Исторические песни в русском народном творчестве

Размещено на http://www.allbest.ru/

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение

высшего образования

Алтайский Государственный Институт Культуры

Музыкальный факультет.

Кафедра Народного Хорового пения

Курсовая работа

по дисциплине «Народное музыкальное творчество»

Исторические песни в русском народном творчестве

Выполнила: Имакаева Л.С.

Студентка 2 курса, гр. ИНП 146

Направление подготовки «Искусство народного пения»

Квалификация «Художественный руководитель творческого коллектива, преподаватель»

Научный руководитель: Соловьева И.Н., доцент

Барнаул 2016

Содержание

Введение

Глава I. Особенности жанра исторической песни в музыкальном фольклоре русского народа

1.1 Из истории формирования жанра исторической песни

1.2 Музыкально-поэтические особенности жанра исторической песни

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Всем известна покоряющая сила русских народных песен. Они обладают свойством не только проникать глубоко в душу, но и вызывать сопереживание. Этот чудесный жанр фольклора стал неотъемлемой частью нашей жизни, он подтвердил свое право на существование, пройдя длительное испытание временем. Исторические народные песни ценны тем, что в них нашли отражение реальные события прошлых лет. Передаваясь из поколения в поколение без значительных изменений, они на протяжении многих веков сохраняли сюжеты и героев, формы и выразительные средства. С давних пор люди слагают песни о своей жизни, о важных событиях. Со временем эти события отходят в прошлое, умирают их участники. Давними становятся и сами песни, однако они не забываются - люди продолжают их петь.

Песни, в которых изображены важные события и выдающиеся личности прошлого, называются историческими. На современном этапе науки задача всесторонней и глубокой разработки конкретных проблем истории русского фольклора является наболее важной и актуальной. Её успешное осуществление обеспечит надежную базу для работ обобщающего характера и составит закономерную часть таких обобщений. На первый план выдвигаются проблемы истории отдельных жанров,разработанных недостаточно. Мы не думаем,что историю фольклора можно свести к истории отдельных жанров или их совокупности. Но именно в истории жанров материализуется история народного поэтического творчества. Жанры представляют собой те конкретно-исторические художественные формы, в которых сосредоточенно все содержание прозведений фольклора и в которых получает реализацию развитие его методов и стилей. Каждый жанр связан в своём содержании и в своих формах с определенными сторонами действительности как объектом художественного изображения представляет собой определённую систему художественного отношения к действительности. Жанры различают между собой также по своим общественным функциям,по бытовому применению, по особенностям исполнения. Разумеется, народно-поэтические жанры не изолированы друг от друга, они находятся в сложном взаимодействие и обладают взаимопроницаемостью. Совокупность жанров представляет единую картину фольклора определенной эпохи.

Цель настоящей курсовой работы - изучить особенности жанра исторической песни в музыкальном фольклоре русского народа. Для достижения цели были поставлены следующие задачи:

- раскрыть историю формирования жанра исторической песни;

- выявить музыкально-поэтические особенности исторических песен.

Объект исследования - жанровое разнообразие музыкального фольклора русского народа.

Предмет исследования - исторические песни, как жанр народно-певческого фольклора.

Степень научной разработанности. Историческое изучение фольклорного жанра предполагает исследование предпосылок его формирования, эволюции развития, бытования. Среди наиболее заинтересованных, и придающих огромное внимание историческим песням, как жанру народного фольклора можно отнести таких личностей, как Б.Н Путилов «Исторические песни XIII-XVI веков», А.Д. Соймонов «Исторические песни XVIII века», В.Г. Базанов « Исторические песни XIX века».

В методологическую основу настоящей работы легли труды А.Д. Соймонова, И.Г. Рябинина, Е.В. Гиппиуса, Б.Н Путилова, В.Г. Базанова, О. А Пашиной.

Структура работы состоит из введения, одной главы, включающей два параграфа, заключения, списка использованной литературы, приложения.

Глава I. Особенности жанра исторической песни в музыкальном фольклоре русского народа

1.1 Из истории формирования жанра исторической песни

«Подлинную историю трудового народа нельзя знать, не зная устного народного творчества... От глубокой древности фольклор неотступно и своеобразно сопутствует истории...» - писал М.Горький.

В древнейший период у большинства народов бытовали родовые предания, трудовые и обрядовые песни, заговоры. Позже возникают волшебные, бытовые сказки, сказки о животных, догосударственные (архаические) формы эпоса. В период формирования государственности сложился классический героический эпос, в русском фольклоре это былины - эпические песни о богатырях, их подвигах, в основе сюжета былин - героическое событие или эпизод русской истории, отсюда их название - старина, старинушка, что подразумевает событие, происходившее когда-то в прошлом. Таковы циклы былин об Илье Муромце, Добрыне Никитиче, Алеше Поповиче. Затем возникли исторические песни, баллады. Исторические песни как жанр русского фольклора - эпические или лиро-эпические песни, сюжетно связанные со временем исторических событий XVI - XVIII вв., отдельные циклы посвящены Ивану IV Грозному, Степану Разину, Ермаку, Петру I.

