Печатная книга в XVI–XVIII вв.

Размещено на http://www.allbest.ru/

Контрольная работа

По теме: Печатная книга в XVI - XVIII вв.

Самара 2011

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

РАЗДЕЛ I. КНИГОПЕЧАТАНИЕ В ЕВРОПЕ

ГЛАВА 1. ПРЕДПОСЫЛКИ ВВЕДЕНИЯ НОВОЙ ТЕХНИКИ В КНИЖНОЕ ДЕЛО

ГЛАВА 2. ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ ПЕЧАТНОЙ КНИГИ

ГЛАВА 3. ГРАФИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ КСИЛОГРАФИЯ

ГЛАВА 4. ИСКУССТВО КНИГИ В КЛАССИЧЕСКУЮ ЭПОХУ

РАЗДЕЛ. II КНИГОПЕЧАТАНИЕ НА РУСИ

ГЛАВА 1. ПЕРВАЯ ПЕЧАТНАЯ КНИГА

ГЛАВА 2. ПЕЧАТНАЯ КНИГА В XVII ВЕКЕ

ГЛАВА 3. ПЕЧАТНАЯ КНИГА В XVIII ВЕКЕ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

ВВЕДЕНИЕ

Изобретение книгопечатания в Германии в середине XV в. знаменовало собой важнейший переломный момент в истории книжной культуры -- конец книги средневековой и рождение книги Нового времени. Это изобретение было подготовлено и вдохновлено всем развитием культуры позднего средневековья, создавшей и технические и общекультурные предпосылки для него, определившей острую потребность в книге нового типа. Вместе с тем само это изобретение не только обусловило дальнейшее развитие техники книжного производства, но и оказало сильнейшее воздействие на типологию и искусство книги, получив общекультурное значение.

РАЗДЕЛ I. КНИГОПЕЧАТАНИЕ В ЕВРОПЕ

ГЛАВА 1. ПРЕДПОСЫЛКИ ВВЕДЕНИЯ НОВОЙ ТЕХНИКИ В КНИЖНОЕ ДЕЛО

Потребность в книгопечатании была, очевидно, уже чрезвычайно велика к моменту его создания. Об этом свидетельствует само необычайно быстрое распространение новой книжной техники по Европе. К концу столетия работали одновременно две сотни типографий (всего за вторую половину XV в. их было основано больше тысячи), было напечатано уже около 40 тыс. изданий тиражом приблизительно 12 млн. экземпляров. А одновременно с этим триумфальным шествием книгопечатания по Европе рождалась и быстро утверждала себя новая форма книги, и с ней -- новая (притом не только для книжного производства) эстетика массового изделия -- продукта механического тиражирования.

Введению новой техники в книгопроизводство способствовало, прежде всего, наличие книжного рынка, одновременный спрос на большое количество экземпляров, хотя бы некоторых, наиболее распространенных и важных книг. Печатная техника есть по преимуществу техника тиражная, ее экономическая выгодность определяется возможностью изготовить с одного набора большое количество равноценных оттисков. Тем самым решалась и еще одна, становившаяся все более актуальной практическая задача: возможность тщательно выверить текст до его размножения и дать книгу, не подвергающуюся опасности искажений при многократном переписывании. Но для того чтобы обе эти задачи могли быть сознательно поставлены, необходимо было, с одной стороны, развитие научной критики текстов, а с другой -- появление самой идеи тиража как определенной, подлежащей техническому размножению заранее заданной формы книги.

Разумеется, печатная книга не могла при своем рождении получить какую-либо иную форму, чем та, которая была сформирована книгой рукописной. Для Германии середины XV в., откуда начала свое наступление продукция печатного станка, это была высокая художественная традиция позднеготической рукописи. И. Гутенберг был полон почтения к этой традиции и проявил замечательную изобретательность, чтобы наделить свои печатные издания всеми техническими и художественными достоинствами рукописных шедевров. Одним из этих достоинств была ровная и плотная строка с равномерным ритмом тяжелых вертикалей. Ее воспроизведение в наборе потребовало специальной подгонки литер, использования нависающих знаков, у которых выступающий над строкой элемент выходит в сторону за пределы очка литеры, а также значительного умножения кассы вариантами некоторых букв и лигатурами. Это явное усложнение технологии, значительно затруднявшее и замедлявшее работу, казалось, очевидно, необходимым. Кроме исконно средневековой ремесленной добросовестности у него были, возможно, еще и чисто духовные побуждения. Для создания типографским способом полноценной, по представлениям того времени, книги понадобилось изготовление нескольких шрифтов разного размера и рисунка (для богослужебных книг со сложной структурой текста) и, наконец, введение дополнительного цвета для красных строк и инициалов. Опыты цветной печати делались уже в 42-строчной Библии (в первых ее листах), затем -- в двухцветных инициалах Псалтырей П. Шеффера 1457 и 1459 гг., которые печатались в один прогон с черным текстом. Затем, уже в 60-е гг. XV в., была разработана вполне удовлетворительная техника двухпрогонной цветной печати. И все же ранним издателям часто казалась предпочтительной ручная доработка книги -- вписывание рубрик, врисовывание инициалов, многоцветная тончайшая орнаментация полей. Это было тем более естественно, что именно так поступали с рукописными книгами, в которых рубрикатор и иллюминатор заполняли пробелы, оставленные для них переписчиком. Тем самым печатная книга подтягивалась в художественном отношении к рукописной, обогащалась привычной декорацией, не воспроизводимой в технике тогдашней типографии.

