Эволюция человека и его социальной структуры

ЭВОЛЮЦИЯ ЧЕЛОВЕКА И ЕГО СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ

М.Л. Бутовская

Родословная человека сейчас исчисляется 4.4 млн лет, правда, кандидат на ее основателя твердо не определен. Это не мешает, однако, попыткам понять, когда и почему наши далекие предки "встали на ноги", научились изготовлять и применять орудия, обрели "дар речи", какими были сообщества пралюдей и на чем они строились.

НЕМНОГИЕ научные проблемы дискутировались столь длительно и эмоционально, как проблема происхождениия человека. Среди обсуждающих этот вопрос есть те, кто утверждает, что человек и его родословная не имеют ничего общего с прочими формами жизни на Земле, другие верят в акт божественного творения. Но с каждым годом антропология, и главным образом палеоантропология, предоставляет все больше научных доказательств последовательной, длящейся миллионы лет, эволюции человеческого рода. Вот уже более столетия исследователи заняты поисками "утраченного звена" - формы, непосредственно ответвившейся от общего с африканскими человекообразными обезьянами предка. Антропологи спорят о том, кто из этих обезьян - шимпанзе, бонобо (в отечественной литературе его называют карликовым шимпанзе) или гориллы - ближе к человеку, и о том, что послужило толчком к уникальным морфологическим и поведенческим преобразованиям: развитию двуногости, эволюции кисти, увеличению головного мозга, становлению орудийной деятельности, речи, сознания. Нет окончательной ясности и в понимании пути социальной эволюции человека.

НАШИ АФРИКАНСКИЕ ПРЕДКИ: КТО ОНИ?

Наука медленно, но последовательно заглядывает все дальше в глубь времен. Открытый в 1925 г. Р.Дартом, крупнейшим антропологом из ЮАР, ребенок из Таунга - австралопитек африканский - был датирован 2.5 млн лет назад и вызвал настоящее потрясение. Мало того, находка была враждебно воспринята многими специалистами, так как в корне меняла представления и о географическом месте человеческой прародины (до начала нашего века большинство антропологов считали ею Юго-Восточную Азию), и о древности человека. Вместе с тем появление "бэби из Таунга" подтвердило гениальную догадку Ч.Дарвина об африканских корнях рода человеческого.

С конца 50-х годов родословная человека продолжает неумолимо удлиняться и ветвиться. Антропологи столкнулись с тем, что в Восточной и Южной Африке 2.6 - 1.2 млн лет назад одновременно существовали сразу несколькo видов австралопитековых: грацильные формы, такие как Australopithecus africanus, и массивные - A.boisei, A.robustus. Примерно этим же временем датируется и появление первых представителей рода Homo, т.е. H.habilis (2.6 - 1.6 млн лет назад) и H.rudolfensis (2.5 - 1.9 млн лет).

Обнаруженные в 1974 г. Д.Джохансоном останки более примитивного гоминида - австралопитека афарского (A.afarensis; то был скелет самки, с тех пор широко известный под именем Люси) - удревнили человеческую историю до 3 млн лет4. В дальнейшем было установлено, что существа этого вида обитали на территории нынешнего Хадара (Эфиопия) и значительно раньше: 4 - 3 млн лет назад.

К настоящему времени там же обнаружены останки около 250 индивидуумов. Правда, из них лишь несколько находок оказались полными до такой степени, что по ним удалось оценить пропорции тела этих существ и особенности строения черепа, а Джохансон установил к тому же факт двуногого передвижения. Кстати, находка, сделанная Джохансоном через восемь лет, в 1992 г., до настоящего времени остается самой полной для ранних австралопитековых. В 1993 г. Д.Джохансону и Б.Белу удалось восстановить череп самца по 200 фрагментам, в число которых входили затылочная кость, части нёба (с несколькими зубами) и черепного свода, клык и значительная доля костей лицевого скелета.

Найденные в разных по древности геологических слоях останки австралопитековых из Хадара оказались чрезвычайно сходными морфологически. Таким образом, стало очевидным, что A.afarensis просуществовал почти в неизменном виде в течение 900 тыс. лет (между 4 и 3 млн лет назад). Афарские австралопитеки, видимо, успешно конкурировали с другими видами приматов, а возможно, - и с хищными животными.