Песни, в которых изображены важные события и выдающиеся личности прошлого, называются историческими. Исторические песни -- жанр народного творчества, рассказывающий о событиях гражданской и военной истории (в основном, XVI--XX вв.), который содержал в себе оценки деятельности исторических лиц. Основная характеристика исторических песен - соотнесенность с «внешней историей», событиями жизни государства, войн, походов, династических смен. В старейшие (безстатейные) части летописей устные повествования входят как легендарное основание истории. Таков Рязанский цикл исторических песен XIII в., который Б.Н.Путилов реконструировал из летописного свода. Обратное движение, усвоение реалий письменной культуры устными традициями происходило иначе, и оно связано прежде всего с духовными стихами. На первый взгляд, эти процессы самостоятельны, обособленны и не могут иметь общего поля. Однако, существует определенное пространство, в котором они встречаются, преобразуя историческое сознание в определенную пору его становления. Это время - граница XVII и XVIII веков, и форма осуществления - особая ветвь русской музыкально-поэтической культуры.

Как жанр, исторические песни сформировались в Московской Руси, но зародыши их появляются еще в пору борьбы с монголо - татарским игом, образцами их могут служить стоящие на грани былин и исторических песен «Авдотья Рязаночка» и «Щелкан Дудентьевич». Историческое сознание народа второй половины XVI века далеко ушло по сравнению с эпическим сознанием Древней Руси. Изображение исторического факта должно опираться на определенные жанровые традиции фольклорного творчества, иначе судьба исторической поэзии была бы сходной с участью древнерусских исторических песен и слав. «Песни и славы (свадебные песни), создававшиеся при дворе того или иного князя или боярина в его честь, часто не выходили за пределы этого двора, погибая со смертью его владельца». Очень показательна в этом плане песня «Щелкан Дудентьевич», датируемая исследователями первой половиной XIV века. С XIV по XVI вв., на протяжении 200 лет у нас нет свидетельств о создании и распространении собственно исторических песен. Этот факт объясняется тем, что в течение этого времени преобладает обобщенная форма отражения действительности, историческое сознание как таковое еще не развито. Тем не менее, песня о Щелкане бытует самостоятельно с XIV века в различных версиях и считается на данный момент отправной точкой в датировке момента возникновения исторической поэзии. Исторические песни возникали всегда, на протяжении всей истории народа. Другое дело, что они легко забывались и исчезали вплоть до второй половины XVI века. Они не обладали особой формульностью текста, которую формирует жанровая традиция, так как, действительно, не обладали жанровой структурой, ориентируясь, прежде всего, на воспевание какого-либо события или создаваясь в целях восхваления определенного героя. Остаться в памяти могли только те тексты, которые подключались к формульной традиции. Такой песней является «Щелкан Дудентьевич». Она осталась в памяти народа, поскольку, не будучи смежной формой, объединяет в себе множество версий: балладную, историческую, эпическую и так называемую переходную, где совмещаются все три трактовки художественного замысла. Формульной традицией в данном случае выступило скоморошье искусство, специализирующееся на осмеянии определенных образов любых жанровых систем.

Песня выдержана в духе скоморошьей традиции и осмеивает, прежде всего, ханского наместника, тем самым разоблачая татаро-монгольское иго. Сказителей, прежде всего, интересовала возможность показать в песне историческое время и образ Щелкана как подлого насильника, носителя ужасных и жестоких обычаев татаро-монгольского ига. Более того, требование смерти ханскому наместнику всегда исполняется, это обобщает идейную установку песни и возводит ее на уровень актуальности для XIV - XV вв. свержения гнета иноземных захватчиков.

Уже в цикле песен времени Ивана Грозного ощущается принципиально другое, чем в былинах, отражение событий истории. Можно сравнить в этом плане подобную, но более совершенную песню «Кострюк», возникшую не ранее второй половины XVI века. Основной целью произведения является создаваемый на основе былинного эпоса положительный образ царя Ивана Грозного и, в конечном итоге, осмеяние в скоморошьей традиции угасшей силы татар, так как Московская Русь к тому времени значительно окрепла и являлась мощным военным государством. Согласно поэтической традиции образ Ивана Грозного должен быть положительным. Он пришел на смену уже презираемому и бессильному Владимиру. Образ нового царя осмысливается в рамках его государственной деятельности: расширение границ Московской Руси, активная внешнеполитическая роль на международной арене, само положение могущественного самодержавного властителя - все это отразило чаяния и нужды народных масс. Со времен создания героического эпоса, с XIII века, народ в образе князя Владимира, в циклизации былин и приурочении их к Киеву создавал идеал сильного централизованного государства. В полной мере таким требованиям соответствовал Иван IV: он выполнил все задачи, все мечты, воспеваемые в народной поэзии, он явился тем государем, которого давно желал видеть народ. Однако террор, устраиваемый царем против собственного населения, выведение измены из пределов Московской Руси, создание опричнины - все это способствовало неоднозначной трактовке его образа. Царь всегда прав, но иногда он может быть жесток и грозен. Во «Взятии Казани» пушкари испуганы гневом Грозного, связанного с промедлением захвата города. В песне «Гнев Ивана Грозного на сына», изображающей жестокое разорение Новгорода в 1570 г., царь признает несправедливость своего гнева, тем самым признавая идею справедливости защиты простого народа.

В «Иване Грозном под Серпуховым» проводится идея о непричастности царя к обвинениям в доносе. В цикле песен о правеже царь устанавливает справедливость по народным понятиям, прощая молодца.

