Славянские языческие имена

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Фамилии - это юридически значимые личные именования, передаваемые по наследству от родителей к детям. Фамилии записаны в паспортах, свидетельствах о рождении, о браке. Любая неточность в орфографии фамилии может привести к осложнениям. Поэтому, получая какой-либо документ, мы самым тщательным образом проверяем правильность написания нашей фамилии, имени, отчества. Ни один документ, приказ, вызов, удостоверение не обходится без фамилии. Таким образом, фамилия - основной компонент полного русского триединого именования человека: Виктор Васильевич Волков.

Фамилии - это имена собственные, а это значит, что они не имеют непосредственной связи с теми словами, от которых они в свое время произошли. Имена собственные живут в языке своей жизнью, независимо от экономического развития страны или от смены исторических формаций. Они очень легко вбирают в себя слова, актуальные для отдельных эпох, но развиваются по законам языка и с общественной жизнью связаны опосредованно, через язык.

Изучает фамилии особая наука - антропонимика, ведению которой подлежат и другие виды собственных имен людей - индивидуальные, отчества, прозвища, клички, псевдонимы и проч. Вместе с антропонимами все имена собственные (топонимы, то есть географические названия народов, космонимы - названия космических объектов, зоонимы - клички животных и др.) с изучающими их отраслями науки составляют ономастику.

Антропонимика как наука за рубежом сложилась в первой половине ХХ столетия; отдельные, более ранние работы, еще и теперь полезны своим материалом и некоторыми наблюдениями. Основополагающи труды Альберта Доза (Франция), Адольфа Баха (Германия), Витольда Ташицкого (Польша).

Изучение фамилий продуктивно лишь при единстве языкознания, истории, этнографии. Этимология, не опирающаяся на этиологию, то есть на сами условия, определяющие возникновение фамилии, лишена базы. В свою очередь этиология без этимологии, вооруженной доказательствами исторической фонетики, исторического словообразования, исторической лексики, - ничто. Этимология - не единственная и даже не главная задача антропонимической науки.

Слово familia (лат.) существовало за много веков до возникновения фамилий в современном смысле: оно обозначало общность, включавшую семью хозяев и их рабов и клиентов (зависимых). Позже в языках западной Европы оно стало означать семью, и в этом смысле воспринято русским языком при Петре I (1703 г.); в дальнейшем постепенно слово приняло иное значение: не семья, а ее именование. Но, еще в начале ХХ столетия это слово часто употребляли в значении «семья» с торжественной и иронической окраской.

Фамилии - своего рода живая история. Ошибочное мнение, будто это относится только к фамилиям выдающихся людей - история трудовых семей ничуть не менее интересна. Фамилии рядовых людей позволяют проследить маршруты больших и малых миграций. Немало могут рассказать фамилии и об истории языка. Фамилия - слово, и как слово оно составляет неотъемлемую часть языка и подчиняется его законам.

Фамилии в современном понимании этого слова складываются из потребности в добавочном именовании человека, из необходимости дать ему четкие координаты в обществе, более надежные и постоянные, чем дает прозвище. Такая потребность возникает при массовых передвижениях людей, при их скоплении в одном месте. Наиболее типичных ситуаций, когда необходимо различать и идентифицировать большое число людей, - две. Первая - это города, куда стекается масса народа со всех мест, вторая - армия. Рост городов и делопроизводства оказались теми внешними причинами, которые способствовали ускорению развития новой языковой категории - фамилий.

Современной деловой документации предшествовали различные переписи населения, в процессе которых складывались типы официального именования людей.

Частичные переписи населения практиковались на Руси с древних времен. Русские князья содержали при себе писцов, которые учитывали поступление доходов в княжескую казну, - об этом упоминается в памятниках XIV-XV веков. В XVI веке составляются писцовые книги, содержавшие описания городов, сел, поместий, вотчин и выполняемых крестьянами повинностей. С 1718 по 1887 годы учет лиц, подлежащих обложению податями, осуществлялся с помощью ревизских сказок - материалов ревизий. В ревизских сказках учитывались крестьяне, посадские люди, однодворцы, ямщики, работные люди, бродячее духовенство и так называемые гулящие, т.е. вольные люди. В ревизские сказки не включались дворяне, духовенство, чиновники как сословия, не подлежавшие обложению налогами.

Широкая всеобщая перепись населения была проведена лишь в 1897 году. Предыдущие переписи составлялись в разных частях страны по различным поводам и для лиц отдельных сословий в разное время.

Лица, проводившие перепись, пользовались присланными из столицы циркулярами, предусматривавшими образцы, в соответствии с которыми рекомендовалось заполнять переписные листы. Переписчики обычно четко владели формулой русского официального трехчленного именования и в процессе записи придавали разнородным индивидуальным именованиям стереотипный облик.

В процессе неоднократных переписей населения отрабатывался наиболее привычный, «стандартизированный» вид фамилий. В результате этого фамилии отмежевались от прозвищ, как от слов, не только соответствовавших нормам и требованиям предыдущей эпохи, но и как от слов иного ранга.

Благодаря тому, что ведение делопроизводства в русском государстве возникло рано, мы можем сейчас узнать, как звались наши предки. Вот некоторые образцы официальных именований предыдущих эпох: Фёдор Колесница, новгородец, 1328 год; Сенка Грех, крестьянин Боровицкого погоста, 1495 год; Ионка Лисица, ивангородский торговый человек, 1498 года; Баженко Фёдоров, служилый человек в Сибири, 1658 год; Клён Прокофьев сын, рязанский помещик, 1616 год. В большинстве случаев перед нами имя и прозвище, иногда - имя и указание, чей это сын.

