Феноменологическая социология А. Шюца

Размещено на http://www.allbest.ru/

СОДЕРЖАНИЕ

Введение

1. Описание творчества и работ А. Шюца

1.1 Значение идей Гуссерля для формирования научной позиции А. Шюца

1.2 Основные идеи главных работ А. Шюца

2. Последователи и критики А. Шюца

2.1 Феноменологические позиции Т. Лукмана и П. Бергера

2.2 Феноменологические позиции А. Сикурела

2.3 Критика работы А. Шюца "Формирование понятия и теория в социальных науках"

3. Концепция взаимопонимания и ресоциализации в работе А Шюца "Возвращающийся домой"

Заключение

Список литературы

ВВЕДЕНИЕ

В данной курсовой работе рассматривается тема "Феноменологическая социология А. Шюца". Эта тема выбрана в связи с тем, что теоретико-методологическая позиция этого ученого имеет особую значимость для историко-социологической подготовки студента, так как научная деятельность А. Шюца повлияла на дальнейшее развитие социологии и наук, тесно с ней связанных.

В российской социологии творчество А. Шюца изучено мало, но над его трудами работали Ионин Л.Г., Смирнова Н.М., Сивиринов Б.С.

Целью исследования является изучение социологического наследия ученого, как основателя феноменологической социологии, и его значения для последующего развития этой науки. С этой целью можно выделить задачи: изучить содержание трудов А. Шюца, раскрыть смысл его феноменологической социологии, установить, какой вклад он внес в социологию и какое влияние оказал на дальнейшее развитие этой науки; определить, каким подходом он пользовался при написании своих работ.

Объект данной курсовой работы - феноменологическая социология А. Шюца, а предмет исследования - представления о повседневной социальной реальности и жизненного мира с позиций феноменологической социологии, раскрытой в трудах А. Шюца.

В ходе выполнения курсовой работы как теоретическая основа были использованы выводы и положения работ Ионина Л.Г., Бергера П.

1. ОПИСАНИЕ ТВОРЧЕСТВА И РАБОТ А. ШЮЦА

Шюц Альфред австрийский философ и социолог. Он родился в Вене, и получил академическое образование в Венском университете. Вскоре после его окончания начал работать в банке, и почти вся последующая жизненная карьера оказалась тесно связанной с его работой в качестве банкира. Но эта деятельность, удовлетворяя его в экономическом и финансовом отношениях, не приносила глубокого внутреннего удовлетворения, которое давали ему занятия феноменологической социологией.

В связи с присоединением Австрии к Германии в 1939 г. Альфред Шюц эмигрировал сначала во Францию (Париж), где, а затем в США, где и делил свое время между работой консультантом ряда банков и преподаванием феноменологической социологии. Последним он стал заниматься лишь с 1943 г. в Нью-Йорке, где начал читать курс в Новой школе социальных исследований. Его "двойная" карьера продолжалась вплоть до 1956 г., когда он окончательно отошел от банковских забот и весь сосредоточился только на занятиях феноменологической социологией. Как видно, то, о чем он писал в своих работах - разделении научного знания и знания повседневной жизни нашло своеобразное отражение в его личной жизненной судьбе.

В 1932 г. он опубликовал на немецком языке свою наиболее важную работу "Феноменология социального мира", которая многие годы оставалась неизвестной широкому кругу социологов. Лишь спустя 35 лет, в 1967 г., уже после смерти социолога, она была переведена на английский язык и вызвала значительный спрос и интерес.

1.1. Значение идей Гуссерля для формирования научной позиции А. Шюца

Нельзя не отметить влияние Грусселя в работах Шюца. Он, как ученик, при изучении жизненного мира ставил те же цели, что и Гуссерль, хотя его интересы сосредотачивались, прежде всего в области социальных наук. "Предметом всех эмпирических наук, писал Шюц, излагая соответствующие положения теории Гуссерля, является мир как преданное, но они, эти науки, как и их инструментарий, сами являются элементами этого мира". Значит, науке, если она действительно желает быть "строгой", необходима не столько формальная строгость, то есть логическая формализация и так называемые объективные научные методы, сколько выяснение ее генезиса и обусловленности миром преданного, из которого оно рождается и в котором живет. Этот мир, предшествующий объективирующей научной рефлексии, мир человеческой непосредственности, феноменальный (в гуссерлевском смысле) мир чувствования, стремления, фантазирования, желания, сомнения, утверждения, воспоминания о прошлом и предвосхищения будущего и т.п., короче, это жизненный мир. Шюц определяет его как мир, в котором "мы, как человеческие существа среди себе подобных, живем в обществе и культуре, зависим от их объектов, которые воздействуют на нас и в свою очередь, подвергаются нашему воздействию".Но социология не должна принимать этот мир "на веру" как данное. Наоборот, ее задачей становится исследование природы этой данности.

В обыкновенной социологии эта проблема не возникает. То, что другие люди существуют и их действия имеют субъективный смысл, что люди ориентируют свои действия в соответствии с действиями других, что коммуникация и взаимопонимание возможны, все это, по Шюцу, предполагается как данное. Предполагается, но не анализируется. В таком случае теория и методы социологии не могут быть адекватно обоснованы, а их строгость и научность оказываются столь же эфемерными, сколь и объективность любого нормального человека, который руководствуется интересами своего дела. Может ли в таком случае наука претендовать на объективность?!