В начинающем с первых лет книгопечатания соревновании печатной книги с привычной рукописной достижение внешнего совершенства первой из них должно было сыграть немалую роль. Чтобы утвердить свой общественный статус, новой книге нужно было продемонстрировать со всей наглядностью свои художественные возможности, не уступающие многовековым достижениям традиционного книгописания. Вопреки сознательной установке первых типографов на приближение к эстетическим канонам богатой рукописи специфические особенности новой техники все больше трансформируют, подчиняют себе традиционный облик готической книги. Правильная выключка строк, легко достижимая в наборе, делает геометрически четкими края колонок, всегда более мягкие в рукописи. Наборная техника способствует также обособлению отдельных знаков, исчезновению лигатур, сокращений, надстрочных значков. Строгая одинаковость рисунка повторяющихся букв, равномерность их цвета (обычно слегка варьирующегося при письме чернилами) -- все это способствует впечатлению жестковатой регулярности в организации печатной страницы. Сложность цветового решения свелась к простейшему контрасту белого и черного цвета, изредка -- в качестве максимального обогащения -- белого, черного и красного. Необычные зрительные качества печатной техники должны были бросаться в глаза человеку, привыкшему к рукописям, и торжественные колофоны ранних изданий не случайно подчеркивают особое достоинство книги, изготовленной «не посредством калама, стиля или пера, а через чудесное пунсонов и матриц соответствие, пропорцию и соразмерность». В этом заключении Майнцкого «Католикона» 1460 г. наряду с прославлением самого изобретения ясно звучит также восхищение небывалым внешним совершенством типографской печати. Так, еще до того как произошли в ней какие-либо собственно стилистические изменения, печатная книга ясно выявила свою глубокую художественную противоположность книге рукописной и начала постепенно приучать, приспосабливать к своей новой машинной и тиражной эстетике глаз и вкус потребителя. Поэтому очень скоро становится ощутимой чужеродность в печатной книге всякого рода рукодельных доработок, и они сохраняются лишь там, где их нельзя было избежать по функциональным и технологическим причинам (главным образом в раскраске научных схем, ботанических атласов и т.п., применявшейся вплоть до конца XVIII в.).

ГЛАВА 2. ТЕНДЕНЦИИ РАЗВИТИЯ ПЕЧАТНОЙ КНИГИ

Первые печатные книги не имели иллюстраций, хотя техника тиражирования изображений появилась раньше наборной и уже, по-видимому, применялась в блокбухах (впрочем, дошедшие до нас образцы относятся уже к начальной эпохе книгопечатания). Из двух первоначальных видов гравюры в раннюю книгу вошла, по техническим причинам, лишь ксилография, гравюра же глубокой печати будет в ней использована лишь много позже.

Демократический характер ранней ксилографии определил возможность ее включения в печатную книгу первоначально лишь в изданиях, предназначенных для того же народного потребителя. Высокообразованному читателю, на которого ориентировались, в частности, основные издания первопечатников, эта техника должна была казаться вульгарной. Зато в «народной» книге гравюра выступала как необходимый неученому читателю наглядный комментарий к тексту. «Ученые могут извлечь знания из текста, неученые же должны обучаться по книгам для мирян, т.е. по картинкам», -- поясняет базельский издатель Б.Рихель в колофоне нравоучительного «Зерцала человеческого спасения» 1476 г.

Впервые гравированные иллюстрации появляются в начале 1460-х гг. в изданиях бамбергского печатника А. Пфистера. Перешедшим к нему монументальным крупным шрифтом 42-строчной Библии Гутенберга он печатал на немецком языке небольшие нравоучительные сочинения («Богемский пахарь», 1460 и 1463 гг.), сборники басен («Драгоценный камень» Бонера, 1461 и 1464 гг.), «Библию бедных» и др. Эти иллюстрации, несмотря на элементарный, схематичный характер резьбы и не сразу преодоленные технические трудности их включения в печатную форму (в самых первых изданиях они впечатывались в лист отдельно от текста), демонстрировали уже богатые структурные возможности книжной гравюры. Так, «Богемский пахарь» был иллюстрирован пятью страничными иллюстрациями с развернутым сюжетом на темы триумфа смерти, а басни -- многочисленными мелкими гравюрами (больше 100 на 88 страницах текста), заверстанными в полосу. Использовал Пфистер и идею составного клише, помещая рядом с иллюстрациями басен отдельно гравированную фигурку, представляющую, по - видимому, рассказчика. Позднее в 1496 г., стасбурский издатель И. Грюнингер издал комедии Теренция с иллюстрациями, составлявшимися из нескольких отдельно награвированных фигурок персонажей в различных сочетаниях. Сама идея набора своеобразно воплощается и в изобразительном решении книги.

ГЛАВА 3. ГРАФИЧЕСКАЯ ТРАДИЦИЯ КСИЛОГРАФИЯ

Германия, сер. XVI в. ранних печатных иллюстраций восходила не только к блокбухам, но и к распространявшимся в той - же среде дешевым бумажным рукописям позднего средневековья, с их упрощенными перовыми рисунками. Здесь не требовалась конкретность развернутого сюжета -- достаточным казалось вполне статично обозначить его персонажей, будь то люди, басенные животные или даже какие-нибудь предметы. Зато таких схематичных иллюстраций могло быть много, и вся книга приобретала благодаря этому соблазнительный для потребителей блокбухов наглядный, словесно-зрительный характер. Наконец, эти контурные гравюры взывали к раскраске, применявшейся к подобным изображениям и в рукописной книге. В дальнейшем сфера применения ксилографической иллюстрации значительно расширяется. Развивается и ее графический язык, порой очень далеко уходя от первоначального схематизма. Но все - же она довольно долго остается принадлежностью главным образом популярной литературы, издававшейся на народных языках, а не на ученой латыни.