В записях такого рода не всегда нужны фамилии, потому что указание на улицу или переулок, на дом и двор, в котором живут эти люди, дает достаточную информацию о том, какой это Иван или Родион. Но если Иван покидал родные края. То в документах, которые он получал, его характеризовали уже по-иному, привлекая добавочные именования, близкие к нашим современным фамилиям.

1. Специфика славянских языческих имен

славянский патриотический имя языческий

Письменных свидетельств о том, какие имена носили наши далекие предки, нет. Летописи донесли до нас имя только легендарного вождя радимичей - Радима, полное имя которого, как можно предположить, звучало как Радимир.

Представления о мире и социуме среди охотников, рыболовов и собирателей даров природы каменного века основывались на тотемизме, то есть вере в тотемного предка и культе тотемов - обожествляемых животных, растений, иногда даже предметов, а также географических объектов и явлений природы, считавшихся родоначальниками, опекунами и оберегателями определенной группы людей - рода, племени, общины. Предок-тотем персонифицировал собой человеческий коллектив и как бы существовал в каждом его члене. Эта же идея находила свою реализацию и в личных именах. Антропонимия рода или племени формировалась в зависимости от родовой принадлежности тотемного предка и соответствовала его возможным «ипостасям»: частям тела, признакам, свойствам и действиям.

Люди верили, что «нетленная сущность», «жизненная сила» может свободно переходить из одной формы в другую и оставаться неизменной при всех внешних метаморфозах ее обладателя. Например, душа животного или растения могла жить прежде в человеческом теле, а душа человека - в любом ином существе, наделявшемся по аналогии различными человеческими свойствами и качествами, в том числе мышлением, волей, способностью видеть призраки и видения во сне.

Культовым животным у населения, жившего в Верхнем Поднепровье, в том числе и в окрестностях Гомеля, в VII-III веках до новой эры и оставившего после себя «следы» так называемой милоградской культуры, был волк. Язычники-радимичи, подобно их далеким предкам, верили, что душа, находящаяся в человеческом теле, непосредственно связана с другими душами, которые, как и души умерших, воплощаются в животных, растениях, живут около домашнего очага, в лесах, реках, болотах, деревьях, даже в неодушевленных с нашей точки зрения предметах. Все это составляло главное содержание мифов и основанных на них обычаев, обрядов, традиций, а также системы личных имен.

В антропонимиконе радимичей и их соседей-славян имелись как весьма древние словесные знаки, которые в семантическом отношении были тождественны антропонимам неолитических охотников, детализировавших своего тотема посредством имен (Зуб, Глаз, Клюв, Грива, Лапа и т.п.), так и более новые именования, образованные от нарицательных обозначений различных животных, рыб, птиц, насекомых, пресмыкающихся и земноводных, растений, деревьев, предметов быта и природных объектов, которые осмыслялись уже не столько как тотемы, сколько как символы, и мифологизировались в том или ином отношении. К числу этих новых личных имен относились: Баран, Корова, Собака, Дрозд, Кабан, Судак, Берёза, Муравей, Чеснок, Борщ, Сусло, Башмак, Кошель, Огарок, Топорище и многие другие.

Тематические группы появления имен

С XI века прежние языческие имена переходили в разряд прозвищ и поэтому вскоре неизбежно стали приобретать переосмысленный, метафорический оттенок. Внешне одно и тоже языческое имя, рассматриваемое не в статистике, а в динамике, на протяжении его функционирования на разных временных срезах, будет иметь несколько семантических пластов, каждый из которых соответствует осмыслению имени в тот или иной исторический период.

Личных имен, «прозваний», «проименований», связанных в истоках своих с животными, в действительности было очень много. Кроме имен, непосредственно указывавших на то или иное животное в целом или на части его тела, существовали имена-иносказания, являвшимися обозначениями масти животного, особенностей его поведения и нрава или каких-то индивидуальных отличительных внешних признаков. Так, антропонимы Белоног, Вороной, Черной, Брыкун, Лихой являлись фактически «эпитетами» коня. Имена Дикой, Рыкун, Желтоногой - быка, Ушатой, Ушак, Беляй, Беляк, Серой - зайца.

Радимичи, как и другие восточнославянские этносы IX-X веков, активно использовали при образовании имен богатые словообразовательные средства своего языка. Одними из самых часто употребляемых суффиксов в составе имен были, в частности, уменьшительные суффиксы, придававшие именам значение «меньший, младший в семье, роде; сын такого-то отца». Если отец носил, например, имя Белоног, то сыну нередко давали имя Белоножка. У отца Зуба сын мог иметь имя Зубко. Именами детей были Воронец (от Ворон), Боброк или Бобрик (от Бобр), Голубчик (от Голубь), Лапоток (от Лапоть) и т.п.

Имена детей у радимичей образовывались не только от имен отцов. Очень распространенными были имена, связанные с числительными и указывавшими порядок появления детей на свет: Первуша, Первак, Второй, Вторник, Третьяк, Четвертак, Четверик, Пятюня, Шесток, Сёмуха, Осьмак, Девятко, Десятко, Десятик (детей «считали» посредством имен только в пределах первого десятка). Среднего ребенка в семье - мальчика или девочку - называли Середой. Девочек тоже считали, при этом некоторые из указанных имен были мужскими и женскими одновременно: Первуша, Пятюня, Осьмуха. При рождении близнецов-двойняшек им обоим давали имя Нерознак, к которому постепенно добавлялись какие-либо различительные прозвища. Имя Полторак давалось мальчику, родившемуся вместе с девочкой: мальчик (будущий работник в семье) считался за единицу, а девочка осмыслялась как половинка, приложение к мальчику. Поздний ребенок нередко получал имя Поздняк, Позняк, Поздей.