Шюц предпринимает своеобразную философскосоциологическую одиссею: он рассматривает становление социальной объективности, начиная с элементарнейших процессов конституирования, порождения смыслов в "потоке опыта", обращаясь к конституированною "объектов опыта", затем "значимых действий", обладающих "субъективным смыслом" (в духе Вебера) и так далее вплоть до конституирования объективных социальных структур во взаимодействии индивидов. Это, по мысли Шюца, и есть социология жизненного мира

1.2 Основные идеи главных работ А. Шюца

Альфред Шюц написал множество работ, и первая и, пожалуй, наиболее значительная его книга называлась "Смысловое строение социального мира: Введение в понимающую социологию". Это единственная книга, которую Шюц опубликовал при жизни. Она вышла в 1932 году и имеет подзаголовок "Введение в понимающую социологию". Эта книга представляет собой нечто большее, чем просто введение, и является попыткой философского обоснования социологии Макса Вебера ради развития "понимающей" методологии.

В начале предисловия Шюц поясняет мотивы написания книги. Он пишет: "Предлагаемая книга восходит к многолетним интенсивным исследованиям теоретико-методологических сочинений Макса Вебера. В ходе длительной работы над ними я все больше укрепился в убеждении в том, что подход Макса Вебера хотя и представляет собой исходное положение всякой подлинной теории в социальных науках, однако его анализ еще не доведен до той глубины, на которой только и могут быть решены многие важнейшие вопросы, возникающие в самой методологии социальных наук. Необходимо, прежде всего, глубоко осмыслить центральное понятие социологии Макса Вебера -- понятие субъективного смысла, что, однако, является лишь частью других важнейших проблем социологии, которые Вебер вообще не анализировал, хотя они и не были чужды ему". Так пишет Альфред Шюц в своей книге.

Еще одна из главных работ Альфреда Шюца это "Избранные статьи". В ней автор описывает многие концепции и определения социальной реальности. Такие как : жизненный мир, интерсубъективность, естественная установка.

Он считает, что к жизненному миру принадлежим все мы в нашей естественной донаучной установке; он является основой всех значений для всех наук, а так же для феноменологии. Таким образом, жизненный мир - это наша непосредственная "интуитивная среда", где, по словам Шюца, "мы, как человеческие существа среди себе подобных, переживаем культуру и общество, определенным образом относимся к окружающим объектам, воздействуем на них и сами находимся под их воздействием".

Термин "интерсубъективный" используется для описания некоторых аспектов взаимной связи с людей как существ жизненного мира. Анализ интерсубъективности у Шюц, проясняет её отношение к социологии. Этот термин в книге "Избранные статьи" описывается при помощи термина "взаимности перспектив", предполагающего о наличии двух идеализаций. Первая из них "взаимоменяемость точек зрения", где следует факт: "Я и любой другой человек будем одинаково воспринимать наш общий мир, если мы поменяем местами так, чтобы мое "Здесь" превратилось в его, а его "Здесь" - которое для меня сейчас "Там" - в мое". Вторая идеализация "совпадения систем релевантностей". По словам Шюца, это означает, что "Я и он, то есть "мы", интерпретируем актуально или потенциально общие нам объекты, факты и события "эмпирическим тождественным", то есть практически одинаковым образом". Следующим важным компонентом интерсубъективности является alter ego - "другое Я". По Шюцу, тезис "другое Я" описывает некоторые аспекты восприятии индивидом "другого" в его "живом настоящем". Одновременность нашего восприятия друг друга в "живом настоящем" означает, что Я в некотором смысле знаю о другом в данный момент больше, чем он знает о себе самом. Свое "Я" возможно зафиксировать лишь в рефлексивном повороте к самому себе, а предметом рефлексии всегда является уже "бывшее", отстраненное от "здесь-и-теперь", т. е. мне не дано мое собственное действие в его актуальном настоящем. Зато "другой" дан мне непосредственно "здесь-и-сейчас" .

Типизация, в понимании Шюца представляет собой создание смысловых связей. Если ситуацию можно постоянно ставить в определенную смысловую связь, то она превращается. типичную ситуацию. "Каждая типизация, возникшая при "исходном" решении проблемы, применяется при дальнейшем решении рутинных проблем. Если она всегда оказывается адекватной для решения проблем, то может стать относительно завершенной типизацией. Тем самым она переходит в разряд привычного знания, использование которого является полностью "автоматическим". Типизации упорядочивают социальную реальность и придают ей доверительный характер. Социальные типизации сводят множество возможных значений вещей к значению, которое они имеют в момент актуального действия человека. Типизации являются основой прагматического мотива.

Как было отмечено выше, в субъективном запасе знания содержится не только личный опыт, но и опыт всех других людей. Типизации, которые являются свободными от субъективного и непосредственного опыта и в значительной степени анонимны, объективируются. "Язык является главной формой отложения типичных схем опыта, релевантных для данного общества". В языке объективировано большинство типизации жизненного мира. Поэтому в феноменологической социологии языку уделяется большое внимание.

