для престарелых и неимущих лиц обоего пола [9].

Частные лица осуществляли социальные акции, минуя общества и самоуправления или организуя личные благотворительные фонды с помощью муниципальных или сословных органов. Частично за счет этих лиц выделялись пенсии бедным семьям, материальная помощь ремесленникам при покупке материалов и инструментов, осуществлялась оплата долгов арестованных за долги, оказывалась помощь при захоронении бедных, обеспечивались приданым бедные невесты, отводились средства для материальной помощи монастырям и церквям.

Финансовых вложений требовали не только оздоровительные и социальные учреждения, которых катастрофически не хватало в Воронеже, но и образование граждан. Получить хорошее образование могли себе позволить далеко не все, город нуждался в образовательных учреждениях различного профиля. Материальная поддержка была необходима большинству начальных и средних городских учебных заведений: училищ и гимназий. Состоятельные жители губернии собирали пожертвования, устраивали любительские спектакли для сбора средств, передавали школам бытовые вещи. Но, самое главное, это, конечно, адресная помощь целого ряда обществ «вспомоществования учащимся», созданных в Воронеже и уездных городах в 1879-1910 годах[5, с.152-168]. Для решения этой проблемы в 1879 г. в Воронеже было создано благотворительное общество, находившееся в ведении Министерства Внутренних Дел и также имевшее цель оказывать помощь учащимся - уплачивать за их обучение, содержать склад учебных пособий, а также в 1880 г. в г. Острогожске «Общество вспомоществования учащимся мужской гимназии». Благотворительную помощь получали в нем 18 детей [19].

С развитием таким обществ и комитетов можно отметить, что ближе к 90-м годам XIX в. они брали на себя решение довольно широкого круга вопросов. Так, например, созданное в 1891 г. в г. Землянске «Общество вспомоществования бедным», оказывало помощь нуждавшимся хлебом, деньгами, лечением больных, ремонтом жилищ и прочим.

Но существовало множество проблем, появление которых в той или иной степени не зависело от человеческого фактора. Одна из них - неурожай. Именно эта, без преувеличения катастрофа, имела страшные последствия, устранить которые было непросто. Голод в России 1891--1892 годов -- это не только экономический, но и эпидемический кризис, охвативший основную часть Черноземья и Среднего Поволжья. На помощь воронежцам пришли благотворители, что бы помочь пострадавшим. В истории благотворительного движения в губернии можно выделить две крупнейшие компании с участием многих социальных слоев, общественных организаций, частных лиц. Благотворители повсеместно оказывали помощь пострадавшим от неурожая и голода. В это время из Петербурга в Воронеж прибыла представительница «Особого комитета», созданного для ликвидации последствий неурожая, С.А. Давыдова. Ее соратником стал городской деятель Н.А. Клочков, будущий глава. Он взялся за закупку на общественные деньги семян, пеньки, шерсти, организовал их доставку в бедствовавшие села. Общественность поставила дело так, что крестьяне получили возможность заработать на кустарных поделках присланного сырья. Например, в пригородных слободах Воронежа было развернуто чулочно-вязальное дело.

К сожалению, это был не единственный период неурожая. Ранее в 1833 году в центральных губерниях империи также свирепствовал голод, но и тут не обошлось без подвигов. Дворянин Николай Тимофеевич Нечаев обеспечил широкий сбор пожертвований нуждающимся, а почин Нечаева о выдаче беднякам хлебных и денежных пособий сначала имел успех в Воронеже и соседних губерниях, затем привлёк внимание столичной прессы и нашёл отклик в самых отдалённых местах Отечества [19]. Ко всему прочему воронежский глава дважды пожертвовал в фонд помощи голодающим значительные суммы -- тем самым упрочил свой «благотворительный подвиг» в глазах императора Николая I.