В некоторых именах фиксировалось время появления на свет ребенка в течение суток: Заря, Зорька, Утренник, Денник, Полудник, Вечорка, Ночка, Сумарок. Имена Вешняк, Веснуха, Веснушка свидетельствовали о рождении человека в весеннюю пору. Имена Мороз, Студён, Снежка, Снегурка - о появлении на свет зимой, во время сильных морозов или снегопадов. Осенним детям часто давались имена типа Есеня, Тучка, Вересай, Кострица, Желток. Если ребенок рождался во время разгорания солнца, в период перехода весны в лето, а также непосредственно в летнюю пору, когда зреют плоды и ягоды, в момент наивысшего торжества природы, ему могли дать имя Ярой, Ярушка, Жарый, Веселуха, Разгуляй, Тепляк, Колос, Ягода, Купалка, Цветик, Брусничка, Щедряк, Ядрён и т.п., причем некоторые из этих имен одновременно выступали в качестве пожеланий младенцу, своего рода имен-прогнозов.

Среди радимичских имен были и такие, которые давались в зависимости от характера и поведения ребенка: Бессон, Крикуша, Забава, Истома, Молчана, Неулыба, Смеяна, Несмеяна, Смирной, Лада. В некоторых именах отмечались желанность или нежеланность появления ребенка в семье, отношение к детям и некоторые другие обстоятельства, связанные с рождением человека: Бажен («желанный»), Богдан и Богдана («божий дар»), Любим, Любава, Ждан, Неждан, Милава, Поспел, Хотен и другие.

Весьма распространены были имена - «описания» внешнего вида человека, причем эти имена могли даваться как при рождении ребенка (в таких случаях они указывали, как правило, на цвет волос), так и в юношеском и даже зрелом возрасте (в данных именах отмечались рост, особенности телосложения, различного рода видимые дефекты, поэтому такие антропонимы фактически являлись прозвищами, использовавшимися вместо изначального личного имени):Черной, Белой, Белява, Черныш, Белуха, Мал, Мала, Малуша, Малюта, Сухой, Толстой, Долгой, Лобач, Головач, Беспалый, Губан и т.п.

Поскольку имя отождествляется с тем, кого обозначает, оказывается возможным воздействие на имя и его носителя посредством осмеяния, поношения или, наоборот, славословия, восхваления. Само знание имени дает власть над его носителем. Зная это, наши предки свои истинные имена держали в тайне, а в повседневной жизни пользовались так называемыми обманными, или ложными именами, именами-оберегами. В качестве оберегов выступали, прежде всего, «плохие» имена типа Немил, Нелюба, Нехорошко, Некрас, содержавшую отрицательную характеристику именуемого (подобные именования якобы были способны отвращать злых духов, наговоры, сглаз, порчу, болезни), или имена типа Ненаш, Найдён, подчеркивающие отсутствие кровного родства ребенка с его родителями (к найденным, подкинутым детям злая сила, как считалось, не приставала). Именами-оберегами могли быть также имена иноязычного происхождения, подчеркивавшие всё ту же «найденность» ребенка.

К иноязычным именам, использовавшимся в белорусском ареале, в том числе и радимичами, в дохристианскую эпоху и выступавшим в качестве имен-оберегов, так и вторичных прозвищ, отражавших в ряде случаев истинные черты и свойства человека, относились следующие имена балтского происхождения: Жлукта («кадка для бучения белья», а так же «много пьющий, обжора»), Бамбиза («верзила»), Бетан и Бетен («пчела»), Лында («лентяй»), Жуда («печаль, скорбь, беспокойство»). Радимичи вполне могли использовать и тюркские имена, тем более что с тюркским миром они были связаны непосредственно, а с начала 60-х годов IX века и до 885 года находились в зависимости от Хазарского каганата, тюркоязычного в своей основе, но во главе с правителями-иудеями. Тюркскими по происхождению личными именами радимичей могли быть Калакута («суетливый, беспокойный»), Туша («тучный человек»), Булыга («болван, грубый, неотесанный человек, неуч, невежа») и возможные другие.

Культовая двуименность (наличие истинного и ложного, реального и обманного, тайного и явного имен) корнями своими уходит в глубочайшую древность. Состав имен-оберегов был обширен и, по всей видимости, включал не только отрицательные по своей семантике имена. У неолитических охотников, живших некогда в окрестностях Гомеля, имя, связывавшее человека с тотемом, осмыслялось, не в последнюю очередь, как охранное. Даже у радимичей, как можно полагать, имена типа Волк, Лось, Орёл, Сокол могли выполнять охранную функцию. В сознании нашего предка-радимича, носившего, например, имя Волк, вполне могло жить убеждение, что реальный волк не только не тронет его в лесу, но и защитит при необходимости, придет на помощь в трудную минуту. Мотив оберега посредством имени в трансформированном виде отразился даже в христианском именнике. Каждое христианское имя является, прежде всего, именем святого, который считается покровителем человека, названного в его честь. В языческие имена люди возносили свои молитвы и просьбы к тотемам, а затем к предкам, духам леса и поля, воды и огня, к многочисленным божествам, олицетворявшим саму Природу.