В исторических песнях, создающих образ Ивана Грозного, народные певцы могут прямо осуждать царя за его жестокие и решительные действия, но в конечном итоге царь всегда окажется правым. Эта особенность народного восприятия, основанная на эпическом творчестве, потребности воплощения положительного активного образа царя, закладывает основу для психологического раскрытия образной системы жанра исторических песен. Неоднозначность трактовки действий Ивана Грозного приведет в XVII веке к психологическим мотивировкам, объясняющим и конкретизирующим его характер. Примером может служить историческая песня «Грозный и Домна», перерабатывающая старшую балладу «Дмитрий и Домна». Народные сказители прямо осуждают царя, который захотел насильно взять в жены племянницу игуменьи. Эта редкая песня, известная на Волге и носящая узкий, локальный характер бытования, полностью на стороне героини. Домна сама определяет свой выбор, она не хочет идти замуж за уродливого царя….Историческая песня, как правило, стремится к образному воспроизведению конкретных событий, к сохранению точной памяти о них. Если в исторических песнях и встречаются элементы фантастики, то они немногочисленны и обычно не связаны с древними верованиями и мифологическими образами.

Основная характеристика исторических песен - соотнесенность с «внешней историей», событиями жизни государства, войн, походов, династических смен. В этом обнаруживает себя особая форма отношения к миру - историческое сознание.

В XVI веке особенно стал, заметен процесс изменения художественного сознания народа. В современной науке, к сожалению, мало внимания уделяется изучению различных процессов, происходящих в национальном художественном сознании. По мнению крупнейших специалистов, только после глубочайших исследований в области народного художественного сознания следует изучать отдельные жанры как таковые. В конечном счете, изменение художественного сознания народа способствовало коренной переработке жанров фольклора и значительной модификации их конкретного содержания. В балладном жанре формируется с XV - XVI вв. активный отрицательный женский тип героя, и с середины XVI века создаются циклы о злой жене и отравлении. Также с середины XVI века наблюдается снижение значения мужского типа героя. Добрый молодец становится лжегероем, в конечном итоге превращаясь в слабого и пассивного персонажа. Начало этому процессу отразил цикл о безвремянном молодце. Причины такой резкой перемены местами мужских и женских образов обнаруживаются в самом типе художественного сознания, складывающемся на протяжении XV - XVI вв. и наиболее ярко выразившемся во второй половине XVI века. Чтобы понять, как может изменившееся художественное сознание народа воздействовать на жанры фольклора и, прежде всего, на балладный жанр, нужно, рассмотреть внутреннюю и политическую деятельность России в этот период.

XV - XVI вв. - это период создания сильного Московского государства. В 1480 г. Московское княжество отказалось платить дань золотоордынским ханам. На рубеже XV - XVI вв. восточнославянские земли, входившие в состав Литовского княжества, стремились к воссоединению с Русским государством. Первые перешли на службу к Ивану III Верховские княжества. Вначале XVI века в результате русско-литовских войн многие территории были возвращены России, также присоединены все, ранее зависимые от Золотой Орды, княжества (последним было включено в состав Московской Руси Рязанское княжество в 1521 г.). В 1547 г. Иван IV принимает царский титул. В середине XVI века начинается освоение «Дикого поля» - земель Черноземного центра. Завоевываются Казанское и Астраханское царства. В конце века казачий отряд Ермака разгромил Сибирское ханство. К середине XVII века, всего за 70 лет, территория России распространилась вплоть до берегов Тихого океана.

Объединение Руси, создание сильного военного Московского государства, завоевание новых земель, активные войны со всеми окружающими границы России народами сформировали новый тип сознания - исторический. Это конкретное сознание государственного единства народа. В фольклоре такой процесс выразился в создании и закреплении в памяти, прежде всего исторических песен.

Внутренние процессы жизни государства позволяют нам сделать вывод о формировании с середины XVI века, так называемого личного сознания народа. В XVI веке русская община теряет свою независимость. С конца XV (Судебник 1497 г.) - по середину XVII века (Уложение 1649 г.) происходит закрепощение крестьян.

Городское население (посадские люди) объединяется для несения государственных повинностей (создание так называемой тягловой общины). Правовое закрепление исполнительных обязанностей сословий было отражено в Соборном Уложении 1649 г. Так крестьяне прикреплялись к земле, посадские люди - к выполнению городских повинностей, служилые люди - к несению военной и государственной служб. Усиление централизованного государства имело целью упорядочение и подчинение, прежде всего, собственного населения.

Такой процесс нашел в России самую радикальную форму своего воплощения. Это террор против собственных граждан. Деятельность царя Ивана IV по выведению измены, создание опричнины и наделение ее неограниченной властью - все это способствовало закреплению людей, вселению в них страха и неуверенности за свою личную судьбу. Мы наблюдаем трагическое противоречие между внешнеполитической деятельностью Ивана IV по укреплению Московского государства и террором против собственного народа, его закрепощением и объединением в целях исполнения полагающихся повинностей. Страх за судьбу своей семьи, которая в любой момент могла быть депортирована или уничтожена опричниками, отразился в процессе изменения художественного сознания людей. Появилось личное, основанное на трагическом, балладном мировидении сознание, укрепившееся в эпоху Смутного времени - времени незначимости человеческой жизни, репрессий, крестьянских войн и борьбы против иноземных захватчиков, времени фактического безвластия быстро сменяющихся монархов.