Что же известно сейчас об этих возможных предках человека - одних из самых древних? Не подлежит сомнению, что эти существа передвигались на двух ногах и могли проводить много времени на земле. Задние конечности ранних австралопитеков были несколько длиннее, чем у современных шимпанзе или бонобо, а передние - такие же, как у этих обезьян, таз - шире и короче.

Относительно передвижения афарских австралопитеков специалисты пока не пришли к общему мнению. Одни, в том числе американские антропологи О.Лавджой, Д.Джохансон и Б.Латимер, полагают, что Люси уже в совершенстве освоила двуногую локомоцию, а строение ее таза и бедренных мышц даже затрудняло передвижение по деревьям. Другие, не менее известные американские специалисты, например Р.Сасман и Дж.Стерн, доказывают, что Люси и ее родственники еще двигались на несколько согнутых в коленях ногах. Швейцарец П.Шмидт уверен, что афарские австралопитеки не могли бегать на большие расстояния, о чем свидетельствует форма грудной клетки Люси - длинная и цилиндрическая. По его мнению, при движении на двух ногах Люси сильно вращала телом, как это делают гориллы. Особенности же строения пальцев руки и большого пальца ноги, удлиненные пропорции рук говорят как будто о довольно долгом времяпрепровождении этими существами на деревьях, которые они, видимо, использовали как наиболее безопасное место для сна и отдыха.

Каковы бы ни были расхождения палеоантропологов во взглядах, все они едины в одном: ранние автралопитековые могли передвигаться на двух ногах и много времени находились на земле. Отпечатки следов как минимум двух особей A.afarensis почти 3.5-миллионнолетней давности, сохранившиеся на вулканическом пепле в Летоли (Танзания), отчетливо свидетельствуют, что основной упор стопы приходился на пяточную кость, как у человека.

Впрочем, двуногое хождение имеет, вероятно, куда более длинную историю. Кенийская исследовательница М.Лики сообщила недавно о находке в Канапои и Алия-Бей близ оз. Туркана (Кения) останков двуногого существа, жившего около 4.2 - 3.9 млн лет назад и названного ею A.anamensis. Этот вид, считает американский антрополог Я.Татерсел, лишь незначительно отличается от A.afarensis и близкородствен ему. Размеры эпифизов большой берцовой кости и угол ее сочленения с бедренной в коленном суставе указывают на то, что A.anamensis уже перемещался на двух ногах.

В середине 90-х годов американский палеоантрополог Т.Уайт объявил, что нашел в Эфиопии (Арамис) то самое "недостающее звено", о котором вот уже более столетия грезят ученые. Новая форма, чей возраст оценивается в 4.4 млн лет, была выделена в новый род Aridipithecus и названа A.ramidus - наземная человекообразная обезьяна. По мнению Уайта, она претендует на звание прародителя австралопитековых. У этой формы больше признаков, присущих шимпанзе, нежели у известных уже видов австралопитеков. В Арамисе обнаружены останки, принадлежащие приблизительно 50 особям и включающие фрагменты скелета, в том числе кости стопы, семь из восьми костей запястья и др. По строению зубной системы A.ramidus напоминает бонобо, который, как считает А.Зильман, сохранил максимальное число черт общего с гоминидами предка. Однако, в отличие от бонобо, A.ramidus, видимо, уже стал осваивать двуногое хождение.

Просматривается также и несомненное сходство между A.anamensis и A.ramidus. Антропологи, однако, до сих пор не решили, является ли последний сестринским таксоном по отношению к первому, или его следует считать исходной предковой формой.

В последние годы специалисты по молекулярной систематике пришли к чрезвычайно интересным выводам относительно времени отделения гоминидной линии от общего с африканскими человекообразными обезьянами предкового ствола. Предполагается, что вначале ответвилась линия гориллы (между 10 и 7 млн лет назад) и только потом (также в миоцене, т.е. 7 - 6 млн лет назад) произошло разделение гоминоидной линии на гоминидную (австралопитеки, а затем род Homo) и панидную (шимпанзе и бонобо) ветви. Если эти данные верны, то человек, шимпанзе и бонобо состоят друг с другом в более близком родстве, нежели каждый из них с гориллой.