Люди вырастают в языковой среде общества. Вместе с языком они приобретают "нормальные" типизации. Поэтому мы всегда исходим из того, что наши типизации являются такими же, как у других, по крайней мере до тех пор, пока не столкнемся с обратным. Шюц пишет об этом следующим образом: "Все, что является несомненным, основа но на привычке: в них содержатся рецепты для решения проблем, встречающихся мне по мере моих поступков. Мой запас знания содержит варианты решения таких проблем. Если новый опыт в новой жизненной ситуации может быть непротиворечивым образом поставлен в соответствие с прежней типизацией, возникшей ранее в сходной ситуации, и тем самым быть включенным в релевантную схему отношений, то тем самым лишь подтверждается "правильность" моего запаса знаний. Все, что требует ответа, благодаря актуальному новому опыту превращается посредством рутинного течения переживаний в естественную установку, которая является самоочевидной". Тем самым прежний опыт воспринимается как само собой разумеющийся. Лишь в том случае, когда эта схема дает сбои, горизонт, в котором накопленный опыт является осмысленным, должен быть пересмотрен. Тем самым типизация модифицируется.

Однако все это скорее исключение. Как правило, мы интерпретируем мир так, каким мы его знаем: "Интерпретации, накопленные в моем запасе знания, имеют статус инструкций к действию: если вещи занимают такие-то и такие-то позиции, то я должен поступать так-то и так-то". Благодаря тому что подобные инструкции все время обеспечивают практический успех действий, "они воплощаются в привычные рецепты действий". Одна из гарантий правильности рецептов носит индивидуальный характер и заключается в успешном повторении прежних действий. Вторая гарантия является социальной, так как запас знания, который опосредуется обществом, состоит их таких накопленных рецептов.

Обобщая сказанное, можно сделать вывод, что типизация является двусторонним процессом. С одной стороны, индивид находится во власти типизации своего общества, от которых ему не так просто избавиться и от которых, вероятно, он и не стал бы избавляться, если бы был вообще способен думать об этом. Действительно, типизации выполняют охранительную функцию и воспринимаются, по-видимому, на бессознательном уровне. С другой стороны, очевидное бессознательное усвоение типизации не должно скрывать того факта, что люди сами активно овладевают типизациями своего общества. Даже если человек полностью интегрирует типизации в свое мышление и подтверждает их своими действиями в отношении других людей, это означает, что он все-таки уяснил их смысл прежде, чем начать действовать. Нельзя упускать из виду двусторонний характер этого процесса, так как он объясняет, как возможны совместные и одинаковые действия и почему тем не менее людям кажется, что их поступки являются весьма своеобразными и совершенными лишь по их воле.

Хотелось бы отметить одну из концепций А. Шюца - концепция повседневной реальности как реальности высшего порядка. Выдвигая концепцию множественности реальностей, Шюц опирается на идею американского философа и психолога У. Джемса о существовании многообразных миров опыта, единственным критерием реальности которых служит психологическая убежденность, вера в их реальное существование.

Возьмем повседневность как особую сферу реальности. Для нее характерно:

а) бодрствующее напряженное внимание к жизни как форма активности сознания.

б) в качестве преобладающей формы деятельности выдвижение проектов и их реализация, вносящая изменения в окружающий мир, Шюц квалифицирует ее как рудовую деятельность и говорит, что она играет важнейшую роль в конституирования повседневности.

в) трудящееся я выступает как целостная, не фрагментированная личность в единстве всех ее способностей.

г) как особенная форма социальности выступает типизированный мир социального действия и взаимодействия.

д) как своеобразная временная перспектива - социального организованное и объективированное стандартное время, или трудовое время, или время трудовых ритмов.

Можно подвести итог, дав общее определение повседневности, как она понимается Шюцем. Повседневность - это сфера человеческого опыта, характеризующаяся особой формой восприятия и переживания мира, возникающей на основе трудовой деятельности. Для нее характерно напряженно-бодрствующее состояние сознания, целостность личностного участия в мире, представляющим собой совокупность не вызывающих сомнения в объективности своего существования форм объектов, явлений, личностей и социальных взаимодействий.

Для того, чтобы лучше понять специфику повседневности, взглянем через эти же "очки" на любую другую из конечных областей значений, например на мир фантазии. Сюда может быть отнесено многое: и простое "фантазирование", и измышленная реальность литературного произведения, и мир волшебной сказки, мифа и т.д.

Все они по всем параметрам отличаются от мира повседневности. В них превалирует совсем иная форма деятельности -- не труд,мотивируемый окружающим миром и воздействующий на его объекты. Напряженно-бодрствующая установка сознания заменена созерцательной, воображающей. Человеческое я не реализуется в этом мире полностью, практически-деятельная его сторона остается не участвующей. Качество социальности этого мира снижается: в предельном случае коммуникация и понимание продуктов фантазии вообще невозможно. Наконец, здесь совсем иная временная перспектива: фантастика не живет в трудовом времени, хотя и может быть локализована в личностном и социо-историческом времени.