В устной народной поэзии появление личного сознания отразилось, прежде всего, в более интенсивном процессе разграничения обрядовой и внеобрядовой лирики. Внеобрядовая лирическая поэзия корнями своими уходит в обрядовый фольклор, поэтому исследователи до сих пор не могут прийти к однозначному ответу на вопрос о времени возникновения собственно лирической песни. Событие, по мере того, как оно отступало в прошлое, теряло актуальность.

Утрачивалась острота переживания момента, и песня, осмыслявшая и несшая его, подчинялась фольклорной среде, постепенно поглощалась ею, усваивалась в русле других жанров. В лирике, хороводах, в балладах и былинах можно распознать импульсы сюжета, сохраняющие память исторических обстоятельств, след исторического сознания.

Это зернышко можно угадывать и описывать, как правило, предположительно. Оно может оказаться иллюзорным - как в некоторых песнях, включаемых исследователями в Разинский цикл; или сохраниться в амальгаме поэтического образа как будто случайной, но неотторжимой частностью - как упоминание Казани в песне «Соловей кукушку уговаривал». Представление об исторических песнях как особой категории фольклорных текстов сформировалось в процессе издания песенных собраний (Киреевский, Миллер), теоретически осмыслено Б.Н.Путиловым и отражено в фундаментальном академическом своде.

Мы можем только в общих чертах рассмотреть процесс возникновения лирической и исторической песен, так как та или иная песня трактуется как : балладная, лирическая, историческая или совмещает в себе элементы разных жанров. Следует отметить, что начало такого процесса возможно со второй половины XVI века, расцвет - в XVII веке. К примеру, песня «Соловей кукушку подговаривал» представляет наглядный образец, как в одном произведении могут совмещаться различные жанровые структуры. Процесс взаимопроникновения жанровых структур относится к XVII веку, хотя в исторической поэзии имеет начало со второй половины XVI века. Такое скорое по фольклорным меркам взаимодействие жанровых систем было обусловлено схожестью эстетической платформы, на которой базируются жанры. Трагическое личное сознание определяло характер и содержание балладной и лирической поэзии. Поэтому так быстро формируется лирическая песня, в основе которой лежит жанровая специфика обрядового фольклора. Сходный процесс быстрого развития наблюдается у круга старших исторических песен, включающие в себе на этапе своего возникновения жанровые особенности лирики и баллады. Сопоставление жанров между собою попарно и их отношение к центральному звену вида, эпосу, позволяет определить их и выделить наиболее существенные свойства каждого.

Исторические песни и былины, ближе других сопряженная пара, различаются степенью замкнутости и плотности картины мира: эпос центростремителен, подчиняет элементы повествования (включая инновации) эпическому сознанию, помещая их в созданную им эпическую реальность; исторические песни постоянно балансируют между личным восприятием, признанием события как такового и принадлежностью его определенному порядку вещей.

При этом сюжеты исторических песен оказываются своеобразным индикатором, благодаря которому можно распознать стилистические движения в корпусе песенного фольклора и попытаться раскрыть процессы, формирующие его корпус как медлительный, но постоянно совершающийся процесс с определенными периодами жизни составляющих его видов и жанров. Таким образом возникает своеобразный мост между внутренней, собственной жизнью фольклора и внешней, соотносимой с событиями историческими. Укажем в качестве примера на песни о Скопине-Шуйском, бытовавшие в форме «виноградий» в северных традициях. Включение этого сюжета в севернорусскую традицию «виноградий» говорит о чрезвычайно активной роли их в развитии песенных традиций, для определенного региона и времени они стали своего рода жанрово-стилистической доминантой.

Событие, по мере того, как оно отступало в прошлое, теряло актуальность. Утрачивалась острота переживания момента, и песня, осмыслявшая и несшая его, подчинялась фольклорной среде, постепенно поглощалась ею, усваивалась в русле других жанров. В лирике, хороводах, в балладах и былинах можно распознать импульсы сюжета, сохраняющие память исторических обстоятельств, след исторического сознания. Это зернышко можно угадывать и описывать, как правило, предположительно. Оно может оказаться иллюзорным - как в некоторых песнях, включаемых исследователями в Разинский цикл; или сохраниться в амальгаме поэтического образа как будто случайной, но неотторжимой частностью - как упоминание Казани в песне «Соловей кукушку уговаривал».

Одной из древнейших по возникновению лирических песен считается «Соловей кукушку подговаривал» из собрания М.Д. Чулкова (другое ее название - «Казань-город). А.И. Соболевский считает данную песню лирической, Д.М. Балашов - балладной, Б.Н. Путилов - исторической, В.Я. Пропп - лирической с историческим фоном.

Сюжет песни строится на диалоге: молодец зовет девицу в город, та отказывается. Характерна композиция произведения, выдержанная в стиле лирических песен. Начало песни представлено в виде аллегории, столь характерной для обрядовой лирической поэзии.