В наши дни прочно утвердилось мнение, что классификация гоминид должна строиться не на основе морфологических признаков, а на степени генетического родства. Данные молекулярной биологии привели к радикальному пересмотру систематики: роды горилла, шимпанзе и человек образуют близкородственную группу Hominini в пределах единого семейства гоминид. Туда же включают орангутанов и гиббонов - более дальних родственников человека.

Не разрешен до настоящего времени спор о количестве видов австралопитековых, сосуществовавших в Афаре. Одни исследователи, основываясь на размерах тела, настаивают на высоком уровне полового диморфизма афарских гоминид. По подсчетам Джохансона, масса самца австралопитека афарского составляла примерно 45 кг при росте 152.5 см, самка же была существенно меньше: высотой приблизительно 120 см и массой около 27 кг. Поражает, однако, что при сильно выраженном половом диморфизме по размерам тела величина клыков самцов и самок мало различалась.

Социоэкологические исследования приматов выявляют исключительно сложную связь между степенью выраженности полового диморфизма, конкуренцией между самцами, характером отношений между особями разного пола, соотношением самцов и самок в группе, отбором самцов-защитников, которые снижают риск убийства детенышей самцами-чужаками, и особенностями экологии, например типом питания и наличием хищников.

Впрочем, половой диморфизм еще не может служить однозначным указанием на более жесткие иерархические отношения в группах или ориентацию на гаремные формы социальной организации. Причина диморфизма может скрываться в различной пищевой специализации полов или быть связана с потребностью в защите от врагов.

Лавджой связывает половое различие в размерах тела с переходом австралопитековых к моногамии и строит на этом основании свою модель социальной организации ранних гоминид. По мнению Лавджоя, их сообщество состояло из нескольких парных семей с потомством. Вполне допустимо, что эти существа жили сплоченными группами по 25 - 30 особей, благодаря чему обеспечивалась коллективная защита от хищников. Мощные, крупные самцы несомненно были уже способны применять (как современные шимпанзе) с этой целью камни или палки, а выпрямленное положение тела и изменение техники метания предмета делали защиту более эффективной.

Правда, некоторые специалисты полагают, что в Афаре существовали два вида австралопитеков - крупный и мелкий, а в пределах каждого из них половой диморфизм мог быть незначительным. При таком взгляде аргументы в пользу того, что Люси была особью женского пола, а существо, чьи останки найдены в 1992 г., - мужского, мало доказательны, так как главный довод Джохансона - именно разные размеры тела. Заметим, пол шимпанзе и бонобо нельзя определить по размерам тела и форме таза. Следовательно, этот показатель вряд ли пригоден и для диагностики пола у ранних гоминид.

ПРЯМОХОЖДЕНИЕ, РАЗВИТИЕ РУКИ И РЕЧИ

До начала 90-х годов ни один серьезный специалист не сомневался, что непосредственная прародина человека - Восточная Африка. Большинство находок австралопитеков и ранних представителей рода Homo действительно были сделаны на ее широких пространствах (от Эфиопии до Танзании), а также в южной части континента. Это и дало основание предполагать некоторую приуроченность ранних стадий эволюции человека к зоне Великого Африканского рифта (Восточно-Африканской зоне разломов). Но вот в 1993 г. в Чаде (провинция Бахр-эль-Газаль), т. е. в 2500 км западнее этой зоны, почти в центре континента, найдены останки некоего существа, названного чадантропом, которое по морфологическим характеристикам напоминает австралопитека афарского. Это наводит на мысль о более широком распространении австралопитековых в Африке по крайней мере в период 3.5 - 3 млн лет назад. Следовательно, гипотеза о том, что австралопитековые вытеснили менее приспособленных шимпанзе из открытой местности в зону тропических лесов западнее Африканского рифта не подтверждается. Местность Бахр-эль-Газаль, по данным палеоэкологов, напоминала Хадар той же эпохи: изобиловала озерами и небольшими ручьями, влажные тропические леса перемежались лесосаваннами с открытыми участками, поросшими густой травой.