Большинство приведенных имен запечатлены в современных фамилиях, что свидетельствует об активном использовании языческого именослова вплоть до того времени, когда начали формироваться фамильные прозвания. В самом Гомеле и его окрестностях в наши дни можно услышать фамилии Лапин, Зубков, Баранов, Воронов, Блохин, Белоногов, Чернышев, Беляев, Первухин, Поспелов, Губанов и многие другие, восходящие в своих истоках к дохристианским личным именам и прозвищам.

2. Фамилии жителей Гомеля образованные на основе славянских языческих имен

Языческие имена в прошлом, но они не исчезли полностью, а «законсервированы» в наших фамилиях. К фамилиям, предположительно связанным с дохристианскими личными именами, относятся следующие: Баран, Барсук, Беляй, Берёза, Бессмертный (типичное имя-пожелание), Бобёр, Бык, Верба, Вечер, Воробей, Ворона, Гриб, Голуб, Грива, Грош, Град («родившийся в град»?), Гуща, Доля («участь, судьба», причем чаще несчастливая, в связи с чем данное именование можно считать оберегом с намеренным отрицательным значением), Жадан («желанный», как и Ждан), Жолудь, Жук, Заяц и Заец, Зуй, Калач, Качан, Кисель, Концевой, Конча («последний ребёнок в семье», как и Концевой), Корень, Коршун, Кот, Крикун, Крот, Кулага (кулага - «овсяный кисель»), Кулик, Лис, Листопад («родившийся в период опадания листьев»), Лоза, Лопато, Метелица («родившийся зимой, в пору метелей»), Молчан, Мороз, Муха, Нехай (имя в значении «пусть будет!»), Неплох (имя-пожелание), Нечётный, Нога, Окунь, Орёл, Паук, Петух и Пётух, Половинко, Рак, Рево, Реут, Репий, Ровда, Роуба («ревущий, громко кричащий», аналогично - Рево, Реут, Ровда, возможные имена-обереги), Середа («средний ребенок в семье»), Соловей, Солодухо (солодуха - «гуща из солода»), Соломаха (соломаха - «каша с салом из пшена»), Сон, Сорока, Сорокалет, Сусло, Сыч, Телеш, Тороп («торопливый, быстрый»), Третьяк, Трус («кролик»), Хорт (от хорт «борзая собака, ловчая, для травли»), Хотян («ребенок, которого хотели, ждали»), Чайка, Череп, Чиж, Чмель, Чуб, Шестак, Шило, Шпак, Щур (то же, что и Чур «предок»; в древнем имени, по-видимому, отражалось представление о том, что каждый рождающийся является перевоплощением умершего предка), Ягода и другие.

Все фамилии жителей города Гомеля делятся на патронимические и непатронимические. Языческие имена отражаются как в тех, так и в других. Поэтому рассмотрим отдельно патронимические и непатронимические фамилии, применительно к теме работы.

2.1 Непатронимические фамилии, в основе которых лежат славянские языческие имена

Отечественный фамильный фонд очень богат и разнообразен, что обусловлено исторически. Фамилии как элемент именования людей у нас формировались постепенно с позднего древнерусского времени, но назывались они вплоть до XVIII века не фамилиями, а прозвищами и прозваниями. Из самих этих терминологических обозначений следует, что в фамильных «прозваниях» могли отражаться и реально отражались самые разнообразные факты. В наибольшей степени статусу прозвищ («прозвищ» и «прозваний») соответствовали так называемые непатронимические фамилии, являющиеся характерной особенностью антропонимикона Беларуси.

Непатронимическими фамилиями, зафиксированными в Гомеле, являются, прежде всего, фамилии, восходящие к древневосточнославянским личным именам, и фамилии, являющиеся в своих истоках прозвищами.

Причина многочисленности непатронимических фамилий в Гомеле, как и в Беларуси в целом, заключается в том, что в белорусском языке (как и в украинском) функция отчества, по всей видимости, не была столь значительной, как в русском языке. Белорусско-украинский этно-языковой ареал - это переходная зона от русского этно-языкового ареала к западноевропейскому, для которого отчества не характерны.

Выделение группы непатронимических фамилий, восходящих к древневосточнославянским личным именам, и отграничение ее от большой группы фамилий, являвшихся в своих истоках прозвищами, осложняется тем, что личные имена и прозвища внешне (морфологически) ничем не различались, и семантика их была очень близкой, о чем свидетельствует и антропонимическая терминология того времени (рекло, назвище, прозвище, название, прозвание, проименование). Восточнославянская антропонимическая модель практически не отличалась от антропонимической модели, лежавшей в основе именования человека в европейских странах. Европейская антропонимическая модель именования предполагала наличие у человека имени и прозвища, которые имели в принципе одинаковые шансы стать родовым именем, то есть фамилией. Накануне принятия христианства у многих жителей Гомия (по крайней мере, мужского пола), также имелись имя, которое присваивалось родителями, и прозвище, дававшееся социумом. Возникавшие в дальнейшем на основе языческих имен и прозвищ фамилии могли оформляться специальными суффиксами или сохранять форму исходного антропонима, но в любом случае совпадали в своем плане выражения, имея разный исходный план содержания. В восточнославянском ареале, кроме того, на бытовую двуименность накладывалась продолжавшая существовать в реликтовых формах культовая двуименность, что чрезвычайно запутывало состав именований. В результате один и тот же лексический факт (например, Тороп, Реут, Богдан, Журба и др.) мог выступать и в функции прозвища, связанного с соответствующими реальными качествами человека и личными жизненными обстоятельствами, и в функции личного имени - истинного, тайного, имени-пожелания (Неплох, Тороп) или обманного (Реут, Богдан, Журба). Хотя одна и та же фамилия могла быть образована от хронологически несопоставимых личного имени и прозвища. Фамилия Бык, например, могла быть образована от древнего имени, имевшего в своих истоках тотемистическую природу, и от значительно более позднего метафорического прозвища, данного первому его носителю по характерным внешним чертам (крупное телосложение, сила, крепость, выносливость).