1.2 Музыкально-поэтические особенности жанра исторической песни

русский песня народный творчество

Имея дело с текстами устной традиции всегда приходится учитывать условность датировки: сказывается расхождение между собственным временем сюжета и временем сложения, бытования песни, а кроме того зазор со временем фиксации. Но существует особый источник, позволяющий увидеть события из времени к ним максимально близкого, говорящий о незавершенных процессах, о разворачивающихся «в настоящем» откликах на происходящее. Это «рукописные песенники» , все еще недостаточно изученные и осмысленные в качестве неоценимых свидетельств этапов жизни песенной поэзии, скрытых более поздними движениями.

Особенно сложно дело обстоит с музыкальным компонентом текста. В записях и публикациях песен устной традиции процессы интонационные открываются только в той форме, которая сложилась в результате традиционной передачи, отбора и усвоения инноваций. Корпус материала, с которым привычно работает фольклористика, складывался с конца XIX века; более ранние записи - счастливые случаи, которым не всегда находится место в масштабах общих представлений о корпусе песенного фольклора и его собственной истории. Напомним, что «Древние российские стихотворения» Кирши Данилова, ставшие фактом русской художественной жизни и научной мысли в начале XIX века, до сих пор открывают новые грани соприкосновения с исторической реальностью.

Запись в «рукописных песенниках» имеет другую природу, нежели фольклорные публикации: их писали для себя, вносили в книги любимое, знакомое, но всё же не «вековое». Таким образом, оказывались закрепленными на бумаге живые процессы, включая наименее доступный наблюдению и только по догадкам воссоздаваемый процесс обновления корпуса текстов; начала жизни песен - до основательной шифовки, совершаемой собственно устным бытованием. «Книжные песни», зафиксированные «рукописными песенниками» конца XVII-XVIII вв. как органичный музыкально-поэтический текст (причем даже форма записи отражает определенные временные сдвиги) доносят близкую память жизни песенного языка, совершающейся в нерасчленимом интонационном потоке; дают возможность соотнести ее с историческим сознанием, осваивающим изменяющийся мир. При этом упомянутые выше зияния во времени резко сужаются. То, что устные тексты открывают иногда исследователю сквозь вековую передачу и превращения, книжные доносят порою в первозданном виде. Это относится и к опосредованно осознаваемым процессам развертывания языка, и к фиксации и оценке современных или недавно миновавших событий. Исторические реалии упоминаются порой так буднично, просто, что ошеломляют неожиданной возможностью увидеть вещи не так, как мы привыкли за давностью лет и данностью сложившихся взглядов. В этом смысле «рукописные песенники» бесценны и несравненны - они сохраняют не разрозненные и причудливо шедшие своими дорогами вещи, но некий связный континуум исторического сознания. Оно предстает внутри времени - обращенное в прошедшее, но порожденное горячими событиями.

Публикации последних лет принципиально увеличили объем материалов, доступных для обозрения; приведенные в комментариях отсылки и варианты позволяют, наконец, делиться соображениями, основанными на исследовании рукописей, хранящихся в книгохранилищах Санкт-Петербурга и Москвы. Рукописные песенники. таким образом, переходят из состояния «тайного» знания, доступного для работающих в рукописных отделах крупнейших библиотек, в общее достояние научной и художественной жизни.

А.В.Позднеев в монографии, посвященной рукописным песенникам, описывает группы «книжных песен» в соответствиии с их принадлежностью определенному времени и среде. Классификационные разряды, принятые в фольклористике, в таких обстоятельствах могли бы быть применены с определеными допущениями и оговорками. Некоторые песни, которые фольклористы безусловно относят к историческим (на взятие Азова, например), описаны им в главе «Панегирические песни петровского времени»; в главе «Повествовательные силлабические книжные песни 18 века» речь идет главным образом о лирических и балладных сюжетах, соотношение которых с устной традицией составляет самостоятельную проблему. Наконец, в главе «Песни устного творчества в рукописных песенниках» автор, ограничивающий ряд анализируемых явлений серединой XVIII века, не касается песен, посвященных событиям Северной, прусской и турецких войн.

Возможно, это произошло потому, что они встречаются в более поздних «песенниках», и число этих рукописей невелико. Безусловно, не меньшее значение имеет то обстоятельство, что в круг исследовательских интересов А.В.Позднеева эта группа текстов как специальная задача не входила.

Выявление текстов, несущих осмысление исторических событий, их систематизация; упорядочение представлений о связях устной традиции и личного творчества, позиций официальной и частных процессов о взаимодействия различных стилистических ориентиров - эти и другие операции необходимы для обстоятельного исследования вопроса. В настоящей статье мы лишь высказываем предположения - какого рода открытия могут ожидать исследователя в «рукописных песенниках» XVIII века. Начать удобнее не от уровня отдельного конкретного текста, интерпретация какового может привести к интереснейшим историческим связям и неожиданным поворотам, но от некоторых содержательно-функциональных узлов. Напомним важнейшие моменты, входящие в понятие ИП, необходимые для того, чтобы мы опознали тексты в этом качестве и могли понять их движение в потоке времени и изменяющемся по объему и составу контексте:

- историческое сознание, избирающее важнейшие, центральные моменты событийного времени и претворяющее их в самостоятельные художественные формы, способные устоять в смене времен, не раствориться;

- исторические реалии, оставшиеся в тексте меты, соответствующие импульсам к созданию текста;

- язык «прежний», претворяемый и используемый, в момент сложения песни - актуальный;

- новации языка, музыкального и поэтического, также обусловленные временем созидания текста;

- новации функциональные и контекстные, мерцание иных стилистических ориентиров - т.е. перспектива, в которой найденное становится привычным, узнаваемым, и, наконец, старинным.