Со школьных лет мы привыкли слышать, что двуногая локомоция возникла у наших предков при переходе к жизни в саванне. Однако палеоэкологические данные ставят под сомнение этот факт. Климат в Восточной Африке 6 - 4.3 млн лет назад был умеренно влажным, а в период с 4.4 до 2.8 млн лет влажность даже несколько повысилась. Палеоэкологические материалы из Арамиса свидетельствуют, что A.ramidus обитал в тропическом лесу. Принимая во внимание и другие сведения, следует, видимо, признать, что двуногое хождение возникло вне связи с глобальными изменениями климата и аридизацией среды обитания предков человека, а значит, не было адаптацией к жизни в открытых пространствах. Аридизация Восточной Африки началась значительно позднее - около 2.5 млн лет назад, т.е. более чем через 2 млн лет после перехода гоминид к прямохождению.

Ранние австралопитековые, видимо, были тесно связаны с лесными экосистемами, а более поздние представители этого рода обитали, вероятно, в мозаичных ландшафтах. Двуногая локомоция несомненно сыграла большую роль в освоении гоминидами открытых мест, так как благодаря ей уменьшилась площадь инсоляции тела, увеличился обзор территории, появилась возможность применять предметы для защиты от хищников и т.д. Тем не менее прямохождение обусловлено скорее всего не переходом к жизни в саванне.

Что же в таком случае послужило толчком к изменению способа передвижения у предков человека? К сожалению, однозначного ответа на этот вопрос пока нет. Как предполагает Уайт, в выпрямленном положении A.ramidus мог начать перемещаться по толстым ветвям, чтобы собирать фрукты с невысоких деревьев, а впоследствии перешел к двуногому хождению от дерева к дереву. Такой способ был энергетически выгоднее, нежели каждый раз опускаться на четвереньки и вновь подниматься на две ноги. С точки зрения А.Кортланда переход к прямохождению и удлинение задних конечностей могли, наконец, быть адаптацией к жизни в заболоченном тропическом лесу.

В антропологической литературе не раз упоминалась неэкономичность двуногой локомоции, но тогда она вообще переходила в разряд совершенно неадаптивных поведенческих качеств. От этой идеи, однако, пришлось отказаться, как только специалисты сравнили типы передвижения. Известно, что их три: с опорой на четыре конечности (на ладони и стопы, пяточная кость при этом не касается земли); на стопы и тыльные стороны кистей (косточки пальцев); на полную ступню в выпрямленном положении. Оказалось, что наименее выгодный способ - второй, типичный для человекообразных обезьян, а вовсе не третий, гоминидный. Иными словами, способ передвижения по земле шимпанзе или горилл куда менее адаптивен, чем прямохождение. С энергетической точки зрения переход от обезьяньего хождения с опорой на косточки пальцев к двуногости нужно рассматривать как адаптивный.

Со студенческой скамьи мы прочно усвоили энгельсовскую триаду, якобы обеспечившую становление человека: тесно связанные друг с другом прямохождение, развитие руки и речи. Прогрессивное увеличение размеров мозга - универсальное направление эволюции всех гоминидных линий в плиоцене и плиоплейстоцене. Однако тенденции в развитии размеров тела и пропорций конечностей у австралопитековых и представителей рода Homo различны.

Двуногая локомоция возникала неоднократно в разных линиях гоминид, причем много раньше - за несколько миллионов лет до формирования человеческой кисти. До настоящего времени не обнаружено никаких подтверждений тому, что ранние австралопитековые, как и более поздние их формы (грацильные или массивные), изготовляли и регулярно использовали каменные орудия. Ведь самые древние из них, найденные в Олдовае (Танзания), датируются 2.5 млн лет и ассоциируются лишь с появлением H.habilis. Правда, орудийная культура уходит корнями в самые глубины гоминидной эволюции, и вполне допустимо, что австралопитеки (особенно поздние) могли делать орудия из менее твердых природных материалов - дерева, кости. Допущение это не покажется столь уж фантастическим, если вспомнить, что современные шимпанзе в природе активно и постоянно применяют разнообразные приспособления. Для выуживания термитов и муравьев они зубами заостряют палку или соломинку; чтобы собрать воду, делают губку из разжеванных листьев, а камнями раскалывают орехи.