Одной из книг, очень рано получивших ксилографические иллюстрации, была Библия в переводах на народные языки. Назначение и адрес этих гравюр очень ясно сформулированы в предисловии к Кельнской Библии конца 1470-гг.: «И также чтобы еще больше склонить людей к чтению этого благородного Священного писания и сделать чтение легким и приятным, дабы извлечь из него пользу, в некоторых частях и главах помещены фигуры. Подобным образом во многих церквах и монастырях исстари находятся росписи, которые, обращаясь к глазу, помогают запомнить больше, чем на слух; также и фигуры помогают понять текст глав, в которых они помещены».

Иллюстрации ранних печатных Библий по старой, еще рукописной традиции могли включаться в инициалы или же представляли собой самостоятельные композиции с развернутым и в то же время схематично-наглядным повествованием, с подчеркнутой динамикой поз и жестов. Впоследствии эти деревянные клише переходят от одного издателя к другому, используются в новых изданиях, демонстрируя еще одно характерное качество ксилографии -- ее относительную независимость от той книги, для которой она была первоначально изготовлена, от предназначенного ей места в наборе.

Угловатые и схематичные гравюрки ранних печатных книг оказались, однако, чрезвычайно органичным элементом наборной полосы. У них плотная, близкая к фактуре жирного готического шрифта поверхность оттиска. Несмотря на довольно еще наивные попытки перспективного изображения, их широковатые линии убедительно ложатся на плоскость строгим графическим узором. Рядом с разнородным и усложненным, не без труда приводимым к подобию пространственного единства заполнением иллюминованной страницы богатой готической рукописи печатная готическая книга выглядит неожиданно цельной.

Это относится не только к первым, еще во многом примитивным опытам иллюстрированных изданий 60--70-х гг. XV в., но и к появившимся уже в конце века богатым, сложным и часто мастерским по исполнению книгам. Вообще говоря, композиционные решения в ранней иллюстрированной печатной книге чрезвычайно свободны. В ней не чувствуется скованности какой-либо предвзятой схемой, утвердившейся традицией. Наряду с замкнутыми, обведенными жесткой прямоугольной рамкой иллюстрациями широко применяются и открытые, свободно лежащие на листе изображения. Используется как симметричная, так и асимметричная компоновка. Наряду с иллюстрациями применяются и гравированные орнаментальные полосы, позволяющие по-разному компоновать декоративное обрамление рисунков или целых страниц. Наконец, следует отметить, что схематизм ранней печатной иллюстрации, ее скорее знаковый, чем конкретно-изобразительный, характер освобождали гравюру даже и от однозначной определенности ее содержания. Возможности ее использования тем самым необычайно расширялись. Одна и та же картинка в разных книгах (а также и на разных страницах одной книги!) могла изображать, в зависимости от контекста, разных персонажей, различные местности или события. Таким образом, весьма активная у читателя XV в. потребность в изобразительно-словесном синтезе существенно отличалась от нашей. Он, видимо, не ждал от иллюстрации ни документальной достоверности ее образов, ни реальных подробностей и обстоятельств, вполне удовлетворяясь тем, что названному в тексте явлению находилась хотя бы приблизительная параллель в изображении. Конкретность придавалась этому изображению словом, так же как слово подкрепляло свою конкретность соседством изображения. Ощущение полноты и убедительности повествования возникало уже из самого соединения словесного образа с графическим. Они не столько дополняли, сколько взаимно подтверждали друг друга.

Между тем такая форма иллюстрирования была уже для конца XV в. в значительной мере устарелой, пережиточной. В это самое время, а порой на страницах тех же самых изданий формируется уже иллюстрация нового типа, достоверно и подробно изображающая вполне конкретные местности, определенных людей и т.п. Как раз во «Всемирной хронике» Г. Шеделя появились наряду с совершенно условными, взаимозаменяемыми видами 23 панорамы реальных немецких городов -- те, что легче было изобразить непосредственно с натуры и чей облик скорее всего мог оказаться знакомым читателям книги. Но они здесь никак не выделены в общем ряду, не противопоставлены видам условным. Их особое, новое качество, по-видимому, еще не вполне осознанно. Так же подробно и точно изображены Э. Ройвихом уже не соседние, а весьма отдаленные города в изданном им в 1483 г. «Путешествии в Святую землю» Брайденбаха, особенно -- Венеция, представленная в громадной, более полутора метров в длину панораме.

Как ни элементарны были порой ксилографии ранних биологических изданий -- «Книг природы», «Садов здравия» и т.п. (опиравшихся к тому же на давнюю рукописную традицию), в них вызревает важная задача различения предметов изображения и, значит, наблюдения конкретных подробностей. Отсюда начинается путь к созданию полноценной научной и технической иллюстрации, которая достигнет своего первого расцвета уже в следующем -- XVI столетии.

ГЛАВА 4. ИСКУССТВО КНИГИ В КЛАССИЧЕСКУЮ ЭПОХУ

На протяжении XV и XVI вв. европейская печатная книга отлилась в законченно строгие отточенные формы. Выработался тип книги, который можно назвать классическим. Он идеально отвечал как культурным и художественным потребностям эпохи, так и техническому оснащению и возможностям типографского производства. В результате тот облик, который обрела книга к концу XVI столетия, остался почти неизменным на протяжении более чем двух столетий. Сохранилась композиция разворота, титульных и спусковых страниц. Сравнительно мало менялись и шрифты -- их основные типы воспроизводились, постепенно оттачиваясь. То же можно сказать и о пропорциях. Дж. Бодони уже на самом исходе классического периода, в начале XIX в., говорит даже о каноне «наподобие статуи Поликлета, некогда служившей каноном для скульпторов», но считает, что, «основываясь на общепринятых пропорциях, необходимо в то же время допускать и неизбежные отклонения», особенно в малых форматах.