Насколько важно соединение всех этих позиций в нашем восприятии текста, можно судить по тому, что происходит при случайном,

анекдотическом включении имен в нейтральный по отношению к ним текст.

Приведем в качестве примера фрагмент песни картежников:

Бес проклятый дело нам затеял,

Мысль картежну в сердца наши всеял

Ту распространяйте, руки простирайте,

С радостным плеском кричите: рест!

Дверь в трактирах Бахус отворяет,

Полны чаши пуншем наливает,

Тем дается радость, в уста льется сладость,

Дайте нам карты - здесь олухи есть.

Стенька Разин, Сенной и Гаврюшка,

Ванька Каин и лжехрист Андрюшка,

Хоть дела их славны или коль ни срамны -

Прах против наших великих дел.

В двух стихах соединены имена знаменитых разбойников, которые не могут сравниться с удалыми шулерами - непривычный контекст для имени Степана Разина. Его создает и злодейские слова, и немецкая мелодия, с которой он соединен. Еще один пример - ряд имен в последнем тексте без нотной рукописи, содержащей кроме длинного ряда любовных воздыханий настоящий гимн Великому Устюгу, ряд масонских песен и многое другое. Приписка эта незавершенна, затерта; нелегко распознать слова, но еще труднее истолковать ее смысл. Конктекст этих странных строк - скорее всего дружеское общение, т.е. частное (тайное) знание.

Ах смолоду хмелинушка не гуливала,

Ах худому детинушке не давывала.

Ах дат ли, не дат ли хорошенкому

Как хорошему, пригожему Василью Калмыку,

Ево брату Елистрату и Феодору попу,

А Феодору попу и Борису Гадуну.

А птичка полетайка Кондрашка Залупа,

Ах и все наши ребята … (окончание стиха разобрать не удалось).

Комплексу обозначенных свойств отвечают, главным образом, три группы текстов:

1) псалмы-проповеди;

2) панегирики-виваты и канты на случай;

3) собственно исторические песни.

Особое значение имеют «исторические сюиты», донесенные «рукописными песенниками». Они весьма различны по объему и по составу; хотя можно найти сходные группы текстов, отражающие победы Петра Великого и, вероятно, восходящие к празднованиям по этому поводу.

Однако, исторические сюиты «рукописных песенников» вызвала к жизни функция более общая, чем сохранение памяти о триумфах. Так, замечательная рукопись РГБ, основная часть которой - один из наиболее полных старейших «рукописных песенников», содержащий скрупулезно систематизированные, снабженные пометами псалмы Новоиерусалимской школы, а «дописанная» часть принадлежит царствованию Анны Иоанновны, содержит две уникальные сюиты. Одна из них, помещенная в конце основной части, соединяет сюжеты, связанные с актуальными для середины XVII века ситуациями. Ее составляют два «псалма на Полшу», «псалом на Российское царство», «псалом на многолетие царя» и «на многолетие царем».

Связанные темой, объединенные эмоциональным контрастом, они составляют яркую музыкальную циклическую форму и последовательно развивают идеи превосходства Москвы перед Польшей, преимущества царя-помазанника, явленного через священство, и завершаются бесхитростным прославлением победителей. Следует заметить, что эта последовательность принадлежит только названной рукописи, составляющие ее части имеют собственную судьбу, и нужна была сильная воля и определенная идея, чтобы выстроить их как единство.

В дополнительной части есть еще одна историческая сюита, на Полтавскую победу - без единого упоминания каких бы то ни было исторических реалий. В её состав включены: Богородичные и Рождественский псалмы, вероятно, созвучные переживанию торжества, и для писавшего служившие естественной формой благодарения за победу. Приведем ее состав вместе с пометами-заглавиями:

О полтавской победе: «Воспоем песнь нов»; «Радуйся Марие Дево». Победа над неприятелем: «Тебе слава и держава всемогущий Боже»;

«Слава в вышних воспойте Богу человеки». Победительная: «Звезда являющая солнце». Исторические сюиты дают основание воспринимать историческое сознание как реальную категорию, участвующую в процессе созидания. Возвращаюсь к трем обозначенным выше группам текстов.

Собственно исторические песни в рукописных песенниках второй половины XVIII века, включающих уже создания собственно устной среды. Первыми, по-видимому, в рукописные песенники входили песни, соответствовавшие типу музицирования, сложившемуся в творчестве песнотворцев-псалмопевцев, и дополнявшие основной корпус высокой лирики легкими, забавными сюжетами. Это игровые или хороводные песни, пародии. Стремительное расширение состава рукописных песенников на протяжении XVIII века происходит и за счет большего участия песенного опыта устной традиции, который включается и в качестве стилистических ориентиров вновь сочиняемых песен. Процесс этот начинался, вероятно, также в сфере лирики, но именно исторические песни дают возможность увидеть этот этап взаимодействия устного и письменного наследия неожиданно ярко и полно.