Примечательно, что каждый шимпанзе в национальных парках Таи (Кот-д'Ивуар) и Боссоу (Гвинея) имеет свои излюбленные каменные орудия - "молоток и наковальню", носит их за собой или прячет в определенных местах, которые четко запоминает. Более того, некоторые особи используют также третий камень в качестве клина, чтобы поддерживать поверхность "наковальни" в горизонтальном положении и придавать ей устойчивость. Камень, служащий клином, - это в сущности метаорудие, ибо применяется для усовершенствования орудия первичного.

Использование конкретных материалов в качестве орудий передается в популяциях этого вида как традиция. Самки шимпанзе из Таи, например, не только раскалывают орехи в присутствии своих детенышей, но и явно стимулируют их (наказанием или поощрением) к освоению оптимальных навыков колки.

Причины появления двуногой локомоции в одной или нескольких популяциях гоминин по-прежнему остаются загадкой. Вполне возможно, что подобная перестройка стала нейтральным следствием какой-то комплексной мутации, преадаптацией. Важно одно: преобразования произошли не потому, что руки этих существ были чем-то постоянно заняты. А вот переход к передвижению на двух ногах уж точно привел к высвобождению рук, что и создало благоприятные возможности для последующего развития манипуляторных способностей.

Человеческая речь, напротив, стала развиваться раньше, чем предполагали антропологи. Можно считать установленным наличие оформленных мозговых центров Брока и Вернике уже у H.habilis. По мнению крупнейшего специалиста по ранним гоминидам Ф.Табайаса, зачатки центра речи прослеживаются у поздних австралопитековых - грацильных и массивных, т.е. A.africanus и A.robustus. Представляется очевидным, что у существ, перешедших к прямохождению, головной мозг еще не достиг необходимых размеров, чтобы они могли изъясняться членораздельно. Объем мозга у австралопитека афарского (находка 1992 г.) лишь немного превышал 500 см³, а у H.habilis - одного из первых в роде Homo - в среднем был равен уже 630 см³, у современного же человека он составляет около 1300 см³.

Между тем, у наших далеких предков несомненно уже имелась основа для формирования человеческого языка - зачаточные способности оперировать символами. Судя по современным данным, ближайшие родственники человека - шимпанзе, бонобо и горилла - понимают символы, оперируют ими, комбинируют знаки, создавая новые значения. Особенно в этом преуспели карликовые шимпанзе. Например, бонобо по имени Кензи научился общаться с помощью символов, воспринимает слова со слуха без специальной тренировки, быстро устанавливает связь между нарисованным символом и его словесным выражением, понимает смысл простых предложений. Возможно, в природных условиях бонобо способны передавать информацию с помощью символов. Группа американских и японских приматологов, работающая в национальном парке Ломако, недавно обнаружила, что члены одного сообщества, разбиваясь на группки, оставляют друг другу настоящие послания в виде символов: воткнутых в землю палок, положенных на тропу веток, ориентированных в нужном направлении листьев растений. Благодаря таким меткам сородичи могут определять направление движения впереди идущей группы. Эти метки чаще встречаются на развилках или в местах, где невозможно оставить следы на земле - при переходе через ручей, в заболоченном месте и т.д. Так поступили бы и люди в подобных ситуациях.

Человекообразные обезьяны обладают также и зачатками абстрактного мышления - могут воспроизводить образ предмета. Примечательно, что рисуют они в соответствии с рядом правил, характерных для творческой активности 1.5 - 4-летних, а иногда и более старших детей. Горилла Коко, способная изъясняться на языке глухонемых, без сомнения, вкладывает в свои рисунки определенный смысл. Так, одному из них, выполненному в красно-желто-голубой гамме, она дала название "Птица", объяснив экспериментаторам, что изобразила свою любимицу - голубую сойку - сходной расцветки. Партнер Коко, самец Михаэл, нарисовав динозавра, игрушку коричневого цвета с зелеными шипами, в точности воспроизвел расцветку и даже изобразил зубцы.