Пропорциональные отношения, отчетливо ощутимые в книгах этой эпохи, никогда не были исследованы математически и сведены в систему определенных правил. По-видимому, они воспроизводились интуитивно. В этом книга отличалась от ордерной архитектуры, канонизированной и математически расчисленной к тому времени очень строго. В книге же некоторым ограничителем ее пропорционального строя служила фальцовка. Бумажный лист имел более или менее определенные размеры и отношения сторон, удобные для производства. Форматы с четным числом сгибов -- 4°, 16° -- получали более широкие, коренастые, пропорции, нечетные же -- 2°, 8° (а также 12° и 24°) -- оказывались более стройными.

Все это не означает, разумеется, что развитие книжного искусства замедлилось с XVII в. Но после периода активного поиска новой формы для печатной книги оно совершалось теперь в уже найденных более узких рамках. Наиболее существенные изменения произошли в области иллюстрации. Они отразились и на общей структуре книги. На рубеже XVII в. ксилография решительно была вытеснена из книги металлической гравюрой. Типографская техника тем самым усложнялась, технологическая цельность книги, печатавшейся до того вместе с иллюстрациями и украшениями с единой печатной формы, нарушилась. Теперь иллюстрации оттискивались отдельно, на другом станке, большей частью на особых вкладных листах. Они вплетались между страницами текста или даже все вместе после него. Между тем это выделение графики в отдельный ряд отчасти способствовало архитектонической четкости в построении основного, текстового ряда. Теперь текст почти никогда не нарушался вторжениями в него изображений, что бывало нередко с ксилографскими иллюстрациями. Цельность страницы, ее строгое осевое симметричное построение, единообразное подобие всех страниц в книге выявились отчетливее. Иллюстрации выполнялись сперва в жестковатой технике гравюры резцом. Позднее ее начинает вытеснять офорт, более легкий и быстрый в исполнении и к тому же более воздушный и живописный. Однако еще долгое время офортные доски уточняются и дорабатываются резцом. Как правило, гравюра не была авторской, т.е. гравер-репродукционист воспроизводил не им выполненный рисунок.

Существенное усложнение типографской техники и связанная с ним дороговизна изготовления и печати иллюстраций компенсировались особыми возможностями металлической гравюры: ювелирной легкостью в передаче деталей, тонкостью переходов и вариаций тона, возможностями передачи фактуры, наконец, -- чрезвычайной пространственной выразительностью, воздушностью штриха, становящегося в передаче дальних планов исчезающее - тонким. С такой гравюрой книга обрела новую изобразительность и незнакомые предыдущим векам пространственные качества. В книгах стали появляться портреты авторов, передающие не только их облик, но также фактурно-пластическое богатство барочной живописи воспроизводимых оригиналов. Наборному титульному листу в книге XVII в. нередко предшествовал гравированный. Это сложная пространственная композиция, большей частью аллегорически передающая смысл и значение самой книги и предмета, которому она посвящена. Структура ее напоминала нередко торжественный алтарь или триумфальную арку, открывавшую далекий вид в переполненное аллегориями пространство. Стилистика этих титулов -- наиболее прямое проявление тенденций барокко в книге. Пластичные, полные динамики аллегорические композиции таких титулов исполнялись нередко крупными мастерами. Так, для Б. Моретуса, наследника К. Плантена, их часто рисовал Рубенс. Текстовая часть гравированного титула обычно несколько короче, чем в наборном (где развернутое заглавие служило своего рода рекламной аннотацией книги), и занимала относительно скромное место. Но текст этот гравировался резцом вместе со всем титулом, и гравированные на меди резцом шрифты, получившие в барочной книге столь видную роль, оказали свое влияние на развитие шрифтов наборных. Линии, проводимые резцом, геометричнее и жестче, чем свободная линия пера каллиграфа, чья работа была прототипом прежних литер. Буквы на меди оказывались более контрастными, соединительные штрихи и серифы утончились. Наклонные оси утолщений в округлых буквах сменились строго горизонтальными. Знаки стали более симметричными, геометрическая правильность построения взяла верх над сочной пластикой. Распространение этих качеств на шрифты для набора происходило постепенно на протяжении двух столетий. Наряду с воздействиями гравюры поискам более конструктивных и строгих начертаний способствовали и классицистические тенденции, сменявшие патетическую динамику стиля барокко. Завершились эти рационалистические искания в шрифтовом искусстве уже на рубеже XIX столетия у Дж. Бодони.

Типологическое приспособление облика книги к текстам разного содержания еще не представлялось нужным издателям XVII в. Книга могла быть издана богаче или скромнее, монументальным фолиантом или в среднем, а то и во все более распространявшемся малом формате. Но ее основные элементы и композиционные принципы, характер шрифтов и украшений все тот же, будь это книга ученая или церковная, комментированное издание античного классика или современная литература. Тем не менее, были определенные виды текстов, наиболее заметно влиявшие на общий характер книжной культуры времени. Один из них -- книга ученая. Мир ее по-прежнему не лишен торжественной важности (чему и служили открывающая том аллегорическая гравюра, а также нарядные инициалы и орнаментальные заставки). Доступ в него открыт, конечно, не каждому, однако и обращаясь к посвященным, наука XVII в. стремилась привести к образной цельности свои представления о мире. Научная иллюстрация барокко свободно и смело совмещала схематизм линейного чертежа с конкретной предметностью. Так, на страницах «Математических исследований» С. Стевина (Лейден, Эльзевир, 1634 г.) деятельные, объемно трактованные фигурки перетаскивали по страницам, наклоняя и поворачивая, вполне абстрактные плоские фигуры с буквенными обозначениями частей. Демонстрируемые этими гравюрками законы статики приобретали в таком изображении большую наглядность. Гравюры на металле давали очень большие репродукционные возможности. Наряду с отдельными оттисками, с одной стороны, и целиком подчиненной книжным задачам иллюстрацией, с другой, теперь появились большеформатные издания-альбомы, воспроизводившие произведения изобразительного искусства, архитектурные увражи, атласы географических карт.