Важно, что буквально все характеристики мира фантазии обнаруживают дефицит каких-то качеств, свойственных миру повседневности: внимания к жизни, деятельности, личностности, социальности. Отсюда можно сделать вывод, что мир фантазии представляет собой какую-то трансформацию мира повседневности, а не независимую по отношению к ней и равноправную с ней реальность. То же самое можно сказать и в отношении других "конечных сфер": мира душевной болезни, мира игры, мира научной теории. Анализ показывает, что, являясь одной из сфер реальности, одной из конечных областей, повседневность первична по отношению к другим сферам.,

Как понимает Шюц такую важную для нас сферу, как научное теоретизирование и его взаимоотношениях с повседневной жизнью.

Здесь исследователь также сталкивается с рядом "дефицитов". Прежде всего, конечно, дефицит деятельности. Теоретик именно в своей роли теоретика не испытывает воздействий внешнего мира и сам на него не воздействует. Его установка чисто созерцательная. Конечно, правильно говорят, что нет ничего более практичного, чем хорошая теория. Но вопрос применения теории -- это вопрос, относящийся к компетенции либо самого теоретика, либо других людей уже в другой сфере- в сфере повседневных целей, задач, проектов.

Кроме того, дефицит личности. Физическая и социальная личность теоретика практически выключены, когда он занимается теоретизированием. Он в это время и везде, и нигде, его личная перспектива отсутствует. Его конкретное физическое местоположение, физическая конституция, пол, возраст, социальное положение, воспитание, характер, религия, идеология, национальность -- все это не имеет отношения к решаемой научной проблеме.

При этом складывается своеобразная временная форма. Как для теоретика не существует "здесь", так не существует и "сейчас". Если проблема должна быть решена "сейчас" (ибо за это, скажем, будет присуждено профессорское звание), то тем самым она изымается из контекста теоретизирования и помещается в контекст повседневности, а ученый оказывается выступающим в роли повседневного деятеля. В теоретическом же контексте проблема стоит вне времени (и пространства) -- сама она и ее решение действительны для любого времени (и места). Именно эта его вневременность придает научному теоретизированию свойство обратимости, в отличие от необратимости продуктов деятельности в повседневной жизни.

Независимо от того как оценивать результаты шюцевского исследования, стремление ввести понятие жизненного мира в социологию оказалось весьма плодотворным, о чем свидетельствует последующее развитие дисциплины. Понятие жизненного мира стало общепринятым (хотя и потеряло ту строгость, которую имело в контексте феноменологической философии); во многих более поздних концепциях социологии жизненный мир как мир непосредственной человеческой жизнедеятельности стал противопоставляться 'системе' как совокупности объективированных жестких структур, принудительно воздействующих на поведение людей. Это понятие применяется в социологии, как правило, интуитивно, ему недостает строгой определенности, иногда жизненный мир отождествляется с тем, что можно назвать обыденной жизнью, а иногда с миром культуры. Можно сказать, что социология 'тоскует' по жизненному миру, но до сих пор не в состоянии войти в него, хотя предложено достаточно много версий понимающей социологии, которая как раз и считает познание жизненного мира своей главной задачей и целью.

2. ПОСЛЕДОВАТЕЛИ АЛЬФРЕДА ШЮЦА. КРИТИКИ

Концепции Альфреда Шюца нашлись в отражениях таких социологов как Питер Бергер, Томас Лукман, Арон Сикурела. Сам Шюц стремился к обмену мнениями с американскими учеными, о чем свидетельствуют переписка с Толкоттом Парсонсом. Он так же интересовался работой Дж. Мида, что было обусловлено определенным родством их научного подхода. Мы видим большое сходство с идеями структурных функционалистов; и здесь и там идеи, ценности, нормы видятся центром социальной жизни. П. Бергер и Т. Лукман детально описывают сам процесс происхождения ценностей, их вырастания из взаимодействия индивидов, но результат схож с полученным Т.Парсонсом во многих чертах. Прямое влияние Альфреда Щюца на мир западной социологии достаточно мало. Феноменологические идеи были снова подняты и реанимированы социологами радикального толка, использовавшими их сначала как инструмент эмпирического исследования, а затем построившие на их основе собственную теоретическую концепцию -- этнометодологию.

2.1 Томас Лукман и Питер Бергер

Попытка построения феноменологической теории общества представлена в работе Питера Бергера (1929 г. р.), написанной им в соавторстве с Томасом Лукманом (1927 г. р.)." "Само собой разумеющиеся" значения продолжают рассматриваться как основа социальной организации, но авторы обращают большее внимание на значения, вырабатываемые совместно и стоящие как бы "над индивидом". Реальную основу этих значений они видят в религиозных верованиях, разделяющихся каждым. Общество, таким образом, оказывается социальным окружением индивида, которое он сам создает, внося в него определенные "надстоящие" ценности и значения, которых впоследствии и придерживается. Эти значения развиваются и объективируются в социальных институтах, позволяя индоктринировать новых членов общества, вынужденных подчиняться этим "вне-меня-надо-мной" ценностям.

При обилии идейных источников, которые рассматриваются в начале книги, главным, безусловно, является феноменология Э. Гуссерля, переработанная А. Шюцем в феноменологическую социологию. Но детальная разработка основных категорий и тем социологии знания в феноменологической перспективе, принадлежит именно Питеру Бергеру и Томасу Лукману. После выхода работы "Социальное конструирование реальности" это направление получает широкую известность в американской и немецкой социологии.