Данные из области приматологии, накопленные к настоящему времени, существенно подрывают традиционные представления о качественной уникальности человека и делают поиски пресловутой грани между ним и человекообразными обезьянами мало перспективными. Конечно, различия существуют, но они по большей части количественного порядка.

ПОВЕДЕНИЕ РАННИХ ГОМИНИД

Узнаем ли мы когда-нибудь истину об этом - ведь социальное поведение не может быть документировано по ископаемым остаткам. Тем не менее все большее число исследователей пытается реконструировать его с помощью данных из области социоэкологии приматов, этологии человека, социальной антропологии и палеоэкологии. Сейчас можно говорить лишь о самой общей модели социальных отношений в группах гоминид, точнее, о принципах, ибо даже в пределах одного вида животных социальные структура и отношения могут сильно различаться. У гаремного вида - гориллы - во многих группах имеется более одного самца, участвующего в репродукции. Социальная структура шимпанзе зависит от места обитания: популяции, населяющие границу саванны, в отличие от лесных сородичей, образуют сплоченные и многочисленные сообщества, реже разбиваются на мелкие группки в поисках добычи.

Вариабельность социальных структур обусловлена многим: экологическими условиями, временем года и реальными погодными условиями (например, небывалой засухой или обилием дождей), наличием соседних сообществ (т.е. плотностью популяции) или второй близкородственной группы, претендующей на сходные ресурсы питания. Так, в периоды сильной засухи стада павианов анубисов формируют необычные для себя группировки, которые напоминают гаремы павианов гамадрилов.

Немалую роль в социальной эволюции могут играть история конкретной группы и внутригрупповые традиции. Известно, что шимпанзе в природе сильно отличаются характером использования орудий, техникой добычи пищи, индивидуальными привязанностями взрослых особей. Чрезвычайно велика роль "личности" отдельных членов группы, в первую очередь - лидера.

Как видим, социальные структуры и отношения в сообществах обезьян действительно разнообразны. Поэтому вряд ли уместно строить однолинейные, жесткие модели социальной эволюции человека или основывать их на анализе поведения какого-либо одного вида приматов или только сообществ современных охотников-собирателей.

Различия в социальном поведении между видами (или популяциями) специалисты в области социоэкологии склонны объяснять, исходя из характера распределения пищевых ресурсов и репродуктивных партнеров в пространстве. Известно, например, что наземные всеядные (неспециализированные или преимущественно фруктоядные) виды приматов могут формировать большие группы, в которых существуют конкурентные отношения между самками за пищу и между самцами за доступ к самке.

Ближайшие родственники человека - шимпанзе и бонобо - патрилокальны: самцы проводят всю жизнь в той группе, в которой родились, а взрослые самки обычно переходят в другие группы. Однако при общем преобладании такой системы обмена особями некоторые самки обезьян проводят всю жизнь в родной группе. Если обратиться к этнографии, то выясняется, что некоторые традиционные человеческие культуры не патрилокальны, а матрилокальны, причем корни этой социальной организации весьма древние. Означает ли это, что матрилокальность появилась вторично, а все популяции гоминид были патрилокальны?

По мнению Фоули, патрилокальность обусловлена развитой системой кооперации между самцами и ее низким уровнем между самками. Значит, в жизни сообществ ранних гоминид социальные связи самок существенной роли не играли, зато тенденции к объединению самцов со временем усиливались, ибо это способствовало успеху в охоте и защите от хищников (а возможно, и от соседних сообществ).

С нашей же точки зрения, стабильность социальных групп ранних гоминид в значительной мере зависела от самок. Судя по результатам многолетних наблюдений Ф.де Ваала за колонией обыкновенных шимпанзе в Арнеме (Голландия) и Ч.Беша - в национальном парке Таи, самки способны формировать стабильные группы на основе родства и дружеских привязанностей. Такая форма социального поведения присуща и карликовому шимпанзе. Бонобо отличаются от обыкновенного шимпанзе более высоким уровнем социальности как в отношениях между самками, так и между самками и самцами. Группы у бонобо в среднем больше, состав групп - постояннее, а вероятность внутригрупповой агрессии - меньше. Бонобо примечательны и высочайшим уровнем развития механизмов, которыми контролируется социальная напряженность. Последнее немаловажно для моделирования социальных отношений гоминид, ибо с развитием орудийной культуры конфликты внутри группы становились опаснее. Для их урегулирования бонобо используют не только элементы дружелюбного поведения - поцелуи, объятия и касания, присущие также и обыкновенному шимпанзе, но и сексуальные элементы, причем как во взаимоотношениях между особями противоположного пола, так и своего.