В древнеславянской традиции двухосновные, или двухкорневые имена, достаточно длинные, громоздкие, в повседневном употреблении усекались, в результате чего образовывались упрощенные модели исконных имен с различными оттенками эмоционально-экспрессивной окраски. В топонимии восточной части Гомельщины отражены иные народно-разговорные варианты славянских двухосновных личных имен: Годила - Годислав - деревня Гадиловичи Рогачевского района; Святила - Святозар или Святослав - деревня Святиловичи Ветковского района; Вышемир - деревня Вышемир, первоначально Вышемирь, Речицкого района. Эти факты позволяют предполагать, что именно такие или похожие имена носили иные князья и старейшины в разных частях территории радимичей.

2.1.1 Тематические группы непатронимических фамилий.

Непатронимические фамилии-прозвища подразделяются на пять подгрупп:

а) фамилии-прозвища, указывающие на внешние черты, облик, физические особенности первого носителя именования: Бурый, Близнец, Глухенький, Моргун, Рудой, Седой, Старый, Черняй, Широкий и возможные другие фамилии;

б) фамилии-прозвища, указывающие на внутренние качества, черты характера, особенности и способности родоначальника фамилии: Богомольный, Зевако, Крикун, Молчан, Неплох, Спящий, Трус, Шут и вероятные иные фамилии;

в) фамилии-прозвища, указывающие на образ жизни, социальный статус человека и различные жизненные обстоятельства: Батрак, Беднаш, Богдан («подкидыш», «сирота», «незаконнорожденный»), Воевода, Голод, Козак, Подкидыш и возможные другие;

г) фамилии-прозвища, связанные с обозначением профессии: Бондарь, Бортник, Гончар, Дубодел, Маляр, Пекар, Мельник, Рыбак, Ткач, Учитель и другие фамилии;

д) фамилии-прозвища, заключающие характеристику человека по особенностям местности, где он родился и (или) живет: Болотный, Загорец, Лесняк, Могильный, Подсосонный, Садовый, Степовой и возможные другие.

К непатронимическим фамилиям относятся также:

- фамилии, отражающие полные и народно-разговорные формы христианских личных имен: Аноко, Богдан, Гапон, Елец, Кондрат, Лев, Савва, Свирид (Спиридон), Урбан, Якуш (от Яков) и возможные иные;

- фамилии, образованные от названий жителей той или иной местности: Бердычевец, Быховец, Могилевец, Полещук;

- фамилии, образованные непосредственно от географических названий: Аршавский, Белецкий, Винницкий, Добросельский, Ельский, Новгородский, Туровский, Ямпольский и другие;

- фамилии-этнонимы: Венгура, Каборда, Русак, Чех, Швед, Прушак, Черкас, Француз;

- фамилии неславянского происхождения: Азарх, Ланге, Рабинер, Сулим, Фельдман, Хосид, Шульц, Эпштейн и другие.

Формирование запаса языческих личных имен

Принятие христианства внесло существенные изменения в антропонимикон гомелян: появилось обязательное имя, которое присваивалось каждому человеку после совершения обряда крещения. Церковь и выражавший ее интересы господствующий класс эпохи феодализма вводили новые имена во многом принудительно. Однако новые личные имена, «темные» в семантическом отношении, совершенно непонятные местному населению, чужие по форме и трудные для произношения, не могли сразу же заменить прежние, привычные имена и прозвания. Требовалось время для освоения пропагандировавшихся церковью имен, которые по своему происхождению были весьма пестрыми и разнородными (преимущественно греческими, римско-латинскими, древнееврейскими, а также арамейскими, сирийскими, славянскими, персидскими, халдейскими и другими), но были отобраны и сведены в канонические списки только потому, что их когда-то носили люди, имевшие заслуги перед христианской религией.

К концу XI века у гомелян в употреблении по-прежнему было два имени, но одно из них было уже христианским, которое осознавалось как культовое и поэтому не использовалось в повседневном обращении к человеку, а порой даже держалось в тайне. В обществе человек был известен под мирским, обиходным именем, в качестве которого выступали прежние языческие «рекла» и «назвиски». На протяжении XII-XV веков языческие имена постепенно утрачивали статус личных имен, который переходил к христианским календарным именам, и превращались в бытовые, мирские прозвища, но по-прежнему могли выступать в качестве официального именования человека, то есть очень часто являлись полноправными идентификационными знаками горожан. Уже в 80-е годы XVII века бывшие мирские прозвища гомельских мещан всё чаще передаются от отца к сыну и приобретают статус фамильных прозваний, в качестве которых в то время в Гомеле также использовались, причем более активно, патрономические формы - уменьшительные наименования от имен отцов и дедов (Федорёнок, Максимёнок, Кононенко, Семко и т.п.) и некоторые отчества на - ич (типа Климович, Кондратович, Олешкович).

Языческими личными именами не были именования (ставшие затем непатронимическими фамилиями), образовавшиеся от названий стран, городов, народов (например, Могилевец (Могилёвец), Русак, Стародубец, Запорожан, Литвин, Черкас, Лях, Мазур и т.п.). Не могли быть личными именами, дававшимися при рождении, и именования, указывавшие на образ жизни, социальный статус человека и различные жизненные обстоятельства (Бездольный, Батрак, Голота, Переход, Лесняк, Купчик, Примак, Новак, Скоромный и др.). Только прозвищами были и «прозвания», связанные с обозначением профессии (Веретенник, Ключник, Бобровник, Музыка, Щвец, Ямник, Будник и т.п.).