Эта книга послужила фундаментом для последующих трудов Лукмана по социологии языка и "протосоциологии", равно как и для многочисленных произведений Бергера в области социологии религии. Бергер является автором целого ряда книг, ставших в США "бестселлерами": "Священная завеса", "Слухи об ангелах", "Еретический императив", "Пирамиды жертв", "Капиталистическая революция". Им написано несколько учебников по социологии. Кроме того, Бергер является одним из ведущих представителей американского неоконсерватизма, критиком как различных "левых" теорий, так и практики "реального социализма". В последние годы в центре его внимания находится тема модернизации, перехода традиционных обществ к капиталистическому. Он является директором Бостонского института изучения экономической культуры, в котором реализуется ряд международных исследовательских проектов. Соавторами других работ Бергера являются известные американские и немецкие социологи (Р. Нейхауз, Х. Кельнер), можно говорить о создании им собственной "школы", правда, без какой бы то ни было догматически принятой доктрины.

"Социальное конструирование реальности" разительно отличается от других работ Бергера и Лукмана по стилю и содержанию. Они умеют писать популярно и для широкого читателя, тогда как эта книга написана для специалистов, содержит в себе, наряду с живыми примерами, философский анализ основополагающих категорий социологической теории. Основную тему книги можно сформулировать следующим образом: как человек создает социальную реальность и как эта реальность создает человека.

Хотя Бергер и Лукман в равной мере принадлежат к феноменологической социологии и являются учениками Шюца, между ними имеются немалые различия. Если Лукман довольно последователен и органичен в своей ориентации на феноменологию, будучи методологом, разрабатывающим проблемы "протосоциологии" или "социологии жизненного мира", то Бергера можно назвать эмпириком в хорошем смысле этого слова. От разработки теоретико-методологических принципов он переходит к конкретным явлениям, структурам, институтам. При этом он использует не только феноменологию Гуссерля и Шюца, но в равной степени теории и методы других философов и социологов, прежде всего М. Вебера. В "Социальном конструировании реальности" одни главы написаны при большом участии Лукмана, любителя тщательного описания всякого рода типизации, тогда как расшифровки социологических категорий на конкретном материале принадлежат, скорее, Бергеру. Но книга представляет собой единое целое, и различие ориентации и установок соавторов ведет не к эклектике, а к плодотворному синтезу абстрактной теории и эмпирического знания.

В интервью с Томас Лукман рассказал, какое значение имеет для его научной деятельности Альфред Шюц. "…Мне казалось, что Шюц и его феноменология повседневности - это именно то филосовское протосоциологическое основание, которого не хватало веберианской исторической социологии и социальным наукам вообще. Я пришел к этому выводу в ходе изучения социологии науки, после длительных обсуждений и споров с представителями других интеллектуальных школ. Конечно, для идей Шюца наиболее важной является философия Гуссерля, но его подходу так же близки представления сторонников философии прагматизма, таких как Ч.С. Пирс, У. Джеймс, Дж. Г. Мид. Я был уверен, что Венский кружок - Карнап, а так же ранний Витгенштейн и их американские последователи абсолютно не правы. Можно сказать, что Шюц - урожденный житель Вены косвенно связанный с Венским кружком через своего друга, "диссиденствующего" члена кружка - Кауфманна развивал свои взгляд в противовес позиции Венской школы. Как видите, уже в студенческие годы, то есть достаточно рано у меня сформировалось негативное восприятие общепринятого подхода в социальных науках или основной философии социальных наук. Благодаря Шюцу и выдающемуся американскому феноменологу Дориану Кеарнсу, а так же благодаря Арону Гурвичу, который позже стал моим коллегой по университету, я стал интенсивно читать Гурсселя. Это оказало чрезвычайное влияние на мое мышление.

А теперь по поводу конструктивизма. Книга, написанная в соавторстве с Бергером, действительно называется "Социальное конструирование реальности". Её замысел заключается в том, чтобы представить определенный взгляд на социальную теорию в категория социального знания. Она избирательно и эклектично основывалась на основных идеях антропологических работ Маркса, социологическом объективизме Дюркгейма, понимающей исторической социологии Макса Вебера, и, конечно же, социальной психологии Дж. Г. Мида. Теоретическим основанием предложенного нами синтеза является феноменология жизненного мира, разработанная Гурссерлем и Шюцем."

2.2 Феноменологические позиции А. Сикурела

Сикурел считал основной проблемой эмпирических социальных исследований то, что язык социологии и в теоретических выкладках, и в описании социальных событий идентичен обиходной речи. Второй основной проблемой он считал навязывание методов измерения на математической основе еще до того, как выяснится, что эти методы соответствуют предмету. Эмпирическое самопонимание символически-интеракционистких, феноменологических и этнометодологических исследований характеризуется двумя основными положениями.

Метод зависит от объекта, поэтому в науке должно быть некое предварительное знание об объекте. Не метод как таковой определяет научное познание, а адекватность метода и объекта. Поэтому в первую очередь возникает вопрос не о том, каким методам следует отдавать предпочтение - количественным или качественным, а о том, как адекватно воспринять социальные объекты, которые, исходя из этих кон цепций, определяются как "проблемы языка и смысла".