РАЗДЕЛ II. КНИГОПЕЧАТАНИЕ НА РУСИ

ГЛАВА 1. ПЕРВАЯ ПЕЧАТНАЯ КНИГА

книгопечатание ксилография искусство графический

1 марта 1564 года повелением Ивана Грозного и благословением митрополита всея Руси Макария, на Руси вышла первая точно датированная книга «Апостол». Книга создавалась в типографии Ивана Федорова и Петра Мстиславца, которые вошли в историю как русские первопечатники. Выбор «Апостола» для первого издания государственной типографии был неслучаен: «Апостол» в Древней Руси использовался для обучения духовенства. В нем заключены первые образцы толкования учениками Христа Святого Писания. Отпечатанная Иваном Федоровым и Петром Мстиславцем первая датированная книга стала образцом для последующих изданий. Работа над «Апостолом» велась в течение года с 19 апреля 1563 года по 1 марта 1564 года. Для напечатания необходимо было отлить шрифты, сделать оборудование. Продолжительное время заняла и подготовка текста «Апостола». Он был отредактирован при участии митрополита Макария.

Первопечатный «Апостол» отличает высочайшая редакторская культура. В нем не обнаружено ни одной орфографической ошибки, подчистки или опечатки. Исследователей продолжают восхищать высокохудожественные гравюры, филигранный рисунок шрифта, оригинально выполненные заставки и прекрасное качество двухкрасочной печати. Иван Федоров сам резал и отливал буквы, гравировал рисунки и заставки, редактировал и набирал текст и печатал весь «завод» -- около 1200 книг. Известно несколько более ранних московских изданий, но они не содержат выходных данных и упоминаются как «анонимные». В полиграфическом смысле «Апостол» Ивана Фёдорова выполнен на более высоком профессиональном уровне.

ГЛАВА 2. ПЕЧАТНАЯ КНИГА В XVII ВЕКЕ

В Московской Руси XVII в. имело место весьма своеобразное явление: книгопечатание здесь не было официально запрещено, но было монополизировано государством, которое присвоило себе право быть единственным печатником в стране. Все московские книгопечатники состояли на царской службе. До конца XVII в. книгопечатание в Московской Руси производилось в четырех пунктах: в Москве, в Александровой слободе (XVI в.), в Нижнем Новгороде и в Иверском монастыре. Первое десятилетие XVII в. было прямым продолжением XVI в., на московском Печатном дворе работало три «избы». Продолжал свою деятельность Андроник Тимофеев Невежа; после его смерти (ок. 1603г.) во главе дела стал сын -- Иван Андроников Невежин. В течение 1601--1611 гг. Невежины напечатали 10 изданий: Часовник, Служебник, Псалтырь, Постную и Цветную триоди, Апостол и Минеи на сентябрь -- декабрь.

Во второй «избе», организованной в 1605 г., мастером был человек разносторонних способностей Анисим Михайлов Радишевский. Происходил он с Волыни, возможно, учился типографскому ремеслу у Ивана Федорова. В 1586 г. Анисим Михайлов перебрался в Москву и стал работать на Печатном дворе «печатных книг переплетным мастером». Организовав свою «избу», Радишевский в 1606-1610 гг. выпустил в свет превосходно оформленное Четвероевангелие и большой по объему (1266 л.) Устав церковный.

Мастером третьей «избы» был Никита Федоров-Фофанов, выпустивший в 1609 г. Минею общую. В 1611 г., во времена польско-шведской интервенции, как о том рассказывает «Сказание известно о воображении книг печатного дела», «печатный дом и вся штамба того печатного дела от тех врагов и супостат разорися и огнем пожжена бысть». Фофанов вывез свою «избу» в Нижний Новгород. Здесь в 1613 г. он напечатал тетрадь из 6 листов (12 страниц) -- так называемый Нижегородский памятник, найденный и опубликованный А. С. Зерновой. В следующем году типография из Нижнего Новгорода была перенесена в Москву, и Никита Фофанов 5 июня 1614 г. приступил к печатанию Псалтыри, вышедшей в свет 6 января 1615 г. С этого времени печатание в Москве шло бесперебойно.

В 1612 г. для Боярской думы была составлена «смета, во что станут две штанбы печатные, сделати два стана на фряское дело», документ, содержащий перечисление типографского оборудования. К 1620 г. типографию отстроили на старом месте, на Никольской улице. Здесь соорудили большую каменную палату у городовой стены, несколько деревянных хором. Мастера со своими «штанбами» постепенно переселились на вновь отстроенный Печатный двор.

Важнейшим событием в истории русского книгопечатания является замена ремесленной типографской мастерской предприятием мануфактурного типа. Старые печатные мастера были универсалами. Они резали пунсоны, лили шрифты, гравировали формы для иллюстраций и орнаментики, сами могли набирать текст, тискать его, подчас и сами переплетали готовые книги. Элементы разделения труда содержатся в смете 1612 г. Наряду с мастером упоминаются словолитец, знаменщик (художник), резец (гравер), столяр и кузнец. Ни наборщиков, ни печатников в этой смете нет. Документы 20-х годов свидетельствуют о росте разделения труда: на каждый стан, кроме мастера, полагалось 2 наборщика, 4 печатника -- «тередорщика» и 5 «батыйщиков», наносивших краску на форму. Несколько лет спустя одного из батыйщиков поставили разбирать использованный набор. Родилась новая специальность -- «разборщик».