«Прозвания» по профессии и роду занятий, а также по месту происхождения и проживания (к последним относятся, например, Полещук, Подъелец, Подгорный, Боровой, Загорец и др.) возникали даже не как прозвища, а как дополнительный знак описания того или иного человека. «Прозвания», которые объединяются темами: «Место происхождения и (или) проживания», «Профессия, занятие, должность», «Социальное и экономическое положение», безусловно, давались только взрослым людям, но никак не детям. Если указание на место рождения или проживания и на профессию в формуле именования лица, отраженной в письменных памятниках, подавалось со строчной буквы, то оно являлось своего рода «паспортными данными» человека, но не его прозвищем. Например, среди крестьян-дворовладельцев села Бобовичи Гомельского староства в 1681 году указывался Гришко Андреев бобровник, где бобровник значит «тот, кто разводит бобров» или «смотритель бобровых гоней», а среди жителей Гомеля - коваль Дрозд, то есть реальный кузнец.

Наиболее вероятные непатронимические фамилии гомельчан, соотносимые с древневосточнославянскими личными именами это:

1. Непатронимические фамилии, являвшиеся в своих истоках языческими именами, связанными с растительным и животным миром: Баран, Берёза, Барсук, Ворона, Гречуха, Зуй, Карась, Комар, Крот, Кулик, Муха, Окунь, Паук, Рак, Соловей, Сыч, Телеш, Чиж, Шпак, Щур, Ягода (могут быть отнесены и другие фамилии, соответствующие теме).

2. Непатронимические фамилии, восходящие к языческим именам, связанным с различными предметами, явлениями и абстрактными понятиями: Град, Грива, Гуща, Доля, Калач, Кисель, Кошель, Лопато, Нога, Солодухо, Сусло, Череп, Шило.

3. Непатронимические фамилии, восходящие к языческим именам, указывающим на внешний вид ребенка: Беляш, Беляй, Лобач, Рудой, Толстой, Череп, Черняй, Черноглаз, Чуб (включение некоторых фамилий в разные тематические группы связано с возможностью их неоднозначного понимания).

4. Непатронимические фамилии, восходящие к языческим именам-пожеланиям, прогнозировавшим свойства, черты характера, саму жизнь человека, а также к именам, обозначавшим уже проявившиеся качества ребенка: Бессмертный, Жила, Крикун, Молчан, Неплох, Остроух, Перегуд, Ровда, Слыш, Сон, Сорокалет, Тороп.

5. Непатронимические фамилии, являющиеся в своих истоках языческими именами-оберегами: Журба, Мороз, Рево, Ровда, Ропот, Сон, Тризно, Холод, Худой.

6. Непатронимические фамилии, являющиеся в своих истоках языческими именами, указывавшими на обстоятельства, время рождения и начальный период жизни ребенка: Вечер, Жадан, Концевой, Листопад, Нечай, Нечётный, Перепеча, Половинко, Середа, Третьяк, Хотян, Шестак.

2.2 Патронимические фамилии, в основе которых лежат славянские языческие имена

К патронимическим фамилиям относятся фамилии с уменьшительными суффиксами, выполнявшие роль патронимов (патронимических имен) еще в древневосточнославянское время. Изредка встречаются в Гомеле патронимические фамилии, имеющие притяжательный суффикс - j - (-ий): Бобровничий («сын Бобровника»), Козий («сын Козы»), Бабий («сын Бабы», причем Баба - это мужское личное имя тюркского происхождения), и фамилии на - ич, образовавшиеся из отчеств: Кузьмич, Богданович, Павлович. Патронимическими являются и некоторые неславянские по происхождению и оформлению фамилии типа Якобсон («сын Якоба-Якова»), Михельсон («сын Михеля»), Шнеерсон («сын Шнеера») и подобные.

Патронимические фамилии с уменьшительными суффиксами, образованные на базе нехристианских личных имен и прозвищ, вполне могут восходить к патронимам радимичской поры: Лапёнок, Медведко, Носко, Найдёнок и другие. Но в наибольшей мере связь с дохристианской порой имеют многие из весьма разнообразных в тематическом (и семантическом) отношении непатронимических фамилий.

Патронимические фамилии русского типа

Русский тип фамилий в изобилии представлен и в Гомеле, находящемся на русско-белорусском этноязыковом пограничье, но в целом в Беларуси фамилии на - ов, - ев составляют только 19,5% всего фамильного фонда, а фамилии на - ин, - ын - только 6%.

Возрастание числа фамилий русского типа во второй половине XVIII века объясняется притоком в город и особенно в его окрестности русских переселенцев из различных районов России. Среди этих переселенцев преобладали старообрядцы, селившиеся, как правило, отдельно от коренного населения. Непосредственно в Гомеле оседали мастеровые, ремесленники и торговцы, к старообрядцам не относившиеся. Поселения же русских раскольников к середине XVIII века буквально окружали Гомель.

Так как мужских имен в календарях было во много раз больше, чем женских, то, естественно, фамилий с основами от мужских имен большинство. Если принять во внимание, что фамилии почти всегда образовывались от именования главы семьи или рода. Большая часть этих фамилий оформлена традиционными суффиксами - ов (-ев), - ин (-ын): Абрамов, Савин. Фамилии некоторых семей не образовывали такой полной суффиксальной формы, а сохранились в виде чистых основ: Абрам, Сава.