Язык является общей основой для науки и жизненного мира, поэтому между ними нет принципиального различия; однако это приводит к тому, что происходит беспрерывное взаимодействие между наукой и жизненным миром. Каждый исследовательский акт является в то же время социальным взаимодействием, а каждое социальное взаимодействие потенциально затрагивает исследование. Следствиями являются обостренное восприятие рефлексивности науки и интервенционистский эффект исследования. Феноменологически-герменевтические элементы изложенного подхода имеют своим истоком не Америку; они ведут свое происхождение от идеалистической традиции Германии, которая породила "науки о духе" и герменевтическую философию. В американских социальных науках наибольшее влияние на это направление оказали Витгенштейн, Шюц и Вебер.

2.3.Критика работы А. Шюца "Формирование понятия и теория в социальных науках"

Название книги Альфреда Шюца появилось в результате симпозиума, которое проходило на Американской философской ассоциации в декабре 1952 году. В результате данной научной конференции, все учёные разделились по двум разным баррикадам. Одни утверждали, что только методы естественных наук являются научными и именно они способствовали появлению хороших результатов. Поэтому, учёные данной точки зрения говорили о том, что только методы естественных наук должны быть использованы для решения любых человеческих "задач". Но не все с этим были согласны.

Другие учёные придерживались того, что все социальные науки имеет очень большие отличия от естественных наук. Они аргументировали это тем, что социальные науки, как таковые, являются графическими. Социальным наукам характерны следующие черты: индивидуализирующая концептуализация и поиск единичных утвердительных суждений.

А естественные науки являются обобщающимися. Для них характерна обобщающая концептуализация и поиск всеобщих достоверных суждений.

Следовательно, сторонники данных "взглядов" утверждали "естественные науки имеют отношение с материальными объектами и процессами, социальные же науки психологическими и интеллектуальными". Таким образом, для первых методом является объяснение, а для вторых - понимание.

Альфред Шюц в своей работе говорит, что вклад, который сделал Эрнест Нагель, подвергся критики со стороны учёных. Это произошло из-за того, что "социальные учёные" предложили на всеобщее обозрение много ошибочных утверждений. Именно этот факт, положил началу для перехода от одного подхода к этой проблеме к совершенно другому.

Э. Нагель критиковал утверждения Макса Вебера. Основная критика была в том, что "социальные науки стремятся "понять" социальные явления в терминах "значащих" категорий человеческого опыта и что, следовательно, "причинно-функциональный" подход естественных наук неприложим к исследованию социальной реальности".

Э. Нагель критиковал М. Вебера потому, что имел другую точку зрения на этой счёт, то есть он утверждал, что любое человеческое поведение будет вызвано мотивированным психическим состоянием. А также, что:

1. Мотивы действия не доступны для чувственного наблюдения.

2. "Приписывание эмоций, установок и целей в процессе исследования публичного поведения является двойной гипотезой: она предполагает, что участники некоторых социальных явлений находятся в определённом психическом состоянии; она также предполагает определённые взаимоотношения между такими состояниями , а также между ними и публичным поведением".

3. Человек не "понимает" природы, как таковой, а также любые действия направленные по отношению к человеческим мотивам.

Нужно сказать, что Шюц не согласен с такими вопросами Нагеля и Гемпеля, которые носят фундаментальный характер, но есть такие вопросы, с которыми Шюц согласен. Например (по Шюцу), все эмпирические знания состоят из мыслительных процессов правильного и логичного вывода, который в свою очередь должен быть проверен.

По мнению Шюца, изначальная цель социальных наук состоит:

1.Достижение организованного знания по поводу социальной реальности.

2.Все формы натурализма и логического эмпиризма должны рассматриваться социальную реальность как данность, которая изначально уже дана. А так же, как объект социальной науки.

3.Опыт с чувственным наблюдением и с публичным действием исключает определённые измерения социальной реальности.

Многие учёные говорят о понимании или о "Verstehen", когда хотят выяснить главные причины различных значений по отношению к человеческой деятельности в обыденной жизни. В своей работе Альфред Шюц также говорит о нём. "Verstehen" -это такой вид техники, который занимается изучением всех человеческих "задач". А также "Verstehen" является совершенно особенной формой опыта, с помощью которого "обыденно мышление может познать социально-культурный мир". Данный термин субъективен потому, что пытается найти то, что "имеет в виду" действующий по отношению к своему действию.

Рассмотрим, как обыденные знания повседневной жизни являются социализированными в большинстве случаев во взаимоотношениях, по Шюцу:

1.Оно структурно социализировано, так как основано на фундаментальной идеализации. Под идеализацией в данном случае подразумевается взаимность перспектив.

2.Оно генетически социализировано.

3.Оно социализировано по отношению к социальному распределению знания.

С помощью данных принципов социализиции обыденного знания, можно помочь учёному в понимании того, что он имеет в виду, когда использует структурно-функциональный подход, с целью детального изучения человеческих дел. Шюц говорит о том, что рассматривать какую-либо теорию во всех социальных науках может помочь в этом, знаменитый постулат субъективной интерпретации.