Особое место занимали патриотические пожертвования. Их масштабы неизмеримо увеличивались. Когда Россия воевала. Так, в 1812 году прочувствовав серьезную опасность для страны, жители, включая известных благотворителей Воронежской губернии собрали на военные нужды значительную сумму. Существенные средства были пожертвованы ими и в русско-турецкую и в русско-японскую и в Первую мировую войны. Во время русско-турецкой войны в Воронеже сформировали санитарный поезд, который сопровождал во Владикавказ сам городской глава Ф.Н. Аносов. Войны стимулировали развитие благотворительных обществ. Русско-японская война 1904-1905 годов вызвала появление «Воронежского губернского комитета по приисканию мест воинским чинам, пострадавшим на войне с Японией», «Общества повсеместной помощи пострадавшим на войне солдатам и их семьям» и другие. А в годы Первой мировой войны образовалось около двадцати подобных обществ. В Первую мировую всеобщая благотворительная деятельность вылилась в шумную эпопею. Воронеж имеет огромные, еще не оцененные в полной мере, заслуги, в деле оказания помощи русской армии. Постоянно устраивались кружечные сборы на военные цели. Губернское земство формировало «летучие отряды», оказавшие первую медпомощь. Городские и земские управы развернули большую сеть госпиталей для раненых воинов. Город постоянно выделял пособия семьям военнослужащих. Все это шло в ущерб и традиционному городскому хозяйству, и обычным видам благотворительности, но пока на смену небывалому патриотическому подъему не пришли упаднические настроения общества, все дела, связанные с войной, считались первостепенными.

Но все же и в повседневной жизни продолжало накапливаться множество проблем. Государство либо частично, либо вообще не брало на себя эту инициативу, поэтому большая часть вложений поступала от благотворительных обществ и частных лиц, например, на сооружение различных культурных сооружений, которые тоже были необходимы городу: театров, музеев, библиотек, музыкальных школ. Городской интеллигенции во многом принадлежала инициатива в создании и содержании учреждений культуры, как в городах, так и в некоторых селах: в Воронеже в 1860-70-е гг. публичной библиотеки - М.Ф. Де-Пуле, К.В. Федяевскому, в 1890-е годы художественной школы - Л.Г. Соловьеву и М.И. Пономареву, губернского музея - С.Е. Звереву, в 1910-х годах музыкального училища - Сомовым; картинной галереи в Острогожске в 1900-х гг. - Г.Н. Яковлеву и детям И.Н. Крамского, крестьянских театров в Воронежском уезде в селе Петино в 1888 г. - Н.Ф. и Л.И. Кулаковым, в селе Никольское в 1896 г. - З.С и К.К. Соколовым. Городское самоуправление Воронежа выступало в качестве устроителя театральных зданий, содержателя помещений для губернского музея. Коммерческие круги спонсировали устройство городских клубных заведений для узкого круга лиц. Также на общественные деньги в городах губернии создавались Народные дома как общедоступные культурно-просветительские учреждения. Разумеется, социальная база культурных учреждений и мероприятий в старом городе была очень узкой, они были рассчитаны, прежде всего, на зажиточную прослойку общества, несмотря на стремление передовых либеральных деятелей охватить широкие слои населения. Тем не менее, благотворительные общества и другие общественные организации сыграли немалую роль в культурной жизни города. Все первые постоянно действовавшие со второй половины XIX учреждения культуры - публичная библиотека, музыкальная школа Воронежского отделения Русского музыкального общества, рисовальная школа Воронежского кружка любителей рисования, музей - считались учреждениями именно благотворительными, то есть содержавшимися не на средства государства, а исключительно общественниками-энтузиастами [12]. В 1840-х годах театр был многим обязан губернскому предводителю дворянства Н.И. Тулинову, который материально поддерживал актеров и выделял средства на хорошую отделку театрального зала.

Энтузиастам стоила немалых усилий открыть культурно-благотворительное общество или учреждение культуры. Инициатива в организации сбора денежных средств «всем миром» - на устройство помещений, подбор книг для библиотек, экспонатов для музея и прочего - принадлежала, как правило, передовой интеллигенции Воронежа, например, М.Ф. Де-Пуле, К.В. Федяевский, М.И. Пономарёва, Л.Г. Соловьева, С.Е. Зверева [12]. Кстати, воронежцы вправе причислить к своим благотворителям и знаменитого российского художника-мариниста И.К. Айвазовского, который прислал картины в дар воронежской рисовальной школе.

Коммерческие круги города проявляли здесь заметное стяжательство, и их не слишком большие взносы часто тонули в основной массе средств, накапливавшихся благодаря не крупным, а многочисленным мелким пожертвованиям. Например, в 1899 году, в год 75-летия со дня рождения поэта И.С. Никитина, городская Дума приняла решение поставить памятник на благотворительные средства. В следующем году император Николай II разрешил Думе открыть сбор средств на памятник по подписке - по всей России. Тогда же в Воронежской Думе была создана особая Никитинская комиссия, которую возглавил издатель В.Г. Веселовский - сын Г.М. Веселовского. В 1911 году деятельность комиссии увенчалась открытием прекрасной бронзовой скульптуры, так любимой воронежцами сегодня. На сей раз благотворителем стала вся Россия, а не одно какое-либо общество [16].