Фамилий от женских личных имен церковного календаря относительно мало, но они все же образовывались, чем были в свое время разные основания - вдовство женщины, солдатчина, когда женщина оставалась на долгие годы во главе семьи, незаконнорожденность, то есть безмужние дети, особые заслуги или отличительные особенности отдельных женщин. Фамилии, образованные от женских календарных имен, так же встречаются в различных формах - суффиксальной и бессуффиксной - и включают различные варианты основ - канонические, народно-бытовые, сокращенные, а так же с суффиксами субъективной оценки: Аграфенин и Гранин - первая от народной формы канонического имени Агриппина - Аграфена, второе от сокращенного варианта народной формы Граня. Таковы же фамилии Аннин и Аннушкин с той разницей, что фамилия Аннин образована от канонической формы имени Анна. Так же: Иринин-Ирушкин-Иркин, Варварин-Варин-Варюхин-Варюшин, Надеждин-Надёжкин-Надин-Надькин, Екатеринин-Катеринин-Катин-Катюхин, Ольгин-Олин-Олюнин-Олькин.

Становление русского литературного языка привело к заметным сдвигам в ряде грамматических категорий древнерусского языка. Довольно резкие перемены в XVII-XVIII веках заметны в грамматическом выражении категории принадлежности. Именно в этот период происходит отмежевание антропонимических фамильных суффиксов от соответствующих им суффиксов притяжательных прилагательных.

Все исследователи притяжательных прилагательных русского языка пришли к выводу, что уже к XVIII веку круг притяжательных прилагательных резко сократился, а в «современном русском языке - категория мало продуктивная».

Исследования показали, что уже в XVII веке происходит активное размежевание между суффиксами притяжательных прилагательных и суффиксами фамильных прозваний. Грамматическая антропонимизация суффиксов притяжательных прилагательных не только выделила в языке большую группу совершенно новых имен существительных, но и сопровождалась приобретением суффиксами фамильных прозваний новых признаков, которых не было у притяжательных суффиксов. Одной, например, из отличительных черт можно назвать невозможность образования новых притяжательных прилагательных от фамильных форм с суффиксами - ов и - ин. От таких фамилий образуются прилагательные с помощью суффикса - ск-, который в свою очередь не является специфическим суффиксом, образующим притяжательные прилагательные (Петров и Петровская книга).

После XVII века с одной стороны, выделяются суффиксы притяжательности, которые употребляются как среди апеллятивов (папин, дедов дом), так и среди собственных имен (Володин, Машин друг), а с другой - собственно антропонимические, фамильные суффиксы (Иван Володин). Такое разграничение омонимичных морфем очень важно, так как помогает понять специфику дальнейшего развития фамильных суффиксов вне их связи с суффиксами притяжательных прилагательных.

Формы родительного падежа принадлежности, которые пришли на смену прежним притяжательным прилагательным в XVII-XVIII веках, также оказали влияние на образование фамильных моделей русского языка. И здесь наблюдался тот же процесс, как и с суффиксами притяжательных прилагательных: процесс субстантивизации сопровождался одновременно процессом грамматической антропонимизацией некоторых форм родительного падежа. Только этим объясняется появление фамилий с суффиксами - ово (-ево) (Дурново, Хитрово, Шереметьево), - ых (Черных, Седых). Незначительное количество фамильных типов от форм родительного падежа принадлежности связано с поздним их образованием, после того, как в русском языке среди фамильных прозваний прочно укрепилась морфологическая модель с суффиксами - ов (-ев), - ин (-ын).

Процесс образования русских фамильных прозваний характеризуется постепенным, но значительным уменьшением количества словообразовательных аффиксов для данного разряда слов. Из того огромного количества прозвищных русских суффиксов, которые имели место в XIII-XVI веках в XVII веке при образовании фамильных прозваний остались - ов (-ев), - ин, - ской, - ских, - ых, - ик, - ник, - ун, - к-, - ой (-ай, - ей), - ок, - ово, - аго (-его, - ого), - ыга, - ец, - ох, - иха, которые к тому же были размещены крайне неравномерно.

Оформление фамильных прозваний с помощью суффиксов - ов (-ев), - ин, - ской (-цкой), - ово (-ого), - ых (-их) нужно рассматривать как вторичный процесс, постепенно охватывающий различные группы прозвищ. В XVII-XVIII веках не оформленными этими суффиксами остается небольшая группа прозвищных фамилий с первичными эпонимическими суффиксами - ик, - ник, - к- и другие.

Такое сокращение фамильнообразующих суффиксов наблюдается только в русском языке, так как в белорусском и в украинском языках сохранилось то многообразие суффиксов, которое было присуще древнерусским прозвищам.

Патронимические фамилии белорусско-украинского типа

В русском языке уменьшительные формы личных имен и прозвищ почти не употребляются в качестве фамилий, но зато широко распространены в белорусском и украинском языках. В Гомеле подобных фамилий-патронимов немало, причем самых разных типов: Абакуменко, Абраменко, Алексеенко, Борисенко, Ильченко, Остапченко, Андрейко, Аксютик, Бондарчук, Яцухно, Сидорко, Приходько, Барташонок, Иванец, Степанец и т.п. (все эти фамилии имеют общее значение «сын, потомок такого-то отца»; имя отца отражено в корневой части фамилии).

В качестве специфических фамильных формантов в белорусском языке употребляются суффиксы - оу (-ау, - еу, - ёу), - iн (-ын), - iч (-ыч), - овiч (-евiч, - эвiч), - енка (-энка, - анка), - еня (-эня), - ёнак (-онак).