Данный постулат субъективной интерпретации следует понимать, по мнению Шюца, так: "Все научные объяснения социального мира могут, а в некоторых случаях и должны, отсылать к субъективным значениям человеческих действий, из которых и возникает социальная реальность". Из всей работы Шюца можно сделать вывод, что методологические приёмы социальных наук будут эффективнее в достижении.

3. КОНЦЕПЦИЯ ВЗАИМОПОНИМАНИЯ И РЕСОЦИАЛИЗАЦИИ В РАБОТЕ А ШЮЦА

Возвращающийся домой" - это одна из работ А. Шюца, посвященная описанию и анализу взаимопонимания между людьми, процесса возвращения домой человека, который давно в нем не был. В ней показаны социально- психологические трудности адаптации к дому, с которыми сталкивались солдаты и офицеры по возвращении в семьи с военных действий. Подобные проблемы порождали у людей неуверенность и душевные травмы из-за непонимания близких, а зачастую и неразрешимые конфликты с ранее столь близкими людьми.

В основе этой работы Шюца лежат автобиографические наблюдения и воспоминания, фрагменты собственной жизни социолога периода Первой мировой войны.

Концепция "возвращающегося домой" дает возможность социологического исследования поведения различных групп людей, которые на длительное время выключены из привычной для них повседневной жизни вдали от своего дома и затем включающихся в нее.

Здесь встает вопрос, что же стоит за понятием "дом". Шюц понимает под ним "особый способ жизни, составленный из маленьких и привычных элементов, дорогих нам. Опросы показывают, что для одних дом - это томатный сэндвич с ледяным молоком, для других - свежее молоко и утренняя газета у двери, для третьих - трамваи и автомобильные гудки. Таким образом, дом означает одно для человека, который никогда не покидает его, другое - для того, кто обитает вдали от него и третье - для тех, кто в него возвращается".

"Дом означает одно для человека, который никогда не покидает его, другое - для того, кто обитает вдали от него, и третье - для тех, кто в него возвращается". Жизнь дома означает жизнь в общем с другими пространстве и времени, в общем окружении объектов как возможных целей, средств, интересов, основанных на непрерывной системе релевантностей. " Жить дома - это значит воспринимать другого как уникальную личность в живом настоящем, разделять с нею антиципации будущего в качестве планов, надежд и желаний, наконец, это означает шанс восстановить отношения, если они прерваны. Для каждого из партнеров чужая жизнь становится частью его автобиографии, элементов личной истории".

Таков аспект социальной структуры домашнего мира для тех, кто в нем живет. Она полностью изменяется для того, кто покинул дом. Он вступил в иное социальное измерение, не покрываемое системой координат, используемых как схема референции у себя дома. Он не испытывает в опыте живого настоящего многих социальных отношений, составляющих текстуру его домашней. Возвращение домой определяет новое восприятие мира. Вернувшись домой, человек попадает в изменившуюся ситуацию собственного выбора целей и средств их достижения. "Успех или неудача возвращающегося домой зависят от шанса трансформировать эти социальные отношения в возобновляющиеся".

Шюц называет, что жизнь дома - это жизнь в так называемых первичных группах. Этот термин ввел Кули, чтобы обозначить отношения лицом-к-лицу. Альфред Шюц разграничивает отношения лицом-к-лицу и близкие отношения. "Первые предполагают общее пространство и время. Общность пространства означает, что телесные движения, выражения лица, жесты открыты наблюдению партнера как симптомы его мысли. С другой стороны, общность пространства означает, что определенный сектор внешнего мира доступен всем участникам отношения лицом-к-лицу. Внутри этого общего горизонта есть объекты общего интереса и общей релевантности, Общность времени не простирается столь далеко. Но она означает, что каждый из них участвует во внутренней жизни другого. Я могу схватить мысли другого в живом настоящем и соотнести с моим собственным потоком мышления. Я для других и он для меня являемся не абстракциями, не только примерами типичного поведения, но и - поскольку мы разделяем живое настоящее - уникальными индивидуальными личностями. Таковы отличительные черты ситуации лицом-к-лицу, которую мы предпочитаем называть "чистым мы - отношением".

Новая ситуация обнаруживается не только тем, кто возвратился домой, но и теми, кто составляет дом, в который возвращается солдат. "Да и вернувшийся человек уже не тот: ни для себя, ни для тех, кто ждал его возвращения. Это справедливо для всех возвращающихся. Даже если мы возвращаемся домой после короткого перерыва, мы обнаруживаем, что старое, привычное окружение приобретает дополнительное значение, возникающее из нашего опыта в период отсутствия: вещи и люди, по крайней мере вначале, имеют другие облики. И требуется определенное усилие, чтобы трансформировать нашу деятельность в рутинное русло и реактивировать наши прежние отношения с людьми и вещами". И для возвращающегося, и для тех, к кому он приходит, становится очевидным, что он уже не тот, прежний, а другой.

Термин "возвращающийся" употребятся А. Шюцем в виде возвратного несовершенного причастия, с помощью которого передается процесс, длящийся во времени. Человек физически уже вернулся, он дома, но феноменологически, психологически, социально он еще долго будет "возвращаться", если "вернется" вообще. Чтобы это произошло, необходимо выполнить следующие практические шаги: "Многое сделано, но еще больше предстоит сделать, чтобы подготовить возвращающегося домой ветерана к необходимости прилаживания к дому. Равно необходимо подготовить к его приходу и домашнюю группу. Через прессу и радио следует разъяснять домочадцам, что человек, которого они ждут, уже не тот, другой, и даже не такой, каким они его воображают.