При патрилокальности у бонобо отмечены интенсивные, тесные и устойчивые связи между неродственными самками, возникающие благодаря многолетней личной привязанности. Этому могли способствовать или риск детоубийства (инфантицида) самцами, или необходимость объединения для поиска и добычи пищи. Когда ранние гоминиды встали на ноги и утратили клыки, то при наличии по соседству хищников тенденции к кооперации самок могли усилиться. Развитие дружественных связей между ними могло быть обусловлено также совместным выращиванием потомства.

Современные женщины, видимо, следуют в своих отношениях той же модели поведения. Во многих традиционных патрилокальных обществах жена, перейдя в дом мужа, устанавливает тесные связи с его родственницами, вместе с ними ведет хозяйство и воспитывает детей. Да и вообще девочки с раннего возраста склонны к дружественным отношениям, тогда как мальчики чаще образуют группы для повышения собственного статуса.

Из сказанного следует, что большая роль самок в социальных отношениях вполне совместима с патрилокальностью и подтверждается как приматологическими, так и этнографическими данными.

Средние размеры сообщества шимпанзе, бонобо и современных охотников-собирателей сходны (25 - 35 особей вместе с детьми), и нет никаких причин полагать, что размеры групп наших предков были иными. Не исключено также, что сообщества то распадались на небольшие группки, отправляясь на поиски пищи, то объединялись на ночевку или для сбора обильного урожая фруктов или орехов (позднее источником пищи могли быть туши убитых или отбитых у хищников животных).

Замечено, что наибольшей бывает сплоченность групп у тех представителей одного и того же вида (шимпанзе, павианы анубисы, макаки резусы и лапундеры), которые обитают в открытой местности с сухим климатом. В таких условиях, в отличие от лесных экосистем, шимпанзе, например, чаще всего образуют группы, в составе которых есть взрослые самцы, тогда как отдельные особи или группы без самцов исключительно редки. Причина такой трансформации - присутствие хищников: чем выше опасность их нападения, тем больше самцов в каждой группе.

Не подлежит сомнению, что плейстоценовая фауна Восточной Африки изобиловала хищниками. Ранние гоминиды жили в непосредственном соседстве с саблезубыми тиграми, гиенами, гепардами и леопардами и не могли сравниться с ними ни в силе, ни в скорости. Именно сплоченность и большие размеры групп в первую очередь помогли адаптироваться австралопитековым к этим условиям.

Исключительно острые дебаты среди отечественных специалистов по истории первобытного общества идут относительно репродуктивных (брачных) отношений у наших предков. Вряд ли и в этом следует придерживаться какой-то одной модели, эволюция могла быть многовариантной. Современные данные, как нам представляется, подтверждают идею о существовании сериальной моногамии (последовательных парных браков) на ранних этапах гоминизации. Но нельзя исключить и других видов брачных отношений. Вероятность гаремных структур невелика, но допустима в небольшом количестве популяций: когда гоминиды начали потреблять мясную пищу, более талантливый охотник мог обеспечить пропитанием нескольких партнерш. (Заметим, среди современных охотников-собирателей гаремные отношения не возбраняются, но все же это редкость, да и число жен в гареме невелико: две-три, редко четыре.) Возможен также и промискуитет - довольно свободные половые отношения.