Суффикс - ёнак (-онак) в фамилиях, которые совпадают с названиями маленьких существ, созданных от названий взрослых животных и птиц (Арлёнак - арлёнак: арол, Казлёнак - казлёнак: казёл), может рассматриваться в двух версиях. Арлёнак, Казлёнак могли возникнуть на базе антропонимов Арол, Казёл и на базе антропонимов Арлёнак, Казлёнак, которые в свою очередь появились семантическим путем на основе апеллятивов арлёнак, казлёнак. Поэтому в подобных фамилиях допускается двоякое членение (Арл-ёнак, Арлёнак). Так же рассматриваются и суффиксы - iк, (-ык), - чык, - ук, (-юк), - чук, - ак (-як), - ец (-эц). Суффиксы - iк (-ык), чык имеют уменьшительное и патронимическое значение. Суффиксы - ук (-юк), - чук - нейтральное значение в апеллятивах и патронимическое в антропонимии. Суффиксы - ак (-як) названия жителей по названиям населенных пунктов и имеют патронимическое значение. Суффикс - ец (-эц) - уменьшительное значение (в апеллятивах и антропонимах) и создает названия лиц по названиям населенных пунктов.

Современные белорусские фамилии с суффиксами - скi (-цкi), - оускi (-аускi, - еускi, - эускi), - iнскi (-ынскi), - анецкi (-янецкi) для реконструкции создающих основ не используются. Связано это с тем, что одни из них возникли на базе ойконимов, а другие на базе антропонимов в результате моды. Например фамилия Камароускi можно рассматривать как антропоним Камар или ойконим Камары.

Так, характерными для белорусов являются, например, патронимические именования Максимёнок и Найдёнок (сыновья людей по имени Максим и Найдён), а для украинцев - Жданенко и Гордиенко (дети Ждана и Гордия). Уменьшительные формы имен обозначали, прежде всего, патронимические связи и лишь вторично саму уменьшительность как таковую.

Заключение

В данной курсовой работе были рассмотрены 236 фамилий, 243 языческих имени.

В складывании фамилий отмечаются две противоположно направленные тенденции: филиационная (от лат. filus - сын, фр. filiation - родословие, происхождение) и патронимическая (от греч. патер - отец + онима - имя, патронимос - имеющий имя отца). И филиационные и патронимические фамилии характеризуют человека по принадлежности к определенному роду и дому, что было очень важно, когда люди жили большими хозяйствами.

Лишь шесть тем - «Именования, связанные с растительным и животным миром», «Именования по неодушевленным предметам, различным явлениям и понятиям», «Внешний вид», «Прогнозируемые и реальные свойства, черты характера», «Профилактический оберег», «Обстоятельства рождения» - могут считаться исходными, вокруг которых, испокон веков формировался запас языческих личных имен.

На этапе трансформации бывших языческих имен в фамилии семантика производящих фамильных основ вряд ли осознавалась их носителями. О живой и значимой семантике языческих имен можно говорить применительно к более давнему времени. Поэтому анализ культурно-исторического и мифологического подтекста основ непатронимических фамилий, образованных от языческих личных имен, имеет долю условности. Тем не менее, сам факт фиксации фамилии свидетельствует о ее исторической связи с соответствующим языческим именем, которое некогда имело живые смысловые связи с лежащим в его основе понятием.

Гомельские дворяне и окрестные помещики обращались к своим подчиненным, особенно крепостным крестьянам, только по имени. По имени звали друг друга и люди крестьянской и мещанской среды. В разных сословиях было распространено также обращение к равным себе, особенно к пожилым людям, по отчеству, которое употреблялось самостоятельно, без имени, в номинативной функции. Однако в дворянской среде обращение только по отчеству уже со второй половины XVIII века начало считаться признаком дурного тона. Во времена Румянцевых в привилегированных слоях гомельского общества обращались друг к другу по имени и отчеству. К концу XVIII века трехчленная формула именования типа «Иван Петров сын Конгрюхин» и «Василий Федорович Трубецкой» стала доминирующей, вытесняя двучленную. В официальном именовании именитых людей основная нагрузка постепенно легла на фамилию, перед которой, ориентируясь на западную традицию, указывались инициалы, а также титул, чин, должность. В XIX веке в официальных записях лиц всех сословий даже не выделяли графу для отчеств. Только в конце XIX века в документах, удостоверяющих личность, запись отчества вновь стала обязательной. В ХХ веке эта традиция сохранилась.

Список использованных источников

1 Бiрыла, М.В. Беларуская антрапанiмiя. З: Структура уласных мужчынскiх iмён [Тэкст] / М.В. Бiрыла - Мн.: Навука i тэхнiка, 1982. - 320 с.

2 Зинин, С.И. Введение в русскую антропонимию [Текст]: пособие для студентов-заочников / С.И. Зинин. - Ташкент: ТашГУ, 1972. - 278 с.

3 Никонов, В.А. География фамилий [Текст] / В.А. Никонов. - М.: Наука, 1988. - 192 с.

4 Рогалев, А.Ф. От Гомиюка до Гомеля: Городская старина в фактах, именах, лицах [Текст] / А.Ф. Рогалев. - 2-е изд., перераб. и доп. - Гомель: Общество с дополнительной ответственностью «Барк», 2006. - 220 с.

5 Суперанская, А.В. Современные русские фамилии (Литературоведение и языкознание) [Текст] / А.В. Суперанская, А.В. Суслова. - М.: Наука, 1981. - 176 с.

Размещено на Allbest.ru