В опубликованном памятнике, который мы по ряду признаков относим к 70-м годам XVIII века, а по территориальной принадлежности к какому-то центру, находящемуся к северо-востоку от Вологды (возможно, Великому Устюгу), есть драгоценная и редчайшая группа исторических песен. Их исторические реалии, охватывают почти столетний период военной истории России: от допетровских действий казаков под Азовом до похода русской эскадры с Балтики в Средиземное море. Эпизоды Северной войны, семилетней войны с Пруссией, сражений с турками излагаются с непредсказуемой стилистической пестротой. Тексты демонстрируют активную стадию формирования стилистики нового жанра: одни используют язык и сюжетные ходы классических былин, другие - формулы и образы похоронно-поминальной причети; третьи - стилистику кантов. В ткани песенного языка сплетаются эпические жесты и новые титулы, названия родов войск и другие реалии, как, например, в песне «Ах ты поле чистое бугжацкое».

Где ни взялся Долгоруков-князь,

Где мечом сверкнет - тут улица,

Где вернет коня - тут площадь тел.

В то же время с гренадерами

Сам Румянцов ли ударил в них .

В другой песне после формульного описания шатра неожиданно является имя и титул царя Петра:

Все белы шатры при буграх, братцы, стоят,

Един белой шатер на высоком на бугре.

Хороше, добре белой шатер изукрашен был.

Полы у бела шатра хрущатые камки,

Што подзорины у бела шатра рытово бархату,

У подзорин были колечка красново золота,

Што оттужины у бела шатра шелку белово.

На шатре орел как огонь, братцы, горит,

В белом шатре наш БЛАГОВЕРНЫЙ ЦАРЬ сидит

Князь всея России ПЕТР АЛЕКССЕВИЧ

Со своими и князями со боярами,

Со храбрыми людми генералами.

Наибольшую ценность составляет запись напевов 4 из 11 исторических песен (7 осталось с незаполненными нотными строчками). Трудно представить себе меру новизны этого труда и стоивших его усилий: неизвестный музыкант записал одноголосные напевы (при том, что трехголосный склад все еще остается ведущим в рукописных песенниках), честно преодолевая инерцию регулярного ритма, фиксируя свободный возглас запева, а в двух из них повторяя напев дважды и трижды с небольшими различиями. Напевы двух песен, фрагменты которых приведены выше, для современного слуха четко ассоциируются с протяжной (Поле) и хороводной (Белы шатры). Известная по Собранию Львова-Прача песня о походе русской эскадры в Средиземное море Не бунтуйте вы, ветры буйные, текст которой носит несколько патетический и искусственный характер, особенно в окончании («Ах ты гой еси неверной царь, ты прогневал самого Творца, нашу мудрую государыню.

Ты пади скоро ко стопам ея...») записана в песеннике с напевом, вмещающим энергию распева протяжной в лаконичные фразы, одновременно намечающие периодичную структуру и преодолевающие ее.

Это существенный момент: исторические песни XVII века распевались в иных формах, из записей того времени нам известны «виноградия» с сюжетом о Скопине-Шуйском и инструментальные по природе наигрыши-напевы Кирши Данилова. Благодаря песеннику XVIII века мы видим новую стадию: некоторые исторические песни, сюжетно связанные с событиями недавними, распеваются в форме и стилистике лирических песен. Это означает, что лирика переживала в это время свой продуктивный период, шел процесс активного формирования своего музыкально-поэтического языка. И параллельно возникающее новое образование в песенно-повествовательном фольклоре вступает во взаимодействие с одной из наиболее активных стилевых сфер традиции.

Разумеется, было бы опрометчиво ограничивать формы исторических песен XVIII века этим стилистическим пластом. К нему необходимо привлечь внимание именно потому, что он практически не оставил по себе следов в собственно устных песенных традициях. Активно развивалась другая интонационная сфера, из которой выросли солдатские припевки, жившие в армии влоть до первых десятилетий XX века. В рукописных песенниках нам еще не встретились записи исторических песен этого плана с напевами, однако строфика и форма стиха дают основание предполагать, что это именно припевки с бойким подвижным моторным ритмом, ориентированным на интонационный образ плясовых:

Ныне время-то военно

От покою удаленно.

Наша Кинбурска коса

Наделала чудеса.

Флот турецкий подступает,

Турок на косу сажает,

В день 1-го октября

Выходило турок тма.

Мнят Кинбурном овладеть

И в покое себя зреть.

Суворов их презирает,

В полках порядок утверждает.

Другой сюжет изложен не менее лихо:

Мы артильлериские солдаты

Плывем по морю в поход.

Предводитель принц Нассау,

Мы идем к шведам на славу.

Мы докажем по-геройски,

Станем бить шведа по-свойски.

Идем к шведы воевать,

Дары ему отдавать:

Много ядер и картечь,

Мы не станем их беречь.

Историческое сознание (как оно прояляет себя в старых «книжных песнях» XVII века, известных по рукописям Новоиерусалимского круга) соединяет две точки - вечность праздника и частность имени. Или возводит событие к некоему прототипу высокого стиля, угадываемому благодаря соотнесению с конкретным псалмом или изображаемому стилистически обобщенно, монументально. Предметом повествования может оказаться нечто небывалое (или недолжное), что необходимо осознать, оценить -- то есть в соответствии с историческим сознанием поместить в некое пространство, обозначенное речениями (поэтика, восходящая к Великому канону Андрея Критского). Эти грани сознания опираются на литургическую традицию, по-своему развивают функции стихир, величаний, покаянных. Однако, изменение формы и обстоятельств бытования, преобразование языка, интонационного строя и поэтики -- поначалу может быть неприметное, но чем дальше, тем стремительнее совершающееся, -- наконец, включение реалий, играющих в композиции все более существенную роль, позволяют говорить о запечатленном в них повороте исторического сознания.