По данным социобиологии, репродуктивные стратегии самцов и самок у приматов различны (у человека тоже). В среднем самцы более промискуитетны и ориентированы на сексуальные контакты со многими партнершами. Стратегия самок двояка: они либо выбирают самца-помощника (т.е. хорошего отца), либо "носителя хороших генов" - физически здорового, сильного, привлекательного, занимающего высокое место в иерархии. В последнем случае потомство имеет шанс унаследовать от отца очевидные преимущества, но мать лишается помощника. Какая стратегия - самцов ли, самок - преобладает, зависит от ее адаптивности в данных условиях. Для самок ранних гоминид парные связи с конкретным самцом оказались жизненно важны и адаптивны, так как репродуктивная способность самок была низкой, а дети долго нуждались в родительской опеке. Альтернативой парной семье могли быть лишь упор на родственные связи и помощь со стороны самок друзей и родственниц.

Этологический анализ дает представление о предпочтительности сексуального выбора у приматов и человека. Оказывается, максимально привлекательны партнеры, обладающие чертами сходства с теми, в чьем окружении они находились в раннем детстве (т.е. с родственниками первого порядка). Следом за ними стоят по привлекательности дальние родственники - троюродные братья и сестры, дядья и племянники. Так что родственные браки имеют весьма древние корни.

ОХОТНИКИ ИЛИ СОБИРАТЕЛИ  ПАДАЛИ?

Важнейшим событием в эволюции гоминид считается переход к потреблению мясной пищи. Как же они ее добывали? Археологические данные плиоплейстоценового времени как будто подтверждают, что на ранних стадиях наши предки были собирателями падали. Однако нельзя исключить, что они также и охотились. По мнению Г.Айзека, ранние гоминиды сочетали охоту со сбором падали, причем в разные сезоны преобладал то один из этих способов добычи мясной пищи, то другой. Археологи не нашли костей, которые могли бы свидетельствовать об охоте гоминид на животных. Но наблюдения за шимпанзе и этнографические материалы народа хадза (группы охотников-собирателей из Танзании) подтверждают это. Обыкновенные шимпанзе, например, охотятся регулярно, а в национальных парках Таи, Махале, Гомбе так просто хищничествуют среди других обезьян - красных гверец.

По подсчетам Р.Ренхема и Э.Бергмана-Рисса, группа шимпанзе из 45 особей может потреблять до 600 кг мяса в год. В пищу идет все, включая кости. Если ранние гоминиды добывали дичь малых и средних размеров и потребляли ее тоже без остатка, то никакие кости и не могли сохраниться. Правда, современные хадза порой оставляют остатки охотничьих трофеев на месте добычи, но их быстро потребляют пернатые и наземные падальщики. И у шимпанзе, и у хадза пик охоты и сбора падали приходится на сухой сезон, когда растительной пищи явно не достает.

По мнению К.Стенфорда, охоту в сообществах шимпанзе стимулируют рецептивные самки. Существует, видимо эволюционная связь между доступом самца к репродуктивной самке и его заботой об обеспечении ее пищей. С исчезновением внешних признаков рецептивности (набухания половой кожи) сексуальные отношения перестали быть приуроченными к периоду вероятного зачатия, половые связи между конкретным самцом и самкой стали постоянными, а не ограничивались несколькими часами или днями, как у шимпанзе.

Развитие охоты стимулировало кооперацию между самцами, поскольку уже у шимпанзе наблюдается положительная связь между числом охотников и успехом в добыче дичи. Такая кооперация помогала самцам контролировать и власть в группе, что в свою очередь повышало их репродуктивные шансы. Максимальный индивидуальный успех зависел как от социального интеллекта самца (умения манипулировать другими членами группы), так и "инструментального" - успешного планирования охоты и знания особенностей поведения жертвы.

* * *

Итак, человеческая родословная удревнилась до 4.4 млн лет, но кандидат на ее основателя окончательно не определен. Как и современные приматы, наши далекие предки жили сообществами, социальные отношения в которых могли быть весьма разнообразными.

Приматологические исследования последних лет показывают, что социальная организация и социальные отношения даже у видов одного рода могут сильно различаться. А потому модель, которая базируется на данных о конкретном виде современных приматов, будь то шимпанзе, бонобо или павианы, нельзя признать оправданной. Напротив, анализ общего характера поведения в филогенетическом ряду приматов, выявление универсальных закономерностей и стратегий во внутригрупповых отношениях может приблизить нас к пониманию событий на заре человеческой истории.