В XVII столетии на московском Печатном дворе применялось несколько шрифтов, или «азбук», которые носили имена изготовивших их мастеров. Никита Фофанов отлил азбуку, которая называлась «никитинской», в 1687 г. она была возобновлена украинским словолитцем Арсением и получила название «арсениевской». «Осиповский» шрифт был назван по имени его мастера Осипа Кириллова. Мастер Кондрат Иванов изготовил пунсоны и матрицы «большого евангельского» шрифта. Отлил «азбуку» словолитец Иван Сильной. Впервые она была применена в Четвероевангелии 1627 г. Это - основной шрифт Москвы XVII в.

Основным полиграфическим оборудованием московского Печатного двора были ручные печатные станы. Изготовлялись они на самом дворе -- в «столярне». В Государственном историческом музее сохранилась исключительно точно изготовленная модель печатного стана. Основой служили два дубовых стола с горизонтальными перекладинами. На перекладинах крепилась «нажимная снасть», вертикальный металлический стержень, «прас», с винтовой нарезкой и заостренным нижним концом -- «паятником», который передавал давление нажимной плите -- «пияму». «Прас» поворачивали с помощью рукоятки -- «куки». Для подъема «пияма» при обратном движении «куки» на «прасе» предусмотрен пустотелый металлический куб -- «орех», закрепленный диском -- «торелью». К ушкам «ореха» веревками привязывался «пиям». Сам же «орех» ходил вверх и вниз в квадратном пазе средней перекладины печатного стана. Печатную форму помещали в «ковчег» -- деревянный ящик, установленный на выдвижной доске. На «ковчеге» был подвешен «тимпан» -- металлическая рама, затянутая кожей. Сюда перед печатью помещали чистый лист бумаги. Для защиты полей листа служил «фрашкет» -- вырезанная из пергамента и укрепленная на металлической основе рамка. Для нанесения краски на печатную форму использовались «матрицы» -- кожаные подушки с деревянными рукоятками. Подушки набивали конским волосом. Перед печатанием листы бумаги смачивали, накладывая их на влажный холст. Оттиски высушивали, развешивая их на веревках.

Известные нам книги XVII в. по содержанию распадаются на три группы. К первой относятся книги литургические, церковнослужебные, или культовые. Эти издания по оформлению представляют обособленную группу. Неизменным признаком церковнослужебных книг является двухцветная печать, черная и красная; технология двухцветного печатания в Москве XVII в. остается прежней, федоровской. Вторую группу составляют книги, предназначенные для благочестивого чтения и изучения вне церкви; третью группу -- книги совсем не религиозного содержания.

Азбук за последние две трети XVII в. было напечатано восемь изданий, в первой трети -- ни одного, так как основной книгой, по которой шло обучение грамоте, была Псалтырь. Содержание московских букварей XVII в. восходит к букварям виленской и львовской печати.

Жизнь на московском Печатном дворе была полна страстей, нетерпимость порождала частые ошибки, недоразумения, вызывавшие поклепы и наветы, кончавшиеся обвинениями в ереси и преследованиями. Редактирование книг в XVII в. было делом отнюдь не безопасным. Чем более желали быть правоверными, тем фатальнее погрязали в заблуждениях. Нередко случалось, давали благословение на издание книги, а спустя некоторое время выносили ей осуждение как неправоверной, начинали ее переделывать путем замены листов или же перепечатывали целиком.

Политика книгоиздательства Москвы в XVII в. определялась, естественно, не только церковною, но и светской государственною властью, правительством определенного царствования. В 1645 г., после смерти царя Михаила, стали намечаться две линии. Первую, церковную линию проводил патриарх Иосиф, представителем второй линии был молодой царь Алексей и его окружение; результатом явилось расширение тематики издаваемых книг. Всего в XVII в. в Москве было напечатано семь книг вполне светского содержания; три были изданы в молодые годы царя Алексея. Их изданием книгопечатание впервые было поставлено на службу основным государственным потребностям: в послесловиях к книгам светского характера не упомянуто о «благословении» патриарха; в книге монаха Смотрицкого оно дается. Естественно, что первою заботой государства, окруженного со всех сторон агрессивными соседями, была забота о военной обороне. Борясь с западными армиями, приходилось идти в ногу с западной военной наукой. Чтобы не отстать от нее, перевели немецкую книгу Вальхаузена под заглавием «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей» и напечатали в самом спешном порядке (с 1 июня по 26 августа 1647 г.). Выпуск издания задержался из-за того, что печатание гравированных на меди таблиц пришлось производить в Голландии, так как в Москве техника глубокой печати еще не была освоена. Вышло издание в 1649 г. с особым титульным листом, гравированным в Голландии на меди по рисунку Григория Благушина.

Линия развития старого московского книгопечатания определяется двумя точками: в первой точке, в конце XVI в., оно служит главным образом целям размножения литургических текстов; во второй, в конце XVII в., оно начинает освобождаться от этой исключительности и стоит в преддверии того, чтобы сделаться носителем общекультурных и научных ценностей. Интерес истории московского книгопечатания заключается в процессе его постепенного отхода от первоначального церковного импульса, в процессе его обмирщения, секуляризации, раскрепощения от уз теократической церковности. Процесс этот является частью общего культурного развития русского общества, но в памятниках печати он сказывается особенно наглядно.