Проблема возвращения домой оказалась в высшей степени актуальной и для личности, и для общества в лице тех или иных социальных общностей, групп, институтов. Ведь человек возвращается домой после длительного отсутствия, связанного с путешествиями, продолжительными командировками и т. д., в ходе которого он лишен тесной связи с домом. Каждый раз возвращение домой чревато непредсказуемыми последствиями.

"На разрешение подобных конфликтных ситуаций направлена вся неклассическая социальная методология, ориентированная на достижение взаимопонимания, диалог и культурное посредничество. Именно потребность в решении подобного рода проблем инспирировала становление неклассической парадигмы социального знания, идеал которой - "мягкая", смыслосберегающая социальная методология, помогающая преодолевать культурные и возрастные барьеры и достигать взаимопонимания. И одним из наиболее значительных образцов такой методологии является феноменология естественной установки А. Шюца".

Рассматривая взгляды ученого на проблему "возвращающегося домой", нельзя не отметить ее актуальности в наше время. Более того, можно, с нашей точки зрения, говорить о росте этой актуальности, о значительном увеличении числа людей, которые находятся в состоянии "возвращения домой". Концепция Шюца являет собой пример социологической теории, направленной на решение конкретной жизненной массовой ситуации. Она ориентирована на достижение взаимопонимания людей, диалог между ними. Потребность в решении подобных проблем породила становление неклассической парадигмы социального знания и, как одну из ее разновидностей, феноменологическую социологию.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В ходе написания курсовой работы были выполнены все поставленные цели и задачи.

На основе изучения трудов А. Шюца выяснено, что его феноменология социального мира является образцом повествовательного описания и логического развертывания объяснений "на основе очевидности".

Он рассматривает любое явление общественной жизни как непосредственно данный сознанию феномен. Вклад А. Шюца в социальную методологию простирается на уровне метаанализа, то есть систематического обращения к вопросам, логически первичным по отношению к любым утверждениям относительно самой социальной реальности.

"Важный вклад в становление феноменологической социологии внесли такие выдающиеся философы, как Груссель, А. Гурвич и другие.

Однако именно Шюц сумел вывести социально - феноменологическое исследование за рамки философской рефлексии и заложить основания концептуальной системы феноменологической социологии, ориентирующейся на изучение формальных структур повседневных человеческих взаимодействий".

А. Шюц обнаруживает социологическую эффективность новых для классической объективистской парадигмы социального знания методологических подходов, соответствующих его задаче исследовать предельные основания социальности как процесса обмена человеческими смыслами.

Именно в трудах А. Шюца феноменологическая философия превращается в социологию.

Развитие феноменологической социологии после Шюца ознаменовалось огромным количеством работ его учеников и последователей, носящих в основном либо популяризаторский, либо эпигонский характер. Важным достижением, однако, стала разработка концепции так называемой этнометодологии.

В работах его последователей (Т. Лукман, Г. Гарфинкель, П. Бергер и другие) феноменологическая социология полностью формируется как школа и направление со своим специфическим взглядом на социальный мир.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

шюц ресоциализация множественность реальность

1. Абельс Хайнц. Интеракция, идентичность, презентация. Введение в интерпретативную социологию М.: Алетейя, 2000

2. Альфред Шюц. "Избранные статьи" М.: РОССПЭН, 1971.С. 174-175

3. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания М.: Медиум, 1995. С. 323

4. Волков Ю.Г., Нечипуренко В.Н., Самыгин С.И. Социология: история и современность. Ростов-на-Дону М.: Феникс, 1999.С. 264-267

5. Громов И. А., Мзцкевич А. Ю., Семенов В. А., Западная теоретическая социология, М.: Ольга, 1996, С. 104-106

6. Интервью Е. Здравомыслова, // Социс. 2002. - № 2. С.53

7. Ионин Л.Г. Альфред Шюц и социология повседневности// Современная американская социология. М.: Московского ун-та, 1994. С. 180

8. Ионин Л.Г. Социология культуры. М.: Логос, Москва, 2001. Стр.280

9. История социологии: Учеб. пособие/ А.Н. Еслуков, Г. Н. Соколова, Т.Г. Румянцева, А.А. Грицанов; под общ. Ред. А.Н. Еслукова и др. 2-е изд., перераб., 1997. С.381

10. Плахов В. Д. Западная социология. Исторические этапы, основные школы и направления развития (XIX - XX вв.) Учебное пособие. СПб М.: Издательство РГПУ им. А. И. Герцена, 2000. С. 156

11. Рутинская Т. В. Критика работы А. Шюца "Формирование понятия и теория в социальных науках // Социология. 2012. - № 10. С. 76-86

12. Смирнова Н.М. Феноменология естественной установки А. Шюца// Социс. 1995. - № 2. С. 139

13. Смирнова Н.М., От социальной метафизики и феноменологии "естественной установки" М.: Наука,1997. С. 360

14. Шюц А. "Избранные статьи" М.: РОССПЭН, 1971. С. 369-375

Размещено на Allbest.ru