Очагами культуры и одновременно благотворительности становились Дворянское собрание и клубные заведения. В них устраивались балы-маскарады, сборы с которых направлялись благотворительным обществам или нуждавшимся категориям населения.

По праву одной из первых форм благотворительности в Воронежской губернии принято считать жертвования крупных помещиков и купцов на строительство храмов. Это лишний раз свидетельствует, какое великое значение населения имел православный образ жизни. В течение многих веков Православие оказывало решающее влияние на формирование русского самосознания и русской культуры. В допетровский период светская культура на Руси практически не существовала. В послепетровскую эпоху в России сформировалась светская литература, поэзия, живопись и музыка, достигшие своего апогея в XIX веке. Отсоединившись от церкви, русская культура, однако, не утратила тот мощный духовно-нравственный заряд, который давало ей христианство, и вплоть до Революции 1917 года сохраняла живую связь с церковной традицией. В Воронеже в начале XVIII - середине XIX вв. целый ряд церквей - Введенская, Воскресенская, Петропавловская, Тихвино-Онуфриевская Алексеево-Воскресенская в Акатовом монастыре, Вознесенская кладбищенская и другие - сооружались и перестраивались на средства купцов и фабрикантов: Тулиновых, Гардениных, Вяхиревых, Мещеряковых, Титовых и других [20, c.50-58]. Согласно одной из точек зрения, таким путем многие богатые люди «замаливали грехи». И все же самыми добрыми словами хочется помянуть тех, кто украшал свой город произведениями архитектуры и живописи - храмами - и создавал их в расчете на жизнь будущих поколений, а не только на свое скоротечное время.

В конце XIX - начале XX века наиболее крупные храмы в Воронеже строились на многочисленные частные пожертвования, здесь же заслуга представителей многих слоев населения, в том числе и тех, кто отдавал в общую копилку рубль или несколько копеек. Благотворителями чаще всего считали и церковных старост (ктиторов), которых, как правило, избирали из купеческой среды. Купцы-старосты отвечали за хозяйственное содержание храмов и часто жертвовали собственные средства на ремонт церквей и их внутреннюю отделку, например, Александр Иванович Петров, крупный бакалейный торговец, торговец железными и москательными товарами Николай Васильевич Иншаков, а также А.М. Анкиндинов, М.И. Агафонов, М.И. Кабаргин, П.А. Глумов [5, с. 133- 156].

Как и по всей России в конце XIX - начале ХХ вв. в Воронежской губернии наиболее типичным благотворительным учреждением была богадельня. На средства уездного земства содержалась богадельня в городе Боброве, основанная в 1893 году при уездной земской больнице. В ней призревалось 12 человек, хотя рассчитана она была на 20 человек. Уездное земство в г. Острогожске выделяло пособие в размере 700 рублей на содержание богадельни, основанной еще в 1804 году [5, с. 161-163]. Обращает на себя внимание, что открытие богаделен местными органами самоуправления обычно приурочивалось к каким-либо юбилейным датам, связанным с жизнью и деятельностью царствующих особ, что, вероятно, также было призвано укреплять авторитет власти. Эта традиция продолжалась и в последующие годы. На средства земства и городского самоуправления в Воронежской губернии содержалось небольшая часть благотворительных учреждений. На частные пожертвования московского купца Михайлова была открыта в 1888 году в Воронеже мещанская женская богадельня на 50 человек, которая содержалась на средства мещанского общества. На средства местного купца Клочкова была учреждена также женская богадельня при Богоявленской церкви Воронежа. Воронежский купец Николай Богданов на свои средства устроил богадельню при Входо-Иерусалимской церкви. Это была одна из первых богаделен в Воронежской губернии, созданной на пожертвования купца. В городе Богучар в 1893 г. на средства местного купца П.М. Куранова была открыта богадельня на 40 человек. Содержалась она также на его деньги. Богадельня располагалась в каменном одноэтажном здании [5, с.162-169].