ГЛАВА 3. ПЕЧАТНАЯ КНИГА В XVIII ВЕКЕ

Преобразования Петра I были подготовлены всем ходом развития русской государственной жизни XVI-XVII вв. На общем фоне исторического процесса первая четверть XVIII в. выделяется темпами. Стремясь выдвинуть Россию на подобающее ей место среди европейских государств, Петр понимал невозможность сохранения неизменным старого уклада. Требовалось обновление страны хотя бы в некоторых областях: экономики, армии, просвещения. Одним из средств была европеизация страны в тех пределах, которые Петр находил нужными, а одной из сторон европеизации -- печать. Освобожденное от опеки церкви и надзора патриарха книгопечатание было поставлено Петром на службу государству. В ходе проводимых им реформ Петр I рано осознал значение печати. В этом, несомненно, сыграло большую роль его путешествие в Европу в 1697--1698 гг. Во время пребывания в Амстердаме Петр увидел, какое влияние на общественную жизнь оказывает печать. В то время Голландия занимала в книжном деле первое место в Европе, издавая книги и газеты не только для своей страны. Знаменитым голландским резчикам шрифтов заказывались литеры иностранными типографиями. В Амстердаме Петр познакомился и с политической гравюрой, откликавшейся на все крупные европейские события; посетил Адриана Шхонебека, из мастерской которого вышли десятки листов «хроникальной» гравюры.

Понимая, что реформа книжного дела в России не может быть проведена быстро и вместе с тем не считая возможным терять время, Петр предпринял попытку издавать русские книги в Амстердаме. Голландскому купцу Яну Тесингу была в 1698 г. предоставлена привилегия на пятнадцать лет: «...повелели ему в том городе Амстердаме печатать европейские, азиятские и америцкие земные и морские карты и чертежи, и всякие печатные листы и персоны, и о земных и морских ратных людех, математические, архитектурские и городостроительные и иные художественные книги на славянском и голанском языке вместе, также славянским и голландским языком порознь по особну... кроме церковных славянских греческого языка книг...» В привилегии отражена часть задуманной Петром программы книгопечатания, которая в дальнейшем по значительно расширенной тематике была осуществлена в России. Ян Тесинг не знал русского языка и, по свидетельству современников, не обладал нужными знаниями для выполнения принятых на себя обязательств, а также не владел техникой печатного дела. Ему пришлось организовать типографию, отливать шрифт. Шрифт типографии Тесинга отличался от обычного московского: он мелкий, часть букв сохранила старую форму кирилловской печати, некоторые по своим очертаниям похожи на будущий гражданский шрифт. По формату книги портативны, в восьмую или четвертую долю листа. Возможно, что формат объясняется и небольшим объемом книг. Помощь Тесингу оказал Илья Федорович Копиевский (иногда его называли Копиевич). О происхождении Копиевского нет достоверных сведений, вероятно, он был белорус из Литвы, знал, хотя и не в совершенстве, русский язык. Он был составителем или переводчиком всех книг, вышедших из типографии Тесинга. Однако их совместная работа продолжалась недолго, и в 1700 г. они разошлись. После ухода Копиевского в типографии Тесинга была напечатана одна книга -- Святцы, или Календарь (1702), вышедшая уже после смерти владельца, последовавшей в 1701 г.

Не все книги, изданные в Амстердаме, до нас дошли. Копиевский напечатал три списка книг, изданных и подготовленных им к печати. Первый список был приложен в 1699 г. к его прошению на имя Петра еще во время работы у Тесинга: «Рядовый чин им же книги именуются... совершаемы автором Федоровым Копиевский...» В списке перечислены 23 книги. Этот перечень является первой библиографией русских книг, а также и первой русской персональной библиографией. Второй перечень был приложен к «Латинской грамматике», напечатанной Копиевским в 1700 г. после разрыва с Тесингом, и третий -- к изданному им в предместье Данцига-- Штольценберге -- «Руковедению в грамматику», где указаны 25 книг, из них двенадцать отосланы в «Московскую империю». Три книги, упомянутые Копиевским как напечатанные, до нас не дошли; возможно, что они не были изданы.

В списках перечисляются книги преимущественно гуманитарного содержания. Книги по точным наукам были малоудовлетворительны. В «Кратком и полезном руковедении во аритметыку» из 48 страничек половина была занята «Сентенциями» и «Притчами». Столь же кратким было и объяснение к звездной карте «Уготование и толкование ясное и зело изрядное краснообразного поверстания кругов небесных...» Заслуживал внимания перевод сочинения известного голландского математика А. де Граафа «Книга учащая морского плавания...», изданная Копиевским после разрыва с Тесингом.

Смерть патриарха Адриана (октябрь 1701 г.) дала Петру возможность прекратить надзор патриархов над изданием книг и облегчила реформу книгопечатания. Полная реорганизация книжного дела затянулась на несколько лет и не могла ограничиться «исправлением друкарни в чистоте печати». Вероятно, стремлением к полному освобождению печати от церковного влияния объясняется отливка нового, гражданского шрифта. Известна переписка Петра в связи с выработкой форм букв нового алфавита, начиная с 1706 г. Заказ на них был послан в Голландию 29 января 1707 г., с первого января 1708 г. началось печатание «амстердамскими литерами» «Геометрии». Затянулась и подготовка к печати книг новой тематики, их переводы. Новые технические книги требовали чертежей и иллюстраций. В сентябре 1708 г. Московская типография (так обычно назывался в XVIII в. Печатный двор) была оборудована окончательно, при ней организована гравировальная мастерская, куда был переведен из Оружейной палаты с группой учеников Питер Пикарт.