Заключение

Таким образом, историческая песня проявляет себя в создании циклов образов царя или исторического героя со второй половины XVI века. Параллельно с XVII века возникает тематическая циклизация, имеющая конечной целью раскрыть историческое время эпохи, в XVIII веке исторические песни превращаются в своеобразную «художественную летопись». Вырабатываются определенные сюжетные стереотипы, заслоняющие собой специфику передачи конкретного факта. Тематическая циклизация песен имеет целью полное освещение исторической темы или нужд определенного круга людей. Средствами одного жанра такую задачу решить нельзя. Тематическая циклизация предполагает в себе жанровую неопределенность произведений, вернее преобладание элементов разных жанров в структурировании конкретных произведений. В XVII веке такой процесс затрагивает определенные обособленные виды профессий с уникальным песенным фольклором. Ямщицкие и бурлацкие песни, возникшие с конца XV века, основываются на лирических формах устного творчества, но в XVII веке могут приобретать больший уровень сюжетности. Разбойничьи, удалые песни (со второй половины XVII века) и солдатские (XVIII век) непосредственно отличаются жанровым разнообразием представленного материала. Требуется определенная соотнесенность к какой-либо жанровой традиции, чтобы такие песни не распались и не забылись. Чтобы выжить, историческая песня и подобный круг песен отходят от изображения конкретного факта и отдают предпочтение традиции, которая проявляется в доминирующем значении эпического, балладного или лирического элемента, а иногда и их совмещенности в жанровой структуре конкретного произведения. Особенно часто отдается предпочтение балладному элементу жанра, исходя из общих принципов сюжетной организации текста исторических песен и баллад, сложившихся в XVII веке на основе развития новеллистического эпоса. Таким образом, историческая песня представляет своеобразный конгломерат жанров, в зависимости от цели произведения использующий в качестве доминирующего элемента любую жанровую традицию.

Список использованной литературы

1. Аникин, В.П. Русский фольклор: учебное пособие для вузов /В.П. Аникин. - М., 1997. С. 45-62.

2. Бернштам, Т.А., Лапин В.А. «Виноградье» - песня и обряд // «Русский Север. Проблемы этнографии и фольклора». - Л., 1981. С.3-109

3. Земцовский, И.И. Лирика как феномен народной музыкальной культуры /И.И. Земцовский. - М.1973 г. С.54-76.

4. «Исторические песни XIII-XVI веков» / Отв. ред. Б.Н.Путилов. М.; Л.; 1960;

5. «Исторические песни XVII века» / Отв. ред. Б.Н.Путилов. М.; Л.; 1966;

6. «Исторические песни XVIII» / Отв. ред. А.Д. Соймонов.- М.; Л.; 1971;

7. «Исторические песни XIX века» / Отв. ред. В.Г.Базанов. Л., 1973.

8. Камаев, А.Ф. Народное музыкальное творчество : учеб. пособие для студ. вузов / Камаев, А. Ф. - М. : Академия, 2005. - 304 с.

9. Музыка. Большой энциклопедический словарь. - М.: НИ "Большая Российская энциклопедия", 1998.С.96.

10. Народное музыкальное творчество: Хрестоматия /Отв. ред. О.А. Пашина. 2-е изд. СПб., 2008.

11. Пропп, В.Я. «Фольклор и действительность» / В.Я. Пропп. - М., 1996. С. 34-45.

12. Позднеев, А.В. «Рукописные песенники XVII-XVIII вв.» Из истории песенной силлабической поэзии. М., 1966). О его объеме и соотношении с терминологией фольклористики см.: в статье Лапина В.А. «Книжная песня» // Три века Санкт-Петербурга: Энциклопедия: Том 1. Осьмнадцатое столетие / Отв.ред. П.Е.Бухаркин. СПб., 2001. Кн.2. С.602-607.

13. «Рукописный песенник XVIII века» / Изд. подгот. Е.Е.Васильева, В.А.Лапин, Н.О.Атрощенко. СПб., 2002. (Музыкальный Петербург: Энциклопедический словарь; т.1 (XVIII век), кн.5); Русские канты от Петра Великого до Елизаветы Петровны / Изд. подгот. Е.Е.Васильева, В.А.Лапин, А.В.Стрельников. СПб, 2002.

14. Шамина Л. В. Народное пение - компонент традиционной культуры - М. , Изд-во РАМ им. Гнесиных , 2001г.

15. Щуров, В.М. Жанры русского музыкального фольклора: В 2-х ч : учеб. пособие для муз. вузов и училищ / В.М. Щуров. - М. : Музыка, 2007 - . Ч. 1 : История, бытование, музыкально-поэтические особенности. - 2007. - 199 с.

16. http://www.folklore.ru/article/119-folklornoedvigenie.html

17. http://kizhi.karelia.ru/library/ryabinin-2003/4.html

18. http://superinf.ru/view_helpstud.php?id=4328

Размещено на Allbest.ru