Частной благотворительностью, однако, занимались не только воронежские купцы, но и достаточно состоятельные люди из других сословий. Так, в 1864 году в Воронеже была основана церковноприходская богадельня на средства потомственного почетного гражданина Я.И.Нечаева. Помимо богаделен в Воронежской губернии имелись и другие подобные благотворительные учреждения, в частности, странноприимные дома, создаваемые, как правило, при монастырях, например, странноприимный дом при Митрофаново-Благовещенском монастыре для приюта паломников, странноприимный дом при Толгиевском Спасо-Преображенском монастыре, где посетители безвозмездно получали приют и пищу. Странноприимный дом был создан в также при Валуйском Успенском монастыре для приема богомольцев. Он содержался на средства монастыря и оказывал благотворительную помощь приблизительно в год около 2.500 нуждающимся. Около 3 тыс. человек, приходящих на богомолье, и бедных городских жителей пользовались услугами странноприимного дома при Задонском Свято-Троицком женском монастыре [20, c.55]. Если принять во внимание темпы роста количества церквей и богаделен, можно заметить, что им благотворители уделяли немалые средства. Они не только их строили, но и следили за их состоянием в дальнейшем.

Рассмотрение всех сторон вложений меценатов Воронежской губернии дает возможность проанализировать развитие благотворительных обществ и благотворительности в целом в губернии по сравнению с другими. Следует отметить, что в количественном отношении благотворительных учреждений в крае было больше, чем в других губерниях Центрального Черноземья. Большая их часть содержалась на средства комитетов обществ, на частные пожертвования, которые осуществляли представители разных сословий, в том числе дворянства, духовенства и в большей степени купечества. В Воронежской губернии благотворительных обществ насчитывалось около тридцати [5, с. 170-172]. Обращает на себя внимание то, что деятельность их в основном была связана с системой образования, оказанием помощи учащимся, учебным заведениям. Создание благотворительных обществ, было связано с проводимыми в 70-е годы XIX в. реформами, в частности, в области просвещения и образования, что требовало дополнительных финансовых расходов. По количеству благотворительных учреждений она опережала как Курскую, так и Тамбовскую губернии. Все факты свидетельствуют о том, что в Воронежской губернии частная благотворительность имела довольно широкое развитие. Вместе с тем, приоритетной была церковноприходская благотворительность. В ведении духовного ведомства в Воронежской губернии находилось 36 благотворительных учреждений, это более чем в 7 раз больше, чем в Тамбовской губернии. По сведениям на 1896 г. в губернии находилось 20 церковноприходских богаделен. Учитывая, что Воронежская, Тамбовская и Курская губернии находятся сравнительно недалеко друг от друга, можно абсолютно точно сказать, что уровень развития благотворительной деятельности в городе Воронеже и во всей губернии значительно отличался в большую сторону от двух губерний, расположенных рядом. Однако такой уровень не мог соперничать с уровнем Москвы, где меценатство носило другую направленность и имело гораздо большие масштабы [19]. Обращает на себя внимание то, что почти половина всех благотворительных учреждений Воронежской губернии располагались непосредственно в губернском центре. Здесь же помимо богаделен, относящихся к разным ведомствам, преимущественно к духовному и Министерству Внутренних дел, странноприимных домов создавались и новые типы благотворительных учреждений. Так, в 90-е годы XIX в. в Воронеже был создан дом дешевых квартир, который содержался на средства женского благотворительного общества и находился в ведении Императорского Человеколюбивого Общества. В ведении этого же Общества находились дешевые квартиры Воронежского Попечительного о бедных Комитета для гимназистов и гимназисток, чего не было в соседних губерниях. Что же касается учреждений, оказывающих медицинскую помощь, то их насчитывалось 7, то есть больше в 7 раз, чем в Курской губернии. Данных о медицинских учреждениях в Тамбовской губернии на середину и конец 90-х годов XIX века, к сожалению, не имеется [10]. Наиболее благоустроенными в губернии были больницы, находившиеся под покровительством принцессы Е.М. Ольденбургской в ее имении в селе Рамонь Воронежской уезда, а также больница Николаевской общины сестер милосердия, состоявшая также под покровительством принцессы Е.М. Ольденбургской и находившаяся в ведении Воронежского местного Управления Общества Красного Креста. Рамоньская больница была рассчитана на 400 человек. При больнице имелась амбулатория. Выдача лекарств амбулаторным больным также производилась бесплатно [10].