Издания первой четверти XVIII в. тесно связаны с преобразованиями Петра I, чрезвычайно разнообразны по содержанию и форме; в большей части их тематика является совершенно новой для русского книгопечатания. Значительную долю составляет учебная литература, необходимая для подготовки военных и морских специалистов, издания по организации регулярной армии и флота, переустройству административных учреждений, документы законодательного характера -- регламенты, уставы, инструкции. Печатались книги общеобразовательные -- по истории, географии, астрономии. Впервые в России начинает издаваться газета «Ведомости», а также карты и атласы. Самую многочисленную группу составляют политические издания, они разнообразны по своим задачам, содержанию и форме: книги, листовки, плакаты, газета, гравюры.

Гравюра, имевшая в петровское время государственное и политическое значение, появилась раньше печатных изданий; она была важным средством пропаганды, была понятна широкому кругу людей, даже неграмотных. Гравируются осады и штурмы турецких и шведских крепостей, сражения на суше и море с их точными планами, виды городов, отдельные здания, карты, триумфальные шествия, фейерверки, корабли, проекты застройки городов и деревень, изображаются свадебные пиршества. На многих листах имеются портреты Петра и его современников. Гравюра первой четверти XVIII в. является богатым документальным материалом. Гравировальные листы рассылались по России, уходили на Запад, становились, средством политики Петра. Одновременно в гравировальных мастерских изготовлялись сотни иллюстраций к книгам.

При всем разнообразии содержания большинство книг первой четверти XVIII в. можно сгруппировать тематически и хронологически. Их издание зависело от тех задач, которые стояли в определенный момент перед государством, а также было связано с нуждами данного года или ближайших лет. Очень многое зависело от хода Северной войны. Исключение в этом отношении составляли издания общеобразовательного характера, особенно начальные учебники, потребность в которых была так велика, что они печатались непрерывно, впрочем, содержание их постепенно видоизменялось. В 1717--1722 гг. вышел четырьмя изданиями в Петербурге и Москве первый светский учебник «Юности честное зерцало», составленный Гавриилом Бужинским при содействии Я. В. Брюса и напечатанный гражданским шрифтом. Вместо молитв к букварю как материал для чтения присоединялись правила поведения и приличия для юношества - «Юности честное зерцало». Оно состоит частью из перевода «Золотой книжицы» Эразма Роттердамского, частью из текста, составленного в России.

В первые годы введения гражданского шрифта усиленно издавались книги с военной тематикой. Первое десятилетие XVIII в. - самые тяжелые годы Северной войны, годы борьбы с прекрасно обученным шведским войском. В ходе войны создавалась регулярная русская армия, обучался офицерский состав. Вторжение Карла XII в Россию требовало укрепления городов, включая Москву. За 1708-1711 гг. вышло шесть книг по фортификации и четыре по артиллерии. Некоторые из них издавались несколько раз. Так как Петр понимал, что изучение военного дела невозможно без математики, первой книгой гражданского шрифта была «Геометрия, славенски землемерие» Буркхарда фон Пюркенштейна; в феврале 1709 г. вышло ее второе, дополненное издание -- «Приемы циркуля и линейки».

Целый ряд изданий связан с организацией регулярной армии. Первый строевой устав «Краткое обыкновенное учение... (в строении пеших полков)...» был напечатан в конце 1699 г., перед первым походом на Нарву; переиздания вышли в 1702 и 1704 гг. Составленный А. Меншиковым в 1705 г. «Артикул краткий... для наилучшего порядочного и честного управления в кавалерии...» не дошел до нас. Два ранних издания гражданского шрифта вышли в связи с начавшимися в России строительными работами. «Книга о способах водохождения рек свободных» (1708) -- о каналах и шлюзах -- была издана в связи с постройкой каналов, соединяющих Балтийское море с Волгой и Волгу с Доном. «Правила о пяти чинах архитектуры» Бароцци да Виньола выходят первым изданием в 1709 г., когда начинается усиленная застройка Петербурга (второе и третье издания книги относятся уже к 1712 и 1722 гг.). В период петровских реформ в России сложилась централизованная система книгоиздания, ведущее место в которой занимал Печатный двор. Впервые возникли специализированные центры книгоиздания, которые обслуживали нужды различных ведомств. Жесткая регламентация и контроль за деятельностью типографий позволили в кратчайшие сроки наладить выпуск книг, которые отвечали поставленным государственным задачам, содействовали формированию новой идеологии.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Изобретение И. Гутенберга и появление печатной книги являлось не просто новым шагом в книгопроизводстве, но и вехой в мировой культуре и искусстве. Изначально строго ограниченная по содержанию религиозной тематикой, печатная книга, впоследствии вливается во все сферы деятельности человека и приобретает грандиозную значимость. Книга играет важнейшую роль в просвещении, печатаются монументальные научные издания, ориентированные на ученых и просвещенных людей, учебники, рассчитанные на малограмотных мирян. Общегосударственное значение имело печатание изданий по военному делу, фортификации, мореходстве, кораблестроении, все это делало армию более обороноспособной и продвинутой в техническом плане. Приобретает широкий размах печать государственных и административных уставов и регламентов, что способствует скорейшей интеграции государственных реформ. Печать многочисленных плакатов, листовок, гравюр носит информационный характер и выполняет функцию пропаганды.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

«Всеобщая история книги» Автор Л. И. Владимиров. Издательство «Книга». Москва 1988 г.

«История книги» Издание второе. Автор И. Е. Баренбаум. Издательство «Книга». Москва 1984 г.

«Книга в России в XVI веке» Автор М. В. Кукушкина. Санкт - Петербург 1999г.

«400 лет русского книгопечатания» Редколлегия: Ким, Лихтенштейн, Назаров, Пашков, Самсонов, Сидоров, Сикорский, Шунков. Ответственный редактор Сидоров. Издательство «Наука». Москва 1964 г.

Размещено на Allbest.ru